Текст книги "Сладостная месть"

Автор книги: Лиз Филдинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

Джульет. Кто такая Джульет? Она уже слышала это имя.

Физз снова пролистала сценарий, почему-то уверенная, что ответ может лежать здесь. У каждого актера была своя манера отмечать свои реплики в тексте, и Физз машинально рассортировала листы для каждого персонажа. Она поняла, что разгадку надо искать в экземплярах Мелани или Эдварда.

Мелани отметила свои слова ярко-оранжевым маркером, и они сразу бросались в глаза, но последняя страница отсутствовала. Физз посмотрела вокруг и увидела угол белого листка, торчащий из-под пианино. Она вытянула его. Едва она увидела изменения, сделанные в последней строчке, ее сердце сжалось. И все наконец стало на свои места.

Щелк. Антагонизм Люка по отношению к ее отцу. Замечания, которые она не вполне могла понять. Пренебрежительные высказывания по поводу семьи Бьюмонт.

Щелк. Вырезка из газеты, которую дал ей Джим. Самым важным там было не едкое замечание Клаудии, а комментарий репортера: «Я был сразу поражен ее сходством с нашей юной звездой Мелани Бретт…» Ее отец тоже сразу увидел сходство. Увидел и вспомнил что-то. Или кого-то. После чего у него возникло желание выпить рюмку чего-нибудь крепкого.

Щелк. Клаудия здесь вовсе ни при чем. Конечно, Люк был рад использовать «Залив каникул», чтобы смутить ее, заставить ее заплатить за бесцеремонную реплику, сделанную в те минуты, когда она находилась еще на вершине возбуждения после спектакля. Но это лишь побочная линия. Настоящая причина вовлечения Мелани в радиосериал заключалась не в этом. Люк хотел использовать сюжет «мыльной оперы», чтобы представить Эдварда Бьюмонта не только мужчиной, изменявшим жене, но и отцом, бросившим своего ребенка.

Физз снова опустилась на стул и поднесла ко рту сжатый кулак, чтобы не дать вырваться страдальческому воплю. Нет, она все поняла правильно. Когда Люк говорил, что семья Мелани родом из Брумхилла, возможно, он хотел предостеречь ее. Или это было закодированное сообщение, которое предназначалось для передачи ее отцу? Вместе с остальными подробностями, касающимися вопроса о спонсорской поддержке. Было ли это важно? Физз снова посмотрела на лист бумаги в ее руке. Имя «Джилл Брейди» было зачеркнуто. Сверху было подписано: «Джульет Кэри». «Я не должна была менять имя». Это сказала Мелани. Физз прочитала текст ее роли:

Разумеется, вы знали мою мать. Ее сценическое имя было Джулъет Кэри. И когда она была беременна, вы бросили ее. Ну, а теперь ее нет в живых, а я здесь, чтобы сказать вам, что я ваша дочь. И я хочу, чтобы все узнали об этом.

Искусство, имитирующее жизнь, подумала Физз, вспомнив, где она слышала это имя. Сестру Люка звали Джульет. Джульет Кэри? А как еще? С заменой имени это уже жизнь стала имитировать искусство вплоть до того, что обвиняемому действительно стало плохо.

А сейчас она должна свыкнуться с фактом, что мужчина, который совсем недавно держал ее в объятиях, мужчина, который вернул ее к жизни так, что каждая клеточка ее тела все еще помнила его прикосновения и ласки, мужчина, который украл ее сердце и тело, совершенно бессердечно и намеренно отправил ее отца в больницу.

Месть. Желание отомстить нетрудно увидеть во всем, когда понимаешь в чем дело. Карьера Клаудии. Ее радиостанция. И репутация их отца. Даже сейчас она не могла поверить, что он хотел подвергнуть риску жизнь Эдварда. В конце концов, он ведь и отец Мелани. Даже Люк не мог быть так жесток. Или мог, потому что Мелани ни о чем не догадывалась. Люк каким-то образом выяснил все, но не сказал племяннице.

Физз хотелось плакать. Слезы жгли ей глаза, но она не могла дать им волю, не могла излить свою боль. Вместо этого она положила голову на колени, накрыла ее руками и стала молиться. Ради отца. Ради Мелани. Ради того, чтобы найти ответ.

– Физз?

Она сжалась, но не двинулась с места.

– Физз, прости, я не хотел этого. – Он остановился у двери. – Ты должна мне поверить.

– Должна?

Она с трудом подняла голову и повернула ее к нему. Голова была тяжелой. Люк выглядел худым и изможденным в безжалостно-ярком свете ламп. Она так любила его, так хотела поверить ему. Но ее отец лежал в больнице с трубкой капельницы, прикрепленной к руке. И отправил его туда Люк.

– Как тебе удалось добиться того, что Мелани изменила имя? – спросила Физз.

Он помолчал, потом сказал, слегка пожав плечами:

– У нее не слишком хорошо получалась ее фраза. Ей казалось, что все звучит недостаточно убедительно. Она хотела добиться совершенства.

– Но ведь она актриса. Или ты заставил ее усомниться в этом? – Физз смотрела на него, не отрывая взгляда. – Это было не трудно. Она считает тебя почти богом.

Он ответил не сразу.

– Я предложил ей маленькое тренировочное упражнение. – Он снова помолчал. Впадины на его щеках стали темнее. – Я предложил, чтобы она попыталась представить, что Эдвард Бьюмонт действительно тот человек, который бросил ее мать, бросил ее.

– И поэтому она изменила имя в тексте.

Это сработало так хорошо, что Мел позвонила сценаристам и спросила, не возражают ли они против этого. И конечно, они были только рады помочь.

– А если бы у тебя не получилось так просто?

– Находчивый человек всегда выйдет из положения, Физз.

Ты, безусловно, самый находчивый человек, которого я встречала.

– Слишком находчивый, черт возьми. Я не думал, что так получится. Запись была назначена на завтра, на после обеда. Я считал, что у меня бездна времени, чтобы встретиться с Эдвардом. Я оставил сообщение его секретарю, что хочу видеть его утром и что это срочно. Я собирался рассказать ему все.

– И после этого все стало бы хорошо, да? – вспыхнула Физз.

– Все хорошо быть уже не может. Попытайся понять меня. Моя сестра погибла из-за того, что она в конце концов решилась увидеться с твоим отцом. Видимо, поговорить с ним. Мы никогда не узнаем, что она хотела сказать ему. Она унесла это с собой в могилу.

Он подошел к Физз и склонился над ней.

Ты можешь выслушать меня?

– Почему я должна слушать тебя? – жестко сказала она, откинувшись на спинку стула и отдернув руку, которую он хотел взять.

Она не могла допустить, чтобы он прикасался к ней. Пока.

– Потому что я сделаю все, что смогу, чтобы исправить положение. Потому что я… – Он резко оборвал себя.

– Нет, – сказал он, выпрямившись, – ты права. Я не буду оправдываться. Это невозможно.

– Невозможно.

Физз закрыла глаза, отчаянно усталая. Но она знала, что сон не избавит ее от кошмара.

– Это все началось с газеты, да? – спросила она. – Когда репортер заметил, как похожи Мелани и Клаудия? Я сначала думала, что ты невзлюбил нашу семью из-за тех слов, которые Клаудия сказала в интервью.

– Мне действительно не понравилась Клаудия из-за того, что она сказала. Хотя я должен признать, что после знакомства с ней мое мнение улучшилось. Вовсе не газетная статья дала мне нить, Физз, хотя позднее она подтвердила мои подозрения.

– Как ты можешь быть уверен, что это правда? Мелани сказала мне, что не знает, кто ее отец.

– Да, она не знала и все еще не знает, – подтвердил Люк. – Послушай, может, пойдем отсюда? – предложил он после некоторого колебания.

Физз подняла голову, пошевелила шеей.

– Я чувствую себя так, как будто меня побили.

– Неудивительно. Во-первых, уже ночь, а во-вторых…

В обращенном на него взгляде Физз стоял упрек, и Люк запнулся на полуслове.

– Полный триумф находчивого мистера Дэвлина.

Триумф подразумевает выполнение всех желаний, Физз. А это… – Он устало махнул рукой.

– Это пиррова победа. Пойдем, я отвезу тебя домой.

Люк протянул ей руку, но она не приняла ее. Его рука опустилась, и он отступил назад.

– Ты не можешь оставаться здесь, – настойчиво сказал он.

– Как ты узнал, где я? – спросила она, вставая. – Тебе сказала Клаудия?

– Нет. Она сказала, что ты легла в постель и уснула. Почему-то я не поверил, что после всего случившегося ты можешь просто пойти спать. А когда тебе плохо, ты всегда приходишь сюда. Может быть, поэтому ты так много работаешь.

– Не пытайся анализировать мои поступки, Люк, – сердито сказала Физз. – Я пришла сюда, чтобы найти ответы на вопросы, которые беспокоили меня с того самого момента, как ты появился в городе. Кстати, как ты попал внутрь? – спросила она, нахмурившись.

– Наступил отлив. Я спустился на пляж и взобрался по пожарной лестнице. Поэтому у меня такой вид.

Физз наконец-то по-настоящему посмотрела на него и увидела следы песка и водорослей на его руках, куртке, мокрых ботинках. Она только однажды лазила по пожарной лестнице. Ей было десять лет, и она хотела доказать, что она не слабее любого мальчишки в городе. Она сделала это, но все еще не могла забыть страх, от которого пересохло во рту, когда ей пришлось повиснуть на одной руке, чтобы ухватиться другой рукой за перила.

– Идиот!

Его рот насмешливо скривился.

– Я думаю, мы это уже установили. Ночь была ясной, луна освещала море, которое плескалось вокруг опор пирса, окутанного легкими облачками тумана. В полном молчании, не касаясь друг друга, они прошли по пирсу.

Люк усадил ее в свою машину, болезненно следя за тем, чтобы не дотронуться до нее, хотя ему хотелось заключить ее в объятия, прижать к себе и пообещать, что он никогда больше не причинит ей боль. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы сдержаться, чтобы подождать. Он не заговаривал с Физз, пока она не открыла дверь своей квартиры и не преградила ему дорогу, когда он попытался последовать за ней.

Но Люк не собирался оставлять ее. Пока она не выслушает его.

– У нас есть неоконченное дело, Физз, – напомнил он ей и протянул руку, чтобы не дать ей закрыть дверь. – Иди и сядь к огню – ты, наверное, замерзла. Я приготовлю тебе чай.

Она смотрела на него, не двигаясь с места.

– Или ты предпочитаешь что-нибудь покрепче? – спросил он. – Мы ведь так и не выпили вино.

Физз открыла рот, чтобы возразить. Затем припомнила слова Клаудии о том, что она прячется.

– Чай, – согласилась она.

Через десять минут Люк принес ей чашку горячего сладкого чая и, когда она свернулась калачиком в кресле, сел напротив. Некоторое время они оба молчали.

– Люк? – наконец окликнула его Физз.

Он оторвался от глубоких раздумий и поднял на нее глаза.

– Будет лучше, если ты расскажешь мне всю историю.

Только Джульет знает все, но я расскажу тебе, почему я верю, что Эдвард – отец Мелани. – Он помолчал, собираясь с мыслями. – Все началось в прошлом году, когда Мелани попросила меня повести ее в театр, чтобы посмотреть твоего отца в «Венецианском купце». Он тогда был на гастролях в Австралии.

– Но это еще не причина…

Ты сказала, что выслушаешь меня. Это только начало. – Он подождал, чтобы убедиться, что она готова слушать. – Я был рад повести Мелани в театр, – продолжил он, – но, поскольку мне казалось, что это не совсем ее круг интересов, я стал поддразнивать ее насчет тайного желания стать серьезной актрисой.

– Почему? – спросила Физз. – Почему ты стал поддразнивать ее?

Люк пожал плечами.

– А разве не это всегда делают дядюшки? Насколько я знаю, большинство из ее сверстниц хочет стать поп-звездами. И я был сильно удивлен, когда она сказала мне, что хочет именно этого.

– Стать серьезной актрисой? Он кивнул.

– И в ее глазах самым лучшим актером был Эдвард Бьюмонт, вот почему она хотела пойти и увидеть его. Я выразил удивление, что она вообще слышала о нем, и тогда она мне рассказала.

Физз в молчании ждала продолжения.

– Что… что она рассказала тебе, Люк? – не выдержала она.

Он пошевелился.

– Оказалось, что Джульет никогда не пропускает его, когда он появляется на телевидении.

– Джульет? Мать Мелани?

– Да, ее мать. Моя дорогая, моя милая сестра. Она смотрела все его старые фильмы, у нее были видеокассеты того сериала, в котором он снялся несколько лет назад и за который получил приз. Мелани рассказала мне, что всякий раз, когда Эдвард Бьюмонт появляется на телеэкране, он доводит ее мать до слез, и если он настолько хорош… – Люк посмотрел прямо на нее. – Скажи мне, Физз, он действительно настолько хорош?

Она не ответила. Ее отец обаятелен, имеет свой сценический образ и хороший вкус. Но он, конечно, не Лоуренс Оливье.

– Нет, – сказал Люк, очевидно удовлетворенный ее молчанием. – Я так не думаю.

Физз отвернулась, не в силах встретить его взгляд.

– Мое мнение здесь ни при чем, правда? Ведь это твоя сестра была его большой поклонницей.

– Да, к несчастью. После того как Мел сказала мне, как сильно он нравится Джульет, я подумал, что ей будет приятно увидеть его в живом спектакле. Сестра жила за городом в горах, в двух часах езды от Сиднея. Я позвонил ей и предложил, чтобы она приехала в город на несколько дней. Я сказал, что она может походить с Мелани по магазинам и сходить в театр… В качестве подарка от младшего брата, – с горечью добавил он.

Физз немного подождала продолжения, потом не выдержала и спросила:

– Ну? Что она сказала?

– Немного. Что ей надо подумать об этом и что она перезвонит мне позже. Через день она позвонила и сказала, что у нее много дел и она не сможет найти время.

– Но я думала…

Затем она позвонила снова и сказала, что изменила решение. Я должен был догадаться, что здесь что-то не так. Она была так возбуждена, совсем как Мел. Как бывала когда-то… – Люк уставился вниз, как будто пытаясь найти какой-то ответ на дне своей кружки. – После того как я купил билеты, она позвонила опять и сказала, что, к сожалению, она не в состоянии вести машину. Я предложил приехать за ней, если она хочет, но она отказалась. – Он с печальным сожалением покачал головой. – Я слышал прогноз погоды – сильные дожди, угроза ливневых потоков, – но не придал этому значения.

– Люк…

Он, казалось, не слышал ее.

– У меня было позднее совещание в тот день, поэтому я переоделся на работе, заехал за Мел, и мы поехали прямо в театр. Там мы встретили приятелей и после спектакля пошли с ними ужинать. Когда я наконец добрался до дома, огонек автоответчика мигал. Это была Джульет. Она передумала, она должна увидеть Эдварда. – Он поднял глаза. – Просто Эдварда. Не пьесу, не Эдварда Бьюмонта. Эдварда. Она сказала, что встретится с нами в театре. – Ручка кружки хрустнула в его руке. – Вряд ли ты когда-нибудь видела ливневый поток.

Физз понимала, что ответа не требуется, но все же покачала головой. – Не видела, – сказала она.

Там, где ты находишься, может быть сухо. Но в горах идут дожди, а скалистая почва не в состоянии быстро впитать воду. Вода заполняет высохшие русла ручьев и устремляется к рекам. Массы воды оказываются зажатыми между узкими скалистыми берегами и, не находя выхода, образуют огромный вал, который несется вниз, сметая все на своем пути. Деревья, постройки, скот. Если ты едешь в закрытой машине при включенном радио, ты не услышишь шума. Ты видишь, что уровень воды в реке немного выше обычного, но не беспокоишься – ведь ты едешь на хорошем автомобиле. Но неожиданно машина перестает слушаться руля, ты оборачиваешься, но уже слишком поздно. Тебя настигает стена грязной темной воды. Она ударяет в борт машины, и ты уже ничего не можешь сделать. Ничего…

– О, Люк. Какое несчастье.

– Она не утонула. Когда ее нашли на следующий день, она была еще жива. Все то время, пока мы были в театре и смотрели, как твои отец и сестра – Шейлок и Порция – перекидываются репликами в этой блестящей, остроумной и ужасающе расистской пьесе, Джульет, искалеченная, в полубессознательном состоянии сидела по пояс в грязной воде…

– Люк! – протестующе воскликнула Физз, не в силах вынести его боли. Она бросилась к нему, опустилась перед ним на колени и взяла за руки. – Не мучай себя. Это не твоя вина.

– Нет?

Она опомнилась, отстранилась и поднялась на ноги.

И это не вина моего отца, – сказала она. – Это ничья вина. Это несчастный случай.

– Если бы я не предложил ей приехать… – Он положил отломанную ручку в кружку и поставил ее на столик рядом с ним. – Наверное, мне просто надо было кого-то обвинить.

– И мой отец подвернулся под руку. Ты же понимаешь, что во всем этом нет ни капли доказательств твоей правоты. Это все обстоятельства…

– Возможно, ничего такого, что можно предъявить в суде. Но твой отец потерял сознание, когда столкнулся с правдой. Сомнений быть не может.

– Не может? Люк, неужели ты считаешь, что этого достаточно, чтобы доказать, что Мелани…

Она остановилась, неожиданно осознав, что это означает.

ГЛАВА 14

– Мелани моя сестра, – закончила фразу Физз. – Если это правда, то Мелани моя сестра. – У нее вырвался вздох радости. – А значит, ты приходишься мне…

– Никем, – резко оборвал Люк. – Мы никак не связаны.

Она секунду смотрела на него, пытаясь разобраться в этом. Люк многозначительно поднял бровь.

– Нет, конечно нет! – сказала Физз, поднимая ладони к вспыхнувшим щекам.

– Я рад, что ты поняла это.

– Но Мел… Мне просто не верится. Это так замечательно.

Ты считаешь это замечательным? – воскликнул он, потрясенный до глубины души ее очевидной радостью. – А тебя не смущает, что твой отец вступил в любовную связь с молодой женщиной, а потом бросил ее и ребенка?

Его гневная реакция вернула ее к реальности.

– Нет, – поспешно возразила она. – Папа не мог бросить ее.

Выражение лица Люка говорило о том, что она пытается обмануть себя.

– Нет, – твердо повторила она, защищая отца. – Ты можешь осуждать его моральные принципы, Люк, и я не стану оправдывать его в этом. Он привлекательный мужчина, и у него больше возможностей сбиться с пути истинного, чем у большинства. У него было больше причин искать утешения на стороне, чем у кого-либо, но он никогда не уходил от ответственности…

Ты так в этом уверена, Физз? Сколько лет тебе было тогда? Четыре? Пять, самое большее? Я понимаю, что ты чувствуешь себя обязанной защищать Эдварда. Он твой отец, и я не ожидал от тебя ничего другого. Но ты ничего об этом не знаешь, – неистово проговорил он. – Мне было пятнадцать, Физз, я был достаточно взрослым, чтобы понять, что пережила Джульет. После того, что он сделал с ней, у нее уже никогда не было других связей, не было нормальной семейной жизни, для которой она была создана. Она жила только ради Мелани.

– Но я думала, что она продолжала работать. Она ведь много записывала на радио? Мел сказала, что она предпочитала радио, потому что ей нравилась анонимность.

Это смешно. У нее сохранился красивый голос, но она потеряла тот замечательный блеск, ту особую уверенность, которая нужна каждой актрисе. Посмотри, Клаудия надевает это, как платье, как только она оказывается на публике. Джульет не хотела быть на публике, она как будто пряталась…

Физз ахнула, и его голос затих, когда он понял, что он говорит.

– Она пряталась не потому, что ей не хватало уверенности, Люк. Если то, что ты сказал, правда, она не хотела, чтобы мой отец нашел ее.

В одно мгновение Люк оказался рядом с ней, его пальцы вцепились ей в руку выше локтя.

– А почему она не хотела этого? Его голос звучал угрожающе, но Физз не испугалась. Она положила ладонь на его руку, и он сразу ослабил хватку, попытался отступить, смущенный резкостью своей реакции. Физз не позволила ему отойти, взяв его за руку и сжав ее в своих ладонях. Она хотела, чтобы он понял.

– Разве ты не понимаешь, что случилось, Люк? Это она уехала. И не сказала ему о ребенке.

– Но это же смешно… Ей нужна была помощь. Мы жили только с матерью, а она никогда не была сильной женщиной. У нас была трудная жизнь и без дополнительного бремени. – Он смущенно махнул рукой. – Мать помогала, как могла, но этого было недостаточно. Я еще учился в школе. Джульет осознавала все это, и я не понимаю, зачем ей было еще больше усложнять жизнь, лишая себя поддержки, в которой она нуждалась, лишая Мелани отца?

Зачем, в самом деле? – мягко спросила Физз. – Если знаменитый Эдвард Бьюмонт со своей незапятнанной репутацией был ее любовником, почему она не стала требовать помощи? Она могла бы получить кучу денег для себя и ребенка. Если бы она хотела денег, она бы, несомненно, их получила.

Физз увидела, что Люк задумался над странностью действий своей сестры. Но для Физз все было ясно и так. Она понимала, почему Джульет скрывалась, храня свою тайну. Теперь она не сомневалась в том, что все это правда. Он хотел знать правду? Хорошо, она расскажет ему ее.

– Джульет не требовала помощи, Люк, потому что она любила моего отца так сильно, что хотела, чтобы он поверил, что это она его бросила. Она предпочла потерять его, чтобы не ставить в ситуацию невозможного выбора.

Люк хотел что-то сказать, но Физз остановила его.

– Люк, девятнадцать лет назад моя мать жестоко пострадала в автомобильной аварии.

– Девятнадцать лет назад? – повторил он изменившимся голосом.

Элен Френч. Моя красивая талантливая мать. Мне говорили, что ее походка была настолько грациозной, настолько чувственной, что даже монах не смог бы удержаться, дабы не посмотреть ей вслед. После аварии она уже не ходила. Не потому, что не могла, а потому что отказывалась признать, что шаркающее прихрамывание – это все, на что она способна. Она скрылась от обожавших ее поклонников, мужчин, которые жаждали ее внимания, которые заваливали ее цветами и подарками. Она не хотела, чтобы кто-нибудь увидел ее. Единственный человек, которому она позволила быть рядом с собой, был мой отец, и она заставила его расплачиваться за это до последних дней ее жизни.

Люк был явно шокирован.

– Я думал, она просто ушла со сцены. Физз на мгновение закрыла глаза.

– Нет, Люк, она никогда не уходила со сцены. Театр был ее жизнью, воздухом, которым она дышала. Она ни на мгновение не переставала играть главную роль, быть центром внимания, звездой. Чердак нашего дома завален альбомами с газетными вырезками. Красивые фотографии, на которых она изображена со мной и с Клаудией, сделанные, разумеется, до аварии, с трогательными заявлениями, что она оставляет сцену, чтобы посвятить себя семье. Покинуть сцену в расцвете популярности – как романтично. Она не ошиблась. Она получала письма от поклонников до самой смерти. На ее могиле всегда свежие цветы, а кто-то до сих пор помещает сообщение в мемориальной колонке «Тайме» в каждую годовщину ее смерти.

– Я не знал об этом.

– Никто не знал. И все последние годы жизни ей приходилось довольствоваться папой, Клаудией и мной в качестве публики. Иногда она бывала умирающей Маргаритой – бледной, готовой к самопожертвованию. Иногда устраивала триумфальный выход. Норма Дезмонд в кресле-каталке. Иногда изображала Клеопатру благородную, ставшую жертвой предательства. Это все еще можно было вынести. Самыми ужасными бывали дни, когда она становилась самой собой – глубоко несчастной, ожесточившейся, мстительной. – Физз сделала глубокий прерывистый вдох. – Газеты писали много чепухи о том, что карьера отца закатилась сразу после того, как Элен Френч покинула сцену, что он не мог играть без нее. Они и правда были замечательной парой на сцене, но после аварии папе приходилось отказываться от многих прекрасных предложений, потому что он должен был оставаться дома и ухаживать за мамой. Он никогда не жаловался. Люк отстранился от нее.

– Но ведь она была его женой! Вместе в радости и в горе – разве не так это должно быть?

Ты так считаешь? Ну, наверное, папа согласился бы с тобой. Возможно, он не был самым верным мужем в мире, Люк, но он придерживался духа этой клятвы, тогда как большинство мужчин на его месте просто ушли бы. Понимаешь, моя мать находилась в машине со своим любовником, когда произошла авария.

– О Боже.

– Бог тут ни при чем. Ее любовник был политиком, столпом общества, и он был женат. Именно он вел машину, когда та опрокинулась на повороте. Он был нетрезв, конечно, и она тоже. Он выкарабкался практически без ущерба для своего здоровья и своей репутации. Наверное, у него нашлись влиятельные друзья, которые помогли замять дело. В наши дни он бы не избежал огласки. – Физз помолчала. – Он ни разу не навестил мать в больнице. Ни разу не прислал цветы, боясь, что будет разоблачен. Сообщалось, что моя мать заснула за рулем. И получила незначительные повреждения.

– И твой отец позволил ему уйти от ответственности?

Ты бы на его месте не позволил, не так ли? Это не в твоем стиле. Но папа понимал, что для матери будет невыносимо, если весь мир узнает, что ее суперобраз любящей жены, преданной матери, блистательной звезды был фикцией. Что ее дети служили просто парадной заставкой, которая предъявлялась прессе при соответствующих обстоятельствах, а на все остальное время перепоручались нянькам. Что ее брак был чистым фарсом. Папа всегда защищал ее – до аварии и еще больше после. Никто никогда не узнал, какие тяжелые травмы она получила. Все не ограничивалось креслом-каталкой. Она пострадала и психически тоже. – Физз взглянула в лицо Люку. – В тот год отцу предложили дворянский титул. Ему доставило наивысшее удовольствие отклонить предложение. Чтобы никто не мог сказать, что его молчание было куплено. Мать никогда не простила ему этого. – Она слегка пожала плечами. – Все это правда, Люк, но я не могу заставить тебя поверить.

Люк, вспомнив фотографию Элен Френч с детьми, играющими на снегу, и свое ощущение, что все это хорошо отрежиссированная сцена, поверил.

Так вот почему Джульет уехала в Австралию после рождения Мелани. Она сказала, что хочет начать новую жизнь. Я всегда думал, что она чувствует себя обузой для мамы и меня.

– И тебя мучила совесть.

– Да, из-за того, что она уехала. А я ничего не смог сделать. Но, оказывается, я тут был ни при чем. Она понимала, что, если останется в Англии, в тесном мире театра, не сможет сохранить свою тайну. – Он провел ладонью по лицу. – Боже, как, должно быть, она любила его.

– Люк, – нетерпеливо сказала Физз. – Он тоже страдал. Сейчас слишком поздно сделать что-либо для Джульет, но Эдвард будет рад узнать о Мелани. А она имеет право знать, кто ее отец. Прямо сейчас.

– Я и так собирался сказать Эдварду, что Мелани его дочь. Но сначала я хотел, чтобы он поработал с ней, узнал ее ближе, возможно, полюбил. Ее трудно не полюбить.

– А потом предать всю эту историю огласке, испортить ему репутацию?

– Я не собирался предавать это огласке. Я планировал добиться его финансового краха, но хотел, чтобы сначала он понял, что потерял. Я хотел заставить его страдать так же, как страдала моя сестра.

Физз едва не задохнулась от подобной самонадеянности.

– А ты не подумал, что Мелани тоже имеет право голоса в этой истории? Или ты настолько увлекся местью, что тебя не волнует то, что она тоже будет страдать?

– Я не собирался говорить ей, – сказал Люк и отвел глаза, не в силах вынести ее обвиняющего взгляда. – Я собирался отнять у Эдварда его жизнь, часть за частью. Его деньги. Его радиостанцию. Сценическую карьеру его дочери.

Его радиостанцию? Разумеется, Люк не знал, что «Павильон-радио» принадлежит ей.

– А я? – хрипло спросила Физз. – Что ты собирался сделать со мной?

Но она уже знала ответ. Он собирался увлечь ее, заставить влюбиться в него, а потом разбить ее сердце, обойтись с ней так, как, он считал, обошелся с Джульет ее отец. И в этом он достиг такого успеха, о котором не мог и мечтать.

Ты затрепетала, когда я в первый раз коснулся тебя. Бог помогает мне, подумал я, все будет очень легко. Но ты победила меня, Физз. – Он вытянул вперед дрожащую руку. – Понимаешь? Теперь трепещу уже я.

Она подняла глаза, чтобы посмотреть ему в лицо.

– Когда ты планировал месть, ты ведь не собирался осуществлять ее наполовину?

– Я никогда ничего не делал наполовину. Даже влюбляясь в тебя. Но, возможно, такая любовь – это семейная черта.

Нет, – сказала она.

Он не имеет права говорить о любви. Ей не вынести этого.

– Я хочу, чтобы ты ушел. Сейчас.

На мгновение он остановил взгляд на ее лице. Потом кивнул.

– Да, уже поздно, а Мелани ждет новостей об Эдварде.

Физз была не готова к его уступчивости, ожидая чего-то еще. Еще одной попытки оправдаться. Извинений. Даже пылких признаний в любви, хотя эта мысль ужасала ее.

Ты собираешься рассказать Мелани все? – спросила она. – Если ты этого не сделаешь, я расскажу сама.

Он наклонился и коснулся ладонью ее щеки.

– Оставь это мне, Физз. Я сам должен расхлебывать кашу, которую заварил. Я очень многим обязан тебе.

И это все? Он вошел в ее жизнь, перевернул все вверх тормашками, причем совершенно необратимо, а теперь собирается поблагодарить и уйти.

– Обязан мне! – воскликнула она, неожиданно чувствуя больший гнев, чем во время всего разговора, раскрывающего планы мести Люка за сестру. – Ты мне ничем не обязан, Люк Дэвлин.

Она огляделась вокруг, подыскивая предмет, который можно было бы бросить в него, и увидела на письменном столе забытый банковский чек и ненавистное соглашение. Физз схватила бумаги и протянула их ему.

– И у тебя больше не должно быть претензий ко мне, – произнесла она.

Люк не сделал никакого движения, чтобы взять бумаги.

Возьми их! – потребовала Физз. – Я хочу покончить с этим.

Он взял чек и посмотрел на него. Затем поднял глаза.

Ты не могла раздобыть такие деньги неделю назад. Откуда они у тебя?

– Я воспользовалась советом самого жестокого человека, которого я когда-либо встречала, – заявила она.

Его рот напряженно сжался. Он почувствовал ее желание задеть его.

– И что это за совет? – негромко спросил он.

– Позволить кому-нибудь взять риск на себя. Ты был, разумеется, прав, мне не следовало ввязываться в ресторанный бизнес. Я продала лицензию на «Павильон-ресторан» и выплатила банковский заем.

Люк прищурил глаза.

– Если бы ты это сделала, мне бы об этом сказали.

– Да?

Ну да, конечно, ему бы доложили. Она предвидела это, вот почему попросила Джулиана придержать бумаги на несколько дней, чтобы Люк не смог помешать ее планам.

– Если ты мне не веришь, можешь узнать из своих источников в банке.

– Но ты потратила на это так много сил… Уже поздно вернуть все назад? – спросил он. Она промолчала, и он негромко выругался. – Прости, Физз.

Ты просишь прощения? Ну, наверное, неплохо принести все извинения сразу в один день. Но не слишком расстраивайся. Джон Мур, мой шеф-повар, как ты, несомненно, помнишь, получил финансовую помощь от семьи и приобрел лицензию. Он также ведет переговоры насчет свободного места в Зимнем саду. Он хочет открыть здесь кафе-мороженое в старинном стиле. На самом деле, ты оказал мне услугу, Люк, – сказала она с оттенком отчаяния.

– Ты слишком добра, Физз. Я знаю, что я сделал. – Он протянул чек обратно ей. – И тебе все-таки придется принять спонсорские деньги, хочешь ты этого или нет.

Он вложил чек в ее руку, наклонился и легко коснулся губами ее губ, прежде чем она смогла собрать силы, чтобы отступить назад. Затем, быстро повернувшись, вышел из квартиры.

Физз долго смотрела ему вслед, дрожа от холода, поднимающегося от двери подъезда к ее лестничной площадке, дрожа от шока и тревоги. Когда холод начал пробирать ее до костей, она потерла руками плечи и закрыла дверь.