Текст книги "Гордая и непреклонная"
Автор книги: Линда Фрэнсис Ли
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)
– Ваша честь, – произнес Кларк, старательно выделяя каждое слово, – обвинение полагает, что у мисс Кендалл возникли близкие отношения с ее подзащитным.
Зал суда снова взорвался возгласами, а Лукас вскочил со своего сиденья и набросился на Кларка. К счастью, Грейсон и Мэтью вовремя успели его удержать. Однако на сей раз никакой стук молотка не мог призвать присутствующих к порядку. Репортеры, обгоняя друг друга, толпой ринулись к выходу, торопясь каждый в свою газету, чтобы сообщить о новом скандальном обороте, который принял процесс.
Элис осталась сидеть в своем кресле, в ушах у нее от унижения стоял звон. Ошеломленная, она медленно повернула голову и посмотрела в глаза отцу.
– Почему? – только и могла выговорить она.
– Я сказал – порядок в суде! – рявкнул Парке.
Как только на галерке снова воцарилась относительная тишина, судья приказал Элис и Кларку подойти к его скамье.
– Я не намерен мириться с подобными выходками, мистер Киттридж, – прошипел он. – Только не в этом зале!
– Это не шутка, ваша честь, – предельно вежливым тоном ответил помощник окружного прокурора. – У меня есть все основания полагать, что между мисс Кендалл и ее клиентом сложились отношения, далеко выходящие за рамки ее профессионального долга. Присяжные имеют право знать, что она идет у него на поводу, движимая безрассудной надеждой на взаимность со стороны известного дамского угодника, каковым является Хоторн.
Элис была слишком потрясена, чтобы произнести хотя бы слово. Кроме того, она чувствовала себя подавленной и уязвленной до глубины души.
– Так вот что вы обо мне думаете? – наконец выговорила она. – Что я ни на что не годная старая дева, которая до такой степени одержима мыслями о любви, что готова закрыть глаза на правду?
Судья Парке обернулся в сторону Элис и внимательнее присмотрелся к ней:
– Вы действительно влюблены в вашего клиента, мисс Кендалл?
– Разумеется, нет!
Тут только они заметили, что зал притих, и все присутствующие могли слышать ее слова. Элис зажмурилась.
– Независимо от того, являюсь ли я старой девой или нет, я вполне способна справляться со своими обязанностями, ваша честь.
Кларк недоверчиво приподнял брови.
– И, думаю, мы с вами оба знаем, что обвинение хватается за соломинку, – продолжала она, усилием воли придав своему голосу твердость, чтобы скрыть потрясение. – Содружество проигрывает этот процесс, и они сами прекрасно это понимают. На мой взгляд, дело должно быть немедленно прекращено. Их свидетельница совершенно не заслуживает доверия, если только ее показания вообще не получены путем принуждения.
– Это ложь! – не сдержался Кларк.
– Потише, молодой человек. В данном случае я полностью согласен с защитой – как в том, что касается свидетельницы, так и в том, что, какие бы чувства мисс Кендалл ни испытывала к своему клиенту, вас это нисколько не касается. – Судья вздохнул и перевел все внимание на Элис: – Но несмотря на то, что тут я всецело на вашей стороне, я не могу не принимать во внимание то обстоятельство, что остается еще вопрос с перстнем. У меня нет оснований для прекращения дела.
Элис чуть не выругалась в порыве досады, когда Кларк слегка приподнял подбородок, едва скрывая довольную улыбку.
– Но я советую вам быть осторожнее, мистер Киттридж, – добавил судья. – Отныне я не потерплю подобных представлений в зале суда.
Элис отправилась в «Найтингейл-Гейт» на поиски Лукаса. Ей необходимо было его увидеть. Несмотря на то, о чем говорилось сегодня в суде, а также на вездесущих репортеров, шнырявших поблизости в надежде найти подтверждение словам Кларка, она просто не могла сейчас оставлять его одного. Как его адвокат, она обязана была быть объективной и не позволять себе никаких личных привязанностей, но с самого начала его образ преследовал ее даже в снах.
Когда Элис переступила порог клуба, там царила непривычная атмосфера уныния. Постоянные посетители уже находились на своих местах, однако они тихо сидели за столиками, потягивая спиртное. Когда она проследовала через большой зал, уже знакомый ей мерзкий тип по имени Хауард сердито сверкнул на нее глазами. С самого первого ее появления здесь этот человек заставлял Элис чувствовать себя неловко. А воспоминание о тех нескольких мгновениях в переулке до сих пор наполняло ее душу страхом, подобного которому она никогда прежде не испытывала.
Не теряя времени понапрасну, Элис направилась к ступенькам лестницы, где ее ждал Брутус.
– Извините меня за то, что я наговорил там, в суде, мисс Кендалл, – произнес великан.
В первый раз он повел себя с ней любезно. Положив руку ему на предплечье, Элис одарила его доброй улыбкой:
– Вы сказали чистую правду, а больше от вас ничего не требовалось.
Брутус не отвел ее, как обычно, в кабинет на верхней галерее, а проводил прямо в личные апартаменты Лукаса.
Когда они вошли, Лукас стоял у оконной рамы, уставившись вниз. Обернувшись, он прислонился к подоконнику, и когда встретился с ней взглядом, в глазах его Элис увидела тревогу.
– Это все, Брутус, – произнес он коротко.
Как только слуга удалился, и они остались одни, Элис прикусила губу. Как всегда, от его красоты у нее захватывало дух. Его темные волосы выглядели влажными, словно он недавно вышел из душа. Одежда его, тщательно отглаженная, выглядела по-домашнему, взгляд был грустный, но вместе с тем чувственный. Этот человек и волновал, и привлекал ее.
– Я не знаю, почему я здесь, – прошептала она.
– А я и не спрашиваю тебя об этом.
Через мгновение она оказалась в его объятиях, крепко вцепившись в его плечи.
– Тс-с. Все будет хорошо, – пробормотал он, приникнув губами к ее волосам.
– Но после того, о чем говорил Кларк в зале суда…
– Эй, – отозвался он шутливо, – не стоит из-за этого тревожиться. Уж мне-то известно, как ты на самом деле меня ненавидишь.
Отстранившись, она подняла на него заплаканные глаза.
– В том-то вся и сложность. Ты же знаешь, что это не так.
– Да, знаю, – ответил он мягко.
Однако за этим ничего не последовало. Ни «я рад», ни «я тоже не питаю к тебе ненависти». На сей раз его непривычное молчание вызывало в ней гнев.
– Неужели это ничего для тебя не значит? – осведомилась Элис возмущенно.
Лукас отступил на шаг, пригладив рукой темные волосы.
– Ну?
Из его груди вырвался какой-то странный гортанный звук, однако он не произнес ни слова. Вместо этого он обрушился на нее, словно вихрь, припав к ее губам жарким поцелуем. Как бы уступая силе, превосходящей его собственную, его пальцы скользнули к ее уху, откинув назад длинную прядь белокурых волос. Дыхание ее стало прерывистым.
– Нет, – еле выдохнула она, упершись кулаками в его грудь. – Отвечай мне!
Он заметил едва уловимое биение жилки у нее на шее, выдававшее волнение. Но, какими бы ни были ее чувства к нему, это не меняло дела: он мог только погубить ее – и то, что произошло сегодня в суде, служило лишним тому доказательством.
– Разумеется, значит, и даже очень много, – ответил он.
– Однако этого недостаточно для того, чтобы ты ответил мне взаимностью.
Лукас провел ладонями по ее рукам.
– Я тоже не испытываю к тебе ненависти, – прошептал он.
– Чудесно! Лучше не бывает! Выходит, я тебе не совсем ненавистна.
Он причинил ей боль и сам мог об этом догадаться по ее глазам. Лукас пробормотал себе под нос ругательство, понимая, что должен приказать ей удалиться, и как можно скорее. Ему следовало указать ей на дверь, потому что ответить утвердительно означало то же самое, что броситься в огонь. Оба они сгорят в нем дотла. Однако он не хотел – или не мог – ее прогнать.
– Ты очень много значишь для меня. Когда ты рядом, я просто не в состоянии рассуждать здраво. Когда ты уходишь, я жду, когда ты ко мне вернешься. Я часто думаю о тебе, я грежу о тебе в снах, – он взял ее руки в свои, – не было мгновения, когда бы я не желал тебя всем существом. – Ты нужна мне, Элис.
Не сказав больше ни слова, Лукас наклонил голову, завладев ее губами. Его сильная рука опускалась все ниже и ниже по спине, крепко прижимая ее, между тем как его затянувшийся поцелуй постепенно становился все более требовательным и настойчивым. Глухо простонав, Элис ухватилась за его плечи. Он слегка поцеловал ее в висок перед тем, как снова с жадностью припасть к губам. Она приоткрыла рот, затем чуть ущипнула его нижнюю губу, явно желая его не меньше, чем он ее. Это была одна из тех сторон ее натуры, которой он восхищался больше всего, – смелость, сочетавшаяся с поразительным простодушием.
Не отрываясь от нее, он глухо простонал и припал губами к округлой груди под тонкой тканью платья. Элис невольно вздрогнула, когда он провел языком по тонкой жилке у нее на шее. Он целовал ее долго и страстно, и в этом сплетении губ и языков было столько соблазна, что, когда она отступила назад, у него перехватило дух. Им овладело жгучее желание, отзывавшееся напряжением в чреслах, однако он знал, что, если она захочет уйти, он не станет удерживать. Лукас почти не сомневался в том, что она направится к двери, но вместо этого, к его крайнему изумлению, Элис принялась расстегивать одну за другой пуговицы на платье, пока ее одежда не оказалась на полу. Смущенный и пристыженный, Лукас чувствовал себя совсем незащищенным. Это ощущение до сих пор было ему незнакомо и потому почти нестерпимо. Однако эта женщина обладала способностью вызывать такие мысли и поступки, которые прежде были совершенно ему несвойственны.
– Я хочу, чтобы ты любил меня, Лукас, – произнесла она с восхитительной дерзостью в голосе.
Ее слова едва не поставили его на колени. Подумать только, что такая женщина готова была отдаться ему совершенно бескорыстно, без малейшей выгоды для себя – просто потому, что она любила его. Боже правый, он чувствовал это, понимал в самой глубине души. Кто бы поверил в то, что такое чистое создание, как Элис, может снизойти до него? Вместе с тем от его внимания не ускользнуло и выражение неуверенности на ее лице – словно она опасалась, что он ее отвергнет.
Она прильнула к нему, наслаждаясь его крепким, мускулистым телом. Ее пальцы нашли себе прибежище в его волосах, изощренные ласки вызывали в ней неукротимое желание. Она вся горела от нетерпения. Лукас охотно повиновался и спустя мгновение сбросил с себя одежду и отшвырнул в сторону, представ перед ней во всей своей ослепительной красоте.
– Боже, как ты хорош! – прошептала она, охваченная почти благоговейным трепетом.
Его мужской орган выглядел раздавшимся и отяжелевшим от возбуждения, мускулы на груди и на животе дрожали от отчаянных усилий сдержать себя. Он снова поцеловал ее, властно и настойчиво, его ладони ласкали ей спину, после чего обхватили за ягодицы. Она страстно желала слиться с ним в одно существо, стремясь получить то, что мог дать ей лишь он один.
– Да, Элис. – Он развел в стороны ее колени при помощи своих собственных. Охваченная неистовым желанием, она провела ладонями по его груди, восхищаясь гладкой, словно изваянной из мрамора мускулатурой.
Все его тело охватила дрожь, и он едва перевел дух. Затем ее рука скользнула ниже, и она, как это уже бывало раньше, обхватила пальцами его мужское естество. Власть, которой она обладала над этим несгибаемым человеком, одновременно и поражала ее, и приводила в трепет. Но он удивил ее еще больше, когда отступил к кровати, увлекая за собой. Едва его колени задели перину, он уселся, не выпуская ее из объятий. Прежде чем Элис успела что-либо сообразить, ее колени вдавились в плотное покрывало, а широко расставленные бедра оказались поверх его ног.
– Ох! – вырвалось у нее.
Лукас не то усмехнулся, не то громко вздохнул.
– А теперь двигайся надо мной.
– Двигаться над тобой?
– Ты ведь, кажется, прочла целую гору книг по этому предмету?
– Ну, допустим, не гору…
На лице его появилась насмешливая гримаса, и сердце ее забилось от волнения, но вместе с тем и от беспокойства. Лишь сейчас она полностью осознала, на что решилась, и ею владела нервозность, смешанная с нетерпением. Она отчаянно рвалась вперед, но в то же время опасалась того, к чему все это могло привести. Однако ее страсть к этому человеку взяла верх, когда его сильные руки обхватили ее, мягко придвинув к себе, так что тайные складки ее лона пришлись прямо напротив его скользкой твердой плоти. По телу ее пробежала сладострастная дрожь, хотя его крупные размеры вызывали в ней легкую тревогу.
И затем, направляемая его рукой, она оказалась поверх него. Его ноги с томительной неторопливостью обхватили ее бедра, терзая их до тех пор, пока ее голова не запрокинулась назад и последние остатки разума не покинули ее. Она жаждала вновь испытать то блаженство, которое он уже дал ей однажды, но на сей раз она ожидала большего, увлекаемая вперед таинственной неуправляемой силой. Инстинктивно она понимала, что хотела чувствовать его глубоко внутри себя. Его плоть пронзила ее, и тогда, горя нетерпением, она начала двигаться без его указаний. У него захватило дух, когда она попыталась соскользнуть чуть ниже, чтобы взять от него больше.
– Боже, – донесся до нее его сдавленный шепот.
Она снова продолжила свои попытки, однако, несмотря на все усилия, ей так и не удалось продвинуться дальше. Тогда, испустив глубокий вздох, он обхватил Элис рукой за бедра и слегка отстранил, так что их тела почти разделились. Но в следующее мгновение он опять привлек ее к себе, потом еще и еще, пока она не начала снова двигаться самостоятельно то вверх, то вниз.
Элис взглянула в лицо этому человеку, чьи зубы были стиснуты, а тело от напряжения словно превратилось в камень. И тогда, не в силах удержаться, она наклонилась к нему поближе, коснувшись поцелуем его губ. Ее выбившиеся из прически волосы окутали его плечи, и на один бесконечно долгий миг он сжал ее в объятиях, после чего без всякого предупреждения перевернул на спину, уложив на постель, озаренную лучами лунного света. Приподнявшись на локтях, он обхватил руками ее лицо, и их взгляды встретились.
– Я собираюсь доказать тебе свою любовь, Элис. Она ничего не ответила, да и не могла ответить.
– Скажи мне, что ты сама этого хочешь. О да, она хотела этого! Отчаянно хотела!
– Да, я этого хочу, – прошептала она.
Не сводя с нее глаз, он расположился между ее коленями почти в благоговейной позе, постепенно опускаясь все ниже и ниже до тех пор, пока кончик его раздавшейся плоти не коснулся ее лона. На сей раз у нее не возникало даже мысли о том, что он был слишком крупным для нее. Она просто желала его всем своим существом. Их тела слились в старой, как мир, ласке, глаза были прикованы друг к другу.
– В первый раз обычно бывает больно, – произнес он, словно не замечая, что мускулы, под его кожей разрываются от натуги, – но потом не останется ничего, кроме удовольствия.
В ответ она зашевелилась под ним, прерывисто дыша, охваченная такой страстной тоской, что у нее уже не хватало сил ждать. И тогда он проник в нее, выкрикнув ее имя. Она почувствовала, как под его жестким напором ее девственность не устояла. Он тоже заметил это и замер на миг, чтобы дать ее телу время приспособиться к своему, после чего начал медленно, мягко, осторожно двигаться внутри ее. «Даже слишком осторожно», – промелькнуло где-то в глубине ее сознания.
Издав возглас разочарования, она приподнялась ему навстречу, и он рассмеялся почтительно, отвечая на каждый ее выпад до тех пор, пока оба они не были охвачены единым порывом. Утомленная, запыхавшаяся, она вцепилась в его плечи, и тут наконец, по телу ее пробежала судорога, все ее чувства разом ожили и пришли в движение, и она ощутила сильнейшую дрожь, потрясшую все его существо. Он выкрикнул ее имя, крепко прижав к своему сердцу и спрятав лицо в ее волосах.
В течение довольно долгого времени они оставались неподвижными, и его тяжесть почему-то приносила ей успокоение. Затем он перевернулся на бок, вынудив ее последовать его примеру. Элис могла слышать стук его сердца – частый и сильный. Они лежали в объятиях друг друга, окруженные тишиной. И когда Элис, взволнованная больше, чем она могла выразить словами, начала погружаться в сон, она поняла, что не сможет жить без этого человека. Она готова была бороться за него до конца – за его свободу, за его любовь. Она сделает все от нее зависящее, чтобы Лукас Хоторн вышел из зала суда оправданным.
Глава 23
На следующий день в шесть часов утра, прежде чем солнце показалось над горизонтом, Элис попыталась незаметно пробраться в обход родительского дома к своему флигелю. Она постаралась по мере сил привести себя в порядок перед тем, как покинуть «Найтингейл-Гейт», однако она никогда не любила рано вставать. Одно воспоминание о том, как она проснулась в комнате Лукаса, заставило ее глухо застонать.
Элис потянулась на постели, удивленная тем, что перина вдруг оказалась такой широкой, а простыни – такими мягкими. Ее собственная кровать была узкой и застелена простым бельем из муслина. Ее мозг напряженно работал, пытаясь разобраться в случившемся, и тут она вспомнила. Она находилась не в своей постели.
Она тут же открыла глаза, окинув взглядом окружающую обстановку. Множество окон, начищенный до блеска деревянный пол, роскошные ковры, массивная кровать с четырьмя высокими столбиками. И Лукас. Он стоял в дверном проеме – в черных брюках, но без рубашки, с чашкой кофе в руках.
– Я только что закончил готовить завтрак. Ты не проголодалась? – произнес он, сопровождая свои слова широкой чувственной улыбкой.
Какая-то часть ее существа хотела поскорее накрыться одеялом с головой. Сколько раз Макс говорил ей о том, что она способна перепугать своим видом даже лягушек в пруду, когда поднимается с постели по утрам. Спутанные волосы, лицо с вмятинами от подушек. И вряд ли этим утром она выглядит лучше.
– О нет, – наконец выдавила из себя Элис, отвернувшись к окну в надежде на то, что так ему труднее будет ее разглядеть. – Как ни странно, но мне совсем не хочется есть.
Лукас поставил чашку с кофе, после чего проследовал через всю комнату к ней и привлек девушку к себе.
– Ты, и вдруг не голодна? – спросил он, по-волчьи оскалив зубы.
– Поверишь ты мне или нет, но мне сейчас не до еды.
– Знаешь, я бы тоже хотел сейчас думать о чем-нибудь другом, помимо завтрака.
Он погладил ее по щеке, и внутри ее снова вспыхнул жар. Жар и приятное ощущение теплой шелковистой кожи.
– Мне нравится видеть тебя в своей постели, – произнес он хриплым голосом, и Элис почему-то поверила ему. Пусть даже его слова и не означали любовь, но они определенно были шагом в верном направлении. Элис в ответ вся изогнулась, словно котенок.
– Прошлой ночью я просыпалась, и тебя не было рядом, – заметила она.
Ее слова испугали его – или по крайней мере ей так показалось. Лукас ответил с усмешкой:
– Я все время был здесь, с тобой. Тебе это, наверное, просто приснилось.
Затем он крепко поцеловал ее в губы, и его отсутствие минувшей ночью тут же было забыто. Ее тело истосковалось по тому, что мог дать ей лишь он один. Они предавались любви в предрассветные часы, и лишь когда где-то далеко на башне пробили часы, Элис вспомнила о том, что ровно в девять им нужно быть в зале суда.
Она оделась так быстро, как только могла, моля Бога о том, чтобы ей удалось попасть домой раньше, чем отец обнаружит ее отсутствие. Он и так уже подозревал ее в близких отношениях с Лукасом, и ей вовсе незачем было давать ему в руки доказательства. Не было нужды объяснять, как он поступит в этом случае.
Элис на цыпочках проследовала по мощенной кирпичом дорожке и уже почти завернула за угол дома, когда из задней двери неожиданно появился ее дядя.
Проклятие! Ее все-таки поймали с поличным.
– Дядя Гарри! – воскликнула она, быстро переменив направление в тщетной попытке сделать вид, будто она только что покинула свой флигель, а не возвращается туда тайком в неурочный час. Однако все ее усилия оказались напрасными. Обычно добродушное лицо ее дяди было искажено тревогой.
– Что случилось? – тут же спросила Элис, забыв о своем собственном затруднительном положении.
– А, Элис! – произнес он, чуть вздрогнув. – Я тебя и не заметил. – Его взгляд сосредоточился на ней: – Еще так рано, а ты уже собралась на работу?
– Да, да. – Уф! – В чем дело? Ты, похоже, чем-то расстроен.
Лицо Гарри исказилось.
– Еще одна девушка этой ночью была убита.
Элис была потрясена до глубины души.
– Еще одна девушка, говоришь? – переспросила она, вид у нее был ошеломленный, как у ее дяди несколько мгновений назад. – Она мертва?
– Да, – ответил он и отвел глаза, глядя в светлеющее небо. – Ее обнаружили несколько часов назад. В переулке Бикмана. Мы полагаем, что все эти преступления – дело рук одного и того же человека.
У Элис пошла кругом голова, сердце в груди болезненно сжалось.
– Почему ты так решил?
Некоторое время он колебался, присматриваясь к ней, потом ответил:
– Я не могу обсуждать с тобой все подробности дела, так как расследование еще не закончено. Но об одном должен предупредить тебя сразу. Я сейчас же отправляюсь в «Найтингейл-Гейт».
Элис так и ахнула.
– Это еще зачем?
– Чтобы препроводить Хоторна в полицейский участок. Для дачи показаний.
– Ты не имеешь на это права!
– Еще как имею!
Она лихорадочно пыталась разобраться в собственных мыслях и прийти к какому-нибудь решению.
Однако ее решение уже было принято минувшей ночью, когда она осталась в спальне Лукаса Хоторна.
– Только не в том случае, если у него есть алиби.
– Он может рассказать мне об этом во время допроса.
– Нет. – Ее слова, сказанные жестким тоном, заставили его тут же остановиться. – И думаю, что, как мой дядя, ты должен об этом знать.
По-видимому, Гарри заподозрил что-то неладное, поскольку голова его угрожающе приподнялась.
– Я и есть алиби Лукаса Хоторна, – набравшись смелости, поспешно произнесла Элис.
Его грубоватое, с резкими чертами лицо так и вытянулось.
– О чем ты говоришь, Элис?
Элис развела руками, показывая на свое помятое платье и кое-как причесанные волосы.
– Я не возвращалась этой ночью домой, дядя Гарри. Я была с Лукасом Хоторном в его клубе.
Он плотно сжал губы.
– И чем вы там занимались? – спросил он, наконец.
– Это не имеет значения. Самое главное, что мы были вместе.
– Черта с два – не имеет! Ты провела всю ночь в заведении этого негодяя и еще смеешь говорить, будто это не имеет значения! Что вы делали там в такое время? Пили? Играли в карты?
Элис слегка поежилась. Ей больно было разочаровывать человека, которого она любила.
– Достаточно сказать, что то, о чем говорил в зале суда Кларк, было правдой. Я побывала в спальне Лукаса.
Гарри расправил плечи и в ужасе проговорил:
– Уж не хочешь ли ты сказать, что у тебя… роман с этим жалким ублюдком?
Теперь, раз уж она попалась, ей ничего не оставалось, как ринуться с головой в омут.
– Да, именно это я и имела в виду, – ответила она, слегка приподняв подбородок.
– И как только ты могла совершить подобную глупость? Я не растил в своем доме дурочку, а уж потаскушку – тем более! – Лицо его побагровело так, что на лбу выступила синяя жилка.
– Можешь говорить все, что тебе угодно, дядя, но я люблю Лукаса. Я совершенно уверена в том, что он не убивал этих женщин, и, уж конечно, он не мог никого убить этой ночью, поскольку находился со мной.
И тут ей в голову пришло внезапное подозрение. Так ли это на самом деле? Вся ночь теперь казалась ей одним сплошным сном, часы и минуты в его объятиях слились в одно прекрасное блаженство. Действительно ли она проснулась и обнаружила, что Лукаса рядом нет, или это было игрой ее воображения, вызванного страхом, как бы он в конце концов ее не покинул?
– Любишь? – рявкнул Гарри. – Да половина женщин во всем Бостоне уверяют, будто они влюблены в него по уши! Он же настоящий хищник, Элис! Он заманивает свои жертвы в ловушку при помощи обманчивой личины, которую многие наивные дамочки принимают за обаяние, и потом, едва добившись своего, бросает их за ненадобностью, словно какую-нибудь грязную тряпку! Или, еще хуже, убивает! – Он покачал головой. – Боже правый, Элис, неужели ты не понимаешь, что он просто тебя использует? Сначала он восстановил тебя против родного отца, а потом ослепил до такой степени, что сумел заманить в свою постель! О да, Хоторну не откажешь в уме. Единственное, чего ему до сих пор недоставало, – это алиби. И вот теперь он его получил – за твой счет!
Его слова смутили Элис. Она не верила в то, что Лукас мог кого-то убить. Но неужели он и впрямь ее использовал? Так или иначе, пока что ей следовало сосредоточить все внимание на Лукасе как на клиенте.
– Мне очень жаль, если я огорчила тебя, дядя, но здесь ты бессилен. Я взрослая независимая женщина и вольна поступать так, как мне угодно. Кроме того, теперь ты понимаешь, что тебе незачем допрашивать моего клиента.
– Как бы не так! – проворчал Гарри.
– У этого человека есть алиби, – продолжала Элис, старательно выделяя каждое слово. – И если ты посмеешь переступить порог «Найтингейл-Гейта», я объявлю всем и каждому, что ты предубежден против Лукаса Хоторна, поскольку никаких других оснований учинять ему допрос у тебя нет.
– И ты готова публично признаться в том, что провела ночь в его спальне? – переспросил он, словно не веря собственным ушам.
– Если ты вынудишь меня это сделать, то да.
Гарри выглядел недовольным, но, зная слишком хорошо свою племянницу, понимал, что у него не оставалось выбора.
Когда прошло еще несколько минут и со стороны складывалось впечатление, что она вышла из этой схватки победительницей, Элис с извиняющимся видом пожала плечами и добавила:
– Я бы хотела просмотреть документы по делу о последнем убийстве.
– Ты получишь их, как только они будут готовы. Но, раз уж ты так уверена в том, что твой клиент не убивал ту девушку, зачем тебе вообще их читать?
– Да потому, что там могут содержаться улики, которые выведут нас на след настоящего преступника, – многозначительным тоном ответила Элис. – Человека, который до сих пор бродит по округе, убивая направо и налево, но которого ты из упрямства отказываешься искать. – Она уже хотела было продолжить путь, но затем остановилась: – И я бы хотела, чтобы ты предоставил мне возможность самой рассказать отцу о том, где я провела эту ночь.
В одно мгновение жесткая и деловая женщина превратилась в робкую школьницу, дрожащую от страха, как бы ей не досталось от отца. Элис с отвращением покачала головой. Гарри смерил ее долгим пристальным взглядом.
– Хорошо.
– Будет лучше, если я сделаю это прямо сейчас.
Гарри отвернулся.
– Его нет дома. Ты не единственная, кто провел эту ночь не под своей крышей.
Едва избежав – по крайней мере на данный момент – столкновения с отцом, Элис поспешно умылась и привела себя в порядок перед зеркалом, готовясь отправиться в суд. Но перед этим она собиралась нанести визит Брэдфорду Хоторну.
Ровно в восемь утра она уже стояла перед великолепным городским особняком, известным как Хоторн-Хаус. Ей оставалось только уповать на то, что Брэдфорд окажется дома и на ногах в столь ранний час. Если ее отошлют ни с чем, у нее просто не хватит времени вернуться сюда.
Хмурое лицо пожилого дворецкого, открывшего ей дверь, не внушало особых надежд, однако стоило ей назвать свое имя, как тот открыл от изумления рот и чуть ли не силой втащил в дом.
– Как продвигается процесс? – спросил он с порога, умоляюще глядя на нее. Должно быть, на лице Элис отразилось сомнение, стоит ли ей ему отвечать, поскольку дворецкий поспешно добавил: – Меня зовут Гастингс, и я служил у Хоторнов с тех пор, когда мальчики только появились на свет. Мастер Лукас для меня все равно что родной сын. – Его стариковские глаза увлажнились слезами: – Все, о чем я читал в газетах, выглядит не слишком обнадеживающе.
В этом он, увы, был совершенно прав. Газеты в последнее время стали совершенно беспощадны как к Лукасу, так и к ней самой, и от внимания прессы не ускользнуло то обстоятельство, что Брэдфорд Хоторн по-прежнему не появлялся в зале суда. До сих пор Элис пыталась следовать указаниям своего клиента, однако она не могла больше рисковать – в особенности теперь, когда полиция обнаружила труп еще одной девушки. У нее прямо-таки кровь вскипала в жилах при мысли об отце, который готов был отправить родного сына в тюрьму за преступление, которое, вполне возможно, являлось делом его рук. Сегодня она собиралась во что бы то ни стало встретиться с этим человеком лично.
– Я хочу переговорить с мистером Хоторном, чтобы выяснить, не может ли он нам чем-нибудь помочь, – пояснила она.
Гастингс в ответ только простонал:
– Мистер Хоторн заперся в одной из дальних комнат и никого не принимает.
Элис слегка приподняла подбородок.
– Но если женщина-адвокат бесцеремонно врывается в дом и требует пропустить ее к хозяину, как в таком случае должен поступить благовоспитанный мужчина вроде вас?
Она с самым невинным видом пожала плечами. Лицо Гастингса выражало отчасти ужас, отчасти уверенность в том, что ее затея может сработать.
– Просто покажите мне путь, мистер Гастингс, а потом поднимите крик на весь дом, словно вы собираетесь позвать полицию.
Набравшись смелости, дворецкий протянул руку. Только когда Элис вышла в широкий коридор, он начал протестовать, да так убедительно, что она чуть было не остановилась.
– Что здесь происходит? – раздался вдруг чей-то властный голос.
Она сама не заметила, как оказалась лицом к лицу с Брэдфордом Хоторном. При ближайшем рассмотрении он оказался даже выше, чем она предполагала, – рослый и широкоплечий, как Лукас. И как только двое людей, столь похожих внешне, могут так отличаться друг от друга по характеру?
– Вы та самая женщина-адвокат, – произнес он обвиняющим тоном.
– Я бы хотела поговорить с вами, сэр.
– Мне нечего вам сказать. – Он повернулся, чтобы уйти.
– Зато мне есть что сказать вам, – заявила она твердо.
Это его остановило. Брэдфорд посмотрел на нее с таким зловещим видом, что по спине ее пробежала дрожь.
– Я терпеть не могу назойливых женщин.
– А я терпеть не могу отцов, которые отворачиваются от собственных детей.
Если этот человек действительно был убийцей, то с ее стороны вряд ли разумно было говорить ему такие вещи. Судя по лицу Брэдфорда, он был просто взбешен. Впрочем, Гастингс находился рядом, решила она, не в состоянии разобраться в собственных мыслях.
– Убирайтесь вон!
– Не раньше, чем мы с вами поговорим, – отрезала она. – Еще немного, и ваш сын окажется в тюрьме за преступление, которого он не совершал.
Брэдфорд ничего не ответил, и Элис поняла, что сейчас ей самая пора высказать свои подозрения вслух.
– Преступление, – добавила она, – которое, как он полагает, совершили вы.
Прошло одно короткое мгновение, равное удару сердца, прежде чем смысл ее слов дошел до него.
