Текст книги "Путешествие в Силенвиль (СИ)"

Автор книги: Лина Арвен

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

Глава 10

Дверь, громко хлопнув, закрылась. Моему возмущению не было предела! Меня выгнали из комнаты, как какую-то оборванку вместе с этим хамоватым вором! Нет, я бы и сама выставила вон Риэла, негоже даме оголятся перед мужчиной, который ей не брат и не муж, но меня-то за что? Подругу Поли! Кто ее поддержит, когда на нее опустилось проклятие Богини за совершенные грехи? Да и кто выгнал! Этот нахальный колдун силком выставил за порог, заявив, что мол, я ему видите ли буду мешать.

Я, возмущенно фыркнув, последовала минутному порыву – вместе с вором приложила ухо к стене. К демонам воспитание – меня гложет любопытство! Мне казалось, что наглый колдун обязательно будет шептаться о всяких неприличностях с племянницей, промывать косточки мне и Риэлу. Я и рыжий парень стали по одну сторону баррикад – не только мне было интересно узнать, о чем разговаривает волшебник с Полей.

Вор, немного постояв и попытавшись подслушать разговоры, нахмурился. И я его понимала – ничего не было слышно. Неужели в тавернах настолько толстые стены? Но рыжий парень не растерялся, он быстро пробежался глазами по прихожей. Вдруг его взгляд задержался на кувшине, который я забыла отнести сегодня утром вниз. Лицо вора просветлело, он, в мгновение ока оказавшись около тумбочки, где стоял поднос, схватил глиняный кувшин и, выплеснув на пол остатки воды, вернувшись к стене, приложил горлышко к стене.

Я скисла. Теперь у этого невоспитанного нахала есть ценное устройство по подслушиванию разговоров. И даже не конфискуешь данный агрегат – он, к сожалению, не знает слово «галантность». Я, оглядевшись в поисках чудо-устройства, увидела простую кружку. Конечно, это не совсем то, что я хотела, но на большее, увы, в таком захолустном месте можно не рассчитывать. Не теряя минуты, я подбежала к ней, но только я взяла кружку в руки, как вдруг дверь спальни с грохотом распахнулась, и в проеме появился рассерженный Дамир. Он, грозно сощурившись, посмотрел на замершую картину, став похожим на моего отца, когда тот застукал заговорщиков за составлением планов по его свержению.

– И что это все значит? – учтиво поинтересовался он. Я попыталась спрятать кружку за спину. Вор, взяв кувшин нормально, в мгновение ока оказался рядом со мной.

– Эрика решила попить водички, а я ей помогаю, – нагло соврал Риэл, делая вид, будто хочет налить воды в мою кружку. Я ему по мере своих сил и возможностей старалась подыграть, подставив под воображаемую струю воды так и не состоявшееся приспособление по подслушиванию.

– Да, да. Конечно. Риэл предложил свою помощь.

– Там же пусто, – заметил Дамир, скрестив на груди руки.

– Да? – Риэл, изобразив самое настоящее удивление, посмотрел внутрь кувшина. – И вправду. А я и не заметил.

– Какое горе… – вторив вору, как можно печальнее вздохнула я.

Дамир ухмыльнулся, сделав вид, что полностью нам поверил и как бы невзначай молвил:

– Тогда вы не против, если я поставлю на комнату «полог тишины»?

Я нахмурилась. Это заклинание всегда ставит наш королевский маг на комнату, в котором проходит совещание отца. Сколько я ни старалась, куда бы ни залезала, я никогда ничего не могла подслушать. «Полная звукоизоляция», как любит довольно мурлыкать мой отец, смотря на свою чумазую дочурку.

Вор показно фыркнул и махнул рукой.

– Конечно нет!

А я вот не была так счастлива. Теперь мы точно ничего не узнаем. И как Риэл может это спокойно говорить? Бесчувственный хам! Он что, ни капельки не волнуется за Полю?

Колдун, вдребезги разрушив мои мечты и надежды, довольно щурясь, закрыл дверь, оставив меня и Риэла с горечью думать о сложившейся ситуации.

Вдруг вор, просветлев лицом, быстро поставил на поднос кувшин и ринулся в комнату, где он и Дамир спали. Я, бросив рядом с кувшином кружку, поспешила за ним. Что он задумал? Риэл, не тратя время на разговоры, распахнул окно, впустив в комнату холод и случайно залетевшие снежинки.

– Что ты делаешь? – удивилась я, наблюдая за тем, как вор ставит правую ногу на карниз. В комнате было темно, но я смогла разглядеть довольную ухмылку рыжего парня. Похоже, ему нравилось то, что он задумал. А мне что-то не по себе от его идеи.

– Как что? Я хочу узнать, что творится в комнате. Меня что-то не прельщает оставлять тех двоих наедине.

– Но там звукоизоляция!

– Для того чтобы смотреть, не нужны уши, – фыркнул наглый вор и, полностью выйдя на улицу, прикрыл за собой окно.

Я осталась одна. Повторять подвиг парня меня что-то не тянуло, и я решила, чтобы хоть как-то себя развлечь, зажечь свечи в прихожей. Я не хотела случайно сломать в впотьмах ногу, споткнувшись о половицу. В комнате было прохладно, я, кое-как заставив гореть первую свечку, осторожно, моля Богиню, чтобы та не погасла, открыла дверь в прихожую, как вдруг…

Вдруг дверь комнаты Поли с грохотом раскрывается, и за порог кубарем вылетает Риэл.

– Я сказал не мешать мне! Что непонятного! – слышу я недовольный голос Дамира.

– А я и не мешал… – вор тяжело поднялся, небрежно отряхиваясь от пыли. – Кому я нафиг мешал? Ты сделал из мухи слона!

– Подглядывание не делает тебе чести…

– А раздевать Полю делает?

– И ревность, кстати, тоже… – усмехнулся колдун и закрыл дверь в комнату, оставшись с нами в прихожей. – Ты считаешь, что я смогу вылечить ее сквозь одежду?

Я стояла на пороге, осторожно прикрыв ладонью свечку, чтобы та не погасла, пока я наблюдаю за небольшой сценкой. Так я и знала, что план Риэла провалится. Никогда ему не быть шпионом

– Отлично! Хорошо, ты своего добился! Я ухожу!

– Риэл, ты куда? – я посторонилась, пропуская вора к заветному окну.

– К оружейнику, – мрачно буркнул вор, войдя в комнату. – Этот колдунишка зверски изуродовал мою Молли!

– Он издевался над твоей девушкой?! – поразилась я.

– Если бы… – вор, сняв с пояса, с потаенной нежностью погладил опаленный, не разваливающийся на одном добром слове арбалет. – Пойдем к лекарю Молли… Тебя вылечат, и ты будешь как новенькая…

– Ты ее еще на погост отнеси и заупокойную прочитай, – фыркнул Дамир, не страдающий муками совести. Он открыл дверь в комнату к Поле и насмешливо выкрикнул прямо с порога. – Это развалюху никто больше не спасет за такой короткий срок… И сейчас поздно. Думаешь, что специально для тебя откроют лавку и обслужат по первому разряду?

– Какой ты догадливый, – подозрительно усмехнувшись, Риэл исчез в окне.

Подул сильный порыв ветра, и моя многострадальная свечка вмиг погасла. Я вздохнула. И что мне теперь прикажете одной делать?

Плотно закрыв ставни, я снова зажгла ее и поставила на подоконник, немного понаблюдав за ровным пламенем…

Ладно, спущусь в зал. Мне в голову пришли еще пара интересных историй про наивного и доверчивого «брата».

Дамир

Поставив «Полог тишины» на комнату, я повернулся к племяннице. Поля полуголая сидела на кровати, смущенно прикрываясь руками. Ее щеки предательски алели, а сама она прятала взгляд, ни в какую не желая посмотреть на меня.

– Я знаю, что ты скажешь, – прошептала она, внимательно разглядывая белую простыню. Я неспешно подошел к ней и сел рядом. – Почему я раньше не сказала, почему до последнего терпела боль? Я просто не смогла признаться. Я всегда старалась сама решать возникшие трудности, без чьей либо помощи, а тут… Мне просто было стыдно. Да еще я очень хорошо знаю тебя, дядя. Если бы я сразу на духу выложила все, ты бы ни за что на свете не стал бы спасать Шона, прежде чем не убедился бы, что моему здоровью больше ничего не угрожает. Мы могли бы неделями сидеть в замке, прежде чем ты соизволил бы меня отпустить… А времени мало… очень мало.

Я вздохнул. Переубеждать девушку не имеет смысла – ведь она сказала чистую правду. Да, для меня важнее безопасность Поли, чем какой-то сомнительный юнец. Видимо, она и вправду слишком хорошо меня изучила. Вот бы и Эрика хоть каплю ума и соображалки крестницы – а то навязчивая принцесса уже надоела со своим упрямством и закрыванием глаз на очевидные вещи. Но своей выходкой Поля меня изрядно напугала. Я уже очень жалел о том, что раньше не просканировал ауру девушки, держа свое обещание не вмешиваться, пока меня не попросят. В этот раз пресловутая этика целителей сыграла со мной злую шутку – я чуть собственным бездействием не отправил в могилу первенца Фила. Лучший друг точно никогда не простил бы мне ее смерть.

В эффекте Риатондерии я разбираюсь хорошо, понимаю, как соединить два свойства вместе, как разъединить – все-таки это основы любого опыта. До узкого специалиста, конечно, не дотягиваю, но сейчас под рукой у нас не было хотя бы одного риатондеринца. Так что буду действовать по старинке, опираясь на собственные чувства и знания.

Я внимательно посмотрел на неподвижно сидящую, сутулившуюся девушку, у которой на предплечье, мерцающей золотой спиралью тянулась метка. Мои руки впервые за много лет задрожали. Мое сердце замирало в страхе при мысли, что своими действиями я могу причинить вред близкому человеку. Нет, если бы на месте Поли оказался любой другой человек, я бы без промедления провел разъединение, но здесь я начал сомневаться в собственных силах. Я для начала решил досконально просканировать внутренним взором предплечье, чтобы хоть как-то себя успокоить, но это только усугубило положение. Теперь ноющее чувство беспокойства переросло в сильный страх – этот артефакт крепко сплелся с нитями жизни крестницы, если у меня дрогнет рука, я запросто могу убить ее.

Да что это со мной? Мои руки тряслись, а разум уже просчитывал последствия неумелой операции. Даже когда я проводил сложнейшие операции, где пациент был уже на грани смерти, нет, когда его душа уже была в чертогах Богини, мои руки с легкостью спасали жизнь. А тут…

Вдруг затянувшее молчание прервала крестница. Она, немного ежась от холода и неловко прикрывая руками грудь, слегка улыбнувшись, посмотрела на меня:

– Дядя…

– Что?

– А ты знаешь, почему реликвию называют «Слезы Элисень»?

– А есть разница? – я пожал плечами, собирая волю в кулак. Надо успокоиться и подумать о чем-нибудь приятном. Шоколад, горящий рыцарь, мурчащий Ларсик, устроившийся на коленях. Нет, что-то не очень помогает. – У этих фанатиков все названия с причудами, не говоря об их обрядах. Настоящие мазохисты… А их устав? Это самая страшная книга прочитанная мной за всю жизнь. А я, между прочим, для расширения кругозора читал книги из серии «Чернокнижник. Любовь к трупам, кровавым ритуалам, и геноциду. Полный курс для чайников». А у чернокнижников, что не страница, то извращенная пытка и намеки на некрофилию.

Поля усмехнулась, слабо поверив моей рецензии на прочитанный устав. Это книга и вправду привела меня в ужас, легче перечислить, что можно делать жрецу, чем попытаться объяснить, что ему не разрешается. Кстати, как я понял, думать священнослужителю тоже не желательно. Какой из меня получается плохой жрец – не прошло и два дня, как я уже нарушил с полсотни правил.

– Шон рассказывал мне об одном древнем предании.

… Однажды, Богиня Элисень заскучала на небесах и решила посетить наш мир смертных. Но как только ее нога ступила на землю, она узрела страдания, смерть и переживания народа. Ее взору открылись кровопролитные войны, наводнения, пожары, оползни, губившие на своем пути все живое… Слезы упали из глаз Прекрасной Богини. Она так сильно переживала несчастья народа, что проходящий мимо босоногий мальчуган спросил, почему она плачет. «Почему вы не боитесь жить в таком ужасном мире? – со слезами на глазах спросила Пресветлая, – Не легче сразу умереть, чтобы не видеть войны, смерть и страдания?» Мальчик задумавшись, пожал плечами: «Вот если бы люди умели видеть будущее, то не совершали бы ошибок» Прониклась словами мальчика Богиня и, улыбнувшись, решила даровать ему свою милость. Она собрала свои упавшие слезы в красивейший кристалл и дала его в руки ребенку со словами: «Теперь все в твоих руках».

Стоит сказать, что после этот мальчуган вернул в страны мир, создал веру в Великую Богиню Элисень и стал первым Хранителем реликвии. Богиня даровала свои слезы, наполненные ее состраданием и любовью, чтобы человечество могло само вершить свою судьбу, дала решимость и уверенность в своих силах, чтобы совершать подвиги, предвидя, к чему это может привести. Говорят, что те, кто владеет кристаллом, видят будущее и чувствуют боль и страдания людей, как свои собственные. Жрецы считали, что реликвия может предотвращать ужасные события и дарить людям счастливый мир. Раньше я наивно предполагала, что это предание – глупость, но сейчас…

Я погладил Полю по голове и поцеловал ее в макушку.

– Теперь все будет хорошо, – заверил девушку я.

Мои руки перестали дрожать, я успокоился и решительно посмотрел на девушку. Теперь я был полностью готов.

Крестница легла спиной на белую простыню и, глубоко вздохнув, видимо успокаивая себя, закрыла глаза. Я, закатав рукава робы и размяв пальцы, внимательно посмотрел на ее «метку». Настраиваясь на кропотливую и точную работу, я думал, с чего лучше начать. Кончики моих пальцев защекотало от выпускаемых нитей энергии. Это были даже не нити, а невидимые человеческому взору сотканные из магической энергии тонкие крючки, которые должны были, осторожно разъединить нити энергии реликвии и Поли. Сложная работа, в которой нет места даже случайной оплошности. Если я нечаянно порву «нить» – то ее аура как полотно разойдется, а потом, если срочно не предпринять определенные процедуры, угаснет, забрав с собой жизнь юной волшебницы.

Но только я слегка дотронулся до кожи волшебницы, как вдруг случилось непредвиденное. Поля пронзительно закричала и, резко закатив глаза, как в эпилептическом припадке стала изгибаться на кровати дугой. Мое сердце пропустило несколько ударов, я, в мгновение ока спрятав «крюки», пытался удержать голову девушки на подушке. Ее «метка» засияла ярче, пройдя золотой волной по коже как при вспышке электрического заряда во время опыта. Мои уши разрывались от душераздирающего крика, мысли метались в голове в ужасных предположениях, сердце бешено стучало, стало жарко как при тридцатиградусной жаре. Но не успел я понять, в чем дело, как вдруг Поля резко изогнувшись, обмякла, распластавшись на смятой простыне. Первое что я сделал – это проверил пульс. Облегченно вздохнув, обнаружив бешено бьющуюся жилку, я вытер со лба дрожащей рукой выступивший пот. Вот поэтому целители, никогда не проводят сложные операции своим родным и близким – вероятность ненужного волнения и из-за этого врачебной ошибки вырастает многократно. Целители ведь тоже люди…

Вдруг девушка резко открыла глаза став хватать ртом воздух. Она, глубоко дыша, посмотрела осмысленным взглядом на меня и, в мгновение ока сев на кровати, уткнулась мне в грудь, сжав в объятиях. Она, всхлипывая, сквозь слезы жалобно прокричала:

– Не умирай! Пожалуйста, не умирай, прошу тебя!

Я шокировано замер, чувствуя, как девушка дрожит от сильных рыданий. Она, душа меня в своих объятиях, взахлеб шептала одно единственное слово: «Не умирай!».

– Поля… – прошептал я, чувствуя, что еще чуть-чуть и мои ребра дадут трещину. – Ты меня больше так не пугай. Я уже подумал, что задел жизненные нити… Видишь, руки до сих пор трясутся…

– Обещай, обещай, что не умрешь! Пожалуйста, обещай… – повторяла она, все крепче сжимая руки. Я, осторожно взяв крестницу за плечи, заставил ее посмотреть себе в глаза. Ее взгляд был затуманен под пеленой слез, она так на меня смотрела, жалобно всхлипывая, что у меня сжалось сердце…

– Я не собираюсь умирать.

– Это все из-за нее! – еще пуще разревелась Поля, пытаясь вытереть слезы. – Это из-за Эрики…

– Эрики? – перебил ее я, усмехнулся и попытался пошутить, чтобы разрядить ситуацию. – Я так и знал, что однажды она меня сведет в могилу.

– Я видела! Я все видела, как только ты дотронулся до меня! Видение было таким ярким, четким! Пожалуйста, обещай, обещай…

– Ну ладно, я клянусь, что не умру. Ты только не плачь… Поля, я же магистр, меня сложно убить… Тем более принцессе это явно не под силу.

Девушка резко замотала головой и нахмурилась, пытаясь собраться с мыслями:

– Нет… это не она. Огонь… много огня, трудно дышать… Ты кому-то что-то кричишь… Свистят стрелы, чьи-то крики, топот… Я…я не помню, мне больно вспоминать… Но я знаю точно, что это из-за нее!!!

Я ее обнял, легонько погладив по спине. Она, еще немного поплакав, успокоилась, слушая, как бьется мое сердце. Нет, если и дальше будет продолжаться в том же русле – у меня будет сердечный приступ. Не привык я к таким истерикам.

Немного отойдя от срыва, Поля шмыгнув носом, вдруг ни с того ни сего констатировала:

– Эрика милая.

– Милая? – искренне удивился я словам крестницы, усмехнулся, вспомнив, как принцесса постоянно обвиняет меня во всех несчастьях в мире. – Я знаю, что в глубине души она ангел во плоти, но знаешь, когда тебе постоянно твердят, что ты «злодей погубивший кучу невинных девиц» это начинает раздражать.

– А ты просто не давай ей повода.

– Поля, ты ведь понимаешь, что это невозможно? Эрика упрямее осла – даже если я буду тих и мил, она высосет его из пальца, что я злодей. У королевских особ одна философия: «Все неправы, одна я права». И попробуй переубедить! Она ж птица высокого полета, это мы ползающие твари.

– Значит, ты все оставишь как есть?

– Ты опять волнуешься зря? Я же говорил, что меня не так легко убить. Милая, я же тебе обещал, что не погибну, – я успокаивающе улыбнулся, крепче обняв племянницу. – А зачем мне стараться и переубеждать принцессу? Со временем она сама прозреет. Сейчас Эрика как раньше не кидается на меня с бешенными глазами, крича на всю округу, что я «злодей». Так, просто побурчит на тему какой я плохой. Как ребенок – привлекает к себе внимание. Кстати, Поля, ты тоже ребенок.

– Это еще почему? – искренне возмутилась девушка и, освободившись из моих объятий, скрестила на груди руки.

– Потому что ты ведешь себя как неразумно. Тоже мне удумала, скрывать такое… – я показал рукой на «метку», которая несколько минут назад пылала золотым пламенем. – Ты думаешь, что петь по тебе панихиду будет намного лучше? Или хотела на день рождения отцу предоставить гроб? У моего друга нервы не железные, а хоронить его я не намерен, пока досконально не изучу некромантию. Просто не рискуй жизнью зря. Если своя жизнь не в милость, подумай хоть немного о своей семье. Они тебя очень любят, особенно Фил. Ты ж его папина дочка… А сейчас ложись обратно. Я намерен скорее избавиться от «паразита».

Следующая попытка разъединения прошла без существенных затруднений. Помня свой предшествующий горький опыт, я, чтобы случайно не вызвать у девушки новый приступ, погрузил ее в сон. За несколько часов спокойно и не торопясь распутал сложные хитросплетения артефакта жрецов, освободив ауру крестницы от чужого влияния. Хотя стоит признаться, что пару раз я чуть не оборвал «нити Поли».

Смотря на сладко сопящую девушку, укрыв ее одеялом, я тихо, с горечью прошептал:

– Дети наше будущее… Да, Фил? Вот только кто убережет их от ошибок…

Я сжал в руках небольшой кристалл, похожий на застывшую янтарную каплю. Если долго смотреть на нее, то можно увидеть, как золотые пузырьки вертятся в бешеном круговороте.

Я усмехнулся, небрежно положив реликвию на прикроватную тумбочку. И из-за этой безобидной вещички началась вся эта история… Стоп, что это я говорю? Надо срочно ее изучить!

* * *

Глубокой ночью, когда я и Эрика сидели в моей комнате, и я рассказывал о храме, в окно ловко пролез Риэл.

– Знакомьтесь! – радостный вор показал всем новенький арбалет. – Это Катрин!

– А как же Моли? – удивилась принцесса, вмиг отвлекшись от моей истории.

– Какая Моли? У меня не было никакой Моли, – он улыбнулся, будто не понимая, что от него хотят и, спрятав новенькое лакированное оружие за спину, тихо прошептал – Не говорите больше о Моли. Катрин ревнивая.

Эрика пораженно замерев, похлопала глазками, смотря на Риэла как на сумасшедшего.

Я обреченно вздохнул. Этот парень неисправим… Но хоть у нас теперь спрятан в рукаве существенный козырь. Только вряд ли жрецы больше увидят свою драгоценную реликвию. Что-что, а древние могущественные артефакты – моя вторая тайная страсть после неудержимой тяги к шоколаду. Интересно, а существуют ли шоколадные могущественные реликвии?

Глава 11

Небо заволокло тяжелыми снежными тучами. Холодный, пронизывающий до костей ветер играл во внутреннем дворе храма, колыхая разноцветные одеяния жрецов. Огромный двор заполонили толпы священнослужителей, они с нетерпением смотрели на каменный помост, находящийся посередине импровизированной площади. На помосте возвышался, по-другому у меня язык не повернулся сказать, Его Преосвященство. Он оценивал присутствующих слуг долгим пронзительным взглядом, его седые волосы были такой длины, что казалось, они подметали пол, а на его лбу три алых круга сияли на солнце. На самом помосте находилась так называемая Яма Неверующих – это огромный колодец, диаметром примерно семь метров, огороженный ажурным чугунным забором. В паре шагов от Его Преосвященства, прямо к яме, вытянулся «каменный язык Неверующего», как называют его священнослужители. По нему делает свои последние шаги осужденный, прежде чем упасть в бездну.

Я и Валерий стояли неподалеку от помоста, изображая равнодушное спокойствие, Поля, Риэл и Эрика заняли места за нами, надев зеленые плащи с капюшонами. Мы воспользовались разрешением Его Преосвященства присутствовать на данном мероприятии послушникам. Хотя, по его же наставлению, им обязательно нужно было скрыться от глаз жрецов под зелеными плащами, дабы не марать священное место своим присутствием.

Стоит заметить, что это нововведение значительно облегчило мою головную боль по скрыванию морока Эрики и личности Поли – священнослужители на миг расслабились, посчитав, что ничто не сможет угрожать срыву их священной казни, чем я сразу решил воспользоваться. Ведь раньше послушников даже близко не подпускали к внутренним залам храма, пока они не дадут все клятвы, а тут такая щедрость. Вчера, углубившись в изучение священного писания и внутренних правил жрецов, я обнаружил одну дырку в законах, которую можно было ловко обыграть на казни. Конечно, дырка в правилах была рисковая, но выбора не оставалось, да и придумать что-то стоящее за такой короткий срок я был не в силах.

Тем же днем, ближе к вечерней трапезе Его Преосвященства, я появился в обители Богини, чтобы обговорить с Валерием мои планы. Жрец с неохотой, горестно повздыхав и назвав меня «демоном-искусителем», одобрил сценарий нашего поведения на следующий день, так же как и рискованный запасной вариант. К сожалению, мое предложение «сжечь все дотла и, быстренько прихватив с собой Шона, скрыться в потайном проходе» он без промедления отверг. Жаль, а я хотел пойти по самому простому пути…

Для меня вообще была великая трагедия, когда Валерий не разрешил мне посетить библиотеку храма, мотивируя свои действия тем, что он не может мне позволить осквернить священные писания. Как будто я собирался их рвать и рисовать каракули, как малое дитя, на каждой странице. Может я просто хотел почерпнуть для себя мудрость Богини? Может в тот момент я был готов принять свою судьбу служителя Великой? Конечно, на самом деле я жаждал поискать записи об этой проблемной реликвии, но нашему священнослужителю не следует знать такие подробности. Я вовсе не собирался дарить ему и этому цирку, по ошибке зовущемуся «братство храма», такой ценный артефакт. Может потом, через несколько лет, вдоволь наигравшись с реликвией, под сильным давлением совести, я и подброшу под дверь колыбель со свертком, в которой будут находиться «Слезы Элисень», но до этого момента…

Огромные створки храма медленно раскрылись, явив собравшимся жрецам подсудимого и его конвоиров. Я, как и все присутствующие на площади, с интересом стал разглядывать осужденного. Шон, похрамывая и качаясь из стороны в сторону, медленно ступал босиком на промерзлые плиты двора. Его красная рубаха в нескольких местах была порвана, а сам несчастный придерживал одной рукой расползающиеся края грязного одеяния, не давая оголиться торсу. Он был хрупкого телосложения, его раньше золотые, а теперь непонятного, желтоватого оттенка волосы были неаккуратно обрезаны почти под корень, оголив шею. На скуле Шона был виден огромный почерневший синяк, а нос был сломан. Единственное, что было примечательно в его детском округлом лице – это яркие голубые глаза, которые сейчас безразлично смотрели вперед. На нем не было цепей, которые могли бы удержать от побега, да и вряд ли парень смог бы самостоятельно убежать – он с трудом ходил, сутулясь, и прижимая левую руку к животу.

Эта маска безысходности и смирения, которую на себя нацепил бывший жрец, тронула меня до глубины души. Я с горечью вспомнил свои страдания, которые пережил, находясь в плену у Лиры. Все то время меня поддерживала мысль, что я должен оберегать своего названного брата, помогать ему даже в самых безрассудных начинаниях. А здесь было сразу видно, что парень сдался, что он даже не надеется на спасение. Я едва заметно усмехнулся. Ну, нет, пускай даже не думает ступать прямо в ручки к смерти. Через пару десятков лет он скажет мне спасибо.

Когда Шон проходил мимо нас, Валерий, с трудом сдерживаясь от нахлынувших эмоций, сжал руки в кулаки. Он, не отрывая взгляда от сломленной фигурки своего друга, удерживал себя от необдуманных действий. Несмотря на то, что на лице Валерия почти не было эмоций, я явно осознавал, что ему сейчас очень тяжко.

Осужденный, с помощью конвоиров поднявшись по ступенькам на помост, предстал перед Его Преосвященством. Старик с плохо скрываемой надменностью, молвил:

– Бывший апостол Шон, за совершенные в сторону нашей Богини Элисень злодеяния, вы приговорены к высшей мере наказания, дабы своими вечными муками в геенне искупить тяжкие грехи. Вам дарована милость завершить свой жизненный путь в Яме Неверующих, – он, презрительно бросив в сторону Шона взгляд, нехотя проговорил. – Наша милостивая Богиня даровала вам право последнего желания.

Бывший апостол осторожно обернулся, посмотрев на разноцветную толпу, заполонившую внутренний двор храма. Его взгляд быстро заскользил по рядам, на секунду замерев на нас. На мгновение глаза Шона вновь вспыхнули, в них искрой загорелась жизнь, когда он увидел Валерия. Парень, с трудом улыбнувшись и проводив жреца прощальным взглядом, вновь повернулся к Преосвященству.

– В-с-е-е… – еле слышно проговорил осужденный, обреченно посмотрев на колодец.

– Значит, вы отказываетесь от милости Великой? – старик безразлично махнул рукой, призывая конвоиров. Те, схватив под локотки полуживого парня, подтащили его к выступу. К так называемому «языку Неверующего» – Как опрометчиво…

– Я-а… у-же с-сдела-а… хо-оте… – пересиливая боль, пробормотал Шон, еле шевеля губами. Я нахмурился – у него явно ушиб челюсти. – Я-а… не-е… ша-а-ле-е-ею…

Апостолы выставили вперед свои пики, побуждая своего бывшего собрата сделать неуверенные шаги по «языку» в сторону бездны. Площадь затаив дыхание замерла… Сильный порыв ветра прошелся по площади, подняв рваные полы рубахи Шона. Парень, судорожно вздохнув и задрожав от холода, закрыл глаза. Он, даже не обернувшись, не дожидаясь пока пики, подталкивая к пропасти, вновь коснутся его спины, смело пошел вперед. Когда до края «языка» оставалось совсем немного, Валерий зажмурил глаза не в силах смотреть на последние мгновения жизни его лучшего друга. Шон, умиротворенно улыбнувшись, без сожалений шагнул в бездну…

Но, не успела макушка Шона скрыться в колодце, а жрецы в едином порыве осенить «Яму Неверующих» знаком Богини, как случилось непредвиденное. Какой же для них был шок, когда через пару мгновений из бездны выскочил, как пробка, только что отмоленный осужденный и с высоты нескольких метров, словно тряпичная кукла, упал на скользкие камни площади. Все присутствующие служители пораженно замерли, некоторые впечатлительные объекты даже осели без чувств на землю, не выдержав явления «чуда». Шон пошевелился и с трудом сел на мостовой, отхаркнув кровь, также с неким удивлением осматривая шокированных жрецов. Похоже, он был озадачен, увидев вместо Преисподней невыразительные лица своих бывших собратьев.

Только наша компания оставалась по сравнению с другими во вменяемом состоянии. Как я уже говорил ранее, в законах священнослужителей я нашел интересную погрешность. Если к осужденному применили смертную казнь, но он по милости Великой все еще жив, то второй раз приводить в исполнение приговор строго запрещается. Ладно, если бы смертный приговор был через повешение (можно было подпилить веревку и списать все на то, что Богиня не желает смерти данному человеку), но что можно придумать, если казнь проводится с помощью ямы?

Вчера посетовав на несправедливую судьбу, Полю, и храм, я, взяв под локотки Валерия, двинулся в сторону «Ямы Неверующих». Когда все священнослужители аппетитно хрустели салатом на вечерней трапезе, а апостолы, глотая слюнки, думали о своих счастливых сытых товарищах, я и жрец подошли на несколько метров к яме, чтобы помолиться. На самом деле в течение пары часов молился только Валерий, бормоча под нос псалмы, мне же досталась куда более сложная роль. Осторожно, чтобы никто не заметил колебания энергетического фона, я прикрепил в колодце нечто похожее на упругую сеть, которая смогла бы вытолкнуть осужденного на поверхность. Во дворе храма колдовать было легче, чем в самой обители, но, несмотря на это, мне приходилось трудно. Я потратил в два раза больше энергии, чем это требовалось при таком простом заклинании. Да и была еще одна проблема: сеть не могла продержаться долго – из-за разрушающей энергии храма ее хватит лишь на один или два «прыжка». И сейчас я довольно лицезрел действие своего творения… Конечно, посадка была жестче, чем я планировал, но Шона я все равно буду основательно лечить. По сравнению со спасением его жизни, ушибы и раны не в счет. Первым, кто произнес хоть какие-то связные слова, было Его Преосвященство. Он, пораженно сойдя с пьедестала по лестнице, ткнул в полуживого Шона своим пальцем.

– Ты-ы-ы… Ка-а-ак… Великая, – он на мгновение возвел очи к пасмурному небу, – Почему именно он?

Небо загадочно молчало, только нагнетая обстановку. Я смиренно ждал… Только бы получилось, только бы план сработал… Шон рассеянно оглядывался по сторонам, не зная, что делать дальше. Я его понимал – он уже морально приготовился к смерти, и тут фортуна выкинула такой фортель. Бывший жрец плотнее запахнув свою порванную рубаху, дрожа от холода и боли, с еле уловимой надеждой посмотрел на Его Преосвященство. Апостолы, которые мгновение назад стояли чуть ли не с раскрытыми ртами, быстро подбежали к осужденному, выставив вперед свои пики. Валерий было подался вперед, но я его остановил, выставив руку вперед и покачал головой. Еще было не время… Нужно дождаться… По законам Его Преосвященство должно было помиловать блудного жреца и отпустить восвояси, даже восстановить сан… Дважды судить за одно и тоже преступление нельзя, даже в мирских делах. Это я прекрасно знал. Но, похоже, свои собственные правила, священнослужители знали еще хуже, чем подставной жрец. Не дождавшись знаков Великой, старик, скривившись, как при зубной боли, гневно приказал: