Текст книги "Развод. Спутанные жизни (СИ)"

Автор книги: Лия Мориц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

По удачному стечению обстоятельств прямо перед её машиной есть место, куда я могу припарковать своего громоздкого «Мерина».

Уже подъезжая к месту парковки, я понимаю, что с машиной Кристины что-то не так. Окна запотели. Не замёрзли, а именно запотели.

Заворачиваю на свободное место, и фары моего автомобиля ослепляют сидящих внутри. На водительском сидении ожидаемо сидит моя девушка – Кристина. А вот склонившегося к ней мужчину я совершенно не знаю.

Зато прекрасно знаю, что они делают. Они страстно целуются.

Фары слепят их, поэтому они закрываются от них ладонями, но не видя чья машина их ослепляет, они продолжают облизывать друг друга.

Мужчина присасывается к моей девушке, как пиявка. Хочется взять его за хвост и отнести в аптеку. Но перед этим хорошенечко взбить. Подправить лицо. Сдать на органы.

И множество всяких эвфемизмов, означающих, по сути, одно и то же. Я хочу уничтожить его тут же, на месте, потому что он посягнул на моё…

Я гашу фары, но не вылезаю из внедорожника. Я жду.

Они продолжают облизываться, засовывая друг другу языки в рот. А я смотрю на это и чувствую полное отвращение. Мне нужно прервать этот кошмар.

Выхожу из машины, и обхожу её спереди. Рывком открываю пассажирскую дверь машины Кристины. Парень, с которым она сосётся, теряет точку опоры и падает из машины спиной вперёд.

Поднимаю недомерка за грудки и хочу хорошенечко прописать в морду, но смотрю в его зашуганное лицо, и мне становится его жалко. Реально пиявка.

– Свалил отсюда. Быстро, – рычу ему в лицо, и отпускаю.

Тот исчезает, как по мановению волшебной палочки.

А потом я смотрю на Кристину.

Только что она была счастлива, и вот уже холодок пронизывает всё её существо. Я вижу это. Я буквально чувствую то же самое, что и она.

Она закуривает и смотрит на меня в упор.

Затем открывает дверь, выбрасывает окурок и выходит из машины.

Она всегда выходит очень грациозно. Раньше я специально выбегал из автомобиля, чтобы открыть ей дверцу и полюбоваться на это. Но не сегодня. Больше меня это не задевает. Такое ощущение, что что-то умерло внутри меня.

– Мне очень жаль, – это даже не извинения, это ненужные слова, которыми она пытается заполнить пустоту, образовавшуюся между нами.

Я не отвечаю. Просто киваю, но совсем чуть-чуть.

– Полагаю, это всё? – произносит она ещё несколько бессмысленных слов.

– Да, – на этот раз мой рот открывается, и из него вылетает это простое слово.

Обычно думают, что это хорошее слово. Но сейчас оно буквально нарушает что-то внутри меня.

– Мне нужно время, чтобы собрать вещи, – говорит Кристина и пытается податься ближе ко мне.

Уж не знаю, зачем. Поцеловать меня у неё не получилось бы. Да и не буду я целовать губы, которые только что слюнявил другой.

– Собирай, – пожимая плечами, говорю я. – У тебя есть два часа. Я пока побуду в машине.

– Ты пойми, – начала она, в порыве желания оправдаться, – ты всё время на работе, а тут знакомый. Мы просто ехали, а потом – вот…

Она прячет взгляд где-то между носков своих сапог, купленных в одном из самых дорогих бутиков. Она знает, что врёт. И я знаю, что она врёт. И она знает, что я знаю.

– Не нужно лишний раз открывать рот, – беззлобно говорю я. – Простудишься.

– Два часа, – она снова смотрит в мои глаза, но там нет мольбы, там только досада, – это слишком мало. Позволь мне съехать завтра.

– Два часа, – повторяю я, сверяясь с часами. – Мне завтра вставать рано. В филиал ехать.

Она кивает и поворачивается ко мне спиной.

Вот так просто человек, с которым я хотел связать свою жизнь, покидает её. Развернулся и, поскальзываясь на льду, удаляется.

* * *

Через полчаса мне позвонил курьер клиники.

– Андрей Владимирович, – говорит он смущённым голосом. – Я знаю, что вы этим не занимаетесь, но я не могу до диспетчера дозвониться.

– Говори, – говорю я, прикуривая очередную, неизвестно какую по счёту сигарету и барабаня по рулю. Когда Кристина уже соберёт свои манатки и свалит?

– Я в аварию попал, – отвечает он, и тут я рывком вернулся в реальность. – А мне нужно забрать анализы у клиентки. Не можете вы сами назначить другого курьера? Простите, что так получилось.

– Ничего, Анатолий, – говорю я, вспоминая имя курьера. – Ты сам цел?

– Да, всё в порядке. Я не виноват. И машина не сильно пострадала, но нужно ждать полицию, – он говорит всё по сути, но создаётся впечатление, что он оправдывается.

– Лады, – бросаю я ему в трубку. – Не переживай, занимайся, – а сам я в этот момент вспоминаю, кому можно позвонить. – Это к кому ехать надо?

– Ну сегодня, которая психовала в клинике, – отвечает мне он.

И женщина, так переживающая за свою семью, как Кристине не дано, встаёт перед моими глазами. А следующей деталью был чистый бокс для генетического материала на заднем сидении.

– Я понял, – отвечаю я настолько собранно и жёстко, что, кажется, Анатолий пугается. – Скинь мне адрес, пожалуйста. Всё будет сделано.

– Одну секунду, – говорит он.

А я думаю, что одна секунда – это, в сущности, достаточно много. Именно за этот отрезок времени я решил ехать на забор материала сам.

7. Марина

Практически мгновенно приходит ответное СМС, что курьер прибудет через два часа, и запрос адреса, куда подъехать. Отвечаю, удивившись тому, как быстро всё решается в этой клинике. Тем лучше. Ещё сутки в неизвестности – было бы выше моих сил.

Но тем не менее, придётся ещё ждать пару часов. Мечусь по квартире, стараясь особо не шуметь, чтобы не разбудить Аришку. То смотрю в холодное зимнее окно, заламывая руки от нетерпения, то заглядываю в приоткрытую дверь детской, чтобы удостовериться, что Аришка спит, и не подозревает, как сильно я волнуюсь.

Не зная, чем занять свои мысли, подхожу к большому зеркалу в прихожей. Пару минут оцениваю, как переживания последних двух дней измотали и состарили меня. Хотя, наверное, дело даже не в паре дней.

Вся моя жизнь состояла в сделать это, сделать то. «Ой, у Серёжи важная встреча, нужно срочно погладить рубашку. Ах, у Серёжи поздно закончилось совещание, надо быстренько приготовить ужин». Совещания у него, ага. Скорее всего, он давным-давно мне изменял. А я была настолько поглощена домашними заботами, что даже не замечала этого. Наверняка он даже обрадовался, когда у него подвернулся шанс развестись, и выставить виноватой меня.

Воспринимаю эту мысль на удивление спокойно. Ему плевать на мои чувства. С чего бы тогда мне переживать о нём? Пусть делает, что хочет. Пусть ищет другую дурочку, которая будет его встречать с горячим ужином.

Смотрю себе в глаза через зеркало. Надо что-то с этим делать. Решаю, что хотя бы курьера встречу в приличном виде, а не как несчастная, побитая жизнью женщина. Пусть он посторонний человек, но я всё равно не хочу в его глазах выглядеть жалкой.

Собираю волосы в средний хвост и немного выпускаю передние локоны. Подвожу глаза и брови. Подкрашиваю губы.

Ну вот. Это, конечно, не исправило последствия многолетней работы ломовой лошадью, но я уже выгляжу лучше. Можно даже сказать, красиво.

Пару мгновений верчусь перед зеркалом и удовлетворённо киваю сама себе.

Не замечаю, как проходит время. Звонит домофон, и хорошо, что я была в прихожей. Успеваю быстро снять трубку и проговорить «Сейчас спущусь», не открывая подъездной двери. Не хочу, чтобы кто-то посторонний заходил в квартиру.

Беру детскую расчёску, на которой осталось несколько Арининых волос, накидываю на плечи свой лёгкий пуховик и выхожу, стараясь максимально аккуратно и тихо закрыть входную дверь.

Выхожу из подъезда и оглядываюсь по сторонам. Я думала, что здесь меня будет ждать курьер, но никого нет.

У соседнего подъезда захлопывается дверь машины, и ко мне приближается мужчина с каким-то чемоданчиком в руках. Уже знакомый мне мужчина. Андрей.

