Текст книги "Литературная Газета 6515 ( № 27 2015)"
Автор книги: Литературка Литературная Газета
Жанр:
Публицистика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)
Пожалеть цветок
Фото: Фёдор ЕВГЕНЬЕВ
По своему этическому посылу – а он для меня всегда очень важен в поэзии – стихотворения бывают разные. Есть будто любующиеся собой стихи-эгоисты, стихи-кривляки; есть отстранённые, высокомерные стихи-недотроги, есть задорные, бодрые стихи-гуляки, а есть такие, ткань которых – сострадание ко всему живому. И тут больно, и тут больно, и тут. И одновременно радостно до головокружения. Необязательно это поступь сутулых строк с мрачными лицами, наоборот – чем нестерпимее пронизывает боль, тем оглушительнее ощущается счастье.
Представленные в подборке поэты, все без исключения, обладают этой редкой сегодня способностью – чувствовать чужую боль если не острее своей собственной, то уж точно с такой же силой. Интонационно они все разные, отличаются и их творческие методы. Максим Страхов двулик: задумчиво сосредоточен и эмоционально сдержан в верлибрах и благородно взвинчен в рифмованном стихе. Ирина Новосельская нежна и акварельна, в её коктебельских стихах много солнца и радости, и крупица горечи только добавляет им светлого очарования. Любомир Орловец, несмотря на причудливый псевдоним, вполне традиционен, юная романтичность гармонично сочетается с первым звонким разочарованием. Светлана Крылова создаёт пронзительные портреты, стихотворения её – как огненный шар в руках: знаешь, что будет ожог, но надо дотерпеть, додержать, пока не станет легче. Наталья Михайлова смело обнажает все нервы стиха, и они такие чуткие и чувственные, что дрожат от малейшего дуновения. Борис Богачёв соединил в своём стихе философичную отстранённость и горячую сострадательность, он искренне жалеет уличного шута и жалеет цветок. К сожалению, ни Михайловой, ни Богачёва уже нет в живых. Но их добрые голоса всё ещё звучат.
Анастасия ЕРМАКОВА
Максим СТРАХОВ
Родился в 1984 году в городе Бишкеке.
Сердечно-сосудистый хирург.
Лауреат ряда литературных премий и фестивалей, в том числе лауреат общероссийской премии им. М.А. Булгакова, премии "Золотая тыква" за лучшую поэтическую книгу Верхневолжья. Автор четырёх литературных книг. Создатель идеи и руководитель ряда литературных проектов на Тверской земле.
Инициатор и соруководитель профессиональных премий выдающимся врачам Верхневолжья "Эскулап" и "Признание".
С 1991 года живёт в Тверской области.
Не соврать о России
* * *
Мать холодной воды набрала из колодца,
Из ведра по пути напоив пастухов[?]
Вверх лениво ползёт круглолицее солнце,
Из сарая звучит сонный хрип петухов[?]
Мягкий бабушкин голос
разбудит мальчишку,
А в руках загорелых кувшин с молоком.
Наспех им запивает ребёнок коврижку
И к ведру умываться бежит босиком.
А потом с братом к речке.
Играть и резвиться,
И нарвать с корешками букет васильков,
И смотреть, как на отмели белая птица
Неуклюже пугает снующих мальков[?]
[?]Вот однажды меня рассказать попросили
всё о том, как живётся в стране нелегко.
И мне кажется, что не соврать о России
Лишь тот мальчик сумеет,
что пьёт молоко[?]
* * *
Орёт телевизор надрывно, истошно,
Политики смачно скрежещут зубами,
Решают для всех, что нельзя и что можно,
И рушат мосты между "Ими" и "Нами".
Плюются друг в друга. И хают "неправых".
Дурак дурака дураком объявляя,
Зло травит на дичь неуклюжих легавых,
Что жалко скулят, в лабиринтах петляя.
В скупых новостных обезжиренных сводках
Устало мусолят "горячие" темы:
Вчера кто-то травку заныкал в колготках,
Сегодня случились другие проблемы[?]
И вскользь, между прочим, ну, как о погоде,
Вдруг кто-то случайно сказал о Беслане[?]
Сейчас эта тема осталась не в моде,
И матери редко ревут на экране.
Седые пузатые строгие дяди
К стене тех подонков клянутся поставить
И пишут указы в школярской тетради,
Но точки над "и" не умеют расставить.
Сюжет на исходе. Свеча и портреты[?]
Вздохнули сочувственно дяди и тёти.
А дальше – сенсация! Гляньте на это -
Застукали двух телезвёзд на работе[?]
А в эти минуты безмолвными птицами
В распахнутом небе игриво летали
Красивые ангелы с детскими лицами,
Смеялись и нас почему-то прощали[?]
* * *
Заплаканная восьмиклассница
сидит в очереди
у дверей дежурного абортария.
Зачем родители
назвали её Марией?..
* * *
Ты просила не ставить
восклицательных знаков
в моих ответах на твой
единственный вопрос:
"Будем ли мы вместе?"
Трижды я отвечал "нет"
и утвердительно ставил точку.
Но тебя не обманешь -
три точки не зря
называют многоточием[?]
* * *
Вчера выписал пациента.
Несколько сложных операций,
тяжёлый период
реабилитации.
Прощаясь с ним,
сказал ему: "ты".
Неожиданно, ненамеренно,
спонтанно.
Породнились[?]
* * *
Обида -
парализованная старуха,
которая давно лежит
и не разговаривает,
и лишь изредка
с неосязаемой
периодичностью
бьёт в колокол
над кроватью,
если ты
забываешь
из-под неё вынести утку[?]
Светлана КРЫЛОВА
Выпускница Литературного института имени Горького. Автор трёх книг и многочисленных публикаций. В настоящее время живёт и работает в Тульской области, в посёлке Одоев, ведёт детскую литературную студию.
Где вход – там и выход
ХОЗЯЙКА
– Как жилось?
– Не голодно – не сладко.
(На лице – привычная усталость.)
По крупицам бедность собиралась,
Чтоб потом прикинуться достатком.
Очень аккуратная заплатка
На скрипучем кресле.
– Ну, присядь.
– Вот вам к чаю – торт и шоколадка[?]
– Ну зачем потратилась опять?!
В век стяжательств, алчности, цинизма
На неё смотрю, как на музей.
Эх, бабуля, призрак коммунизма,
Вечная, как римский Колизей.
Пережив блокаду Ленинграда,
Сына и страну СССР,
Говорит – ей ничего не надо,
Вот живёт – и жизни этой рада,
Молодым вот нынче – трудновато,
И ей жаль[?] меня вот, например!
В воздухе – остатки корвалола.
А глаза[?] Нет, я не опишу.
Так глядят, пожалуй что, с иконы,
Если редко в храм я захожу.
* * *
Когда я плакала подростком, что нету к осени сапог,
Мне мама показала фото её знакомого – без ног.
И молчаливым тем уроком – что трудность есть, а что беда -
Пустые высушила слёзы мои, похоже, навсегда.
* * *
Запомни, когда перехватит дыханье:
Где вдох – там и выдох. Где вдох – там и выдох!
Запомни, душа, заплутав в мирозданьях:
Где вход – там и выход. Где вход – там и выход.
СЛУЧАЙНЫЙ ГОСТЬ
Он – случайный в моём доме[?]
Он – связать двух слов не может.
Он – одет не по погоде[?] То молчит, а то – мычит,
что контрактником собрался – умереть в каком-то взводе -
за Россию, за "не знаю", за бесплатные харчи[?]
за надежду – жить на свете: "А куда ещё деваться?"
и за боль: "Что, девку эту, позабыть или убить..?"
И дрожат большие руки с заусенцами на пальцах.
И он просит как страдалец: "Можно мне себе налить?"
"Наливай". И отвращенье – первый шок при виде "мачо" -
вдруг во мне сменился дикой, дикой жалостью немой.
Я не знаю, как случилось, я сказала ему: "Мальчик!"
