Текст книги "Мадьярская венера"

Автор книги: Лин Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 16 страниц)

– А вот и нет, – парировала я. – Они сменили замки в двери твоего кабинета до того, как тебя уволили.

– Ты не можешь этого знать! – воскликнула она.

– Но знаю, – твердо сказала я.

– Откуда? – потребовала она объяснений. – Единственный человек, который мог сказать тебе об этом, – Кароль Молнар.

– Я видела тебя, Диана. Ты не могла попасть к себе в офис, – это не было правдой, но я не собиралась рассказывать, что пряталась за шторой, когда услышала эту новость.

– К чему это ты клонишь? – прищурилась она.

– Я бы сказала, что ей просто интересно, впрочем, как и мне теперь, почему ты собирала информацию на Кароля все это время, – вставила Моргана. – Если я правильно поняла весь этот разговор, то, кажется, за этим стоит нечто большее, чем твое увольнение?

– Вовсе нет, – запротестовала Диана.

– Тогда зачем ты это делала? – присоединилась к допросу Сибилла. – Зачем так долго хранила все эти документы?

– Ладно! Если вы так хотите знать, я скажу, – сдалась она. – Мне нечего скрывать. У меня ученая степень, а я тут работаю на полставки какой-то бухгалтершей! Я живу в убогой квартирке, у меня нет машины, я даже нормально в отпуск съездить не могу, и все это из-за Кароля Молнара. Знаете волшебное слово, когда преподаете в университете? Тенюре, или постоянная должность. Я получила докторскую степень, батрачила еще студенткой, затем ассистентом преподавателя и, наконец, в должности профессора. А потом настал момент подавать заявление на заключение бессрочного договора. Однако я написала диссертацию на тему, которую Кароль считал своей. Более того, мои выводы противоречили, нет, не просто противоречили, они уничтожили одну из его великолепных теорий, а когда пришло время и я подала на рассмотрение заявление на постоянную должность в университете, он выступил с правом вето против меня. Мне рассказали, что он говорил так красноречиво, как может только он, и не в мою пользу. Думаю, мне не стоит говорить, что это положило конец моей научной карьере. Ни один университет теперь не хотел иметь со мной дело, а все мои многолетние усилия и труды – коту под хвост! Я теперь из кожи вон лезу, чтобы просто заработать на жизнь, и с тех пор берусь за всякую мелочь, какую бы ни предложили.

– А когда он вернулся в Канаду, ты поняла, что есть шанс отомстить, – заключила Сибилла.

– Да, так и есть, – кивнула Диана. – Я получила работу в музее. Меня даже Кароль нанял. Вероятно, он забыл, что сделал со мной, и это было не слишком разумно с его стороны. Я была наслышана о его привычке растрачивать деньги от своего бывшего коллеги, который работает теперь в Англии. Я решила выждать, найти несоответствия где-нибудь в его счетах на расходы, и тогда, например, совет директоров уволил бы его. А потом появилась Мадьярская венера, которая, я уверена, подделка. И мне все равно, что вы думаете обо мне и о том, зачем я сохраняла его документы.

– Но почему же ты раньше нам об этом не рассказала, – воскликнула Сибилла.

– Согласна, – присоединилась Грэйс. – Не стоит все это копить в себе. Мы ведь твои подруги. Если выговоришься, станет легче, сможешь спокойно жить дальше.

– Да какая разница, – проворчала Моргана.

– Но из всего этого рождается вопрос, почему мы все сегодня собрались здесь, в этом ресторане, – выступила Сибилла. – Полагаю, я здесь потому, что хочу верить, что Анна погибла не из-за моей бесчувственности, моего невнимания к подруге. Мне было бы легче поверить в то, что Кароль как-то причастен к этому, хотя не могу предположить, каким образом. Но причина подобных выводов – мои личные душевные метания.

Мы все посидели с минуту, погрузившись в мысли. Грэйс погладила руку Сибиллы:

– Тебе не стоит винить себя в том, что случилось.

