Текст книги "Незваный гость"
Автор книги: Линда Уиздом
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)
Глава 7
Кали проснулась и поняла, что после случившегося прошлой ночью в ее душе борются два чувства. «Он должен немедленно уехать!» – требовал ее разум. «Уступи ему! – возражало этому голосу ее сердце. – Неужели ты действительно хочешь его отпустить?»
Честно признаться, она должна была желать его отъезда. За это время Тревис пробудил к жизни ее угасшие чувства и взбаламутил сонную гладь ее существования. Он заставил ее по-новому отнестись к добровольному заточению. Сколько раз Дж. С. советовал ей пригласить кого-нибудь из друзей, чтобы не оставаться надолго одной, или отправиться в путешествие. Наверное, ей нужно было прислушаться к нему и не погружаться с головой в прошлое.
Что она сделала за эти три года? Да только беспрестанно распинала себя за неудачный брак и потерю дочери, вместо того, чтобы перестроить свою жизнь. А ведь говорила, что непременно сделает это. Выходит, она себя обманывала? Ответ однозначен и неутешителен – да.
Кали неторопливо вымылась под душем и оделась. Потом отправилась на кухню, где царила полная тишина.
Значит, он все-таки уехал? У нее опустились руки и она замедлила шаги. Что ж, она сама этого хотела, почему же теперь не чувствует облегчения?
– Мог бы, по крайней мере, попрощаться, – прошептала Кали.
Она бы, наверное, не сдержалась и заплакала, но в эту минуту ей бросилась в глаза записка, лежавшая на столе, под солонкой.
«Решил прокатиться в город, вернусь к ленчу.
Тревис».
Какое счастье, что он не услышал ее радостный вздох! Кали успокоилась и огляделась. Кофейник был вычищен и стоял на обычном месте. Хорошо, что Тревис оставил ей кофе. Она не была голодна и, выпив кофе, съела только яблоко, а потом решила поменять постельное белье. Тревиса нет, значит, она может спокойно прибрать в мансарде.
До его вторжения Кали легко переносила свое одиночество. Она даже радовалась уединению после лос-анджелесской суматохи. Но Тревис с его ленивой сексуальной усмешкой, ненавязчивый, чуткий, готовый защитить и прийти на помощь, заставил посмотреть на свое отшельничество другими глазами. Теперь, просыпаясь по утрам, она больше не думала о долгих прогулках в одиночестве по окрестностям или поездках в город, где можно было перекинуться с кем-нибудь словом. Тревис сумел доказать ей, что в Лос-Анджелесе живут не одни лишь хищники.
Она усмехнулась. Кали подозревала, что Тревис, может быть, самый опасный хищник, акула в городских джунглях, но с ней он вел себя совсем иначе. Она тосковала по нему и не стыдилась этого. Кали погрузилась в размышления и не услышала шум мотора подъехавшего мотоцикла. Она опомнилась, лишь когда Тревис открыл дверь черного хода.
Кали окинула его беглым взглядом.
– Хорошо прокатились?
– Да. Мне надо было позвонить, а телефон на бензозаправочной станции не работал, и Дж. С. разрешил мне воспользоваться своим. Ты видела мою записку?
Она похолодела. Интересно, что наговорил ему болтливый старик? Неужели у них появились какие-то секреты?
Тревис заметил, как изменилось лицо Кали, пока он вешал свою черную кожаную куртку на спинку стула. Итак, она решила, что Дж. С. ему о чем-то протрепался. О'кей, может быть, и так. В конце концов, черный кофе в восемь утра развяжет язык кому угодно. Однако он ничего не сказал Кали. Ему хотелось, чтобы она заговорила с ним сама, если действительно ему доверяет и способна на откровенность.
– Сегодня хорошая погода. Может быть, мы проедемся верхом, и ты покажешь мне окрестности? – предложил он.
– Земля все еще очень сырая, – без особого энтузиазма откликнулась Кали.
– Грязь осталась только в низинах. Я помогу тебе с ленчем.
Возможно, его идея была неплоха, но Кали лишь вздохнула, вспомнив, как готовит Тревис.
– Я сама позабочусь о ленче, чтобы потом не беспокоиться за свои желудки.
