Текст книги "Странная способность"

Автор книги: Лиза Джейн Смит

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)

Лиза Джейн Смит
Странная способность

Глава 1

Никто не приглашает местную ведьму на вечеринки. Неважно, насколько та красива. И это была основная проблема.

«Мне плевать, – думала Кейтлин. – Мне никто не нужен».

Она сидела на уроке истории, слушая, как Марси Хуан и Пэм Сэссин планируют вечеринку в следующие выходные. Она ничего не могла с этим поделать, просто слушала их, в то время как тихий монотонный голос мистера Флинна не шел ни в какое сравнение с их оживленным перешептыванием. Кейт прислушивалась к разговору, при этом делая вид, что ей все равно. Она яростно хотела уйти. Но не могла, поэтому машинально чертила на разлинованном листе в тетради по истории.

Девушка была полна противоречивых чувств. Она ненавидела Пэм и Марси и хотела, чтобы они умерли, или, по крайней мере, чтобы с ними произошел какой-нибудь кровавый несчастный случай, причинивший им сильный вред, который сделал бы их сломленными и несчастными. В то же время внутри нее было огромное желание… Если бы только они впустили ее в свой мир. Она не настаивала на том, чтобы быть самой популярной, самой обожаемой девушкой в школе. Она бы довольствовалась местом в группе, которое было бы прочно закреплено за ней. Они могли бы качать головами и говорить: «А это Кейтлин, она странная, но чтобы мы без нее делали?» И это было бы здорово, пока она была частью их мира.

Но этого не произойдет. Никогда. Марси бы даже в голову не пришло пригласить Кейтлин на вечеринку. Зачем ей делать то, чего никто раньше не делал? Никто и никогда не приглашал туда ведьму, и никто не думал, что милая, незаметная девушка со странными глазами захотела бы пойти.

«И мне плевать, – подумала Кейтлин, вернувшись мыслями к началу. – Это мой последний год. Остался еще один семестр. Потом я закончу школу и… Надеюсь, я никогда не встречу никого отсюда снова».

Но, разумеется, это было еще одной проблемой. В таком городишке, как Тарафэр, она будет видеть их и их родителей каждый день весь следующий год. И через год, и еще через один, и...

Выхода нет. Если бы она могла уехать в колледж, все было бы по-другому. Но она не получила стипендию в колледж искусств, и, в любом случае, еще есть папа. Он нуждается в ней, да и денег нет. Она нужна отцу. Так что, колледж с двухгодичным курсом, или вообще ничего.

Кейт представила следующие годы своей жизни, блеклые, как зима в Огайо за окном, заполненные бесконечными холодными аудиториями. Все время сидеть и слушать, как девушки планируют вечеринки, на которые она не приглашена. Вечное неприятие. Бесконечная боль и желание быть настоящей ведьмой, такой, которая могла бы наложить самое отвратительное, болезненное и изнуряющее проклятье на них всех.

Во время своих размышлений она рисовала, или, скорее, ее рука чертила, а девушка этого не осознавала. Теперь она взглянула на рисунок и в первый раз увидела, что же на нем было.

Паутина.

Но самым странным было то, что находилось под ней, так близко и почти ощутимо. Пара глаз, широко распахнутых, круглых, обрамленных ресницами. Глаза олененка Бэмби, глаза ребенка.

Уставившись на рисунок, Кейтлин неожиданно почувствовала головокружение, как будто она падала. Как будто изображение тянуло Кейт внутрь себя. Это было ужасное ощущение и такое знакомое. Оно возникало каждый раз, когда она рисовала картинки, подобные этой, за них ее и прозвали ведьмой.

Рисунки, которые осуществлялись.

Она дернулась назад. Внутри нее было болезненное, тянущее на дно чувство.

«О, пожалуйста, нет, – подумала она. – Не сегодня, не здесь, не в школе. Это просто рисунок и он ничего не значит. Пожалуйста, пусть это будет просто рисунок».

Но она могла почувствовать, как ее тело напряглось, игнорируя ее разум, стало холодным как лед, готовясь к тому, что должно произойти.

Ребенок. Она нарисовала глаза ребенка. Это значит, что какой-то ребенок в опасности.

Но какой? Уставившись на рисунок, Кейт ощутила тягу, почти рывок в руке. Пальцы чувствовали то, что должно было появиться. Небольшой полукруг с маленькими изгибами по краям. Курносый нос. Большой сплошной круг, рот, открытый от страха, удивления или боли. Четкий изгиб, выделяющий овал подбородка. Ряды вьющихся волос. Затем зуд, рывок в руке исчез, и она выдохнула.

Вот и все. Ребенок на картинке должен быть девочкой, судя по волосам. Волнистым волосам. Хорошенькая маленькая девочка с волнистыми волосами и паутиной на лице.

Случится что-то, в чем будут задействованы ребенок и паук. Но где и с каким ребенком? И когда? Сегодня? На следующей неделе? В следующем году?

Этого было недостаточно.

Да и никогда не было. Это была самая ужасная часть ужасного «дара» Кейтлин. Ее рисунки всегда были точными, они всегда… всегда осуществлялись. Все заканчивалось тем, что Кейт наблюдала в жизни то, что она нарисовала на бумаге.

Но всегда не вовремя.

Что она могла сделать прямо сейчас? Бежать по городу с мегафоном, крича всем детям быть осторожнее с пауками? Пойти в начальную школу в поисках девочек с волнистыми волосами?

Даже если бы она попыталась им сказать, они бы просто сбежали от нее. Как будто это Кейтлин навлекала те вещи, которые она рисовала. Как будто это она заставляла их осуществляться, а не просто предсказывала их.

Линии картинки стали изгибаться. Кейтлин моргнула, чтобы выпрямить их. Единственное, что она не будет делать, так это плакать, потому что Кейт никогда не плачет.

Никогда. Ни разу с тех пор, как умерла ее мама. Кейт тогда было восемь. С тех пор она научилась сдерживать слезы.

У входа в класс раздался шум. Обычно мягкий и мелодичный голос мистера Флинна, под который студенты могли легко уснуть, замолк.

Крис Барнабл, работающий в старших классах в качестве помощника, принес розовый листочек. Уведомление.

Кейтлин смотрела, как мистер Флинн взял его, прочитал, затем спокойно посмотрел на класс, поморщив нос, чтобы сдвинуть очки на место.

– Кейтлин, тебя вызывают в кабинет директора.

Кейт уже тянулась за книгами. Она держала спину очень прямо, а голову очень высоко, когда шла по проходу, чтобы забрать уведомление, которое гласило: «Кейтлин Фэйрчайлд, в кабинет директора, немедленно». Рядом со словом «немедленно» стояла галочка, что придавало посланию атмосферу срочности и не предвещало ничего хорошего.

– Снова неприятности? – спросил кто-то ехидным голосом с первых парт. Кейтлин не могла сказать, кто это был, и она не повернулась, чтобы посмотреть. Она вышла вместе с Крисом.

«Снова неприятности, – думала она, пока спускалась вниз по лестнице к кабинету директора. – Что у них на нее в этот раз? Те отмазки, "подписанные ее отцом" прошлой осенью?»

Кейт пропускала много занятий, потому что были времена, когда она просто не могла выносить всего этого. Как только становилось слишком плохо, она ехала на Пиквей Роуд, туда, где были фермы, и рисовала. Никто ее там не беспокоил.

– Мне жаль, что у тебя неприятности, – произнес Крис Барнабл, когда они подошли к кабинету. – Я имею в виду... Мне жаль, если у тебя неприятности.

Кейтлин взглянула на него прямо. Он был симпатичным парнем: блестящие волосы, добрые глаза, как у Морячка – кокер-спаниеля, который был у нее когда-то. Она ни на секунду не была одурачена.

Мальчики-мальчики, они совершенно бесполезны. Кейт точно знала, почему они так хорошо относились к ней. От матери ей достались кремовый ирландский цвет лица и рыжие, как осеннее пламя, волосы, а также гибкая стройная фигура.

Но глаза были ее собственные, и она беспощадно использовала их. Она уставилась на Криса ледяным взглядом, так, как обычно она старалась не смотреть. Она заглянула в его лицо.

Он побледнел.

Обычно люди реагировали именно так, встречаясь глазами с Кейтлин. Ни у кого не было таких глаз, как у нее. Они были дымчато-голубыми, и снаружи радужной оболочки, впрочем, как и по центру, были темные кольца.

Ее отец говорил, что они прекрасны и что Кейтлин была отмечена феями. Но остальные люди говорили совсем другое. С самого детства Кейтлин слышала перешептывания, что у нее были странные глаза, дурные глаза. Глаза, которые видят то, чего не должны.

Иногда, как сейчас, Кейтлин использовала их в качестве оружия. Она смотрела на парня до тех пор, пока дурачок не отступил. Затем она скромно опустила ресницы и зашла в кабинет.

Она получила короткое и нездоровое ощущение триумфа. Пугание кокер-спаниелей вряд ли можно было назвать достижением. Но Кейтлин была слишком взволнована и несчастна, чтобы беспокоиться об этом. Секретарь махнул рукой в сторону двери директора, и Кейтлин собралась с духом. Она открыла дверь.

Мисс МакКаслан, директор, была не одна. Рядом с ней за столом сидела загорелая приятная молодая женщина с короткими светлыми волосами.

– Поздравляю, – сказала блондинка, быстро и грациозно поднявшись со стула. Кейтлин стояла неподвижно с высоко поднятой головой. Она не знала, что и подумать. Внезапно на нее накатило ощущение, похожее на предчувствие.

«Вот оно. То, что ты ждала».

До этого она и не знала, что чего-то ждала.

«Разумеется, ждала. Этого. Следующие несколько минут изменят всю твою жизнь».

– Меня зовут Джойс, – продолжила блондинка, – Джойс Пайпер. Ты меня не помнишь?

Эта женщина на самом деле казалась знакомой. Ее приглаженные светлые волосы лежали на голове, как мокрый мех у морского котика, ее глаза были необыкновенного зелено-голубого цвета – аквамариновые, на ней был элегантный розовый костюм, а двигалась она, как преподаватель по аэробике.

Воспоминание внезапно ворвалось к Кейтлин в голову:

– Проверка зрения.

Джойс кивнула.

– Точно, – воскликнула она. – А сейчас расскажи, что ты помнишь об этом?

В замешательстве Кейтлин взглянула на мисс МакКаслан. Директор, маленькая женщина, достаточно полненькая и очень симпатичная, сидела, сложив ладони на столе. Она казалась спокойной, но ее глаза сверкали.

«Хорошо, по крайней мере, у меня нет неприятностей, – подумала Кейтлин. – Но что тогда происходит?»

Кейт неуверенно стояла в центре кабинета.

– Не бойся, Кейтлин, – сказала директор, слегка махнув рукой, на которой были надеты многочисленные кольца, – садись.

Кейт села.

– Я не кусаюсь, – добавила Джойс, тоже присев, не отводя своих аквамариновых глаз от Кейт. – Что ты помнишь?

– Это был просто тест, как у окулиста, – сказала Кейтлин медленно. – Я думала, это была какая-то новая программа.

Все привозят новые программы в Огайо. Огайо настолько показателен, что его люди являются идеальными подопытными кроликами.

Джойс слегка улыбнулась.

– Это была новая программа. Но мы не совсем проецировали образы. Ты помнишь тест, где нужно было записывать буквы, которые ты видела?

– О, да.

«Его было нелегко запомнить, потому что все, что происходило во время теста, было очень размытым. Он проходил прошлой осенью, в начале октября», – подумала Кейт.

Джойс зашла в аудиторию и заговорила с классом. Было достаточно просто. Джойс попросила их сотрудничать. Затем провела некие расслабляющие упражнения, после которых Кейтлин расслабилась так, что все стало туманным.

– Вы выдали всем карандаш и листок, – неуверенно сказала она Джойс. – Затем вы проецировали буквы на экран. И они становились все меньше и меньше. Я едва могла их записывать. – И добавила: – Я была какой-то усталой.

– Немножко гипноза, чтобы преодолеть барьеры, – объяснила Джойс, наклонившись. – Что еще?

– Я продолжила писать буквы.

– Да, – подтвердила Джойс. Легкая улыбка сверкнула на ее загорелом лице. – Разумеется, ты продолжила.

Через секунду Кейт спросила:

– И что, у меня хорошее зрение?

– Без понятия! – Джойс выпрямилась, по-прежнему улыбаясь. – Ты хочешь знать, как на самом деле проходил тест, Кейтлин? Мы проецировали буквы, делая их меньше и меньше, до тех пор, пока они вообще не исчезли.

– Исчезли?

– Последние двадцать кадров. Это были точки, абсолютно бесформенные. У тебя могло бы быть зрение, как у ястреба, но ты бы ничего не различила.

У Кейтлин прошли мурашки по спине.

– Я видела буквы, – настаивала она.

– Я знаю, что ты видела. Но не глазами.

В комнате стояла полная тишина… Сердце Кейтлин тяжело забилось.

– В соседней аудитории сидел человек, – начала объяснять Джойс. – Выпускник с отличной концентрацией, он смотрел на таблицы с буквами. Именно поэтому ты видела буквы, Кейтлин. Ты видела его глазами. Ты ожидала увидеть буквы в таблице, твой разум был открыт, и ты получала то, что видел он.

Кейтлин слабо вымолвила:

 – Это так не действует.

«О Боже, пожалуйста, меньше всего мне нужна еще одна способность, еще одно проклятье».

– Действует. Все время, – возразила Джойс. – Это называется «дистанционное наблюдение» – знание события за пределами обычных чувств. Твои рисунки – это дистанционное наблюдение событий, иногда событий, которые еще не произошли.

– Что вы знаете о моих рисунках? – Волна эмоций вернула Кейт на землю. Это нечестно. Эта незнакомая женщина приходит, играет с ней, тестирует, дразнит ее, а сейчас говорит о ее личных рисунках. Ее очень личных рисунках, о которых люди из Тарафэра старались даже не вспоминать.

– Я расскажу тебе то, что я знаю, – предложила Джойс. Ее голос был мягким и размеренным,  она пристально наблюдала за Кейт своими аквамариновыми глазами. – Я знаю, что ты впервые открыла свой дар, когда тебе было девять лет. Мальчик, живший по соседству, исчез.

– Дэнни Линденмайер, – быстро добавила директор.

– Дэнни Линденмайер исчез, – согласилась Джойс, по-прежнему не отрывая взгляда от Кейтлин. – Полиция опрашивала соседей, ища его. Ты рисовала карандашами, когда они говорили с твоим отцом. Ты слышала все о пропавшем мальчике. И когда закончила рисовать картинку, ты не могла понять ее. Картинка с деревьями, мостом и чем-то квадратным.

Кейт кивнула, чувствуя, что проиграла. Воспоминание всколыхнулось в ней, доводя до головокружения. Тот первый рисунок, такой темный и странный, и ее собственный страх… Она знала тогда, то, что нарисовала ее рука, было чем-то плохим. Но она не знала почему.

– На следующий день по телевизору ты увидела место, где нашли труп мальчика, – продолжила Джойс. – Под мостом у деревьев, в упаковочном ящике.

– В чем-то квадратном, – произнесла Кейтлин.

– Это полностью совпадало с твоим рисунком, даже притом, что ты никоим образом не могла знать это место, мост был в тридцать милях [1] от твоего дома, в городке, где ты ни разу не была. Когда твой отец увидел новости по телевизору, он тоже узнал твой рисунок. Это его взволновало. Он начал показывать картинку всем и рассказывать твою историю. Но люди реагировали плохо. Они и так считали тебя немного странной из-за глаз, но это было еще хуже, и им это не нравилось. А когда это случилось еще раз и еще раз, когда твои рисунки продолжили сбываться, люди испугались.

– И у Кейтлин началось что-то вроде проблемы с общением, – вежливо вставила директор. – Она с рождения непокорная и немного взведенная, как курок пистолета. Но тогда она стала раздражительной и равнодушной. Защитная реакция, – женщина прицокнула языком.

Кейтлин яростно уставилась на директора, но спокойный, сочувствующий голос Джойс обезоруживал.

– Ну, вы знаете все обо мне, – обратилась Кейт к Джойс. – У меня проблемы с общением, и что?

– У тебя нет проблем с общением, – перебила Джойс. Она была крайне удивленной. Женщина наклонилась вперед и настойчиво произнесла: – У тебя дар. Потрясающий дар. Кейтлин, неужели ты этого не понимаешь? Неужели ты не понимаешь, как ты необычна и как это удивительно?

По своему опыту Кейтлин могла утверждать, что необычный вовсе не приравнивался к удивительному.

– В целом мире всего несколько людей, которые, как и ты, обладают необычным даром, – сказала Джойс. – В США мы нашли только пятерых.

– Пятерых кого?

– Пятерых старшеклассников, таких же, как и ты. Разумеется, все с разными способностями. Ни у кого из вас нет одинакового дара. И это здорово, это как раз то, что мы искали. Мы сможем провести много экспериментов.

– Вы хотите проводить на мне эксперименты? – Кейтлин  испуганно взглянула на директора.

– Кажется, я поторопилась. Позволь мне объяснить. Я из города Сан-Карлос, Калифорния.

Это объясняло загар.

– И я работаю в Институте Зитса. Очень маленькая лаборатория, не сравниться со Стэндфордским Исследовательским Институтом или университетом Дьюка. Он был создан в прошлом году, его основой послужил грант, выделенный на проведение научно-исследовательских работ Фондом Зитса. Мистер Зитс, хм, как его описать? Он невероятный человек. Глава одной из корпораций в Кремниевой долине [2] .Но его настоящий интерес – это экстрасенсорные явления. Исследование экстрасенсорных способностей.

Джойс остановилась и убрала блестящие светлые волосы со лба. Кейтлин почувствовала, что та переходит к самому главному.

– Он основал фонды для одного очень особенного проекта, очень  важного проекта. Это была его идея, провести отбор в старших классах по всей стране, определяя учеников с высоким экстрасенсорным потенциалом. Найти пять или шесть лучших, самых лучших, и привести их в Калифорнию на год для тестирования.

– На год?

– Это и есть самое лучшее, неужели ты не понимаешь? Вместо того чтобы проводить несколько отдельных тестов, мы будем проводить их ежедневно, по обычному расписанию. Мы сможем отметить все изменения  твоих способностей в зависимости от твоего биоритма, питания...

Джойс резко замолчала. Прямо посмотрела на Кейт и взяла ее руки.

– Кейтлин, отбрось свои защитные стены и просто послушай меня минутку. Можешь сделать это?

Кейт почувствовала, как ее руки дрожат в холодной хватке блондинки. Она сглотнула, неспособная отвести взгляд от этих аквамариновых глаз.

– Кейтлин, я здесь не для того, чтобы причинить тебе боль. Я очень тобой восхищаюсь. У тебя удивительный дар. Я хочу изучать его. Я провела всю свою жизнь, готовясь изучать его. Я посещала колледж в Дьюке, там, где Райн проводил свои телепатические эксперименты. Я получила степень магистра по парапсихологии, я работала в «Дрим Лаборатории» в Маймониде, и в «Майнд Сайэнс Фаундейшен» в Сан-Антонио, и в «Инжениэринг Аномализ Рисеч Лаборатории» в Принстоне.  Все, что я когда-либо хотела, это такого человека как ты. Вместе мы можем доказать, что то, что ты делаешь – настоящее. Мы можем получить  неопровержимое научное доказательство. Мы можем показать миру, что экстрасенсорное восприятие существует.

Она остановилась и Кейт услышала шум копировальной машины в приемной.

–  Кейтлин тоже может найти в этом свои плюсы, –  сказала мисс МакКаслан. – Я думаю, вам нужно объяснить все условия.

– Ах, да, – Джойс отпустила руки Кейтлин и взяла папку со стола. – Ты будешь ходить в очень хорошую школу в Сан-Карлосе до самого окончания. Тем временем ты будешь жить в Институте с четырьмя отобранными студентами. Мы будем проводить тестирования каждый день, но это не будет занимать много времени – час или два в день. А в конце года ты  получишь стипендию в колледж, который выберешь.

Джойс открыла папку и протянула ее Кейтлин.

– Очень щедрую стипендию.

– Очень щедрую стипендию, –  повторила мисс МакКаслан.

Кейт смотрела на цифру на бумаге.

– Это для всех нас?

 – Это тебе, –  сказала Джойс. – Тебе одной.

 Кейтлин показалось, что у нее закружилась голова.

– Ты поможешь развитию науки, – продолжила Джойс. – И ты могла бы устроить себе новую жизнь. Все сначала. Никому в твоей новой школе не нужно знать, почему ты там, ты можешь быть просто обычной старшеклассницей. Следующей осенью ты могла бы поехать в университет Стэнфорда или Сан-Франциско, Сан-Карлос в получасе езды от Сан-Франциско на юг. И после этого ты свободна. И можешь ехать куда угодно.

А вот теперь у Кейтлин на самом деле закружилась голова.

– Тебе понравится область Залива [3]. Солнечный свет, красивые пляжи, ты не поверишь, вчера, когда я уезжала, было 70 градусов [4]. 70 градусов зимой! Секвойи, пальмы.

–Я не могу, – слабо сказала Кейтлин.

Джойс и директор с удивлением посмотрели на нее.

– Я не могу, – повторила Кейт громче, вновь выстраивая вокруг себя крепость. Ей нужны эти стены, иначе она может поддаться этой яркой картинке, которую Джойс нарисовала у нее в голове.

– Неужели ты не хочешь сбежать? – спокойно поинтересовалась Джойс.

Не хочет ли она? Настолько сильно, что иногда она чувствовала себя птицей, бьющейся крыльями о стекло. За исключением того, что она никогда не была уверена, что однажды действительно сбежит. Она просто думала, что где-то должно быть место, где ей будет хорошо. Место, где бы ее приняли просто так, где для этого не нужно было прилагать усилий.

Она никогда не думала о Калифорнии как о таком месте. Калифорния была слишком роскошной, слишком головокружительной и захватывающей. Она была подобна мечте. Да и деньги...

Но ее папа.

– Вы не понимаете. Мой папа… Я никогда не уезжала от него, с тех самых пор, как умерла мама, и он нуждается во мне. Он не... он действительно нуждается во мне.

На лице мисс МакКаслан появилось сочувствие. Она, конечно, знала ее отца. Раньше он был выдающимся профессором по философии, он писал книги. Но, после того как мама Кейтлин умерла, он стал... рассеянным. Ее отец часто пел себе под нос и перебивался случайным заработком в городе. Он не получал много, выполняя мелкую работу. Когда приходили счета, он шаркал ногами и ерошил волосы, выглядя при этом обеспокоенным и пристыженным. Ее отец был почти как ребенок, но он обожал Кейт, а она обожала его. Она никогда бы не позволила чему-нибудь причинить ему боль.

И уехать от него так скоро… Еще даже не став достаточно взрослой, чтобы пойти в колледж. Поехать в Калифорнию, да еще и на целый год.

– Это невозможно, – сказала она.

Мисс МакКаслан смотрела на свои полные руки.

– Но, Кейтлин, ты не думаешь, что твой отец хотел бы, чтобы ты поехала? Чтобы ты поступила так, как лучше для тебя?

Кейтлин покачала головой. Она не желала выслушивать аргументы. Она все для себя решила.

– А ты бы не хотела научиться контролировать свой дар? – спросила Джойс.

Кейтлин взглянула на нее.

Возможность контроля никогда не приходила ей в голову. Образы появлялись, когда она их не ожидала; завладевали ее рукой на бессознательном уровне. Она не понимала, что происходит до тех пор, пока это не заканчивалось.

– Я думаю, ты можешь научиться, – сказала Джойс. – Я считаю,  ты и я… мы могли бы многому научиться... вместе.

Кейт открыла рот. Но перед тем как она ответила, снаружи офиса раздался ужасный звук.

Это походило на грохот, скрежет и битье стекла одновременно. И это был ужасный шум, настолько ужасный, что Кейтлин сразу поняла, что он мог произойти только из-за чего-то очень необычного. И это было достаточно близко.

Джойс и Мисс МакКаслан подпрыгнули. Первой до двери добралась маленькая полная женщина. Она промчалась по коридору на улицу. Кейт и Джойс последовали за ней. Люди сбегались с обеих сторон Хардинг Стрит по скрипучему снегу. Холодный воздух щипал щеки Кейтлин. Косой дневной солнечный цвет выделял острый контраст между светом и тенью, делая сцену, которая развернулась перед взором Кейтлин, пугающе четкой и ясной.

Желтый «Неон» стоял на Хардинг Стрит, он был развернут не в ту сторон, задние колеса на тротуаре, левый бок смят. Машина выглядела так, как будто в нее врезались сбоку, и она несколько раз развернулась вокруг своей оси. Кейтлин узнала автомобиль, он принадлежал Джерри Крачфилду, одному из немногих студентов, у которого была своя машина.

Темно-синий многоместный легковой автомобиль, стоящий посреди улицы, был повернут прямо в сторону Кейт. Весь капот был смят в гармошку. Металл изогнут и деформирован, фары разбиты.

Полли Вертанен, школьница, тянула за рукав Мисс МакКаслан.

– Я все видела, Мисс МакКаслан. Джерри только выехал с парковки, но тот автомобиль ехал слишком быстро. Они просто врезались в него... Я все видела. Они ехали слишком быстро.

– Это машина Мэриан Гантер, – резко сказала Мисс МакКаслан. – Там ее маленькая дочь. Пока не двигайте ее! Не двигайте!

Директор продолжала говорить, но Кейт больше ее не слышала.

Она уставилась на лобовое стекло автомобиля. До этого она не заметила, но сейчас все поняла… Люди вокруг нее бегали и кричали. Кейтлин едва ли видела их. Весь ее мир был сфокусирован на лобовом стекле машины.

Маленькую девочку бросило на него, возможно, оно треснуло от удара. Она фактически лежала, касаясь лбом стекла. Как будто она смотрела сквозь него широко открытыми глазами.

Огромными глазами. Большими, круглыми, с густыми ресницами. Глазами олененка Бэмби.

У нее был маленький курносый нос и круглый подбородок. Волнистые светлые волосы приклеились к стеклу.

Само стекло потрескалось и напоминало паутину. Паутину, наложенную на лицо ребенка.

– О, нет, пожалуйста, нет, – прошептала Кейтлин.

Она почувствовала, что пытается найти опору, не осознавая какую. Кто-то помог ей не упасть.

Сирены выли все ближе. Толпа собиралась вокруг автомобиля, закрывая ребенка от Кейтлин.

Она знала Курта Гантера. Маленькая девочка, должно быть, Линди. Его малышка-сестра. Почему Кейтлин раньше этого не поняла? Почему картинка не показала ей? Почему она не показала эту аварию с датой и местом, вместо того душераздирающего лица ребенка. Почему это все было таким бесполезным? Чертовски бесполезным?

– Тебе нужно присесть? – спросил человек, который поддерживал ее.

Это была Джойс Пайпер, и она дрожала. Кейт тоже дрожала, очень быстро дыша. Она вцепилась в Джойс еще сильнее.

– Вы действительно имели это в виду? Что я научусь контролировать... то, что я делаю? – Кейт не могла назвать это даром.

Джойс посмотрела на нее, потом на аварию взглядом человека, который только что что-то осознал.

– Я так думаю. Я надеюсь.

– Вы должны пообещать.

Джойс посмотрела Кейт прямо в глаза, никто в Тарафэре никогда не смотрел на нее так.

– Я обещаю попробовать, Кейтлин.

– Тогда я поеду, папа поймет.

Аквамариновые глаза Джойс заблестели.

– Я так рада. – Она дрожала от возбуждения. – Там 70 градусов, Кейт, – добавила она мягко, почти рассеяно. – Не бери много вещей.