Почему-то сердце колыхнулось от радости и нетерпения. Я совсем не ожидала его сейчас увидеть, но это очень приятный сюрприз. А ещё я рада, что поддалась порыву принарядиться, прежде чем выйти из дома.

Я что, надеюсь произвести на него впечатление? Как женщина?

У меня, кроме Сергея, никого другого и не было в жизни. Я не умею разговаривать с мужчинами и кокетливо строить глазки как красотки из кино. Да и наверняка у него кто-то есть…

– Извините, что заставил ждать на улице. – Говорит он мне, подходя. – Устал. По запаре забыл бокс для биоматериала в машине.

– Ничего страшного, Андрей, – сглатываю, – я не ожидала Вас здесь увидеть.

– Подменяю курьера. – Устало улыбается он. – Хочешь, чтобы твой бизнес процветал – будь готов встать вместо любого твоего работника. Вы собрали образец ребёнка?

Растерянно протягиваю ему маленькую расчёску. Он недоумённо смотрит на неё, а потом поднимает взгляд на меня.

– Марина, это не пойдёт. Вы же наверняка загрязнили образец своими клетками.

Вглядываюсь в расчёску, и не понимаю о чём он говорит. Он тяжело вздыхает, глядя на мою беспомощность.

– Моя вина. Я вам не объяснил, как собрать образец.

– Что же делать?

– Не ездить же мне два раза? Давайте я соберу анализ, уже как следует. Лицензия врача у меня есть. Арина, я так понимаю, наверху, в квартире?

– Она спит…

Хочется отпираться, не пускать его домой. Я не хотела никого впускать в квартиру. Хотела оставить её своей неприступной крепостью, только для меня и для моей малышки.

А вот моё сердце ликует и бешено колотится. Оно отчаянно хочет остаться с ним наедине. Вдохнуть поглубже его парфюм. Ещё раз коснуться руки. Ещё раз взглянуть в глаза.

– Не волнуйтесь, я не потревожу её сон. Процедура быстрая и безболезненная.

Опять мешкаюсь в неуверенности. Неожиданно он ободряюще поглаживает меня по плечу. Сердце подпрыгивает от удовольствия и эйфории, и я отворачиваюсь, чтобы не показать, насколько мне важен его жест. А то ведь актриса из меня – никакая.

– Марина, можно на «ты»? – киваю, – Не волнуйся. Всё будет хорошо.

Произносит твёрдо и уверенно. Такие простые и короткие слова – а мне все мои проблемы перестают казаться глобальной катастрофой. Как будто с моих плеч сняли тяжеленный груз.

– Хорошо. Пойдёмте, – бормочу я, не до конца осознавая, что я чувствую, и открываю подъездную дверь своим ключом, – только тихо. Арина спит.

– Я как мышка, – улыбается он и складывает руку в жесте «окей». От этого мышцы на его плече напрягаются и рубашка грозит лопнуть на руке.

Непроизвольно прыскаю от этого расходжения слов с делом, пока он, неся свой чемоданчик проходит в темноту подъезда.

8. Андрей

Захожу в квартиру, и обалдеваю. Меня обдаёт уютом. Впервые за столько лет.

Последний раз я чувствовал себя так комфортно и хорошо только в глубоком детстве.

А вот вся остальная моя жизнь была постоянной работой двадцать четыре на семь. И сейчас я понимаю, что ещё никогда не ощущал так остро потерю этого душевного тепла.

Искал его, и с Кристиной мне даже показалось, что нашёл. Но это совершенно не то.

Вот как должен выглядеть, ощущаться, пахнуть, в конце концов, дом счастливого человека. Тёплый свет, детские фотографии на стене, подушечка тут, статуэтка там. Такое может сделать только искренне любящая женщина.

Мой же дом, несмотря на то, что там какое-то время жила Кристина, так и остался унылой холостяцкой берлогой. Я не чувствовал там ни тепла, ни заботы, ни уюта. Потому что Кристина не хотела это тепло дарить.

Понимаю, что Марина ошарашенно смотрит, как я стою посреди её прихожей, как баран.

– У тебя очень уютный дом, – говорю я, чтобы не молчать, как дурак.

Она явно смущается и прячет глаза. Очень красивые глаза.

– Спасибо вам… тебе, – спохватывается и переходит на шёпот, – детская там.

Ставлю бокс на комод с большим зеркалом и снимаю обувь. Из бокса достаю пару медицинских перчаток, комплект стерильных ватных палочек для образца и пакет с пломбой. Киваю Марине и шепчу ей, натягивая перчатки:

– Я готов.

Она кивает в ответ, и открывает дверь в комнату детской.

Внутри жёлтым тусклым светом горит ночник, и спит маленькая девочка, больше похожая на ангела. Неудивительно, что когда речь заходит о ней, Марина становится похожа на тигрицу, готовую рвать и метать обидчиков.

И муженёк у неё – мудак. Бросить такое сокровище, даже не перепроверив всё вдоль и поперёк. Придурошный какой-то. Некоторые и мечтать не смеют о заботливой красавице-жене, очаровательной дочке, и уютном тёплом доме, где тебя всегда поддержат. А этот бросает всё и сваливает. Мне не понять.

Присаживаюсь на корточки перед девочкой, стараясь не дышать лишний раз, и не потревожить её сон. Аккуратно приоткрываю рот, и провожу ватной палочкой по языку. Вот и всё. Встаю, удовлетворённо кивая сам себе, что малышка даже не шевельнулась, и выхожу из комнаты, чтобы упаковать образец в коридоре, и не шуршать пакетом у ребёнка под ухом.

Марина аккуратно закрывает дверь детскую.

– И это всё?

– Я же обещал. Быстро, безболезненно, и я не потревожил сон ребёнка, – убираю запечатанный пакет с образцом в бокс и стягиваю перчатки с чувством фокусника, у которого успешно прошёл трюк, – давно не занимался врачебной практикой, но руки всё сами помнят.

– Я думала, ты большой начальник, а не врач.

– Врачам мало платят. Иногда приходится выбирать – либо любимое дело, либо жизнь в достатке и комфорте. А я не люблю жить в дискомфорте.

«Ага. Вот только в этот самый дискомфорт ты себя и загнал вечной работой, закупкой оборудования, поездками по филиалам и бесконечными советами, совещаниями, конференциями. Себе-то не гони» – мерзко подсказывает внутренний голос.

Марина грустно улыбается.

– Моим любимым делом была семья. И где я теперь? Без пяти минут разведёнка. А ребёнок…

– Спокойно. Без вердикта лаборатории не будем делать выводов. Решать проблемы будем по мере их поступления.

– "Будем"? – переспрашивает она, поднимая на меня взгляд, а я мысленно бью себя ладонью по лбу. Хотя… Почему бы и нет? Мне приятно находиться в её компании. Особенно сейчас, когда она не истерит и не распугивает моих клиентов.

Даже если девочка не её дочь – поднять на уши роддом, пара судебных исков, определить, где родной ребёнок, связаться с её опекунами, дальше решать по ситуации. Ничего такого, с чем бы не справились мои юристы. В голове уже есть план. А для Марины это будет огромной помощью. Без меня она не справится.

– Я рад помочь хорошим людям в беде. Хорошие люди сейчас – вымирающий вид.

Улыбаюсь ей, а перед глазами снова возникает холодное лицо Кристины, раздосадованное, что я дал ей всего два часа, чтобы освободить квартиру. А потом ещё одна сцена, где она, абсолютно счастливая, целуется с пареньком-пиявкой. Передёргивает от омерзения. Да. Хороших людей мало осталось.

– Спасибо… Спасибо, – Марина вырывает меня из неприятных воспоминаний, и я снова сосредотачиваюсь на её лице. Красивом лице. Днём я этого не заметил. Обстановочка была не та, – не представляю, как бы я это всё решала без тебя.

– Наверное, никак, – беззлобно улыбаюсь я, и в этот момент она обнимает меня, насколько хватает рук и утыкается головой в грудь.

– Спасибо, – она невнятно бормочет в меня, и, кажется, сейчас опять заплачет, – Все бросили меня разгребать проблемы одной. Заклеймили шлюхой, оставили без гроша в кармане, бросили как ненужный мусор…

Остерегаюсь пошевелиться, но всё же поднимаю руки, и глажу её по спине, стараясь утешить. В такие моменты женщине нужно просто выговориться, а все разумные аргументы – дело лишнее.

– …я думала, что это мои близкие люди. Старалась, как могла на их благо. А после того, как отдавать стало нечего, вытерли об меня ноги и ушли, как будто меня никогда и не было…

Внезапно мне приходит самая сумасшедшая идея за последние дни. Но это её точно успокоит.

– Марина, а хочешь, вместе сходим в ресторан?

9. Марина

Всё утро мне кажется, что я не хожу, а порхаю от лёгкости.

Вся неподъёмная тяжесть проблем последних дней наконец-то перестала на меня давить, и я, смеясь в голос вместе с Аришкой, просто радуюсь жизни.

В глубине души я твёрдо решила – что бы ни случилось, я не откажусь от неё. Она моя дочь. Я растила, воспитывала и всегда любила её больше всего на свете. Эту связь ничем не перечеркнуть.

Но кроме того, на меня явно обратил внимание Андрей. От этого сердце трепещет, как какая-то птица, и хочется петь во весь голос.

Вчера мы договорились, что днём он заедет за мной, и мы поедем обедать в ресторан. Только он не сказал, какой. «Это будет сюрприз». Что ж, хозяин-барин. Сюрприз, значит сюрприз. Не думаю, что от Андрея следует ожидать чего-то неприятного.

Сегодня нужно что-то поярче и поизысканней, чем наспех собранный хвост и подведённые глаза. После того, как отвела Аришку в сад только и делаю, что прихорашиваюсь. Кажется, я перемерила весь шкаф в поисках чего-то особенного, к случаю, но не слишком вычурного. Не на ночную вечеринку же идём. В итоге останавливаюсь на чёрной блузке и такой же чёрной юбке-карандаш.

Долго думаю, прежде чем решаюсь надеть золотые серьги, которые подарила мне мама на день свадьбы, пусть земля ей будет пухом. Всё-таки надевать свадебный подарок на свидание с другим мужчиной как-то неправильно. Но других подобающих украшений у меня нет.

Ещё пару часов колдую над макияжем и причёской. И ровно в тот момент, когда я уже выключаю плойку, и кладу её в кафельную раковину остывать, раздаётся поворот ключа во входной двери.

Сердце уходит в пятки. Потому что второй ключ есть только у одного человека.

На пороге стоит Сергей с огромной спортивной сумкой на плече и осматривает меня с ног до головы.

– Ты здесь? – вздыхает и закатывает глаза, – Ладно.

И проходит мимо меня вглубь квартиры, как будто меня здесь и нет

Оторопеваю от такого внезапного появления.

– Зачем ты пришёл? – А собрав самообладание в кулак говорю, – Ты же бросил нас. Чего тебе ещё надо?

– На тебя, шалаву, и на твоего выблядка мне плевать, – у меня в горле застревает комок от горечи и злости, – Я за вещами.

Он проходит в комнату, раньше бывшей нашей спальней, и начинает методично потрошить содержимое шкафов, попутно раскидывая и мои вещи, которые я только сегодня утром аккуратно прекладывала и складывала.

– Ах, за вещами, говоришь, – Встаю в дверном проёме, скрестив руки на груди, – Вон те штопаные трусы тоже не забудь. Которые, между прочим, зашивала я, – А вспомнив, к кому он собирает вещи, добавляю, усмехнувшись, – Хотела бы видеть лицо Катьки, когда она осознает, что теперь не только спать с тобой будет, но и труселя штопать тоже.

Не глядя на меня, он закидывает пресловутые боксёры в сумку, и помедлив, говорит:

– А ты чего дерзкая такая стала? Вообще-то потерпевшая сторона тут – я. Ещё спасибо, вообще-то, должна сказать, что квартиру тебе оставил, – оглядывает с ног до головы, уже внимательно, прищурившись, – Вырядилась-то. Собралась куда-то? Аааааааа… – усмехается, – уже подцепила кого-то. Ещё не развелась, а рогатку уже развела.

У меня краснеют щёки. Но не от стыда. А от гнева.

– А, собственно, почему это тебя волнует? Решил разводиться – разводись. Нечего трепать мне нервы.

Пусть он ещё не знает, что моё родство с Ариной тоже под вопросом. Но говорить я ему об этом и не собираюсь. Тем более сейчас.

– Я так и понял, по мужикам опять пошла. Этот-то хоть – тот самый батя, или кто-то новый?

Уже не могу этого вынести. Чувствую, как к горлу потступают слёзы. Не столько от печали, сколько от бессильной ярости. Круто разворачиваюсь, и запираюсь в ванной. Медленно сползаю спиной по двери, охваченная рыданиями. Может, я и хотела бы всё ему объяснить. Раньше. Теперь – уже нет. Что-то объяснять можно только тому, кто слушает тебя. А он не станет меня слушать. Пусть тогда собирает вещи и катится ко всем чертям. И из квартиры, и из моей жизни.

Слышу, как за дверью летают предметы. Что-то разбилось. Мог бы и нормально уйти, а не устраивать погром.

Подумать только. Мы столько лет прожили, и он совсем меня не знает, раз предполагает, что я… Заслуживаю таких слов. Ничего. Пусть уходит. Уберусь, ничего страшного. Сменю замки. И пусть потом Катя выслушивает все эти помои, которыми Сергей так щедро разбрасывается.

Утираю слёзы тыльной стороной руки, и понимаю, что макияж безнадёжно испорчен. Чёрт.

Вздрагиваю от ударов в дверь ванной.

– Открывай давай, там моя машинка для бритья.

Открывать ему сейчас дверь – худшее, что можно придумать. Достаю машинку из выдвижного ящика под раковиной, и собираюсь открыть маленькую щёлочку, чтобы выбросить её за дверь, и запереться снова. Но он успевает перехватить дверь и распахивает её так, что она чуть не срывается с петель.

– Закрываться она удумала, сучка, – говорит он, и выволакивает меня за руку из ванной, да с такой силой, что я падаю на пол, – ещё и разревелась, смотреть противно.

И продолжает набивать в сумку, похоже, всё, что попадается под руку. Полотенца, новые зубные щётки в упаковке, начатый флакон геля для душа… А я сижу на полу, замерев, и жду, когда этот кошмар закончится.

– Марина, у тебя дверь нараспашку, – внезапно раздаётся голос Андрея из прихожей, и мгновением позже появляется он сам.

С букетом роз в руках, он молча оглядывает меня, сидящую на полу, с размазанной тушью. Полнейший хаос в квартире, которую он ещё вчера звал уютной. И моего будущего бывшего мужа, выходящего из ванной.

И я с ужасом наблюдаю, как у него краснеют глаза от ярости.

10

– Это ты её новый хахаль, что ли? – усмехнувшись, говорит Сергей.

– Может, и так. А ты кто? – Андрей медленно подходит ко мне, поднимает на ноги, вкладывает букет роз в руки, и снова поворачивается к Андрею, загородив меня своей широкой спиной.

– Я её муж, вообще-то, – отвечает Сергей, вскинув голову, – и эта квартира пока что моя. Так что пошёл нахуй отсюда, – и заглядывая за спину Сергея, чтобы посмотреть на меня, – Ты своих ёбырей прямо сюда водишь? Вообще офигела что ли?

Я кожей чувствую, как у Андрея напрягаются мышцы на спине. Если Сергей сейчас же не прекратит нагнетать обстановку, драки не избежать. Я собираю остатки сил, подхожу к нему, и тяну за руку.

– Ты всё своё собрал? Тогда уходи, не позорь меня.

– Это я-то тебя позорю, шлюха?! – уже кричит он, и отвешивает мне звонкую пощёчину.

***

Прихожу в себя не сразу. В глазах всё кружится и двоится, и проходит время, прежде чем я могу сфокусировать взгляд. Держась за левую щёку, ошалело и отстранённо, как будто смотрю кино, гляжу, как Сергей уже лежит на полу, а Андрей, сидя у него на груди, ритмично бьёт моего мужа кулаком в лицо. У того уже разбит нос, и кровь заливает ворот его футболки. Несколько капель попадает на белоснежную рубашку Андрея.

Решив, что с Сергея хватит, Андрей останавливается и устало выдыхает. Встаёт.

– Уйди с глаз моих, дебил. И не лезь к ней больше. Никогда, – утомлённо выдыхает, – Иначе я тебя найду.

И не говоря больше ни слова, идёт на кухню, и включает там воду. Умыться, наверное.

Сергей со стоном встаёт сначала на четвереньки, а потом на ноги, пошатываясь. Лишь слегка мазнув по мне взглядом, бредёт к выходу. На ходу подхватывает спортивную сумку с вещами. То ли случайно, то ли специально задевает меня плечом. И уходит.

Щека горит от его пощёчины. Но ему сейчас гораздо больнее.

Иду на кухню. Андрей снял с себя рубашку и пытается оттереть её от капель крови. Смотрит на меня, и возвращается к своему занятию.

– Извини. Он тебе всё-таки не чужой человек. Но когда он тебя ударил, у меня планка упала. И я не смог сдержаться.

– Ты мог его убить…

Он лениво отмахивается.

– Я врач. Знаю, куда бить, чтоб было больно, и без последствий.

Раздражённо бросает рубашку в раковину.

– Не оттирается.

Достаю из-под раковины бутылку пятновыводителя и принимаюсь оттирать пятна сама.

– Прости. Я не знала, что он придёт.

– Что уж там. Знаешь, в голове всё пошутить хотелось. "Захочешь, приходи потом лечиться ко мне. Постоянным клиентам – скидка".

Нервно хихикаю, но становится легче, и напряжённость медленно уходит. К счастью, пятнышки крови отошли, и я поднимаю рубашку на вытянутых руках, чтобы придирчиво осмотреть, всё ли отстиралось.

– Не успеет высохнуть. Ресторан отменяется, да?

– Ну, куда мы с тобой в таком виде. Ты в слезах, и я без рубашки. Но и посреди этого бедлама сидеть не хочется, – он бодро хлопает себя по бёдрам и встаёт, – Поехали ко мне? А еду я из того же ресторана закажу доставкой.

Нахожу посреди валяющихся по полу вещей вешалку для одежды. Расправляю на ней влажную рубашку, и отправляю сохнуть на бельевую верёвку.

– Давай, ‐ смущённо улыбаюсь ему, – Извини, Андрей. От меня одни проблемы.

– Это ерунда. Ты не виновата. Готова ехать?

– Одну секунду.

Захожу в ванну. По полу раскиданы флаконы с шампунями, кондиционерами для волос, и даже плойка, которая остывала в раковине. Кажется, он и её тоже хотел прихватить с собой, и помешало только то, что она была горячая.

Включаю воду и смотрю в зеркало. М-да. Тушь и тени размазаны, как и помада. На щеке горит красным след от ладони. Умываюсь холодной водой. Вздохнув, смываю макияж, над которым корпела целый час. Лучше никакого, чем такой.

Может, накраситься заново? Выглядываю из ванной, и вижу, что Андрей стоит в прихожей, в пальто на голое тело, и что-то ищет в телефоне. Не надо его задерживать. Выключаю воду, и выходя, смотрю на розы, которые выпали у меня из рук и рассыпались, когда началась драка.

Жалко. Крупные красные бутоны кое-где потеряли лепестки, а некоторые раздавлены тяжёлыми мужскими ботинками.

Андрей отрывается от телефона и видит моё сожаление в глазах.

– Не волнуйся об этом. У тебя этих цветов ещё гора будет, – улыбается.

А я думаю, что он имел в виду – что это он мне подарит эту гору, или это простые слова утешения?

– Я готова.

– Прекрасно. Не запирай входную дверь на ключ, пожалуйста.

– Почему? – удивлённо смотрю на него.

– Поверь мне, – улыбается он.

Мы выходим из дома и садимся в его машину. Не разбираюсь в автомобилях, но кожаные сиденья говорят о том, что автомобиль дорогой и представительский.

Он садится за руль, надевает беспроводной наушник. Трогается, а когда мы выезжаем на главную улицу, звонит по какому-то номеру.

– Добрый день, я хотел бы заказать клининг, – и называет мой адрес.

Ошарашенно молчу. Обо всём подумал.

– Да. Окна мыть не нужно. Оплата будет картой. Всего доброго.

Не знаю что на это сказать.

– Спасибо? – бормочу с непонятным выражением.

Он усмехается.

– Ты же не думала, что я тебя накормлю, отвезу обратно, и оставлю разгребать тот бардак одной? Жаль, служба смены замков отказывается приниматься за работу без разрешения хозяина квартиры. Так что тебе нужно будет быть там.

И мы продолжаем ехать. Я в полном шоке, а он с довольной улыбкой.

11

Мы подъезжаем к жилому небоскрёбу одновременно с курьером из ресторана. Андрей забирает у него два больших бумажных пакета и прикладывает телефон к терминалу безконтактной оплаты.

Курьер слегка обескураженно смотрит на голую грудь Андрея под пальто, но оплата проходит без осечек, и курер удовлетворённо кивает с дежурной улыбкой и садится обратно в свою машину.

Андрей поворачивается ко мне и приглашает пройти в подъезд с панорамными окнами.

– Взял для тебя на свой вкус, надеюсь ты не против, – говорит с улыбкой и прикладывает магнитную карту к считывателю. Стеклянная дверь приветливо открывается.

А я с опаской захожу в подъезд. На полу мраморная плитка, на стенах картины, везде расставлены горшки с комнатными растениями. На дальней стене расположено окошко консьержа. Он внимательно вглядывается в моё лицо, кивает, и делает какие-то пометки у себя в журнале. Затем здоровается с Андреем.

Чувствую себя не на своём месте. Какое-то внутреннее несоотвествие никак не хочет, чтобы я здесь была. Находилась тут, вместе с Андреем.

Он вызывает лифт, и пока мы его ждём, стою, опустив взгляд на носки сапог. Поднимать глаза как-то страшно и даже неловко.

Андрей, кажется, видит мою робость. Перекладывает оба пакета в одну руку, и второй приобнимает меня за плечо, поглаживая.

– Расслабься, Марина, – тихо говорит на ухо, – всё хорошо.

И его рука, сильная и уверенная, действительно меня расслабляет.

Лифт с тихим "дзинь" открывает двери, и мы заходим внутрь. Андрей нажимает на пятнадцатый этаж.

Двери закрываются, и я пробую прервать неловкую тишину:

– Здесь красиво.

– На верхних этажах ещё и вид на город потрясающий. Я тебе покажу. Аренда – конская, но вид того стоит, – он ободряюще улыбается, глядя мне в глаза, и кажется, я потихонечку оттаиваю.

Лифт открывает двери, и мы входим в квартиру. Н-да. Теперь понятно, почему он был под впечатлением от моего дома.

Белая краска на стенах, ламинат под белое дерево, минимум мебели. Если не приглядываться, можно сделать впечатление, что это неотделанная бетонная коробка.

– Ты один здесь живёшь?

– Теперь – да. Недавно расстался с женщиной, если быть честным.

– И она вынесла всё, кроме мебели? – пытаюсь пошутить.

– Я думаю, она не воспринимала эту квартиру, как свой дом. И не делала ничего, чтобы сделать его поуютнее. Давай не будем об этом?

Поднимаю руки в жесте "сдаюсь".

– Хорошо-хорошо. Я понимаю.

Андрей проходит на кухню, достаёт две тарелки из ящика, ставит их на стол, и принимается выуживать пластиковые контейнеры с едой из пакетов.

Смотрю на эту "сервировку", и понимаю, что есть из контентейнеров не хочу.

На счастье, в том же ящике с тарелками нахожу большие и плоские – сойдут за сервировочные. Принимаюсь красиво накладывать в них из контейнеров тарталетки с креветками, салат цезарь, рулетики из баклажанов, мясную нарезку…

Андрей сначала с непониманием, молча смотрит на мои действия. А потом принимается делать то же самое.

– Так действительно лучше. Никогда бы не подумал.

Задумчиво улыбаюсь. Вроде бы жил с женщиной, а повадки, как у холостяка. Интересно.

Всё готово. Сажусь на стул, и Андрей, уже успевший переодеться в чёрную футболку, кладёт передо мной вилку, нож и тарелку с ароматно пахнущим стейком. Он ещё горячий, как будто его действительно подали прямо в ресторане. Или курьер быстроногий, или ресторан находится поблизости. А может, и то, и другое.

– Приятного аппетита, – говорит Андрей, и усаживается напротив меня, – думаю, ты здорово проголодалась из-за переживаний последних часов.

– Да, есть немного, – задумчиво говорю я, думая о том, как аппетитно пахнет мясо, и совсем не об избитом пока ещё муже.

И мы принимаемся за еду. Она настолько отличается от того, что я ем каждый день, что у меня в душе само по себе возникает чувство праздника. На лице волшебством появляется улыбка, а все тревоги отходят на задний план.

– Не прогадал с выбором? – участливо спрашивает он.

– Что? – не сразу понимаю, о чём он, – А! Всё очень вкусно. Спасибо. Я давно не выходила куда-то просто развеяться и отдохнуть.

– Тогда жаль, что с рестораном не сложилось. Но мы с тобой это ещё наверстаем, – он подмигивает, и берёт меня за руку.