Текст книги "Только для него"

Автор книги: Лиз Филдинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

Глава 10

– Мама! – Наташа заключила ее в объятия. – Как здорово! Позволь представить тебе Дария Хедли, владельца Хедли-Чейз.

– Мистер Хедли. – Мать не дрогнула, только ее брови ненадолго стали похожи на Тауэрский мост.

– Дарий, – ответил он, подавая руку с улыбкой, которая была знакома Наташе по фотографии из «Кантри кроникл». Защитная маска, которую он носил в обществе, но с ней – никогда. – Вы не представляете, как я благодарен вам за помощь.

– Я помогаю дочери, – ответила мама. – Наташа, я думала, что ты одна, и поэтому очень беспокоилась.

– Я была одна и, поверь мне, если бы ты все знала, беспокоилась бы еще больше. Три коротких замыкания, полчища пауков… А когда к окну подошел охранник, меня чуть удар не хватил.

– В самом деле… он поступил необдуманно.

– Как раз наоборот. Дарий тоже беспокоился обо мне, так что он позвонил в охранную контору и попросил Стива принести мне рыбы с картошкой. Стив был чрезвычайно мил. Растопил плиту, убедился, что я умею включать сигнализацию, и перед уходом осмотрел все хозяйственные постройки.

– Я правда очень рад, что вы приехали, миссис Гордон, – сказал Дарий, прежде чем мама успела прокомментировать Наташин рассказ. – Сам я не был уверен, что смогу выбраться, но мне удалось выкроить время до понедельника, сейчас я работаю над срочным проектом. Мы с Наташей встретились только что, в деревне, я собирался снять комнату в пабе.

– Он только что показал мне самый лучший в мире домик на дереве, мама, – подхватила Наташа.

Она отперла входную дверь ключом и добавила:

– Дети наверняка будут просто в восторге! Я заварю кофе. Дарий, почему бы тебе не показать моей маме портрет Эммы Хедли? – предложила она, слегка подталкивая его вперед. Она поняла, как он напряжен, лишь по складкам в углах рта. – Мама выступит в Женском институте и расскажет историю Хедли-Чейз.

– Конечно, миссис Гордон. Пойдемте, портрет висит в библиотеке, – согласился Дарий.

– Можете называть меня Лора, – ответила мама. – Кстати, не понимаю, почему вы решили остановиться в деревне?

– Ну, я, конечно, буду помогать вам по мере сил, но вы ведь приехали в отпуск. Вряд ли вам захочется, чтобы кто-то чужой…

– Ерунда! Разумеется, вы останетесь здесь.

Наташа ухмыльнулась. Все решено!

– Мама, мама, мы нашли лодочный сарай! Там есть двухвесельная спортивная лодка!

Пэтси вытаращила глаза:

– Майкл, я ведь запретила тебе ходить к реке без взрослых!

– Там Том, Гарри и Джеймс, они купаются вместе с малышами.

– Ты интересуешься греблей, Майкл? – Дарий, подстригавший газон, ненадолго прервался и взял принесенный Пэтси лимонад.

– Он мечтает попробовать с тех пор, как посмотрел Олимпийские игры, – объяснила та.

– Что ж, тогда пойдем и посмотрим, что там есть. Мне нужен доброволец, чтобы спустить лодку на воду. Есть желающие? – Он взглянул на лежащих на траве загорающих женщин, специально избегая смотреть на Наташу, которая считала, что правило работать один час в день на нее не распространяется, и сосредоточенно отмывала дверные проемы и подоконники.

– Возьмите с собой Наташу, – предложила Пэтси. – Пожалуйста. А то при ней мы все чувствуем себя настоящими бездельницами.

– Наташа! – позвал он. – Ты не хочешь дать остальным передышку?

– Они в отпуске, Дарий, а я – нет, – ответила она, но все-таки сняла резиновые перчатки и подошла к нему.

– Ты хорошо спала? – спросил он, когда они, вслед за Майклом, отправились вниз, к реке.

– Не особенно, – призналась она. – Можно было только предполагать, что нам удастся провести хотя бы несколько минут наедине, но, даже если бы детям приказали следить за нами, им бы не удалось справиться с этой задачей лучше, чем сейчас.

– Твоя мать знала, что делала, когда настояла на том, чтобы я остался, – ответил он. – Если тебя это хоть немного утешит, я тоже не слишком хорошо выспался.

– Воспоминания? – спросила она.

– Скорее, тот факт, что кровать, в которой я спал в детстве, пахнет уже не псиной, а тобой. Что причиняет много беспокойства, особенно учитывая, что последние двадцать четыре часа я провел под неусыпными взорами твоих крепких братьев, которых, поверь, не так просто очаровать, как твою маму.

– Может быть, тебе пора перестать пытаться очаровать их жен? – Ему показалось, что он услышал в ее голосе ревнивые нотки.

– Ты предпочитаешь, чтобы я очаровывал тебя?

– Нет! Я хочу совсем другого, и ты это знаешь.

Он знал, но они уже дошли до лодочного сарая, и Майкл приплясывал на месте от нетерпения, ожидая, когда наконец подойдут эти копуши-взрослые.

– Ну, где же вы?

– Давайте посмотрим, что у нас там…

Хотя крепления, на которых висела лодка, проржавели, им все же удалось снять ее и спустить на воду, но она очень быстро наполнилась водой.

– Извини, Майкл; похоже, корма пробита.

– Ее можно починить? – спросил мальчик, когда они вытащили лодку из воды и Дарий осмотрел пробоину.

– Может быть, но лодка из стекловолокна, так что нам нужно будет обратиться в специализированную мастерскую. – Заметив, как Майкл поник, Дарий поспешил добавить: – Знаешь, если тебе действительно нравится гребля, я запишу тебя в лондонский клуб, где можно будет тренироваться по-настоящему.

У мальчика отвисла челюсть.

– Круто!

– Но сначала спроси у мамы, разрешит ли она. Скажи ей, что это мой вклад в подготовку олимпийского резерва для Игр 2020 года! – прокричал он ему вслед.

Наташа улыбалась.

– Замечательный мальчишка!

– Пэтси очень переживает за него. Наверное, поэтому и вызвалась помогать тебе. Она не может следить за ним двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю, а у него как раз наступает опасный возраст.

– Спорт – неплохой выход из положения. – Она посмотрела на лодку. – Твоя?

– Она принадлежала моему отцу. Когда я был ровесником Майкла, я любил сидеть на этой скамеечке, ставить руки и ноги на те места, куда их ставил он. Мне хотелось почувствовать его.

– Ты его никогда не видел? – спросила она.

Дарий покачал головой:

– Он преподавал в Лондонском университете, в Школе стран Азии и Африки. В Лондоне он жил в будние дни, а сюда приезжал на выходные, у них с Кристабель тут был коттедж, в котором они проводили выходные и праздники.

– Не очень хорошо начинать так семейную жизнь.

– Вообще-то она сама так решила. Она не любила Лондон.

– Ну а что случилось потом?

– Не «что», а «кто». Студентка из Ирана такой ослепительной красоты, что одного взгляда на нее моему отцу хватило, чтобы потерять голову, рассудок и память.

– Твоя мать. – И когда он взглянул на нее, добавила: – Тебя выдает имя.

Он кивнул.

– Отец бросил Кристабель и еще неродившегося ребенка и переехал жить во Францию с Сорайей.

Не в состоянии больше находиться в сарае, чьи стены хранили воспоминания о маленьком мальчике, пытавшемся дотянуться до своего отца, которого он никогда в жизни не видел, Дарий вышел на свежий воздух, скинул ботинки и сел на полуразвалившийся причал. Бывало, он сидел, болтая ногами в воде, и джинсы у него промокали до колен.

Наташа осторожно пробралась по доскам и села рядом с ним, опустив ноги в воду.

– Дед оставил его без гроша; надеялся, что это приведет отца в чувство, – продолжал Дарий. – Но ничего не помогало.

– А Кристабель? Как же она?

– Она очень плохо пережила случившееся. Ребенка она потеряла. Мальчика, который мог бы стать наследником всего этого.

– Бедняжка…

– Ее родители продали дом, тот, что на другом берегу реки, и переехали. Гэри сказал, что она наложила на себя руки.

– Не может быть!

– Мой дед это отрицал, но я решил убедиться и несколько лет назад принялся за поиски. – Он оторвал гнилую щепку от доски, раскрошил, бросил в воду. – Она живет в Испании с мужем и тремя детьми.

– Ты пробовал как-нибудь связаться с ней?

– Я хотел. Я хотел поговорить с кем-нибудь, кто знал моего отца, так что я поехал к ней, надеялся ее увидеть. Они как раз выходили из дома… – Он покачал головой. – Ей очень не хотелось, чтобы я, словно черный ворон, вторгался в ее замечательную семью и ворошил мрачное прошлое.

Наташа почувствовала, что глаза у нее наполняются слезами, она не могла вымолвить ни слова. Вместо этого она лишь крепко сжала его руку.

Дарий покосился на нее:

– Одобряешь? По-твоему, я поступил правильно?

– Совершенно правильно. – Она обвила рукой его талию, а он обнял ее за плечи, чтобы она могла положить голову ему на плечо. – А что случилось с твоими родителями? Наверное, что-то ужасное, иначе он не жил бы с бабушкой и дедом.

– Когда мне исполнилось несколько месяцев, Сорайя сильно заболела, и ей пришлось вернуться на родину. Она оставила меня с моим отцом, что кажется немного странным, но они не были женаты. Наверное, она боялась признаваться родителям, что живет с женатым мужчиной. Что у них есть ребенок.

– Если честно, для меня это тоже было бы трудновато.

– Похоже, они все уже знали. Спустя два дня после ее отъезда мой отец получил весточку от ее отца. Он хотел перевезти всю свою семью в Европу, и, чтобы получить выездные визы, им нужны были деньги на подкуп чиновников. Очень много денег. Подтекст был таков: если он хочет снова увидеть Сорайю, должен заплатить.

– Но… Какой ужас!

– Мой отец скрепя сердце поехал к деду и умолял его о помощи, и склочный старикан дал ему деньги, но с одним условием.

– Ты… – Она подозревала, что в его жизни случилось нечто странное, но никак не могла предположить что-то настолько кошмарное. Настолько жестокое.

– Он потерял наследника. Мой отец в его глазах лишился этого права. Я не был идеальным ребенком, рожденным в честном браке, но, кроме меня, у него никого не осталось.

– Ты был ценой, которую твой отец должен был заплатить, чтобы спасти твою мать.

– Рамзи состряпал официальный документ, по которому отец отказывался от родительских прав в пользу деда и бабушки. По условию, я жил с дедом и бабушкой, они обеспечивали мне хорошее образование и воспитание. Я становился наследником своего деда, но мои родители для меня как будто умерли… Отец подписал документ.

– Конечно, подписал. Что еще ему оставалось делать? Он любил твою маму, Дарий; он не мог оставить ее.

– Да. Я был в безопасности, а она нуждалась в его помощи.

Над рекой пролетел зимородок; уточка собирала свое пушистое потомство. Откуда-то с реки послышался восторженный визг ребенка. Несколько минут назад все шло просто замечательно, но чудесный день вдруг словно накрыла черная тень.

– Что же потом? – спросила она.

– Мой дед передал деньги, отец поехал в аэропорт, и больше уже никто не видел ни его, ни мою мать. Правда, никто их особенно и не искал.

– Мне так жаль…

– Когда дед умер, я настоял, чтобы Рамзи предпринял нормальный розыск моих родителей, прежде чем дом выставят на торги. Если бы оказалось, что мои родители живы, я бы все передал им.

– Ты не мог продать что-нибудь из этого дома?

– К сожалению, Хедли не были знаменитыми коллекционерами предметов искусства. Никто из них не позаботился о том, чтобы заказать фамильные портреты Томасу Гейнсборо, купить импрессионистов, когда они были дешевыми, прихватить парочку картин Пикассо…

– Предки часто бывают недальновидными. А как же земля? Или коттеджи?

– Земля находится в Зеленом поясе и потому не подлежит застройке. В коттеджах живут бывшие слуги с семьями. Все, что я выручу от продажи дома, потрачу на то, чтобы помочь им с переездом.

– А квартира в Лондоне?

– Когда у деда обнаружили болезнь Альцгеймера, Рамзи настоял, чтобы он подписал генеральную доверенность на мое имя. Квартиру я продал, чтобы оплатить уход за ним. Осталось еще немного денег, но их не хватит для оплаты налога на наследство.

– Может быть, твой дед и вырастил тебя, Дарий Хедли, но ты совсем не похож на него.

– К семнадцати годам я уже почти стал таким. Высокомерный, избалованный, я думал, что весь мир принадлежит мне. Если бы я остался здесь жить, то стал бы таким же, как он.

Наташа хотела сказать ему, что он ошибается. Но вместо этого просто крепче обняла его, и он зарылся лицом в ее волосы. Спустя какое-то время он продолжил:

– Бабушка пришла на мою первую выставку. Тогда она уже умирала, но все-таки бросила ему этот вызов. Я был на ее похоронах. Дед, увидев меня, решил, что это мой отец, и стал кричать…

– Рамзи удалось разузнать что-нибудь о твоих родителях? – спросила она, отчаянно пытаясь отвлечь его от этой ужасной картины.

– Только слухи. Одни говорили, что всю семью Сорайи схватили при попытке пересечь границу, и они либо в тюрьме, либо умерли. Другие – что мой отец все выдумал только ради того, чтобы получить деньги, а они с Сорайей живут где-то под теплым солнышком… Третьи уверяли, что отца просто поймали на удочку. Стоило ему передать деньги, он перестал получать вести от семьи Сорайи. Выбирай любой вариант.

– Нет. Только не последнее.

Впервые за весь день легкая тень улыбки смягчила черты его лица.

– Ты абсолютно уверена?

– На сто процентов, – ответила она. – Если бы Сорайя собиралась обмануть твоего отца, она избавилась бы от тебя, когда узнала о своей беременности.

Полностью сосредоточенная на нем, на его боли, Наташа увидела в его взгляде целый вихрь эмоций: проносящиеся облака радости, горечи, тьмы и света, все оттенки серого.

– Значит, в детстве ты ничего об этом не знал?

Дарий покачал головой.

– Это Гэри рассказал тебе. Кто же еще! Это случилось, когда вы выпили слишком много пива во время наблюдения за совами и барсуками? – воскликнула Наташа.

– Нет, язык ему развязало не пиво. Это сделал мотоцикл. У него был старый мотоцикл, который он буквально собрал по кусочкам. Он научил меня ездить на нем, когда я дорос до педалей. Когда мне исполнилось семнадцать и я получил на день рождения новенький мотоцикл, первым, с кем мне хотелось поделиться радостью, был Гэри.

– Ох… – Она уже предчувствовала, куда повернет его рассказ.

– Мне – молодому, нахальному, избалованному – и в голову не приходило, как он на это отреагирует. Конечно, у меня всегда было всего больше, чем у него, но мотоцикл был такой взрослой вещью, о которой он мечтал и которую он никогда не смог бы себе позволить на те деньги, которые получал, работая на моего деда. Я ни секунды не работал, а только получал… и все потому, что моя фамилия – Хедли. Словно пропасть тогда разверзлась между нами, и он использовал единственное доступное ему средство, чтобы снова оказаться выше меня. Он просто рассказал мне о моих родителях. О том, как мой отец продал меня, чтобы развлекаться со своей шлюхой.

– Пустые сплетни, – сказала она, представляя, как сплетня, пущенная в деревне, искажалась и обрастала новыми подробностями с каждым новым пересказом.

– Он сразу понял, что натворил, и пробовал пойти на попятный, взять свои слова назад, пока я еще не завел мотор и не поехал разбираться со своим дедом, но сказанного было уже не вернуть. Я потребовал правды, и старик меня не пощадил. Он сказал, что я теперь достаточно взрослый, чтобы узнать все, и выложил мне историю – со своей точки зрения. Мой отец предал свою жену, бросил своего нерожденного ребенка ради…

– Дарий…

Она прервала его, не желая, чтобы он повторял ужасное слово, но он погладил ее по щеке и посмотрел на нее сверху вниз:

– Дай договорить. – Он махнул рукой в сторону покосившегося лодочного сарая, в сторону дома, скрывавшегося от их взоров за деревьями. – Дед хотел сохранить дом, сохранить имя. – Он вынул из заднего кармана бумажник и достал из него фотографию. – А вот кого полюбил мой отец.

– Она прекрасна, Дарий. – На снимке молодая женщина смеялась над чем-то, что сказал ей фотограф, и ее глаза были полны такой любовью, что у Наташи перехватило дыхание. Чтобы на тебя смотрели так… – Откуда у тебя эта фотография?

