Текст книги "Невеста Данкена"
Автор книги: Линда Ховард
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 13 страниц)
Линда Ховард
Невеста Данкена
(Duncan and Evangeline – 1)
Linda Howard
Duncan's Bride
[Duncan and Evangeline 01]
1990
http://lovebooks.narod.ru/LindaHowardDuncansBride1.htm
Серия: Duncan and Evangeline, #1
Перевод: Марика
Корректор: Daisy
Редактор: Анжелика
© Мечтательница
Глава 1
Он искал жену, теперь ему не нужна была «любовь» как часть сделки. Он стал старше и гораздо мудрее, и понимал, что «любовь» не являлась необходимым или даже желанным условием.
Однажды Риз Данкен уже выставил себя дураком и потерял почти все. Снова этого не повторится. На сей раз, он выберет жену головой, а не тем, что у него в джинсах, выберет женщину, которая будет довольна жизнью на изолированном ранчо, которая будет с желанием упорно трудиться и станет хорошей матерью их детям, – ту, которую больше заботит семья, а не мода. Однажды он влюбился в симпатичное личико, но теперь миловидная внешность не была в списке его требований. Он был нормальным мужчиной со здоровыми сексуальными потребностями; этого будет достаточно, чтобы появились дети, которых он хотел. Он не желал страсти. Страсть привела к самой худшей в его жизни ошибке. Теперь он хотел надежную, здравомыслящую женщину.
Проблема в том, что у него не было времени на ее поиски. Он работал по двенадцать-шестнадцать часов в сутки, мучительно пытаясь удержаться на плаву. Ему потребовалось семь лет, но было похоже, что в этом году наконец-то закончится его черный период. Он потерял половину своей земли, и эта потеря каждый день разъедала ему душу, но он, черт возьми, ни за что на свете не потеряет оставшееся. Он лишился большей части своего крупнорогатого скота; ушли огромные стада, и он работал как раб, заботясь об оставшихся головах коров. Рабочие тоже ушли; он был не в состоянии выплатить им зарплату. Он три года не покупал новые джинсы. Сараи и дом не красились восемь.
Но у Эйприл, его бывшей жены, были долги, приобретенные до их брака, которые нужно было оплатить. У нее была куча своих собственных сбережений. Была собственная квартира на Манхэттене, дорогой гардероб. Какое для нее имело значение, что он вынужден был разорить себя, продать свои земли, стада, опустошить банковский счет, чтобы отдать ей половину своего имущества, на которое она «имела право»? В конце концов, разве она не была его женой в течение целых двух лет? Разве она не пережила две адские зимы в штате Монтана, полностью изолированная от цивилизации? Ну и что из того, что ранчо принадлежало его семье уже сотню лет; два года брака «давали ей право» на половину всего этого, или его эквивалент в наличных. Разумеется, она была более чем счастлива согласиться на наличные. А если у него не было столько наличных, он мог бы продать немного земли. В конце концов «у него её полно», но он не хотел терять даже нескольких тысяч акров. Делу поспособствовал ее отец, финансовый магнат с множеством полезных связей в штате Монтана и других западных штатах, что объясняло, почему судью не поколебали аргументы Риза о том, что требования Эйприл его обанкротят.
Это еще одна ошибка, которую он не повторит. Женщина, на которой он женится на сей раз, подпишет брачный контракт, который в случае развода защитит ранчо. Он не рискнет даже одним квадратным метром грязи из наследства своих будущих детей или деньгами, требующимися для управления всем этим. Ни одна женщина не обчистит его снова; она сможет уехать, но не сможет забрать с собой что-либо, принадлежащее ему.
Учитывая свое состояние, он был бы просто счастлив провести холостым всю оставшуюся жизнь, если бы не вопрос с детьми. Он хотел детей. Хотел учить их любить землю, так же как учили его, передать им ее в наследство, как она была передана ему. И еще сильнее он хотел жизнь, которую дети принесут в пустой старый дом на ранчо, хохот, слезы и гнев, боль ребяческих опасений и крики радости. Он хотел наследников от своей плоти и крови. А чтобы иметь детей, ему нужна была жена.
Иметь жену тоже было бы удобно. Доступный секс говорил о многом, тем более что у него не было лишнего времени, которое можно было потратить на его поиски. Все, в чем он нуждался, это чтобы в его кровати каждую ночь лежало крепкое тело нетребовательной женщины, а об остальном позаботятся его гормоны.
Но в этой части страны мало незамужних, достигших брачного возраста женщин; все они стремились в города. Жизнь на ранчо была трудной, а они хотели острых ощущений и роскоши. Так или иначе, у Риза не было ни времени, ни денег, ни склонности заниматься ухаживаниями. Существовал более эффективный, нежели этот, способ найти женщину.
Он прочитал статью в журнале о том, как много фермеров на Среднем Западе помещают объявления о женах, и еще он видел телепередачу о мужчинах на Аляске, делающих то же самое. Какой-то его части не нравилась идея давать объявление, поскольку от природы он был человеком замкнутым, а после своего неудачного брака стал еще более закрыт. С другой стороны, ему не придется тратить много денег, только поместить несколько объявлений в частные разделы нескольких газет, а деньги в эти дни значили для него много. Ему не придется встречаться с женщинами, которые не откликнутся на его призыв, не придется напрасно тратить время на поездки туда-сюда, водить их в кафе-рестораны, пытаясь узнать их. Он особенно не хотел узнавать их, даже ту, которую в конечном счете сделает своей женой. Он был скрыт за твердым слоем льда, и ему это нравилось. Проницательность повышается в том случае, когда разум лишен эмоций. Вопреки своей нелюбви к публичности, безличность объявления привлекала его.
Он решил, что пойдет этим путем, а Риз Данкен, как только принимал решение, не тратил время напрасно. Он поместит объявление в несколько крупных газет на Западе и Среднем Западе. Подтянув к себе бумагу, чтобы начать создавать желаемое объявление, он написал смелым, размашистым почерком: ТРЕБУЕТСЯ: ЖЕНА…
* * *
Маделин Санджер Паттерсон, прогуливаясь, возвращалась в офис после ленча. Никогда не увидишь, чтобы Маделин куда-нибудь спешила, размышляла ее подруга Кристин, пока та, не спеша, приближалась к ней. Так же как никогда не подумаешь, что Маделин умеет потеть. На улице тридцать пять градусов жары, но на безупречном устричного цвета платье, украшенным шелковым шарфом, искусно драпированным через одно плечо, ни единого влажного пятнышка, ни единой мятой складки. На Маделин все выглядело хорошо, но ее собственное чувство стиля и цвета добавляли щегольство, вызывающее зависть у женщин и вожделение у мужчин.
– Ты – отвратительный человек, – объявила Кристин, откидываясь на спинку своего стула, чтобы лучше оценить приближающуюся Маделин. – Совсем не потеть нездорово, когда на одежде нет складок – неестественно, а то, что твои волосы не спутываются – безбожно.
– Я потею, – сказала Маделин с праздным весельем.
– Когда?
– Каждый вторник и четверг в 19:00
– Не верю. Ты заставляешь свои потовые железы работать по расписанию?
– Нет, я играю в ракетбол.
Кристин подняла скрещенные пальцы, отражая этим знаком упоминание о занятии, которое, по ее мнению, было восьмым смертным грехом.
– Это не считается. Нормальные люди без труда потеют в такую погоду. Твоя одежда мнется? Твои волосы когда-нибудь падают на лицо?
– Конечно.
– При свидетелях? – Кристин выглядела довольной от того, что выиграла этот спор.
Маделин опустила локти на край стола Кристин и скрестила ноги в лодыжках. Это была угловатая, почти мужская поза, но у нее она выглядела изящной. Маделин наклонила голову, чтобы рассмотреть газету, которую читала Кристин.
– Что-нибудь интересное?
Мать Кристин всегда отправляла дочери по почте выпуск воскресной газеты из Омахи, чтобы та могла оставаться в курсе местных событий.
– Моя лучшая школьная подруга выходит замуж. Здесь объявление о ее помолвке. Умер дальний знакомый; бывший бой-френд заработал свой первый миллион; из-за засухи цены на еду взлетели до небес. Обычная чепуха.
– Она все еще пеняет тебе бывшим бой-френдом?
– Заботливая мамочка. Она терпеть его не могла, когда мы встречались. Он был всезнайкой.
– Выходит, он действительно все знал?
– Видимо так. Когда вещи оказываются именно такими, какими они и казались, это приводит в замешательство.
– Я знаю, – посочувствовала Маделин. – Это тяжело для твоего природного скептицизма.
Кристин свернула бумагу и вручила ее Маделин, которая любила просматривать газеты из разных городов.
– Здесь есть хорошая статья о перемещении в различные части страны в поисках работы. Жаль, что я не прочитала это прежде, чем оставила Омаху.
– Ты пробыла здесь два года. Слишком поздно для культурного шока.
– У ностальгии другое расписание.
– Ты серьезно? Или ты просто в плохом настроении из-за того, что на прошлой неделе съехала с Уол-Стрит-Уолде и все еще не нашла подходящую замену?
Кристин драматично вздохнула.
– Что-то слишком часто бьется сердце.
– Кстати про битье. Как там поживает вмятина на баке твоего шермана?
– Я тебе про сердце, а не про бак.
– Сплошное «сердцеразбиение».
– Как будто тебя быстро-быстро затягивают на глубину.
– Но ты все равно всплываешь на поверхность.
– Несмотря ни на что.
Они усмехнулись содержанию этого диалога, и Маделин вернулась в офис с газетой в руке. Они с Кристин с взаимным удовольствием оттачивали друг на друге свое остроумие и при этом оставались подругами. Маделин рано узнала, что не каждый способен наслаждаться подобной пикировкой. Несколько друзей в подростковом возрасте в различной степени были оскорблены, возмущены или напуганы этим настолько, что едва начавшимся с ними отношениям быстро пришел конец. Мальчики были слишком поглощены своими гормональными порывами и слишком яростно защищали новоприобретенную мужественность, чтобы терпеть то, в чем видели хоть малейшую угрозу своей мужественности, а, к сожалению, праздное остроумие Маделин часто казалось обидным. Она вздохнула, размышляя об этом, потому что, так или иначе, было не заметно, чтобы сейчас все стало по-другому.
Маделин уставилась на свой стол. Он был отвратительно и позорно чистым. Не было никакой разницы, останется ли она в офисе до конца рабочего дня или поедет домой. Никто даже не узнает об ее уходе, если она не остановится на выходе и не посчитает себя обязанной кому-то об этом сообщить. Вот так «часто» звонил ее телефон.
Существовали определенные преимущества в том, чтобы являться сводной сестрой владельца компании. Скука, однако, не была одним из них. Безделье было для нее мучительным. Стремительно приближалось то время, когда ей придется поцеловать Роберта в щеку, поблагодарить и вежливо отказаться продолжать «работать» на него.
Возможно, ей все-таки стоит рассмотреть вариант с продвижением. Может быть, на Западное побережье. Или на Фиджи. У Роберта не было никаких проблем с бизнесом на Фиджи. Пока.
Она развернула газету и откинулась на спинку стула, опустив на стол скрещенные в лодыжках ноги. Решение подождет; она работала над этой проблемой уже некоторое время, поэтому ничего не изменится к тому времени, когда она закончит читать газету.
Ей нравились пригородные газеты, особенно из маленьких городков, еженедельные выпуски, в которых непринужденных колонок со сплетнями было больше, чем где-либо еще. Газета Омахи была слишком крупной для такого рода времяпрепровождения, но все же она имела привкус Среднего Запада, напоминая ей, что, действительно, существовала жизнь и за пределами Нью-Йорка. Этот город был настолько большим и сложным, что поглощал своих жителей. Она постоянно вглядывалась в окна других жизней, но не потому что не любила Нью-Йорк, а потому что была любопытна во всем.
Маделин перескочила через мировые новости – в Омахе они были такими же, как в Нью-Йорке – и стала читать среднезападные местные новости, узнавая, насколько засуха затрагивала фермеров и владельцев ранчо, но создавала оживленную деятельность для скотобоен, кто женился или собирался жениться. Она читала объявления о продаже, сравнивала цену недвижимости в Омахе с Нью-Йоркской, и как всегда, была поражена разницей. Она чуть было не пролистнула рекламу, когда одно объявление в частном разделе привлекло ее внимание.
«Требуется: жена для здорового владельца ранчо. Она должна обладать ровным характером, хотеть детей и быть в состоянии работать на ранчо. Предпочтительный возраст 25-35 лет».
Заинтересовавшиеся должны связаться, сообщал «здоровый владелец ранчо», по номеру почтового ящика в Биллингсе, штате Монтана.
Маделин развеселилась, это объявление захватило ее воображение, хотя она не была уверена, стоит ли ей удивляться или чувствовать себя оскорбленной. Этот мужчина фактически поместил объявление о комбинации племенной кобылы и помощницы на ранчо! С другой стороны, он был жестоко честен в своих ожиданиях, что странным образом освежало после некоторых частных объявлений, которые она видела в нью-йоркских газетах и журналах. Здесь не было ничего гладкого, вроде «чувствительный водолей ищет возвышенную, независимую в финансовом плане и сексуально раскрепощенную женщину для совместного исследования смысла бытия», размещенных повсюду и не говорящих ни о чем, кроме того, что автор не имеет никакого понятия о ясности письменного слова.
Что можно узнать об этом владельце ранчо из такого объявления, кроме его честности? Его возраст мог быть где-то от пятидесяти и меньше, но поскольку он хотел детей, она подумала, что он должен оказаться моложе – скорее всего, ему от тридцати до сорока или чуть-чуть больше. Кроме того, упоминание о детях, вероятно, означало, его возможность принять в процессе самое «здоровое» участие. Если он хотел жену с ровным характером, то сам, видимо, тоже не относился к спорщикам. Он походил на рассудительного, трудолюбивого владельца ранчо, который хотел жену, но не имел времени на ее поиски.
Несколько месяцев назад она прочитала статью о невестах, заказываемых по почте, и хотя нашла идею интересной, ее оттолкнуло такое обезличивание. Очевидно, сочетать восточных женщин с западными мужчинами представляло собой большую сложность, но делу это не помешало; фермеры и владельцы ранчо из менее населенных штатов начали публиковать объявления, просто потому что в их областях было слишком мало женщин. Существовал даже целый журнал, посвященный данной проблеме.
В действительности, это объявление содержало те же намерения, что и другие прилизанные объявления: кто-то искал взаимоотношений. Во всем мире была одна и та же потребность, хотя она часто излагалась более забавными или романтичными словами.
И ответом на объявление было ни что иное, как согласие с кем-то встретиться, свидание вслепую. Это был способ вступить в контакт. Все отношения начинались с первого свидания, вслепую или нет.
Она свернула газету и пожелала иметь нечто большее, нежели размышления над проблемой социального рекламирования.
Она могла бы пойти наверх и стукнуть по столу Роберта, но это ничего не даст. Роберт не отвечал на принуждение; он не нарушит отлаженное управление своих офисов только ради того, чтобы дать ей какое-то занятие. Он предложил ей временную работу в качестве хоть какой-то опоры в жизни после смерти матери и бабушки, но они оба знали, что эта работа уже пережила свое назначение. Только неискоренимый оптимизм держал ее здесь так долго, надежда, что это превратится во что-то приемлемое. Если она стукнет по столу Роберта, то он откинется назад на своем стуле и улыбнется ей своими невыносимо веселыми глазами, хотя в подобных случаях его губы не часто присоединялись к глазам, и скажет: «Мяч у судьи, малышка. Работай или иди домой».
Да, пришло время двигаться к чему-то новому – шок от горя привел к пассивности, а справиться с инерцией было даже труднее – иначе она вернется на два года назад.
* * *
Требуется: жена.
Она подняла газету и снова прочла это объявление.
Нет. Она не была настолько безрассудной. Или была? Она нуждалась в новой работе, смене обстановки, но не в муже.
С другой стороны, ей было двадцать восемь, достаточно взрослая, чтобы знать, что кочевая жизнь не для нее. И городская, в действительности, тоже была не для нее, хотя она прожила в городах большую часть своей жизни. Будучи ребенком и живя в Ричмонде, она нежно любила выходные, когда навещала свою бабушку в деревне. Хотя у той был всего лишь сельский домик, а не настоящая ферма, она все же упивалась миром и тишиной, и тосковала по этим мгновениям, когда ее мать вступила в повторный брак и они перебрались в Нью-Йорк.
Нет, она совершенно не была безрассудной, но она была любопытна от природы и крайне нуждалась в приятном времяпровождении, пока решала, какую поискать для себя работу и где. Это походило на первое свидание. Если искра проскакивала, значит проскакивала. Она не имела ничего против Монтаны, но не дико ли будет звучать история, рассказываемая внукам, что она была заказанной по почте невестой? Если, что было самым вероятным, ничего из этого не выйдет, то и никакого вреда не случится. Она чувствовала, что гораздо безопасней ответить на объявление владельца ранчо из Монтаны, чем на объявление какого-либо праздношатающегося горожанина.
Чувствуя себя немного захмелевшей от смелости происходящего, она быстро закатала лист бумаги в свою первоклассную электронную пишущую машинку, написала ответ на объявление, адрес на конверте, приклеила на него марку и опустила вниз в почтовый ящик. Как только серебряная металлическая откидная створка проглотила конверт, она почувствовала в животе специфическое чувство пустоты, как будто сделала что-то невероятно глупое. С другой стороны, она испытывала подобное чувство, когда впервые села за руль автомобиля. И когда каталась на одной из лучших «американских горок». И когда поступила в колледж, впервые полетела на самолете и отправилась на свое первое свидание. Это же самое чувство сопровождало почти все первые начинания в ее жизни, но оно никогда не было предвестником несчастья. Наоборот, она полностью наслаждалась всеми новыми открытиями. Возможно, это было хорошим знаком.
С другой стороны… невеста по почте? Она?Маделин пожала плечами. В этом не было ничего, о чем стоило волноваться. Она ведь могла никогда и не получить ответа от этого владельца ранчо из Монтаны. В конце концов, что у них было общего?
* * *
Риз Данкен, разрезая в длину конверт, хмуро посмотрел на обратный нью-йоркский адрес, затем открыл и вытащил изнутри единственный лист с напечатанным на машинке текстом. Что житель Нью-Йорка мог знать о жизни на ранчо? Он испытывал желание бросить письмо в урну для мусора; чтение его, так же как и поездка в Биллингс за почтой, были пустой тратой времени. Сегодня пришел только один ответ на его объявление – из Нью-Йорка.
Но в целом этот ответ определенно не был длинным, поэтому он все же мог прочитать его. Фактически, это был лишь третий полученный им ответ. Видимо, не слишком много женщин в этом мире желали жить на ранчо в Монтане.
Письмо было коротким и поразительно неинформативным. Ее звали Маделин С. Паттерсон. Ей было двадцать восемь, никогда не была замужем, она была здоровой, сильной и желала работать. Она не прислала фотографию и была единственной, кто этого не сделал.
Она была моложе двух других ответивших женщин; тем обеим было за тридцать. Школьная учительница была его ровесницей и неплохо выглядела. Другой женщине было тридцать шесть, на два года старше его, и она никогда не работала; она сидела дома, заботясь о своей матери-инвалиде, которая недавно умерла. Она была простой, но невзрачной. Они обе имели более реалистические предположения об обширных, пустынных просторах и тяжелой жизни на ранчо, чем эта Маделин С. Паттерсон.
С другой стороны, она могла оказаться какой-нибудь провинциальной девочкой, которая уехала в большой город и обнаружила, что ей там не нравится. Она, должно быть, прочла объявление в газете родного городка, которую ей присылали по почте, потому что он был чертовски уверен, что не тратил своих денег впустую и не размещал объявление в «Нью-Йорк Таймс».И он получил не так много откликов, чтобы позволить себе проигнорировать этот. Он сделает для нее те же приготовления, что и для других, если она все еще будет заинтересована, когда он ей ответит.
Он похлопал сложенным письмом по бедру, покинул почтовое отделение и пошел к своему пикапу. Это заняло больше времени, чем он мог себе позволить. Он хотел уладить все к июлю, а сейчас уже была середина мая. Шесть недель. Он хотел найти жену в течение следующих шести недель.
* * *
Маделин чуть не выронила свою почту, когда увидела монтанский адрес на простом белом конверте. Прошло всего девять дней с тех пор, как она ответила на объявление, так что он, должно быть, ответил сразу, обратной почтой. За эти девять дней она убедила себя, что он вообще не ответит ей.
Она села за свой маленький обеденный столик и распечатала конверт. Внутри лежал только один лист.
«Мисс Паттерсон,
Меня зовут Риз Данкен. Мне тридцать четыре года, я разведен, детей нет. У меня есть ранчо в центре Монтаны.
Если Вы все еще заинтересованы, я могу увидеться с Вами через две недели, начиная с субботы. Дайте мне знать обратной почтой. Я пришлю Вам билет на автобус до Биллингса».
Не было никакой заключительной фразы, только его подпись, Г. Р. Данкен.Что означает эта «Г.»? Его почерк был крупным, угловым и совершенно четким, не было ни одной ошибки.
Теперь она знала его имя, возраст и то, что он разведен. Прежде он не был реальным; он был просто кем-то безымянным, поместившим объявление о жене. Теперь он был человеком.
К тому же, слишком занятым, раз мог выделить время, чтобы увидеться с ней, лишь к субботе, более чем через две недели! Маделин не могла не улыбнуться этой мысли. Безусловно, он не производил впечатление того, кто столь безнадежен, что вынужден давать объявление о жене. У нее снова возникло ощущение, что он просто слишком занят, чтобы искать ее. Как говорилось в письме, он разведен, по-видимому, он потерял свою первую жену именно потому, что был настолько занят.
Постукивая по письму ногтем, она изучала почерк. Она все больше и больше чувствовала себя заинтригованной и очарованной. Она хотела встретиться с этим мужчиной.
* * *
Маделин С. Паттерсон, в отличие от двух других женщин, ответила быстро; он все еще ждал известий от них. Риз вскрыл ее письмо.
«Мистер Данкен, я прибуду в Биллингс к назначенной дате. Однако я не могу позволить Вам оплатить мои дорожные расходы, поскольку мы незнакомы, и, возможно, что из нашей встречи ничего не выйдет.
Мой рейс прибывает в 10:39. Надеюсь, это удобно. Прикладываю копию графика моего полета. Пожалуйста, свяжитесь со мной, если ваши планы изменятся».
Его брови приподнялись. Прекрасно, прекрасно. Итак, она предпочла полететь вместо того, чтобы ехать автобусом. Его рот изогнула циничная улыбка. На самом деле, он поступил бы также. Он даже имел свой собственный самолет, но это было «Д.Э.»: до Эйприл. Его бывшая жена за прошедшие годы позаботилась о том, чтобы он был не в состоянии купить даже билет на самолет, не говоря уже о своем собственном самолете.
Часть его по достоинству оценила тот факт, что мисс Паттерсон сэкономила его расходы, но его непреклонная, гордая сущность была задета тем, что он не мог позволить себе сам послать ей билет на самолет. Дьявол, дошло до того, что даже билет на автобус связал бы его на целую неделю. Вероятно, когда она осознает, насколько он разорен, она уедет так быстро, что только пятки будут сверкать. Не было никакой возможности, чтобы с этой женщиной что-либо удалось, но ему стоит пройти через это, чтобы удостовериться. Было не похоже, чтобы претендентки обивали его порог.
***
Маделин пригласила Роберта на обед в четверг перед своим отлетом в Монтану, зная, что на пятницу у него назначена встреча, а она хотела поговорить с ним наедине.
Он прибыл ровно в восемь и подошел к ее маленькому бару, где налил себе изрядную порцию скотча с водой. Он поднял стакан, приветствуя ее, и как всегда, улыбнулся одними глазами.
Маделин подняла свой бокал в ответ.
– За загадку, – сказала она.
Он изогнул свои изящные темные брови.
– Ты о себе?
– Нет, я открытая книга.
– Написанная на неизвестном языке.
– А если твоя обложка когда-нибудьоткроется, какой язык окажется под ней?
Он пожал плечами, его глаза все еще улыбались, но он не мог опровергнуть обвинение в том, что держал себя закрытым от людей. Маделин была для него ближе, чем кто-либо еще. Его отец женился на ее матери, когда Маделин было десять, а Роберту шестнадцать, что должно было стать слишком большой возрастной разницей для какой бы то ни было реальной близости, но Роберт все же находил время, чтобы заставить ее чувствовать себя в новом доме желанной, разговаривал с ней и слушал ее. Вместе они выдержали сначала смерть его отца, затем, пять лет спустя, ее матери; большинство сводных братьев или сестер, вероятно, разошлись бы после этого, но с ними такого не случилось, потому что они действительно любили друг друга и как друзья, и как брат с сестрой.
Роберт в самом деле был загадкой: элегантный, обходительный, почти пугающе умный, но с огромным, скрытым от других внутренним миром, к которому никому никогда не позволял прикасаться. Маделин была уникальна тем, что хотя бы знала о существовании этого мира. Никто еще никогда не узнавал большую часть его натуры. За годы, прошедшие с тех пор, как он унаследовал компании Кэннонов, он многое поменял в них и сделал еще крупнее и богаче, чем прежде. Гигантская власть находилась в его худощавых руках, но даже империя Кэннонов, казалось, не задевала его скрытой сущности. Это внутреннее «я» было нетронутой цитаделью.
Он как будто держал себя под замком и окружал валом огня. Женщины, конечно, тянулись к нему, но он был осмотрителен в выборе сексуальных партнерш и предпочитал моногамию случайным связям. Когда он выбирал себе подругу, они обычно оставались вместе в течение, по крайней мере, года, и все это время он был полностью предан ей. Одна из его бывших любовниц, вскоре после того, как Роберт закончил их отношения, напилась и плакала на плече Маделин, она рыдала из-за того, что никогда уже не полюбит другого мужчину, потому что для нее никто не мог сравниться с Робертом. Это пьяное признание, в дальнейшем, к сожалению, подтвердилось; у нее была пара отношений, но они продлились недолго, и с тех пор она совсем перестала ходить на свидания.
Сейчас он наблюдал за Маделин со смехом в глазах, и через минуту она сама ответила на свой вопрос.
– Твой язык был бы неясным, мертвым, конечно, и переведенным на шифр твоего собственного изобретения. Перефразировав Уинстона Черчилля, ты загадка внутри головоломки, обернутой загадкой или какой-то такой запутанной бессмыслицей.
Он почти улыбнулся; губы дернулись, и он опустил голову, признавая точность ее оценки. Он пригубил скотча, смакуя его дымный вкус.
– Что на обед?
– Беседа.
– Воистину, будем питаться собственными словами.
– И спагетти.
Роберт устремил на скотч страдальческий взгляд и отставил стакан; он не думал, что тот хорошо пойдет с пастой. Маделин послала ему ангельский взгляд, который усилил веселье в его глазах.
– Итак, о чем мы будем говорить?
– Например, о том факте, что я собираюсь искать новую работу, – сказала она, заходя на кухню. Он последовал за ней, и без колебаний начал помогать переносить пищу к столу.
– Итак, время пришло, не так ли? – проницательно спросил он. – Что заставило тебя решиться?
Она пожала плечами.
– Несколько вещей. В основном, как ты сказал, время пришло.
– Ты сказала, «например». А самое главное? – Роберт, действительно, видел значение каждого небольшого слова. Она улыбнулась, наливая вино в их бокалы.
– В эту субботу я лечу в Монтану.
Его глаза лишь немного сверкнули, сигнализируя о глубоком интересе.
– Что находится в Монтане?
– Не что, а кто.
– Тогда кто?
– Мужчина по имени Риз Данкен. Есть вероятность супружества.
Иногда взгляд бледно-зеленых глаз Роберта мог резать, словно бритва, и сейчас был один из тех моментов.
– Это звучит, как сообщение о погоде, – ровно вымолвил он. – Может, позаботишься дать мне вероятность этого в процентах? Шанс на супружество составляет сорок процентов? Пятьдесят?
– Я не знаю. И не узнаю, пока не встречусь с этим мужчиной. – Он накручивал на свою вилку пасту, но теперь аккуратно отложил ее на тарелку и глубоко вздохнул. Маделин с интересом наблюдала за ним. Это был один из очень редких случаев, когда она могла сказать, что видит Роберта, по-настоящему удивленным.
Он осторожно спросил:
– Ты хочешь сказать, что до сих пор не встречалась с ним?
– Нет. Мы переписывались, но никогда не встречались. У нас не было возможности понравиться друг другу лично. На самом деле, на супружество существует лишь очень маленький шанс. А в метеорологических сводках никаких ожидаемых осадков.
– Но это возможно.
– Да. Я хотела, чтобы ты знал.
– Как вы познакомились?
– Мы не знакомились. Я кое-что знаю о нем, но не многое.
– Итак, как вы начали переписываться?
– Он дал объявление о поисках жены.
Он выглядел ошеломленным, действительно ошеломленным. Маделин сжалилась над ним и полила его пасту густым, пряным соусом, прежде чем та совсем остынет, поскольку было похоже, что он совершенно забыл о еде.
– Ты ответила на частное объявление? – наконец, выдавил он напряженным голосом.
Она кивнула и переключила свое внимание на тарелку.
– Да.
– Господи, ты хоть знаешь, как это опасно? – взревел он, приподнимаясь со стула.
– Да, знаю. – Она потянулась, чтобы погладить его руку. – Пожалуйста, сядь и поешь. Ты не запаниковал бы, если бы я сказала, что встретила кого-то в баре для свиданий в Манхэттене, а это куда более опасно, чем встреча с владельцем ранчо из Монтаны.
– С точки зрения здоровья, да, но есть другие вещи, которые стоит принять во внимание. Что, если этот человек жесток? Что, если он уголовник или мошенник? Как много ты о нем знаешь?
– Он твой ровесник, ему тридцать четыре. Он владеет ранчо в центре Монтаны, разведен, детей нет. Я писала на номер почтового ящика в Биллингсе.
По острому взгляду Роберта Маделин поняла, что он сделал мысленные пометки на все, что она ему сообщила, и не забудет ни единой детали. Она также знала, что он разузнает о Ризе Данкене все; она хотела было возразить, но решила, что это уже не сделает погоды. К тому времени, когда Роберт получит сведения, она уже встретится с мистером Данкеном и составит о нем свое собственное мнение. Она понимала, почему Роберт чувствовал беспокойство и потребность защитить ее, хотя не была согласна с тем, что в этом была какая-либо необходимость. Грубоватая прямота писем мистера Данкена уверила ее в том, что он был человеком, который предпочитал неприукрашенную правду и совершенно не заботился о том, как та выглядела или звучала.
