Текст книги "Инферняня (СИ)"

Автор книги: Лилия Касмасова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

– Знаешь, есть такое выражение „олимпийское спокойствие“? – проговорил Томас, спускаясь с трибуны. – Это о них. Они бессмертны, их не волнует то, что обычно волнует нас.

Эх, надо было мне спросить Зевса, не где жена Гермеса, а кто она!

Нет, кажется, Томас все же сбил меня с толку своим скепсисом! Я ведь была уверена, что это Вивиан Джемисон. А теперь – даже не знаю!

– Да, что‑то у них там неладно в датском королевстве, – сказал Томас, когда мы с ним вышли в коридор.

– Разве Олимп не в Греции? – Он же сам так сказал.

– Это из Гамлета, – сказал Томас. – Загляни как‑нибудь ко мне, дам почитать.

Ух ты. Он меня в гости пригласил, да? Хм. Только он же с мамой живет. И почему парни иногда бывают такие несамостоятельные?

Он добавил:

– Я, правда, собираюсь переезжать. Так что успей до переезда.

– А куда ты переезжаешь?

– В Лондон. Там есть наш филиал.

В Лондон. Такая даль. Мне отчего‑то стало грустно.

Томас раскрыл телефон:

– Боб, ну что там?.. Да что ты… А Джеми..? Угу… Понятно. Извини, а ты можешь последнее повторить? – и он приложил трубку к моему уху.

Молодой голос оттарабанил:

– Нет ни одного свидетельства того, что мисс Вивиан Джемисон и мистер Гермес Олимпус знакомы. Судя по отчетам о рабочих командировках мистера Олимпуса и расписанию поездок и авиабилетам мисс Джемисон, они не пересекались ни в одном городе. Данные за последние два года.

Боб замолчал. Я протянула трубку Томасу.

– Спасибо, Боб, – сказал он и положил телефон в карман.

– Ну? – спросил он меня. – Все еще будешь настаивать на своей версии?

– Ну другой‑то жены у него тоже не нашлось?

Томас нехотя сказал:

– Да.

Я с энтузиазмом произнесла:

– Мы все равно в Лос – Анджелесе. Давай просто заглянем к ней на минутку.

– Мы все равно в Лос – Анджелесе, давай лучше заглянем к Джулии Робертс, – сказал он.

– А она здесь при чем?

– А при чем Вивиан Джемисон?

– Хорошо, я сама к ней зайду.

– Иди.

Я двинулась решительно по коридору. Обернулась:

– Какой у нее адрес, не напомнишь?

– Я не знаю, – Томас пожал плечами.

Ну и ладно. Справлюсь без этого задаваки. Заодно и Петера увижу. Сто процентов, он у матери!

Эта мысль меня еще больше приободрила и я зашла в лифт, победно вскинув голову.

Нажала кнопку первого этажа. Где мне взять адрес Вивиан? Не в телефонной же книге! Может, в Интернете найдется?

Где здесь ближайшее Интернет – кафе?

Нет. Интернету доверять нельзя. Я нашла пять адресов и все в Лос – Анджелесе!

М – да… Я так задумалась, переходя улицу, что мне изо всех сил засигналило резко затормозившее такси, а водитель высунулся и стал кричать последними словами.

Вот кто должен все знать – таксисты.

– Эй! – крикнула я ругающемуся таксисту – это был пожилой мужчина с густыми седыми бровями. Похоже, человек знающий. И я продолжила, пока он сделал секундную паузу:

– Вы не знаете адрес Вивиан Джемисон?

Он обалдело ответил только:

– Нет.

Я собралась сказать: „Тогда спасибо, возьму другое такси“, но он очнулся:

– Беверли – Хиллз, может быть. Там все виллы их.

Я заглянула в листок с записанными в Интернет – кафе адресами: ура, круг сужается – всего три адреса в Беверли – Хиллз.

– Отлично, – сказала я и уселась в машину.

– Будем искать дом? – спросил он.

– У меня есть адреса! – взмахнула я листком.

– А чего спрашивала?

– У меня их… три, – замялась я.

– Поклонница, что ли? – обернулся он и окинул меня насмешливым взглядом.

– Нет, я… Няня.

– На работу к ней устроиться хочешь?

– Нет.

– А чего тогда?

Разговор приобретал все более бессмысленный характер.

– Это… Личное дело.

– Н – ну… – он смотрел на меня с подозрением.

Я назвала первый адрес.

Он хмыкнул и тронул машину с места.

Мы выехали на скучное серое шоссе. Но скоро оно прорезало зеленые холмы – пейзажи стали повеселее. Среди куп деревьев показались виллы.

Малхолланд – драйв. Один из самых крутых бульваров на свете.

Возле первого дома из моего списка стояла стая дамочек разного возраста и скандировала:

– Брюс, мы любим тебя!

Нет, мне точно не сюда.

Поехали по второму адресу. Стоим на перекрестке, я глазею на смешного пуделя в розовых бантах, ну и на его хозяина – двухметрового мускулистого красавца – и думаю: если пудель в бантах, имеет ли смысл строить его хозяину глазки? Просигналила какая‑то машина.

– Эй, мисс, – говорит водитель. – Смотри, машет. Тебе, что ли.

В соседнем ряду перед светофором стоял ржавый Форд. Томас жестом приглашал меня в машину.

– Лучше б пешком ходил, чем на такой колымаге пилить… – заметил таксист.

– Точно, – сказала я. Расплатилась и вышла.

– Я бы и сама поговорила с Джемисон, – сказала я, усаживаясь на переднее сиденье Форда.

– Не сомневаюсь, – сказал он. – Я просто хотел составить тебе компанию.

Хм. Иногда он бывает милым.

– Хорошо, – говорю.

– А зачем ты заезжала к Брюсу Биллису? – невинным тоном спрашивает он.

Нет. Только я подумала, что он милый, как он тут же норовит подколоть!

– Ты следил за мной! – я изображаю возмущение.

– Еще чего не хватало. Я узнал адрес Джемисон и поехал туда, подумал, ты уже оббиваешь ее пороги. А ты в такси едешь в другую сторону – вот я и заинтересовался. Так что ты у него забыла?

– Просто ошиблась адресом, – буркнула я.

У меня появилось ощущение, что я отвечаю урок перед учительницей алгебры. А это ощущение мне никогда не нравилось!

– А где ты адрес Джемисон взяла? – продолжает он задавать свои вопросы.

– А ты где?

– В нашей базе данных.

Ну, его‑то адрес правильный, сто процентов.

– Ну и прекрасно, – говорю. – Далеко еще ехать?

Он, посмеиваясь, сказал:

– Уже.

Мы свернули к высоким белым воротам. За ними тянулась аллея и сад. А возле ворот стояла будка с охранником. Я прошептала Томасу:

– Тот флакон еще с тобой?

Он улыбнулся:

– Здесь он нам не понадобится.

Он вытащил из кармана удостоверение, показал в камеру:

– Томас Дабкин. Мисс Джемисон ждет меня.

– Проезжайте, – сказал охранник и открыл ворота.

Вот это да!

– Значит, ты поговорил с ней? – нетерпеливо спросила я. – Значит, это она?! Петер у нее?

– Не знаю, – покачал головой он. – Если бы я упомянул имя Гермеса, а ребенок у нее и она хочет скрыть это от его отца, то она стала бы все отрицать. А так у нас есть шансы застать ее врасплох…

Мы медленно ехали по подъездной аллее, листья кустарника прошуршали по окнам. Томас продолжил:

– Она как раз подыскивает себе замок – в Европе. Я сказал, что ее агент по недвижимости приболел и я его замещаю.

– И она так прям сразу согласилась встретиться??

– Она почему‑то ищет его срочно. В хорошем состоянии. Чтобы сразу можно было жить. И я сказал, что буквально в эту минуту появилось одно настолько прекрасное предложение, что покупатели накинутся на него, как пираньи…

– Я знаю, зачем ей замок. Она хочет скрыться там и спокойно воспитывать Петера. Чтобы не беспокоили журналисты.

– Ну да, – сказал Томас равнодушно, взял с заднего сиденья папку и подал мне: – Ты будешь моя помощница. Это ребята в Штабе распечатали. Фотографии замков.

Я кивнула. Интересно посмотреть, как он будет продавать ей замок и одновременно искать Петера… ого! – в трехэтажном особняке, размером с тихоокеанский лайнер.

– Пока я буду ее забалтывать, прошвырнешься по дому, – сказал Томас и вышел из машины.

– Может, лучше я с ней поговорю?

– И нападешь на нее, как на беднягу Швайгера?

Нет, вы видали? Он же вообще не хотел к ней ехать! А теперь не даст мне ее допросить как следует!

– Хорошо, – отвечаю.

Если не найду Петера в ее бесчисленных комнатах, схвачу Вивиан за горло и буду трясти до тех пор, пока не вытрясу всю информацию!.. Ух ты, какая я, оказывается, свирепая!

Дверь нам открыла пожилая мексиканка. Не успели мы поздороваться, как на лестнице, по округлой стене холла уходившей вверх, появилась Вивиан.

– Привет! – закричала она, улыбаясь.

Она казалась старше, чем на экране. В углах глаз наметились мелкие морщинки, а может, она просто устала из‑за перелета Нью – Йорк – Лос – Анджелес? И все равно выглядела она великолепно, безупречного тона кожа, сияющие солнцем волосы, серьги (бриллиантовые?), симпатичная типа домашняя одежда, но сразу понятно, что стоят ее якобы простые демократичные брючки как весь мой гардероб, или даже два.

Ни игрушки какой‑нибудь, ни погремушки, ни коляски, например, или пачки подгузников – ни в холле, ни в гостиной, куда она нас провела, не наблюдалось.

Они с Томасом уселись на диван, я подала папку и прикидывала, как бы незаметно удалиться. Другого предлога, как „А где у вас туалет?“, по – моему, человечество еще не изобрело. В самом деле, не можете же вы сказать: „Я проголодалась, можно пошариться на кухне?“ или „А можно я вздремну на кровати, я что‑то сегодня совершенно не выспалась?“

А если вы, не дай бог, воскликнете: „Ах, у вас такой красивый дом, могу я пройтись полюбоваться?“, то хозяин чуть не за ручку поведет вас по всем закоулкам, то ли боясь, что вы упустите из виду статуэтку, которая „куплена в Мадриде, знаете, чудесный магазинчик в переулке у старой крепости“, то ли опасаясь, что вы ее как раз таки заметите и сломаете при самостоятельном осмотре. Стоило, например, заглянуть к миссис Трюфельс за солью, и просить об экскурсии не нужно было. Говорилось: „А эти чудесные вазочки мы привезли из свадебного путешествия – из Техаса. Их было две, но вторую, – тут глаза промокались платочком, – мистер Трюфельс, он иногда выпивал, и сама понимаешь, ну вот, он и разбил…“ (Сколько она с ним боролась, эта бедная миссис Трюфельс – запирала его дома, отбирала все деньги, выливала спиртное в раковину. Бесполезно! Он все равно добился своего – допился до того, что умер. Это она мне сама рассказала, я‑то в этом доме всего полгода живу. А она уже давно овдовела.)

В общем, я спросила, что все спрашивают. Вивиан ответила любезно:

– Гостевой туалет вон там.

И указала на дверь у лестницы, которая прекрасно просматривалась отсюда. Ну и как я скроюсь в другом направлении??

Томас метнул мне, по его мнению, видимо, многозначительный взгляд. А по – моему, просто потаращил глаза пару секунд. Я отправилась к той двери, взялась за ручку. И тут в зале кто‑то будто хлопнул в ладоши, я оглянулась: Томас держался за щеку, Вивиан гневно кричала на него. Что‑то вроде: „Да как вы смеете!“ И вытирала губы платком. До меня ей явно не было дела. Я метнулась вверх по лестнице.

Хоть бы не столкнуться со слугами. Их здесь, поди, полно.

И что же Томас такого ей сказал?.. Или сделал?.. Ах ты… Я просто задохнулась от негодования. Он что, поцеловал ее? Все парни такие! Конечно, она актриса, красавица, вот у него слюни и потекли.

Я домчалась до второго этажа, как ракета. Остановилась. Перевела дух. прислушалась. Тишина. Снизу едва доносятся голоса, где‑то далеко звякает посуда. Ну и пусть себе целуется! Найдем Петера и до свидания. Больше не увидимся! Вот черт, он же живет в моем подъезде…

Я ступила на мохнатую дорожку коридора. Заглянула в одну комнату, в другую. Везде пусто, тихо, чисто.

Сколько у нее кремов на туалетном столике! А какие прекрасные вышитые подушки. О, ноутбук. Вот бы в него заглянуть. Уж там‑то точно найдется какая‑нибудь информация. Эх, флэшку с собой носить надо! Все шпионы так делают.

Ладно, просто посмотрю. Или лучше пробежаться по другим комнатам? Вдруг в одной из них мирно в кроватке спит Петер?

Ничего, я быстро. Успею и то, и другое. Ага. И никаких паролей. Так, глянем почту. Тут‑то ты и попадешься, милочка! Хм…Какие‑то деловые письма. Съемки, контракты, сценарии… М – да. Ничего. О. Да у нее два почтовых ящика. Адрес второго был совершенно неделовой: золушка тридцать шесть. Вот тут‑то и может быть любовная переписка! Я открыла папку входящих. Название нескольких последних писем было одним и тем же: „Re: Сволочь!“ Хм!

Едва я щелкнула по письму, как в коридоре послышались шаги. Я захлопнула ноутбук, не успев увидеть, что же там, в письме с таким замечательным названием, и в спальню зашла та мексиканка, что открывала нам дверь. В руках у нее была стопка выглаженного постельного белья.

– Ай! – сказала мексиканка, увидев меня.

– Хорошая спальня, – сказала я деловым тоном (вскочив с кровати, естественно), – мисс Джемисон хочет, чтобы в замке была такая же… Мы подыскиваем ей замок, – пояснила я.

Мексиканка только покивала в знак понимания. Но взгляд ее источал подозрение.

Я вышла. Попыталась успокоить стучащее в ушах сердце. Так. Пойду‑ка я лучше на третий этаж, пока горничная шныряет по второму.

На третьем этаже обошлось без происшествий. Впрочем, как и без находок. Надо вернуться на второй. А ведь меня уже давно потеряли, наверное. А если Вивиан так разозлилась на Томаса, что выставила его вон?

Я перегнулась через перила, вслушиваясь: голоса Томаса и Вивиан мирно беседовали. Хорошо. Пойду на второй. Пока этот агент развлекается, вместо того, чтобы выполнять свою работу. Может, мне должность агента после этого расследования предложат?

Интересно, сколько они зарабатывают? Надо у Томаса разузнать. Хотя… это как‑то неудобно. И почему вопросы о заработках считаются неприличными? Ты сто лет не видишь подругу, и первое, о чем она спросит, столкнувшись с тобой где‑нибудь в супермаркете у кассы: „Встречаешься с кем‑нибудь?“ Спросила бы лучше: „Сколько ты зарабатываешь?“, но это же невежливо!

М – да… Выходит, деньги – более интимная тема, чем любовь.

Едва я повернула с лестницы на второй этаж, из ближайшей двери вышла мексиканка. Увидев меня, вопросительно вскинула выщипанные брови.

– Мисс Джемисон сказала… – черт побери, что же она могла сказать? – Здесь очень удобная гардеробная, она хочет такую же. В замке. Да.

– Я покажу вам ее, – сказала мексиканка сухо.

Пришлось снова идти в спальню Вивиан. Там женщина открыла двери справа за кроватью. Да. Шикарная гардеробная. Тут можно вечеринки устраивать. И стойка для украшений сгодится как бар.

А чей это пиджак? И брюки? И стопки рубашек?

Я так и спросила у мексиканки. Она нахмурилась. Сказала:

– Не знаю.

Вот странно.

– Мистера Олимпуса? – осторожно спросила я.

Мексиканка будто застыла и насупленно ответила:

– Спросите, пожалуйста, лучше у мисс Джемисон.

А ведь она не спросила, „кто это“. Так – так. Похоже, я на верном пути. Что ж, бить так бить. „А Петера вы давно видели?“ – хотела спросить я и уже открыла рот… И вдруг вспомнила усмешку Томаса, когда он сказал: „И нападешь на нее, как на Швайгера?“

– Мисс Джемисон выглядит такой… э – э… озабоченной… – я решила подъехать с другой стороны. – Вы не знаете, почему?

Мексиканка едва не отпрыгнула от меня.

– Вы может из полиции? – встревоженно сказала она.

– Нет – нет! Что вы!

Я улыбаюсь как можно теплее, но на нее это не действует.

– Мне нужно прибираться на другом этаже, – говорит она и уходит вверх по лестнице.

Ладно. Зато не помешает мне заглянуть в остальные комнаты здесь.

И как вы думаете, что я нахожу за соседней со спальнею Вивиан дверью? Детскую – самую настоящую, с игрушками, кроваткой, манежем! Правда, никого в комнате нет. Но пусть Томас еще скажет, что нет никаких сведений, что у Вивиан есть ребенок! Значит, она прячет Петера с какой‑нибудь няней – мексиканкой – в гостевом домике, например!

Я спускаюсь на первый этаж, выглядываю из‑за угла: Томас и Вивиан все еще болтают. Вернее, тараторит только Томас, о какой‑то полностью замененной электропроводке и встроенной новейшей технике. Как только Вивиан в очередной раз заглядывает в альбом с фотографиями, я выныриваю из‑за угла. Подхожу к ним. Вивиан косится на меня, говорит:

– А вот и вы.

– Да, – говорю и усаживаюсь в кресло.

– Килкенни в Ирландии, похоже, неплох, – продолжает разговор с Томасом Вивиан. – И вот тот, с зубчатыми башнями, в Уэльсе…

Томас кивает:

– Билборнхилл.

– Да, – говорит Вивиан.

– А вы собираетесь одна переезжать или… – спрашиваю я.

– Одна, – отрезает Вивиан. – Странные у вас вопросы.

– Почему же? Надо же знать, сколько э – э… спален нужно и нужна ли, например, детская… – я ведь деликатно подошла к нужной теме, правда?

Вивиан взглядывает на меня почти испуганно, но тут же берет себя в руки и отвечает:

– С чего вдруг мне понадобится детская?

– Ну… – что же сказать‑то? – А разве у вас нет детей?

– Нет, – холодно говорит она.

– А для кого же тогда комна…

– Извините Алисию, – перебивает меня Томас, – она у нас недавно работает, и поэтому спрашивает черти что… – улыбнулся он насмешливо и до того обаятельно, что Вивиан улыбнулась в ответ и сказала:

– Ничего, бывает, мистер Дабкин. Я тоже как найму новую служанку, так пока ее обучишь делать все так, как надо, полгода уйдет. И нервов уйма.

Нет. Она меня со служанкой сравнивает! Да еще намекает, что я бестолковая! Никакого прежнего восхищения любимой актрисой во мне не осталось.

И Томас хорош. Предатель! Мы же в одной команде. Я вскочила, произнесла:

– Знаете, я лучше по саду прогуляюсь. У вас тут душно, и пахнет плохо.

По правде говоря, здесь только приятно пахло цветами, которые в вазе стояли на столике у входа, да еще духами Вивиан – классный аромат, мне бы такие.

– Не выдумывайте, – обиженно сказала Вивиан. – Я сама не выношу плохих запахов и здесь их никогда не бывает.

– Да ну, – сказала я, – неужели вы даже никогда не пу…

– Подожди меня у машины, – рявкнул Томас.

Я бросила на него гневный взгляд – такой силы, что если бы я, как папа Гермеса, умела выбивать молнии, Томас испепелился бы вмиг. Вместе с диваном. И вместе с домом.

Я выбежала на крыльцо, взглянула направо – садовник, лысый мужчина с черными вислыми усами, делавшими его похожим на русского казака, подстригал кусты.

Слева был фонтан. Я направилась туда. Села на деревянную скамейку около него и смотрела, как вода с брызгами падает с неровных краев каменного блюдца.

Было прохладно. Но в дом возвращаться не хотелось. Недалеко на подъездной дороге стоял ржавый Форд. Я забралась внутрь. Рассматривала кнопки разных цветов и прикидывала, стоит ли после столь грубого поведения Томаса сообщать ему о своих находках. Эх, знать бы пароль ящика Вивиан, можно было бы залезть в ее почтовый ящик с другого компьютера.

Вот эта кнопка ускорения? И чего она не сработала? Я дернула ее туда и обра – а… А – а! Машина влетела в кусты и врезалась в фонтан, меня бросило на руль, он так больно ударил под дых, что у меня искры из глаз посыпались.

Вылезаю на шатающихся ногах. Половина каменной чаши, видимо, державшейся уже непонятно на чем, бухается на капот с оглушительным треском.

Из дома выскакивают Томас и Вивиан.

– Мой фонтан! – визжит Вивиан.

Надо признать, что Томас не кричал „Моя машина!“, он вскричал „Алисия!“ и, кинувшись ко мне, подхватил под руки.

– Вы как? – все же поинтересовалась Вивиан.

– Я в порядке. Извини, – говорю Томасу. – Я только хотела погреться в машине…

– Точно ничего не сломано? – с беспокойством спросил он.

Кажется, придется простить его за непростительное поведение.

– Ну… Да, точно.

А может, сказать, что у меня, кажется, рука сломана? И наслаждаться его заботой и нежностью…

– Что? – сказал Томас. – Ты так смотришь…

Кажется, представляя, как он будет нести меня на руках и шептать „Потерпи, милая Алисия“, я смотрела ему в глаза.

– Как? – я отвернулась.

– Не знаю… – похоже, он был слегка смущен. – Надо посмотреть, что с машиной.

– Думаете, она на ходу? – скептично произнесла Вивиан.

Садовник помог Томасу убрать чашу с капота. На нем была лишь небольшая вмятина.

– Поразительно, – сказал садовник с акцентом (наверное, с русским) – Ведь такой камень! Вот раньше машины были – танки!

– Точно, – сказал Томас и подмигнул мне.

Грыыхоруу, похоже, не только над скоростью поработал.

Решетка радиатора вообще оказалась целехонькой. Даже царапин не было. Да на этой машине можно сшибать ворота и без всяких приглашений в гости заезжать!

– Впечатляет, – сказала Вивиан и покивала головой.

– Мы поедем, – сказал Томас.

– Может, задержитесь, расскажете, как вы путешествовали по Ирландии? – торопливо произнесла Вивиан. – А вашей помощнице мы такси вызовем?

Да она ему глазки строит! А он разве не недвижимость должен был ей расписывать? Какие путешествия, а??

Я сказала Томасу:

– Нужно, чтобы ты срочно ознакомился с кое – какими э – э… – что там у риэлторов бывает? – …отчетами!

Томас взглянул на меня и, кажется, понял, обратился к Вивиан:

– Извините, миссис Джемисон, надо бежать. Но, может, в следующий раз.

Вивиан только пренебрежительно пожала плечами. Как будто это не она приглашала его остаться, а он сам напрашивался. Класс! Мне бы так уметь!

– Итак, – сказал Томас, когда мы сели в Форд, – что за отчеты? Ты нашла какую‑то комнату, похожую на детскую…

– Похожую? Это и есть детская, уж поверь мне – я няня как никак. И для совсем маленького ребенка!

– Ну и что? – сказал Томас, выруливая к побережью. – Может, к ней приезжают в гости подруги с детьми.

– Ну да, как же! – я насупилась. – Там еще была куча мужских вещей.

– Меня бы удивило, если б у такой красивой женщины не было бойфренда, – сказал Томас.

– Или это вещи ее бывшего мужа…

– Зачем хранить вещи бывшего мужа? – пожал плечами Томас.

Это да. Верно.

– А служанка не удивилась, когда я спросила, не вещи ли это мистера Олимпуса! – выложила я свой козырь. – Она наверняка его знает!

– Или она тебя не поняла, потому что плохо понимает по – английски, – сказал Томас. – Ну, мы проверили твою версию. Теперь ты довольна?

„С чего мне быть довольной? – хотелось крикнуть мне. – Я нашла кучу улик, а тебе наплевать!“

Вместо этого я вспомнила кое‑что еще.

– Я заглянула в ее ноутбук, – сказала я небрежно. – И знаю адрес ее почтового ящика: золушка тридцать шесть на яху.

– Зачем он нам?

Нет, он нарочно?!

– Потому что там про Петера сто процентов что‑нибудь есть!.. Только… Я там немножко пошарилась… То есть открыла одно письмо…

– И не закрыла его.

– Не успела, – сказала я, зная, что тут‑то я прокололась.

Томас нахмурил брови – полоски:

– Если она это увидит, тут же уничтожит ящик.

Он резко нажал на газ. Мы промчались на красный, чуть на врезались в киоск на углу, и обогнули пешеходную дорожку, по который семенила старушка с питбулем на поводке, по тротуару, на котором как раз никого не было.

– Надеюсь, то письмо было о том, что у нее есть сын Петер и она его украла, – процедил Томас.

– Я не знаю, – виновато выкрикнула я, вцепляясь в ремешок ручки над окном. – Я не успела его прочитать, там мексиканка носится по всему дому! Но знаешь, какая тема была у того письма? „Сволочь“, вот!

– О! – скептически произнес Томас, лихо выворачивая руль.

– Куда мы? – проговорила я, подскакивая на каком‑то ухабе.

– В Штаб. Ты ведь пароль от ящика не знаешь? Там его вмиг раскроют.

– Да? – меня ударило о дверцу на очередном повороте, отчего голос сорвался на писк. Снова обрела равновесие и смогла договорить: – Боб?

– Нет. Он же сидит в нью – йоркском филиале, – Томас бросил взгляд на часы на панели. – Джина. Распрекрасная Джина Рыжая.

– Прозвище что ли такое?

Мы затормозили прямо у стеклянных дверей в банк, спугнув до смерти (фигурально, я имею в виду) прохожих.

– Фамилия! – крикнул Томас, выскакивая и моментально скрываясь в здании.

Я рванула застрявший ремень безопасности и побежала за ним.

Когда я вбежала в холл, Томас уже исчезал за дверью в глубине. Я метнулась к двери, но на моем пути возник служащий (не тот, что был с утра) с улыбкой вежливой и в то же время грозной. (Нет, вы видели такое сочетание? Да они тут просто артисты!) Брелок, да. Черт, где же он?? Кнопка Хэлп на месте, а милой ромашки как не бывало!

Служащий произнес:

– Могу я вам помочь, мисс? Ищете туалет или выход?

– Брелок, – говорю я ему. – Такую ромашку с божьей коровкой.

– Да что вы! – говорит. – Ценная вещь?

Вот притворщик! Лихорадочно ощупываю цепочку, запускаю руку за шиворот, не обращая внимания на косые взгляды пожилой дамы, заполняющей бумаги за столом недалеко от нас, говорю:

– Я с Томасом Дабкиным. Он только что вошел.

– Не понимаю, о чем вы, мисс.

Да куда же он запропастился! Собираюсь расстегивать блузку, и вдруг служащий хватает меня за воротник, и едва я успеваю отвесить ему плюху (слабую, надо сказать), он произносит:

– Зацепился за локон… – потирает свою пострадавшую щеку и по цепочке выводит в мое поле зрения из‑за моей же шеи брелок. Неудивительно. Меня так бросало сегодня туда – сюда в машине, и это не считая аварии, что он мог бы оказаться вообще в ухе.

– Спасибо, – говорю. – И извините.

– Ничего, – произносит он буднично, будто ему каждый день раздают оплеухи.

Хотела было спросить у него, где мне искать Джину Рыжую, но побоялась выглядеть еще большей недотепой. И потери брелка достаточно.

В коридоре опять пусто. Они, что же, даже за кофе или булочками не бегают? Вот когда Кэтрин работала в офисе (секретаршей), она жаловалась, что они с коллегой так часто перекусывают в кафе, что она прибавила два килограмма. (И это всего за месяц работы! Потом ее и эту коллегу уволили, уж не знаю, за что.)

Поеду на двадцать третий, а там спрошу про Джину. А Томас хорош! Бросил меня одну и иди куда знаешь!

На двадцать третьем по – прежнему кипела работа. Я оглянулась в поисках Томаса, но его здесь не было. Две дамочки болтали друг с другом на булькающем языке, на котором разговаривают соотечественники Грыыхоруу. О, значит, не дамочки, а совсем наоборот.

Тот кривозубый дядька снова сражался: на этот раз не с принтером, а с монитором – дядька стукал прям в жидкокристаллический экран подставкой для карандашей и кричал:

– Работай, балбес! Нашел время!

Экран не разбивался и оставался невозмутимо черным.

И Роджера, который встретил нас утром, не видно.

Я обратилась к пареньку, задумчиво печатающем на компьютере за ближайшим столом:

– Извините, вы не знаете, где Роджер?

Он поднял глаза – они оказались у него фосфоресцирующего зеленого цвета, – и ответил:

– Джина вон в том кабинете.

И указал на стеклянную дверь в нескольких шагах от нас. Откуда он узнал, что мне нужна Джина? Он, что же, умеет мысли читать? Круто. Хотела бы я знать, о чем думает, к примеру, соседская собака перед тем, как меня укусить. Может, „Какая у нее классная клетчатая юбка! Отхвачу‑ка кусочек – я как‑никак, шотландский терьер, должен же у меня хоть носовой платок быть в национальных традициях!“, а может, „Если я ее не покусаю, она перестанет меня уважать!“

Я подошла к стеклянной двери, и попыталась разглядеть, что за ней, но она была матовой, видны были лишь тусклые пятна света, видимо, от экранов компьютеров.

Я стукнула разок по двери – для приличия, и вошла. Компьютеры у одной стены, диваны и кресла у другой. За машинами сидят несколько мужчин и одна огненно – рыжая девушка. Возле нее‑то, склонившись к экрану, и стоял Томас.

На меня никто не обратил внимания. Я подхожу к Томасу и заглядываю через плечо девушки. Она подбирает пароль к ящику Вивиан. Цифры и буквы мелькают в окошке маленькой программы в углу экрана. А в центре посекундно вспыхивает табличка „Пароль неверный. Повторите попытку“.

– Может, это имя – Петер или Гермес? – говорю я.

– Или Ричард, – подхватывает Томас и бросает мне: – Сразу нас нашла?

– Не подходит, – ответила девушка.

А я сказала Томасу:

– Да. Мне тут один этот, ясновидящий, помог.

– Ясновидящий? – удивился Томас.

– Ну да, который мысли читает.

– Телепат, что ли? – снова спрашивает он.

Вот непонятливый. И что за „телепат“ такой? А Томас меж тем обратился к девушке:

– Джина, у вас кто‑то новенький появился? Телепат?

– Нет у нас таких… – ответила Джина. – Что же за пароль у нее? Шифруется, как шпионка…

– Может, фамилия бабушки или матери… – предложил Томас.

– Уже проверила, – коротко сказала она и плавным жестом откинула на спину волнистую рыжую прядь.

– Какие у тебя волосы шелковые, – говорит Томас, улыбнувшись краем рта. – Особый шампунь?

А он, оказывается, бабник! То с Вивиан целуется, то волосы ему, видите ли, шелковые!

– Да не помню я какой…

Не успевает Джина договорить, я выпаливаю:

– А зачем ты с Вивиан целовался?

Томас аж дар речи потерял:

– Я же… тебя прикрывал…

Джина, смеясь, оглянулась:

– Что, правда целовался? С самой Вивиан Джемисон! Ух!

Лицо Джины показалось мне очень знакомым. Но откуда?

– Да ну вас, – отмахивается Томас.

– А названия ее фильмов вы пробовали? – спрашиваю я у Джины.

– Нет, – она моментально становится серьезной. – Посмотрим в ее биографии, – она открывает какой‑то файл.

Хотела я сказать, что я бы и по памяти все их перечислила. Но хвастаться, меня в детстве учили, нехорошо. А по – моему, люди и не подумают догадаться, какой ты замечательный, пока ты сам им не сообщишь!

Джина копирует названия одно за другим, вставляет их в строку пароля, жмет ввод. Она дошла до половины внушительного, не менее трех десятков пунктов, списка. Но результата все нет.

„Моя жена – королева“ – вводит она следующее название.

– Неправильно! – говорю я. – Фильм называется „Моя жена – не королева“.

– Тебе не кажется, что так название меняется на совершенно противоположное? – с усмешкой говорит Томас.

– У них опечатка! – настаиваю я. Уж мне‑то не знать! Я смотрела пять раз. Нет, даже раз двадцать, если считать те вечера, когда я ставила фильм фоном, а сама готовила ужин или укладывала спать какого‑нибудь младенца.

Джина пробует верное название. Ура! Почта открылась!

– Так, что тут у нас? – как ни в чем не бывало произносит Томас и всматривается в ряды названий писем.

Нет, вы видали? А восхищение?? А спасибо за подсказку? А „Алисия, что бы мы без тебя делали“?

– И что бы вы без меня делали, – невинным тоном произношу я.

– Да, – кивает Томас, не отрываясь от экрана. И обращается к Джине: – Можно как‑то спасти их от уничтожения?

– Без проблем. Поменяю пароль и все дела, – откликается Джина и быстро – быстро бьет по клавишам. – Пока она разберется, почему не открывается ящик, мы их успеем сохранить.

– Смотри‑ка! – говорит Томас удивленно. – Письмо называется „Милый божок“! Может, мы все же попали в яблочко?

Не мы, а я! Это я залезла в ноутбук, я нашла название ящика и я подсказала пароль! Да он мне должен половину своей зарплаты за этот месяц отдать! Впрочем, ладно. Он и так поди не шикует. Отдал все деньги за костюм и не может даже квартиру снять.

– Сколько у тебя зарплата? – говорю.

Джина произносит только:

– Хе – хе.

Томас отвечает:

– Десять тысяч в неделю.

Ого. Это же… это же… полмиллиона в год! Может, все же намекнуть, что уже целый день я работаю за него?

– Ну, готово, – Джина очень довольна собой. – Распечатать или с экрана почитаете?

– С экрана, – сказал Томас.

Джина встает, потягивается:

– Садитесь, я пойду перекушу. Еще не обедала.

Томас сел на ее место, я подтянула ближе соседний стул и тоже села.

– Посмотрим в последних, – пробормотал Томас.

Штук шесть отправленных писем были за вчерашнее число. (Те, одинаковое ругательное название которых я видела в ноутбуке у Вивиан.) Ниже были письма за август – то есть следовал перерыв в переписке почти два месяца. Томас открыл самое свежее письмо – оно содержало, похоже, всю переписку за вчера – в виде цитат лесенкой. Поэтому, чтобы понять, кто что на что говорил, читать надо было снизу вверх. Было там следующее: