Текст книги "Мадьярская венера"

Автор книги: Лин Гамильтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– А вы не знаете, кто мог преследовать бедняжку? – поинтересовался он.

– Понятия не имею, – покачала я головой.

– Вы ведь верите старому Альфреду?

– Думаю, что да, – кивнула я.

– Тогда, может, вы расскажете полиции, – предложил он. – Если они услышат все это от кого-нибудь вроде вас, то, возможно, поверят.

– Я попробую, – соврала я. Я спросила как его полное имя – Альфред Набб – и номер его телефона. Мы побеседовали еще несколько минут, я посочувствовала ему по поводу недобросовестной работы полиции, а затем удалилась. В тот день я несколько раз бралась за телефон, но я не знала, что сказать. У них была та же самая информация, что и у меня, и если они решат предпринять что-либо по этому поводу, то это их дело. Для себя я решила, что подожду, пока мое самочувствие не улучшится, а потом подумаю, что делать дальше.

9 сентября

Похороны Анны вызывали гнетущее ощущение, хотя, возможно, это чувство больше относилось ко мне, поскольку последние два дня я провела в напряженном ожидании, что полиция вот-вот постучится в мою дверь. Я все продолжала дергать за нити памяти, но результат был нулевым. Служба проходила в одной из огромных центральных церквей, слишком большой для нашей немногочисленной компании. Наши шаги эхом отражались от каменного пола. Мы расположились на скамье в переднем ряду. Сибилла все время рыдала. Они уже кремировали тело, и теперь там, где при других обстоятельствах стоял бы гроб, стояла простенькая урна. Здесь присутствовали все те, кто был на нашем «воссоединении», включая Фрэнка, а также мать Анны, печальное маленькое создание по имени Дорис, и, что удивительно, к нам присоединился Альфред Набб.

– Подумал, что старый Альфред должен почтить память, – произнес он, продолжая, по-видимому, по привычке, любыми способами избегать употребления местоимения «я». – При данных обстоятельствах. Вы звонили в полицию?

Мне пришлось признаться, что не звонила, но я пообещала, что обязательно это сделаю.

– Слишком поздно, – покачал он головой. – Рабочие уже приезжали, чтобы поставить камень на место и привести клумбы в порядок. Если бы полиция заинтересовалась этим, ей бы потребовалось очень много времени, чтобы добраться до него.

– Извините, – сконфуженно произнесла я.

– Ну, это в любом случае не вернет ее, не так ли? – проговорил он, ковыляя к своему месту.

Как раз перед самым началом службы появился приятного вида мужчина, ведя двух милых девчушек. Они заняли места в первом ряду через проход от нашей скамьи. Старшей на вид было около девяти, а младшей всего четыре. Обе были одеты в красивые платьица с пышными юбками и кружевными воротничками: первая – в розовое, а вторая – в голубое. Еще на них были белые колготки и черные открытые туфельки. Их светлые волосы были убраны назад заколками в тон туфлям. Это были прелестнейшие создания, каких я когда-либо видела. Младшая была точной копией Анны, а старшенькая больше походила на отца.

Прошло примерно десять минут от начала службы, как чистый звонкий детский голосок тут же заполнил небольшую паузу в происходящем.

– Куда ушла мамочка? – произнесла она. Казалось, звук взлетел под самый купол собора и эхом отозвался из каждого уголка. Мы все вздрогнули, кое-кто затаил дыхание. Мужчина наклонился и прошептал ей что-то на ушко. Думаю, он сказал что-то про небеса.

– Когда она вернется? – спросила она жалобным голоском. Старшая сестра обвила плечи младшей руками и крепко обняла ее. Мужчина, муж Анны, выглядел ужасно. Сибилла разрыдалась, единственное, что мне удалось – это не последовать ее примеру.