И тридцатилетний мальчик разрыдался предо мной[?]
Вся никчёмность, вся бездомность, подноготная, какую
мы скрываем, – обнажилась в его бритой голове!
И я плакала с ним вместе, я рыдала с ним – не скрою[?]
Ни о чём. О ветре в поле. О кузнечиках в траве.
Ирина НОВОСЕЛЬСКАЯ
Родилась в городе Лыткарино Московской области. Окончила Московский полиграфический институт, затем Литературный институт имени А.М. Горького. Работала журналистом в редакциях московских газет и журналов, редактором в издательствах. Автор книг стихотворений "Нерукотворный год" (1994), "Я буду разговаривать с Россией" (2002), "В рост человеческий" (2002). Мама трёх дочерей.
Не ропщу и не скучаю
* * *
Я люблю такое время -
Межсезонье возле моря.
Под дождём голубоглазым
Мокнут розы по утрам.
Я люблю такие встречи -
Чтобы был намёк на счастье,
Где спокойно дышит радость
С удивленьем пополам.
Распускает в сердце нежность
Ароматные бутоны.
Мреет парус одинокий
В затуманенной дали.
Я ловлю такие звуки!..
Я люблю такие строки!..
Что из полноты небесной
Прямо в сердце мне сошли.
* * *
В рыхлой дымке мреет солнце,
Будто в шубу завернувшись.
Холода стучат в оконце,
Им в ответ смеюсь, проснувшись.
Зябко. Согреваю пальцы.
Согреваюсь кружкой чая.
Книгу достаю и пяльцы -
Не ропщу и не скучаю.
Коктебельскою зимою,
Коктебельскою прохладой
Моря шум везде со мною -
Что ещё для счастья надо?
СТАРЫЙ КРЫМ
Зной. Кучевые облака
Над белым маревом зависли.
Крым Старый отлежал бока
Пологих гор, пространных мыслей.
В пирамидальных тополях
Плутают запахи базара,
А рядом, у автовокзала -
Калитка в розовых цветах.
Горячей пылью дышат все.
В тени изнемогает сука,
А с ней и я прижала ухо -
С любовью – к выжженной земле.
БУСЫ КОКТЕБЕЛЯ
Пахнет морем, и рыбой, и чем-то ещё незнакомым
В полотняной палатке, нагнувшейся над прибоем.
Ветер гладит с утра Енышара пологие спины,
И трепещет шиповник над вырезом седловины.
Старый мастер, обветренный, как маслина,
Что-то мудрое режет из кости и лепит из глины.
Что-то, чикая ножичком, медленно вырезает,
И одно к одному серебристою ниткой скрепляет.
Украшает затейливым и непонятным узором.
И на море взирает обветренным, выцветшим взором.
И с любовью в руке свою новую ношу качает -
Будто в мире младенца с улыбкою привечает.
Расставаться с поделкой не больно ему и не грустно.
Уношу Коктебеля суровые, грузные бусы.
В них и тяжесть, и нежность.
И зноем полдневным согреты,
Будут мне возвращать они
Счастье ушедшего лета.
Борис БОГАЧЁВ
(1973-2015)
Родился в Москве в 1973 году. Окончил Институт связи им. Подбельского. Стихи сочинял с юношеских лет. Скоропостижно ушёл из жизни 21 января 2015 года.
Бесценный аромат цветенья
В СТАРОМ ДОМЕ МОЁМ
В старом доме моём только два этажа,
Только встречи и только разлуки.
В старом доме моём все ступеньки дрожат,
Как старушечьи жёлтые руки.
В старом доме моём нет горячей воды,
Нет балконов, нет ванн и паркета.
В старом доме моём нет героев страды,
Интеллекта нет и этикета.
В старом доме моём удивительный мир,
Не похожий на все остальные.
В старом доме моём только восемь квартир,
В коих двери отнюдь не стальные.
Ну конечно, чего же трястись и дрожать,
Как старушечьи жёлтые руки?
В старом доме моём только два этажа:
Двери прошлого, окна разлуки.
ЦВЕТОК
В нехоженых лесах растёт цветок,
Где нет мерила цен и жизнь богата.
Лелеет ветер нежный лепесток,
И солнца луч ласкает до заката.
Но в лунный час, когда он зацветёт,
Придёт влюблённый по глухой дорожке,
Чтобы сорвать, прервав цветенья ход,
И поднести любимой на ладошке.
И будет обозначена цена
Его цветенью – вазой умиранья.
Вуалью туч покроется луна,
И лес замрёт в минуту расставанья.
Забудется его печальный лик,
Придут на смену новые растенья.
Ах, как недолог был, но как велик,
Бесценный аромат его цветенья!
Наталья МИХАЙЛОВА
(1964-2013)
Актриса, певица, художник, поэт. В 1981 году поступила на актёрский факультет Театрального училища им. М.С. Щепкина при Малом театре. После его окончания всю жизнь посвятила созданию и становлению Московского историко-этнографического театра, проработав в нём почти 30 лет. Автор сборника стихов "Мой контур" (2014), который она так и не успела увидеть...
Высокое белое небо
О БЕЛЫХ И КРАСНЫХ
"Кто это, бабушка?
Бьются, сражаются!
Мчатся на конницах! В кровь расшибаются!
Кто ж это, бабушка? Белые? Красные?" -
"Русские, деточка! Слёзы напрасные[?]"
ВОЕННЫЕ ПИСЬМА РОДНЫХ
Разбираю военные письма -
Треугольники пахнут золой.
Рассыпаются буквы на листья
И, взлетая, срываются в бой.
Я кричу им: "Родные, не надо!
Соберитесь обратно в конверт!"
Завалили меня листопадом.
"Ты в засадном[?]" -
прошепчут в ответ.
ВЕРИЛА-ВЕРЮ
Сиротство смеётся и крутит пластинку,
Заело на "верила-верю[?]"
Я в детстве губами ловила снежинки.
Забавно. Сейчас не умею.
Дождаться себя, постоять у подъезда
Да так и застыть у двери.
Моё ожиданье себя бесполезно
В хрущобе под номером три.
Гурьбой пробегают с портфелями дети
И смехом смеются иным.
Их лица прекрасны, их головы светлы.
А я тут – с сиротством своим.
МНЕ РУБАХИ СТИРАТЬ
Мне рубахи стирать – только мучиться.
От крови оттирать не научишься.
Полоскать, полоскать да отбеливать.
Кто же так научился стрелять да простреливать?..
Выжимать, колотить да выкручивать
И сухую улыбку вымучивать.
Раны, раны[?] а в складке губ – обещание.
Он пытался шутить[?] на прощание.
Он останется здесь – через всё – моей детушкой!
Утирая раны простой серой ветошью,
Он ладонями воздух ловил, рвался, маялся!
Он меня целовал и жалел – и не жаловался.
Пахнет свежестью и морозом
От застиранных белых рубах!
И высокое белое небо
Исчезало в его глазах[?]
Любомир ОРЛОВЕЦ
Настоящее имя – Артём Геннадьевич Балай. Родился в 1988 году. Детство провёл в Орле. Имеет диплом инженера. Служил в ракетных войсках. Стихи пишет с 15 лет. Живёт в г. Одинцово Московской области.
Речь земли
РОЖДЕСТВО В ОРЛЕ
Мне слышится стук подков -
Так снег под ногами звонок,
И чудится ржанье конок,
Как эхо былых годов.
Снуёт маскарад теней
В лучах фонарей и окон.
Гирлянды горящий локон
Навис над Окой моей.
Уснула река во льду,
Но всё же течёт неспешно,
И я по воде иду.
Замёрзшей воде, конечно.
СЕЯТЕЛЬ
Травы пахучие в поле цветут,
Силы могучие царствуют тут.
Выйду я за полночь, лягу в траву,
Звёзды и месяц к себе призову.
Небо ты звёздное, дай же мне сил,
Чтобы я утром те травы скосил,
Чтобы в том поле посеял зерно,
Если Всевышним мне это дано.
ОТСЛУЖИВШИЕ ЛИСТЬЯ
Сырой сентябрь миновал,
Заставил нас надеть бушлаты.
Зачем же листья посрывал,
В чём эти листья виноваты?
Зачем он выгнал их на плац
В промозглый день с холодным ветром?
Зачем шагали метр за метром
Они по плацу вместо нас?
Ты видел их в последний раз,
Они ушли – их не ищи ты.
Скажи, солдат: они убиты
Или уволены в запас?
Бог даст, и будущей весной
Их молодое пополненье
Замрёт на ветках от волненья
В зелёной форме полевой.
Теги: современная поэзия
Нет кумиров, есть таланты
В современной России крупные издательства процветают за счёт массовой (детективы, фэнтези, любовные романы) и прикладной (учебники, справочники, путеводители) литературы. А мелким приходится выживать, подолгу искать целевую аудиторию, продумывать свежую концепцию, привлекать читателя интересными книгами. Второй путь, безусловно, сложнее. Но и, несомненно, благороднее. Издательский риск в такой ситуации, конечно, велик, но оно того стоит, если речь идёт о культуре своей страны. Издательство «Дикси Пресс» уже не первый год радует нас нестандартными ходами, выпуская книги как нашумевших авторов вроде Валерия Былинского или Платона Беседина, так и совершенно никому не известных, делающих в литературе первые шаги. Это могут быть и отдельные авторские книги, и коллективные сборники стихов и прозы. Стоит отметить немаловажную деталь: для «Дикси Пресс» нет кумиров. Здесь могут отказать в выпуске книги раскрученному писателю, но при этом дать «зелёный свет» новичку. Главное, чтобы книга была свежей и талантливой. О некоторых авторах, изданных «Дикси Пресс», мы и поговорим.
ВЕСЬ МИР – ТЕАТР
Роман Богословский. Театр Морд. – М.: Дикси Пресс, 2014. – 192 с. – 1000 экз.
Читать о писателях всегда интересно. Особенно если о них пишет как раз писатель, знающий всю "творческую кухню" изнутри. Роман Богословский в повести "Мешанина" идёт, казалось бы, проторённой дорогой. Здесь привычные нам описания писательских дрязг, попоек, скандалов, но в то же время отчётливо проглядывает авторская ирония. Не будь этой иронии – и текст смотрелся бы как вторичный. Но Богословский прекрасно понимает, что одной чернухой сегодня никого не удивишь. Он и не пытается это сделать. Его цель – показать мир писателей изнутри. Да, несовершенный, да, в чём-то отвратительный, но другого-то нет. И тут уж, хочешь не хочешь, а приходится находить в нём какие-то положительные и даже забавные черты. В отличие от, допустим, Булгакова, попросту издевавшегося над писателями в "Театральном романе", Богословский своим героям сочувствует. Но и помочь им ничем не может.
Рассказы в книге чем-то дополняют повесть. Не только настроением, но и красками. Здесь уже главными героями выступают не писатели, но поскольку автор ассоциируется у нас с богемой, эти рассказы воспринимаются как отдельные главы, выпавшие из прочитанной повести. И в этом, надо сказать, большая удача самого автора, верно скомпоновавшего книгу. Читается она как единое целое, а это часто – фактор решающий. Будь здесь вторая повесть, то ещё неизвестно, как она "пошла" бы после первой. А рассказы "идут" вполне органично. Да и неплохие рассказы, скажем прямо. Или не скажем, чтоб автор не зазнавался.
ЗА КАМЕННОЙ СТЕНОЙ
Евгений Фоменко. Ярмарочный замок. – М.: Дикси Пресс, 2015. – 288 с. – 1000 экз.
Сборник повестей и рассказов Евгения Фоменко анонсируется как "книга-вызов". В какой-то мере это справедливо. Автор не избалован вниманием критиков, поэтому вполне понятно его желание как-то удивить читающую публику, выделиться из пишущей братии. «Здесь нет конкретного жанра – открывай и ищи для себя каждый что хочет. Нет канонов и шаблонов, в которые автору пришлось бы бесконечно втискиваться, пренебрегая своим языком и стилем только ради одного – чтобы напечатали» , – пишет в предисловии Игорь Вардунас. Собственно, приём не нов. Зрелые авторы всегда советуют молодым писать так, как будто до этого не было никакой литературы. Просто писать. А выйдет ли что – там видно будет.
У Фоменко, безусловно, вышло. Он хорошо владеет языком, остроумен, наблюдателен, поэтому его тексты – даже самые, казалось бы, нелепые – не воспринимаются как нечто высосанное из пальца. Напротив, читатель ищет в них скрытые смыслы и нередко находит. Тем более что эти смыслы там действительно есть. Но для того чтобы их разглядеть, нужно погрузиться в авторский мир, оказаться по ту сторону каменной стены, где многое станет тебе понятным и своим. К примеру, рассказ "Настоящие имперцы", начинающийся с описания рефлексии некоего солдата Мартина Пайпера, читается поначалу как притча. И лишь в последней трети текста всё проясняется – это рассказ об одном из эпизодов Первой мировой войны, о легендарной "атаке мертвецов", предпринятой чудом выжившими русскими защитниками крепости Осовец. Вот так и с книгой Фоменко – она может показаться странной, отрывистой, но вряд ли скучной.
АХ, ЭТА СВАДЬБА...
Игорь Яркевич – Евгений Попов. Мы женимся на Лейле Соколовой. – М.: Дикси Пресс, 2015. – 240 с. – 1000 экз.
Увлекательная переписка эпатажного Яркевича с относительно сдержанным Поповым не оставит никого равнодушным. Разве что тех, кто не знает о Лейле Соколовой. Но кто не знает Лейлочку? Лейлу знают все! Несколько лет назад Соколова, работавшая "детским экспертом-психологом", прославилась на всю страну тем, что обвинила в педофилии человека на том лишь основании, что его дочь нарисовала кошку с длинным хвостом. Любопытные блогеры кинулись копать информацию о Соколовой и выяснили удивительные вещи. Оказывается, в свободное от работы с детьми время Лейла подрабатывала девочкой по вызову, да ещё специализировалась на садо-мазо. Интернет заполонили её фото в коже и латексе, с хлыстами и прочими атрибутами нестандартных плотских утех. Как такой человек мог работать с детьми, кто и почему её трудоустроил – вопрос отдельный. Но это, к сожалению, реалии нашего времени. Приметы нашего безумного, безумного, безумного мира.
Книга Яркевича и Попова – это издёвка над идиотизмом современной жизни. Любопытно то, что сами либералы набрасываются на либералов без всякой пощады. Авторы глумятся над известными медийными персонами, представителями культуры, общественниками, высмеивая двуличие и ханжество. При этом – что примечательно – осмеянию подвергаются не столько чиновники и официальные лица, сколько деятели так называемого либерального лагеря: Виктор Ерофеев, Андрей Макаревич, Ксения Собчак, Дмитрий Быков, которого авторы уничижительно величают Димой. Впрочем, в аннотации говорится, что "все совпадения с реальными лицами считаются случайными". Но нам так не кажется.
В центре повествования – намерение Яркевича жениться на Лейле Соколовой. С Поповым они обговаривают детали предстоящей свадьбы, тщательно отбирают гостей на торжество, обсуждают место бракосочетания, предположительную сервировку стола, количество закусок и т.д. Тем не менее свадьбы не получается. А вот почему Яркевич не смог жениться на Соколовой – вы узнаете, дочитав книгу до конца. Впрочем, сюжет тут не главное. Эту переписку можно читать хоть с середины. Авторы остроумны, язвительны, порой чрезмерно желчны. Но как же иначе, если завтра вас вдруг может обвинить в педофилии детский психолог, следующий заветам не доктора Спока, а простите, маркиза де Сада? Тут даже на возмущение сил не хватает. Остаётся только ёрничать и зубоскалить, что авторы с превеликим удовольствием и делают.
Теги: литература , книгоиздание , книготорговля
