Текст книги "Не нужно обещаний"

Автор книги: Лина Баркли

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

5

Ярость, бушевавшая в Патрисии, не позволяла согласиться с только что услышанным утверждением. Она вовсе не рассчитывала, что он станет ее целовать. Ведь еще недавно он избегал даже случайного прикосновения.

На этот раз Рон не испытывал неприязни, с трепетом думала девушка. Его поцелуй был полон огня и страсти, и она ответила на него… Ах, как ответила. А теперь больно думать об этом. При первом же прикосновении губ следовало оттолкнуть его. Почему она этого не сделала? Этим бы опровергла слова о ее якобы желании самой воспользоваться сложившейся ситуацией.

Уголки его рта расплылись в довольной улыбке, а взгляд говорил, что он обо всем догадывается.

– Полагаю, ты считаешь забавным насильно навязывать себя женщине, – со злостью сказала Патрисия, пытаясь таким образом заглушить обиду.

– Не вижу в насилии никакой забавы, особенно когда речь идет о сексе. Кроме того, ничего подобного не было минуту назад. Самым сильным давлением, оказанным мной, было прикосновение пальцем под подбородком. Вот так…

Рон показал, как именно, и, прежде чем она успела отдернуть голову, дрожь вновь пробежала по телу.

– Как я ошибалась, думая, что люблю тебя!

– Мы все ошибаемся, – спокойно произнес он, – только одни признают это, а другие нет.

Нельзя было не догадаться, что имеется в виду. Отказ признать себя виновной в автоаварии и уйти от ответственности. Что бы случилось, если бы она сдалась? Принесло бы покаяние прощение в виде его любви? Если да, разве это так трудно было сделать? Но что-то удерживало от признания вины. «Нет», – шептали ее губы.

Она была убеждена, что в этой аварии что-то не так, и не могла променять свою убежденность даже на счастье наслаждаться объятиями любимого.

Брови Рона поползли вверх.

– Все еще «нет»? По-моему, с некоторых пор это твое любимое слов, Пат.

– Я думаю, в общении с тобой это – лучший способ защиты.

Его глаза приняли темно-зеленый цвет штормового моря.

– Даже самая неприступная оборона может быть сломлена.

Девушка беззащитно развела руками.

– Зачем тебе это нужно?

– Вопрос, который я не перестаю себе задавать с того момента, как увидел тебя в той проклятой беседке.

Итак, она для него лишь вызов. Ей следовало помнить, с каким упорством он может добиваться поставленной цели. Но Пат не подозревала, что на ней будет сосредоточена вся его решимость. Вдруг она почувствовала себя такой ранимой, какой не ощущала с тех пор, как они расстались.

– Что же тебе нужно от меня? – прозвучали нотки отчаяния в голосе девушки.

– Помимо того, что и так очевидно? Мне нужна Сквонегала.

– Мой дом?

Дрогнувший голос перешел в напряженный шепот.

– Он твой только наполовину. Я хочу выкупить его у тебя и Оливии и сделать своим постоянным местом жительства.

Глаза наследницы поместья расширились от ужаса.

– Значит, все, что ты здесь затеял… задумано с самого начала, так?

– Это же очевидно, никто не вкладывает такие деньги ради того, чтобы арендовать собственность.

Нет, это уж слишком, отнять у нее ее дом… Довольно!

– Ты не посмеешь. Я тебе не позволю! – проговорила она дрожащим голосом.

– Слишком поздно. Если ты откажется от моей финансовой поддержки, у тебя не будет выбора кроме как продать его с молотка, а я позабочусь о том, чтобы дать наивысшую цену. Правда, ты можешь продать его мне сейчас, в теперешнем состоянии, без учета стоимости реконструкции, и таким образом выиграть во времени.

Владелица уплывающей собственности издала звуки, похожие на истерический смех.

– Наверное, ты меня очень ненавидишь.

Неподдельное удивление появилось на лице Рональда.

– Совсем нет, Пат. Это чисто деловое предложение. Возможно даже, я оказываю тебе услугу.

– Каким образом?

– Этот дом слишком велик, чтобы женщина справлялась с ним одна. Тебе надо больше бывать среди людей, а не проводить выходные дни, борясь с сорняками.

– Ага, значит, теперь ты еще и специалист по моей интимной жизни? Спасибо за заботу, но я предпочитаю оставаться с сорняками.

Рональд покачал головой.

– Я оказал бы тебе плохую услугу, если бы позволил это. Есть, конечно, еще одна возможность.

– Жду не дождусь услышать.

– Мы можем постоянно жить здесь вдвоем.

Девушка напряглась.

– Ты хочешь сказать – жить вместе?

– Именно. Ты никогда ни в чем не будешь нуждаться.

– А ты получишь живую игрушку, с которой сможешь забавляться, как только твое сексуальное влечение потребует этого, так?

Взгляд мужчины стал твердым.

– Ты мне предлагаешь такую сделку?

– Я тебе предлагаю убираться к черту, – четко выговаривая каждое слово, ответила Патрисия.

Казалось, резкая отповедь ничуть не задела Рона, тогда как ее трясло от негодования.

– Я бы предпочел первый вариант.

Девушке не удалось съязвить по этому поводу – звук хлопнувшей входной двери прервал их разговор. Из передней донеслось радостное приветствие Элис.

– Сюда, детка, мы здесь, – ответила Патрисия сдавленным голосом, бросив предостерегающий взгляд на собеседника.

В ответ на молчаливую просьбу не втягивать племянницу в их дела, Рон мрачно посмотрел на тетушку. Она тут же почувствовала неловкость. Его поведение по отношению к девочке было безупречным, не давало повода думать, что он продолжит при ней их личную ссору.

Когда Элис появилась в гостиной, Рональд стоял у стеклянной двери, засунув руки в карманы, и рассматривал сад. Патрисия находилась в другом конце комнаты. Она ласково улыбалась племяннице, стараясь скрыть волнение.

– Привет, Эл. Как дела в школе?

– Так себе, – глаза юной музыкантши заблестели, когда она заметила Рональда. – Здравствуйте. Сегодня вы рано вернулись. Проверить, как идет ремонт?

– Мы обедали вместе с твоей тетей, и я решил заглянуть сюда, чтобы немного позаниматься с тобой, если ты, конечно, не возражаешь.

Лицо Элис сияло.

– Отлично! Я сейчас принесу инструмент.

– Каким музыкальным пособием ты пользуешься? – поинтересовался Рональд.

– Лазарус, второй том. Перехожу к третьему.

Он одобрительно кивнул:

– Прекрасно, захвати их с собой.

– Мы подождем тебя в беседке, – добавила Патрисия. – Здесь такой хаос.

И вообще ей тесно в одной комнате с Роном, призналась она себе. На свежем воздухе легче привести в порядок мысли. Неважно, что у него на уме, она так легко не откажется от отцовского дома.

В саду Патрисию тяготило уже совсем другое – последовавшее напряженное молчание. Присутствие Рональда рядом с ней было подобно неведомой стихии, такой же мрачной, как бушующее море, и такой же неумолимой. Разве могла она бросить вызов капризу природы и победить?

Казалось, Рональд читал ее мысли.

– Нам не надо соперничать. Запомни то, что я тебе предложил.

– А ты – мой ответ, – бросила она.

– Который не назовешь вразумительным.

– Даже если бы я обдумывала его до конца своих дней, он был бы тем же, – ее голос был полон непримиримости.

– Поживем – увидим! – коротко отрезал Рон.

К счастью, к ним уже спешила Элис.

В уюте тенистой беседки кларнетистка и ее педагог тут же принялись за работу.

Тем временем Патрисия, захватившая с собой блокнот и ручку, собиралась набросать варианты ответов на письма Рональду. Его присутствие в нескольких шагах от нее мешало сосредоточиться.

Все его внимание было обращено на то, как играла Элис, казалось, он никого больше не замечал, пока неожиданно не поднял глаза и не встретил ее взгляд. Проклятье! Рон чувствовал, что она наблюдает за ними.

Патрисия заставила себя сосредоточиться на работе, но музыкальные занятия мешали ей. Особенно когда маэстро прервал ученицу после нескольких нот.

– Эту пьесу надо начинать тихо. Помнишь, как волны океана плещутся о берег, пока не налетит шторм. Вот тут они и начнут с яростью биться, – терпеливо объяснял он.

Похоже на поцелуй Рона, отрешенно думала Патрисия, вспоминая, как его губы сначала слегка поддразнивали, а затем превращали ее чувства в бурный поток. Казалось, звучавшая музыка была насмешкой.

Девушка решительно поднялась.

– Пойду принесу прохладительного. Лимонад уже готов. Это не займет много времени.

Преследующие звуки кларнета так отвлекли Патрисию, что она едва не столкнулась с идущим навстречу молодым человеком с большим черным кожаным кофром на плече. На нем были джинсы и армейская куртка.

Незнакомец заискивающе посмотрел на Пат.

– Мне сказали, что здесь я могу найти Рональда Рассела.

– Вы, наверное, оценщик, – высказала девушка предположение. – Мистер Рассел сейчас в летнем домике, в конце этой дорожки. Идите на звук кларнета.

Он суетливо заулыбался, словно ему сделали подарок.

– Благодарю, – и заспешил в указанном направлении.

Странный визитер, подумала Пат, входя в дом. Подумать только, как Рону удалось все так быстро устроить. Наверняка этот человек бросил свои дела после телефонного разговора с ним. Это так похоже на Рассела, не удержалась от мысли девушка. Видимо, только я не собираюсь плясать под его дудку.

В задумчивости она поставила на поднос еще один стакан, подложила несколько штук домашнего печенья и вышла, направившись к беседке.

Появившийся откуда-то оценщик чуть не сбил ее с ног. Футляр на плече был открыт, и оттуда высовывался какой-то длинный черный предмет. Мужчина хищно улыбнулся.

– Благодарю, леди. Вы мне очень помогли.

Очень помогла, чем?

Дурные предчувствия заставили Патрисию поспешить в беседку. Беспокойство усилилось, когда она увидела грозное выражение лица Рональда.

Взяв из ее рук поднос, он опустил его с такой силой, что стоящие на нем стаканы зазвенели.

– Зачем ты пустила сюда этого подонка?

– Разве это не оценщик, которого ты вызвал? – Она испугалась, догадавшись, какой последует ответ.

– Конечно нет. Это фотокорреспондент из еженедельника «Лайт энд Шедоу».

Патрисия схватилась за голову.

– О нет!

– Да! Этот журнальчик печатает грязные статейки о закулисной жизни знаменитостей. Репортеры додумывают то, чего не могут выяснить другими путями.

О господи! Она не только пустила его сюда, но и сказала, где найти Рассела.

– Но я же не знала! – прошептала ошеломленная хозяйка усадьбы.

– Надеюсь, что нет, а то бы я лично свернул твою прекрасную шею.

– Ему ведь не удалось сделать фото, правда?

– Успел, прежде чем я его вышвырнул. Эти ребята фотографируют и убегают. Разве ты не заметила чертову фотокамеру, которую он нес?

– Сначала нет, только когда уходил. Она была спрятана у него в сумке, когда он появился. – Пат смотрела на Рональда горящими глазами.

– Он снял тебя вместе с Элис, да?

Девочка была возбуждена, не догадываясь о возможных неприятных последствиях съемки.

– Рон показывал мне, как нужно держать пальцы на инструменте, вдруг откуда-то выскочил этот парень и сделал несколько фотографий. Они появятся в журнале?

– Боюсь, что да.

Тон Рональда свидетельствовал о его опасениях: этот журнал не напечатает ничего приятного.

Однажды репортеры бульварной газетки назвали Рассела солистом-повесой, и Патрисия отчетливо представляла, какую радость им доставит связать имя кларнетиста с программой обучения молодых музыкантов из частной школы. Это было именно то, о чем ее предупреждала Хелен.

Мисс Монтрей!

Сердце Патрисии упало. Секретарша наверняка раскрыла все секреты журналу. Каким еще образом они могли узнать о причастности известного музыканта к школьной программе? Но без доказательств Рон скорее всего не поверит, что за всем этим стоит его помощница. Поэтому лучше не высказывать своих подозрений.

– Что же нам делать? – с тревогой спросила Пат.

Лицо маэстро помрачнело.

– Лучшая оборона – это наступление, и я намерен начать его прямо сейчас.

– Даже тебе не удастся заставить такой журнал, как «Лайт энд Шедоу», не публиковать то, что они хотят.

– Мне это и не нужно. Я могу предоставить прессе такой материал, который сделает напрасными все их усилия в погоне за сенсацией.

– Что ты задумал?

– Я объявлю о нашей помолвке.

Патрисия не поверила своим ушам.

– Что?

Элис была вне себя от возбуждения.

– Вы собираетесь объявить о своей помолвке? Вот здорово!

– Эл, почему бы тебе не взять поднос и не пойти обратно в дом? Мне надо поговорить с Рональдом.

С большой неохотой племянница подчинилась. Как только они остались одни, Пат набросилась на Рона.

– Ты, наверное, сошел с ума. Я не собираюсь выходить за тебя замуж. Не хочу быть даже помолвленной. Я тебя ненавижу, ты это понимаешь?

– В таком случае ты рискуешь попасть на страницы самой низкопробной прессы, но предупреждаю – в этом нет ничего хорошего. Мне наплевать, что они напишут обо мне, и раньше писали всякие гадости. Но вряд ли справедливо втягивать в это дело школу Элис, ведь можно поставить под угрозу всю программу. Или ты хочешь, чтобы это произошло?

– Конечно нет.

Видимо, то, что случится с ней, его не заботило. Но она не может позволить страдать племяннице, если этого возможно избежать. Что, если в результате публикации в газетах программа будет закрыта?

– Ты уверен, что это единственная возможность? – спросила Патрисия.

– Если я собираюсь стать примерным семьянином, вряд ли это повод для скандала, ведь так? Мы сделаем хорошую мину при плохой игре и выбьем у них почву из-под ног. Тогда вся программа будет в безопасности.

Боже, разве у нее есть выбор?

– Хорошо, я пойду на это, но только ради племянницы, – согласилась Пат. – Я слишком хорошо знаю, что эта программа значит для нее.

– Конечно, с чего бы тебе соглашаться на помолвку с человеком, которого ты ненавидишь? – Рональд криво усмехнулся, но тут же его лицо приняло озабоченное выражение. – Мне надо спешить. «Лайт» выходит по пятницам. Сегодня – вторник, поэтому я созову пресс-конференцию и объявлю о нашей помолвке завтра утром. Это попадет в вечерние новости и появится в утренних газетах в четверг. К пятнице «Лайт» будет выглядеть как лошадь, пришедшая последней на скачках.

Патрисия почувствовала, как все плывет вокруг нее. Откуда у этого мужчины такая решимость? Чтобы избежать угрозы скандала, им придется пройти через испытание публичной помолвки. После этого она навсегда останется женщиной, которая была помолвлена с Рональдом Расселом.

Пока они будут вместе, ей будут завидовать, а после того, как расстанутся, – жалеть. Прежде этот обряд показался бы ей огромным счастьем. Теперь же не могла разобраться в своих чувствах, и, конечно, испытывала опасения.

Но было что-то еще: в глубине души она ощущала какое-то возбуждение, не поддающееся логическому объяснению.

Идея принародно признать себя невестой Рона совсем ей не улыбалась. В ее намерения совсем не входило продолжать этот вынужденный спектакль дольше, чем будет необходимо. И в то же время где-то в глубине души она почти страстно желала этого. Неужели именно так выглядит временное помутнение рассудка?

На следующее утро, размышляя об устроенной Расселом встрече с журналистами, Патрисия пришла к выводу, что стала жертвой навязчивого жениха. Охваченная нервным напряжением, девушка не съела ни крошки за завтраком.

– Тебе будет лучше, если поешь, – простодушно посоветовал Рон. – Поверь мне, человеку, закаленному выступлениями перед публикой.

Она отрицательно покачала головой.

– Не могу. Нельзя ли как-нибудь обойтись без меня?

– На свадьбе без невесты будет чего-то не хватать, – с ухмылкой заявил жених.

Полными от ужаса глазами она посмотрела на него.

– Кто говорит о невесте или свадьбе?

Рон иронично поднял брови.

– А разве все это не следует за помолвкой?

– На этот раз нет.

Он с легкостью отреагировал и на это возражение:

– Тогда тебе вообще не о чем волноваться…

Итак, ей действительно не о чем волноваться. Патрисия с отвращением осмотрела свое отражение в зеркале перед тем, как войти с Роном в зал, недавно оборудованный для проведения пресс-конференции. Нервным движением девушка поправила кружева на блузке, стряхнула пылинку с расклешенной юбки. Обе вещи были бледно-сиреневого цвета, приятно оттенявшего ее лицо, и подчеркивали стройность фигуры, в то же время не слишком привлекая внимание строгим изящным покроем. Так, по крайней мере, убеждала продавщица дорогого магазина при выборе невестой нового наряда. Рон предложил оплатить его, но Пат решила, что не позволит покупать себе одежду. Их помолвка была совсем не того свойства, чтобы допускать подобные отношения. Однако потраченных средств было достаточно, чтобы нарушить равновесие ее и без того тощего бюджета.

Увидев огромную толпу, ожидавшую в зале, Патрисия обрадовалась, что поддалась соблазну купить обновки. Можно было заметить, по крайней мере, три телекамеры, а стол, за которым им предстояло сидеть, был заставлен микрофонами и диктофонами. Ощущение того, что она прекрасно выглядит, добавило ей мужества.

Прибытие молодой пары сопровождалось шепотом в зале. Все глаза были устремлены на них, когда они прошествовали к столу. Он обнимал ее за талию, не оставляя иного выбора, кроме как идти с ним в ногу, слегка наклонившись в его сторону.

С каждым прикосновением его бедра Патрисия чувствовала пробегающий по ее телу электрический разряд. Властно прижимавшая ее рука вызывала ощущение беззащитности, словно обреченную вели к месту казни. Когда Рональд сделает заявление, у нее не останется даже слабого подобия личной жизни.

Он взял ее за руку, когда они усаживались на места, и Патрисия удивилась ободряющему пожатию. Рон разжал руку и склонился к микрофонам, приветствуя представителей средств массовой информации. Его речь была короткой, поведение непринужденным. Оставалось только завидовать мужскому самообладанию. Конечно, у него был огромный опыт появления перед аудиторией. Но в словах сквозила теплота и искренность, которую нельзя объяснить лишь опытом. Эта мысль заставила Пат улыбнуться и немного расслабиться. Она действительно гордилась им, а не просто исполняла роль. Конечно, лучше бы вспомнить о том, как он ей ненавистен, какую ярость вызывает тем, что, поселившись в чужом доме, создает сплошные трудности и проблемы.

– Я вернулся в Америку, чтобы сделать две вещи, – услышала Патрисия, когда ей удалось вновь сосредоточиться на его речи. – Первое – основать штаб-квартиру своей корпорации в Филадельфии, и вы уже видите результат, находясь в этом здании. Второе – попросить Патрисию Стронг выйти за меня замуж. Вчера она оказала мне честь, приняв мое предложение.

Вполне предсказуемое бурное оживление последовало за этими словами, и журналисты стали забрасывать жениха вопросами.

– Давно ли вы знакомы с мисс Стронг?

– Правда, что вы были знакомы до вашего отъезда за границу?

– Почему вы так долго ждали, прежде чем вернуться и добиваться ее руки?

Рональд отвечал на вопросы сразу, сделав небольшую паузу лишь перед ответом на последний и задержав взгляд на невесте.

– Лучшего в жизни всегда приходится ждать. Я должен был основать компанию и не забывал исполнительскую деятельность. Патрисия занималась литературной карьерой. Только когда я вернулся, мы поняли, что не хотим больше ждать, ведь так, дорогая?

Его взгляд, полный любви, заставил девушку густо покраснеть. В зале засверкали вспышки фотокамер, запечатлев для потомков румянец невесты.

– Да, мы не хотели больше ждать, – добавила Патрисия, тщательно подбирая слова. – Когда я вновь встретилась с Роном, у меня было такое чувство, будто мы не расставались.

А антипатия осталась не менее сильной, чем до расставания, мысленно добавила она, сделав таким образом свое заявление достаточно правдивым.

– Что заставило вас возобновить знакомство?

– Видите ли, мы…

– Это было письмо от одной молодой особы, которая вскоре станет моей племянницей, – мягко вмешался Рон, почувствовав овладевающее ею замешательство. – Элис Дорст – талантливая юная исполнительница, попросила меня стать ее наставником, не зная, что меня связывают с этой семьей самые тесные узы, узы любви.

Воспоминания о поцелуях, таких сладостно-прекрасных, переполняли Патрисию, пока она не напомнила себе, что эти слова были предназначены прессе и телевидению. Ей потребовалась вся сила воли, чтобы ласково улыбаться ему и одобрительно кивать головой.

– Как насчет поцелуя, Рон? – забросил удочку один из телеоператоров, переводя камеру на крупный план.

Лицо маэстро расплылось в улыбке, от которой у Патрисии похолодело внутри.

– Ты не в моем вкусе, Джим, – пошутил он. – Если же хочешь запечатлеть меня целующим невесту, то с удовольствием.

Патрисия напряглась от неизбежности публичного посягательства на права своей личности, но Рон, казалось, не испытывал неудобств. Он обнял ее за шею и привлек к себе.

Он специально затянул поцелуй для съемки, успокаивала себя девушка, но не могла не почувствовать, как напряжение проходит и огонь, словно лесной пожар, разливается внутри нее.

В объятиях сильных рук ей казалось, что она слабеет. Сердце бешено стучало. Ее прямо-таки била дрожь, хотя это противоречило тому, что она должна чувствовать. Вокруг замелькали ослепляющие вспышки фотокамер.

Зажмурившись от яркого света, Патрисия услышала, как вошедший в роль жених благодарит журналистов за внимание. Он даже не замечал негодования, которое она испытывала по отношению к нему из-за того, что он публично заявил о правах на нее. Да и себя безжалостно корила за то, что разрешает играть своими чувствами.

Хотя они обо всем договорились, это нисколько не умаляло ее унижения. Почему она не могла вести себя так же, как он: просто играть на публику без каких-либо внутренних переживаний? Ведь все это только начало.

А сколько еще предстоит!

Уловка сработала, заметил с удовольствием Рональд, читая заголовки газет и журналов, подобранных секретаршей к концу недели. Как и ожидалось, его фотография вместе с Элис была напечатана. Журнал попытался сфабриковать сенсацию, связав частную музыкальную школу с якобы дурной репутацией маэстро. Но это сообщение прошло почти незамеченным в потоке публикаций по поводу его помолвки с Патрисией.

Правда, некоторые издания попытались ухватиться за первый намек на скандал, но перепечатанная фотография смотрелась под новым углом зрения. Элис отдавалось должное – девочка подхлестнула любовный роман, приведший к счастливому завершению.

Последствия оказались самыми неожиданными. В школе царило радостное возбуждение. Фотографии отводилась основная роль в сватовстве знаменитого музыканта. Рональд хорошо представлял себе, что без помолвки все было бы иначе.

Тем не менее, ему трудно было считать себя помолвленным. Патрисия не выглядела любящей невестой, за исключением тех случаев, когда они были на людях. В этом случае поведение девушки было безупречным, хотя у любого, кто заглянул бы в ее глаза, могли возникнуть подозрения. В них все еще сквозила ненависть к жениху, которая никак не соответствовала трепетному чувству, вызываемому нежным прикосновением или поцелуем.

Уже не в первый раз Рон задумывался, какую загадку представляет собой женщина. Патрисия буквально таяла в его объятиях, а ее сердце начинало отчаянно биться. Да и сам он мог бы признать, что далеко не свободен от собственных эмоций. Несмотря на все его предубеждения в отношении Патрисии, связанные с прошлым, ни одна другая женщина не будоражила его чувства так, как она.

Возможно, ему следует сделать решительный шаг и жениться на ней, а остальное придет само собой. Его пальцы застыли на кларнете, звуки гаммы затихли в утреннем безмолвии. Как и большинство одержимых музыкантов, он упражнялся каждый день, независимо от обстоятельств, и делал это с таким усердием, которому завидовали многие коллеги. Но сейчас мысли о Патрисии не позволяли сосредоточиться.

Живя в Сквонегале вместе с ней и ее племянницей, он получил некоторое представление о семейной жизни.

Те же милые лица каждое утро, вечером – вопросы и разговоры о том, как прошел его и их день. Все это во многом импонировало ему.

Когда-то он надеялся на такую жизнь с любимой девушкой, пока она не разрушила его надежды. Неужели теперь поздно все начать заново? Они физически стремились друг к другу. Когда он целовал ее, в нем оживали приятные воспоминания. Рону в последнее время все чаще приходилось прибегать к помощи холодного душа. Это было единственное средство хоть как-то заглушить пробуждающуюся вновь страсть.

Хватит ли ее, чтобы построить совместное будущее?

Упрямство Пат в объяснении аварии оставалось камнем преткновения между ними. Ее убежденность, что за дорожным происшествием скрывается нечто большее, чем она способна вспомнить, заставила Рональда еще раз просмотреть все бумаги, связанные со страховкой машины, чтобы убедиться, нет ли там фактов, хоть чем-то подкрепляющих уверенность водителя в своей невиновности. Как он и ожидал, ничего нового найти не удалось. Лишь благодаря его настойчивости в протоколе не указали, что она употребляла алкоголь. Патрисия должна быть благодарна за это, а смотрит так, словно он ее враг.

Черт возьми, не стоит об этом думать. Она не собиралась менять отношения к нему, с какой же стати терять время на пустые размышления? Видимо, всему виной собственное разочарование, уверял себя Рональд. Возможно, помолвка благотворно отразится на его имидже, но личная жизнь полетела ко всем чертям.

Маэстро поднес к губам кларнет и заиграл сонату фа-минор Брамса. Сложность этого произведения требовала полной концентрации сил. И это намного приятнее, чем холодный душ.