Текст книги "Незваный гость"
Автор книги: Линда Уиздом
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)
Глава 5
Прошло еще несколько дней. Кали играла роль образцовой хозяйки, и ничто в ее поведении не напоминало о былой враждебности. Тревис приободрился, но в то же время продолжал удивляться. Какие перемены – в первый день она чуть было не выстрелила в него, а теперь заботилась о нем, готовила на двоих вкусную еду. Она даже взяла его на конюшню и разрешила помогать в уходе за своими двумя жеребцами. Пегого звали Бренди, а темно-гнедого Коньяком.
Кали улыбалась и охотно разговаривала с ним по утрам, но оставалась сдержанной и чуть холодноватой. Тревис старался ей не надоедать. Он понимал, что если она быстро устанет от него, то в проигрыше окажется только он.
Ему было приятно, что он узнал такую Кали Хьюджес, о которой публика не имела ни малейшего понятия. Живущую здесь женщину, совсем не похожую на одну из сильных, популярных в недавнем фотомоделей, беспокоили весьма приземленные вещи – чиста ли конюшня, хватит ли в кладовой запасов на неделю и не развезет ли дорогу, связывающую ее дом с ближайшим городком. Тревису особенно нравилось сидеть в гостиной и слушать, как она хлопочет по дому.
Кали одевалась скромно, руководствуясь прежде всего собственным комфортом, предпочитая поношенные и выцветшие джинсы, а ее свободные цветные рубашки не обтягивали грудь, но все равно она выглядела в них очень сексуально. Многие женщины стремились произвести такое впечатление и чего только с собой ни делали, но все без результата. Тревиса умиляли даже ее нелепые яркие носки.
– Почему вы больше не следите за модой и носите почти всегда джинсы? – как-то поинтересовался он, когда они поздним вечером сидели в гостиной.
Кали посмотрела на него с нескрываемой иронией и отпила глоток бренди.
– Для меня это пройденный этап. Мне больше ни к чему нарядная оболочка с дешевой позолотой. Пусть суетятся другие, а с меня довольно. Я хожу в том, в чем мне удобно.
Тревис долго смотрел в свой бокал. У него задрожала рука, и он едва не разлил бренди.
– Сколько же сил он у вас отнял!
Кали незачем было притворяться и переспрашивать, кого он имел в виду. Она отставила бокал и откинулась в кресле, заложив руки за голову.
– В сущности, у меня было двое детей. Блейн оставался большим ребенком и вдобавок совершенно безответственным. Так что мне приходилось тянуть за всех.
– Тогда почему он похитил вашу дочь?
Глаза Кали сузились.
– Неужели вам нравится вонзать нож в сердце и поворачивать его в ране?
– Это лучший способ выяснить причину вашей драмы. К тому же всем известно, как неоднозначно вы относились к нему накануне развода.
– Неоднозначно? – Она усмехнулась. – Какое мерзкое, ничтожное слово! Скажите лучше, что я его ненавидела и ненавижу, это ближе к истине.
Кали уставилась куда-то в пустоту и постаралась собраться с мыслями, подавив шквал эмоций. Наконец ей удалось найти точные слова.
– Блейн терпеть не мог что-либо терять, и так было всегда. Он надеялся вернуться ко мне с помощью Черил, но просчитался. А как еще он мог меня наказать? Да только разлучив с дочерью.
– Любопытно, что ваши хваленые детективы не сумели его отыскать, – заметил Тревис.
Она вновь помрачнела и с трудом удержалась от слез.
– Блейн – прирожденный обманщик, и ему ничего не стоит прятаться, перевоплощаться, лгать.
Кали встала, дав понять, как тяготит ее этот разговор. Она очень боялась сказать лишнее. Лишнее? Да она без того не в меру разоткровенничалась. Почему этот человек так странно действует на нее? Как он сумел сломить ее сопротивление? Ведь в его присутствии она чувствует себя совсем легко и охотно отвечает на вопросы о своем мучительном прошлом. Неужели он стал ей дороже самых близких друзей, которые за три года не вытянули из нее ни слова?
– Мне до сих пор трудно об этом говорить и, думаю, нам пора ложиться спать. – Она направилась к себе в спальню.
– Кали, – его негромкий, ровный голос заставил ее остановиться на полпути. – Позвольте мне вам помочь?
Она покачала головой. Ей стало ясно, что он хочет заменить собой команду детективов и в одиночку начать расследование. Если она согласится, то попадет в зависимость к нему и лишится точки опоры.
– Вы полагаете, что лучше профессионалов проделаете эту грязную работу? Они не сумели его поймать, неужели вы думаете, что вам это по плечу? Удивительная самонадеянность!
– У меня есть связи с такими типами, до которых вашим ищейкам нипочем не добраться.
Искренность Тревиса растрогала Кали, и на глазах у нее опять выступили слезы. Она прижала руки к груди. В глубине души Кали сомневалась, что ему повезет больше, чем нанятым ею детективам, но оценила его предложение и была благодарна ему за отзывчивость.
– Не стоит вам в это вмешиваться. Спокойной ночи, Тревис. – Она прошла в спальню и захлопнула дверь.
Кали медленно разделась. Ей по-прежнему хотелось плакать. Как же ей хорошо и уютно одной. Но стоит появиться Тревису, и покоя как не бывало. Наверное, завтра она съездит в город. Отличная идея! Ей давно пора проветриться. Да и он что-то засиделся в четырех стенах.
До нее донесся плеск воды в кухонной раковине, потом Тревис с лязгом запер засовы и отправился к себе наверх. Она услыхала скрип деревянных ступеней.
Отчего она позволила ему остаться? Вряд ли потому, что нуждалась в обществе. К тому же у нее есть друзья, которых можно пригласить в гости. Нет, ей просто не хватило духа прогнать его на следующее утро. И не к чему оправдываться: при желании она давно бы от него избавилась. Ладно, пусть побудет еще немного, лишь бы не упоминал о «Человеческих слабостях», этого она больше не выдержит. Не поддастся она и на уговоры вернуться в Лос-Анджелес. Этот город стал для нее подлинным проклятием, там она развелась с Блейном, там потеряла дочь, там наслушалась мерзких сплетен. И о том времени надо навсегда забыть, а не бередить воспоминаниями себе душу.
В доме все стихло, и она попыталась уснуть. Во сне ее мучили какие-то кошмары, но, к счастью, она их не запомнила.
Утром ее разбудил запах свежесмолотого кофе. Да, этого достоинства у ее необычного гостя не отнимешь – он привык вставать рано и не мыслил начало дня без крепкого кофе. «Надо быть справедливой, – подумала она, – Тревис, как может заботится обо мне, не доставляет лишних хлопот, моет посуду, а однажды даже наколол дров».
Кали приняла душ, вымыла голову и распустила волосы, решив высушить их на ходу. Потом она надела джинсы, ярко-синий свитер с вышивкой у ворота и красные носки с розовыми крапинками.
– Доброе утро, – поздоровался с ней Тревис и неторопливо, сонно улыбнулся. Удивительно, что с такой незаурядной внешностью и столь сексуальным голосом он не пробовал сниматься в кино. Типаж у него вполне подходящий. Тревис подал ей чашку с горячим кофе.
– Я только что сварил.
Его движения были подчеркнуто томны и полны соблазна.
Соблазн. Какое емкое слово, мелькнуло в голове у Кали. Ведь он все время пытается пробудить в ней потаенные, давно забытые чувства, а значит, соблазнить.
Она быстро взяла чашку, стараясь не коснуться его пальцев.
– Земля уже подсохла, и я решила съездить в город за почтой. Вы не составите мне компанию? – спросила Кали и принялась пить кофе. – Среди местных жителей есть весьма колоритные типы. Вам, как фотографу, будет интересно.
– С удовольствием.
– В таком случае даю вам на сборы пятнадцать минут, – поторопила она Тревиса и посмотрела ему прямо в лицо.
– А вы не желали бы сперва позавтракать?
Кали покачала головой и вспомнила о его неудачном опыте с оладьями. Хорошенького понемножку, такое испытание не для ее желудка.
– Я не голодна. Сейчас проверю запасы и выясню, что мне следует подкупить.
Тревис поднялся с легкостью дикой кошки.
– Я с удовольствием прокачусь. Мне хочется посмотреть ваш городок.
– Не ждите слишком многого, – охладила его пыл Кали.
Минут через пятнадцать она усадила Тревиса в джип, спустилась с холма и выехала на шоссе с лихостью парижского таксиста. Одной рукой она оперлась о боковое окно, а другой без всякого напряжения крутила баранку. И лишь на опасных, извилистых участках шоссе, когда нужно было менять скорость, бралась за руль обеими руками.
– Вот уж не думал, что вы заправский гонщик, – напряг голос Тревис, силясь перекричать шум мотора.
Она ослепительно улыбнулась.
– Полагаю, что вы теперь не всегда мчитесь сломя голову и вообще обходитесь без ваших рокерских штучек.
– Наверное, вам стоит побывать на наших ралли, – посоветовал ей Тревис. – Классное зрелище, можно многому научиться.
– Думаю, что проживу и без этого. – Кали затормозила и припарковалась на площадке у магазина, где обычно встречались и сплетничали горожане.
Тревис последовал за Кали. В магазине было темновато и пахло кофейными зернами и какими-то пряностями.
– Кали, как хорошо, что ты приехала. Сэкономила мне полдня. Признаюсь честно, тащиться к тебе в гору для меня сущее наказание, – раздался низкий мужской голос из-за прилавка.
– Неужели вы думали, что я способна прожить без вас хоть неделю. Я же вас так люблю, – поддразнила продавца Кали, а потом подошла к нему и звонко чмокнула в щеку. Тревис впервые увидел ее искреннюю улыбку. Если бы она хоть раз улыбнулась ему так открыто и дружески. – Вы хорошо выглядите, Дж. С. Наверное, принимаете эти таблетки.
Старик скорчил гримасу.
– У меня что-то сердце стало пошаливать, – пояснил он Тревису, вставшему рядом с Кали. – А она, похоже, возомнила себя моей матерью и женой в одной упаковке. Могу вам сообщить, что первая уже тридцать два года как скончалась, да и вторая сыграла в ящик восемь лет назад. С тех пор я успокоился и жил себе тихо, пока эта глупышка не перевернула все вверх дном. – Он подал Тревису руку. – Дж. С. Томас, хозяин магазина, почтальон и прочее и прочее.
– Тревис Йетс. – Он протянул руку пожилому мужчине и не удивился, что рукопожатие оказалось крепким.
Дж. С. прищурил глаза. Ясно, что с возрастом он не утратил проницательности. Он знал, что у Кали эти три года никто не гостил. «Вряд ли она сама пригласила Тревиса, – подумал Дж. С. – С мужчинами у нее теперь нелады».
– Вы приехали навестить Кали? – спросил он.
Тревис кивнул.
– Мы познакомились несколько лет назад. Я был тут поблизости и решил ее проведать.
– Что-то вы не похожи на этих педиков моделей.
Кали отвернулась, пытаясь скрыть смех.
– Я фотограф, – пояснил Тревис.
– А, так вы ее снимаете. – Дж. С. достал коробку, вынул из нее несколько конвертов и положил их на прилавок перед Кали.
Тревис покачал головой.
– Я фотографирую не для журналов… – Он наблюдал, как Кали подошла к полкам и принялась выбирать продукты в ярких упаковках и выкладывать их на прилавок. – Трудно поверить, что она выросла здесь, в горах. Когда я впервые услышал, что она из Виргинии, то представил себе огромный особняк и вышколенных слуг.
– Кали всякий раз умеет подать себя по-новому. Это у нее врожденное, она и сама толком не сознает, – откликнулся Дж. С. – Когда она сюда приехала, в ее хижине и собака-то жить не могла. Работы было – начать и кончить, но она время даром не теряла. Наняла строителей, обговорила с ними, что и как, а пока они работали, пожила у меня, в комнате для гостей.
– А из родных у нее кто-нибудь остался?
Дж. С. с презрением сплюнул.
– Ее папаша помер шесть лет назад. Откинул копыта и слава Богу. Скажу честно, ничтожный был человечишка. Только два добрых дела и сделал в жизни – помог штату с проводкой в глухомань электричества и произвел на свет Кали. Что ж странного, что с ним ни одна женщина ужиться не могла. Недаром ее мать сбежала от него, когда Кали была совсем маленькой, и он стал вымещать гнев на девочке, вот в чем беда.
