Текст книги "Дурная кровь (в сокращении)"

Автор книги: Линда Фэйрстайн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

9

– Тедди О'Мэйлли считает свою подземную империю царством мертвых, – сказал Майк, – а вот это место я назвал бы городом мертвецов.

Наша машина стояла у высоких кованых ворот Вудлонского кладбища Бронкса. Смотритель кладбища Эван Силби, худощавый мужчина в роговых очках, расположился на заднем сиденье машины.

– Само английское слово «кладбище», – заметил он, – означает «место сна», мистер Чапмен. «Сон» выглядит более утешительным, чем «смерть».

Силби протянул Майку карту Вудлонского кладбища.

– Нам куда? – спросил Майк, развернув этот огромный план.

Силби ткнул пальцем в карту:

– Мы с вами вот здесь, на углу 233-й улицы, – и растопырил пальцы, чтобы достать ими до другой части кладбища. – «Примула», детектив Чапмен, – вот куда мы направляемся.

– «Примула»? Это по названию цветка?

– Ну да. Участок находится в самой середке кладбища. Мы поедем вот по этой дороге, главной.

Майк медленно тронулся с места. Впереди и справа от нас виднелся покатый склон холма. Спустя минуту начался пологий подъем, и мы очутились словно в наполненном скульптурами лесу.

– Нам по «Ореху» или по «Магнолии»? – спросил, достигнув развилки, Майк.

– Поезжайте по «Ореху», детектив Чапмен.

Узкие дороги кладбища были обсажены цветущим кустарником, каменные мостики изгибались над прудами, на вершинах холмов возвышались огромные мавзолеи. Казалось, чем дальше мы отъезжаем от города, тем глубже погружаемся в жутковатый покой.

Силби сидел, откинувшись на спинку сиденья.

– Участок «Примула» начинается вон там, сразу за знаком «стоп». Вы можете съехать на обочину и оставить машину.

– Здесь что же, земля подешевле? – спросил Майк.

Прямоугольник ровной земли покрывали плоские могильные плиты и ряды тесно стоящих вертикальных надгробий. Никаких декоративных растений здесь рассажено не было, только деревья, тянувшиеся вдоль протоптанных в высокой траве тропок, давали скудную тень.

– Здесь расположены более скромные могилы, – ответил, выходя из машины, Силби. – Хассетты купили свой участок лет пятьдесят назад. Людей богатых и знаменитых здесь не хоронят.

Я подошла к стоявшему на обочине Майку.

– С землекопами мы прямо здесь и встречаемся? – спросил он.

Силби взглянул на часы.

– Уже почти девять. Они скоро появятся. Еще кто-нибудь будет?

– Приедет фургончик из Управления медэкспертизы, он увезет тело, – ответил Майк. – Ну и, может быть, пара детективов из Управления окружного прокурора Бронкса. Так где же могила?

Силби перешел через дорогу.

– В четырех рядах отсюда. Участок Г-112.

Майк прошел по узкой тропке и склонился над маленькой плитой с надписью РЕБЕККА ХАССЕТТ. Я смотрела, как он проводит пальцем по выгравированным буквам.

Здесь покоилось несколько поколений Хассеттов, и свободного места на участке оставалось немного. Майк прочел имена, потом прошел той же дорожкой вниз по склону холма, к пруду, на берегу которого рос огромный плакучий бук.

Я пошла за ним следом.

– Ты заметила? – спросил он, оборачиваясь, чтобы взглянуть на высокий обелиск.

– Что? Фургон? – Я действительно заметила остановившуюся за нашей «краун-вик» машину из морга с буквами УГСМ на боку.

Майк покачал головой:

– Кто-то прячется вон за тем надгробием. Кто-то, кого на нашу скромную эксгумацию не приглашали.

И Майк рысцой побежал по склону.

– Куда это он? – спросил Силби.

Я увидела, как из-за обелиска выскочил и понесся к пруду человек в темном плаще. Майк недолго думая устремился в погоню.

– Майк! – негромко позвала я. Нарушать царившую на кладбище благоговейную тишину было как-то неловко.

Он, не обратив на мой зов никакого внимания, выскочил на дорогу как раз в ту минуту, когда к перекрестку подъехал грузовичок с четырьмя землекопами.

Незнакомец прибавил ходу, и Майк потерял несколько секунд, ожидая, пока развернется грузовичок.

Человек в черном плаще скользнул под низко свисающие ветки бука и исчез из виду. Десять секунд спустя их листва поглотила и Майка. Мне стало не по себе. После вчерашнего я в новых трагических происшествиях вовсе не нуждалась. Догонять Майка было уже поздно, к тому же я не понимала, что заставило его погнаться за незнакомцем.

Я попросила Силби послать могильщиков на помощь Майку. Четверо землекопов – и Силби тоже – уставились на меня с таким видом, точно я спятила.

– Чего вы хотите, мисс Купер? – спросил водитель присланной из морга машины.

– Майк Чапмен за кем-то погнался. Вы не могли бы сбегать вон туда, – я указала рукой, – и посмотреть, не нужна ли ему помощь?

– Ладно. – И водитель пошел к пруду.

Несколько мгновений спустя я с облегчением увидела Майка, который, прихрамывая и опираясь на руку водителя, поднимался к нам по склону холма.

Я кинулась ему навстречу.

– Что случилось?

– Плюхнулся на пятую точку, только и всего. Хорошо хоть ты этого не видела. Подвернул лодыжку и покатился вниз. Больно. Похоже, я сустав растянул.

– Значит, того человека ты не догнал?

– Даже не приблизился к нему. И не разглядел. Он скакал как горная газель.

Я помогла ему подняться на холм. Как только мы подошли к семейному участку, Майк велел могильщикам приняться за работу, а сам захромал к своей машине.

– Там смотреть не на что, Куп. Мы можем и здесь подождать.

Прошло чуть меньше четверти часа, и одна из лопат ударила по гробу Ребекки Хассетт. Могильщики приподняли лопатами сосновый ящик, обвязали его веревками, чтобы вытащить на поверхность.

Майк вернулся к могиле, немного посидел у гроба на корточках, не произнеся ни слова, потом велел могильщикам погрузить гроб в фургон.

Водитель уже стоял у открытой задней дверцы фургона.

– А ты не хочешь вскрыть его прямо здесь? Убедиться, что в гробу тот, кто нам нужен? – спросила я.

– Все, чего я хочу, это увезти ее отсюда, пока не появились зеваки, – ответил Майк.

– Ладно, тут я на твоей стороне.

Мы медленно доехали следом за фургончиком до угла соседнего участка, Майк притормозил на перекрестке, и тут я краем глаза заметила, как справа от меня шевельнулось что-то темное. Я повернула голову и увидела богато изукрашенное надгробие с барельефом – на нем была изображена мать, оплакивающая свое дитя.

Налетевший порыв ветра подбросил вверх полу темного плаща, в который был одет прятавшийся за надгробием человек.

– Взгляни туда, Майк. По-моему, это тот мужчина, которого ты пытался догнать.

Майк затормозил, распахнул дверцу, собираясь снова пуститься в погоню.

– Не надо, – сказала я. – Твоя нога…

Он отмахнулся от меня и выскочил на дорогу.

Из-за старого гранитного надгробия показалась голова.

– Это никакой не мужчина, – сказал Майк и остановился, тут-то я и нагнала его. – Это Триш Квиллиан.

Фигура в черном метнулась к деревьям и стремглав понеслась по лабиринту зарослей. Вскоре мы потеряли ее из виду.

– У нее, похоже, окончательно крышу снесло, – сказал Майк. – Уверен, это она дожидалась нас у могилы Бекс. И мне очень хотелось бы узнать зачем.

Войдя в зал, где производили вскрытия, я ощутила кислый запашок.

– Перестань морщить нос, Алекс. Это всего-навсего запах, – сказал Джерри Дженко. Как и большинство полицейских патологоанатомов, он за годы работы пережег все свои обонятельные нервы.

– Ну что, готова? – спросил Майк.

В аутопсии мне не нравится все – само это зрелище, звуки, которые его сопровождают, и мои неотвязные размышления о том, как отнесся бы к подобного рода исследованию покойник.

– Я тут оставаться не собираюсь, – ответила я.

Иногда важно видеть все происходящее своими глазами. В эксгумации я никогда еще не участвовала, но знала: у Баттальи могут возникнуть вопросы, на которые мне придется отвечать. Значит, я, вообще говоря, должна бы остаться здесь, чтобы быть в курсе.

Дженко чуть подвинулся, освобождая мне место рядом с собой.

– Тело хорошо сохранилось, – сказал он. – Это результат бальзамирования, ну и просто удачи.

Я посмотрела на останки Ребекки Хассетт. Кожа ее казалась резиновой. Густые черные волосы комками лежали вокруг лица, приобретшего зеленоватый оттенок. Когда-то полные жизни глаза были закрыты. Мне хотелось отвести взгляд, но я смотрела на нее, и в голове моей мелькали картины ее прежней жизни.

Одежда Ребекки выглядела ничуть не лучше. Черная вязаная кофта и плиссированная юбка были сплошь в дырах. На шее висела серебряная цепочка с нательным крестиком, а рядом с Ребеккой лежала потертая плюшевая игрушка.

– Жизненно важные органы были инвентаризованы? – спросила я.

– Как раз с ними и связан первый признак того, что к делу отнеслись не очень серьезно, – ответил Дженко. – Я обшарил все архивы в поисках записи о том, что наш док сохранил эти органы. И ничего не нашел. Дотошный врач непременно поместил бы подъязычную кость, трахею и большую часть шеи в формалин. Однако в наших хранилищах их нет.

– А другие органы?

Дженко отвел меня к двери.

– Подожди в коридоре, пока мы все подготовим. В полости ее тела находится какой-то пакет – скорее всего, обычный зеленый пластиковый мешок для мусора. Думаю, в нем мы и найдем все другие органы.

Мы с Майком минут пятнадцать прогуливались по коридору, пока Дженко готовил все необходимое для дальнейшей работы. Когда он приступил к ней, Майк вернулся в прозекторскую и встал в изножье стола. Я ожидала результатов в кабинете, расположенном дальше по коридору.

Закончив повторное исследование тела, Дженко послал за мной своего ассистента. Я подошла к нему и Майку, когда из прозекторской уже вывозили тележку с телом девушки.

– Картина довольно ясная, – сказал Дженко. – Я согласен с тем, что ее задушили голыми руками. Никакая лигатура определенно использована не была.

– Ничего, похожего на ленту? – спросил Майк.

– Нет. Ни единого следа сзади на шее не осталось, – ответил Дженко. – Шею я изучил досконально. Теперь займусь ее органами – на случай, если что-то упустили.

Времени было уже за полдень, и у Майка начало урчать в животе.

– Ты не хочешь съесть сэндвич, Джерри? Я не отказался бы от прогулки на свежем воздухе.

– С ветчиной и сыром.

– Куп?

– Я пройдусь с тобой.

Но в это время в дверях появилась Матти Принцер, недавно назначенная завотделом судебной медицины.

– Хорошо, что вы оба здесь.

– О, рада тебя видеть. Я собиралась заглянуть к тебе попозже, – сказала я.

– Ну, значит, тебе не придется лишний раз ехать сюда. Вы тут занимались девушкой из парка Пелам-Бэй?

– Тебе доставили кровь с молнии на ее кофте? – вместо ответа спросил Майк.

– Надеюсь, под этим толстым черепом кроется большой ум, Майк. У тебя ведь есть подозреваемый, не так ли?

Майк, изображая полное безразличие, откинул со лба волосы:

– У меня их целая куча, Матти. И я не спешу.

– Боюсь, Майк, если ты нацелился на какого-нибудь мужика, тебя ждет большое разочарование. – И Матти положила на прозекторский стол распечатку результатов анализа ДНК.

Майк склонился над бумагами, вглядываясь в линии, образующие уникальный для каждого человека генетический профиль.

– А в чем дело?

Едва взглянув на одну из страниц, я поняла, куда клонит Матти. У мужчины на линии профиля неизменно присутствуют два пика – один соответствует хромосоме X, другой Y.

– Здесь только один пик, – сказала я.

– Дай-ка взглянуть, – попросил Майк, отбирая у меня страницу.

– То-то и оно, Алекс, – отозвалась Матти. – В этой капельке крови какие-либо следы X-хромосомы отсутствуют, дружок. Кто бы ни поранился о молнию, это была женщина.

– И давно тебе это известно? – спросил Майк.

– С сегодняшнего утра. Лаборантка решила, что на результате сказались какие-то загрязнения. Она знала, что одежда принадлежала жертве-женщине, а подозреваемым был мужчина. А обнаружив, что профиль не соответствует ДНК Ребекки Хассетт, проделала анализ заново и сравнила результат с собственным профилем ДНК.

Каждый, кто работал в этой лаборатории, предоставлял в ее распоряжение свой генетический профиль, чтобы, если возникнут подозрения насчет загрязнения образца, можно было сравнить этот профиль с результатами тестирования.

– Вот уж чего я совсем не ожидал, так это, что на молнии будет женская ДНК, – пробормотал Майк.

– Мы же знали, что сексуального насилия не было, – сказала я. – Нам следовало подумать о других мотивах и других убийцах.

Покинув владения Дженко, мы решили перекусить. В магазинчике через дорогу Майк купил номер «Пост» и, пока мы стояли у стойки кафетерия, развернул газету. На первой ее странице красовалась физиономия Брендана Квиллиана с крупным заголовком: «ОБЪЯВЛЕНА ОХОТА НА БЕГЛОГО МАГНАТА».

– Тебе придется снова заняться Триш Квиллиан, – сказала я. – Почему она оказалась сегодня на кладбище? Кто направил ее туда? Ты не попросил Петерсона проверить ее телефон? Выяснить, кто ей звонил?

– Скорее всего, это был сам братец Брендан.

– Или Лем Хауэлл, пытавшийся найти Брендана. Он вполне мог проболтаться об эксгумации. Но кто-то наверняка поставил ее в известность о том, что должно было произойти сегодня.

Мы вернулись к моргу, показали на входе наши удостоверения и прошли во владения Дженко.

– Придвиньте себе пару табуретов и присядьте, – сказал он. – Ох, бедные мои ноги.

– Ты еще не закончил? – спросил Майк.

– Не вполне. – На стальном рабочем столе покоились пробковые доски с разложенными по ним внутренними органами Ребекки Хассетт. – С чем я покончил, так это с селезенкой и поджелудочной железой. Теперь вожусь с почками. Вот посмотрите, видите? Это надрез, оставленный при первом вскрытии. – Дженко провел скальпелем в дюйме от прежнего надреза. – Занятно. Тут какой-то маленький узелок.

Я подошла поближе.

– Он представляет интерес только для медика, Алекс. Как улика он бесполезен. Скорее всего, это просто начальная опухоль желчного протока.

Я снова села на табурет.

– Странно, – произнес Дженко, склонившись над одной из досок. – Тут еще какое-то уплотнение. Но это уже матка. Вместе с яичником и фаллопиевыми трубами. Некая странная припухлость. Видишь?

Я снова встала, взглянула туда, куда он указывал.

– Вообще-то нет.

– Справа от кончика моего скальпеля. – Он немного поправил лампу, освещавшую стол сверху. – Маленькая геморрагическая киста на яичнике – там, где во время менструального цикла выплескиваются яйцеклетки.

– А ваш первый доктор, тот, что производил вскрытие, обнаружил ее? В его записях она упоминается?

Дженко покачал головой:

– Раз он не произвел надрез точно в этом месте, значит, ничего заметить не смог. Уплотнение очень маленькое. – Дженко поднес скальпель к фаллопиевым трубам. – Посмотри, Алекс. Видишь это образование размером с горошину?

– Да, да. Вижу.

– Это эмбрион. Вот тут я практически уверен. Смотри, его ткань выглядит совсем не так, как окружающая. Конечно, нужно будет проверить все под микроскопом, но я почти не сомневаюсь: это ткань зародыша.

Майк вперился в него взглядом:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Что Ребекка Хассетт была беременна, когда ее убивали.

– Как ты можешь оправдывать его, Джерри? Как мог врач проглядеть беременность девочки? Этот факт изменил бы все…

– Не заводись, Майк. Никаких следов сексуального насилия не было. И большинство патологоанатомов, производя вскрытие жертвы удушения, проглядели бы беременность.

Майк еще немного поспорил с Джерри Дженко, но уже не так шумно.

Мои же мысли блуждали совсем в других местах. Я пыталась вспомнить все, что мне известно о той поре, когда жизнь Бекс Хассетт дала резкий крен. Когда умер ее отец. И когда она ушла из дома.

Что, если старик Хассетт узнал о беременности дочери и просто-напросто выгнал ее?

– Вы не думаете, это снова возвращает нас к Рубену Десото, самому первому подозреваемому? – спросила я. – Может, он и был отцом ребенка? Они могли поссориться из-за ее беременности. И он убил подружку.

– Это при той-то шайке, с которой она хороводилась в парке? Нет, думаю, нам придется поговорить с каждым из тех парней.

Джерри Дженко уже отбирал образцы тканей для консервации и хранения.

– Очень может быть, что беременность девушки никакого отношения к ее смерти не имела. Малышка Хассетт вела очень рискованную жизнь.

– Главной причиной смерти беременных женщин в Америке является убийство, – напомнила я своим коллегам. – И убивают их преимущественно мужчины, с которыми они состояли в половых отношениях.

– А одной из основных причин их смерти оказывается удушение, – добавил Майк.

– Ну ладно, – сказал Джерри Дженко, – если мне удастся обнаружить нечто новое, я позвоню кому-нибудь из вас. Может быть, нам удастся установить отца. Предварительные данные о ДНК зародыша мы получим в течение суток.

Игнасиа Блисс приступила к охране моей персоны в восемь вечера. Мы встретились с ней в бруклинском похоронном бюро, где у гроба Элси Эверс собралась ее родня.

Вернувшись с похорон, мы посмотрели по телевизору новости – все они начинались с показа фотографий Брендана Квиллиана.

– От лейтенанта ничего нового не слышно? – спросила я у Игнасии, когда нам принесли заказанную в ближайшем ресторанчике еду.

– Майк и еще кое-кто из наших собираются спуститься с «песчаными кабанами» под землю. Они провели заседание с боссами профсоюза «кабанов», составили карту всех туннелей, уже прорытых и проектируемых. Если друзья Дюка помогли Квиллиану укрыться в подземелье, наши ребята найдут его там.

Я легла в одиннадцать, Игнасиа еще смотрела в моем кабинете какой-то старый фильм.

На следующий день, в четверг, Мерсер заехал за мной в восемь утра. Я поблагодарила Игнасию, и она отправилась домой, смена ее закончилась.

– Ты поспала? – спросил Мерсер.

– Более-менее. Новости есть?

– Я бы с удовольствием сообщил тебе что-нибудь приятное, Алекс. Я же понимаю, такая жизнь тебе совсем не по вкусу.

Мы остановились у здания прокуратуры, Мерсер проводил меня до моего кабинета. Лора позаботилась о том, чтобы никакие неприятные гости меня там не ждали, и не подпускала к кабинету Маккинни, давая мне возможность разобрать скопившиеся на рабочем столе бумаги.

В десять тридцать мы с Мерсером направились в зал номер 83.

Фред Герц уже пребывал в полной готовности. За полчаса до нашего появления он сам открыл двери зала суда для журналистов и публики, зная, что сегодня помещение будет набито битком. Зал охраняла новая команда из восьми полицейских.

Герц прошествовал к своему столу и в течение пятнадцати минут монотонно распространялся о трагических событиях вторника. Он сообщил, что распустил присяжных до понедельника – в этот день он объявит им о невозможности дальнейшего судебного разбирательства. Затем, поговорив немного об ужасной для нас потере – гибели Элси Эверс, – Герц закончил свое выступление рассказом о том, как он, пользуясь своей властью и юридическим статусом, после стрельбы умело восстановил порядок в зале суда.

Он поблагодарил меня и Лема за помощь и сказал, что любые наши публичные комментарии по поводу случившегося были бы неуместными. А затем быстро удалился, и журналисты побежали к телефонам, чтобы поскорее отправить репортажи в свои издания.

– Мисс Купер, – окликнула меня новый секретарь суда. – Вас вызывают вот по этому телефону.

Знаком попросив Мерсера подождать меня, я подошла к телефонному аппарату.

– Алекс? Это Лора. У меня на телефоне Джерри Дженко. Говорит, что дело срочное. Попросил связать его с тобой.

Я подождала, пока она переведет Дженко на мою линию.

– Алекс? Этой ночью судебные биологи прогнали наш образец по базам данных. Я не ожидал, что результат будет получен так скоро, однако совпадение обнаружилось в нашей собственной базе. – Дженко умолк, переводя дыхание. – В момент убийства Ребекка Хассетт носила ребенка Брендана Квиллиана.

– У меня слезы на глаза наворачиваются, когда я думаю об этой девочке, – сказала я Мерсеру, тяжело опускаясь в свое кресло в зале суда. – И как мы раньше не догадались?

– Ладно, я тоже прошляпил все, что указывало на такую возможность, – вздохнул Мерсер. – Я же слышал, что Бекс проводила у Квиллианов кучу времени.

– Конечно, ей захотелось поехать с Триш в Центральный парк, чтобы посмотреть на его невесту, – сказала я. – И неудивительно, что он так разволновался, увидев Бекс в лодке на пруду. Он, наверное, решил, что она устроит ему сцену прямо на глазах у Аманды.

– А потом она пришла на венчание и по дороге домой разругалась с Триш. Она уже была беременна тогда, – сказал Мерсер. – Так что, если предположить, что Брендан знал о…

– Конечно, знал, – резко ответила я. – Он звонил ей домой, пытался урезонить ее, выяснить, не проговорилась ли она кому-нибудь. Гадал, как она выйдет из положения, – ведь он понимал, что при их религиозном воспитании о прерывании беременности и речи быть не может.

– Перед ним открывались потрясающие возможности, его ждала новая жизнь в империи Китинга, а он спутался с лучшей подругой своей сестренки? Более чем странно. – Мерсер, опершись о край стола, перечислял свои доводы. – И потом, Алекс, это все же не отменяет того факта, что во время убийства несчастной девушки Брендан находился за границей.

Я состроила недовольную гримасу:

– Но послушай, все это отлично объясняет его отчаянный поступок – побег из зала суда. Кто еще мог знать, что при доскональном исследовании тела появятся физические улики, которые свяжут его с убийством девочки?

Мерсер похлопал меня по руке:

– Да, он мог опасаться, что при аутопсии обнаружится ее беременность. Однако причастности Брендана к убийству это все-таки не доказывает.

– Ладно, – сказала я, вставая. – Давай дадим людям возможность запереть зал суда. Ты не хочешь позвонить Майку и сообщить ему новость? Может быть, ему удастся вытащить Триш Квиллиан в участок. А ты проверь еще раз его алиби – поспрашивай Кейт Мид.

– Понятно-понятно. Я должен выяснить, не сохранилось ли у нее каких-нибудь доказательств того, что в ночь убийства Бекс молодожены находились где-нибудь в Европе?

Пока я коротко излагала новость окружному прокурору, Мерсер позвонил по нескольким номерам, а затем мы с ним поехали в убойный отдел Северного Манхэттена.

Майка мы обнаружили в офисе. Выглядел он каким-то помятым, щеки покрывала щетина. Было уже далеко за полдень, поэтому Майк заправлялся сэндвичем с яйцом.

– Это что, завтрак? – спросил Мерсер.

– Скорее, вчерашний обед. Я провел ночь, обшаривая с Тедди О'Мэйлли водоводный туннель и прочие прорытые «кабанами» норы. А когда ты позвонил, как раз собирался отправиться домой.

– Так и отправляйся. Мы с Мерсером сами справимся, – сказала я.

– Если мне не изменяет память, вы с Триш Квиллиан отнюдь не прониклись при встрече взаимной симпатией. Нет, давай уж я сам с ней поговорю, по-свойски. – Майк потянулся к лежавшим на столе документам. – Наш друг Брендан все-таки позвонил ей после того, как настрелялся вдоволь. С сотового телефона того парня, у которого он угнал машину. И разговаривал четыре с половиной минуты. Вот с этого и начнем.

– Триш здесь?

– Ага. В комнате капитана, по другую сторону коридора. Угощается там ростбифом с черным хлебом и шипучкой. По-моему, она уже неделю ничего не ела. Петерсон собирается устроить у ее дома засаду.

Мерсер сходил к торговому аппарату в коридоре и принес нам по бутерброду.

– У Кейт Мид сохранились фотографии, – сказал он. – На одной из них Аманда и Брендан у фонтана Треви – имеется проставленная фотоаппаратом дата. Так что выбросьте Брендана Квиллиана из головы, мисс Купер. Ребекку Хассетт он не убивал.

Майк бросил бумажный пакет из-под сэндвича в мусорную корзину.

– Составь мне компанию, Мерсер. А ты, Алекс, последишь за нашим разговором через прозрачное зеркало.

Я прошла в комнату рядом с той, где проводятся допросы. Минуту спустя Майк распахнул дверь перед Триш Квиллиан, и она, нервно оглядев это тесное четырехугольное пространство, села за стол. Черный тренировочный костюм плотно облегал ее тощее тело.

– Мне нужно поскорее вернуться домой, детектив. Надо покормить мать.

– Последние дни были тяжелыми для вас, Триш, а тут еще Брендан слетел с катушек сразу после похорон Дюка. Как вы с этим справились?

Триш вгляделась в зеркало, впрочем, я знала, что увидеть меня она не сможет.

– Это вы из заботы обо мне прислали за мной двух полицейских?

– Нет. Правильнее сказать – из заботы о вашем брате.

– О Брендане? Не надо считать меня идиоткой, ладно?

Майк уселся напротив нее.

– Он убил одного судебного полицейского и ранил другого. Похитил два пистолета и угнал машину. И теперь стал тем, кого раньше называли «вооружен и очень опасен».

Триш выглядела сегодня лет на десять старше, чем неделю назад.

– А как это называется сейчас? – спросила она.

– Я бы назвал его ходячей мишенью, Триш, да еще и с очень большим крестом на лбу. Поскольку копы знают, как легко он открывает пальбу, Брендана прикончат еще до того, как он успеет сощурить, прицеливаясь, свой единственный глаз.

Триш растянула губы, изобразив подобие улыбки:

– Для меня мой брат Брендан умер уже давно. Я перестала интересоваться им. Сразу после того, как он перестал интересоваться нами.

– Я тут недавно с Фином Бейлором разговаривал.

Улыбка исчезла.

– Это же я назвала вам его имя.

– Он сказал, что вам не стоит тыкать пальцем в других. Что можно много чего порассказать о ваших братьях.

– Например?

– Расскажите мне, что вы помните о Брендане. О его отношениях с вашими друзьями.

– Моими друзьями? Это дела очень давние. – Теперь Триш Квиллиан сидела почти не шевелясь. – Возможно, вам известно, детектив, каково это – иметь старшего брата. Мои одноклассники уважали Дюка. Он мог за себя постоять. Когда Дюк заболел, все думали, что он умрет от рака, а он вернулся из больницы здоровый как бык. И никто не приставал ко мне, потому что все знали: если что, им придется иметь дело с Дюком.

– Он ведь сильно обижал людей, верно?

Глаза Триш сузились и стали как щелки.

– Он не обижал никого, кто не лез на рожон.

– А Брендан?

– Наши парни не понимали его, – не понимали, почему он так любит читать, почему корпит над учебниками, когда все нормальные ребята играют на улице. А девушки? Что же, он был симпатичный, даже несмотря на стеклянный глаз, да и одевался лучше и разговаривал интереснее, чем другие пацаны.

– А ваши подруги, Триш? Он встречался с кем-нибудь?

Она даже руками всплеснула:

– Вы шутите? Шесть-семь лет разницы – в таком возрасте это целая пропасть! Ему нравилось, что на него обращают внимание, но интереса он ни к одной из них не проявлял.

Именно это Майку и требовалось.

– А как насчет Бекс?

– Бекс? А что вы хотите о ней узнать?

– Вы говорили, что она проводила в вашем доме много времени. Она не подружилась с Бренданом?

Похоже, смысл этого вопроса до Триш не дошел.

– Ну, я бы сказала – да, подружилась. Он хорошо относился к Бекс, даже помогал ей делать уроки. Особенно после гибели ее отца. Брендан старался утешить ее как мог.

– И много времени они проводили вместе?

Триш вскинула голову:

– Я уже сказала вам, чем они занимались. Разговаривали о семейных делах, делали вместе ее домашние задания, вот и все. Или вы пытаетесь вывести из этого еще что-то?

– Да ничего такого особенного…

– Когда он женился на своей богатой дамочке, я и Бекс были еще девчонками. Ей было неприятно, что она потеряла Брендана. Мне тоже – брат все-таки.

– Вспомните последние несколько месяцев перед его свадьбой, Триш. Он и Аманда уже жили вместе?

– Там не было того, о чем вы думаете, – ответила Триш. – Мама говорила: хорошо, что, пока они не поженились, Брендан если и останавливается у Китингов, то только в комнате для гостей.

– Значит, когда Бекс так расстроилась и разозлилась после его свадьбы, вам не пришло в голову, что у Брендана, ну, скажем, что-то с ней было?

– Вы уж поверьте мне, детектив. Если бы между ними что-то было, я бы узнала об этом первая. Кто-нибудь из них непременно проболтался бы мне, я уверена.

Майк выпрямился на стуле.

– Мне и хотелось бы поверить вам, Триш, но у меня чертовски болит нога. Я просто не могу сосредоточиться на том, что вы пытаетесь мне скормить.

– Ну, это уж не моя вина.

– Трудные вы люди, Квиллианы. И вообще-то говоря, это именно ваша вина, полностью ваша. Моя нога была бы в полном порядке, если бы мне не пришлось вчера гоняться за вами по «елисейским полям».

– По чему?

– По кладбищу, Триш. Когда мы пришли к могиле Бекс.

На ее впалых щеках обозначился слабый намек на румянец.

– Так вот, скажите-ка мне, как вы узнали, что я собираюсь побывать в Вудлоне?

– Это было совпадение и ничего больше, – вызывающим тоном произнесла она. – Я там часто бываю, прихожу, чтобы поговорить с Бекс.

– Тогда вам следовало бы и цветы с собой приносить. А то ее надгробье выглядит уж больно голым. Вы не хотите узнать, почему мы потревожили ее могилу?

– Я не любопытна, детектив. После нашего первого разговора я поняла, что мне лучше не лезть в чужие дела, так оно безопаснее.

– А я вот подумал, может быть, это Брендан объяснил вам, по какой причине мы решили вернуть бедную девочку в морг и…

– Я ничего не хочу знать об этом, детектив. Неужели вы не понимаете, что Брендан никакого отношения к этому не имеет?! Я виделась с ним только на поминках. И на похоронах. Мы с ним даже не разговаривали.

– Ой! – вскрикнул якобы от боли Майк и ухватился за лодыжку. – Каждый раз, когда вы мне врете, у меня начинает жутко болеть нога.

– И в чем же я вам соврала? – спросила она и посмотрела на дверь.

Майк склонился к ней:

– Брендан звонил вам во вторник. После того как устроил в зале суда стрельбу и вырвался на свободу.

Глаза Триш расширились, она выпрямилась, но не произнесла ни слова.

– Что он сказал вам, Триш? Готов побиться об заклад, он ничего не сказал о том, что, когда вы окажетесь соучастницей убийства, ухаживать за вашей матерью будет некому. Не позволяйте ему втягивать вас в эту историю.

Теперь она смотрела в зеркало:

– Там ведь кто-то есть – за этим стеклом, верно? Кто-то слушает наш разговор. Значит, вы прослушивали мой телефон?

– Нет. Будь это так, я не спрашивал бы вас, что сказал Брендан. И не спрашивал бы, где он.

– Ну так вот, детектив, я не буду помогать вам. Вы даже пальцем не шевельнули, чтобы найти убийцу Дюка. – Она встала. – Я могу уйти? Вы не собираетесь меня задерживать?

– Да, разумеется, вы свободны, – ответил Майк и протянул ей визитку, на которой стоял номер его телефона. – Но, если узнаете что-нибудь о Брендане, позвоните мне. И у меня осталась еще одна просьба к вам, Триш.

– Какая же?

Майк достал из кармана пиджака маленький пакетик из плотной бурой бумаги, извлек из него ватную палочку для чистки ушей.

– Вы не могли бы немного подержать вот это во рту, чтобы ватка пропиталась вашей слюной?

Ее этот вопрос поразил, похоже, не меньше, чем меня. Она оттолкнула руку, которую протянул к ней Майк:

– И что же вам нужно теперь? Моя ДНК, которую вы собираетесь использовать против моего брата?