Текст книги "Путешествие в Силенвиль (СИ)"
Автор книги: Лина Арвен
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
Глава 12
По просторным, начищенным до блеска коридорам храма бежали пять человек. Первым бежал Риэл, он, держа в наготове свой новый арбалет, настороженно осматривался по сторонам. Второй был Валерий, который нес на руках хрупкого Шона, направляя нашего бравого вора к потайному проходу. Следом за ними бежала Поля… Я и Эрика плелись последними.
– Как он? – догнала Валерия Поля, обеспокоенно всматриваясь в потерявшего сознание Шона.
– Плохо… – буркнул светлоглазый жрец, сильнее сжимая в руках своего друга. И крикнул впереди бегущему вандалу. – Сейчас налево!
Наша компания побежала по левому коридору. Мелькали кельи, просторные залы, поражавшие своей роскошью, галереи в которых висели чьи-то портреты…
Я, встревожено смотря вслед Валерию, думал о спасенном жреце. Времени мало, а я чувствую, что работы предстоит много. Не думал, что апостолы такие изверги. Издеваться над своим же собратом, когда тот дожидался казни – благодаря таким индивидам религия превращается в секту.
– Какой кошмар, ужас! – вдруг залепетала принцесса, которая плелась самая последняя. Она была бледна, испуганно оглядываясь по сторонам. – Я разбила реликвию! Я своими собственными руками обрекла мир на страдания! Нет, на уничтожение! Не видать мне спасения! Теперь гнев Богини обрушится на меня!
Я, обреченно вздохнув, остановился, дожидаясь впечатлительную девушку. Только самобичевания Эрики мне не хватало для полного счастья.
– Не мелите чушь, – я взял принцессу за руку и почти силком потянул ее вперед, заставив ускорить шаг. – А работайте ногами.
– Нет! – вдруг принцесса резко остановилась, выдернув из моей ладони свою руку. Она встала посередине коридора, как вкопанная. – Я больше никуда не двинусь с этого места! Возможно, если я приму наказание, то Великая смилостивится и…
Не дослушав бред принцессы, я с чувством выругался, повергнув воспитанную девушку в культурный шок. Ну, почему в самое неподходящее время Эрика выкидывает такие безумные номера? Не могла бы заняться сеансом самобичевания в другое время? А не тогда, когда по нашим пятам следуют апостолы, которые так и жаждут насадить нас на пики!
меня не было сейчас времени выслушивать слезливый религиозный бред про наказания и вступать с девушкой в дискуссию. Поля уже убежала – мы отстали, надо срочно догонять компанию. Я прислушался к посторонним звукам, надеясь, что апостолы еще не пустились по нашему следу в погоню. Пока все было тихо…
– Отлично, – с расстановкой произнес я.
У меня не оставалось выбора. Если она так жаждет испортить себе жизнь, то я отговаривать ее не буду, но сейчас… Не слушая возмущенных воплей Эрики, я, закинув ее на плечо, побежал догонять племянницу и компанию.
– Да как вы посмели! – возмущенно пыхтела Эрика, вися вниз головой и пытаясь колотить мою спину. Мммм, какой хороший массажик. – А ну живо поставили меня на место!
Конечно поставлю, но только тогда, когда мы окажемся около потайного прохода, а лучше за чертой храма. Мне как-то не доставляет удовольствия таскать на своих плечах девиц, которые не ценят того, что я спасаю их даже от самих себя. Похоже, безумие заразно.
– Да? – усмехнулся я. – А я погляжу, вы, Эрика, самоубийца.
– Это еще почему?
– Не вы ли только что говорили, что хотите добровольно сдаться жрецам?
– Но я же разбила реликвию! – чуть не плача воскликнула наивная принцесса.
Может ей все-таки признаться, что это была подделка? А то она так и с моста прыгнет, чтобы искупить свой «великий грех».
– Вы же сами видели, какой ужас начался по моей вине! Я не хочу быть навеки проклятой!
Видела бы она консилиум магистров. Вот это – ужас и армагеддон локального масштаба. Обмен новыми заклинаниями у волшебников превращается в настоящий хаос еще на пятой минуте собрания. А через два часа ничего не остается в живых в радиусе километра… А этот смерч – так, легкое дуновение ветра по сравнению с баталиями двух магистров, которые не сошлись во мнениях.
– Ага, значит казненной в «Яме Неверующих» вы быть хотите?
– Это еще почему? – удивилась девушка, перестав проводить сеанс массажа. Она надменно хмыкнула, наверное, закатив глазки. – Я принцесса, меня нельзя казнить.
– Скажите это тому психопату, – хихикнул я, на миг представив лицо Его Преосвященства.
За ту великолепную пощечину тщеславный старик самолично толкнет Ее Высочество в бездну. И ему будет глубоко плевать, что он только что лишил короля его любимой дочурки. Видимо я и Эрика подумали об одном и том же. По крайней мере принцессе вдруг резко перехотелось совершать такой опрометчивый поступок.
– Стойте, – обдумав неприглядную перспективу быть осужденной безумным маразматиком, забрыкалась Эрика. – Я передумала. Я пойду сама.
Я облегченно поставил принцессу на мраморный пол. Не думал, что мои слова так быстро подействуют на ее наивное сознание. Неужели случилось невозможное, и она поумнела?
Принцесса красная как рак, для проформы посверлив меня своим грозным взглядом голубых глаз, пригладила растрепанную прическу. Я терпеливо дожидался копушу. Если нас поймают апостолы, то я буду знать, кого винить. Женщины… И почему у них всегда внешность на первом месте? Вдруг ни с того ни сего Эрика засмеялась в кулак.
– Что? – удивился я, разведя по сторонам руками.
– Ваша прическа… – принцесса улыбалась, смотря на мои растрепанные волосы. Я показно пригладил рукой свою безумную прическу, которой наградил меня шквальный ветер. Мне сейчас не было дела до своей внешности. Мои мысли занимало будущее лечение покалеченного жреца. – Все? – раздраженно спросил я.
– Не-е-ет… – Эрика улыбаясь, пересилив рвущийся наружу смех, учтиво поинтересовалась. – Дамир, я и не знала, что вы следите за модой.
– Это еще почему? Что за глупые предположения…
– Когда я висела вниз голов… когда вы решили прокатить меня на себе, то я почувствовала, что от ваших волос пахнет «Цветочной феей». Это, кстати, очень популярные при королевском дворе духи… у престарелых дам.
Я нахмурился не совсем понимая, что только что сказала девушка. Причем здесь духи? В душу прокралось смутное подозрение, что что-то здесь не чисто. Девушка, не дожидаясь меня, вовсю улыбаясь, побежала догонять нашу компанию, оставив меня одного разбираться со своими проблемами. Осторожно взяв пару локонов своих волос, я их понюхал. Противный приторно-сладкий запах… Риэл… Он умудрился незаметно облить мои волосы духами, когда я был его заложником на площади! Все, решено – я убью этого вандала!
Глава 13
Прошло больше суток после нашего побега. Потайной проход привел нашу уставшую компанию в какой-то неблагополучный район Силенвиля, который находился неподалеку от квартала складов. Риэл отвел нас к складу своего знакомого торговца, заверив, что тот великодушно согласился приютить беглецов на пару дней, пока сам доставляет товар в соседний городок. Мы туда еще вчера перетащили наш скудный багаж, поверив вору о надежности его приятеля.
Надо отметить, что склад оказался хоть не просторный, рассчитанный на малую партию товара, зато в нем было целых три небольших подсобки. Повсюду валялись пустые коробки, обрезки ткани, и другие бракованные товары которые не представляли для торговца ценности. Удобства были минимальные, даже ниже минимальных, но нам не привлекающее внимание помещение нужно было вовсе не для комфорта.
Я воздвиг в одной из подсобок импровизированный походный госпиталь, соорудив с помощью магии из пустых ящиков, сена и чистых простыней которые купила Поля на рынке, постель, стул, тумбочку. Крестница позаботилась о приемлемой температуре в помещение, и других удобствах – таких, как свечи, тазики с чистой водой, еда, лежанки и одежда. Хорошо, что Поля намного лучше меня владеет бытовой магией и ориентируется на рынке, как я в своей библиотеке.
Больше двенадцати часов я не отходил от постели Шона, исцеляя его раны. Описывать весь процесс я не буду. Не думаю, что кому-то будет интересно выслушивать отчет какого-то целителя о проделанной работе. У бывшего апостола было сотрясение мозга, множественные ушибы и гематомы по всему телу, отбита почка и некоторые другие органы, как я говорил ранее, ушиб челюсти, трещины в паре ребер и сломана пара пальцев на руках… и это был лишь краткий список увечий. Я не мог поверить, что с такими травмами Шон мог самостоятельно ходить и даже хоть как-то, но говорить и осмысливать происходящие вокруг события. А если посмотреть на то, что его держали в подземелье храма не один день, и избивали регулярно, то это вообще чудо, что он не умер еще до начала казни.
Может его насильно поили целебными отварами, чтобы он случайно не отправился в загробный мир раньше срока? В одном я убедился точно – все люди одинаковы, будь то апостолы или обычная городская стража… Если они знают, что заключенный обречен на смерть, то выпускают на нем весь накопившийся пар. Такое отношение к другим меня всегда выводило из себя. Человеколюбие, сострадание, альтруизм – почему эти понятия обесценились в нашем обществе? И честность. Теперь люди врут даже самым близким, которые искренне желают им только добра.
Я так устал от лжи Поли и от чокнутых священнослужителей, что когда стал раздевать Шона, чтобы подготовить его к операции, уже ничему не удивился. Даже тому, что возлюбленный племянницы оказался девушкой. Для целителя пол, вероисповедание не имеет существенной разницы. Если лекарь будет заморачиваться по поводу того, девушка на его операционном столе лежит иль парень, то упустит драгоценное время, которое может стоить пациенту жизни.
Для себя решив, что после того как я спасу жизнь этой девицы, устрою допрос с пристрастием Поле на счет ее нетрадиционных вкусов, я полностью погрузился в процесс исцеления. Томительные часы ожидания для других, для меня пролетели в одно мгновение. Но как только жизнь моей пациентки была спасена, я, накрыв ее простыней и сверху своим теплым шерстяным плащом, обессилев, рухнул как подкошенный на дощатый пол.
В подсобке благодаря племяннице было тепло, некогда толстые длинные свечи догорали, грозясь в любое мгновение погаснуть, а стоявшая в тазе мутная вода, которой я избавлял тело бывшей жрицы от грязи и засохшей крови, ловила блики пламени, нервно дергаясь от сквозняка. Мои глаза слипались после многочасовой операции, внутри царила опустошенность, но не такая, какая бывает после оков, а другая – сладкая истома, тесно переплетенная с чувством выполненного долга, согревающая душу, заставляя наливаться тело свинцом. Оно отправляло мое сознание путешествовать по миру грез, отодвигая все проблемы и вопросы на второй план. Я и не заметил, как уснул у постели больной, устроив свою голову на свежей, пахнущей душистым сеном простыне…
Мне снилось, что я с упоением душил Его Преосвященство, а после сеанса душения хорошим пенделем отправил старика в незабываемое путешествие в бездну Ямы Неверующих. Вдруг внезапно у меня в руках оказалась огромная шоколадка, но не успел я даже развернуть лакомство, как с небес спустилась Великая. Она пожурила меня за то, что я с ней не поделился шоколадом, и попыталась отнять плитку. Я возмутился такой наглости и стал с ней о чем-то рьяно спорить. Не выдержав давления со стороны этой страшной женщины, которая прямо тянула свои загребущие ручки в сторону моего шоколада, я, не мудрствуя лукаво, сбросил и ее в колодец. Пускай лучше попытается отнять у Люцифера его любимую кружку чая, чем мой шоколад. Издав победный клич и для профилактики обругав на эрейском шокированных апостолов, я нетерпеливо развернул золотистую обертку и с наслаждением надкусил плитку, как вдруг…
Проснулся я от того, что кто-то легонько прикоснулся к моему плечу. Я сразу подскочил на месте, не совсем понимая, где я нахожусь. Мое сознание все еще пробовало на вкус отвоеванное лакомство. И почему, когда я кого-нибудь исцеляю, мне всегда снятся бредовые сны про шоколад? От резкого пробуждения что-то тяжелое и теплое упало с моих плеч. Я, убрав с глаз мешавшие волосы, сонным взглядом посмотрел на пол – это было серое шерстяное одеяло. Неужели Поля накрыла меня, пока я спал?
В комнате было светло, через маленькое застекленное окошко возле потолка пробивались солнечные лучи. Тело после отдыха в неудобной позе затекло, и теперь у меня ныла спина, а ноги неприятно покалывало, возвещая о том, что кровь наконец-то пробралась к отлежанным конечностям. Я зевнул подтянувшись. Нет, пора прекращать практику сна вне удобной постели. Мне надоело постоянно гадать, где я сейчас, и разминать затекшие конечности.
Похоже, я спал, используя вместо подушки свои руки – правая щека и рука были непривычно горячими. Протерев кулаком свои сонные глаза и еще раз заразительно зевнув, я посмотрел на импровизированную кровать, сделанную из ящиков. На меня внимательно смотрели ярко-голубые глаза моей пациентки. Я поперхнулся на середине зевка, смущенно улыбнувшись девушке. Нда, а мне везет. Теперь она запомнит на всю жизнь сонную неопрятную мордаху своего целителя. И когда кто-нибудь будет упоминать о Дамире Лерро, перед ее глазами будет всплывать нечто беловолосое, зевающее во весь рот. Девушка внимательно смотрела на меня, укрытая по шею теплым плащом. Она, открыв свои обветренные, потрескавшиеся губы, сухим голосом спросила:
– Я все не могу понять, сон ли это?
– Что? – нахмурился я, еле встал на ноги и отряхнулся от пыли. Голова от недосыпа и переутомления нещадно болела, ломило спину – я стал чувствовать себя как какой-то дряхлый старик. Сейчас бы выпить бодрящее зелье или завалится спать в свою уютную постель. – Почему ты так решила?
– Ничего не болит… я… я не хочу просыпаться, – чуть не плача проговорила девушка, умоляюще смотря на меня, будто я был каким-то маньяком.
Я вздохнул. Сколько раз я уже сталкивался с таким взглядом и не перечесть. Физическое тело можно исцелить быстро, а вот душу… с покалеченной душой все намного сложнее. Душевные раны, которые ей причинили в подземелье жрецов, будут затягиваться очень долго, да и затянутся ли они вообще?
Странная штука память. Наш мозг лучше всего запоминает моменты из жизни, которые были насыщены яркими эмоциями, такими как любовь, радость, гнев, боль… страх. И не поверишь, что крошечный гиппокамп, часть головного мозга, похожая на морского конька, может навсегда разрушить твое представление о мире…
– А ты не спишь, – спокойно улыбнулся я растерянной бывшей жрице и подошел к ящику, на котором лежала фляга с водой. Поля унесла тазик с водой, положив вместо него флягу и накрытую тряпкой тарелку с едой. Взяв флягу, я присел на корточки перед своей пациенткой. Придержал ей голову, позволив маленькими глотками отпить воду. Бывшая жрица жадно глотала жидкость, будто не пила много дней. – Теперь все будет хорошо.
– И правда – не сон, – впервые искренне улыбнулась девушка. – Вкус воды настоящий.
– Точно ничего не болит? – учтиво осведомился я, отложив флягу в сторону. Я захотел было дотронуться до девушки, чтобы проверить ее физическое состояние, но она вдруг резко перехватила мою ладонь, сжав кисть в тиски. Ее лицо на мгновение исказилось от гнева и злости, обещая мне медленную смерть, если я до нее дотронусь хоть пальцем. Но через пару томительных секунд пациентка отпустила руку так же резко, как и схватила.
– Простите, – извиняюще попыталась улыбнуться она. Подняла свою тонкую руку, по-новому смотря на ладонь. – Я… не знаю, что на меня вдруг нашло. Мне… я просто не хочу, чтобы вы до меня дотрагивались.
– Все ясно, – вздохнул я и, встав с корточек, сел на ящик.
Я был знаком с таким поведением. Мой наставник по целительству, магистр Гарриус, объяснял это как посттравматический синдром. Когда я только учился, проходя практику в госпитале, сталкивался с такими пациентами. Она просто боится, что я причиню ей боль, что буду избивать ее, как те палачи, до потери сознания. Сейчас самым лучшим выходом из ситуации будет не упоминать при ней события прошлых дней.