– Пойду переоденусь. – Тревис пошел к себе наверх и поменял джинсы и ботинки. Войдя в мансарду, он сразу заметил, что комната тщательно убрана, а постель перестелена. Хм-м, возможно, Кали начала привыкать к нему.
Через двадцать минут они оседлали лошадей, и Тревис приторочил к седлам сумки с продуктами.
– Что там, интересно, лежит, семь разных закусок? – решил он поддразнить Кали, взвешивая на руке тяжелые сумки.
– Судя по вашему аппетиту, мне надо было взять вдвое больше, – отозвалась она.
Тревис обнял ее за плечи и притянул к себе, а потом легонько поцеловал в кончик носа.
– Если это намек, что я слишком много ем, то хочу тебе напомнить – я еще маленький мальчик и мне надо расти, – с серьезным видом проговорил он, однако в глазах у него мелькнули веселые искорки.
– А я подумала, что это от моей стряпни у вас разыгрался аппетит и вы все время хотите добавки, – сказала Кали и с кокетливой обидой надула губы.
От ее подначек Тревису всегда становилось хорошо на душе. Ему нравилось, когда она улыбалась, нравилось слышать ее смех, а главное, нравилось быть его причиной. Он помог ей сесть в седло и не мог отвести глаз от ее соблазнительных, хорошо очерченных бедер и тонкой талии.
На мгновение он представил себе Кали обнаженной. Ее кожа порозовела после ванной, нет, поправил он себя, ванная здесь ни причем, такой она стала после их любовных игр. Он постарался отвлечься от эротических фантазий, подошел к лошади и вскочил в седло, попутно посетовав, что привык носить слишком узкие джинсы.
Тревис не отставал от Кали, размышляя, стоит ли рассказывать ей о своем пребывании в городе. Ему хотелось сообщить ей о телефонных переговорах, но он боялся ее обнадеживать. Он вспомнил, как Дж. С. без зазрения совести слушал его разговоры, одобрительно кивая головой. Когда Тревис закончил последнюю беседу и повесил трубку, старик обратился к нему.
– Сынок, я верю, что ты сдвинешь это дело с мертвой точки, – дружелюбно пробасил он.
– Вы, наверное, знаете, что частные детективы уже ухлопали на поиски массу времени и денег, – отозвался Тревис, пряча кредитную карточку в карман куртки.
Дж. С. снял очки, протер их клетчатым носовым платком и вновь водрузил на нос.
– Ты достигнешь цели, потому что не веришь в игру по правилам. Ты способен точно оценить ситуацию, а затем повернуть дело и решить его в свою пользу. Ведь у тебя немалый опыт, сынок, – ты прошел огонь, воду и медные трубы.
Глаза Тревиса потемнели от гнева.
– Как только этот человек мог нанести ей такой удар? Ведь, судя по всему, он ее когда-то любил.
Старик только вздохнул.
– Она от мужчин много натерпелась. Ее папаша считал, что детей нужно почаще пороть. Да иначе он и воспитывать-то не умел. А ее муж как был никчемным мальчишкой, так им и остался. Она добилась успеха, а он нет, вот и начал ей мстить. Знал, подлец, в какую точку бить, и решил, что она не выдержит.
– Почему же она вернулась сюда, если о детстве у нее не сохранилось никаких светлых воспоминаний?
Дж. С. пожал плечами.
– Ей нужна была земля и горы. Тут она смогла прийти в себя. Ты не видел ее, когда она только приехала. Черт знает на кого была похожа, вся как натянутая струна, спала не больше часа в сутки и ничего не ела. Это сейчас она отошла. А с другой стороны, куда ей было деваться? Ее папаша помер и, значит, ничем ей помешать не мог. Она хочет остаться здесь на всю жизнь. Эх, нашелся бы человек, чтобы вытащить ее из этой дыры. Я думаю, сынок, тебе это под силу.
Тревис отнюдь не был в этом уверен, но полагал, что игра стоит свеч, и ему рано опускать руки. Даже сейчас, выехав вместе с Кали на широкую тропу, он продолжал думать о разговоре с Дж. С. Да, старик не ошибся в оценках. Остались ли у нее друзья? Она как-то призналась, что большинство знакомых отвернулось от нее после развода. Он знал кое-кого из них и понял, что жалеть не о чем. Без этих «друзей» Кали стало только легче.
Дж. С. также предупредил Тревиса, что, когда поиски закончатся. Кали может преклониться перед ним, как перед святым. Но может и наброситься на него, как на исчадие ада. Все-таки он зря полез не в свое дело.
– Не забывай, сынок, она страшно вспыльчива, и ружье у нее всегда под рукой, – предупредил он Тревиса на прощание.
– Хорошо, что я быстро бегаю, – усмехнулся Тревис. Его не испугали слова старика.
– И куда же мы сейчас поскачем? – спросил Тревис Кали.
Он с трудом отрешился от воспоминаний и не заметил, что они молча проехали почти целый час.
Кали засмеялась и повернулась вполоборота.
– Ну, ну, ковбой, только не говорите, что вам неудобно в седле.
– Нет, но я подумал, вдруг нам придется пересекать какие-нибудь границы. Ты не сказала, понадобится ли мне паспорт.
Кали насмешливо фыркнула.
– Мы уже почти приехали. Это немного дальше, на холме. Не беспокойтесь, мы доедем быстро, а цель того стоит, места здесь отличные.
«Немного дальше» на самом деле означало еще двадцать минут езды, но Кали была права. Тревис понял это, когда спешился. Конная прогулка себя оправдала. Луг находился высоко в горах – крошечный оазис со свежей, густой травой и мелкими, незнакомыми ему цветами.
Кали подвела своего коня к ручью, чтобы он смог налиться, а потом привязала к дереву. Тревис сделал то же самое.
– В детстве я пряталась на этом лугу, – пояснила она, стащила с седла покрывало и расстелила его на траве. – Я приходила сюда рано утром и частенько проводила здесь целые дни.
Тревис сел на середину покрывала и притянул Кали к себе.
– Расскажи мне, – попросил он, – расскажи, почему ты сбежала от отца? Что он такое сделал?
Кали грустно улыбнулась. Она надеялась, что Тревис не будет расспрашивать ее о том времени, но почувствовала, что должна ему все объяснить.
– Лучше скажите, чего он не делал. Он считал мою мать потаскушкой и хотел воспитать меня достойной женщиной. Он должен был убедиться, что я не пойду по ее стопам. Когда мне было четырнадцать, отец повез меня на соседнюю ферму, где отелилась одна из коров. Я отнеслась к этому спокойно, в конце концов, такова жизнь на ферме. Ночью он разбудил меня и завел разговор, да с такой холодностью и злобой. «Ты уже выросла, – сказал он. – Скоро мальчишки начнут нюхать тебя, как быки телку. И если я узнаю, что кто-то из них полез тебе в трусы, то так выпорю, что от твоей задницы останется мокрое место».
Она произнесла эти слова грубым, невыразительным голосом, подражая своему отцу.
– Я хотела его возненавидеть, но можно ли презирать человека, который всю жизнь, как умел, пытался поставить тебя на ноги? Я и к матери относилась без ненависти. Она сбежала и оставила меня с ним, ну и пусть, хотя лучше бы взяла меня с собой.
Тревис обнял ее и крепко сжал, дав Кали ощутить тепло своего тела. Его отец тоже бывал суров с сыновьями, но всегда по делу, и младшие Йетсы прекрасно знали, как им себя вести, чтобы заслужить похвалу. Он был почти уверен, что Кали рассказала ему о своем детстве совсем немного, но очень ценил ее откровенность. Впервые в жизни он желал как можно дольше держать женщину в своих объятиях и защищать ее от обид.
Его усы кольнули ее ухо.
– Вы невозможная женщина, Каллион Сью Хоуард.
Она сморщила нос и склонилась к его груди.
– Лучше зовите меня Кали. Так мне легче воспринимать ваши комплименты. Только попробуйте еще раз назвать меня Каллион, и я вылью вино вам на голову.
– Неудивительно, что сумки такие тяжелые. Что ты еще в них положила? Банки с паштетом? Икру? – Он повернул Кали к себе, не ослабляя объятий.
– Вы меня защекотали, – засмеялась Кали и попыталась повернуть голову. Но он дышал ей в лицо и не отпускал. – Тревис! – Она провела пальцами по его бокам и по тому, как судорожно он дернулся, Кали поняла, что нашла отличный способ с ним расквитаться.
– О'кей, хватит, – чуть не задохнулся Тревис и постарался оттолкнуть ее руку. Но Кали вошла во вкус, догадавшись, что он боится щекотки.
Они сцепились, как расшалившиеся дети. Наконец Кали выпрямилась и оказалась с ним лицом к лицу. Теперь их игра приобрела иной характер. Кали обняла его за плечи, а он держал ее за талию. Их глаза были красноречивее любых слов. Тревис обхватил ее затылок и с силой приблизил к себе ее голову.
– Я всю ночь мечтал вдохнуть аромат твоей кожи, – отрывисто произнес он, когда их дыхание смешалось.
От смеха Кали в него словно проникли солнечные лучи.
– Пусть эта мечта воплотится.
Она пробежала по его щекам кончиками пальцев, а потом приблизилась к его губам и поцеловала с нежностью прикосновения крыльев бабочки.
Тревис почувствовал, что должен приноровиться к ее желаниям. Он покорно улегся так, чтобы Кали оказалась над ним. Она потерлась своими губами о его, а он вернул ей ласку легким поцелуем.
– От тебя пахнет полночью, – прошептала она.
Тревис недоверчиво улыбнулся.
– Как это от человека может пахнуть полночью?
– Ну, чем-то темным, волнующим, запретным. – Ее язык проник ему в рот, и Кали от нахлынувших чувств закрыла глаза. – Ужасно. – Ее низкий голос был чрезвычайно обольстителен.
Тревис вновь обнял ее, и они опустились на покрывало.
– Я тебе покажу «ужасно», – грубовато проговорил он и погрузил язык в глубь ее рта. А потом опустил ее руки на свои бедра.
Кали ответила на смелое вторжение его языка тем же самым. Оба мечтали о близости, как о глотке воды в пустыне. Она с трудом дождалась, когда его пальцы нащупали ее грудь под фланелевой рубашкой. Ее соски приникли к его разгоряченной коже, и все ее тело задрожало от восторга. Кали не забыла и никогда не забудет, что он заставил ее почувствовать в тот вечер в Сочельник. Но сравнивать их первое любовное приключение с сегодняшним, не имело никакого смысла.
– Ты чувствуешь, как сильно я хочу тебя. Кали? – прямо спросил Тревис, прижимаясь к ней. Он уютно устроился на ее животе вблизи лона. – И я хочу от тебя не просто секса. Мне нужно больше, и ты это тоже знаешь.
– Может быть, но я не намерена дать тебе все так быстро, – смущенно откликнулась она, понимая, что сейчас не время для объяснений, но не желая, чтобы между ними оставалось что-то недоговоренное. – Тревис, я уже три года ни с кем не занималась любовью и сейчас не знаю, что мне делать. Иногда я сомневаюсь, способна ли я вообще кому-то отдаться, потому что любовный акт и для меня не сводится к сексу. И это меня пугает. Я не желаю тебя разочаровывать.
Она не побоялась ему признаться, хотя понимала, как нелепо и дико могли прозвучать ее слова. Вот почему его приезд вызвал в ней бурю чувств, вот почему в первые дни ей не хотелось с ним разговаривать. Случившееся три года назад в Сочельник было началом, а теперь события приблизились к кульминационной точке.
Тревис постарался приободрить Кали, и покрыл ее лицо поцелуями.
– Ты не способна разочаровать меня. Кали, даже если приложишь все усилия. Успокойся и расслабься, я не собираюсь заниматься с тобой любовью на этом лугу, хотя он очень хорош. Как-никак у нас над головами может пролететь самолет или кто-нибудь забредет сюда. Нет, нам никто не должен мешать.
– Самолеты не летают над этими горами, а рядом живет только Джо.
– Джо?
Кали кивнула.
– Да, в старой хибаре. Все считают, что старик совсем рехнулся. Известно, что он стреляет первым и не отвечает на вопросы. Ходят слухи, что у него винный заводик, и он делает лучшую кукурузную водку в штате.
Тревис отвернулся и прикрыл глаза рукой.
– Потрясающе! Я просто вижу эту картину. Старый хрыч подходит с ружьем и грозит размозжить мне голову.
Кали скривила губы.
– Ты зря смеешься. Все может так и случиться.
Он убрал руку с ее груди и взглянул на нее. Тревиса обрадовало, что у Кали раскраснелись щеки и засверкали глаза.
– Ладно, если нам не удалось подурачиться, может быть, не откажешься перекусить? Мы же приволокли сюда сто фунтов всякой всячины. Зачем им пропадать попусту? – полюбопытствовал Тревис.
Кали улыбнулась. Она была благодарна Тревису за его тактичность, и у нее улучшилось настроение. Но ей нужно быть настороже, этот человек способен вызывать эмоции, с которыми она не в силах справиться. Когда он приехал на этом огромном мотоцикле и вошел к ней в дом. Кали сразу почувствовала, что ее жизнь изменится. Но не понимала до какой степени. И не стала зарывать голову в песок и выгонять его, потому что почувствовала – Тревис тоже готов к крутому повороту в их судьбах. Вряд ли он свяжет надолго с ней свою жизнь, уж слишком не похоже ее тихое уединение на суматошную работу фотографа с бесконечными звонками, заказами и разъездами, но это ее не беспокоило. В сущности, Тревис Йетс оказался тем лекарством, которое прописал ей некогда врач. Он вывел ее на свет из непроглядной тьмы прошлого. А в будущем этот свет станет еще ярче. Может быть, ей стоит принять его предложение, и снимки помогут возвращению в реальный мир. Конечно, если у нее выдержат нервы. Кали повернулась и провела рукой по его колючей щеке.
– Мне нравятся твои усы, с ними ты так сексуально выглядишь, – сладко прошептала она и потрогала кончиком пальца жесткие волоски.
Тревис приподнялся и сжал ее запястья, а потом провел ее рукой по своему лицу. Он был убежден, что в ней есть целительная сила.
– Я никогда не считал себя сексуальным, хотя мне иногда говорили об этом. – Тревис с самодовольством улыбнулся.
– Ну и кто же вам об этом говорил? – Кали с неприязнью представила себе роскошную, соблазнительную блондинку, играющую с его усами, совсем как она сейчас.
– Моя мама.
– Матери не думают о том, сексуальны ли их сыновья.
– А моя думала, – дружелюбно возразил Тревис и погладил ее нежную, как лепесток розы, щеку. – Однажды она сказала, что мой брат Рони – самый сильный в семье, Джеймс – самый умный, а я сексуальный.
Кали сморщила нос.
– Мне нужно познакомиться с вашими братьями, и тогда я смогу судить, права ваша мать или нет.
– Я думаю, ты должна поверить ей на слово, – хрипловато проговорил он, наклонился к ней и поцеловал. Их поцелуй длился очень долго, а потом Тревис с явной неохотой отпустил Кали. – Незачем устраивать бесплатные зрелища для старого Джо. Нам лучше перекусить, а не то я забуду об осторожности и наброшусь на тебя.
Кали с трудом сдерживала радостное возбуждение. Ей осталось ждать совсем недолго, она чувствовала это всем своим существом, каждой его клеткой. Скоро они станут любовниками, и с этого момента ее жизнь пойдет по-новому. Она почему-то была в этом уверена.
Пикник удался на славу. Кали наполнила сумку сандвичами с копченой индейкой, ветчиной и сырами разных сортов, не забыла она положить и бутылку белого вина, а на десерт с торжественным видом подала торт с шоколадным кремом. Кали засмеялась, когда Тревис разломил свой кусок и дал половинку ей. Она, в свою очередь, сделала то же самое.
– В некоторых странах это является частью брачного обряда, – спокойно сказал он и окинул ее многообещающим взором.
У Кали перехватило дыхание.
– А, по-моему, вы просто надеетесь, что я соглашусь вам позировать, – с наигранным легкомыслием отозвалась Кали.
Глаза Тревиса потемнели от гнева. Он встал и направился к привязанным к дереву лошадям.
– Черт с тобой! – через плечо бросил он, закидывая седло на спину своей лошади. – Если ты так считаешь, я уеду тотчас же, как только мы вернемся. А иначе, так и знай, я могу накостылять по твоей хорошенькой шейке.
Сали вскочила на ноги.