* * *

Весь остаток службы я сидела, будто окунувшись в озеро страдания. Мысленно я возвращалась в тот вечер уже в тысячный раз, мучаясь сомнениями, была ли я хоть отчасти ответственна за горе этой маленькой девочки. Сколько же я выпила? Перед тем как мы отправились в музей, я выпила примерно полтора бокала. Вино было чудесным, но нельзя было назвать бокалы большими, и я не успела допить второй. В Коттингеме мне предлагали три бокала шампанского, но я всего лишь сделала пару глотков из каждого. Действительно, у меня было чувство, что я провела весь вечер в поисках моего пропавшего бокала. Я едва пригубила от первого, когда нам предложили оставить бокалы и подняться наверх. После этого мне принесли еще один, но я снова едва притронулась к нему, после чего оставила его в дамской комнате. Я взяла третий, но оставила и этот, чтобы пойти вниз и купить книгу Кароля. Когда я вернулась, то обнаружила на том месте, где оставила свой, несколько недопитых бокалов, так что решила завязать с шампанским.

Все это означало, что к тому времени, когда я вернулась в бар, во мне не могло быть больше, чем пара порций спиртного, максимум – две с половиной. Конечно, еще был В52, что оказалось плохой идеей. Вряд ли они стали бы называть коктейль в честь военного самолета, не будь он такой убийственный. И все же, я сделала всего пару глотков, чего, безусловно, недостаточно не только для того, чтобы отключиться, а уж тем более, чтобы совсем ничего не помнить. Пить я начала примерно в пять вечера. Я вспомнила, что бросала взгляд в баре на часы, незадолго до того, как все покрылось мраком, и они тогда показывали полночь. Это означало, что у меня было около семи часов, чтобы весь алкоголь выветрился. Я подумала, что подхватила какой-нибудь особенный вирус или у меня опухоль мозга. Или, возможно, что более вероятно, я выпила намного больше, чем помнила.

* * *

Погребальной церемонии не было, хотя Сибилла сказала, что мать Анны выбрала место для праха дочери на кладбище, что ведет в ту лощину, где погибла Анна. После службы мы все вернулись в квартиру матери покойной подруги. Это было желтое многоквартирное здание, очень похожее на то, в котором жил Альфред Набб, и всего в паре кварталов от моста. Миссис Белмонт подала нам чай и сандвичи, которые нам обычно раздавали на детских праздниках по поводу дней рождений. На подносах были и сандвичи с ореховым маслом и бананами, огурцами и сливочным сыром, разложенные так, что напоминали фейерверк. Было даже нечто напоминающее шахматную доску, выложенную из кусочков пшеничного и ржаного хлеба. Сибилла, которая, очевидно, решила наесться до отвала, уничтожила почти большую их часть. Также нам предложили крошечные пирожные с розовой глазурью, а для тех, кому нужно было нечто покрепче, в нашем случае для Альфреда Набба, был ужасный на вкус херес.

– Не знал, что она была моей соседкой, – произнес Альфред, разглядывая фотографию Анны, запечатленной в более счастливые времена. Рамка стояла на столе рядом с урной с прахом Анны. – Уже больше двадцати лет живу в том доме, замечал всех, кто проходил по мосту. Не помню, чтобы видел ее когда-либо. Эту леди, – добавил он, указывая на Дорис, – ее мать. Ее видел много раз, но не бедную девушку.

– Я тоже не знала, что она была соседкой, – сказала я. – Я живу как раз по ту сторону моста в Кэббиджтаун. Она была моей одногруппницей в колледже, а я даже не знала, что она живет всего в паре кварталов от меня. Анна редко выбиралась из дома.

Я стала рассматривать фотографии, повсюду расставленные Дорис. Самой трогательной из них была та, на которой Анна была запечатлена со своей семьей: на коленях ее улыбающегося мужа сидел мальчик лет трех, старшая дочка лет шести стояла рядом со своей мамой Анной, которая на руках держала младенца.

Многие фотографии относились к временам колледжа. Анна всегда любила подшутить: то пробиралась в наши комнаты, чтобы перестелить наши постели так, чтобы в них было невозможно спать, или выдумать какую-нибудь очередную проказу или выходку, в которой нам всем приходилось участвовать. На фотографиях она всегда была той, кто ставил другим «рожки», или усердно строила рожицы. Казалось невозможным, чтобы она, после стольких лет страданий и тоски, пришла к такому печальному концу. В тот вечер в баре я ведь хотела пойти за ней, выяснить ее адрес у Сибиллы, чтобы просто посидеть с ней, узнать, что же так терзает ее, но вместо этого я просто слонялась по бару, напиваясь до потери сознания.

– Все это так печально, – сказала Моргана, оглядываясь вокруг. – Я даже представить себе не могу, как это бояться выйти на улицу. Неужели она просто так вот и сидела, день за днем, смотря в окно?

– Думаю, к ней кто-нибудь приходил. Наверняка Сибилла иногда заходила. Да и Диана рассказывала, что, несмотря на то что ее лишили материнских прав, дети навещали ее раз в неделю.

– Надеюсь, она хоть на балкон иногда выходила, – тихо произнесла Моргана. – Если б я застряла в такой маленькой квартирке, на меня бы это произвело совершенно противоположный эффект. Я б на стены кидалась, ногтями пытаясь процарапать себе выход наружу.

Квартира была чистой и опрятной, но, как сказала Моргана, довольно маленькой. Здесь была спальня, очевидно, принадлежавшая Дорис, одна ванная комната, и еще одна комната, намного меньше. В ней находились односпальная кровать, состоявшая из двух частей, как диван, небольшой комод и самый заметный предмет интерьера – довольно большой письменный стол.

– Комната Анны, – сказала Сибилла, присоединяясь ко мне. – Крошечная, не правда ли? Думаю, она действительно вела жизнь затворницы. У нее практически ничего не было. Шкаф казался маленьким, но в него прекрасно помещались все ее вещи. Правда, у нее было много книг, вот и все. Она читала все подряд. Мы с Фрэнком расчистили вчера комнату. Полагаю, Дорис сама бы не справилась, а мне в помощь нужен был парень для поднятия тяжестей. Фрэнк сам вызвался, что было так мило с его стороны. Он несколько раз навещал Анну в ее затворничестве, или как это еще назвать, чем она занималась. Вообще-то мне не нужна была его помощь, но раз уж так вышло, мне было приятно, что он рядом. Все уместилось в три картонные коробки. Все вещи мы отнесли в женский приют. Фрэнк предложил отдать книги Анны в библиотеку, если они не нужны Дорис. Как оказалось, не нужны.

– Ее туфли перешли ко мне, – продолжала Сибилла. – У нее было три пары. Когда они стояли на полу гардероба, то выглядели обыкновенно, но когда мы положили их в коробку – они смотрелись как новые. Ты же видишь, в квартире весь пол покрыт паласом – тут подошвы не износишь. Сверху на них, конечно, было несколько пятнышек, а что ты ожидала – соус для спагетти или что-то похожее на одном из них. Но подошвы… Меня это просто поразило: она и правда никогда не выходила из дома.

– Трудно представить, да? – сказала я. – Ты слышишь о таких людях, но понять это невозможно.

– Да, трудно. Могу я попросить тебя об одолжении, пока мы здесь? Ты не будешь против, если мы осмотрим стол? Дорис собиралась и от него избавиться, но я считаю, что он сделан на совесть и ей следует сохранить его для одной из внучек. Мне даже пришла в голову мысль, что он может иметь ценность. Как думаешь? Он антикварный или как?

Я подошла и стала изучать его: выдвинула ящики, отодвинула его от стены, чтобы осмотреть заднюю часть.

– Он ужасно старый, – заключила я. – Возможно, ему пятьдесят, а то и все шестьдесят лет, но стол чудесный, из прочного дерева. Таких сейчас не делают. Заметь, у него есть скрытые полочки над верхними ящиками, причем с обеих сторон. Это полезная конструкция. Если тебе понадобится больше рабочей поверхности, ты просто выдвигаешь полку и работаешь, а потом снова задвигаешь ее обратно, когда закончишь работу, – рассуждала я, демонстрируя слова на практике. Вместе с полкой нашим взорам предстал небольшой клочок бумаги. Я взглянула на него прежде, чем передать Сибилле, я увидела всего два слова: клуб «Калвариа».

– Нашли что-нибудь интересное? – спросил Фрэнк, присоединяясь к нам. В этой комнате трое уже определенно создавали толпу.

Сибилла вручила ему полоску бумаги.

– Что значит «Калвариа»?

– Понятия не имею, – покачал головой Фрэнк.

– Я пытаюсь вспомнить, – произнесла я. – Звучит очень знакомо. Разве это не на латыни?

– На латыни? – переспросила Сибилла. – А мне откуда знать?

– Череп, – вспомнила я. – «Калвариа» – это череп на латыни.

– Клуб «Череп»? – удивилась Сибилла. – Странно.

– Она была очень странной женщиной, – сказал Фрэнк, сминая бумагу и оглядываясь в поисках корзины. – Очень странной. Хотя, стол хороший, – добавил он, выдвигая ящики.

– Видишь небольшие полочки? – указала Сибилла. – Прелесть, правда?

– Точно, – согласилась я, раз Фрэнк сменил тему. – В любом случае, да, было бы замечательно сохранить стол для девочек.

– Я поговорю с Брэдом – это бывший муж Анны. Вы ведь видели его в церкви? Ну, о том, чтоб забрать стол.

– Как мило с твоей стороны проявлять такую заинтересованность, – сказала я.

– Мило? Знаешь, Анна была хорошим другом. Хоть она и не выходила из квартиры, но она не сошла с ума, как сходят другие. Я имею в виду, она сохранила рассудок и вела себя адекватно. Она просто не выходила на улицу и все. Она много читала, училась на курсах по Интернету, смотрела телевизор. Она не превратилась в растение. Она даже работала над своей магистерской диссертацией, сидя дома. Она написала курсовую, но вышла замуж и родила детей до того, как собралась писать диссертацию. Она действительно старалась поправиться, возможно, даже вернуть мужа и детей.

– А что случилось с ее сыном? Ты не знаешь? – спросила я.

– Он упал с балкона. С высоты в несколько этажей. Вместе с сестрами он навещал свою вторую бабушку. Полагаю, ей было сложно уследить сразу за тремя. Младшенькая заплакала, и бабушка пошла посмотреть, что с ней, а мальчик вскарабкался по перилам и перевалился через них. Этого не должно было произойти, но так случилось.

– Я все продолжаю думать о том, как она стояла на мосту. Все это открытое пространство. Возможно, она просто не смогла вынести этого, а, возможно, это из-за того, что малыш упал, вот и она тоже вроде как упала. Не знаю. Но уж точно мне следовало пойти с пей домой вместо того, чтобы отпускать ее вот так одну. Она сказала, что не хочет, чтобы я шла с ней, но нужно было настоять. Ведь тогда она была бы жива? Хороший вопрос, конечно, но напрасный.

– Не думай об этом. Она не была сумасшедшей, но и здоровой ее назвать было нельзя. Все это ужасно, но в этом нет твоей вины.

– Стараюсь верить в это, чтобы самой не сойти с ума, – произнесла Сибилла. – Я стараюсь.

«Я тоже, – подумала я. – И я тоже».

* * *

Мы постояли несколько минут около дома, пока Грэйс не предложила всем пойти и выпить чего-нибудь. Фрэнк вежливо отказался. После небольшого спора было решено снова отправиться в бар, где мы в последний раз видели Анну. Все, кроме меня, заказали скотч. Я же все еще придерживалась минеральной воды.

– Хорошая идея, – произнесла Грэйс, когда я сделала заказ.

– Послушайте, я знаю, что ужасно вела себя тогда, – обратилась я к ним. – Но обычно я столько не пью. Если честно, я даже не помню, чтобы я много выпила.

– Тем вечером всякий раз, когда я тебя видела, у тебя в руках был бокал, – ответила Грэйс.

– Так, мы здесь собрались не за тем, чтобы обсуждать это, – вмешалась Диана. – Мы должны привести наш план в исполнение. И мы рассчитываем на тебя, Лара.

– Какой еще план? – удивилась я.

– И это я слышу от женщины, которая, как ни странно, не помнит, чтобы она много выпила, – с сарказмом произнесла Грэйс.

– Наш план по низвержению великого и могучего Кароля Молнара, конечно, – пояснила Диана.

– Украв венеру. А я думала, что кто-то уже попытался это провернуть.

– Нам потребуется время, чтобы собрать сведения, раз я больше там не работаю, – продолжала она, проигнорировав мой комментарий.

– Не работаешь? – переспросила Сибилла.

– Нет, не работаю. Как Лара, по всей видимости, знает, меня уволили во время приема.

– Быть того не может! – воскликнула Моргана. – Почему?

– Меня уволили на основании полностью сфабрикованного обвинения в краже из кассы. Но клянусь, что я ничего подобного не делала. Теперь вернемся к нашему плану.

– Но ты должна была сделать хоть что-то, – не унималась Грэйс.

– Полагаю, доктор Молнар узнал, чем я занималась, и это несколько осложнит претворение в жизнь нашего плана, но не сделает его невыполнимым.

– Ты имеешь в виду, что он узнал, что именно ты исследуешь? – уточнила Сибилла.

– Это единственное объяснение, которое я могу найти, – ответила Диана.

– Вот негодяй, а! – проворчала Моргана. – Все думают о том же, о чем и я?

– Будь уверена, – подтвердила Грэйс. Остальные кивнули.

– И о чем же мы думаем? – не поняла я.

– О том, что Анна покончила с собой из-за того, что Кароль сказал ей во время вечеринки, конечно, – объяснила Сибилла.

– А не звучит ли это несколько натянуто? – произнесла я, но в мыслях я снова вернулась к мосту и перевернутому камню.

– Ты же была там. И ты видела, как она подошла прямо к нему в баре.

– Но вы не можете с абсолютной уверенностью утверждать это, – упорствовала я. – Она подошла к большой группе людей у стойки, и я не могу сказать наверняка, на кого из них она кричала.

– Только не говори мне, что все еще сходишь по нему с ума, – прищурилась Грэйс.

– А вот это вряд ли, – покачала я головой. – И даже если оно так было, то тем вечером я излечилась. Ведь он меня даже не узнал.

– Ну, вообще-то, об этом ты нам уже несколько раз говорила, тогда в баре, – вставила Диана.

– Правда?

Диана скорчила рожицу.

– Ну, так что, вернемся к плану? – сказала она. Она достала один из вчерашних номеров газеты и постучала пальцем по первой полосе раздела искусств. Там красовался Кароль со своей Мадьярской венерой. Как сказал Фрэнк на вечере открытия, Кароль своим шармом способен даже птиц загипнотизировать. Ну а репортерша, что брала у него интервью, была явно им очарована. С ее слов, на жителей Торонто снизошла невиданная благодать, раз среди нас объявился такой энергичный человек. В статье, конечно, много говорилось о том, как он выслеживал венеру и какими проницательными людьми оказались Коттингемы, раз завлекли Кароля, а заодно заполучили и артефакт.

– Кто-нибудь, пожалуйста, объясните мне, что же это за план такой? – протянула я. Они, что, собираются заставить меня умолять их?

– И так, начнем, как говорится, с самого начала, – произнесла Диана. – У нескольких из нас есть свои причины недолюбливать, я бы даже сказала ненавидеть, нашего душку Чарли. Свою причину я уже упоминала.

– Вот подонок, мразь! – вырвалось у Сибиллы. – Я просто уверена, что он сказал нечто ужасное Анне. Знаю, и все.

– Если тебе от этого станет легче, Лара, он и меня не узнал, когда я получила работу в музее, – сказала Диана. – Хоть я и напомнила ему. Полагаю, именно это заставило его насторожиться. Я была ответственной за его счета по представительским расходам и обнаружила нечто, за что его вполне могли уволить. Вот поэтому меня и уволили. Решайте сами, является ли ваша причина недолюбливать этого человека достаточной, чтобы принять участие в этом предприятии. Вкратце же, план таков: мы, с твоей помощью, Лара, собираемся доказать, что Мадьярская венера – подделка.

– И как вы собираетесь это сделать? – поинтересовалась я.

– Не знаю. Это ты нам скажешь. Нам придется проверить, как ты это там называешь, ну, кто был владельцем, кто и кому продал…

– Происхождение?

– Да, происхождение. Нам нужно установить, что происхождение венеры – это фальсификация. Репутация доктора Молнара будет уничтожена, чему я, собственно, буду страшно рада.

– Так, стоп! – сказала я. – Я, конечно, тоже теперь не жалую Чарли, но с чего ты решила, что это подделка?

– Дневники Пайпера, конечно. Ты что, не читала их?

– Пока нет, – ответила я.

– А ты почитай, – посоветовала Диана. – Есть там кое-какие несостыковки. Не могу точно сказать что именно, пока не могу, но мне кажется, что это вранье, – сказала она. – Этот С. Дж. Пайпер – не тот, кем он должен быть, я уверена.

– То есть ты хочешь сказать, что у него не было должного научного образования?

– Просто прочитай дневники, – уклонилась она от ответа. – Ты поймешь, что я имею в виду. Людей не в первый раз дурачат. Помните случай с человеком из Пилтдауна? Это была полнейшая фальсификация, а мы до сих пор не знаем, чьих это рук дело.

– Ну, сейчас существуют более совершенные методы тестирования и исследования. Думаю, теперь обмануть людей не так просто. Хотя, соглашусь с тобой, в музеях по всему миру есть весьма ценные экспонаты, которые по-тихому отправляют на склады, поскольку их происхождение оказалось, в лучшем случае, сомнительным.

– Что такое «Пилтдаун»? – спросила Сибилла.

– Местечко в графстве Сассекс в Англии. В 20-х годах прошлого столетия там был обнаружен череп. Предположительно, это было недостающее звено в превращении человека из примата. Люди верили этому годами. Думаю, в том месте, где нашли череп, даже именную дощечку поставили. Однако было доказано, что это совершеннейшая мистификация и подделка. И Диана права, существует несколько версий, но ни одну из них нельзя с полной уверенностью принимать в расчет.[8]8
  В начале XX века в Пилтдауне были найдены фрагменты черепов предположительно древнего человека. Исследование костей в 1953 году показало, что кости только одного черепа были действительно древними, нижняя челюсть принадлежала шимпанзе, а второй череп и вовсе был современным. Осталось неизвестным, кто был автором фальсификации, хотя существует версия, что им мог быть Артур Конан Дойл.


[Закрыть]

– Итак, Диана, ты убеждена, что Мадьярская венера – это такая же подделка? И ты говоришь, что Чарльз изготовил ее в своем гараже или еще нечто в этом роде? – уточнила Грэйс.

– Ну, необязательно, что он сам ее сделал, вовсе нет. Все, что я хочу сказать, так это то, что с этими дневниками что-то не так, а Чарльз либо пускает всем пыль в глаза, либо ему не достает нужных знаний. В любом случае, венера наверняка подделка.

– Разве люди не подделывали предметы искусства сто лет назад? – удивилась Моргана. – Я имею в виду, а не мог ли кто-нибудь подделать ее тогда, а не сейчас?

– Конечно, – кивнула я. – Сто лет назад большинство подделок, которые предположительно были такими же древними, как и венера, были найдены в Северной Америке, а не в Европе. Все они были попыткой доказать – здесь я вольно трактую этот термин – что человек существовал на этом континенте десятки тысяч лет назад.

– А я говорю, что это подделка, – гнула свое Диана. – Ты нужна нам, Лара. Просто счастье, что я встретила тебя тогда. И учитывая то, что произошло, ты нужна нам, чем когда-либо. Итак, если мы хотим доказать, что венера – это подделка, с чего нам следует начать?

– Но у меня столько дел, – протянула я.

– А вот и нет, – отрезала Диана. – Ты же сама сказала нам в тот вечер, что подумываешь о том, чтобы взять отпуск, отдохнуть от магазина пару месяцев. Сколько же может потребоваться времени, чтобы доказать, что эта штука – подделка? Месяц, плюс-минус пара недель?

– А я не упоминала, что эта штука, как ты ее называешь, примерно на двадцать четыре тысячи лет старше, чем что-либо, о чем я знаю? Плюс-минус пара тысячелетий? – выпалила я.

– Так с чего начнем? – повторила Диана.

Я посмотрела на их полные ожидания лица и уже через мгновение поняла, что ухвачусь за эту нить и последую за ней, куда бы она меня ни привела, потому что я должна была выяснить, что произошло той ночью, когда погибла Анна. Так или иначе, они в это тоже отчасти замешаны. И кто-то из них должен знать правду.

– Нам следует начать с Лиллиан Ларрингтон, – со вздохом произнесла я.