Текст книги "Тонгор. Черный ястреб"

Автор книги: Лин Спрэг Картер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

НА ГРАНИ УЖАСА

Угрюмо высится там черная гора,

Вздымая гребень свой раздвоенный и дикий

Вратами в край неведомый.

Когда придет пора,

Послужат два пронзивших небо пика.

Сага о Тонгоре, XV

Воллер Тонгора медленно поплыл к обломкам судна, на котором Зандар Занд увез королеву Соомию. Искореженные обломки покачивались в воздухе возле отвесной стены черного утеса, бросая вызов силам тяготения: даже разбитая вдребезги, обшивка по-прежнему сохраняла сверхъестественную способность волшебного металла сопротивляться притяжению земли.

Все медленнее вращались винты. Корабль по инерции пролетел еще немного и остановился возле разбитого корпуса. Тонгор закрепил штурвал и вышел на маленькую палубу своего суденышка, которое плавно, точно лодка в море, покачивалось от шагов.

Луна теперь очистилась от туч, но даже ее яркий свет не мог проникнуть в спутанные и сплющенные обломки другого судна.

Тонгор не мог разобрать, находится ли внутри разбитой кабины один из пассажиров. Валькар твердо решил перебраться на корабль Соомии и внимательно осмотреть обломки. Но сначала следовало позаботиться о собственном судне. Размотав на задней части палубы якорный канат, валькар причалил свое судно к скале и привязал его к каменному выступу в нескольких локтях над палубой. Испытав канат, он понял, что легкий складной крюк-«кошка» плотно застрял в щели между двумя валунами – если корабль унесут свистящие вокруг Черной Горы восходящие потоки, Тонгор, оказавшись так далеко от дома, будет совершенно беспомощным.

Убедившись в надежности причального каната, великан-варвар перешагнул через невысокие поручни, ограждавшие палубу. Удар о каменную стену сплющил острый нос суденышка Соомии, и теперь он напоминал какую-то безумную стальную розу с раскрытыми лепестками. Вот эти-то раскрытые листья металла и удерживали у скалы то, что осталось от обломков воллера. Плотно вбитые и вмятые в неровности отвесной стены, они служили якорем разбитому судну, напоминавшему трупик прилипшего к стене насекомого, прихлопнутого рукой гиганта.

Корабль очень сильно пострадал. Вокруг него плавало облако из урилиумных обломков. Современная картина разрушения на фоне дикой, бесплодной, гористой страны, в сердце которой поднимался пилон Горы Смерти, походивший на какое-то колоссальное строение посреди стертого с лица земли города, некогда воздвигнутого титанами. И всю эту сцену освещал золотистый лунный свет. Фантастический ландшафт из сновидений, порожденных бредом.

Тонгор осторожно перебрался на обломки. Кабина воллера саркайи сплющилась, а корма загнулась вверх почти под прямым углом к своему обычному положению и застыла перпендикулярно, наглухо закрыв вход в кабину с задней части корабля.

Со сноровкой, приобретенной еще в детстве, когда он жил среди диких кланов ледяного севера Лемурийского континента, Тонгор забрался на крышу кабины, чтобы определить, не сможет ли он проникнуть в салон спереди.

Это было рискованным предприятием. Разбитый воздушный корабль держался у скалы лишь благодаря давлению погнутых листов обивки, и вес Тонгора заставил обломки ненадежно заколыхаться. Того гляди воллер в любой момент мог отцепиться от скалы, закружиться в воздухе и сбросить тело валькара вниз, в лапы страшной смерти на дне темной пропасти. Но природная гибкость, отточенная Тонгором на отвесных ледниках своей родины, сослужила ему теперь хорошую службу. Он карабкался по останкам судна с безошибочной уверенностью снежной обезьяны.

Добравшись до носа разбитого судна, он обнаружил, что всего несколькими локтями выше вдоль скалы тянется узкий карниз. Оценив состояние корабля, воин решил, что сможет проникнуть в сплющенную кабину через один из иллюминаторов, если предварительно выберется на карниз… И поэтому Тонгор перелез на скалу.

Увы! Этот шаг оказался роковым.

Потянувшись к карнизу, Тонгор непроизвольно толкнул разбитое судно. И этого толчка оказалось достаточно, чтобы листы обшивки отцепились от скалы!

С ощущением полной безнадежности варвар смотрел, как воллер Соомии со страшным металлическим скрежетом рвущегося металла отделился от скалы и поплыл по воздуху, дрейфуя над пропастью, оставив Тонгора на карнизе.

На мгновение сарк решил было прыгнуть через разделившее их пространство в надежде ухватиться за обломки, но тут же понял, что такая попытка не имела никаких шансов на успех.

Воздушные потоки, поднимавшиеся из бездны, подхватили покореженный корабль, и он быстро уплыл за пределы досягаемости, подгоняемый порывами ледяного ветра, хозяйничавшего в верхних слоях атмосферы.

Никогда в своей наполненной тысячами опасностей жизни Тонгор не оказывался в более ужасной ситуации!

На первый взгляд его положение казалось совершенно безнадежным. Карниз, на котором стоял валькар, прижимаясь спиной к стене из черного влажного камня, едва ли был больше трети локтя в ширину. Протянувшись всего на пару локтей в длину, он обрывался в бездну, а дальше простиралась гладкая как стекло скала без каких бы то ни было выступов, за которые можно было бы уцепиться. А то, что скрывалось ниже, Тонгор не мог разглядеть, опасаясь потерять равновесие.

Распластавшись на отвесной скале, он оказался на крошечном выступе в сотнях локтей над землей. Единственное, что ему оставалось – это рухнуть вниз, в манящую бездну. Тонгор чувствовал себя совершенно беспомощным. Похоже, что ему не избежать смерти на острых камнях у подножия скалы…

Считалось, что дикое сердце Тонгора из племени валькаров никогда не знало ледяного прикосновения страха. Не правда!

Разве есть на свете хотя бы один человек, не ощутивший влажного дыхания ужаса? Могучий северянин наверняка был похрабрее большинства людей, победил сонмы врагов и одолел больше опасностей, чем дано испытать обычному человеку, он в этот страшный час понял, что никогда раньше не попадал в более безвыходное положение.

Его единственное средство спасения, летучий корабль, причаленный в нескольких локтях справа, плавал в воздухе над головой Тонгора. Однако, оценивая свое положение, валькар понимал, что этот очевидный путь к спасению – за пределами досягаемости. Если б корабль находился на несколько локтей поближе, Тонгор рискнул бы сделать отчаянный прыжок.., но тот плавал слишком далеко. Прижавшись спиной к утесу, Тонгор с мрачной отрешенностью осознал, что ему никак не одолеть и половины расстояния до палубы. Он непременно упадет в темные глубины, вниз…

Похоже, никакого выхода не было.

Или.., все-таки?..

Неожиданно северянин заметил, что яростные порывы ветра снизу все сильней раскачивают его судно. Прямо у него на глазах поручни палубы оказались на несколько локтей ближе. Корабль как маятник раскачивался на конце якорного каната.

Тонгор подобрался. Его бесстрастное лицо напоминало бронзовую маску. Могучие мускулы ног напряглись, сжавшиеся мышцы взбугрились, собирая силу в могучей спине и плечах. Мощные руки, распластанные, прижатые к холодному влажному камню, медленно опустились, готовые оттолкнуть его тело от скалы в отчаянной попытке добраться до безопасного места.., своего судна.

И тут произошла новая катастрофа.

Воллер, который ветер швырял из стороны в сторону, сорвался с якоря! Крюк со скрежетом скользнул по крошащемуся камню и отцепился… Корабль подхватили восходящие потоки воздуха и понесли вверх – туда, где его мог достать только орел.

Свет померк в глазах Тонгора. Если кто и имел право на черное отчаяние, так это Тонгор из валькаров, сарк Патанги.

«Наверное, самым разумным было бы не цепляться за скалу, а прыгнуть в пропасть и положить конец мукам, разрывающим душу», – думал валькар. По лицу Тонгора струился холодный пот, туманя золотистые глаза, взгляд которых продолжал беспокойно обшаривать пространство, что роднило валькара с дикой кошкой джунглей, угодившей в западню и теперь высматривающей выход из этого опасного положения. Но нет.., нет…

Со свойственным варвару презрением к опасности и чем-то вроде инстинкта самосохранения, присущего цивилизованному человеку, Тонгор твердо знал, что никогда не сможет добровольно расстаться с жизнью.

Он прекрасно понимал, что ему суждено оставаться на хлипком карнизе еще долгие, изнурительные часы, пока могучее тело не одолеет усталость. А тогда у него подкосятся ноги, и он – против своей воли – упадет в объятия смерти.

Чуть склонив голову, так чтобы ветер откинул со лба гриву волос, он мысленно препоручил себя заботам Отца Горма – бога своего варварского народа.

Сколько времени длилось это бездумное отчаяние? Неожиданно Тонгор словно очнулся. Он все еще стоял над бездной – стальные мышцы превосходно натренированного тела помогали валькару сохранять равновесие на узком карнизе даже в беспамятстве. Что же привлекло его внимание? Тут он опять увидел это.

Вдалеке блеснул серебристый металл. Корабль!

Случайный каприз переменчивых ветров снова пригнал назад его странствующее судно и обломки корабля Соомии. Напрягая все нервы в стремлении сохранить спокойствие, несмотря на охватившую его внезапную дрожь от облегчения и зародившейся надежды, Тонгор осторожно повернул голову направо.

Там, на расстоянии десятка локтей, дрейфовал воллер. На какое-то время воздушные потоки утихли, и воллер замер. Но пока он находился слишком далеко, чтобы до него можно было допрыгнуть. Ветер поднес его так близко к скалам, что передние несущие винты, выступающие с обеих сторон под носом, слегка скребли по отвесной стене влажного черного камня. Если б этот крошечный карниз оказался подлиннее всего на несколько локтей, Тонгор смог бы добраться до судна и без всякого прыжка…

А вдруг, если Тонгор еще чуть-чуть подождет, воздушные потоки подгонят воллер еще ближе?

И в самом деле, в судно ударил случайный восходящий поток, толкнувший воллер к Тонгору, и тот, по-прежнему тыкаясь носом в скалу, словно теленок в бок своей матери, переместился еще на пару локтей.

Мускулы Тонгора снова напряглись, собирая силу для прыжка.

Ожидание казалось почти нестерпимым. Валькар чувствовал, как ноги его начинают дрожать. Напряженные мышцы трепетали от усталости. С трудом валькар сохранял неестественную позу.

И тут, как раз когда Тонгор собирался прыгнуть, яростный порыв ветра подхватил воллер и подбросил его высоко вверх.

Такой каприз судьбы едва не разбил сердце варвара.

Задрав голову, он увидел, что корабль теперь находится на идеальной линии для прыжка.., но в шестидесяти локтях выше, чем необходимо.

А потом он увидел нечто удивительное!

Со скалы на борт его судна прыгнул человек, закутанный в черный порванный плащ.

Очевидно, при катастрофе незнакомец, похитивший Соомию, попал на более широкий карниз, расположенный ближе к вершине утеса. Для неизвестного несчастье, лишившее Тонгора надежды, оказалось невероятной удачей.

Этим человеком в черном был не кто иной, как Зандар Занд – вор из Тсаргола. Выброшенный вверх, когда похищенный им воллер врезался в гору, вор все это время пролежал на карнизе, оглушенный, без сознания. Но он успел вовремя прийти в себя, чтобы понять всю опасность своего положения. Случай, принесший к его уступу воллер Тонгора, оказался желанной удачей.

Зандар Занд, не теряя времени, перебрался через поручни палубы и взялся за штурвал. Разблокировав управление, он запустил винты, уводя воздушный корабль прочь от опасной горы.

Он так и не заметил Тонгора, распластавшегося на карнизе далеко внизу. Вор посчитал, что это тот самый воллер, на котором прилетел он сам, поскольку внешне оба судна не отличались друг от друга. Потеряв сознание от удара, Зандар Занд так и не понял, что его корабль столкнулся со скалой.

Хотя Зандар Занд и не видел Тонгора, валькар отлично разглядел похитителя и понял, почему его судно описало широкую дугу. В могучее сердце Тонгора прокралось отчаяние. Он узнал мерзавца унесшего его королеву несколько часов назад из далекой Патанги, а нынче он узнал и его корабль.

Но самое гловное состояло в том, что теперь Тонгор точно знал фигура, упавшая вниз, в темную бездну, его возлюбленная!

Значит, Соомия наверняка погибла. Ни один смертный не смог бы пережить падение с подобной высоты.

Отупело, с болью в сердце смотрел усталый валькар, как его воллер скользит вновь по затянутому тучами темному небу и, постепенно уменьшаясь, исчезает из виду.

Теперь Тонгор остался один и без всякой надежды.

Внезапно к вою ветра присоединился звук крошащегося камня!

Тонгор почувствовал, как скала под его ногами шевельнулась.

Кровь застыла у него в жилах. Узкий каменный выступ, на котором он стоял, начал.., подаваться под тяжестью тела варвара.

Тонгор затаил дыхание в надежде, что никаких дальнейших изменений не случится. Но судьба опять посмеялась над ним.

Раздался зловещий скрежет камня о камень. Снова он почувствовал, как скала дрогнула под ногами. Пальцы заскользили по гладкой стене.

Посмотрев вниз, Тонгор увидел, как из-под ног, крутясь, улетают камешки в черную бездну. За ними последовала струйка пыли, и холодный ветер донес до его напряженного слуха удары каменных обломков далеко внизу.

Тонгор яростно стиснул зубы. Он знал, что смерть близка – возможно, ему осталось жить всего ничего. Узкий карниз у него под ногами мог обвалиться в любой момент, и Тонгор ничем не мог этому помешать. Вся его сила, смелость и воинское умение оказались бесполезными. Его жизнь отмеряла последние мгновения… А потом – в черные глубины далеко внизу. Там он присоединится к окровавленному телу любимой Соомии.

Но Тонгор не назывался бы Тонгором, если бы покорно уступил превосходящей силе. В течение всей своей трудной, насыщенной опасностями жизни он не раз оказывался в безвыходном положении, где единственно разумным решением было бы отступить.

Но никогда раньше он этого не делал. Тонгор всегда бросался в самую пасть опасности в безумной попытке бросить вызов Судьбе и вырвать свою жизнь из клыков смерти. Он твердо решил поступить так и сейчас. Чем дожидаться, когда карниз рухнет и полетит в бездну, стоит прыгнуть с утеса, погибнув по собственной воле, каким бы глупым и отчаянным ни выглядел этот поступок.

Собрав все свои силы, раскачиваясь на самом краю гибели, Тонгор в последний раз прошептал имя своей жены…

А потом прыгнул в зияющую пустоту.

ШАНГОТ ИЗ НАРОДА КОЧЕВНИКОВ

Мы – путники равнин, и наша песня

Над гордыми просторами звучит

О том, как в бесконечном, поднебесье

Дракон в закат рубиновый летит,

О том, как опускаются туманы

И травы клонит ветер до земли,

О том, как бродят наши караваны

В степях бескрайних словно корабли…

Песня кочевников джегга

Весь день Шангот охотился на крупного зульфара. Он выгнал могучего зверя из зарослей камыша возле безымянной реки, но страшный лемурийский кабан напал на него с такой стремительностью, что воину удалось метнуть лишь один из дротиков, которые носил в колчане за плечами. Легкое копье вонзилось свирепому старому зульфару в лохматый бок, вместо того чтобы проколоть его маленькое злое сердце. Может быть, это еще один знак немилости Богов?

Если дело обстояло именно так, то Шангот мог обезвредить черное предзнаменование, лишь убив раненого зульфара. И поэтому он отправился следом за ним легким пружинистым шагом, глотавшим пустые просторы бездорожной равнины.

Кабан убежал на запад – уж это-то можно было с легкостью вычислить по примятым камышам и взрытой копытами земле.

Позже, когда степная трава поредела, переходя в давно высохшее болото, след взбешенного убегающего животного почти исчез. К счастью, дротик вонзился глубоко, и на мох тундры брызгала красная кровь, оставляя алый след, которого мог не заметить только слепец. Поэтому Шангот с легкостью шел по следу кабана. Медленно ползло время. Солнце спускалось по огромному голубому куполу безоблачного неба.

Никто не смог бы идти так долго и с такой скоростью, как Шангот. Этот воин не принадлежал к изнеженным отпрыскам городов, а являлся одним из легендарных кочевников Лемурии, истинным сыном расы, давно исчезнувшей с лица Земли за много миллионов лет до начала истории. Рост его достигал восьми локтей, а одеждой служили лишь ремни из драконьей кожи.

Перекрестия ремней украшали фантастические самоцветы и диски драгоценных металлов. Телосложением Шангот напоминал сказочного гладиатора: плечи невероятной ширины, а бицепсы толще, чем талия современного горожанина. Мощный костяк охотника покрывали колоссальные мышцы, и в сплетении их бугров и впадин дремала железная сила. Шангот с легкостью мог голыми руками разорвать врага пополам или метнуть охотничий дротик на тысячу шагов.

Тело Шангота из племени синих кочевников было совершенно безволосым, череп – гладким, как яйцо, а выпуклая грудь походила на обтянутый дубленой кожей щит. Сбоку, на широком поясе, стягивающем талию, висел огромный боевой топор, по другую сторону покачивался ятаган. К наплечным ремням был пристегнут колчан с дюжиной металлических дротиков. Всем этим оружием Шангот владел с мастерством, неведомым воинам нашего времени. Жизнь кочевника зависит от его способности защитить себя, свою семью или свой клан, и поэтому на опасность он должен реагировать мгновенно, без колебаний или заминок. Поэтому все кочевники, и мужского и женского пола, начинали учиться владеть оружием практически с младенчества, причем дети племени, годы которых не превышали количества пальцев одной руки, упражнялись с боевым оружием такого веса, какой большинство нынешних взрослых одолели бы с трудом.

Сколько Шангот себя помнил, он постоянно держал в руке ятаган или одну из больших секир. В любой момент его жизни оружие всегда находилось не дальше чем на расстоянии вытянутой руки. Такой тесный контакт порождает почти невероятное мастерство. Прибавьте к этому умению сверхчеловеческую силу синекожих великанов, и вы получите воина, равных которому не найдется на самых кровавых страницах человеческой истории.

Жизнь на великих восточных равнинах Лемурии – почти непрерывная война: война со свирепыми зверями, что бродят по бескрайним степям, с гигантским дварком, забредающим иногда на равнину, покидая южные джунгли, или с ужасным поа, речным драконом древней Лемурии. Тут с небес могут камнем обрушиться вам на голову ящеры – перепончатокрылые птеродактили – уцелевшие со времен юрского периода. А среди высоких трав таятся злые цветы слиты, дожидаясь, когда выпадет возможность утолить свою вампирскую жажду, выпив кровь неосторожного путника, забредшего в зону досягаемости их наркотических, парализующих рассудок запахов. На просторах мрачных пустынь юга, где вековые развалины самых древних городов человека вздымают изъеденные временем обломки к холодно усмехающимся неярким звездам, там в поисках человеческого мяса ползают страшные слорги… Ужас песков… Злобные змеи с головами женщин .. Они приползают из сердца пустынь, которых избегают смертные, из мест, лежащих под вечным проклятием Девятнадцати Богов.

Кроме этих чудовищ там водится самый свирепый из всех зверей человек. Ибо кочевники – отнюдь не единый народ.

Все синие кочевники – враги друг другу. Племя выступает против племени, ведя бесконечные войны. Такое состояние бесконечной вражды длится бессчетные тысячелетия с самого начала всего сущего. Соединись тысяча воинственных кланов синекожих кочевников в единый союз, и здесь, на равнинах востока, среди обломков первых царств человека, могла бы сложиться могучая империя. Но война, нескончаемая, вечная, без остановок и перемирий, стала для кочевников образом жизни. Но будет ли так продолжаться до тех пор, пока, наконец, дремлющие глубоко под корой Лемурии вулканические фурии не проснутся и не восстанут, раскалывая на куски древнюю землю, погружая загадочный континент в Синее море?

Закат застал Шангота все еще шагающим по следу раненого зульфара. Даже наступление темноты не заставило молодого воина отклониться от намеченного пути…

Шангот являлся принцем своего клана. Его отец, Джомдат из племени джегта, великий вождь кочевников, всего несколько дней назад стал жертвой заговора: коварный враг хитростью заставил старейшин выступить против отца Шангота, изгнав его из племени. Это означало смерть: кто смог бы долго выжить в одиночку, без помощи, окруженный сонмом природных врагов хищников, рыщущих по этим равнинам? Поэтому-то Шангот предпочел отправиться в изгнание вместе с отцом, чтобы поддержать его и помочь пожилому вождю освоиться с первобытными условиями жизни, которые наверняка привели бы его к смерти. А в это время в стойбище клана на развалинах древнего Альтаара правил узурпатор. Принц Шангот поклялся отомстить врагу своего отца. Могущественный и порочный шаман Тэнгри умрет от его руки…

Шангот поклялся в этом Богам, которым поклонялся его народ…

Кровавый след зульфара привел Шангота на опушку великих джунглей. Шангот остановился и окинул взглядом стену деревьев. Его народ, обитавший на бескрайних равнинах, избегал углубляться в леса. Но след раненого зульфара вел в подлесок, и значит, охотнику придется отправиться туда. Высоко в небо вздымались стволы огромных деревьев с папоротниковыми ваями вместо листьев – пурпурные джанибары, малиновые лотиферы, фантастические древовидные папоротники, которые мы сегодня называем кикидами, – великаны джунглей, существовавшие в сумрачные времена раннего плейстоцена, в те времена, когда процветала лемурийская цивилизация. За джунглями высились далекие горы. А дальше простиралось темно-малиновое небо с мрачными, клубящимися грозовыми облаками.

Шангот на мгновение задержался, а потом нырнул в джунгли. Ему показалось, что он перешагнул магическую границу, разделявшую два враждебных мира.

В джунглях царил таинственный зеленый полумрак. Лишь изредка слабый малиновый луч света пробивался сквозь густо» сплетенный полог ветвей высоко над безволосой головой Шангота. Вокруг него простирался неясный, странный мир безмолвия, нарушаемого лишь тихими шорохами.., мир непроницаемого мрака, в котором иной раз загорались светящиеся глаза какой-нибудь твари. Со всех сторон подступали тени, странно колеблющиеся, пугающие, приводящие в дрожь. И в этом сумраке поднимались ввысь чешуйчатые стволы деревьев темно-пурпурного и малинового цвета. Случайно проскользнувшие сквозь листву лучи солнца вспыхивали на лепестках удивительных цветов, похожих на скопление самоцветов и испускавших мощную смесь головокружительных запахов. Если бы Шангот когда-нибудь видел храм, эти стволы напомнили бы ему величественные колонны, а ароматы леса – фимиамы курильниц.

Однако кровавый след вел все дальше и дальше в глубь джунглей.

Вокруг цвели фантастические цветы. Тиралонсы – странные зеленые розы Лемурии – колыхались на шелестящем ветерке. Цветы сонного лотоса с крикливо-яркими лепестками наполняли насыщенный влагой воздух одуряющими наркотическими парами. Лианы-кровососы свисали с укутанных тенями ветвей, словно чудовищные змеи, стремясь прикоснуться к какому-нибудь живому существу своими полыми колючками.

Шангот не знал всего этого, но если бы он случайно задел смертоносные черные сплетения, они обвились бы вокруг его тела словно спутанные живые цепи, проколов кожу и глубоко вонзив шипы в вожделенную плоть. И синий человек стал бы беспомощно болтаться в их объятиях, покуда из его тела не выкачали бы всю кровь до последней капли.

Шангот пробирался сквозь густые заросли между чешуйчатыми стволами уверенной и бесшумной поступью, словно крупная кошка джунглей. Держа наготове дротик, он изучал нефритовый сумрак острым взглядом, прислушиваясь и принюхиваясь.

Кочевник догадывался, что в джунглях полным-полно враждебных существ. Здесь бродили свирепые гигантские вандары – огромные черные львы. Зачастую они достигали двенадцати локтей в длину и считались опаснее саблезубых тигров Центральной Азии. Здесь же таился ужасный деодас – дракон мира джунглей, который из-за своих трех сердец и двойного мозга был практически бессмертен. И самый жуткий зверь из всех, разгуливавших по древнему миру, тоже обитал именно здесь – колоссальный дварк, названный народом джунглей «Королем Ужасов». Мы, представители машинной цивилизации, обозначали его как Tyrannosaurus Rex и лишь по костям представляем себе, как выглядел самый чудовищный ящер древней эпохи.

Каково же было первым людям, которые видели Короля Ужасов во всем титаническом великолепии его живой мощи?

Стемнело. На крыльях ночи налетела неистовая гроза. Воющие ветры рвали и хлестали высокие деревья, пропитав землю ледяным дождем. Молнии освещали клубящиеся черные тучи страшными вспышками фиолетового огня. В недрах этой грозы ревел, гремел, рокотал гром. Шангот прорубал себе путь сквозь черные ночные джунгли. Его огромный ятаган прокладывал тропу через подлесок. Народ Шангота, вечно скитавшийся огромными караванами по бескрайним равнинам, поклонялся богам грома и молнии, ветра и дождя, облаков, звезд и солнца, и поэтому, продолжая идти, Шангот выкрикивал заклинания, чтобы отвратить горящие копья Бога Грозы Дырма, повелителя грома и ледяных вихрей, и многокрылого Аарзота, повелителя ветра. И все же он продирался вперед, ибо недобитый зверь считался предвестником несчастий и знаком враждебного отношения богов к его роду.

Гроза тем временем поутихла, и, вытянув паутину неярких лучей, засияла в небесах золотая луна древней Лемурии. Шангот пропел руны во славу богини Илланы, Владычицы Луны. Внезапно джунгли перед ним расступились, и то, что открылось изумленному взгляду воина, внушило ему первобытный, суеверный ужас.

Перед Шанготом расстилалось ровное зеркало черного озера, тянувшегося до подножия колоссальных гор, возносивших свои пики до горящих звезд. На востоке небо оставалось ясным, но на западе громоздились облака. И из этой стены курящихся испарений вылетел странный предмет, похожий на серебристого дракона. Он пронесся в свете звезд, словно брошенное кем-то копье, отражая гладкими боками золотой огонь луны. На глазах изумленного Шангота эта удивительная стрела с грохотом врезалась в грудь горы, но за миг до удара о гору из нее выпала какая-то крупинка и стала падать в неподвижное черное зеркало озера.

Крупинка напоминала человеческую фигурку, но падала столь стремительно, что Шангот, славившийся острым зрением, все же усомнился в этом.

Выйдя из джунглей, синекожий воин прошел по мокрым камням и черному песку туда, где ледяные мрачные воды лизаяи осклизлый берег. Ни секунды не колеблясь, кочевник погрузился в мертвенно-холодные объятия горного озера.

Искусство плавания неведомо синекожим великанам, разъезжающим на огромных колесницах по бескрайним равнинам.

Однако принц, не раздумывая, ринулся в воду на поиски упавшего с неба тела. Набрав в могучие легкие побольше воздуха, он постарался как можно дальше проникнуть в черные глубины озера.

Холодная вода обожгла глаза, когда Шангот попытался оглядеться. Подводный мир напоминал замутненное стекло, но воин смутно различил медленно поднимающееся к поверхности светлое тело. «Женщина, – с удивлением понял Шангот. – Она летела на той штуке, что врезалась в черный утес».

Разведя в стороны могучие руки, Шангот устремился к телу, медленно всплывающему из глубины. Он мельком разглядел обнаженные белые руки и ноги, тонкие и обмякшие, и массу черных волос. Странная белая богиня с ночного неба из расы, неведомой его народу. Синекожий воин подобрался ближе.

Ни один смертный не смог бы пережить такого падения!

Удар о воду наверняка выбил бы искру жизни из любого человеческого тела! Однако если женщина и в самом деле богиня из небесных чертогов, то ничто земное не могло причинить вреда ее бессмертной плоти.

Шангот, отчаянно работая руками и ногами, подплыл к незнакомке.

Но тут поднявшееся к поверхности тело королевы Соомии, похищенной жены Тонгора, заметил кое-кто еще.

В черных глубинах горного озера медленно распрямилось странное существо. Оно вытянуло свою хищную голову, увенчанную гребнем. Обострившиеся чувства сообщили воину, что в холодных водах озера скрывается опасность. Рептилия раскрыла зубастую пасть в предвкушении теплого мяса и горячей крови. Виток за витком, чудовище стало подниматься из глубин, подбираясь к добыче.

Это был поа, один из страшных речных драконов Лемурии, весьма крупный представитель этого ужасного вида – почти сотня локтей извивающихся стальных мускулов между шипастым кончиком хвоста и жуткой пастью, которая теперь распахнулась во всю ширь, готовая проглотить безжизненное тело.

Махнув полупрозрачным плавником, поа поднялся на поверхность и, рассекая черные воды, устремился к Соомии.

Что же до Шангота, то речной дракон заметил приближение синекожего воина, но в змеином мозгу, обуреваемом только мыслью о невероятном голоде, не возникло и намека на возможную опасность. Мощная фигура великана-кочевника выглядела незначительной – просто карлик рядом с колоссальным, чудовищным змеем. Второй кусочек мяса – вот что подумал поа о синекожем воине.