Текст книги "Кареглазая моя (СИ)"
Автор книги: Лиза Клейпас
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)
– Милая, это все знают. – Джо бросил мрачный взгляд на сад по другую сторону стеклянной стены лифта. – Райан провел большую часть своей жизни, вкалывая без остановки, а когда вдруг решил наконец сделать перерыв и развлечься, то связался с Бетани Уорнер. Тусовщицей. Профессиональной светской львицей. Такая женщина не может случайно забеременеть. Не понимаю, о чем он, черт возьми, думал.
Двери открылись, и мы вновь оказались на первом этаже. Джо взял меня за руку и повел сквозь толпу.
– Что мы делаем?
– Я пытаюсь найти место, где мы могли бы поговорить.
Я побледнела, отлично зная, что именно он хочет обсудить.
– Здесь? Сейчас? Но вокруг люди, никакого уединения!
– Мы могли бы сколько угодно быть наедине, если бы ты ответила на телефон, когда я тебе звонил, – был его насмешливый ответ.
Мы переходили из одной переполненной комнаты в другую, время от времени останавливаясь для кратких бесед. Даже среди этого благородного собрания было очевидно, что Джо – особенный. С его состоянием, происхождением и внешностью весь мир был у его ног. И люди слетались к нему, как мухи на мед. Однако он ловко переключал острый интерес других к своей персоне, поворачивая разговор так, что теперь речь шла о них самих, словно они заслуживали внимания намного больше.
В конце концов мы оказались в комнате с низким потолком с кессонами. Обитые деревянными панелями стены скрывались за книжными полками, на полу лежал толстый персидский ковер. Джо закрыл дверь, и разговоры, смех и музыка исчезли. Едва он повернулся ко мне, как светская маска вежливости спала с его лица. В повисшей тишине мое сердце набрало скорость и зашлось в тяжелом грохочущем ритме.
– Почему ты сказала, что у наших отношений нет шансов? – спросил он.
– Разве это не очевидно?
Джо наградил меня саркастическим взглядом.
– Я мужчина, Эйвери. В отношениях для меня нет ничего очевидного.
Как бы я ни старалась объяснить, я знала, что в результате покажусь беспомощной или исполненной жалости к самой себе. «Я не хочу, чтобы мне было больно. А ты сделаешь мне больно. Я знаю, как это бывает. Тебе нужны секс и веселье, а когда все закончится, ты позабудешь обо мне. Только вот я тебя не забуду, потому что ты разобьешь остатки моего сердца».
– Джо… у нас была замечательная ночь. И я не ждала ничего большего. Но мне… мне нужно нечто другое. – Я замолчала, пытаясь придумать, как ему объяснить.
Глаза Джо расширились, и он выдохнул мое имя. Шагнул мне навстречу, а я, смущенная переменой в его поведении, непроизвольно отступила. Одной рукой Джо обнял меня за талию, а второй обхватил мое лицо.
– Эйвери, дорогая… – в его голосе слышалась легкая хрипотца, нечто волнующее… чувственное… сексуальное. – Если я не дал тебе того, что ты хотела… если я не удовлетворил тебя… тебе нужно было лишь сказать мне об этом.
Глава 9
Осознав, что Джо все не так понял, я произнесла, запинаясь:
– Нет, совсем нет… я не имела в виду…
– Я все для тебя сделаю. – Он погладил мне щеку большим пальцем, а губами легко коснулся моих – с такой эротичной мягкостью, что я задохнулась. – Давай проведем с тобой еще ночь. Можешь просить меня о чем угодно. Все что угодно. Я исполню все, милая… есть столько всего… Ты должна сделать только одно – лечь со мной в постель, а я уж о тебе позабочусь.
Ошеломленная, я попыталась объяснить, что он все неправильно понял, но едва открывала рот, Джо принимался меня целовать, обещая, какое он доставит мне удовольствие и что будет со мной делать. Он был полон раскаяния и так решительно настроен… и к своему стыду, я находила весьма сексуальным пребывание в объятиях большого возбужденного мужчины, который без конца извинялся и меня целовал. И уже становилось неважным обрести свободу. Его рот, мягкий как шелк и страждущий, терзал мои губы, иссушая силы. От безумной химии, возникшей между нами, становилось не просто хорошо – я чувствовала в ней потребность, будто Джо мне нужен был как дыхание, словно мое тело перестанет жить, если я не смогу больше его касаться.
Он прижал к себе мои бедра, напористой твердой плотью вызывая во мне сильнейшую сокровенную жажду. Я задрожала и глубоко задышала, вспоминая, каково это было, когда он наполнил меня. Неуправляемая страсть одолевала меня, и я только и ждала, чтобы опуститься с Джо на пол и позволить ему взять меня прямо там. Раскрыв губы, я охотно встретила язык Джо, и из его горла вырвался стон. Рука скользнула мне на грудь.
Смутно осознав, что ситуация выходит из-под контроля, я стала сопротивляться и отталкивать его, пока он не разжал руки. Судорожно дыша, вывернулась из его объятий. Стоило ему снова потянуться ко мне, я выставила вперед руку. Пальцы дрожали.
– Погоди… погоди. – Я задыхалась, словно быстро пробежала дистанцию в сотню метров. Джо тоже. Я еле-еле добралась до большого мягкого кресла и присела на подлокотник. Ноги не держали меня. Каждый нерв протестующе выл. – Наверное, нам не обойтись без буферной зоны. Пожалуйста, просто… стой там и дай сказать пару слов, ладно? – Спрятав руки в карманах, Джо кивнул в знак согласия и стал медленно прохаживаться. – Просто для ясности, – начала я, лицо еще жарко пылало, – я более чем довольна проведенной ночью. В постели ты великолепен, уверена, тебе об этом говорила куча женщин. Однако мне нужен простой парень, такой, в ком я могу быть уверена, а ты… ты не из таких.
Джо остановился и обратил ко мне озадаченный взгляд.
Я облизала пересохшие губы и попыталась унять пульс.
– Видишь ли, это как… еще давным-давно моя мама хотела на день рождения сумку от Шанель. Она прилепила рекламу из журнала на холодильник и без конца о ней говорила. Мой отчим купил ей эту сумку. Мама положила подарок на верхнюю полку в шкафу прямо в специальной защитной обертке, в которой продавали сумку. Но мама никогда ее не носила. Когда спустя несколько лет я спросила, почему сумка от Шанель навсегда поселилась в шкафу, мама ответила, что сумка, дескать, слишком роскошная, чтобы таскать ее каждый день. Слишком дорогая. Ей не хотелось переживать, что она ее поцарапает или потеряет, и к тому же сумка не подходила ни к одному платью. Она просто не подходила маме. – Я помолчала. – Ты понимаешь, что я хочу сказать?
Джо в недоумении помотал головой.
– Ты та же сумка от Шанель, – пояснила я.
Он помрачнел.
– Прекрати изъясняться метафорами, Эйвери. Особенно теми, где я торчу в каком-то чертовом шкафу.
– Да, но понимаешь ли ты, что я…
– Я хочу знать настоящую причину, почему ты не хочешь встречаться со мной. Что-то понятное. Типа, тебе не нравится, как я пахну, или ты думаешь, что я кретин.
Опустив глаза, я обводила кончиком пальца геометрический узор на обивке кресла.
– Мне очень нравится, как ты пахнешь, – возразила я. – И ты вовсе не кретин. Но… для тебя это игра.
Последовало странно долгое молчание, потом я услышала недоуменное:
– Игра?
Я подняла голову. Неожиданно для меня Джо выглядел потрясенным.
– Где ты нахваталась этих идей?
– Я была рядом с тобой, Джо. И лично стала свидетелем, как ловко ты устанавливаешь связи. Разговоры, танцы, ты точно знал, как разыграть все так, чтобы я с тобой чувствовала себя уютно. И когда мы в оказались в постели, у тебя уже был презерватив под рукой, прямо на ночной тумбочке, так что все прошло гладко, без заминки. Явно ты загодя предусмотрел каждый шаг.
Джо пронзил меня оскорбленным взглядом, загар приобрел цвет красного дерева.
– Ты злишься, что у меня был презерватив? Ты что, предпочла бы обойтись без него?
– Нет! Только все это как-то… как-то опытно, что ли. Так гладко. Рутина, которую ты отточил до совершенства.
Его голос прозвучал тихо, но колко.
– Есть разница между «иметь опыт» и «играть». Я не делаю зарубки, коллекционируя женщин. И для меня это не обыденное дело. А бумажник на прикроватной тумбочке не делает меня гребаным Казановой.
– У тебя было много женщин, – настаивала я.
– Что, по-твоему, «много»? Какое число мне нельзя превысить?
Задетая ноткой презрения я спросила:
– До прошлого уик-энда ты когда-нибудь спал с женщиной в первую встречу?
– Однажды. В колледже. Правила были заранее известны. Какое это имеет значение?
– Я пытаюсь донести до тебя, что близость для нас значит разное. Такой секс на раз у меня впервые, не говоря уже о том, что я первый раз сплю с кем-то после Брайана. У нас с тобой даже не было ни одного свидания. Может, ты и не считаешь, что играешь, но в сравнении…
– Брайан? – в тревоге посмотрел на меня Джо.
Пожалев, что проболталась, я коротко бросила:
– Мой жених. Мы были помолвлены, потом расстались. Неважно. Я считаю…
– Когда это было?
– Неважно.
Я застыла, когда Джо шагнул в мою сторону.
– Когда? – настаивал он.
– Когда-то. – Я встала с кресла и отступила. – Джо, буферная зона…
– Когда ты последний раз спала с ним? С кем-то вообще?
Он взял меня за руки. Я отступила еще на шаг, пока не наткнулась на книжные полки, теснимая его большим телом.
– Пусти, – еле слышно попросила я. Мой взгляд метался. Я старалась смотреть куда угодно, только не прямо на него. – Пожалуйста.
Джо был безжалостен.
– Год? – Пауза. – Два? – Поскольку я молчала, он гладил мои плечи, и от теплоты его ладоней я покрылась гусиной кожей. – Больше двух?
Я никогда еще не чувствовала себя такой уязвимой и испуганной. Слишком много из прошлого открыла, напрасно показала охватившую меня неуверенность в себе и наивность. Пока я слабела под жаром ладоней, меня осенило, что, возможно, я судила Джо не так, как стала бы судить более эмоционально защищенная женщина.
Я бросила взгляд на дверь, отчаянно желая уйти отсюда.
– Мы должны вернуться на вечеринку…
Джо притянул меня к себе. Я засопротивлялась, но его крепкие руки легко удержали меня на месте, и через мгновение послышалось:
– Теперь я понимаю.
Хотя мне хотелось узнать, что, по его мнению, он понимает, я могла только стоять как в трансе. Минуты текли одна за другой. Я начала было говорить, но Джо только прошептал: «Ш-ш!» и продолжал меня держать. Уютно устроившись на его груди, которая поднималась и опускалась, окутанная теплом его тела, я чувствовала, как успокаиваюсь.
Меня переполняла сладкая горечь от того, что я знала: он держит меня так в последний раз. После мы поскорее все забудем. Навсегда оставим позади память об этой ночи. Однако я собиралась сохранить в душе это объятие, потому что ничего лучше, спокойнее, теплее не ощущала в своей жизни.
– Мы слишком рано переспали, – вдруг сказал Джо. – Это я виноват.
– Нет, вовсе не…
– Да. Я сказал бы, что у тебя мало опыта, но ты не возражала и… черт, так было хорошо, что невозможно остановиться. Я вовсе не пытался играть с тобой. Я…
– Только не вздумай извиняться за то, что со мной спал!
– Успокойся. – Джо начал гладить меня по голове. – Я не сожалею о том, что произошло. Только для тебя все случилось слишком скоро, вот тебе и неловко. – Он поцеловал нежное место у меня за ухом, вызвав дрожь, и пробормотал: – Это не случайная ночь. Только не для меня. Но я бы не позволил себе зайти так далеко, знай, что ты испугаешься.
– Да не испугалась я, – оскорбленная его выводом, что веду себя, словно какая-то запуганная девственница, возразила я.
– Сдается, что испугалась.
Джо снова положил руку мне на шею и стал разминать мускулы, превращая боль в наслаждение. Я с трудом сдерживалась, чтобы не выгнуться и не замурлыкать как кошка.
И пыталась призвать на помощь негодование.
– Что ты имел в виду, когда сказал, что у меня нет опыта? Разве я что-то делала не то? Я что, разочаровала тебя? Я…
– Угу, чертовски разочаровала, когда у меня так встало, что из глаз искры посыпались, – пошутил Джо. – Я так разочаровался, что преследовал тебя с той поры.
Он стоял, взявшись с обеих сторон от меня за края книжной полки.
– Всё прошло, – еле выдавила я. – Думаю, мы должны это списать на… спонтанность момента…
Я оборвала себя, издав бессвязный возглас, когда Джо наклонился поцеловать меня в шею.
– Всё не может пройти, когда ничего даже не начиналось, – заговорил он, уткнувшись мне в шею. – Я расскажу, что дальше будет, кареглазая моя. Ты будешь отвечать, когда я позвоню по телефону. Ты позволишь мне сводить тебя куда-нибудь, и мы будем вести разговоры. Мы ведь еще многого не знаем друг о друге. – Он отыскал бившуюся жилку, и губы его стали потягивать кожу в том безумном ритме, в котором та билась. – Поэтому мы будем делать все медленно. Я буду узнавать тебя. Ты будешь узнавать меня. А потом на твое усмотрение.
– Слишком поздно, – с трудом произнесла я между судорожными вздохами. – Постель погубила эту часть про узнавание.
– Не погубила. Просто чуть усложнила.
Если соглашусь снова с ним встречаться, значит, так и напрашиваюсь на то, чтобы мне разбили сердце. Умоляю просто.
– Джо, не думаю…
– Не надо решать прямо сейчас, – перебил он, подняв голову. – Поговорим позже. А теперь… – Он отступил на шаг и протянул руку. – Давай вернемся туда и поужинаем. Я хочу иметь возможность доказать, что могу вести себя прилично рядом с тобой. – Страстный взгляд прошелся по мне. – Но клянусь, Эйвери Кросслин… ты не облегчаешь мне задачу.
Ужин представлял собой тщательно продуманную трапезу, состоящую из шести блюд. На заднем фоне играл дуэт из пианино и скрипки. Навес был украшен в черно-белых тонах, в основных местах стояли белые орхидеи, все идеально подходило для аукциона предметов искусства. Я сидела с Джо за столом, рассчитанным на десять персон, в компании Джека, Эллы и нескольких их друзей.
Джо пребывал в хорошем настроении, временами как бы случайно клал руку на спинку моего стула. Компания оживленно болтала и жестикулировала, вела беседы с легкостью людей, которые часто это делали и точно знали, как поддерживать разговор. По тому, как братья Тревисы обменивались колкостями и добродушными тычками, было ясно, что они искренне наслаждаются компанией друг друга.
Джо рассказывал о недавней деловой поездке, когда он фотографировал для выпуска одного техасского журнала, посвященного теме «список того, что я должен сделать, прежде чем умру», то есть какие возможные дела и места не должен пропустить ни один техасец, пока жив. Список включал: станцевать тустеп в клубе «Билли Бобс» в Форт-Уорте, съесть куриный стейк с белым соусом в особом придорожном ресторане в Сан-Антонио и посетить могилу Бадди Холли в Лаббоке. Элла заявила, что не любит белый соус на курином стейке, на что Джек полуприкрыл рукой лицо.
– Она ест сухой стейк, – признался он, словно это было богохульство.
– И вовсе не сухой, – возразила Элла, – а жареный. По-моему, отбивать и сильно прожаривать стейк да еще заливать его хлебным соусом – самое худшее…
Джек нежно закрыл ей рот ладонью и предостерег:
– Только не на людях.
Почувствовав, что она улыбается, он быстро убрал ладонь и поцеловал жену.
– Я съел жаренный куриный стейк на завтрак, – признался Джо. – С яичницей из двух яиц.
Джек послал брату одобрительный взгляд и сказал Элле:
– Вот он – настоящий мужчина.
– Скоро жди сердечно-сосудистых проблем, – предостерегла она мужа, и Джек ухмыльнулся.
Позже, когда мы с Эллой вместе отправились в туалетную комнату, я заметила:
– Нехватки тестостерона за нашим столом явно не наблюдалось.
Элла улыбнулась.
– Так их уж воспитали. И старший брат, Гейдж, один в один. Но не беспокойся. Несмотря на всю эту игру мускулами и угрозы, Тревисы вполне цивилизованный народ. – Грустно улыбнувшись, она добавила: – По техасским меркам.
– Так Джек помогает, например, по хозяйству или меняет пеленки?
– О, конечно. Однако существуют совершенно определенные мужские правила, типа открыть для тебя дверь или придержать для тебя стул, – они никогда не изменятся. И поскольку Джо явно тобой интересуется, должна тебя предупредить сразу: даже не вздумай платить за себя, когда вы куда-нибудь выбираетесь. Он скорее устроит себе харакири столовым ножом.
– Я не знаю, будем ли мы с Джо выбираться, – осторожно намекнула я. – Наверное, лучше нам не встречаться.
– Надеюсь, что будете. Он потрясающий парень.
Мы вышли из шатра и пошли вдоль тропинки, обрамленной цветами, к дому.
– Ты бы сказала, что он играет с женщинами? – спросила я. – И сердцеед?
– Я бы так не сказала. – Помолчав, Элла искренне добавила: – Джо нравится женщинам, и Джо женщины нравятся, поэтому… да, были одна-две, которые хотели бòльших обязательств, чем он готов был дать. Будем смотреть правде в глаза, большинство женщин хотело бы его захомутать немедленно только за то, что он носит фамилию Тревис.
– Я к ним не отношусь.
– Наверняка это одна из причин, почему ты нравишься Джо. – Мы остановились у железной скульптуры, сделанной из толстых дисков футов пятнадцать высотой, с краями в виде беспорядочных кривых линий. Элла понизила голос: – Тревисы возлагают весьма большие надежды на нормальное существование. Они хотят быть частью реального мира, жить как все, что практически невозможно в их кругу. Больше всего они хотят, чтобы с ними обращались, как с обычными людьми.
– Элла… они не обычные люди. Неважно, сколько бы они там ни ели куриных стейков, они точно не как все. Деньги, имя, внешность… в них нет ничего обычного, как бы они ни притворялись.
– Они не притворяются, – задумчиво возразила Элла, – больше похоже… на то, как бы они хотели жить. Пытаются сократить расстояние между собой и другими людьми. Они держат свое эго под контролем и стараются быть честными сами с собой. – Она пожала плечами и улыбнулась. – Я думаю, им надо отдать должное за их усилия… как считаешь?
Глава 10
В девять часов утра в понедельник Райан Чейз появился в «Праздниках от Кросслин» с твердым намерениям осуществить и обсудить все, что необходимо для «решения проблемы», и двигаться дальше. Только вот свадьба все же не должна бы превращаться в проблему – этому событию полагается стать праздником. Скреплением союза двух людей, которые хотят провести вместе всю жизнь.
Тем не менее к этому моменту своей карьеры я уже была научена опытом, что некоторым свадьбам не подходит сказочная мерка. Посему в случае с Райаном Чейзом целью было понять, что вообще возможно сделать. Что подходит новобрачному, который смотрит на свадьбу как на обязательство.
Я пригласила Райана в агентство и представила Софии, единственной, кто присутствовала на встрече. Всем остальным, включая Стивена, я наказала не приходить до полудня. Пока мы все показывали Райану, его, похоже, приятно удивило наше офисное гнездышко: он присматривался к нашим новшествам, к оставленным нетронутыми заводским окнам.
– Мне нравится это место, – признался он. – Я-то думал, все будет розовым.
Мы с Софией рассмеялись.
– Нам тут приходится жить, – пояснила я. – Поэтому желательно, чтобы было удобно и не слишком аляписто. И время от времени мы организовываем и другие события, не только свадьбы.
– Прекрасно, что вы сохранили некоторые промышленные элементы. – Райан обозревал пару торчавших над головой труб. – Я много делаю проектов по реконструкции. Старые суды, театры и музеи. Мне нравятся здания с характером.
Мы сидели на голубом диване, пока на экране монитора сменялись непрерывным потоком фотографии со свадеб, организованных агентством.
– Райан, – осторожно начала я. – Я много размышляла о ваших обстоятельствах. Любая свадьба проходит с определенной степенью неизбежного стресса. Но если добавить напряженную ситуацию с беременностью Бетани и драму, которую устраиваетХоллис, свадьба превратится…
– В кошмар? – подсказал он.
– Я бы назвала это вызовом, – сухо усмехнулась я. – Вы не думали уговорить Бетани на тайное бегство? Тогда мы могли бы устроить все просто и романтично, и для вас так было бы легче.
София испуганно на меня посмотрела. Я знала, она удивляется, почему я рискую потерять такую отличную возможность для нашего бизнеса. Однако я должна была предложить тайное бегство – иначе не смогла бы простить себе.
Райан помотал головой.
– Бетани ни за что не согласится. Она сказала, что всю жизнь мечтала о большой свадьбе. – Он немного расслабился, голубые глаза чуть потеплели. – Но с вашей стороны мило, что предложили. Спасибо, что принимаете во внимание и мои чувства.
Сказано было без тени жалости к себе, лишь прозаичная дружелюбность.
– Что вы чувствуете – важно, – заверила я. – И ваше мнение тоже. Я стараюсь понять, насколько вы хотите принять участие в планировании свадьбы. Некоторые мужчины предпочитают внести лепту в любое решение, а вот другие…
– Только не я, – откровенно заявил Райан. – Я все оставлю Бетани и Холлис. В любом случае у меня нет выбора. Впрочем, одного бы мне не хотелось – чтобы свадьба превратилась в нечто… – Он замолчал, пытаясь подобрать правильное слово.
– Una paletada hortera, – подсказалаСофия. Увидев наши недоуменные взгляды, пояснила: – Точной фразы на английском нет… самый близкий перевод: «полная лопата дряни».
Райан засмеялся, вспышка веселья и душевности преобразила его лицо.
– Именно то, что я имел в виду.
– Хорошо, – сказала я. – По ходу дела буду посвящать вас во все предложения и решения. Если вам что не понравится, будем убирать. Может, появится пара пунктов, по которым придется прийти к компромиссу, но в целом свадьба предполагается элегантной. И не превратится в шоу Холлис Уорнер.
– Спасибо, – с чувством поблагодарил Райан и посмотрел на часы. – Если это все…
– Погодите, что с предложением? – спросила я.
Он слегка нахмурился.
– Наверное, сделаю предложение Бетани в следующие выходные.
– Да, но вы знаете, как это сделаете?
– Приглашу на ужин и вручу кольцо. – Райан помрачнел еще больше, увидев мое выражение. – Что не так?
– Да ничего. Однако вы могли бы сделать это пооргинальнее. Мы помогли бы найти что-нибудь прелестное, но не очень сложное.
– Прелестное – не по моей части, – возразил Райан.
– Отвезите ее на Падре-Айленд [7] [7]Падре-Айленд – остров-курорт на южном побережье штата Техас, знаменит своими белоснежными пляжами.
[Закрыть], – предложила София. – Снимите виллу на пляже на ночь. Утром отправьтесь на прогулку по пляжу…
– И вы найдете послание в бутылке, – предложила я, включаясь в мозговой штурм.
– Нет, нет, – прервала София, – не бутылка… песочный замок. Мы наймем несколько профессиональных скульпторов по песку…
– По рисунку, который предложит Райан, – продолжила я. – Он архитектор, сможет придумать особый песочный замок для Бетани.
– Идеально, – воскликнула София, и мы изобразили «дай пять».
Райан переводил взгляд с меня на Софию и обратно, словно зритель на теннисном матче.
– Потом вы встанете на одно колено и сделаете предложение, – продолжила я, – и…
– Я что, обязательно должен вставать перед ней на колено?
– Нет, но такова традиция.
Райан потер подбородок; было ясно, что идея ему не нравится.
– Мужчины обычно преклоняли колени, когда их посвящали в рыцари, – резонно заметила София.
– Или когда им рубили голову, – мрачно добавил Райан.
– Когда стоят на коленях, это так хорошо смотрится на фотографиях, – заметила я.
– Фотографиях? – взлетели брови Райана. – Вы хотите, чтобы я делал Бетани предложение в присутствии парней с камерой?
– Только один фотограф, – поспешно поправила я. – Вы его даже не заметите. Мы его замаскируем.
– Спрячем за песчаной дюной, – добавила София.
Нахмурившись, Райан провел пятерней по коротко остриженным каштановым волосам, которым солнечный свет придавал оттенок красного дерева.
Я посмотрела на Софию и сдалась:
– Неважно. Фотографировать, когда делают предложение, – по мне это похоже на «полную лопату дряни».
Райан опустил голову, но я успела заметить невольную улыбку и услышала, как он пробормотал:
– Черт побери.
– Что?
– Оказывается, пригласить вас в качестве организатора свадьбы – первое доброе дело, которое Холлис для меня сделала. Похоже, придется ее поблагодарить.
– Ты ответила, – с легким удивлением сказал позже тем же вечером Джо.
Я, улыбаясь, откинулась на подушку.
– Ты тоже говоришь.
– Где ты сейчас?
– В постели.
– Мне позвонить в другое время?
– Нет, я не сплю. Просто устроилась на постели и читаю, как обычно.
– Что ты любишь читать?
Я посмотрела на кипу книжек в ярких обложках на прикроватной тумбочке со смущенным весельем.
– Любовные романы. Те, что со счастливым концом.
– Тебе никогда не надоедает, что конец заранее известен?
– Нет, это же самая лучшая часть. «Жили долго и счастливо» редко встречается в жизни, даже в свадебном бизнесе. Но хоть в книге я могу рассчитывать на такой конец.
– В жизни я видел великолепные браки.
– Однако всю жизнь они такими не остаются. Каждая женитьба начинается как счастливый конец, а потом превращается в обычный брак.
– Как можно работать организатором свадеб и не верить в «жили долго и счастливо»?
Я рассказала ему о своей первой работе после окончания школы дизайна одежды, как стажировалась у нью-йоркского дизайнера известной свадебной марки, устраивая выставочные продажи, учась анализировать отчеты продаж и развивать отношения с покупателями. Я работала над несколькими своими творениями и даже завоевала награду как начинающий дизайнер. Однако когда я попыталась создать свою марку, дело не пошлò. Никто не выказал энтузиазма поддержать меня.
– Честно, я была потрясена, – рассказывала я Джо. – Коллекция, которую я придумала, была прекрасной. У меня была хорошая репутация, я наладила изумительные контакты. И не могла понять, что не так. Тогда позвонила Жасмин и сказала…
– Кто такая Жасмин?
– О, я забыла тебе о ней рассказать. Жасмин – моя лучшая подруга, живет в Нью-Йорке. Моя наставница. Она главный редактор моды в журнале «Блеск». О стиле знает все и всегда может сказать, какие продажи будут успешными, а какие нет… – Я запнулась и спросила: – Тебе скучно?
– Вовсе нет. Что она сказала?
– Жасмин сказала, что с коллекцией все в порядке. Оформлена со знанием дела. С идеальным вкусом.
– Тогда в чем была проблема?
– В этом и была проблема. Я не хотела рисковать. Не проталкивала в достаточной мере свои идеи. Чего-то сверх, какой-то искры оригинальности… этого не было. Однако подруга заявила, что я фантастический предприниматель. Что у меня отлично получается налаживать деловые контакты и продвигать, что я чувствую деловую изнанку моды, как никто другой. Услышанное мне не понравилось, я хотела быть творческим гением. Впрочем, должна признать, что от бизнеса я получала больше удовольствия, чем от работы дизайнером.
– В этом нет ничего плохого.
– Это теперь я понимаю. А тогда трудно было отказаться от того, ради чего так тяжко трудилась. Вскорости после этого моего отца хватил удар. Тогда я поехала навестить его в больнице, там встретила Софию, и моя жизнь полностью изменилась.
– А разорванная помолвка? – к моему удивлению спросил Джо. – Когда это случилось?
Мне стало не по себе от его вопроса.
– Не люблю говорить об этом.
– Тогда не будем. – Его мягкий голос развязал тугой узел у меня в груди. Я глубже зарылась в подушку. Джо спросил: – Ты скучаешь по Нью-Йорку?
– Временами. – Я помолчала и уныло призналась: – Сильно. Но в иные дни почти о нем не вспоминаю.
– О чем скучаешь больше всего?
– Больше всего по друзьям. И… как бы это сказать… Нью-Йорк – единственное место, где я могла быть тем, кем хотела. Он заставлял меня ускоряться и думать о большем. Боже, что за город. Я все еще мечтаю когда-нибудь туда вернуться.
– Почему же ты уехала оттуда?
– Я была в некотором роде… не в себе… после неудачной помолвки, после смерти отца. Мне нужны были перемены. И особенно ощущалась потребность быть с Софией. Мы только что обрели друг друга. Приехать сюда было правильным решением. Когда София будет готова взять дела на себя, я вернусь в Нью-Йорк и сделаю еще одну попытку завоевать город.
– По-моему, ты прекрасно со всем справишься, где бы ни жила. Пока же – ты ведь можешь съездить туда в гости?
– Да, но последние три года я была сильно занята. Надеюсь, скоро. Хочу встретиться с друзьями. Сходить на пару пьес, посетить любимые рестораны, поискать уличные рыночки, где продают пятидолларовые шали-пашмины, поесть настоящей пиццы, и там еще есть бар на крыше на Пятой, где открывается самый лучший вид на Эмпайр-стейт-билдинг…
– Я знаю этот бар.
– Знаешь?
– Конечно. С садиком.
– Да! Поверить не могу, что ты там бывал.
Джо развеселился.
– Я бывал за пределами Техаса, несмотря на обратное впечатление.
Он рассказал о двух последних посещениях Нью-Йорка. Мы обменялись историями о местах, где бывали, о тех, куда хотели вернуться и куда нет. О том, что, путешествуя сам по себе, обретаешь свободу, но и чувствуешь себя тогда очень одиноким.
Когда я спохватилась, как уже поздно, то поверить не могла, что мы проболтали больше двух часов. Мы согласились, что пора заканчивать. Однако так не хотелось прекращать. Я могла бы еще говорить и говорить.
– Весело поболтали, – сказала я, чувствуя на душе тепло и даже легкое головокружение. – Хотелось бы повторить.
Последовало короткое молчание, и я прикрыла глаза рукой, уже пожалев о невольно вырвавшихся словах.
В голосе Джо послышалась улыбка.
– Я буду звонить, – пообещал он, – ты только отвечай.
