Текст книги "Без чувств (СИ)"

Автор книги: Лилия Донская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Это было так прекрасно… – только и смогла я сказать, когда мы со Стасом отошли от гардероба, и он помогал мне одеться. Я посмотрела на него. По всем признакам я поняла, что он не был также воодушевлен, как и я, но тоже остался весьма и весьма довольным. Итак улыбаясь, я улыбнулась еще шире. – А ты что думаешь?

– Ну… Скажем так – новогоднее настроение у меня появилось, – он подмигнул мне. Этот ответ меня удовлетворил, я согласно кивнула.

На улице было холодно и темно, шел снег. Мы быстро прошли по площади до машины и поехали домой. Я смотрела на фонари, которые освещали город, а в голове все еще играла музыка из балета, а перед глазами мелькали образы со сцены. Я начала негромко мурлыкать себе под нос «Вальс цветов».

– Ты в ноту не попала, – негромко проговорил Стас, следя за дорогой.

– За дорогой лучше смотри, – я не осталась в долгу. Что бы он сейчас мне ни сказал, вряд ли что-то могло испортить мое приподнятое настроение. Я посмотрела на Стаса, он даже не дрогнул. – Спасибо.

– За честную критику? – проговорив это, он краем глаза посмотрел на меня. Снова перевел взгляд на дорогу. Я знала, что он шутил. И что он понял, о чем я. – Пожалуйста.

Мне хотелось смеяться. А на душе было так легко. Я рассматривала снежинки, упавшие на окно, и думала, что, как бы плохо ни говорили о мире, о его проблемах, пороках, недостатках, в нем, все же, есть много хорошего. Например, искусство. Нечто прекрасное, чем можно наслаждаться до бесконечности. Или дружба. В ней всегда можно найти поддержку и опору. Любовь? Конечно, куда без нее. Она дает силы. Ведь дает же? Во имя любви совершаются самые безрассудные поступки, ради нее готовы на любые жертвы. Меня опять заносит в моих рассуждениях. Видимо, театр так на меня подействовал, а довершила все погода за окном. