Текст книги "Любовный ураган"

Автор книги: Линда Уоррен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

Девушка вскочила и выпалила:

– Я знаю, что она не на Мексиканской Ривьере. Вот почему никто ничего о ней не слышал.

– Кэти...

– Вот почему никто не знает, где она. Она здесь.

Он снова потер шею.

– Да.

– Держу пари, она занимается сейчас именно этим.

– Кэти, я не...

– Это должно быть так! Иначе слишком много совпадений.

Ну не совсем так, пронеслось у него в голове.

– Даже не пытайся мне говорить, что я в этом не права. – Она бросила на него торжествующий взгляд. – Мне следовало знать об этом с самого начала!

Нет, решил Джек, глядя на ее пылающие щеки, он не может ей сейчас сказать, что она ошибается.

Но сказать ей что-либо другое он тоже не мог.

Черт возьми, он отлично знал, что она станет делать. Конечно же, не примется паковать вещи, чтобы ехать домой. Нет, вместо этого она нырнет прямо в пасть к акулам и будет уповать на то, что ей удастся заключить с ними честную сделку. И тогда им всем крышка: и ей, и Мадрид, и ему самому.

Катерина начала лихорадочно укладывать чемодан.

– Что ты делаешь, Кэт?

– Собираюсь обратно туда.

– Сейчас?

– Да. Сейчас.

– Ты что, с ума сошла? Ты не можешь ехать туда сейчас.

– Посмотрим.

– Но как ты планируешь туда добраться?

– Если ты не отвезешь меня туда, я найду другой способ. Пойду пешком.

А ведь она и вправду так поступит, подумал Джек. Да что там – поступит? Уже поступает.

– А как насчет гостиничного сервиса? – напомнил ей Джек. – Ты что, хочешь привести его прямо к траншее? А если твоя тетя действительно там над чем-то работает?

– С ним проблем не будет.

– Почему же?

– Потому что, – спокойно сказала она, закрывая чемодан, – мы вытащим кое-какую деталь из его машины.

Говоря это, она и глазом не моргнула.

8

Грузовик съехал в довольно глубокую канаву, и на мгновение все вокруг погрузилось во тьму. Однако машина тут же вынырнула наверх, и перед ними снова возникла узкая полоска света, пронизывающая гущу леса.

Ехать по этой дороге было ужасно трудно, и Джек никак не мог взять в толк, как Кэти удалось ее преодолеть на этом ее несчастном арендованном джипе. Размышления над этим вопросом ему, однако, пришлось отложить на более дальние времена, а в данный момент заняться решением другой, более насущной проблемы: как могло получиться, что дорога, которой не пользовались уже более двух месяцев, все еще не заросла? По поводу того, что местные жители ездили сюда на воскресные пикники, у него были большие сомнения.

Грузовик снова занесло, и Джек тихонько выругался, впрочем, тут же извинился.

– Тебе вовсе не нужно извиняться.

– Я знаю, дорогая. И извиняюсь только тогда, когда мне действительно этого хочется.

Катерина снова бросила на него косой взгляд и нахмурилась.

– Я просто пытался завязать беседу, Кэти. Ведь в течение всей поездки мы хранили молчание.

Девушка откашлялась.

– Я думала, ты хочешь сконцентрироваться на дороге.

– Пожалуй, на этакой дороге никто не должен слишком уж концентрироваться.

– Ну хорошо. Так о чем же ты хочешь поговорить?

Джек пробормотал что-то нечленораздельное и перенес все свое внимание на еле различимую колею, прорезающую джунгли.

Он сильно подозревал, что ее молчание вызвано не только отсутствием темы для разговора.

Больше чем подозревал, поправил он себя. Точно знал. Женщина, встретившая "гостиничный сервис", когда тот вернулся, ослепительной улыбкой и выразившая уверенность в том, что утром им нужен будет обильный завтрак, поскольку они наверняка будут голодны, как волки, сейчас предпочитала не проявлять своего красноречия.

Их незадачливый "хвост" чуть не упал в обморок от напряжения, пытаясь представить себе, что же они будут делать, если рассчитывают нагулять такой аппетит. Но они не оставили ему ни малейшего шанса узнать это, отметил про себя Джек. В особенности учитывая то, что весьма важная деталь от его машины теперь лежала в кармане Кэт. Джек сейчас чуть не пожалел его.

А может, он и пожалел бы его, если б мог поделиться с кем-то своими мыслями. Но девушка, сидящая рядом с ним, с каждым километром становилась все более и более отрешенной. За всю дорогу она только пару раз спросила его о чем-то, связанном с ее тетей.

Однако ее молчание он бы еще как-то смог вынести, но гораздо хуже, что в ее речь закрались некие академические нотки, и это просто убивало Джека, в крови которого еще не успел остыть огонь желания.

Нет, он отлично все понимал. Она не хотела позволить разгореться искрам, высеченным в отеле. В ее карьере не было, да и не могло быть места подобным сценам. И сейчас она пыталась убедить себя, что, исполнив свою миссию, она вернется под сень библиотек, где какие бы то ни было взаимоотношения с компьютерным поденщиком забудутся быстрее, чем предутренний сон.

Почему-то это безумно его задевало.

– А то место, где тетя вела раскопки, оно было как-то связано с кодексом, да? – прервала она молчание.

– Ага, – подтвердил он.

– И она нашла там что-нибудь?

– Если и нашла, то я об этом ничего не знаю.

– Но как она могла тратить столько энергии и сил на раскопки, которые ничего не давали?

– Не знаю, – ответил Джек. – Тебе надо спросить...

– Тетю, – докончила девушка. – Что ж, надеюсь, у меня будет возможность это сделать.

– Да, я тоже надеюсь.

Катерина сложила руки на коленях.

– Что ж, по крайней мере, мы пока не застряли, и то хорошо.

В этот момент они как раз и влипли. Поток проклятий из уст Джека, казалось, был неиссякаем. Он плечом открыл дверь и захлопнул ее за собой с такой силой, что грузовик едва не развалился на части.

– Тебе нужна помощь? – спросила Катерина, когда он принялся доставать лебедку.

– Да, нужна. Но мне сдается, ты не сможешь сделать того, что требуется.

Джек размотал лебедку, установил фонарь в самом сухом месте колеи, какое только можно было найти, и полез под грузовик зацепить крюк.

Его пассажирка осталась на своем месте. Она хранила полное молчание. Возможно, если бы он спросил ее о том, что лежало у нее в кармане, она вернулась бы к реальности и задалась вопросом, что они делают посреди джунглей в кромешную темень. Может, даже решила бы вернуться в гостиницу к оставленной там кровати.

Да. И может, на обратном пути она сообразила бы, какое отношение к этим траншеям имела ее тетя.

Но грузовик удалось вытащить, и Джек собрал лебедку.

Господи, как она просила его, чтоб он ее поцеловал! Если бы она не задала ему вопрос о направлении раскопок, они сейчас не только шептались бы там, на постели.

Так, может, не следовало ничего говорить ей, подумал Джек.

Снова выругавшись, Джек занял место за рулем.

Но, черт возьми, кто кого отвлекал? Ох уж этот взгляд Кэти – такой детский, обнаруживающий уязвимость. Если бы они переступили черту и перешли от шепота к действиям, что он мог бы ей дать? Наверняка не то, что она от него ждала.

Честность, например.

Так, может, тебе следовало все ей рассказать?

Джек снова, уже в который раз, выругался.

Да он просто с ума сошел! Съехал на почве сексуальной неудовлетворенности. И свела его с ума женщина, нашептывающая испанские любовные слова, играющая в опасные игры и маскирующаяся при этом под преподавателя колледжа.

Ну, так и отвези ее туда, куда она просит, дай ей убедиться, что никто уже несколько месяцев ничего там не раскапывает, а после отвези обратно, пока она не уничтожила все твои планы, Джибралтар. А потом позвони куда надо и позаботься о том, чтобы Кэти Мур никогда больше не попала в поле твоего зрения. Ну а после пей или делай что угодно, чтобы выкинуть ее из головы.

Ну вот они и приехали.

– Подожди минутку, ладно? – Он взял фонарь и выскользнул из машины. И пошел к брошенному здесь джипу.

К его величайшему облегчению, машину, по всей видимости, не трогали. Что ж, если им чуточку повезет, то они смогут выбраться отсюда незамеченными.

Джек хотел посветить Катерине, но, как он и предвидел, она не стала дожидаться его возвращения и теперь приближалась к нему.

Девушка потянулась к фонарю.

– Можно мне взять его?

Джек передал ей фонарь.

– Спасибо, – поблагодарила та.

Он заметил, что она все еще говорила с ним так, будто они встретились на факультетском вечере. Но это, впрочем, не помешало ей задрать юбку и спуститься в траншею. В рубашке Мадрид, которая была ей явно великовата, девушка выглядела еще более сексуально.

Она присела на корточки, изучая бортик траншеи. Он уже начал покрываться растительностью, на которую столь щедры здешние края.

Но ничего примечательного там она не нашла. Да и что можно было найти на месте раскопок, служивших одной лишь цели – отвлекать местных грабителей?

Джек отлично понимал, что рано или поздно Катерина обязательно осознает это. Так что он просто обязан был доставить ее обратно до того, как это случится. Сейчас она просеивала землю с тем энтузиазмом, который ему уже приходилось наблюдать у других археологов.

– У тебя больше нет света? – спросила Катерина вставая.

– Есть. В машине.

– Отлично. У меня в джипе тоже есть в запасе пара фонарей.

Она устроила такую иллюминацию, что, по мнению Джека, они вполне могли бы организовать собственное световое шоу. Он присел у поверженного джипа, отбиваясь от комаров, в ожидании окончания ее исследований.

Но когда она положила фонари в джип и вытащила из него парусиновую палатку, его терпению пришел конец. Он выхватил у нее мешок с палаткой, бросил его на переднее сиденье и захлопнул дверь.

– Что ты собираешься с этим делать? – спросил он как можно более любезно.

– Установить.

– Это еще зачем?

– Мы останемся здесь. Я не могу все оглядеть как следует в этой темноте.

– Нет! – замахал он руками.

– Хорошо, – сказала она спокойно, – тогда здесь остаюсь я. А ты можешь, если хочешь, возвращаться.

– Да, я этого хочу. И ты тоже этого хочешь, красавица моя. Ты здесь не останешься. Здесь никто не останется.

– Но почему?

– Это незаконно, черт возьми!

– Незаконно? Что-то я не помню, чтобы раньше это тебя останавливало.

– Не помнишь? – Джек ужасно разозлился на то, что она использовала его же аргумент против него самого. Так вот что он получил за свои старания быть с Кэт хотя бы частично правдивым! Его же и обвинили в незаконных действиях. И кто – женщина, у которой в кармане лежала важная деталь от чужой машины!

– Интересно, – она скрестила руки на груди, – хотела бы я знать, а тебя что-либо когда-нибудь останавливало, если ты что-то хотел получить?

– Что ты такое говоришь? – Он стукнул рукой по джипу, отчего тот еще сильнее осел.

– Ты же никогда не испытываешь угрызений совести, оттого что делаешь что-то незаконное, так почему я должна их испытывать?

– Черт, а что это такое – угрызения совести?

– Это такая штука, которая не дает людям совершать любое заблагорассудившееся им действие.

– Любое? Ты обвиняешь меня в том, что я совершаю любое?..

Господи, да с тех пор, как он ее повстречал, он не совершил ничего такого, что можно было бы назвать "заблагорассудившимся действием". Разве что...

– Да, – сказала она, – ты делаешь абсолютно все, что захочешь.

– Подожди-ка, – ухмыльнулся Джек, – ты имеешь в виду случившееся в отеле?

– Не знаю...

– В Текстикане. На двуспальной кровати. Ты об этом?

Конечно, она хотела опровергнуть сказанное им, но была слишком честна для того, чтобы сделать это.

– Ты просто... говоришь и делаешь все, что тебе взбредет в голову, не так ли?

– А тебе этого разве не хотелось?

– Мне хотелось получить информацию.

– Информацию?

– Да, о моей тете!

Может, она все-таки не очень-то честна, подумал Джек. Или ее инстинкт подсказал ей такой ответ?

Ну, если так, то она зашла слишком далеко. Сейчас надо было говорить только правду.

Они стояли и молча смотрели друг на друга. А лес, ни на минуту не перестававший жить своей жизнью, время от времени привлекал их внимание очередным криком обезьян.

– Это обезьяны, – автоматически сообщил он, заметив удивление на ее лице.

– Ах, ну да.

– В этих местах часто бывает трудно отличить крики хищников от звуков, издаваемых безвредными животными.

– Да, я это заметила, мистер Джибралтар.

Мистер Джибралтар... Джек скривился и полез за палаткой. Было тепло, и Джек решил установить только тент и москитную сетку.

– Это из комода Мадрид? – спросил он.

– Да, а что?

– Ничего, я так и думал. Просто она поклонница британского колониального стиля в том, что касается разбивки лагеря.

– Да, наверно.

– Но от меня этого не жди, пожалуйста. Я не пью чай и, – он улыбнулся, – сплю голым.

– От тебя я бы и не стала ожидать ничего другого, мистер Джибралтар.

Джек поставил палатку, втащил в нее огромный матрас и спросил:

– Ты разрешишь мне лечь на него или мне спать на земле?

– А в чем дело?

– У меня нет матраса, – объяснил он.

В ее глазах что-то блеснуло, но она тут же сказала:

– Нет, уверена, что в данных обстоятельствах мы можем разделить один матрас.

– Хочешь произнести это по-испански, красавица?

– Боюсь, что я уже израсходовала свой испанский словарный запас, мистер Джибралтар. В колледже немногому учат, знаете ли.

– Ну да, ведь не на улице же ты его учила.

К его сожалению, она не клюнула на эту приманку. А только улыбнулась этакой профессорской улыбкой и сказала:

– Но я выучила достаточно для того, чтобы ответить: нет, спасибо, мистер Джибралтар. И этого мне должно хватить на будущее.

А, так его ждет отказ? От женщины, которая шептала ему испанские слова любви?

– Отлично! – коротко отрезал он.

Девушка сложила пальцы пирамидкой и повторила:

– Отлично!

– Почему бы тебе не бросить свои преподавательские манеры?

– Джек, едва ли это можно назвать манерностью. Я действительно преподаватель колледжа и...

– Замолчи сейчас же!

– Это почему же?

– Потому что, если ты не остановишься, я не отвечаю за свои действия.

– Что-что?

– На этом самом матрасе, да-да.

– Слушай, неужели ты не можешь сказать что-нибудь без грубости?

– Нет. Потому что ты не поймешь этого.

– А может, и пойму!

– Профессор, так чего же ты хочешь? Действий или цивилизованности?

– Ну уж, конечно, не действий, мистер Джибралтар. И если бы мне нужны были действия, то, во всяком случае, не от тебя.

– Ах так? – Он сделал движение по направлению к ней. – А мне казалось, что тебе с трудом удалось оторваться от моего хард-диска.

Девушка возмутилась, да так сильно, что, казалось, в воздухе вокруг нее разлилось напряжение.

– Да ты просто совершенно безответственный...

Она вся кипела, сжав губы и скрестив руки на груди. А после выдавила наконец:

– ...Захватчик.

Джек улыбнулся. И прижал ее к себе.

– Я так и думал, – только и сказал он перед тем, как поцеловать ее в губы.

9

Катерина была настолько ошеломлена этим поворотом событий, что не смогла оказать Джеку должного сопротивления. Она лишь что-то пробормотала, но Джек не обратил ни малейшего внимания на ее попытки что-то сказать.

Наконец она собралась с силами и попыталась его оттолкнуть, но он только крепче прижался к ее губам. В результате Кэт совершенно размякла и позволила ему делать с собой все что угодно.

Язык Джека скользнул в ее рот, и сладкая истома пронзила все ее тело – с головы до пят. И она не смогла не ответить на его поцелуй, издав при этом какой-то глубокий горловой звук.

– Что, Кэти? Ты не хочешь? – задал он вопрос, прозвучавший для нее абсолютно бессмысленно.

Она медленно раскрыла глаза.

– Чего?

– Этого, – сказал он, снова склоняясь к ней. – Меня, чтоб я целовал и обнимал тебя.

Он поцеловал ее в шею.

– Ты хочешь, чтобы я лежал рядом с тобой на матрасе и касался тебя, и целовал? Ты хочешь этого, скажи мне?

Его волосы в свете фонаря отсвечивали золотом, а глаза были синими-пресиними и смотрели на девушку так, что у нее аж колени задрожали. Только тут она заметила, что он тоже весь дрожит.

Как же он хотел ее! До боли, до дрожи! И сейчас он просил ее принять его.

Вокруг них сновали тропические насекомые, а пышная листва на ветру, казалось, вторила – нет, не словам, это были не слова, ее неясному хрипловатому шепоту.

– Скажи-ка мне это, Кэти, – настаивал Джек, – скажи!

Губы Джека пробежались по шее Катерины, переполненной эмоциями, ощущением своей женской силы. Да, она чувствовала себя сейчас, наверное, так, как листва после дождя, когда легкий ветерок стряхивает с нее последние капли.

Девушка запустила пальцы в золото его волос.

– Прикоснись же ко мне. Я хочу этого, очень хочу!

Не отрывая взгляда от ее глаз, Джек коснулся пояса ее юбки и медленно высвободил из-под нее блузку. Ощущение скользящего по телу мягкого хлопка заставило Кэт застонать от удовольствия. Она прильнула к Джеку, почувствовав, что еще минута – и она растает от сладкого томления.

– Под твоими руками я чувствую себя как чаща леса, – пробормотала она. Сейчас ее не волновало, поймет ли он ее слова. Горящий в ней огонь требовал от нее признания – безоговорочного, полного. – Ты заставляешь меня почувствовать себя необузданной. – Она откинула голову. – Сильной, насыщенной жизнью. Жизнь во мне так и поет.

– Ах, Кэти, – простонал он.

Она хотела его. Хотела быть с ним, петь с ним. Больше чем чего-либо в жизни.

– Джек!

Что-то в его взгляде подсказывало ей, что она, должно быть, произнесла его имя вслух. Он окружал ее, как лес окружает опушка.

Джек опустил руки, чтобы притянуть девушку еще ближе к себе.

Их тела разделяла только ткань их одежд, и через нее Катерина могла ощущать, как сильно он возбужден. И сама возбужденная донельзя, она нашарила рукой пуговицу, на которую были застегнуты его джинсы.

Джек расстегнул пуговицу юбки и отбросил ее в сторону. Через шелк трусиков она ощущала его ласки, посылавшие ей сладкие волны дрожи. Но больше всего на свете сейчас ей хотелось одного – ощутить бархатную твердь его плоти, и она расстегнула молнию на джинсах.

Джек замер. Их губы разделяло только пространство, необходимое для дыхания.

Его плоть была твердой и гладкой и на ощупь походила на теплый обсидиан. Она сжала ее, и Джек застонал, обхватив ее за талию. Катерина восхитилась той властью над ним, которую ощутила, – властью земной, женской, всепоглощающей и неудержимой, как сами джунгли.

Когда Джек накрыл ее руку своей и хотел убрать ее, девушка воспротивилась.

– Не надо больше, дорогая, – выдохнул он.

– Да, – прошептала она.

– Да, – вторил ей Джек, накрывая ее уста своими.

Девушка полагала, что он будет делать то, о чем говорил, но вместо этого он схватил ее в охапку и понес в палатку.

Там он положил ее на матрас и сел рядом на корточки.

Инстинктивно она потянулась к нему снова.

– Джек, ты что, не хочешь...

– Нет, малыш, – сказал он хриплым голосом, – я безумно хочу. – Он улыбнулся уголком рта. – А как насчет тебя?

Катерина поняла, чего он хочет – прямого ответа, но она могла отрицать его сейчас не больше, чем саму себя. И она привстала, глядя ему прямо в глаза и расстегивая верхнюю пуговицу блузки.

Вот так, пуговица за пуговицей, она полностью расстегнула блузку, не отрывая взгляда от его глаз и видя, как в них разгорается – нет, не огонь, а пламя, способное не просто опалить, а сжечь их обоих. Под его взглядом она чувствовала себя еще более желанной и сексуальной. Этакой соблазнительницей, пустившейся во все тяжкие в поисках каких-то руин. Женщиной, оставившей на холодильнике загадочную записку и ожидавшую, что за ней последуют. Женщиной, не обманувшейся в своих ожиданиях и теперь находившейся в старой палатке, освещенной светом фонаря.

Джек дал ей расстегнуть все пуговицы на блузке, прикасаясь к ней одним лишь взглядом. Закончив, она откинулась назад, отчего блузка соскользнула с ее плеч, обнажив грудь.

Джек придвинулся к ней и взял один из сосков в рот. В ответ на это Катерина изогнулась дугой, прижимаясь к нему в предчувствии той сладкой муки, которую он ей нес. Его бархатный язык скользил по нежной коже, даруя ей изысканнейшую из ласк.

Волна наслаждения омыла душу девушки, и она застонала, и с губ ее сорвалось его имя.

Джек почти утратил контроль над собой. Он хотел ее так долго, так мучительно долго, с тех самых пор, как увидел в "Ла Стеле".

Он страстно хотел ее, но не меньше этого хотел, чтобы огонь желания загорелся и в ней и чтобы она сказала ему об этом – на испанском, на английском, на языке джунглей, на каком угодно языке.

Целуя ее, он спустил джинсы и, высвободив свои ноги, начал быстро, даже суетливо, снимать с нее юбку.

Он просунул руку в ее потайное местечко, и она тут же открылась ему. Как же ему захотелось немедленно принять ее приглашение! Но все же он удержался от этого.

Вместо этого он запустил руку в шелк ее волос и снова поцеловал ее, дав ей ощутить всю глубину своей страсти.

Девушка обвила его шею и ответила не менее жарким поцелуем. Он дотронулся до того места, где темнел треугольник ее курчавых волос, знаменующий собой центр ее женской сущности, и она сладко простонала.

– Так ты хочешь, чтоб я тебя так трогал?

– Да, очень.

– Говори же мне, чего ты хочешь, прошу тебя.

Она провела рукой по его животу и сказала:

– Я хочу, чтоб ты был внутри меня, Джек. Сейчас же. Ради Бога.

После этих ее слов он уже не мог сдерживаться.

И вошел в нее, и стал вести с ней тот разговор, который издавна ведут между собой мужчина и женщина.

Она стала его частью. Той частью, которую он когда-то потерял, а теперь вот заново обрел. Звуки, которые она издавала, отдавались в его душе.

– О, малышка, теперь ты моя. Моя.

Глядя на нее он заметил, что она слабо улыбается.

– Это правда? – слетел с ее губ вопрос.

Он улыбнулся ей в ответ.

– Да, малышка. Правда.

– Я думала о том, что ты теперь мой.

Катерина обхватила его бедра своими ногами, и его пронзила сладкая дрожь.

– Да, Кэти, – пробормотал он хрипловатым голосом, – это тоже правда. Это абсолютная, неопровержимая правда. – Он жадно поцеловал ее.

Он входил в нее снова и снова, заставляя себя и ее кричать, пока наконец их страсть не обратилась во вспышку, бенгальский огонь, который взлетел к небу, сверкая и переливаясь всеми цветами радуги. И последняя их судорога сопровождалась заключительным криком Кэти, криком, наполнившим теплую южную ночь.

Долго еще после этого Джек держал ее голову в руках, а она лежала тихонько, и снаружи все бледнее и бледнее мерцал фонарь. В конце концов и он погас. И тогда Джек тихо пробормотал:

– Кэти?

Она что-то произнесла, но он понял, что это был не ответ и что она, должно быть, уснула.

На его руках. В палатке своей тети. В джунглях Текстикана.

Он не знал, что и подумать по этому поводу.

А неопределенность он никогда особенно не любил. Она заставляла его нервничать.

– Кэти, – пробормотал он, – нам надо поговорить об этом. – Он нахмурился. – Нет, я не то говорю. Я хотел сказать...

Он погладил ее по волосам, прислушиваясь к шуму тропического леса.

– Я не знал, что это будет так. Не знал, что плеск струй воды в душе превратится в оперу. И про себя добавил: чертовски хорошую оперу, отличную оперу. С величественной героиней – страстной, сильной. И удивительно сексуальной. – Может, этого и нет в сценарии, но я хочу спать с тобой еще. И много-много раз.

Но ведь она спит, напомнил он себе. Он разговаривал со спящей женщиной. Говорил ей то, что никогда не собирался говорить.

Джек не понимал, но чувствовал: что-то произошло. Что-то, не имевшее никакого отношения ни к Мадрид, ни к Бласко, ни к кодексу. Что-то очень значительное. И может, равносильное катастрофе.

Вот в чем заключалась правда.

Солнце уже вскарабкалось высоко, когда Джек проснулся и оглянулся вокруг.

Джунгли Текстикана не изменились за ночь. Палатка Мадрид все так же стояла на краю траншеи. И земля не сдвинулась с тех пор, как они в последний раз любили друг друга. Но что-то все же было не так. Он понял это, еще даже и не до конца стряхнув с себя сон.

Женщина, которая должна была сейчас лежать в его объятиях, копошилась в дальнем конце траншеи – она копала мягкую землю с помощью... Бог знает что ей удалось найти, чтобы использовать в качестве подсобного инструмента.

Кэти Мур, эта бесхитростная и правдивая девушка, обладавшая к тому же и незаурядной настойчивостью, искала доказательства, которые, как он знал, могли перевернуть все вверх тормашками.

Джек выругался и быстро натянул на себя джинсы.

Когда он приблизился к ней, она вскинула голову. Ему уже было знакомо это выражение лица. Ее руки были грязными, на губах блуждала неземная улыбка, а глаза горели первооткрывательским блеском.

Внезапно Джек подумал, что хорошо бы стереть с ее лица волнение.

– Посмотри сюда, Джек.

Он остановился, глядя на ее душистые шелковистые волосы. С такого расстояния он не мог ощущать их запаха, но ему и не нужно было этого, он провел с ней всю ночь и отлично знал их аромат.

Господи, ничего на свете не хотелось ему сейчас больше, чем увлечь ее обратно в палатку тетушки и там вспомнить все, чем они занимались ночью. Но почему-то у него было такое чувство, что она не разделит его устремлений.

– Ты не смотришь, – сказала она.

– Нет, смотрю.

– В траншею, Джек.

– В траншею.

– Смотри, – голос у нее был такой доверчивый. – Видишь этот папоротник? Видишь, где его выдернули? Он все еще зеленый.

Джек перевел взгляд туда, куда она указывала.