– Хорошо, тогда давай просто поговорим. Без осмотра. Тебя ведь устраивают простые разговоры?
Девушка коротко кивнула, внимательно смотря на меня.
– Для начала познакомимся. Меня зовут Дамир. Как ты уже, наверное, догадалась я целитель и по совместительству дядя твоей… гм… подруги Петрыоли. А тебя как зовут?
– Поли? – на мгновение удивилась она, но через секунду фыркнув, лукаво улыбнулась. – Не знала, что у нее есть такой симпатичный молодой дядя. Меня зовут Шион, у моего папы была на удивление богатая фантазия. Я люблю прогулки под луной и свежую выпечку… красть из кухни храма.
Я усмехнулся. Точно, она с племянницей два сапога пара. Неудивительно, что они за такое короткий промежуток времени сблизились. Ну, хотя бы она пытается шутить, а не впадает в апатию. Это факт меня радует, значит, у нее крепкие нервы, и организм избрал верную тактику исцеления покалеченной души.
– А теперь расскажи мне о том, как ты сейчас себя чувствуешь.
– Главное, что мне больше не больно, – искренне улыбнулась она. – Не очень удобно лежать, хочется повернуться, я чувствую, как мое тело затекло… Когда я пытаюсь пошевелиться, по телу проходят мурашки, как вспышка тока… Непривычно… О, еще чуть не забыла, у тебя… давай сразу перейдем на «ты», у тебя Дамир, очень колючее одеяло. Все жутко чешется.
– Это… км… не одеяло, а мой плащ, – смущенно пробормотал я, отвернувшись, когда девушка особо не церемонясь, стала чесаться под одеялом, в блаженстве растянув улыбку на пол лица.
– Да? Но это сути не меняет… у-у-у-у… какой он все-таки колючий.
Исходя из слов девушки, можно сделать вывод, что организм у нее крепкий, смог быстро усвоить мою энергию. Я, конечно, не слишком ей верю, что у нее ничего не болит – таких чудес медицина еще не знала, но выглядит она лучше. Болезненные оттеки спали, цвет кожи поменялся с серого на нежно-розовый, нет кругов под глазами, синяков. Говорит она бойко, постоянно улыбается, руки двигаются, пальцы функционируют нормально – физическое состояние больной можно считать удовлетворительным. Только вот взгляд у нее, несмотря на показное веселье и радость, затравленный.
Вдруг входная дверь открылась и в комнату вошла моя племянница. Шион вздрогнув от резкого звука, с любопытством стала осматривать первую посетительницу. Поля тихонько прикрыв за собой дверь, удивленно посмотрела на нас. Увидев мою пациентку, лицо племянницы просветлело, она чуть не плача от радости кинулась к кровати.
– Шион! Я так рада, так рада, – сказала волшебница дрожащим от волнения голосом, после повернулась ко мне, в ее глазах стояли слезы. – Дядя, я всегда знала, что ты самый лучший!
Она крепко меня обняла, пытаясь одной рукой унять льющиеся против воли слезы. Девушка, всхлипывая и одновременно смеясь, говорила мне какие-то слава благодарности, клялась в вечной любви и повторяла другие несуразные фразы, какими благодарят за помощь целителя люди. Я, немного послушав ее счастливый бред, отпрянув от удушающих объятий, строго посмотрел в глаза этой маленькой лгунишки.
– Ты мне солгала, – сухо произнес я. Улыбка племянницы вмиг померкла. Я был на нее зол. Сколько можно мне врать? Сколько можно меня использовать? – А я тебе верил, Поля. Ты меня сильно разочаровала.
Я встал с ящика, и направился к двери. Сил моих больше не было слушать это лгунью и слушать ее увертки. Моя душа ныла от боли, которую мне причинила Поля. Она ведь моя крестница, дочь моего лучшего друга – самого близкого и дорогого для меня человека. Я всегда, даже если против нее будет целый мир, буду ее поддерживать, помогать, если она обратится ко мне за помощью. Но больше всего на свете я не люблю, когда мне лгут, я предпочитаю слышать горькую правду, чем сладкую ложь. Я верил ей, я слепо верил моей маленькой племяннице, и она меня так жестоко обманула. И от этого на моей душе сейчас было погано, мне казалось, что будто мне всадили кинжал в спину. Я свою работу сделал, я сполна выполнил свое обещание
– Шион спасена, ей больше ничего не грозит. Меня теперь ничего не удерживало в этом прогнившем изнутри «святом» городке.
– Постой! – крикнула Поля, схватив меня за рукав робы. – Да, я лгала. Признаю. Но у меня на это были причины…
– Какие причины?! – перебил я девушку, сверля ее грозным взглядом. Ну вот, началось. Теперь она будет снова лгать… Как мне все это надоело. – Какие причины? Хотя бы сейчас не лги! Прошу, не надо разочаровывать меня сильнее.
– Ты бы не спас Шион, если бы знал, что она девушка! – крепче сжимая рукав, упрямо посмотрела на меня дочка Фила.
– Поля, я, конечно, не одобряю твой выбор, и вообще отношусь негативно к таким нетрадиционным отношениям, но…
– Какие такие нетрадиционные отношения? – возмутилась бывшая жрица. Я удивленно посмотрел на свою пациентку. Только не говорите мне, что крестница и в этом мне навесила лапшу на уши. – Я и Поля просто подруги. Красавчик, я, конечно, притворялась мужчиной, но не настолько же!
У меня как будто камень с души упал – моему другу не придется сообщать, что его дочь предпочитает девушек. А я уже было поверил в то, что Риэл оказался настолько плох, что Поля навсегда разочаровалась в мужском роде. А что, было бы забавно посмотреть на его выражение лица, если бы я сообщил ему эту «потрясающую» новость.
– Если бы я сказала тебе, что хочу спасти подругу, причем жрицу, ты бы никогда не согласился, – вздохнула Поля, отпустив мой рукав. Умоляюще посмотрела на меня, надеясь, что такое оправдание сможет удержать меня в этом городе еще на пару часов. – Тем более нельзя было чтобы хоть кто-то узнал раньше срока, что Шион девушка. Это поставило бы ее жизнь в еще более серьезную опасность.
Я, немного поразмыслив, решил повременить со скорой отправкой домой. Любопытство пересилило обиду на племянницу. Да и по своей натуре я человек отходчивый… бываю иногда.
– Почему?
– В апостолы берут только мужчин, – вздохнула Шион. Я и Поля повернулись к кровати. – Считается что женщина – это греховный сосуд, притягивающий к себе демонов. И если жриц еще как-то, но терпели, то священные воины Великой должны быть непогрешимы душой и телом. Я с детства мечтала стать апостолом. Мечтала служить Богине, беречь мир от демонов и зла, что скрывается в сердцах людей. Я с легкостью прошла все испытания чтобы стать воином Великой – до изнеможения тренировалась, часами медитировала, неустанно молилась прося Богиню дать мне сан… но вот только была одна проблема – я по воле Пресветлой родилась не того пола.
– И ты притворилась мужчиной? – вздохнул я.
Глупая девчонка. И что ей так нетерпелось положить свою жизнь на алтарь религии? Не понимаю я этих фанатиков. Какой резон служить Богине и губить зря свою молодость? Она же простой человек, ее жизнь так скоротечна, не лучше ли ее потратить на хорошую цель, а не на религиозные бредни?
– А что мне оставалось? Я хотела осуществить свою мечту. Я была осторожна, никто даже не догадывался, что в ряды апостолов затесалась женщина. Мне повезло в одном, – девушка, горько усмехнувшись, показала рукой на себя. – Богиня не наделила меня формами, я похожа на мальчишку… стоит затянуть потуже бинты, надеть свободней хламиду – и все считают тебя парнем. Никто даже не мог предположить, что я жрица. Да и из-за того, что я была легче остальных, проворней, гибче я стала быстро продвигаться по иерархии апостолов вверх, и вот однажды мне дали шанс доказать, чего я стою на деле…
Шион, фыркнув, посмотрела на Полю. Я улыбнулся. Пристальный взгляд моей пациентки ясно давал понять, что этот шанс она с треском провалила. Поля оказалась не по зубам даже девушке, которая посвятила свою жизнь служению Богине. Похоже, с каждым мгновением моя обида тает. Крестница всегда умела растопить мое сердце. Настоящая проказница – и как на такую можно долго сердиться?
– А что я? Вы хотя бы подумали о моих нервах? – хохотнула племянница, не выдержав красноречивого взгляда своей подруги. – Дядя, представь, какой для меня был шок, когда симпатичный жрец никак не реагировал на мои намеки! Я уже стала считать себя уродиной и неудачницей! Я к нему со всех сторон подбираюсь, глазки строю, чуть ли не голышом расхаживаю, а его только на смех пробивает.
– Это было забавное зрелище, – улыбнулась Шион. – Я тогда стала всерьез опасаться, что она на меня накинется прямо на улице.
– Не хочу слышать такие подробности, – я протестующе замахал руками.
Мое бурное воображение уже нарисовало картинку борьбы двух девиц. О, эта эпическая битва таскания за волосы, смертельный бой на длинных ногтях… Нет, это зрелище не для слабонервных и я не хочу знать таких подробностей. Пускай этот неловкий момент навсегда останется тайной Поли и Шион. Подруги засмеялись в полный голос.
– Шион, смотри, – хихикнула Поля, показывая на меня пальцем. – Ты смутила дядю.
Девушка укрылась с головой плащом, хохоча во весь голос. Я возмутился такому наглому вранью племянницы.
– Я не смутился!
– Ой, ой, ой, какие мы грозные, дядя. А алые уши мне привиделись? – я вмиг закрыл руками уши. Смех стал еще сильнее. – Ну если ты совсем не смутился, то тогда я уверена ты не будешь против того, чтобы я рассказала, как узнала, что непреступный жрец, в которого я почти по уши влюбилась, оказался девушкой?
– Ты лучше расскажи, почему ты представила Шиона своим возлюбленным?
«Возлюбленный» под одеялом стала хихикать громче. Похоже, она только что узнала о своих бурных отношениях с волшебницей.
– Но я люблю ее как подругу! – патетично воскликнула Поля, надменно закатив глазки. – Я тебе не врала когда говорила, что люблю Шион и хочу ее спасти! Это ты сам выдумал про моего возлюбленного – я просто не стала возражать твоим предположениям. Мне папа всегда говорил, что нельзя обижать старых людей.
«А еще он правильно тебя учил, как врать магу, говоря только правду, – мысленно вздохнул я.
Стоит признать, уроки отца она усвоила прекрасно. Фил гордился бы своей непутевой дочуркой. Заварить такую кашу под силу только Поле. Но скажите мне, почему именно я должен ее расхлебывать?
– А Валерий знает, что я «твой возлюбленный»? – подала голос Шион, перестав смеяться и высунув голову из-под плаща.
– Конечно, – фыркнула племянница, махнув рукой. – Это ведь была его идея.
– И ты согласилась? – удивился я.
– А почему бы и нет? – пожала плечами девушка. На миг ее лицо вновь стало грустным, и она еле слышно проговорила. – Я просто хочу, чтоб хоть у кого-то было все хорошо. Шион… она заслуживает быть счастливой.
– Поля… – тепло улыбнулась девушка моей племяннице. – Ты же знаешь, что я сама виновата. Апостол должен отвечать за свои ошибки. А я сильно согрешила и сполна за это поплатилась.
Волшебница протестуще замахала руками, и села на пол возле постели Шион.
– Нет, это моя вина! Прости, прости меня, Ши, – прошептала она, гладя бывшую жрицу по неровно стриженным волосам. – Из-за моей глупости и самонадеянности ты так страдала, – ее голос дрогнул.
– Они тебя сильно мучали?
Шион судорожно вздохнув, закрыла глаза и вдруг резко крепко сжала ладонь Поли. Она замотала головой:
– Ни…ничего ст…страшного… Все… позади. Все позади…
– Поля, – угрожающе проговорил я.
Она что, совсем не понимает, что нельзя человеку, перенесшему такое сильно психологическое напряжение напоминать о тех событиях? Она бы еще предложила жертве маньяка связать руки иль пойти в подворотню, чтобы провести следственный эксперимент.
– Что? – удивленно посмотрела на меня племянница. Сама наивность. Кошмар, неужели она понабралась этого от Эрики?
Вдруг ни с того ни сего, из закрытых глаз Шион потекли слезы. Поля обеспокоенно стала всматриваться в лицо своей подруги, я нахмурился – только этого мне не хватало.
– Я не могу… Я боюсь открыть глаза, – прошептала она, сильнее сжав ладонь племянницы. – Боюсь, что когда открою, то окажусь вновь в той темнице. Что вы окажетесь просто моим сном, моим видением на грани смерти.
Я подошел к бывшей жрице, которая сейчас была на грани истерики. Присев к ней на кровать, я осторожно дотронулся до ее руки, в которой она судорожно сжимала ладонь волшебницы. Шион дрогнула от моего прикосновения и, всхлипнув, резко открыла глаза.
– Не бойся, – успокаивающе проговорил я, ласково улыбнувшись испуганной девушке. Пришлось надеть на себя маску ненавистного мне жреца. Думаю, если я еще один раз скажу фразу как священнослужитель, мир не дрогнет и не превратится в прах. – То испытание уже позади. Ты его выдержала с честью и Великая простила тебе все грехи.
– Что за чушь, – буркнула племянница, за что получила от лучезарно улыбающегося жреца подзатыльник. Я, в отличие от нее, пытаюсь привести в чувство Шион, а она еще недовольна.
– Я не надеялась, что меня спасут, я смирилась со своей судьбой, – еле улыбнулась девушка, вытирая слезы моим плащом. Она вновь невидящим взглядом посмотрела на потолок, сказав подрагивающим от волнения голосом. – Нет, на самом деле я хотела жить… но когда тебя каждый день истязают, когда кроме решетки и тусклого света от факела ты ничего не видишь, слышишь только противное пищание крыс, чувствуешь, как они ползают по тебе, нюхают, как они… просто внутри что-то ломается и хочется только одного – умереть. Ты молишь своих тюремщиков о смерти. Ты жаждешь получить свободу, чтобы перестать терпеть эту адскую боль…
– Не надо вспоминать то, что причиняет тебе боль, – нахмурился я, перебив бессвязный поток слов бывшей жрицы. Если так будет продолжаться в том же духе она уйдет в себя и потом ее трудно будет научить вновь радоваться жизни. – Забудь те события как страшный сон.
– Я не могу, – отрицательно покачала головой бывшая жрица. Дотронулась рукой до своих некогда длинных и роскошных волос, которые сейчас напоминали золотой ершик. – Не сейчас… Темница постоянно стоит у меня перед глазами… Нет, я не хочу забывать. Я хочу помнить.
Я вздохнул – ну как знает. Я всего лишь хотел помочь, исходя из знаний, полученных на практике в больнице Парнаско. Не легче ли вычеркнуть из памяти эпизод причиняющий тебе боль? Не понимаю я логики женщин. Зачем они постоянно усложняют себе жизнь?
– Слушай, Шион, так значит они не узнали, что ты девушка? – тихонько спросила моя крестница. – Ну, когда бросили в темницу.
– Узнали…
– И все равно продолжили бить? Вот сволочи!
– Наоборот, – нахмурилась Шион. – Когда они узнали, что я девушка, стали меня бить. Это ведь великое святотатство, что женщина проникла в ряды апостолов. Его Преосвященство пришел в ярость, когда узнал об этом. Я слышала, как он приходил, и лежа на холодном грязном полу, чувствовала пропитанный лотосом аромат его сандалий.
Теперь понятно, почему этот маразматик не внял «просьбе Богини» отпустить жреца и все верещал о том, что никто не должен узнать «эту постыдную правду». Я все больше разочаровываюсь в религии. Не они ли твердят, что избивать беззащитных дам это грех? А сами – великорослые мужланы, гордо именующие себя апостолами, слугами Великой, измывались над бедной хрупкой девушкой и только из-за того, что она решила, как и они, служить Богине. Да, как я посмотрю жрецы настоящие мужчины, непогрешимые и невинные слуги Элисень.
