Текст книги "Арман Дарина (СИ)"

Автор книги: Лина Гамос

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

6

    – Зачем мы приехали сюда?

   Ламис напряженно смотрела на Армана, боясь услышать худшее подтверждение своим предположениям. Ей с самого начала не понравился этот неожиданный визит в Дарина, не нравился дворец и эти апартаменты, сохранившие страшные воспоминания о ее пребывание здесь. И больше чем не нравилось холодное выражение лица Армана, его отрешенный взгляд и циничная ухмылка, змеившиеся по лепным губам все последние дни.

   – Я не имею права навестить своего отца и брата? – Арман развалившись на небольшом диване и закинув руки за голову, не сводил глаз от играющего в солдатики на полу сына. – Или я обязан спрашивать твоего на то позволения?

   – Нет, конечно, только вся эта поездка стала для меня сюрпризом.

   Ламис искусственно улыбнулась, пытаясь придать своим словам толику не испытываемой беззаботности, но прекрасно понимала, что притворство ей не удается. Гнетущая атмосфера этих комнат и даже диван, на котором полулежал Арман, все это будило воспоминания и вызывало неосознанный ужас.

   – Я подумал, что Латеру пойдет на пользу смена изнеженной обстановки детской в Дамана на военную школу здесь, в Дарина.

   – Мы возвращаемся в империю?

   Голос предательски дрожал и, Ламис закашлялась, пытаясь скрыть неловкость. При сыне ее поведение должно было быть уравновешенным, Арман слишком часто повторял это ей, чтобы она могла это игнорировать.

   – С чего бы это мне возвращаться в Дарина, милая? Я прекрасно устроился и в Дамана.

   – Но наш сын...

   Ламис прикусила губу и глубоко задышала, пытаясь успокоиться, но паника нарастала, грозя превратиться в истерику.

   – Наш сын останется на попечение моего отца.

   Арман перестал изображать заинтересованность играми Латера и впился ледяным взглядом в девушку.

   – Это, моя сладкая бывшая рабыня, от тебя не зависит. Возможно, я буду иногда очень снисходителен для того, чтобы взять тебя при следующем визите в Дарина, но...

   – Ненавижу, ненавижу тебя!

   Ламис зажала себе рот рукой, испуганно глядя на медленно поднимавшегося Армана, словно не верила, что этот полный безысходности крик принадлежал ей.

   – Займитесь ребенком, – не глядя, он отдал приказ гувернантке и, сдернув Ламис со стула, вытащил ее из гостиной. – Любовь моя, где твои манеры?

   – Прости.

   Арман бесцеремонно втолкнул ее в спальню, которую они делили несколько лет, запер дверь и стянул камзол.

   – Не нужно, – Ламис по одному его взгляду поняла все то, что сейчас здесь произойдет, и пыталась остановить наказание. – Я все сделаю для тебя, я буду самой послушной из твоих женщин.

   – Ты и так сделаешь все, чтобы я не приказал, Ламис. – Арман почти нежно обвел кончиком пальца тонкий овал ее лица. – В тебя послушание необходимо вбивать, милая.

   Латер медленно шел по коридору, сонно потирая глазки кулачками. Он проснулся в чужой спальне и какое – то время растерянно оглядывался, не узнавая комнату. Няня мерно похрапывала, сидя в кресле, со сдвинутым на бок чепцом. Накануне они приехали в большой дворец, и папа сказал, что они приехали в гости к его отцу. Дедушка Латеру понравился, он подарил ему множество игрушек и долго держал на руках, всматриваясь в его лицо и чему – то улыбаясь. Дядя Джан, вначале испугавший его обезображивающими лицо шрамами, вручил ему меч, с красивыми каменьями на рукоятке. Он был совсем, как настоящий, только маленький. Потом няня увела его из огромной залы и привела в комнату поменьше. Там была его мама. Она стремительно вскочила со стула и сжала его в объятиях, одновременно плача и целуя его лицо и руки. Мама всегда плакала и очень редко смеялась, она уложила его в красивую кроватку, и он уснул, счастливо улыбаясь, чувствуя нежное поглаживание маминой руки. Мама сказала, что их спальня немного дальше по коридору и сейчас он шел к родителям, сонно, придумывая причину, заставившую папу разрешить бы остаться в одной комнате с ними. Когда папа уезжал по делам, мама разрешала приходить к ним в спальню, папа же говорил, что он уже достаточно взрослый, чтобы спать одному в своей комнате.

   Латер толкнул дверь в спальню родителей и остановился на пороге. Папа стоял к нему спиной, босой, одетый только в брюки. Он что – то тихо зло говорил, остервенело, пиная ногами, какую – то женщину с длинными светлыми волосами. Лица не было видно, только руки со странным рисунком на белой коже.

   – Папа?

   Отец стремительно обернулся к нему.

   – Что ты делаешь здесь?

   Латер всхлипнул, желая разжалобить отца.

   – Мамочка сказала, что я могу прийти к вам, если проснусь.

   Отец быстро взглянул на лежавшую без движения женщину, и, подхватив Латера на руки, поспешил выйти из спальни.

   – Мама немного занята, сынок. Я разбужу твою няню, пусть посидит с тобой.

   Латер недовольно надулся.

   – Мама сказала...

   Отец прижал палец к его рту, принуждая замолчать.

   – Мама слишком много говорит, сынок, иногда во вред себе. Поэтому сделаем так, как я сказал: попросим гувернантку посидеть с тобой всю ночь.

   Утром няня тщательно умыла его, поправила костюмчик и проводила до гостиной, где Латера ожидали родители. Отец стоял у окна, курил неизменную тонкую сигару, мама безучастно смотрела перед собой, сидя на небольшой кушетке и нервно комкая в руках белый платок. Увидев стоящего в дверях сына, раскрыла объятия, и Латер радостно бросился к ней, забираясь на колени. Отец недовольно оглянулся и размеренным менторским тоном произнес:

   – Я предупреждал тебя, сын: ты уже достаточно взрослый, что бы сидеть на руках матери.

   Пристыженный мальчик послушно сполз с коленей под немигающим взглядом отца и опустился на стул, стоящий рядом с кушеткой. Мама неожиданно всхлипнула и тут же испуганно зажала рот рукой. Латер перевел вопросительный взгляд на отца. Он чувствовал сгустившуюся атмосферу враждебности в комнате, видел заплаканные глаза матери и леденящий взгляд отца.

   – Латер, пришло время заняться твоим образованием. – Отец докурил сигару, одним движением раздавив окурок в пепельнице. – Военные школы Дарина лучшие, поэтому мы с мамой пришли к выводу, что тебе будет лучше учиться здесь. Я сам в свое время окончил эту школу и надеюсь, что ты поддержишь славную традицию нашей семьи.

   Мальчик перевел растерянный взгляд на маму, он совсем не хотел оставаться в незнакомом городе. Он любил свою страну, свой город, родительский дом, тепло маминых рук, любил отца, любил бегать за ним по лужайке, скакать на своем маленьком пони наперегонки с лучшим рысаком отца. Ламис сидела, закрывая рот рукой и из прозрачных зеленых глаз, устремленных на сына, струились жгучие слезы отчаяния.

   – Ламис, я же предупреждал, – голос отца зазвенел от еле сдерживаемой ярости. – И весьма доходчиво, но эта твоя неизменная страсть к мелодраме.

   Он стремительно сдернул женщину с кушетки за ворот платья и, протащив волоком по комнате, вытолкнул за дверь. Потом пригладил и так идеально лежащие по плечам волосы и обернулся к сыну, со странной стывшей на губах ледяной улыбкой.

   – Ты уже совсем взрослый, сынок. В пять лет ты почти мужчина и должен учиться вести себя как подобает сыну главнокомандующего войск Дамана и единственному внуку императора Дарина. Ты – наша гордость, Латер. Мы с дедушкой верим в тебя.

   Мальчик осторожно поинтересовался, испытующе глядя на отца.

   – А в школу родителей не пускают?

   – Нет, – Арман присел на корточки перед сыном, накрывая его маленькие руки своими. – В школе у тебя будет много друзей, таких же мальчишек, как и ты. И самые лучшие учителя, конечно же.

   Латер совсем не по-взрослому шмыгнул носом.

   – А ты и мама?

   – Мы будем забирать тебя на каникулы домой, в Дамана. Здесь за тобой присмотрят дедушка и дядя Джан. Они мне обещали. Я даже немного опасаюсь, как бы они тебя совсем не разбаловали визитами и подарками.

   Отец, вставая, подхватил мальчика на руки и направился к двойным дверям, богато украшенным позолотой. Лакеи распахнули двери. Они спустились по широкой лестнице в холл, где уже стояли несколько мужчин в военной форме. Увидев Армана, военные сдернули фуражки и вытянулись по стойке "смирно".

   – Мой сын, Латер Калин.

   Мужчина подтолкнул мальчика к одному из военных.

   – Присмотрите за ним, директор Лавсане.

   – Почту за честь, мой принц.

   Пожилой военный взял за руку мальчика и двинулся к выходу. Латер обернулся, предательские слезы страха задрожали в глазах, готовясь пролиться.

   – Папочка...

   – Ты станешь лучшим студентом, сын.

   После возвращения в Дамана прошлое уже казалось сплошной сказкой и сбывшейся мечтой. Ламис осознавала, что еще раз увидеть сына Арман ей попросту не позволит. Слишком часто он упрекал ее в том, что она была плохой матерью для его единственного наследника, слишком мягкой для того, чтобы воспитывать настоящего Дарина. Он четко очертил границы дозволенного для нее, ограничив их стенами особняка, запретив даже в сопровождение охранников покидать территорию дома.

   Ламис, спрятавшись за тяжелой портьерой, сидела на широком подоконнике, подобрав под себя ноги. Она вычисляла, рассеянно постукивая ноготками по серебристому теснению книги, заставляла себя стать смелее и снова трусливо отступала, боясь наказания. Глядела невидящим взглядом за окно, покусывая губы, и все яснее понимала, что выход один, и на него просто необходимо решаться. Приготовить немного наличных, собрать драгоценности и ... Ламис судорожно сглотнула от расползающегося вдоль спины липкого ужаса. Чулан под лестницей для слуг, самая последняя полка, бумажный пакет с крысиным ядом. Взять немного, только для того, чтобы выиграть время, растворить в утреннем кофе, и смятение среди охраны и прислуги обеспечено. После подобного отравления Арман вряд ли придет в себя раньше, чем через неделю. Она будет уже достаточно далеко. Можно было бы уехать в любую страну, расположенную достаточно далеко от Дамана и Дарина, и желательно не связанную с ними дипломатическими отношениями. Хотя, Ламис невесело улыбнулась своему отражению в оконном стекле, в ее положение выбирать особенно не приходилось. Она была согласна поселиться где угодно, только бы подальше от Армана и его удушающего общества. Она лелеяла мысль вернуть сына, выкрасть, увезти из Дарина и потом забыть, забыть ужас существования в полной зависимости от капризов своего господина.

   Серебряный кофейник с обжигающе горячим кофе на столе, две ложки сахара в чашку и аккуратно, тоненькой струйкой ароматный напиток. Крепкий с изысканной ноткой горечи. Первая чашка, омлет, тарталетки с икрой, приказ и Ламис наполняет и подает вторую чашку. Спокойствие, отрешенность, она все сделала правильно, у нее все получится. Арман нахмурился, выругался сквозь зубы, попытался встать, но моментально расползающаяся по телу слабость не дала поднять даже руку. Неожиданно он понимающе улыбнулся, не сводя пристального взгляда, с напряжено застывшей у столика девушки.

   – Далеко не уйдешь, милая.

   Тяжелый грохот падения и Ламис, истошно крича, бросилась к двери. Начавшаяся паника превзошла все, на что она только могла надеяться. Девушка накинула на голову шаль и незаметно выскользнула из особняка. На соседней улице остановила извозчика и попросила отвезти ее до порта, намереваясь сесть на ближайший рейс, куда бы судно ни отплывало. Корабль направлялся в Зи – Хана. Именно в ту страну, куда она изначально и планировала. Либеральное правительство, экономика, основанная на игральном бизнесе и прочих развлечениях, свободные нравы.

   Узкая, одноместная каюта второго класса. В запыленном стекле иллюминатора едва различимая прибрежная полоса Дамана. Ламис облегченно выдохнула: у нее все получилось.

   Пять месяцев, наполненных пустыми надеждами и отчаянием. Она искала работу, любую достойную работу, но и здесь действовали те же принципы, что в Дарина и Дамана. Приличное место невозможно получить без рекомендации. Ламис хваталась за любую работу: убирала номера в гостиницах, служила прачкой и помощником костюмера в кордебалете при казино. Скудные сбережения постепенно таяли, нужно было платить за небольшую меблированную комнатушку под самой крышей, но в приличном районе и она, против желания, продала золотой кулон с огромным изумрудом в россыпи бриллиантов. Драгоценности, когда – то подаренные Арманом она берегла больше всего. У нее был план: она хотела вернуться в Дарина и увезти с собою сына. Подобное путешествие стоило дорого и, было полно опасностей, не говоря уже об угрозе разоблачения. В Дарина она вновь становилась рабыней, и ее неминуемо возвратят хозяину.

   Ламис пересчитала вырученные от продажи золотые, ссыпала их в сумочку и направилась к дому. Прошла мимо нищенки, клянчившей деньги у прохожих и, внезапно для самой себя, обернулась и остановилась. За юбку женщины цеплялся изможденный, грязный ребенок, совсем крошечный, едва стоящий на худых, искривленных ножках. Кто – то кинул монету и, женщина бросилась за ней, отшвырнув от себя девочку. Та упала навзничь на каменную мостовую, но не заплакала, как следовало, а, засопев, принялась сосредоточенно подниматься. Ламис инстинктивно подала руку и присела рядом с малышкой. Девочка улыбнулась и Ламис бережно коснулась ее замызганного личика: глаза зеленые, и словно светятся надежде на что – то лучшее, чем это существование. Когда – то ей помог Вистериус, просто тем, что не остался безразличным к маленькой замухрышке из соседнего поместья. Эта забота не принесла ей ничего, кроме разочарований от разбитой мечты, но у нее появился чудесный сын.

   – Детей нет, красавица?

   Ламис вздрогнула от неожиданности и перевела взгляд на попрошайку.

   – Если понравилась дочка так покупай. Семь золотых и она вся твоя.

   Цена крошечного ребенка была дешевле изумрудного кулона. Ламис без сожаления протянула женщине деньги и та, предварительно попробовав каждую монету на зуб, завязала их в узелок на драной кофте, молча развернулась и исчезла в толпе. Еще за один золотой девушка выправила документы на Асию Эстен, взятую в приюте на воспитание Ламис Эстен.

   Вскоре после этого Ламис приняли прислугой в дом торговца и даже отвели комнату в пристройке. Маленькая Асия, отмытая и приодетая по случаю собеседования в пышное белое платьице и шелковые туфли с бантами невольно помогла Ламис получить это место без обязательных в таком случае рекомендаций. Пожилая матрона была столь сильно очарована молчаливой сосредоточенностью малышки, что соизволила принять в свой дом одинокую женщину с ребенком.

   Семья торговца была небольшой: он сам, супруга, старший сын с женой и детьми проживал отдельно в соседнем доме, а младший, женившийся совсем недавно, поселился вместе с родителями. Прислуги было немного, помимо Ламис, принятой горничной, еще держали кухарку, конюха и дворецкого. Доброжелательная атмосфера, царившая в доме торговца, дарила ощущение тепла и уюта. Претензии к работе прислуги неизменно высказывались уважительным, но не терпящим оправданий, тоном. Работы хватало, но хозяйка великодушно позволила девушке брать повсюду с собой приемную дочь. Постепенно медные волосы отрастали, превращаясь в локоны до плеч, личико округлилось и розовело румянцем, Асия больше не напоминала того измученного ребенка, подобранного Ламис на улице. Ее привязанность к приемной дочери росла день ото дня, по мере того, как планы по возвращению Латера испарялись подобно утреннему туману. Девушка понимала, что даже если ей удастся въехать на территорию империи Дарина, купив себе новые документы и не вызывающего подозрений сопровождающего эскорта, то как именно ей удастся выкрасть сына из охраняемой военной школы? Арман давно предупредил отца и брата обо всех возможных действиях своей рабыни, и можно представить радость его семьи только попадись она в их руки. Ламис без остатка дарила все тепло материнского сердца маленькой брошенной девочке, и когда та засыпала в своей кроватке, придвинутой к кровати самой Ламис, девушка едва слышно плакала, поскуливая от боли расставания с единственным сыном.

   Когда Асие минуло два года, Ламис решилась продать оставшиеся драгоценности и вырученные таким образом деньги вложить в небольшую гостиницу, расположенную на одной из главных улиц Зи – Хана. Она слышала, как хозяин обсуждал предполагаемую сделку со старшим сыном, перечисляя все минусы и полюсы от покупки гостиницы. Сын упирался, убеждая отца заниматься только знакомым торговым бизнесом и не расширять сферу деятельности семьи. Ламис выждала несколько дней после случайно подслушанного разговора и как – то после завтрака попросила хозяина уделить ей несколько минут своего времени. Пожилой торговец какое – то время изумленно изучал служанку, оглаживая усы и бороду, потом неожиданно расхохотался, ударяя себя по коленям.

   – Вот знал же, что ты не так проста, как пытаешься всем казаться. Слишком умна и красива, чтобы считаться обычной служанкой. И жена моя, сразу отметила твои манеры аристократки. Давно мы поняли, что ты словно прячешься от кого – то, все озираешься по сторонам, словно боишься быть найденной. Родители – то, небось, не шибко счастливы оттого, что ты им незаконнорожденную дочь принесла? – Ламис стыдливо потупилась, невольно радуясь тому объяснению, что нашли для себя эти пожилые люди. – Ну, если деньги дали, то и простили, значит. Ладно, помогу и сделку оформить, и советом подсоблю по части налогов и управления. Доходы там небольшие, но стабильные. Сын мой из-за этого и уперся, мало куражу, хочет сразу большими делами ворочать.

   Когда документы были готовы и подписи поставлены в присутствии свидетелей и представителя властей, Ламис передала деньги за гостиницу ее бывшему владельцу. Она продала все украшения сразу одному ювелиру. Тот предложил такую высокую цену за пару обычных на взгляд Ламис колец, что просто дух захватывало от удачной сделки. Этих денег вполне хватило на покупку гостиницы, но ювелир, неуловимо напоминающий крысу своей востренькой мордочкой, так проникновенно убеждал девушку продать ему еще что – нибудь из своей коллекции, что Ламис невольно согласилась. Драгоценностями она не дорожила, а вот деньги, следуя советам пожилого торговца, вполне могла с выгодой вложить в какое – нибудь дело. Асия вырастет настоящей красавицей и Ламис хотела дать за ней приданное, чтобы ее дочь могли принять в любом приличном доме Зи – Хана.

   Арман рассеяно барабанил пальцами по столешнице, оценивающе разглядывая стоящего напротив человечка. Новости, принесенные им, были долгожданными. Арман пропустил меж пальцами витую цепь, богато украшенную редкой красоты изумрудами, подцепил совсем крошечное, в его ладони, колечко и, не глядя, швырнул обратно в шкатулку. Ламис преспокойно жила в Зи – Хане и даже обзавелась приемным ребенком. Последняя новость застилала глаза алым цветом неконтролируемого бешенства. Она оставила собственного сына только для того, чтобы воспитывать приемыша.

   – За услугу вам щедро заплатят.

   Ювелир согнулся пополам, почти уткнувшись кончиком носа в ковер, устилавший пол кабинета.

   – Ваше Высочество, я узнал работу мастеров империи Дарина, как только взял изделие в руки. В фермуар колье был вправлен герб Дарина. Сами украшения бесценны и то, как дешево их продавала госпожа Эстен, наводило на определенную мысль: она не знала и совершенно не догадывалась об истинной цене драгоценностей. Я спешно отплыл в Дамана, надеясь на вашу милость, Ваше Высочество.

   Ювелир неумело льстил, упорно величая его утраченным титулом. Арман холодно усмехнулся, отпуская мастерового взмахом руки. Его расчет оказался верным: прихваченные при побеге украшения, Ламис должна была когда – нибудь продать. Ему оставалось только выжидать, когда осведомленные по его приказу ювелиры прибудут к нему, чтобы он выкупил фамильные драгоценности Дарина. Глупенькая Ламис никогда не задумывалась над тем, что он делал для нее и подлинной ценой того, что он ей дарил. Из всех его женщин, именно это милое и невинное существо, лишенное корысти обходилось ему дороже остальных любовниц вместе взятых. Он потерял империю, покой и чувство собственного достоинства, прекрасно осознавая, что не сможет отплатить девчонке за то, во что она превратила его существование, когда отыщет ее. Арман вызвал секретаря, приказав тому подготовить корабль к немедленному отплытию в Зи – Хан. Повел плечами, разминая затекшие мышцы спины и невольно улыбаясь: Ламис снова в его объятиях, в его постели. Две недели морского путешествия и он сможет прижаться ртом к ее губам, почувствовать бархатистость нежной кожи и ласку тонких рук. Наказание придумает позже, сразу после того, как утолит первый голод. Он искал ее больше года, пылая праведной местью за отравление, приковавшее его к постели больше чем на месяц. Сколько изощренных пыток он изобрел, лежа прикованный к кровати, не в силах поднять даже руки. Арман вышел из кабинета, на ходу расстегивая черный, затканный серебром камзол, прошел в гостевое крыло и толкнул первую дверь.

   Золотистые локоны вдоль тонкой спины, девушка обернулась, призывно улыбаясь мужчине, прозрачные зеленые глаза, прихотливо изогнутый рисунок губ. Приблизилась танцующей походкой искусительницы, обвивая его шею руками, приподнимаясь на носочках, целуя подбородок. Его руки подхватили, приподнимая, жадно раздвигая языком податливые губы. Цвет волос Ламис, глаза, он отдал любовнице ее духи и платья. Но девушке не хватало главного: характера, силы воли Ламис, ее способности не опускаться, даже стоя на коленях перед ним. Война: он был завоевателем, она сопротивлялась его власти, не желая принимать мирное соглашение только на его условиях. Она была настоящей, эта изнывающая от желания шлюха в его руках была обычной дешевой подделкой.

   Арман лежал, развалившись на кровати, лениво перебирая пальцами шелк золотистых волос. В дверь постучали, и девушка попыталась приподняться, но запутавшаяся в локонах рука жестко надавила вниз, вынуждая не прерывать изысканную ласку.

   – Войдите.

   Голос слегка охрип от получаемого удовольствия.

   – Все готово к отплытию, главнокомандующий Калин.

   Секретарь неуверенно мялся в дверях, старательно отводя глаза от происходящего в кровати.

   – Приготовь мои вещи и прикажи подать карету.

   Слуга поспешно скрылся за дверью, и Арман усилил давление на затылок любовницы.

   И позже, уже садясь в карету, Арман обернулся к секретарю, коротко приказав:

   – Заплатишь ей и ее родителям столько, чтобы хватило купить непривередливого жениха.

   Арман откинулся на спинку оббитого темным бархатом сиденья и хищно оскалился. Всего несколько дней пути и Ламис снова будет принадлежать только ему.

   Весенние дожди сменились солнечными днями, с цветочным запахом ветра. Ламис шла по улице, подставляя лицо теплым лучам чудесного летнего утра. Весело приветствовала знакомых: хозяев мелких лавочек, занимавших почти все первые этажи зданий на этой улице. Кто – то подметал тротуары, другие поливали цветы, обильно разросшиеся в кадках у самых дверей лавок, большинство же с безграничным усердием натирали витринные стекла до зеркального блеска. Ламис нравилась эта спокойная неторопливость, царившая здесь по утрам, в ожидание первых покупателей. Девушка повернула за угол. Два наемных экипажа стояли у дверей ее гостиницы, новые постояльцы. Ламис приплачивала портовым людям за то, чтобы рекомендовали ее гостиницу вновь прибывающим в город. Она поднялась по ступеням, прошла через небольшой холл с парой кресел, к конторке администратора и, передав поджидавшей служанке, корзинку со свежей выпечкой, все еще улыбаясь, спросила у служащего:

   – Откуда к нам прибыли на этот раз, Мелл?

   Юноша, на миг оторвался от заполнения журнала своим аккуратным подчерком, и не определенно пожал плечами.

   – Они упоминали о каких – то путешествиях, но я не прислушивался. Один из них, загонял меня капризами: кофе, горячий кофе, очень горячий кофе. – Мелл понизил голос, оглядываясь на закрытые двери столовой. – Очень требовательный господин, мисс Эстен. И он желал видеть вас по возвращении, хотел уточнить что – то с задолженность и оплатой. Я точно не запомнил.

   Ламис походя, глянула в зеркало и, проворно пригладив выбившиеся из прически пряди, направилась в гостиную. Несколько мужчин, в темных одеждах, переговариваясь между собой, стояли группой возле накрытого к завтраку стола, но, увидев девушку, внезапно замолчали и расступились. Приветственная улыбка медленно сползла с лица Ламис. Арман, в походной одежде и с собранными кожаным шнурком волосами, стоял у раскрытого настежь окна и наслаждался утренним кофе с неизменной тонкой сигарой.

   – Ламис, ты ничуть не изменилась, даже стала обворожительней и, кофе твой повар готовит просто отменный. – Мужчина поставил чашку на стол, раздавив в пепельнице сигару, и не спеша, направился к девушке. – Страна очаровательная, город необыкновенно пленителен, и не сомневаюсь, ты была здесь счастлива, но нам пора отплывать, милая.

   Арман, обхватив рукой тонкие плечи, подтолкнул несопротивляющуюся девушку к выходу.

   – Маленькая просьба, Ламис, – его губы нежно коснулись ее виска. – Не нужно кричать и сопротивляться, желая привлечь зрителей, если хочешь, чтобы твоя бродяжка последовала за нами во втором экипаже.

   Манигет. Тот же липкий ужас, сковывающий льдом движения, тот же стук колес наемной кареты по булыжникам мостовой и оскалившееся в довольной усмешке лицо того, кого она больше всего ненавидела. Пронзительные крики чаек, скрип снастей и хлопанье парусов на ветру. Обычные звуки для портовой жизни Зи – Хана. Экипаж, мягко качнувшись на рессорах, остановился и, Арман, выдернув забившуюся в угол девушку, вытолкнул ее из кареты. Уже находясь на середине трапа, Ламис услышала отчаянный вопль ребенка:

   – Мама, мамочка!

   Девушка инстинктивно обернулась на крик, но мужчина, вывернув ее руку за спину, ударил, заставляя буквально пролететь остаток пути до палубы судна.

   – Еще раз услышу, как эта приблудная тварь называет тебя мамой, Ламис, без сожаления выброшу ее за борт.

   Арман проволок девушку за собой, втолкнул в капитанскую каюту и захлопнул дверь, провернув ключ в замке. Ламис застыла посреди каюты, боясь пошевелиться, испуганно отводя глаза в сторону, но взгляд, словно зачарованный все равно возвращался к огромной кровати под шелковым, затканным золотом, пологом.

   – Я же не насильник, милая. – Арман нетерпеливо стянул через голову рубашку, скинул сапоги и, мягко ступая босыми ногами по ковру, остановился перед Ламис. – Я ни к чему не хочу тебя принуждать, только твое собственное желание.

   Губы мимолетно коснулись ее рта, скользнули к виску, приподнимая жарким дыханием золотистые пряди.

   – Я так сильно скучал без тебя, а ты вижу, совсем нет, да?

   Жадные ладони ласкали узкую спину, приподнимаясь вверх.

   – Опять сбежала, глупая, от меня, от сына. Подарила драгоценную любовь отребью.

   Голос предательски охрип, Арман надавил на тонкие плечи, вынуждая Ламис встать перед ним на колени.

   – Твоя слабость делает тебя уязвимой, милая. Для того чтобы снова увидеть девочку, тебе придется сильно постараться.

   Ламис проскользнула в приоткрытую дверь каморки, с единственным тусклым фонарем на стене. Асия сидела, забившись в дальний угол, затравленно таращась из-за завесы растрепанных волос на девушку.

   – Асия, это же я! – Девушка лихорадочно убирала рыжие волосы, целуя залитое слезами личико. – Цветочек мой, ты испугалась? Я здесь, недалеко, рядом. Я поговорю с капитаном, ты будешь со мной, обещаю, Асия.

   Ребенок задрожал, тихо всхлипнул, потом еще раз, впился ручками в платье Ламис и неожиданно громко расплакался. Девушка прижала ее к себе, пытаясь успокоить, солгав. Дверь скрипнула, тени качнулись и, Асия испуганно зарылась лицом в юбки Ламис, прерывисто шепча:

   – Плохой дядя, плохой дядя.

   Охранник демонстративно постучал пальцем по часам.

   – Пять минут вышли.

   Ламис встала, старательно улыбаясь девочке дрожащими губами.

   – Я сейчас уйду и сразу же вернусь за тобой, цветочек. Ты только не плачь и жди меня.

   Охранник нарочито громко хлопнул дверью. Ламис не выдержала и, глядя ему прямо в глаза, ядовито прошипела:

   – Нравится измываться над беззащитными, мразь? Смотри, сам не окажись на нашем месте.

   И, развернувшись, зашагала к каюте, гордо выпрямив спину и расправив плечи.

   Арман протяжно застонал, сквозь стиснутые зубы, выгнулся и кончил, изливаясь, едва ощущая нежное касание языка к своей плоти. Все еще, окончательно не проснувшись, приподнялся, бессмысленно глядя на Ламис в полупрозрачной сорочке, сидящую у его ног с обольстительно влажными губами. Понимание отразилось сполохами ярости в льдисто – серых глазах.

   – Сука.

   Мужчина ударил внезапно, тяжело, наотмашь, одним ударом сбивая Ламис на пол. Потом встал, презрительно глядя на испуганно отползающую к стене девушку.

   – И где ты научилась подобным фокусам, моя невинная девочка?

   Ламис чувствовала закипающее бешенство в низком, тягучем голосе мужчины, видела, как он повел, словно играя широким плечами, разминаясь. Он шагнул ближе, и она заговорила, сбиваясь, пытаясь, все объяснить до того, как он ударит ее в первый раз.

   – Это было обыкновенной шуткой, – смоляная бровь выгнулась и Ламис поспешно исправилась, уже глотая предательские слезы панического страха. – Сюрприз. Ты же сам постоянно говорил, что нужно быть раскованней, проявлять...

   – И много лет трахал фарфоровую куклу, Ламис. Потом ты сбегаешь от меня и на пятый день нашего волнительного путешествия я просыпаюсь от мастерски исполненного минета. На тебе соблазнительная сорочка, кружевной пояс и шелковые чулки. Все так сразу и в одно утро?

   Ламис уперлась спиной в стену.

   – Это сюрприз, Арман. Я хотела тебе понравиться.

   Мужчина усмехнулся и коротко приказал, безучастным до жути голосом.

   – На стол, лицом вниз.

   Девушка испуганной тенью метнулась на середину комнаты к столу, покорно легла, вытягивая шею, пытаясь взглянуть на принца, надеясь обратить только, что произошедшее в безобидную шалость.

   – Глупость, какая, правда? Шутка совсем не удалась.

   – Мне понравилось.

   Арман приподнял сорочку и, потянув девушку на себя, встал между ее широко разведенных ног.

   – Удивишь меня снова?

   Палец надавил на тугое колечко и, девушка часто задышала, пытаясь убедить себя, что это все лишь случайная ласка. Асия маленькая, под замком, совершенно одна. Давление усилилось и, Ламис попыталась расслабиться, тут же почувствовав, как палец вошел в нее, растягивая, двигаясь по кругу. Если она будет послушной, то Арман позволит пересилить девочку из сырого, затхлого трюма наверх, в приличную каюту. К первому пальцу присоединился второй, теперь каждое движение внутри тела заставляло Ламис кусать губы. Мужчина медленно вывел пальцы и, Ламис облегченно выдохнула. Всего – то и нужно было, немного потерпеть. Арман отвечал неизменным отказом на ее робкие просьбы увидеться с ребенком. Ламис совсем отчаялась и только поэтому осмелилась на авантюру соблазнения. У нее все получиться: она доставит удовольствие и сумеет вытащить Асию из корабельного трюма.