– Его выдернули совсем недавно, – сказала она. – Тут недавно прокопали всю траншею. Через каждый метр! Систематично! По плану.

Да, так оно и было, отметил про себя Джек. Копали совсем недавно, должно быть, вчера.

– Сукин сын, – сказал он тихонько.

– Здесь ведутся раскопки, Джек! – Ее голос звенел от волнения.

– Раскопки ведутся, это верно, Кэт. Весь вопрос в том, кем они ведутся.

– Что значит – кем? Это раскопки моей тети. Она их нашла. И именно она исчезла в джунглях для того, чтобы...

– Велись.

– Что?

– Велись твой тетей, Кэти.

Свет в ее лице потух. Она отступила от него и повернулась к траншее.

– Посмотри, – сказал Джек, – копают действительно очень систематично. Как будто раскопки ведутся человеком, который не знает результатов исследований и не видел компьютерных экранов.

Девушка нахмурилась. Она просто не хотела видеть очевидного, и Джек это понимал.

– Кто-то здесь копается, Кэт. Но не тот, кто изначально раскапывал эту траншею.

Ее лицо потемнело.

– Ты хочешь сказать...

– Грабители.

Уголок ее рта дернулся, но на лице все же отразилось минутное разочарование.

Джека пронзило чувство вины.

Но что он, в конце концов, с ума сошел? За что ему чувствовать себя виноватым? Ведь каждое его слово было не чем иным, как чистейшей правдой. И им необходимо было срочно сматываться отсюда.

– Ты же знаешь, как быстро грабители наезжают на заброшенные места раскопок.

– Я знаю, что иногда такое случается, но не думаю...

– Посмотри же правде в глаза, Кэт. Они вооружены и опасны. И они вездесущи. У нас были проблемы с Бласко и его пособниками, но это уже посерьезнее. Похоже, что они работают тут каждый день. И нам надо убираться отсюда.

– Да мы же только что приехали.

Но уверенности у нее поубавилось. Женщина, которая сражалась с ним в Четумале и в номере текстиканского отеля, эта женщина начала поддаваться старым сомнениям. Джек почувствовал, что задыхается, будто от нехватки кислорода.

Он понял, что сейчас случится, – она поднимет на него глаза и спросит себя, правильно ли поступила, связавшись с ним с самого начала. И эта мысль ранила его, ранила ужасно больно.

– Кэти, послушай. Когда мы вернемся, ты сможешь навести справки. О раскопках, о тете, о чем угодно.

– Когда мы вернемся куда? Снова сюда?

Джек постарался заново обрести контроль над ситуацией.

– Давай сначала сделаем то, что совершенно необходимо. Выберемся отсюда, а уж потом поговорим.

– О чем? – Голос у нее был ровным, но он видел, что в глазах ее появилось сомнение.

– О той ночи, Кэт.

Что-то в ее лице сказало ему, что она глубоко уязвлена. Джек молча выругал себя за неудачно и не вовремя сказанное, хотя и с самыми чистыми намерениями.

– Кэти, я хотел сказать, что...

– Нет нужды объяснять. На самом деле я бы предпочла, чтобы ты этого не делал вообще. – Она не назвала его мистером Джибралтаром, но была близка к этому.

– Ну так, – Джек нахмурился, – возьмемся за дело. Нам надо сначала вытащить джип, а потом запустить его.

– Да.

– Ну что ж, начнем.

– Полагаю, у тебя есть какой-то план? – спросила она.

Неужели она думала, что у него нет плана? Он кивнул и взглянул на нее так, как смотрят мужчины, которых не слишком-то высоко оценили.

План у него действительно был.

Первым делом он собирался вытащить отсюда как джип, так и Катерину. Потом он собирался отвезти ее в Четумал и там заниматься с ней любовью до тех пор, пока она не забудет, какие вопросы хотела ему задать. А после начать все по новой.

– Ну хорошо, – решительно сказал он, – начнем.