Текст книги "То, о чем молчат [СИ]"
Автор книги: Лия Светлова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 7 страниц)
– Уже на третьем курсе... Хорошие ребята, жаль будет отпускать.
– Время еще есть.
– Ну, хорошо! – это всегда означало, что Андрей Данилович оставляет шутки и сантименты. – Давай-ка обсудим график твоих зачетов, Эля...
В такой атмосфере прошел весь день. Мои пары почти не проводились: студенты сидели и занимались своими делами, а меня вызывали то в деканат, то в библиотеку. А когда я вошла к юрфаку, меня вызвали в типографию.
– ...хотят что-то уточнить насчет вашей статьи, – объяснял Андрей Данилович, просунув голову в аудиторию. – Не опоздайте к началу мероприятия.
– Неужели так срочно?
– Да, скоро сборник сдадут на публикацию.
Но типография была далеко, в другом конце города.
– Ребята, кто на машине? – обратилась голова замдекана к студентам. Прежде чем я поняла, Асарин встал с места и пошел в нашу сторону. Я не стала спорить о том, что у него не автомобиль, а мотоцикл.
– Отлично. За полчаса управитесь. Группа! Сидите смирно, я загляну и проверю! Ну, что стоим, кого ждем? Быстрее в путь!
Я заглянула в преподавательскую за верхней одеждой, задержалась так долго, как могла. Асарин не стал комментировать это. Он сел за руль, а я села за ним.
– Ну? – требовательно спросил парень.
– Что? Не знаете адрес?
– Ты обнимешь меня или нет?
У меня закружилась голова от этих слов.
– Я могу держаться за эту штуку...
– Очень неудобно и ненадежно. Держись за меня, и покрепче.
Пришлось так и поступить. Его кожаная куртка вкусно пахла на морозе, смешиваясь с другим странным, но приятным запахом.
– Крепче же! Я не хочу, чтоб ты слетела. А голову положи на мое плечо. Извини, что нет шлема.
– Почему его нет даже у вас?
– Мне нравится, когда голова немеет от холодного ветра, и он сдувает все мысли.
– Так и умереть можно...
– Наверно. Поехали!
Но он прокатил меня осторожно, без резких поворотов, ни средней скорости. Такой стиль явно ему не шел, и я была благодарна за эту заботливость.
– У них тут есть буфет?
– Да.
– Можно выпить кофе, если вы замерзли.
– Нет, все хорошо. Я лучше скорее разберусь с делом.
Оказалось, что я допустила опечатку в собственной фамилии, но, так как меня здесь знали лично, то заметили и вызвали. Это можно было решить и по телефону... Но тогда бы я не покаталась на мотоцикле.
Асарин разговаривал о чем-то с охранником, когда я вышла на улицу. Пожав друг другу руки, они тепло распрощались.
– Может, пробьем себе окно, девушка? Давайте сбежим с пары!
Мы одновременно рассмеялись, теперь я не смущалась от его предложения.
– Я хочу присутствовать на "серединке".
– Аа... Эти ребята вас очень любят, – с теплотой сказал он.
– Это очень хороший курс.
Артур замер, глядя, как снежинки садятся на ее распущенные волосы. Темные глаза сверкали искрами, как звездами в ночном небе. Она выглядела такой юной и чистой, что у него под ложечкой снова защемило, уже который раз. И столько же раз он обругал себя за то, что не может решить, как обращаться: ты или вы?
– Вас, наверно, тоже ждут, – посмотрев на свои сапоги, а потом на его воротник, сказала она. – Так что поспешим.
На этот раз она обняла его с готовностью и намного крепче. Спину обдало жаром на декабрьском морозе. Он поспешил тронуться с места. Обычно ветер помогал забыть обо всем, кроме дороги. Но не теперь, когда Эльвира прижималась к нему. Он чувствовал ее тело, руки, дыхание так остро, как свое учащенное сердцебиение. Это счастье хотелось растянуть надолго.
– Вы не туда повернули!
– Туда! – не согласился Артур. Он просто выбрал длинный путь. К его удовольствию, она не стала спорить, как и тогда, когда он встал с места со своими ключами, готовый свозить ее в типографию. Очень раздражает в женщинах то, что они много спорят, желая в самом конце сдаться.
Они подъехали, и девушка сразу расцепила руки.
– Идем скорее, надо продолжить занятие.
Он поспешил за ней, но в фойе схватил за руку и слегка притянул ее, удивленную, к себе. Артур смахнул снежинки с ее волос, пока они не успели растаять. Жаль, ведь снежинки очень ей шли.
– Спасибо, – просто ответила она, как будто это было нормальным явлением.
Он ничего не сказал. Когда они поднимались на свой пятый этаж, Артур заметил, что ее лицо задумчиво и печально.
– Эльвира... – он не успел договорить, его прервал оглушительный звонок.
– Спасибо, Асарин. Наверно, стоит поставить вам дополнительные баллы, – сухим голосом сказала она, и оставила его в коридоре совершенно ошарашенным, скрывшись за дверью преподавательской.
Баллы! Она оценила это в несколько проклятых баллов! Парень ударил кулаками в стену и застыл, опершись на нее. Да, она нашла, чем его прибить, если бы он поверил ей. Первая обида быстро схлынула, когда он догадался, что Эльвира Маратовна хочет оттолкнуть его от себя. Она специально это придумала, но это на нее не похоже. Сначала он улыбнулся, а потом рассмеялся в голос.
В коридор вышли студенты. Он почти не обращал внимания на их комментарии. Только Александра отвлекла его своими синими глазами от мыслей.
– Тебя долго не было.
– Саша, говорят Туз до сих пор по тебе болеет.
– Он найдет лекарство, – уверенно парировала девушка, беря его за руку.
– Говорят, что ты хочешь заставить его поревновать.
Она покраснела от стыда.
– Кто так нагло врет на меня?!
– Никто не врал, просто у меня хороший слух, дорогая.
– Это же просто сплетни.
– Давай я не буду на своей шкуре выяснять, сплетни ли это.
Артур вырвал свою руку и пошел в аудиторию, где пересел еще дальше от первых рядов, чтобы не сидеть с Александрой.
Весь второй урок он не отрывал взгляда от преподавательницы, а она ни разу не повернула головы в его сторону. А потом все пошли в актовый зал, на мероприятие.
Артур почти не следил за представлением, он смотрел только, как Эльвира поправляет свои длинные волосы, как качается ее голова от смеха. Сам же парень не мог уловить смысла происходящего на сцене. Все прошло как в тумане.
Он очнулся, когда выключили основное освещение, заменив его светомузыкой, и зал погрузился в полумрак. Ди-джей пустил клубную музыку. Проходя через ряды, он нашел Эльвиру возле небольшой толпы, где проходил конкурс: на газетах стояли пары, стараясь не наступить за границы. Постепенно, по мере уменьшения площади газеты, пары убывали, и осталось только две.
– Теперь убираем газету! Давайте посмотрим, какая из пар танцует лучше! Покажите нам свои таланты! – громко кричал ведущий.
Артур подошел к Эльвире из-за спины и остановился рядом. Их рукава еле заметно соприкасались. Можно было бы вечно стоять так.
– А что это вы не танцуете? – голос Александры прервал мою спокойную задумчивость. В этой толпе, когда музыка заглушала почти все, я услышала девушку сразу. – Артурка?.. Не тормози, это не в твоем стиле.
Как я хотела помять это красивое личико! Злое выражение очень портило Александру, но она оставалась красавицей, с этим не поспоришь.
Не желая ни выходить из себя, ни выслушивать эти колкости дальше, я резко развернулась и стала пробиваться через толпу, прокладывая дорогу к выходу. Асарин следовал за мной, но я не отзывалась на его зов. Прибавив усилий, мне удалось оторваться от него, он все-таки догнал меня.
– Я вас подвезу, автобусы уже не ходят.
– Нет, просто вызову такси, – решила я, копаясь в сумке в поисках своего гэлэкси.
– Это не безопасно!
– С каких пор? Что за глупости...
– Я недавно читал, как таксист разбил голову своему пассажиру. Ударил битой насмерть.
– Перестаньте, хватит! Ваше место не здесь, возвращайтесь в актовый зал, дискотека будет еще долго.
– Я не люблю дискотеки, и я сам решаю, где мое место.
– Асарин, это непрофессионально с моей стороны – водить дружбу со студентом! А с вашей стороны... глупо и невежливо. Вы должны быть со своими... в своей среде... Какая красивая девушка... Морозова. Очень вам подходит. Никогда не видела таких чудесных глаз, – быстро-быстро лепетала я, боясь встретиться с ним взглядом.
Асарин рассмеялся, поведя меня к выходу.
– Чудеса этих глаз заканчиваются, когда она снимает свои чудо-линзы.
– Асарин, я не для виду ломаюсь! Сказала же, что найму такси, значит, так и сделаю!
Он с досадой взъерошил себе волосы и взмахнул рукой в воздухе.
– Хорошо! – отрывисто бросил юноша. – Я просто провожу вас до машины – он указал рукой.
Рядом с нашим вузом как раз располагалась стоянка, где порой ждали своего вызова таксисты. От волнения я совсем забыла о них. Мне не пришлось долго искать – молодая женщина на тойоте подрабатывала этой ночью.
– До свидания, – тихо попрощался мой преследователь, а я не сочла нужным отвечать ему. Но он обнял меня и развернул к себе лицом.
– До свидания, – повторил он чуть тише. Невозможно описать выражение его лица: и грусть, и улыбка, и просьба, и боль. В тот момент как никогда сильно хотелось смотреть и смотреть на все его грани. Я в который раз удивилась тому, как тонко он создан.
– Едем? – прервала наши мысли таксистка.
– Конечно, – ответила я и села в машину, сбивчиво назвав адрес.
– Этот парень, который вас провожал, нас не преследует случайно? – спросила через минуты три таксистка.
Я посмотрела в заднее окно, и оказалось, что Асарин ехал за нами.
– Даже не знаю...
Он не отставал еще довольно долго, вызывая мой гнев, прекрасно зная, что я его вижу. Но на одном из поворотов свернул.
– Оказывается, не преследовал.
Просто играл на моих нервах, хотелось мне сказать, но я промолчала. С огромным облегчением я вернулась в свою квартиру и залезла под одеяло. А потом раздался звонок. Номер был не определен, и это уже радовало: возможно, какой-то заказчик, а не... Все-таки, какая наглость звонить так поздно, почти в полночь...
– Даа, – устало сказала я.
– Эльвирочка?
Не может быть, просто не может быть... Откуда этот человек узнал мой номер? Ведь только мама могла ему сообщить, а я убедила ее не делать этого.
– Ты... – внутри все похолодело. – Почему ты звонишь мне?
– А у тебя изменился голос. Наверно, ты очень повзрослела, да, маленькая?
Я ненавидела этот вкрадчивый тон, меня тошнило от того, как он называл меня "маленькой". Фальшь, лицемерие! Он никогда меня не любил.
– Папа... – меня передернуло от этого слова, но надо было как-то обращаться к нему. – Я сейчас не могу говорить... У меня был долгий тяжелый день, просто валюсь с ног.
– Я же помню, что ты всегда бодрствовала по ночам.
– Все-таки, я же работаю и устаю.
– А может, дело не в этом? У тебя там кто-то есть? Ждет тебя? Мужчина?
У меня закружилась голова, я почувствовала, как сердце давит в грудь.
– Это тебя не касается!
– Касается! – безапелляционно возразил он. – Потому что я – твой отец, и ты всегда будешь моей дочерью, будешь делать то, что я скажу, будешь принадлежать мне! В первую очередь – мне, а уже потом – твоему мужу, когда соберешься замуж, если я тебе это позволю!
– Забудь меня! – закричала я и бросила трубку в рыданиях.
Он был моим тираном, и никак не хотел терять власти даже после того, как ушел от нас. Меня трясло от страха и воспоминаний. Я слышала, как будто это происходило здесь и сейчас, как щелкает ремень, оставляя на моей спине полосы содранной кожи. Корни волос болели так же, как раньше, когда он чуть ли не вырывал их с моей головы... Никогда не могла понять, что сделало его таким жестоким, в чем была моя вина. Никакие детские проказы не оправдывали его зверств по отношению к маленькой девочке. А как наивна я была, полагая, что когда-нибудь перестану совершать ошибки, так им ненавидимые, и он полюбит меня!.. Я упрашивала его вернуться со слезами на глазах, это чудовище! Мне было тринадцать лет, совсем ребенок, верящий в чудесные превращения монстров в прекрасных людей, в счастливые завершения всех историй... Как хорошо, что он не послушал меня! Только через некоторое время, прожив без него несколько лет, ощутив на собственной шкуре разницу жизни с ним и без него, я вздохнула с облегчением. Однако, это был не конец. Время от времени он звонил, угрожая по телефону. Тогда я поменяла номер и уговорила маму не называть его отцу. Я была вынуждена признаться в его зверствах, ведь она о многом не знала. Самое страшное он совершал в ее отсутствие, и грозился сделать еще хуже, если я выдам его. Она не поверила, заявив, что я сама виновата. Синяки и раны от ударов ремнем уже зажили и рассосались, доказательств никаких не было. В глазах матери я была неуравновешенным подростком с отклонениями в психике. Это выражалось в стремлении к одиночеству, острой меланхолией, тяжелой социальной адаптацией в школе, бодрствованием в ночные часы, проблемами со сверстниками. "Давай забудем все, что ты рассказала! Если это правда, то его больше нет с нами, и ты со временем придешь в себя... Если это неправда, как я склонна подозревать, то мне придется тебя лечить. Не хочешь же ты в психушку? Нет? Тогда больше не говори таких вещей о родном отце!" – вот что было ее приговором. На этом тема была закрыта. Мне было семнадцать лет. Я поменяла номер последний раз, и вот он звонит восемь лет спустя.
Утром я проснулась с чувством, что меня всю ночь пинали сотни ног. Я была очень голодна и слаба, а в зеркало даже не хотелось смотреть. Тем не менее, к началу смены мое лицо стало почти обычным, самочувствие улучшилось. Как бы я ни выглядела, невозможно было пропустить рабочий день.
Студенты были удивлены моей вялостью и апатией, когда я велела им делать конспект новой темы из учебника: не было желания вести лекции. А те семинары, что выпали на этот день, прошли почти без моего участия.
Настроение никак не улучшило и то, что Дмитрий постоянно пытался о чем-то поговорить со мной. Я откладывала, как могла, но после пар уже было не отвертеться от своего... коллеги.
– Эльвира, для тебя есть сюрприз! – торжественно объявил он мне, когда я пришла в преподавательскую за вещами. – Ты такая унылая сегодня, что мне хотелось обрадовать тебя еще утром, но даже лучше, что ты узнаешь сейчас!
– Не понимаю... – сказала я, когда он замолчал, таинственно улыбаясь.
– Сейчас все поймешь! Давай спустимся вместе...
Мы пошли вниз, вышли из учебного корпуса во внутренний дворик, направились к воротам, где стояла будочка охранников, проверяющих пропуска. Кроме двух здоровых охранников возле входа стоял Асарин, демонстрируя всем своим видом неприязнь к Дмитрию. Чуть дальше группа студенток о чем-то весело щебетала, размахивая руками и сумками. Безмятежная юность... Пока я в недоумении гадала о сюрпризе, Дмитрий вывел меня из двора на тротуар, игнорируя Асарина, и мы пошли мимо шеренги автомобилей еще дальше беззаботных студенток. Там, где была остановка, стоял только один человек. В расстегнутом пальто, темном костюме, при галстуке, с цветами в руке... Можно было подумать, что это очень интеллигентный мужчина, весьма представительный и симпатичный в свои пятьдесят с небольшим. Я остановилась и застыла, как статуя. Вся жизнь промелькнула перед глазами, вся та часть жизни, что была моим кошмаром. Меня нельзя было обмануть этими цветами, я видела насквозь всю его грязную жестокую душонку. Его улыбка могла показаться доброй, но не мне. Я умела улавливать все намеки и обещания в мимике и жестах своего отца.
– ...не пропустили охранники, хотя он объяснял, что здесь работает его родная дочка. На счастье, я как раз проходил мимо, опаздывая на работу, и услышал, что этот мужчина говорит ваше имя. Мы познакомились, я пообещал, что приведу тебя. Он говорит, что вы не виделись двенадцать лет.
Двенадцать лет, три месяца, две недели ровно, учитывая все тонкости календаря. Дмитрий выглядел счастливым, будто откопал клад и подарил мне, его эго требовало награды. В это время я не могла больше сделать ни шага. Отец двинулся навстречу сам. С каждым его шагом мне становилось все хуже, я чувствовала, как холодеет тело. Когда этот человек встал напротив меня, улыбаясь мерзкими длинными губами, я схватилась за руку Дмитрия, впившись в нее пальцами. Меня качало, как на палубе во время шторма, и тошнило.
– Здравствуй, родная.
От звука его голоса тело покрылось холодными мурашками и задрожало.
– Кажется, она взволнована, – догадался Дмитрий.
– Тебе плохо, дорогая? Давай я тебя поддержу, – и он попытался схватить меня за руку, но я увернулась и с испуганным вскриком отбежала от обоих мужчин на несколько метров назад. – Что случилось, Эльвира?.. Это же я, твой папа!
Это я прекрасно видела и сама, и именно это привело меня в шок.
– Не трогай меня! Не смей меня трогать! – заплакала я, обхватив себя руками.
– Ты что, не узнаешь меня, дочка? – он говорил со мной, как со слабоумной.
– Дмитрий, уведи его! Прошу тебя, Дмитрий!
– Но он же твой отец?! Да?
– Дда... Но... Дмитрий, пожалуйста! – я рыдала и была не в силах объяснить. Они оба надвигались на меня, как дикие псы. Даже Дмитрий выглядел угрозой, хотя не хотел вреда уж точно. Артур, наблюдавший эту сцену, больше не смог не вмешиваться. Он встал передо мной, защищая. Сильная рука мощным движением отодвинула мое слабое тело за спину. Чтобы не упасть, я обняла его торс обеими руками и разрыдалась, уткнувшись лицом ему в спину. Уже знакомый запах этого мужчины подействовал так успокаивающе, что я разрыдалась еще сильнее от неизведанного чувства защищенности.
– Пошли прочь! – он словно прогонял этих псов, одного – дикого, а другого – глупого.
– Я – ее отец, а вот ты – кто такой? – настороженно спросил Марат.
– Если ты ее отец, то почему Эльвира в слезах? – потребовал ответа Артур.
– Наверно, моя девочка переживает. Мы не виделись двенадцать лет.
– Не похоже, чтоб она была рада встрече. Эльвира? Я могу тебя увезти.
– Увези меня, прошу, пожалуйста, увези, – плакала я, обнимая его все крепче.
– Но ведь это твой отец... – не понимал Дмитрий. – Как ты разговариваешь с преподавателем, Асарин? Ты обязан говорить ей "вы"!..
Артур ничего не ответил, будто даже не услышал. А Марат, наконец, не выдержал, и его лицо исказилось от ярости. Цветы, красные лилии, были выброшены, и алели на белом снегу, как рисунок из крови. Такому человеку, как он, не просто притворяться вежливо-озабоченным.
– Никуда ты ее не увезешь, молокосос! – зарычал он противным сиплым голосом, попытавшись добраться до меня. Морщины, появившиеся от возраста и злоупотребления алкоголем и табаком, стали резче от злости, еще больше уродуя его мерзкое лицо.
Артур легко оттолкнул его от нас, не позволяя даже дотронуться до меня. Но старик был упрям, он твердо решил вернуть свою власть надо мной, раз позвонил мне и решил встретиться. Он направил свою угрозу на главную цель – меня, желая моральным давлением убить мою волю, которая раньше была полностью подавлена его силой.
– Эльвира, ты знаешь, что должна остаться со мной! А ну-ка иди сюда! – он протянул свою руку. Я смотрела на нее из-за спины Артура, молча качая головой. – Иди сюда! – закричал он. – Или тебе будет хуже!
Раньше это пугало меня больше всего. Мне было очень плохо, но угроза, что будет еще хуже, убивала волю окончательно. Эти слова всегда приносили победу Марату. Сейчас я затаила дыхание, содрогаясь в молчаливых рыданиях, готовая сдаться. Я не смогу убежать, он все равно найдет меня и сделает хуже, чем обычно. Онемевшие от мороза пальцы ослабили хватку, я странным образом обмякла, готовая выйти навстречу отцу. Но Артур это сразу почувствовал. В отличие от Дмитрия, который не верил своим глазам и не мог понять происходящего, нуждаясь в объяснениях, Артур был другим. Моего ужаса было достаточно, чтобы понять ситуацию.
– Ты не обязана это делать, – спокойно сказал он, повернув голову за плечо. – Ты можешь уехать со мной.
– Эльвира! Будет хуже! Ты прекрасно знаешь! – предостерегающе произнес отец.
– Помоги мне... – прошептали губы, это было самым большим, что я могла сделать, сопротивляясь маленькой испуганной девочке внутри меня. Она визжала от страха и билась в конвульсиях.
Он быстро повел меня к мотоциклу, и никто не смел нас остановить. Отец для этого был слишком труслив, а Дмитрий словно перестал существовать. Мы уехали вдвоем, и ветер сдувал из моей головы все мысли, пока не осталось только одного ощущения: осознание защищенности рядом с этим сильным мужчиной.
Знакомо ли кому-то чувство своего бессилия? Знакомо ли, когда ты всем сердцем желаешь отблагодарить человека, но все, что можешь совершить, не способно сравниться с его помощью и стать достойной наградой. Когда мы остановились перед многоэтажным жилым домом в центре города и слезли с мотоцикла, Артур посмотрел мне в глаза, и я поняла, что вся без остатка принадлежу ему, и нет мне жизни без этого.
Артур крепко обнял меня, так прижав к себе, что было трудно дышать, но лучше обойтись без кислорода, чем без него. Он был моим теплом в душе, кровью в жилах, ударами сердца, моим дыханием и светом моего дня.
Не хотя парень разжал объятия и повел меня к себе в квартиру. В отличие от моей там было прибрано и уютно, и даже как будто теплее. Он сам снял с меня верхнюю одежду и отряхнул от снежинок волосы, как уже делал однажды. Мы вместе приготовили себе кофе и устроились на маленьком диване, который стоял в гостиной почти впритык к большому окну. Но не спинкой к нему, а наоборот.
– Возле батареи теплее всего. А еще мне нравится лежать и думать, глядя в небо.
Он раздвинул голубую портьеру, и нам открылось печальное зимнее небо. Мы глядели в него, как люди смотрят телевизор, но думали о своем. Мягкий плед и кофе согрели и расслабили нас.
Впервые в жизни мне было хорошо, по-настоящему хорошо. Даже подумалось, а может, я теперь счастлива?.. Эта приятная мысль усыпила меня окончательно, а когда я проснулась, за окном было совсем темно. Ноздри щекотал приятный аромат готовой еды. Я отыскала ванную комнату и привела себя в порядок, насколько это было возможно. А потом решилась выйти к Артуру. Он уже накрывал на стол.
– Голод разбудил меня, – улыбаясь, призналась я.
– Я старался успеть к твоему пробуждению, – радостно сообщил Артур, доставая вилки и ложки. – Готовить я не умею, набор продуктов произвольный. Просто потушил все, что было в холодильнике.
– У тебя виноватый тон, это ни к чему: все вкусно пахнет и выглядит красиво.
Он смешал картофель, помидоры, красный и желтый перец, баклажаны, зелень. Ничего вкуснее я не ела, и с удовольствием попросила добавки, что его очень обрадовало.
Мы почти не разговаривали, только ели и смотрели друг на друга. Как же было хорошо... И стало еще лучше, когда залезли под плед и смотрели на звезды, крепко обнявшись.
Так вот что это такое... Ни одно отопление не даст такого нежного тепла, как любимый человек рядом. В тот день я забыла о страхе и познавала столько новых чувств, что порой теряла голову от счастья. Мы просто держались за руки, я клала голову ему на плечо или на колени, он перебирал мои волосы... Как много любви в таких простых проявлениях привязанности! Переплетенные пальцы значили больше, чем поцелуй. Для меня это было много и важно, а Артур странным образом понимал все, что творится в моей голове. Вполне возможно, что с кем-то другим он вел себя иначе. Но это было раньше, до меня. А теперь он был таким, как мне хотелось, и нравилось это нам обоим.
Все выходные мы только и делали, что готовили и валялись на диване. На исходе воскресного дня я сказала, что мне надо вернуться к себе домой. Это ему не понравилось.
– Мы должны жить вместе, – нахмурив брови, предчувствуя мой ответ, сказал он.
– Все само собой наладится. Давай без резких движений.
Ему было не просто согласиться, но и давить на меня было невозможно.
– Так и будет, Артур, мы оба знаем. Но чуть позже.
– Тогда останься до утра? Ведь у тебя вторая смена.
– Я не буду спорить, а просто сделаю по-своему, – улыбнулась я. – У тебя есть выбор: проводить меня до такси или отвезти самому.
Он засмеялся, взлохматив мне волосы и крепко обняв.
– Мне нравится, что ты не любишь спорить для того, чтобы сдаться! Давно заметил эту черту. И в любом решении, даже в самом незначительном, ты тверда как скала.
– Один вельможа Древнего Китая сообразил, как надо разрушить скалу, вставшую у него на пути.
– И что он придумал? – заинтересовался Артур.
– Много лет, трудом многих сотен своих людей он обливал эту скалу холодной водой и раскалял горячей. Камень не мог вынести разницу температур и трескался от эрозии. А потом от скалы ничего не осталось, и через это место пролег водный канал.
– Надо поразмыслить об этом...
– Только не воспринимай буквально!
– Само собой.
– Ну, поехали?
Он вздохнул и разочарованно опустил голову. Но я не могла вечно оставаться . Не так-то просто в один миг измениться.
Артур выбрал самый кружной путь, заполненный пешеходными переходами и светофорами до отказа. Возле моего подъезда мы долго не могли проститься.
– Моя Эля, – сказал он на прощание. Так, словно поставил на меня свою печать.
– Так и есть, – согласилась я.
Я сделала несколько звонков: маме и Дмитрию.
– Почему ты дала отцу мой номер? – начала я без приветствий и предисловий, застав ее врасплох.
– Как это "почему"?.. Он же твой родной отец! Мы созвонились недавно, оказывается, он очень по тебе скучает. Конечно, он развелся, но нельзя вычеркнуть из жизни столько прожитых вместе лет. Марат развелся со мной, а не с тобой. Я больше не жена ему, но ты всегда останешься его дочкой.
– Разве ты забыла, как сильно я просила тебя не делать этого? И я же сказала, для чего! Неужели ты не можешь понять?..
– Эльвира! – резко зазвучал ее высокий голос. – Оставь любые намеки на тот бред, что ты мне однажды рассказала! Твой отец не мог так поступить! Ты просто была слишком маленькой и впечатлительной... Ты увидела какой-то ужасный фильм и восприняла все близко к сердцу. Вот так все и было! Я тебя прекрасно знаю! И твоего отца – тоже! Он любил тебя так, как ни один отец!
Она бросила трубку.
Тогда я позвонила Дмитрию.
– Привет.
Долгое молчание.
– Мне очень жаль, что так получилось, Эльвира. До сих пор ничего не понимаю! Он сказал, что ты его дочь...
– Что случилось после нашего отъезда?
– Я растерялся, ничего не смог сделать... А он поймал такси и куда-то уехал, в противоположную сторону. Так он тебе отец или нет?
– Так и есть. Просто у меня было тяжелое детство...
– Даже не представлял... Наверно, поэтому у нас с тобой были проблемы?
– Возможно, – я не стала признаваться, что не любила его.
– А что происходит между тобой и Асариным? Он слишком странно вел себя!
– Лучше не будем говорить об этом.
– Понятно... Жаль, что у нас с тобою ничего не получилось...
– Почему не получилось? Ты прекрасный друг и коллега.
– Я даже не друг.
– Не расстраивайся...
Он положил трубку.
Вот она какая, любовь. Ее лучи прогнали все тени моих страхов, но кого-то обожгли. Мне хотелось идти по светлому пути и дальше. Но маленькая девочка не могла довериться любви так быстро, даже перестав бояться. Казалось, что в чем-то есть подвох. Мечты так редко сбываются, что мы не верим, когда так оно и происходит, боясь остаться в доверчивых дураках. Я запрятала все сомнения глубоко-глубоко, чтобы наслаждаться новой жизнью. Теперь мне предстоит познать столько нового и прекрасного, что по пальцам пробегала легкая электрическая щекотка.
Начиная со следующего утра настали дни наших сладких пыток. Артур стремился любым дозволенным способом "пометить территорию" вокруг меня. Он не мог вынести моего общения с коллегами по цеху или студентами мужского пола, которые часто подходили ко мне по любым вопросам. Хмурый и грозный, он исподлобья смотрел на них, сдерживаясь, как мне казалось, не столько из приличий или ради того хотя бы, чтоб получить диплом и выпуститься, а понимая, что бесполезно отгонять их. Они просили зачет, подпись, оценки, тетради, дополнительные задания для поднятия среднего балла умпеваемости... Его ревность читалась также ясно, как луна в полнолуние. Она побуждала меня расправить крылья за спиной и распушить перышки. Даже когда он отгонял студентов, растерянных, в недоумении, я не сердилась. Это была моя маленькая уступка ему, чтобы он не трогал преподавателей, ведь мог. Что касалось прикосновений, то я ничего не позволяла: ни поцелуев, ни объятий, ни подержать за руку, ни продолжительных взглядов. Ему приходилось быть креативным. Например, он садился на мой стол на переменах, стоял неподалеку в коридоре, приходил во время пары, стучался и просил выйти. Сначала я соглашалась, но когда он стал слишком часто стучать в дверь, ободренный тайными поцелуями, которые никто не видел, я перестала это делать. На очередное смс-сообщение с вопросом "Где ты?:)" я написала другую аудиторию, а не свою. Он очень обиделся из-за этого, но не так, как это происходит между людьми обычно. Когда мы встретились во дворе после пар, Артур крепко поцеловал меня.
– Это за то, что нам пришлось упустить из-за твоего упрямства. "Очень весело" было придумывать, зачем мне понадобился замдекана исторического факультета!
– Тогда больше не злоупотребляй!
Те, кто знал нас, смотрели так, что в конце концов стыдно становилось им, а не нам.
– Неужели ты не можешь... – "потерпеть"...
– Не моо-гууу! – громко закричал он, мой хулиган, привлекая еще больше внимания. – Я те-бяя люю-блюююю!
Мы хохотали над собой, стоя в обнимку, пока я не потащила его к мотоциклу, чтоб скорее убраться.
– Ты можешь оставить меня возле общественной библиотеки?
– Опять хочешь от меня отделаться?
– Мне надо посидеть немного над книгами. Оказывается, появился другой взгляд на октябрьские события: вышла новая книга московского академика.
– И тебе обязательно надо это знать! Что ж, мой конь к вашим услугам.
Но когда мы подъехали, он не спешил оставить меня, а еще долго держал за руки. Я заставила его уехать, когда почувствовала, что он мерзнет.
Целый час просидела я над книгами, добавляя материал к своим лекциям. Просидела бы еще больше, но мне позвонили, и я вышла из читального зала в коридор.
– Мэм?
– Да, здравствуйте.
– Доброго дня. На сайте фрилансеров я увидел объявление о ваших услугах. Рерайт, копирайт, создание сайтов и магазинов. Вы оставили скриншоты на прежние работы. Все верно?