Моргана состроила гримасу:

– Лара уже знает, почему я здесь, но сейчас я лучше промолчу, – произнесла она. – Лара, пожалуйста, скажи им, что я уже призналась.

– Так и есть, – подтвердила я. – А ты, Грэйс? У тебя есть какая-нибудь причина, которой ты с нами еще не поделилась? Неужели из-за того, что он бросил тебя в университете? Сомневаюсь.

– У меня свои причины, – ответила Грэйс. – Предпочитаю не говорить об этом.

– А ты, Лара? – обратилась ко мне Диана. – Из-за чего конкретно ты здесь? Естественно, используя твое выражение, это не потому, что он не узнал тебя в тот вечер. В это я не поверю.

– Возможно, я здесь, чтобы доказать, что вы все не правы, Диана, – выдала я. – Об этом ты не задумывалась?

Глава седьмая

1 июня

От Т. пришло известие. Он говорит, что задерживается на несколько недель ввиду неотложных дел в Вене и не сможет приехать в Будапешт. Поэтому я отправляюсь к холмам на северо-восток от города, чтобы удостовериться в правдивости прочитанного мной описания. Если все правда, то нужно выяснить, пригодны ли они для моего научного исследования. Если холмы, как мне рассказали, сформированы из осадочных пород известняка, глины, сланца и доломита, если в них много пещер, то нет более подходящего места для обитания доисторического человека. Еще меня заинтриговали некоторые кусочки камня и кремня, что показала мне Фэкэтэ Нэни. Двое ее сыновей, Петэр и Паал, работают в поместье Надашди, недалеко от того места, которое совсем недавно, если мои знания венгерского меня не подводят, получило название Лиллафюрэд. Юношам нравится исследовать пещеры, они-то и принесли эти предметы матери. После весьма тщательного изучения и у меня появилось основание полагать, что такую форму камни приобрели не под действием сил природы, а вследствие работы человека. Пещеры начинают все больше интересовать меня.

Я нелегко завожу друзей, поэтому меня просто покорила доброта Фэкэтэ Нэни, а также семейство Надашди, которым я безмерно восхищаюсь: каждое их слово, каждый жест исполнены такой грации, утонченности и изысканности. Детей обучают домашние учителя. Ребята разговаривают на нескольких языках, особенно хорошо на французском. Однажды мне посчастливилось отобедать с ними, возможно, меня пригласили для того, чтобы дети поговорили со мной по-французски. Гостиная, обставленная великолепной мебелью, может соперничать с любой как в Лондоне, так и где-либо еще. Особенно меня очаровала картина, изображающая горный пейзаж. Семья говорит, что это место, где находится их загородный дом.

Фэкэтэ Нэни помогла нанять мне повозку, и, упаковав в чемодан одежду и некоторые вещи, которые могут оказаться полезными, я отправляюсь в путь. Теперь я понимаю, что совет господина Гальтона больше подходит для Африки или пустынь Магриба, чем для земель, в которых правит Франц Иосиф. Однако мне удалось приобрести одежду, которой, надеюсь, будет достаточно, особенно хочется, чтобы пригодилась пара замечательных кожаных сапог. Несомненно, я произведу должное впечатление, облачившись в хлопковую рубаху, черные штаны и эти сапоги. А пистолет однозначно придаст мне более суровый вид.

Мне сказали, что города, которые я буду проезжать во время путешествия, по сравнению с Будапештом – провинция, и мне думается, что так и окажется. Но еще мне говорили, что там я смогу найти и жилье, и пропитание, и, возможно, помощников для выполнения предстоящих работ. Сначала я планирую обследовать местность верхом, а где потребуется – пешком.

Только бы мои слова не внесли раздора, ведь это был намек на то, что в этой маленькой драме я на стороне Кароля. Диана тут же развернулась и ушла, даже не оставив деньги, чтобы оплатить свою долю счета. Остальные попытались вести себя так, будто ничего не произошло, пока, наконец, обед не закончился. Грэйс и Сибилла вернулись в отель на такси. Моргана и я решили прогуляться к Дунаю. Все мосты были освещены, как и Будайский замок на другом берегу. Зрелище было потрясающим. Я езжу во многие места, и многие из них мне нравятся. Но время от времени я нахожу что-то новое и влюбляюсь, и теперь я понимала, возможно, потому что это было так неожиданно приятно, что для меня существует опасность попасть под чары Будапешта.

Моргана чувствовала то же самое.

– Не хочешь немного прогуляться? – предложила она. Легким шагом мы поднимались вверх по улице Ваци к площади Вёрёшмарти, а потом направились в Жербо пропустить по рюмочке на ночь.

– Ты действительно на стороне Кароля? – спросила она.

– Сейчас я ни на чьей стороне, – ответила я. – Об этом я и пыталась сказать, все это время, что я…

– Знаю, – не дала она закончить фразу. – Ты проследишь происхождение венеры, но итог может оказаться совсем не таким, как нам хочется. Думаю, все мы, кроме Дианы, знаем это. Она так уверена в том, что права, что другого выхода даже представить себе не может. Поэтому ты станешь врагом для нее, если не докажешь ее правоту. М-да, ситуация у тебя непростая, но я хочу, чтобы ты знала, я все понимаю. Мне пришлось спрятать ухмылку, когда она заявила, что скрывать ей нечего, а потом рассказала, что в действительности воровала документы у своего работодателя. Кстати, что ты думаешь по поводу всей этой истории про постоянную должность?

– Даже не знаю, что и думать. Конечно, это – правда, что, если человек хочет сделать карьеру в научных кругах университета, а после получать приличную пенсию, нужно, чтобы его взяли на постоянную должность. Но разве мог один человек ей в этом помешать? Я не знаю. Разве такие решения не должны приниматься коллегиально? Этого я тоже не знаю, но я бы так не считала. И разве бы ей отказали, если бы все, кроме Кароля, сошлись во мнении, что она замечательная? Сомневаюсь.

– Я подумала то же самое, – кивнула она. – Не уверена, где в ее рассказе правда, а где нет.

– Кстати, о правде, у меня к тебе вопрос, – вспомнила я.

– Ну, давай, – сказала она.

– Что случилось в тот вечер в баре после того, как я, ну, отключилась?

– Ты не совсем отключилась, – поправила она. – Ты вела себя необычно. Я подумала было, что ты заболела. И глаза у тебя были странные. Я тогда подумала, уж не накачалась ли ты наркотиками. Извини. Уверена, что ты их не принимала. Ведь так? В любом случае, через некоторое время после этого мы все ушли. Диана вызвалась отвезти тебя до дома. Мне пришлось оттаскивать Вудварда от Кортни. Конечно, он спит с ней.

– Ты уверена?

– Да, – последовал твердый ответ. – Заставала ли я их вместе в постели? Нет. Видела ли я, как они обнимаются, целуются в ресторане? Нет. Но я уверена. Твой муж тебе изменял?

– Да, – призналась я. – Но пока он мне сам об этом не сказал, отношения продолжались. Знала ли я об этом? Да, знала. Полагаю, ты видела Клайва.

– Видела, – призналась она. – Сибилла сказала, что звонила тебе, но ты не ответила. Ты не отвечала на звонки и на следующий день. Потом мы получили твое письмо по электронной почте, а меня отправили выяснить, в каком отеле ты остановилась. Кстати, Клайв довольно симпатичный. Ты все еще любишь его?

– Нет. Теперь мне он нравится гораздо больше, чем когда мы были женаты. Вероятно, он то же испытывает и по отношению ко мне. Как супружеская пара мы были просто катастрофой, но из нас получились хорошие деловые партнеры. И он никогда не позволяет мне упиваться жалостью к себе, что очень даже неплохо, поскольку время от времени у меня проявляется к этому склонность.

– В последнее время и я сама грешу этим, – вздохнула она. – Вот бы и мне такого же Клайва. Ты и сейчас упиваешься жалостью к себе?