Тревис нахмурился. Он не ожидал это услышать. Кали никогда не говорила о своей семье, и он, естественно, полагал, что у такой обаятельной женщины было нормальное, счастливое детство. Но вместо этого она последовала примеру своей матери и бежала из дома, боясь, как бы разъяренный отец не избил ее до полусмерти. Тревис решил, что словоохотливый Дж. С. продолжит свой рассказ, но в эту минуту к ним подошла Кали и обвела их ледяным взором.
– Хватит, Дж. С. – В ее спокойном голосе угадывалась угроза.
– По-моему, ему можно доверять, – возразил хозяин магазина.
– Ты что-то уж очень много болтаешь. – Обвинение Кали прозвучало не слишком сурово.
Дж. С. пожал плечами и, судя по всему, не обиделся. Он посмотрел на Тревиса.
– Да, с ней лучше попридержать язык, – посоветовал он.
Тревис улыбнулся.
– Я человек битый и опыт у меня имеется.
Дж. С. фыркнул и похлопал его по плечу, а Кали холодно поглядела на мужчин.
– Неудивительно, что я не подпускаю к себе мужчин во время поста, как, впрочем, и в остальные дни. – Она повернулась и вышла из магазина, бросив через плечо: – Внесите это в мой счет. Я оставила список покупок с пометками.
– Рад был познакомиться с вами, Дж. С., – попрощался с хозяином магазина Тревис.
– Ты, наверное, какой-то особенный, сынок, если она позволила тебе задержаться. Обычно у нее с гостями разговор суровый, пять секунд и с глаз долой. – Он задорно улыбнулся, но тут же осекся. – У нее была трудная пора. Двое мужчин ее обманули, вот она и замкнулась в себе. Понятно, что в душе у нее много шрамов, да и во рту до сих пор оскомина.
Дж. С. Томас склонил голову набок и прислушался к шуму мотора.
– Вы лучше поторопитесь, а не то она уедет одна.
– Да, она на это способна. – Тревис повернулся и двинулся к выходу.
– До скорой встречи.
Кали сидела за рулем с каменным лицом и поджидала его. Когда Тревис открыл дверцу и устроился рядом с ней, она сразу рванула с места, и шины зашуршали по гравию при выезде на шоссе. По дороге домой никто из них не проронил ни слова. Тревис откинулся назад и сидел, тихо улыбаясь. Ему понравилось, что она, наконец сняла маску и начала открыто выражать свои чувства. Значит, ее душа еще жива. Из намеков Дж. С. он понял, что она сумела выдержать все испытания лишь благодаря железной воле.
Кали резко притормозила у черного хода и выскочила из джипа. Тревис взял сумки с продуктами и почтой и направился в дом вслед за ней. Он вынул покупки и стал наблюдать, как она принялась молоть кофе.
– Почему вы так боитесь быть самой собой с другими людьми?
Кали резко повернулась и вызывающе подбоченилась.
– Я готова забыть о прошлом, но вам-то оно не безразлично, – ответила она сдавленным от волнения голосом. – Вам легко говорить, что я должна свободно держаться и не таить пережитое в душе. Еще бы, вы никогда не разводились, Тревис. Вы не сидели в зале суда рядом с репортерами, слетевшимися, словно воронье на падаль. Как им хотелось услышать грязные слова в адрес Блейна, а потом расписать об этом в газетах. В те дни я такого о себе наслушалась, что надолго хватило. Другого это бы разрушило, но я не позволяла себе сдаться. Мне надо было крепиться, чтобы никто не узнал, как глубока моя душевная рана. – Она оборвала себя, удивившись, что разоткровенничалась с человеком, которого еще совсем не знала.
– Кали, вы говорили, что избавились от яда в душе, когда написали повесть. Но, по– моему, отнюдь не полностью, – невозмутимо заметил Тревис. – Вы по-прежнему прячетесь за высокими стенами и отвергаете любую помощь. Но настанет день, и вы попросите о ней, а рядом никого не будет. Вам пора остановиться в своем ожесточении.
Она резко встряхнула головой и попыталась ему возразить.
– Вот почему я и приехала сюда. Мне осточертели люди, похожие на вас.
Тревис потянулся было к ней, желая утешить, но вовремя понял, что Кали его оттолкнет. Впрочем, ему до сих пор везло. После первого разговора она не выгнала его из дома. Он так и не догадался, что же так на нее тогда повлияло.
Тот же вопрос эхом прозвучал и в сознании Кали. Почему она не попросит его немедленно уехать, дать ей возможность жить своей жизнью. Но он может спросить, а какой жизнью она жила до его появления? Он прав: она уединилась, потому что боялась говорить с кем-либо о своей драме.
Тревис наклонился к ней, взял чашки и налил кофе.
– Ладно, посмотрим, что вам прислали, – произнес он и прошел в гостиную. – Если здесь есть хорошие кассеты, почему бы вам не прокрутить их не откладывая. А заодно полакомиться попкорном.
Малкольм прислал ей пять кассет, а Тревису пришло письмо от Дженни. Ее четкий почерк нельзя было не узнать. Разумеется, она не забыла написать и Кали.
Тревис бегло прочел письмо и выяснил, что в его отсутствие в студии не произошло ничего существенного. Дженни надеялась, что он все еще гостит у Кали. «Впрочем, – предположила она, – может быть, она пристрелила тебя и похоронила в лесной чаще. Если так, нельзя ли мне воспользоваться коллекцией снимков Джеймса Дина?» Тревис не удержался от смеха и прочел вслух эти строки Кали.
– Я непременно последую ее совету, когда решу с вами разделаться.
Кали выбрала кассету и поставила ее на видеомагнитофон. А затем поднялась и вышла на кухню.
Через несколько минут она вернулась с огромным подносом, где уместилось много вкусных вещей: чипсы, попкорн, арахисовое масло в вазочке и несколько бутылок кока– колы. Кали поставила поднос на кофейный столик и устроилась на кушетке.
– А зачем вы подали арахисовое масло? – полюбопытствовал Тревис.
– Для чипсов. – Она взяла нож и намазала тонкий слой масла на их пористую поверхность. Он с удивлением поглядел на тонкий гамбургер.
– Попробуйте, вам должно понравиться. – Кали задорно улыбнулась, от ее недавней враждебности не осталось и следа.
Тревису очень хотелось попробовать что-нибудь другое, но он решил не отказываться и взял чипсы с арахисовым маслом. Как ни странно, они ему понравились, и он громко оповестил об этом Кали.
Весь день и большую часть вечера они смотрели кассеты – целых три фильма, а после этого проведенного собственными силами кинофестиваля Тревис стал рассказывать о гонках, о временах, когда он с шестью приятелями-рокерами устраивали посиделки с пивом, а потом спорили, кто сильнее рыгнет. Вспоминал он и о том, как они играли в поло. Мотоциклы заменяли им лошадей, а пивная банка – мяч. А взять хотя бы трогательную историю, как здоровые, грубоватые с виду мужики утешали на карнавале потерявшуюся маленькую девочку – кормили ее хот-догами и конфетами, пока не нашлись ее родители.
Кали жадно слушала его рассказы. Да, такой человек просто должен внушать доверие и нравиться женщинам, это нельзя не признать.
Она пересела на диван в индейском стиле – прислонилась спиной к спинке и оперлась рукой о подбородок. Неожиданно она почувствовала себя свободно и раскованно и заговорила о своей прежней работе.
Тревис догадался, что его рассказы помогли хоть немного поколебать воздвигнутые ею стены. Он заметил, что ее поза сделалась непринужденнее, глаза утратили холодный блеск, и она приветливо улыбнулась.
«Господи! Да у нее прекрасная улыбка! – подумал он и с удовольствием поглядел на ее старые джинсы, свитер и дурацкие носки. – Не будь я столь осторожен, я бы влюбился в нее без памяти, и тогда… жизнь превратилась бы в пытку».
Любопытно, что от этой мысли ему, закоренелому холостяку, стало немного грустно. Он слушал Кали, следил за движениями ее рук и сменой эмоций на выразительном лице, не сомневаясь, что добьется своей цели и непременно ее сфотографирует.
Кали не уловила момент, когда ее сознание словно выключилось, и она задремала. Еще минутой раньше, под мелькание каких-то беззвучных кадров на экране телевизора она слушала рассказы Тревиса о фотографии, а когда открыла глаза, заметила, что видеомагнитофон выключен и свет в комнате погашен. Она прикорнула в объятиях Тревиса, согревшись от его теплых рук и наброшенного поверх одеяла.
– Простите меня, – смущенно извинилась Кали. Она попробовала выпрямиться и пересесть, но он крепко взял ее за плечи и не отпустил от себя.
– Не беспокойтесь, я законченный эгоист, и мне даже не пришло в голову, что я вас утомил своей болтовней, – поддразнил ее Тревис.
Кали все-таки решила отодвинуться от него и, чтобы сохранить равновесие, оперлась рукой о его мускулистое бедро. Они застыли, глядя друг другу в глаза, часто и прерывисто дыша. Светло-карие глаза Кали ни разу не моргнули, пока Тревис смотрел на нее с почти пугающей пристальностью. Огонь в его глазах мог бы вызвать извержение вулкана, заворожить Кали и навсегда сломить ее волю. Она ощутила, как от этого взгляда по ее телу пробежали искры и на них откликнулся каждый нерв. Кали больше не думала о примитивной природе страсти и мечтала, чтобы его губы прикоснулись к ней. Она поняла, что хочет его. Кали знала, что и он с трудом сдерживает желание. С невольно прорвавшейся чувственностью она облизала кончиком языка нижнюю губу.
– Ложитесь спать, Кали, – отрывисто скомандовал Тревис. Он дал себе зарок не дотрагиваться до нее, хотя больше всего хотел взять Кали на руки и уложить в постель. – Ступайте к себе в комнату, закройте дверь, а еще лучше заприте ее, потому что сегодня я за себя не ручаюсь.
– Я знаю, что вы имеете в виду, – с едва заметной усмешкой проговорила Кали, а потом встала и не оглядываясь вышла из комнаты.
Тревис остался сидеть на диване. Он услышал, как закрылась дверь в спальне, а потом до него донеслось щелканье замка. Тревис проклял себя, что не успел воспользоваться случаем, хотя знал, что время работало против него. Он побрел к себе наверх, размышляя, стоит ли ему и дальше валять дурака. Не лучше ли уехать. Пусть она живет как затворница, если ей это нравится.
Он уже знал, что его удерживала здесь не просто надежда сфотографировать Кали или приобрести ее рукопись. Он хотел задержаться на несколько дней, чтобы быть рядом, смотреть на нее, слышать ее редкий смех. Ведь сегодня он видел, как искренне она смеялась. Но еще больше он желал ее рассмешить.
Тревис выругался сквозь зубы. Ну почему его потянуло к женщине, гораздо более упрямой, чем он сам?
Кали проснулась с тревожным чувством. Ей показалось, что над ней нависло темное облако. Она взглянула на календарь и поняла, почему ей вдруг сделалось так тяжело. Приняла душ, оделась и не спеша направилась на кухню. Тревис уже был там и выкладывал себе на тарелку, дочерна подгоревшую яичницу с беконом.
– Могу вам предложить, но боюсь обвинений. Наверное, вы решите, что я собираюсь вас отравить, – сказал он, обратив внимание на круги у нее под глазами. «Очевидно, она опять плохо спала», – подумал он.
– Я не голодна, – пробормотала Кали и налила себе кофе.
Тревис удивленно приподнял брови. Как правило, Кали плотно завтракала и утверждала, что этого ей хватает на целый день. Но сегодня ее явно что-то расстроило.
– Как вы себя чувствуете? – поинтересовался он.
– Превосходно. – Кали попыталась улыбнуться, но глаза у нее оставались грустными. Она не села за стол, а отошла в угол и стоя выпила там кофе.
– Лучше я пойду почищу стойла, – пробормотала она, закончив пить кофе и сполоснув чашку.
– Я помогу вам. – Тревис поднялся с места. Он ощутил беспокойство Кали и понял, что не должен оставлять ее одну.
Она ничего не ответила и торопливо вышла из дома. Тревис наблюдал в окно, как она чистит конюшню. Кали словно отгородилась от него. Она ухитрилась вычистить стойла прямо-таки в рекордный срок. Она внимательно оглядела лошадей, вычистила их скребницей и расчесала гривы.
Вернувшись домой, она приготовила на обед жаркое из телятины, но съела лишь три кусочка. Не дождавшись, пока он доест. Кали порывисто вскочила и стала собирать посуду. Тревису показалось, что она может разбить тарелки, так резки были ее движения. Он предложил ей свою помощь.
– Вы обращаетесь со мной, словно с ребенком, – огрызнулась она.
– Значит, вы так себя ведете, – проговорил он и осторожно подтолкнул ее к гостиной. – Идите туда, присядьте и немного передохните. Или возьмите спицы и попробуйте что-нибудь связать.
Кали прошла в гостиную и покорно опустилась в кресло только потому, что не сумела ему возразить. Но ей не сиделось на месте, и она начала нервно расхаживать по комнате, приподняла вазу и поставила ее на место, включила радио и тут же его выключила.
Тревис домыл тарелки и задумался, отчего так встревожилась Кали. Он привел все на кухне в порядок и, войдя в гостиную, увидел, что она сидит на краешке кресла и смотрит в пустоту.
– Что с вами? – не выдержал он. – Вы нервничаете, как проститутка в церкви.
Кали фыркнула.
– Мой отец пришел бы от вас в восторг.
«Сомнительный комплимент», – подумал Тревис.
– Он любил выражаться в таком духе.
– Вас что-то точит и не дает покоя. Кали. Может быть, сегодня годовщина вашего развода?
Она с горечью рассмеялась.
– Ошибаетесь, в этот день я плясала бы от радости и благодарила Бога, что осталась жива и здорова, да к тому же перебралась сюда. Лучше ответьте мне, почему вы еще не наметили план вашей книги? Покажите мне, что вы хотите сделать, и тогда мы все обсудим, – проворковала она. Обычно таким тоном что-то обещают капризному ребенку.
– Вы постоянно переводили разговор на другую тему, и я понял, что вам это неприятно.
– Ну и как, ваша тактика сработала?
– Нет. Неужели вы боитесь, что я узнаю правду?
Он попал в самое больное место. Кали чуть было не вскрикнула. Она наклонила голову, распущенные волосы упали ей на лицо и закрыли его.
– Обещаю, что отнесусь к вашим идеям со всей серьезностью, – тихо произнесла она. – В конце концов, вы приехали сюда, чтобы уговорить меня вам позировать. Так что мне придется вас выслушать.
– Вы уверены, что сейчас сказали мне правду, или просто хотите от меня поскорее отвязаться? – Тревис решил вызвать ее на откровенность.
Кали вскинула голову и ее глаза зажглись злобным пламенем.
– Я могла проявить слабость в пункте А, но не подталкивайте меня к пункту Б, если не хотите все потерять, – мрачно предостерегла она Тревиса и, резко повернувшись, покинула гостиную.
Он растянулся на диване, глядя, как догорает огонь в камине. Тревис не мог понять резкую смену настроений Кали. Ему никак не удавалось докопаться до причины ее душевной неуравновешенности. Эти перепады казались ему бессмысленными. Вряд ли он сказал что-то бестактное или обидное. Обычно это ему не свойственно. Неужели он ляпнул что-то сгоряча и сам того не заметил?
Тревис лежал и думал, удалось ли ему хоть немного повлиять на Кали за последние дни. Конечно, теперь она стала мягче, терпимее и почти не боялась говорить с ним о себе. Но он не мог не признать, что и Кали затронула его за живое. Ее красота, ее ранимость, одиночество… Продолжая размышлять о ней, Тревис невольно закрыл глаза и представил ее себе обнаженной, сгорающей от страсти, с разомлевшим после его ласк лицом с мечтательным взглядом. «Стоп, – оборвал он себя, – эти мысли до добра не доведут. Зачем распалять воображение, если секс для нее по-прежнему запретная зона?»
Он выпрямился, поднялся с дивана, приблизился к камину и сгреб в кучу золу, а потом отправился к себе наверх. Там, в мансарде, его ждала лишь одинокая холодная постель. Если он еще не сошел с ума, ему надо срочно собрать вещи, попрощаться утром с Кали и вернуться в Лос-Анджелес. В студии он сразу погрузится в работу. Скучать ему не придется: Дек пристанет к нему с ножом к горлу, начнутся перепалки, споры, кутерьма, звонки знакомых женщин…
Тревис негромко выругался, снял ботинки и носки и расстегнул джинсы. Нет, ничто не заставит его забыть Кали. Но и торопить события нельзя – если он сейчас ляжет с ней в постель, то усугубит ее болезнь и подтолкнет к безумию.