– Я получил конверт после того, как бабушка побывала у меня на выставке. Без записки.

– Такая улыбка против четырехсотлетней истории. Вне конкуренции. – Она подняла взгляд на Дария, у которого были такие же темные глаза… – Она наверняка приехала бы за тобой. Пробралась бы в дом. Никакие документы ее не остановили бы.

– Да. В глубине души я всегда знал, что они умерли, но я надеялся…

– Куда ты ушел? Где ты жил, когда убежал из дому? – спросила она.

– Не в картонной коробке под мостом Ватерлоо, – ответил он, как будто читая ее мысли. – Я поехал в Бристоль, продал мотоцикл, снял комнату, записался в колледж и получил работу в супермаркете: раскладывал продукты по полкам.

– Ты продал мотоцикл? – удивилась она. – Ты же говорил, что ушел отсюда на своих двоих!

– В переносном смысле, – ответил он, но его мрачность потихоньку уступала место улыбке. – Я хотел… Мне было нужно, чтобы ты пошла со мной.

– Тогда тебе нужно было только попросить. – Они молча смотрели друг на друга. – А что случилось с Гэри? – спросила она прерывающимся голосом.

– Наташа, ты всегда ухватываешь самую суть. Я плутаю на просторах античной истории, а ты рывком возвращаешь меня назад, на землю, говоря о том, что действительно важно.

– Я не принижаю того, что случилось с тобой. Но ты сам признался, Дарий. У тебя было все, чего ты хотел, а у него не было ничего, и я как-то с трудом могу себе представить, что такой человек, как твой дед, мог закрыть глаза на его проступок.

– Ты права конечно же. Я не выдал ему Гэри, но он сразу понял, кто виноват. Кроме него, некому… По словам Мэри, дед предоставил ему выбор – оставить поместье навсегда и никогда не возвращаться или его отец и бабушка теряют работу, а вместе с ней – и жилье.

– Непримиримый, яростный, мстительный… Он заставил их всех поплатиться.

– Если бы я остался, я смог бы его остановить.

– Как? Заключил бы с ним сделку? Чем бы ты смог пожертвовать, чтобы помочь ему? Ты был бы полностью под его контролем, Дарий. Для вас обоих было лучше держаться подальше отсюда.

– И снова верно. Моя ошибка состояла в том, что я не заехал за Гэри и не забрал его с собой. Потом я всегда очень жалел об этом.

– Мне кажется, ты тогда вряд ли был способен ясно соображать, – возразила она, высвобождаясь из его объятий. – Ну, пошли! – Она нагнулась и подняла туфли. – Там еще осталось много травы, которую нужно скосить, и много дверей, которые нужно отмыть…

Дарий поймал ее за руку.

– Спасибо тебе.

Она просто встала на носочки и поцеловала его.

– Если мы вскоре не вернемся, все начнут гадать, куда мы пропали.

– Ты хотела как следует осмотреть лодочный сарай, проверить, нужно ли его сносить, или его еще можно отремонтировать, – подсказал Дарий.

– Правильно, – согласилась Наташа, на минуту кладя голову ему на грудь, прежде чем заставить себя сделать шаг назад, вернуться к уборке дома.

Обернувшись, она увидела своего брата Джеймса, который стоял, привалившись к стене лодочного сарая с удочкой в руке. Очевидно, он стоял там уже некоторое время.

Глава 11

Дарий опомнился первым.

– Тебе удалось поймать что-нибудь на ужин? – спросил он.

– С такой-то кучей орущих и шлепающих по воде детей? Они распугали всю рыбу на пять миль вокруг, так что мы решили предоставить женщинам разбираться с приготовлением еды, а самим прогуляться в деревню и продегустировать местное пиво. Такова воскресная отпускная традиция. Когда как следует осмотришь лодочный сарай, приходи, тебя будет ждать твоя кружка.

Не дожидаясь ответа, Джеймс ушел.

– Интересно, – задумчиво произнес Дарий, – это было дружеское приглашение или меня собираются пригвоздить к стенке и использовать в качестве мишени для игры в дартс?

– Обед в пабе – таинственная мужская традиция, – ответила она. – Матерей, жен и сестер туда не приглашают. Могу сказать тебе только одно. Мои братья обычно не приглашают с собой мужчин, с которыми я целуюсь. Ты первый.

– Мне радоваться? Это хорошо?

– Вполне возможно, но, если они пригвоздят тебя сегодня за уши к стенке, завтра я поручу им самую что ни на есть грязную работу.

– Фотографии сделать не забудь, – сказал он.

– Я выложу их в Фейсбуке, – обещала Наташа. – Когда ты уезжаешь?

– После обеда. Мне нужно сделать то, что я должен был сделать в пятницу. Должен успеть до открытия литейной мастерской в понедельник. Не обещаю, что приеду в субботу: когда начнется отливка, мы уже не сможем остановиться, пока не закончим работу.

– Я никак не ожидала, что ты приедешь на эти выходные. Это было…

– Было весело, Наташа. Мне было очень весело.

– Даже проиграть моей маме в «Угадай слово»? – Он промолчал. – Так ты ей поддался? Идем! – Наташа засмеялась и потащила его к дому. – А то твое пиво нагреется.

Или она затащит его под ближайший куст…

Наташа удовлетворенно вздохнула. Хедли-Чейз сиял, великолепный, как она и надеялась, возрожденный к жизни не только благодаря солнечному свету и чистящим средствам, но и благодаря детскому смеху, слышному теперь в этих стенах, запаху свежей выпечки, охапкам цветов из доселе заброшенного сада. Цветов нарвали ее невестки; букеты дополнили лесным купырем и кипреем, и получились очень красивые композиции.

В оранжерее поставили столики, на которых накроют к чаю. Взятые напрокат водогрейный котел и заварочные чайники выстроились в ожидании своего часа. Двери в сад были распахнуты. Дети играли в крикет, набор для которого Гарри нашел в одной из хозяйственных построек. Наконец подъехали первые гости.

– Наташа, все выглядит восхитительно. Если бы Дарий был здесь, он ни за что бы не смог расстаться с домом, – заявила Пэтси.

– Может быть, именно поэтому он и держится подальше отсюда.

– А может, и нет. Разве там не его «лендровер»? – Неделю назад Пэтси попросила Дария отвезти ее домой; таким образом Дарий смог перегнать «лендровер» обратно в Лондон. – Иди и поздоровайся, – посоветовала она, когда машина обогнула дом и остановилась у задней двери.

– Слишком поздно, – ответила Наташа, увидев, как к ней с протянутой рукой спешит редактор «Кантри кроникл».

– Наташа! Я так рад видеть тебя в добром здравии.

– Как видишь, Кевин, слухи о моем нервном срыве были не то чтобы преувеличены, а откровенно высосаны из пальца. – Она пожала ему руку. – Спасибо, что выбрался. Твой приезд очень много для меня значит!

– За это тебе стоит поблагодарить Питера Блэка. Он так зол на тебя, что пригрозил: если я буду освещать «день открытых дверей» в Хедли-Чейз, он расторгнет с нами контракт на рекламу.

– По-моему, он просто болтает. Кто еще заинтересуется объявлениями фирмы «Морган и Блэк», кроме вашего журнала?

– Болтает он или нет, но я не допущу, чтобы рекламодатели диктовали мне, о чем писать, а о чем – нет. – Редактор огляделся по сторонам. – Поздравляю, дорогая! Ты здорово поработала, всколыхнула общество. Кстати говоря, дети – отличный прием. Можно мы сфотографируем их на фоне дома для разворота?

– Для разворота?

Он улыбнулся:

– Сделаем материал на две полосы или даже больше, если Дарий Хедли согласится дать интервью. Я не люблю, когда мне угрожают.

Дарий стоял в сторонке и наблюдал за Наташей. Она встречала гостей, отдавала поручения родственникам, держалась уверенно и непринужденно. Дарий убедился в том, что она была совершенно права, называя себя лучшей. На короткое время она принадлежала только ему, но после такой успешной кампании наверняка вернется в свой мир.

Он напомнил себе, что именно этого он и хотел. Хотел, чтобы все было именно так. Вспышка страсти, а затем – снова вперед. Никакой глубокой привязанности.

Но было уже слишком поздно. Вернее, поздно стало уже тогда, когда он впервые увидел ее, когда позволил ей остаться. Поцеловал ее. Он убрал все свои защитные барьеры, сделал то, что клятвенно обещал себе не делать никогда. Он безнадежно влюбился. Последняя мысль вызвала у него улыбку.

На пороге дома появился Морган. Дарий инстинктивно шагнул вперед, чтобы защитить Наташу, но она со всем справилась сама, заговорив чистым, спокойным, уверенным голосом:

– Майлз? Вот так сюрприз!

– Наташа, я приехал, чтобы извиниться. Меня провели, как последнего дурака.

– Да что вы говорите? – Наташа не двинулась с места.

– Этот идиот Тоби сбежал.

– Сбежал? – чуть менее холодно спросила она.

– Он подписал контракт с итальянской профессиональной командой. Когда его родители об этом узнали, они так разозлились, что задумали подставить тебя, чтобы он вынужден был занять твое место и подумать наконец об интересах семьи и компании. Тоби вернулся, понятия не имея, что происходит, но его мать устроила истерику, и его загнали в угол.

– Ну почему родители не позволят ему просто радоваться жизни и заниматься тем, что ему нравится?

– Семья, наследство… – Майлз пожал плечами. – Тебе все это хорошо знакомо.

– Да… – ответила Наташа. – Еще как. – Она прокашлялась. – Джанин тоже участвовала в заговоре?

– Они с Питером всегда… были близки. Сейчас она… скажем, так… ищет себе другую работу.

– Что же теперь будет с «Морганом и Блэком»? – спросила Наташа.

– Никакого Блэка больше нет. Вот вторая причина, которая привела меня сюда. Наташа, мне нужен новый компаньон, и я бы очень хотел, чтобы им стала ты.

Дарий не стал дожидаться, пока она ответит. Он только что услышал, как на горе свистнул рак, и ему вдруг стало холодно.

Он хотел уйти незамеченным, но на кухне была Лора, она как раз загружала столик на колесиках сэндвичами, пирожками и булочками.

– Дарий! Как я рада тебя видеть. Наташа знает, что ты приехал?

Он покачал головой:

– Она занята.

– Как там, снаружи – все нормально?

– Собралась целая толпа народу. Вам помочь?

– Спасибо, я уже справилась. Не хотите еще раз осмотреть дом, пока он еще чистенький и сияет? Наверное, таким же великолепным он был, когда вы здесь жили…

– Лора, может быть, он и выглядел тогда, как теперь, отполированный до блеска, наполненный цветами… Но в нем никогда не было так тепло, как сейчас. Вы и Деррик, ваша семья, Наташа…

Он сунул руки в карманы и поднял глаза к потолку, силясь найти слова, которые могли бы выразить, как они все изменили это место. Превратили Хедли-Чейз в дом, куда хочется войти, где не кажется, будто чего-то не хватает. Чего именно ему не хватало, он понял, когда узнал правду. Он стал неполноценной заменой тому мальчику, который умер еще в утробе матери.

Объяснением всему было одно слово…

– Любовь… Любовь совершила все это. Ваша семья собралась здесь, чтобы помочь Наташе, потому что вы любите ее. Вот в чем разница.

Лора сочувственно положила руку ему на плечо.

– Вы устали, Дарий. Работа сутки напролет в литейной мастерской и продажа дома так же утомляют и изнуряют, как смерть или развод, даже если прожить здесь не так долго. А четыреста лет… – Она покачала головой.

– Да…

У него образовался перерыв, несколько часов, и он воспользовался им, чтобы приехать сюда, побыть с Наташей, но оказалось, что она в нем не нуждается. Произошло то, ради чего она так старалась. Скоро она получит свою награду. Она получит все, чего хотела.

– Сядьте. Я налью вам чаю и принесу чего-нибудь поесть. Нужно следить за уровнем сахара в крови. У нас есть сэндвичи с огурцом, лепешки… Хотите фруктового пирога?

– Лучше имбирного!

На пороге стояла Наташа, ее щеки покрылись румянцем, она смеялась, и его сердце чуть не выпрыгнуло из груди, как бывало всякий раз, когда он ее видел. И всякий раз это было по-другому. В первый раз чувство было чисто физическим, как будто в нем загорелось пламя. Теперь к этому пламени добавилось много всего. Наташа заслуживала большего. Но ее смех, ее радость относились сейчас не к нему, а к чему-то другому.

– Что ж, не сомневаюсь, тебе тоже не помешает небольшой перерыв, – заметила Лора. – Посиди с ним, а я пока отвезу в оранжерею закуски.

Наташа тут же села к нему на колени, обняла его за шею и поцеловала.

– Ну, так что там с уровнем сахара в крови? – спросила она. Ее глаза сияли, на шее от возбуждения билась жилка.

– Повысился. Определенно повысился, – ответил Дарий.

– Может, осмотрим лодочный сарай? Сейчас самое время!

– Наташа… – К тому времени, как ее отец показался на пороге, она проворно соскочила с его коленей, быстро поправила прическу и отошла в другой угол кухни. – Тебя спрашивает некий мистер Дервиш. Я проводил его в библиотеку.

– Отлично! Главный покупатель недвижимости. – Она бросилась к выходу, но на пороге обернулась. – Кстати, в «Кантри кроникл» нам обещали целый разворот! Кевин Роуз, редактор, знает, что ты – тот самый Дарий Хедли. Боюсь, твое инкогнито лопнуло.

– Я и сам понимал, что рано или поздно это случится, – ответил Дарий. – Интервью с ним нам поможет? – спросил он так, будто не слышал Наташиного разговора с редактором.

– Милый, если ты дашь ему интервью, мы попадем на обложку.

– Великолепно, – сказал он, когда она уже выбежала прочь из кухни. – Тогда я так и поступлю.

Дарий и ее отец вдвоем смотрели на то место, где только что стояла Наташа.

– Дарий, работа для нее – все. Ее жизнь началась тяжело; возможно, в детстве мы слишком опекали ее.

– Она мне все рассказала.

– Она отказалась от очень хорошей работы только потому, что мечтала уехать из дому. Стать независимой. Что-то нам доказать.

– По-моему, не вам, а себе. – Доказать, что она уже не девочка, что не больна и не трудный подросток. И ей это удалось, удалось стать самым успешным агентом по продаже недвижимости, доказательством чему, помимо прочего, служил красный спортивный БМВ. И даже когда она получила тяжелый удар, она оправилась и снова доказала, что она – лучшая.

– Ты знал о том, что она отказалась от работы в Национальном тресте?

Дарий улыбнулся:

– Она и об этом тебе рассказала. – Деррик направился к холодильнику. – Я играю в гольф с человеком, у которого она могла бы работать. Он спросил меня, почему она отказалась от их предложения – по сути, самого первого… Ее матери я ничего не сказал… Пива хотите?

– Нет, спасибо… После интервью с Кевином Роузом мне нужно будет вернуться в Лондон. – Наташа дала ему слишком многое; самое меньшее, что он мог сделать для нее, – добиться того, чтобы статья оказалась на обложке «Кантри кроникл». Имея на руках такой сильный козырь, она сможет потребовать от Майлза Моргана все что угодно. Он заплатит любую цену, лишь бы она вернулась к нему в компанию. – Я совсем ненадолго заехал. На следующей неделе или через неделю мне предстоит установить в Лэмберне скульптуру, так что нужно вернуться в Лондон, чтобы руководить ходом работ. – Хотя он придумал довольно жалкую отговорку, как ни крути, Деррик, похоже, принял ее за чистую монету. – Если мне не удастся пересечься с Наташей до моего отъезда, скажите ей… – Что? Что он мог ей сказать? – Скажите ей, что она – лучшая в мире во всех отношениях.

– Дарий, ты сейчас можешь разговаривать?

– Только если быстро.

Наташа нахмурилась. После «дня открытых дверей» в их отношениях все стало по-другому. Допустим, она была занята, ему нужно было быть в другом месте, но он уехал не попрощавшись, а потом все пошло не так. Секс – изредка, во время рабочего времени – был по-прежнему ошеломительно горячим, но что-то в его отношении к ней, из-за чего она верила, что является для него единственной женщиной на земле, как будто исчезло. Он забыл, что предлагал ей забавные «свидания». Наташа подозревала, что он закрылся от нее, потому что продажа дома оказалась для него слишком болезненным событием, чего он сам не ожидал. В таком случае вряд ли ему понравится то, что она собирается ему сообщить.