– Возможно, немного… Да что тут говорить, в последнее время от моего обычного оптимизма почти ничего не осталось. Недавно я порвала с мужчиной, с которым мы были вместе несколько лет. Это очень милый человек по имени Роб Лучка. Не знаю даже, почему я ушла, может, нам просто не повезло. С его дочерью случилась беда, мы старались помочь, но никто из нас по-настоящему не говорил о том, что мы чувствовали, что нам нужно было сделать. Возможно, это было слишком больно. Я всегда думала, что мы все обсуждаем вместе, а оказывается, что это не так. Словно червяк подтачивал мои чувства.

– Очень жаль, – сказала Моргана. – Если бы я могла высказать Вудварду все на тему его постоянных похождений, но я просто продолжаю вести себя так, будто ничего не замечаю. В тот вечер в Коттингеме он хотел, чтобы я «поболтала» с президентом какого-то банка, поскольку у его компании возникли некоторые финансовые трудности и требовался большой кредит. Конечно, я выполнила просьбу, хоть и ощущала себя шлюхой. Мне пришлось весь вечер любезничать с ним, пока мой муженек пожирал глазами Кортни. Жалкое зрелище, не правда ли?

– Полагаю, ты могла бы сказать нам обеим то же самое, что в последние дни Клайв регулярно повторяет мне: неприятности случаются, не падай духом.

Она смеялась, пока по щекам не покатились слезы.

– Я постараюсь, – выдавила она. – Я постараюсь.

– И я. С чего вы все кинулись сопровождать меня?

– Не знаю. Возможно, потому, что Диана настояла. Я просто хотела отдохнуть от Вудварда. Думаю, Сибилла тоже хотела отвлечься от всего. Никто из нас прежде не бывал в Будапеште, так что нам это показалось интересным. Кстати, Диана даже не могла оплатить перелет, хотя именно она настаивала на поездке. Так мы и заполучили наши замечательные билеты в последнюю минуту. Она говорит, что вернет мне деньги, но я не уверена, каким образом она собирается сделать это, учитывая обстоятельства. Ты не помнишь? Она и в колледже была такой недовольной и угрюмой?

– Да я бы не сказала, – покачала я головок. – Но всегда была некая грань. А Сибилла постоянно занималась самобичеванием, Грэйс же никогда по-настоящему не делилась с нами своими мыслями.

– Что-то не припомню я, чтобы она была такой лицемерной. А ты? Знаешь, мы уже далеко не дети, чтобы вот так пререкаться, – внезапно сказала она. – Она так утомляет, разве нет?

– Точно подметила, – согласилась я.

– А что же мы с тобой? – спросила Моргана.

– Я всегда восхищалась тобой, ведь в тебе было столько мужества, – ответила я. – Нам всегда хотелось поступать как ты, но мы не отваживались, а тебе было наплевать на то, что люди скажут.

– Теперь я не такая мужественная, – вздохнула она. – Мне нужно уйти от Вудварда, купить дом и найти настоящую, нормальную работу. Но потом я вдруг теряю самообладание, мне становится страшно. А что до тебя, если говорить о мужестве, то я всегда думала, что за всем твоим внешним лоском, за образом дочки дипломата, за личностью, которая все время старалась поступать и говорить правильно, было нечто большее. Я только выглядела бунтаркой. Я была той, кто постоянно прогуливал занятия, я пила и курила, спала, с кем хотела, но все это было притворством. Настоящей бунтаркой в группе была ты. В известном смысле ты не знала страха, я и сейчас так думаю.

– Даже не знаю, – смутилась я.

– Кстати! – встрепенулась она. – Чуть не забыла. Ты это видела? Ну где же это? – ворчала Моргана, извлекая из сумки по очереди минимум три косметички перед тем, как нашла, что хотела. – Вот. Что скажешь? Это вышло через день после твоего отъезда. Я вырвала из газеты в самолете.

«Это» было статьей из местной газеты Торонто. «Фальсификация прошлого» – гласил заголовок. В подзаголовке говорилось о фуроре, который произвела презентация Мадьярской венеры в музее Коттингем в Торонто, и что удивительно, какое множество наиболее ценимых в мире музейных экспонатов оказались подделками. Автор рассуждал о том, что изобретение все более точных методов исследования поставило на уши все музейное сообщество, и все чаще среди наиболее ценимых древних предметов обнаруживались подделки или фальшивки, или, по крайней мере, возникали сомнения в подлинности тех или иных предметов. Среди них курильницы майя, золотая маска Агамемнона, Минойская богиня со змеями и другие предметы древности, в подлинности которых в определенное время сомневались. Была еще голова женщины из слоновой кости, названная венерой Брассанпуи. Предположительно, она была того же возраста и из того же материала, что и Мадьярская венера, но какой-то эксперт решил, что она вызывает подозрение. В статье было несколько фотографий таких предметов, и на одной из них была Мадьярская венера. «Настоящие ли они?» – вопрошала подпись. Дочитав статью до конца, большинство делали вывод, что Мадьярскую венеру следует также занести в этот позорный список, за что их нельзя было винить. Это была умело состряпанная атака на Мадьярскую венеру. Хотя этого не говорилось напрямую, подлинность статуэтки была подвергнута сомнению.

– Ничего себе! – вырвалось у меня.

– То-то и оно. Интересно, кто этот автор, этот доктор Талия Ляжёнесс? Здесь нет никаких данных.

– Понятия не имею, – пожала я плечами. – Никогда о нем не слышала. Полагаю только, что это «она», раз носит имя Талия.

– Признаюсь, подозревала, что это Диана под псевдонимом, – сказала Моргана. – Я спрашивала, не ее ли это рук дело, но она все отрицает. Хотя она согласилась, что прочла статью с наслаждением.

– Да уж, – кивнула я.

– Понимаю, что теперь этот вопрос у всех на устах, но что нам делать? – поинтересовалась она. – Помогу, чем смогу.

– Каждому найдется дело, – ответила я. – Не беспокойся.

* * *

И нашлось. На следующее утро за завтраком я всем раздала копии списка, составляя который, я почти не спала (на сон ушло часа четыре, что было совсем неплохо). А с утра пораньше я отправилась вниз к стойке, чтобы размножить список для каждой.

– Итак, задание следующее, – начала я самым веселым тоном. – Это все те места, что упоминаются в дневниках. Некоторые из них будет очень легко найти. Другие – немного труднее. Например, Шугарут теперь больше не существует, по крайней мере, на моей карте. Но в дневниках говорится, что там располагался Оперный театр. Это может означать, что так раньше назывался проспект Андраши, который всего в паре кварталов отсюда. Вам нужно дойти до Оперного театра и выяснить, когда он был построен, был ли он на том же самом месте в 1900 году. Вашим заданием будет удостовериться, что все эти места существуют, что они расположены так, как описывается в дневниках. И если вдруг обнаружите несоответствие, обязательно сделайте пометку.

– А почему мы должны делать это? – возмутилась Диана. – Мне кажется, что ты просто отсылаешь нас, давая бессмысленное поручение, пока сама будешь заниматься совершенно другим.

– Просто надо удостовериться, что в дневниках нет ошибок, анахронизмов, – пояснила Сибилла. – Я права? И если обнаружится какая-нибудь ошибка, тогда все: и венера, и все остальное – будет под вопросом.

– Точно, – подтвердила я.

– Ну а сама что делать будешь? – спросила Диана, немного смягчив тон.

– Я попытаюсь найти лабораторию, в которой исследовали венеру. Посмотрим, что они скажут. А там…

– А как же счет-фактура? – не унималась Диана. – Ты сказала, что нашла ее среди документов, которые я дала тебе.

– Я уже была там, – ответила я. – И поговорила с владельцем.

– И?

– И он отказался говорить мне, кто был прежним владельцем венеры. Я конечно же спрошу, не передумал ли он, но на это не стоит сильно рассчитывать.

– Все это очень подозрительно, – задумчиво произнесла Сибилла.

– На самом деле нет, – сказала я. – Если бы Михаль Коваш вошел в «Макклинток и Суэйн» и спросил бы, кто был владельцем одного из моих товаров, я бы ему тоже не сказала. Стоило попытаться, но не сработало. Итак, возвращайтесь к четырем, и посмотрим, что мы узнали.

* * *

В десять я уже сидела в Интернет-кафе и искала на просторах Интернета доктора Фредерика Мэдисона, человека, которого Кароль благодарил в предисловии к своей книге за помощь в проверке венеры. Мэдисон возглавлял лабораторию в университете Аризоны. Мне довольно легко удалось найти его телефон. Поскольку нас разделяло несколько часовых поясов, мне пришлось ждать полудня, чтобы позвонить. Я послала ему письмо по электронной почте, в котором сообщила, что мне нужно и что я перезвоню ему утром по его времени.

Следующее, что я попыталась найти, были сведения о погоде на Британских островах столетней давности. Пайпер вскользь упоминал о необычно жарком предыдущем лете и о таком же неприятном на свой лад феврале. Мне понадобилось примерно полчаса, но Интернет – удивительный инструмент для поиска, и я смогла подтвердить, что действительно лето 1899 года было необычно жарким на большей территории Британии, а февраль 1900 года был одним из самых дождливых месяцев за всю историю. Посмотрим, что удастся выяснить остальным, но пока дневники не подкачали.

Потом я пошла к телефону-автомату, смогла разобраться, как он работает, и позвонила Михалю Ковашу.

– Джанет Маклин, – представилась я. – Я была у вас вчера.

Было отчетливо слышно, как г-н Коваш шумно вздохнул.

– Я наткнулась на, скажем так, некоторые несоответствия в счетах на Мадьярскую венеру, – закинула я удочку. – Мне не удалось связаться с доктором Молнаром и спросить его об этом, но я еще раз прошу вас предоставить информацию о предыдущем владельце.

– Нет, я не в праве, – ответил он. – Это невозможно, – он буквально прокаркал слова.

– Хорошо, – отступила я. – Тогда, полагаю, я могу позвонить начальству. Спасибо, что уделили мне время.

Буквально на мгновение я замолчала, чтобы проверить, как он отреагирует. Вместо «до свидания» и вообще любых фраз я услышала противный щелчок и гудки и поняла, что Коваш бросил трубку. Я подождала, пока телефонная линия не отключилась. Господин Коваш был, скажем так, весьма обеспокоен, и, кажется, я заставляла его нервничать еще больше. Если бы вы пожили при коммунистическом режиме, вас бы нервировало все, касающееся чиновников и бюрократов. Возможно, мой звонок и то, что я использовала термин «начальство», задели его за живое. С другой стороны, возможно, он что-то от меня скрывал.

Я решила еще больше испортить ему жизнь. Я снова отправилась на улицу Фальк Микша, где было полно антикварных магазинов, и просто бродила вокруг. Я заглянула в магазин Коваша и мельком увидела, как он быстренько ретировался в заднюю комнату. Я зашла и спросила про него, после чего помощник притворился, что не говорит по-английски, но с горем пополам смог объяснить, что Коваш вышел. Тогда я просто стала слоняться снаружи, заглядывая в окна магазина, пока мне это не наскучило и я не проголодалась. Отказавшись от идеи с Ковашем, я отправилась на поиски ресторана, на который наткнулась в предыдущий день: в нем подавали очень вкусный суп и десерт, но не смогла найти его по своим следам. Я попыталась спросить полицейского на углу, знает ли он, где это место, но он либо не понял меня, либо просто не знал. Пока я стояла рядом с офицером на светофоре, я увидела Коваша в проеме окна кафе на проспекте Сент Иштван, недалеко от его магазина, а он увидел меня. Он буквально стал белым как мел на моих глазах. Я не могла понять, с чего это он, пока до меня не дошло, что он смотрел не только на меня, но и на полицейского рядом со мной, с которым я только что разговаривала. Как я уже заключила, что-то действительно беспокоило Михаля Коваша, и я определенно испортила ему ленч. Может, позвонить ему сегодня еще разок?

* * *

Я вернулась в отель, по дороге завернув в кофейню перекусить, и направилась в свой номер, чтобы позвонить Фредерику Мэдисону. В электронном письме я сообщила ему, что пишу статью о венере для рассылки, предназначавшейся антикварным дилерам. В свою защиту скажу, что я иногда пишу статьи, хотя это был не тот случай. Я сообщила, что уже взяла интервью у доктора Молнара (что было правдой, хотя некоторые назвали бы это свиданием) и Кароль рассказал, что в лаборатории Мэдисона подтвердили подлинность венеры и предложила созвониться. Он сразу же взял трубку.

– Я получил ваше письмо, – сказал он. – Рад пообщаться с вами.

– Мне хотелось узнать немного больше про то исследование, которому подвергли Мадьярскую венеру, – пояснила я. – Доктор Молнар сообщил, что всю работу проделали в вашей лаборатории.

– Прелестная вещица, – произнес Мэдисон. – Да, мы проводили исследование. Возраст кости мамонта оказался в тех пределах, что утверждает доктор Молнар.

– Так венере двадцать пять тысяч лет или около того?

– Кости мамонта примерно двадцать пять тысяч лет.

– Вы хотите сказать, что кто-то мог вырезать статуэтку намного позднее?

– Мы не смогли найти этому доказательств. На ней не было никаких отметин от металлического ножа или чего-то подобного, – ответил он, посмеиваясь.

– Так вы абсолютно уверены, что венера подлинная?

– Чтобы я был полностью уверен, – начал он, – нужно стратиграфическое[18]18
  Раздел геологии, изучающий геологические пласты.


[Закрыть] подтверждение. Вы понимаете, о чем я говорю?

– Немного.

– Для нас «происхождение» означает немного другое, чем для антикварных дилеров, – начал он объяснять. – Вы проверяете, кто был владельцем конкретного предмета. В археологии мы рассматриваем происхождение артефакта как место обнаружения. Существуют прецеденты в определении подлинности предметов древности, когда можно узнать, кто был владельцем объекта в любой момент времени в течение десятилетий, если не веков, но при этом никто не может сказать с уверенностью, где был найден этот предмет. И это как раз такой случай.

Несмотря на всю науку по определению возраста, стратиграфия является главным способом оценки предметов по месту раскопок. Мы называем это археостратиграфия, когда термин применяется в археологии, по очевидным причинам. Определяется, где конкретно был найден объект: в горизонтальной матрице или сетке, или в вертикальном измерении, то есть в каком слое или пласте находился объект, его соотнесенность с другими объектами, находящимися над и под ним, или даже в том же самом пласте. Если я изъясняюсь чересчур учено, скажите.

– Да нет, это очень познавательно, – заверила я. – Пожалуйста, продолжайте.

– Ах, нет ничего лучше, чем заинтересованная аудитория для лабораторного маньяка. Вы можете прервать меня в любой момент. Постараюсь покороче. Принципы, если хотите, законы, по которым работает стратиграфия, достаточно очевидны. Более старые пласты покрыты более молодыми. Материал из более старых может перейти в новые, но никак не наоборот. Если объект продвинулся сквозь несколько слоев, он не может быть более поздним, чем пласт, в котором он был обнаружен. Есть и другие правила, но это должно обрисовать общую идею. Вы все еще меня слушаете?

– Да, конечно. Если бы мне случилось участвовать в раскопках, скажем, в Месопотамии, то в процессе я бы прошла через несколько цивилизаций и, возможно, городов. Если бы я обнаружила предмет на одном уровне, он мог бы оказаться более древним, но его все-таки можно использовать. В конце концов, я занимаюсь торговлей антиквариатом. Я хочу, чтобы люди использовали предметы из более ранних эпох. Так что поставить у себя в гостиной статую из доколумбовой эпохи не только возможно, но и случается достаточно часто.

– Вот именно, – подтвердил он. – Но вы бы не нашли полиэтиленовый пакет в слое четвертого века, а если бы и нашли, возникла бы проблема. Это означало бы наверняка, что кто-то вмешался в раскопки.

– Правильно, – согласилась я.

– Таким образом, стратиграфия просто неоценима в определении последовательностей на месте раскопок и относительного возраста исследуемых артефактов. Теперь об этих так называемых венерах палеолита, – продолжил он. – Их находят повсеместно, и некоторые из них не задокументированы должным образом. Такое впечатление, что они просто появляются время от времени. Их находят где-нибудь в пещере, но никто не помнит, где именно. Их находят в фундаментах домов. Одна, например, была обнаружена на обочине дороги, согласно рассказу, которому я лично не верю. Нам бы пришлось сказать, что точный стратиграфический анализ был бы невозможен при таких обстоятельствах. Конечно, некоторые статуэтки были найдены археологами во время раскопок. Такие находки можно исследовать, но при этом есть и стратиграфическое подтверждение. Можно также датировать другие предметы в этом пласте, используя различные методы определения возраста в зависимости от самого объекта. Видите ли, у всех методов датирования есть свои ограничения. В случае с Мадьярской венерой мы использовали метод датирования по радиоактивному углероду, поскольку она сделана из кости мамонта, а данный метод применим к органическим объектам, то есть к объектам, которые прежде были живыми существами, если они не старше пятидесяти пяти тысяч лет, и неважно, где они были найдены. Датирование по углероду не очень точно за этим пределом, но венера вполне вписывается в этот отрезок. Для неорганики, керамики, например, или кремня, который был обожжен перед захоронением, можно использовать метод датирования по термолюминисценции, или ТЛ, который, в принципе, позволяет определять возраст еще более ранний, чем пятьдесят пять тысяч лет. Таким образом, если бы мы нашли венеру в том же пласте, что и кремневые орудия или керамические изделия, тогда можно было бы датировать двумя способами. И если бы они совпали, мы были бы более уверенны в результате.

– Итак, для этой конкретной венеры у нас есть дата, определенная по радиоактивному углероду, – примерно двадцать пять тысяч лет, и лишь отрывочные сведения о том, где она была обнаружена, – сделала я вывод.

– Точно. Говорят, что ее нашли в пещере. В какой пещере? Где находится эта пещера? В каком контексте? Доктор Молнар показывал мне дневники того человека… как там его по имени?

– Пайпер.

– Пайпера, – согласился он. – Мы и дневники исследовали, и чернила, и бумагу проверили. Кажется, Пайпер знал, что делал. Все его действие тщательно задокументированы. Так что отрывочные сведения – это лучше, чем ничего. Но ведь нам не известно место раскопок?

– Что вы конкретно имеете в виду?

– Я говорю, что возраст кости мамонта примерно двадцать пять тысяч лет, что нам не удалось найти никакого свидетельства, никаких явных улик, указывающих на фальсификацию, что чернила и бумага дневников датируется примерно 1900 годом. Это все, что я могу сказать. Могу только добавить, что большинство венер обычно датируются этим примерным временным периодом, по крайней мере, все сходится. И они все примерно одинаковой внешности: достаточно широкие в талии, большие отвислые груди, но маленькие головы, а также конусообразные конечности и головы. Эта венера подходит по всем параметрам.

– А что насчет охры?

– Вот. Были обнаружены следы охры. Доктор Молнар говорит, что недалеко оттуда была откопана охра возрастом примерно тридцать – сорок тысяч лет. Получается, что немного старше венеры, но это только показывает, что охра была ценным материалом в этой части света.

– Спасибо большое за информацию, – сказала я.

– Да не за что. Надеюсь, я не наскучил вам.

– Вовсе нет! – заверила я его. – По правде говоря, все это так интересно и волнующе. Спасибо.

– Пожалуйста, – ответил он.