– Ну как вы не понимаете? – расстроено пробормотала она. – Кроме зла, я от мужчин в своей жизни ничего не видела. Мне трудно переломить себя и поверить кому-то снова…
Тревис затянул подпругу, вернулся к ней, схватил ее за плечи.
– Вот ключевое слово. Кали. Доверие. Что я должен сделать, чтобы ты поверила мне? Хватит жить здесь, забившись в свою раковину. Если ты не вернешься в общество, если не станешь доверять кому-либо, то скоро сойдешь с ума. – Он испугался, что мог ее невольно обидеть, разжал руки и отошел в сторону.
Кали посмотрела на него сквозь пелену слез. Нет, она не позволит ему так легко исчезнуть из ее жизни.
– Тревис, – прошептала она. – Помоги мне, пожалуйста…
Он услышал ее тихую мольбу, стремительно двинулся к ней и заключил в объятия. Тревис почувствовал, как ее руки скользнули по спине, а потом легли ему на плечи. Они долго стояли, не отпуская друг друга, и рубашка Тревиса сделалась мокрой от ее слез. Потом, не сказав друг другу ни слова, они разжали объятия.
Кали собрала остатки еды и сложила в сумки, пока Тревис возился с ее седлом. По дороге домой они молчали. Тревис ехал следом за Кали. Вот так он и будет сопровождать ее всю жизнь и никогда не оставит.
Тревис понял, что Кали с самого начала околдовала его. И дело вовсе не в том, что он, как фотограф, оценил ее красоту. Нет, причина была гораздо глубже: он проник в ее смятенную душу, и это изменило его самого. Тревис влюбился в Кали Хьюджес и был ошеломлен силой собственного чувства. Он хотел обладать ее душой и телом. Но сможет ли она ему доверять? Он готов сделать все, чтобы она преодолела боль и стала с ним абсолютно откровенна.
Они подъехали к дому и спешились. Кали отправилась с сумками на кухню, а Тревис отвел лошадей на конюшню. Кали тяжело опустилась на стул, глубоко вздохнула и сжала на коленях дрожащие руки. Оказывается, ее страх никуда не исчез. Там, на лугу, она на какое-то время ощутила себя свободной от прошлого. Но сейчас страх перед новыми обидами и болью, поджидающими ее в большом жестоком мире, от которого она уже отвыкла, вновь охватил ее. Кали так глубоко погрузилась в переживания, что не услышала, как Тревис вошел на кухню. Увидев съежившуюся, жалкую Кали, он решил, что теперь просто обязан взять на себя инициативу.
Тревис пересек комнату, приблизился к Кали и пристально посмотрел ей в глаза. Когда его губы впились в ее рот, у Кали замерло дыхание.
Он не был с ней ни ласков, ни чуток, ни нежен, да она и не ждала этого. Может быть, именно его сила и властность нужны были ей сейчас, чтобы стряхнуть с себя наваждение и окончательно прийти в себя… Тревис растрепал ей волосы, выдернув ленту из косы, и они густыми прядями упали ей на плечи.
«Как давно… – подумала Кали, когда его губы впились в ее рот страстным поцелуем, – как давно меня хотел мужчина. Но тогда все было совсем иначе. Почему никто не сказал мне, что поцелуй способен перенести человека в другой мир?»
Мысль промелькнула в ее голове и пропала. Больше Кали не думала ни о чем, отвечая поцелуем на поцелуй и лаской на ласку.
Тревис поднял Кали и отнес в ее спальню. За окном смеркалось, и в этой полутьме он неторопливо раздел ее, наслаждаясь изгибами прекрасного тела.
– Не уверена, что со мной все в порядке. Я по-прежнему не знаю, что мне надо делать, – робко прошептала Кали. – Только раз…
Тревис не дал ей договорить, прикрыв рот рукой.
– Просто расслабься, – спокойно проговорил он. – Мы не в студии, и камера за нами не следит. Мы вдвоем, и я очень хочу доставить тебе удовольствие. Я не собираюсь тобой руководить. Слушай свое тело, мы будем импровизировать, и у нас все отлично получится, вот увидишь.
Тревис снял с кровати покрывало и лег с ней рядом. Лучи заходящего солнца пробились сквозь неплотно закрытые занавеси и придали необыкновенно мягкий, теплый тон обнаженному телу Кали.
Она немного смутилась под пристальным взором Тревиса. Блейн в минуты их любовной близости никогда не смотрел на нее так внимательно и нежно. Кали долго разглядывала татуировку на предплечье Тревиса. Это были листья виноградной лозы. Кали не сразу заметила, что среди них затаилась свернувшаяся кольцами змея.
– А ты не боишься, что она однажды ночью оживет и ужалит тебя? – поддразнила она Тревиса.
Он усмехнулся.
– Я сделал эту наколку в девятнадцать лет, так что думаю, у нее было достаточно времени для этого… – Ему хотелось говорить совсем о другом. – Удивительная золотистая кожа, – пробормотал он и спрятал лицо между холмиков ее грудей, вдохнув слабый аромат ее кожи. С этим запахом не могли сравниться даже самые изысканные французские духи. Тревис опустил руку и провел ею по нежному, упругому бедру Кали. – Кажется, эта леди любит принимать солнечные ванны, – с легкой усмешкой произнес он.
– Я догадалась, что вам это придется по душе, и вы не станете жаловаться, – улыбнулась она.
Тревис поднял голову и уставился на нее.
– Когда я с тобой, я ни на что не жалуюсь. – Он пригнулся и взял ее сосок в рот.
Кали вскрикнула от острого наслаждения, пронзившего ее, по жилам заструился огонь желания, когда Тревис впился губами в ее грудь, доводя до сладкой истомы и обещая еще неведомые ей ощущения. Она подняла ногу и потерлась о его лодыжку, в то время как ее ладонь плотно прижалась к его широкой груди. Она уловила, как часто бьется сердце Тревиса, почти с такой же силой, как у нее. Ей хотелось познать каждый дюйм его тела. Она опустила руку, скользнула в поросль курчавых волос, застенчиво погладила его возбужденный член.
Тревис дернулся, застонал и схватил ее за руку.
– Милая, ты что-то перестаралась. Так обычно кончают, а мы еще и не начинали. – Его рот опять вернулся к ее груди. – Дай мне познакомиться с тобой, Кали.
Она потеряла счет времени, когда Тревис исследовал каждый дюйм ее тела. Теперь его рот и руки изучили ее лучше, чем она сама. Он без конца шептал о ее красоте, едва сдерживая охватившую страсть.
– Тревис, ну, пожалуйста, не мучай меня больше, – жалобно просила Кали, обнимая его за плечи. Она приподнялась и припала губами к его губам в безмолвной мольбе.
Их языки сцепились в яростной и нежной схватке. Вскоре Тревис переменил положение, и она оказалась под ним. Он раздвинул ее ноги, и его пальцы скользнули во влагалище. Он убедился, что она полностью поборола свой страх и готова ему отдаться.
– Давай, Тревис. – Ее пальцы вцепились в мускулистые плечи, не отпуская его. Кали выгнулась и развела пошире ноги, дав ему возможность войти в нее как можно глубже. – Я хочу тебя…
Даже теперь он боялся причинить ей боль и не давал воли своим желаниям. Тревис окинул ее любящим взглядом и осторожным движением вошел в нее. Кали прерывисто вздохнула, но не от боли, а от радости, и он почувствовал, как расслабилось ее тело. Она не отпускала его плеча, словно боясь, что он может куда-то исчезнуть. Когда Тревис полностью овладел ею, он на минуту замер. Они поглядели друг на друга и безмолвно объяснились в том, о чем не решались сказать вслух их губы. Тревис двигался медленно, стараясь как можно дольше продлить наслаждение. Кали, как будто в знак благодарности, приподнялась и в долгом, страстном поцелуе приникла к его губам.
Кали почувствовала, что волна наслаждения поднимает ее выше и выше. Еще миг, и она сорвется с головокружительной высоты и полетит в пропасть. Ее тело изогнулось, вбирая в себя ласки Тревиса и требуя их еще и еще. Она вцепилась ногтями ему в спину, и ей показалось, что они оба закружились в дикой пляске.
Тревис и Кали лежали, оглушенные взрывом любви, и чувствовали, что не только их тела, но и души слились воедино и никогда уже не станут прежними.
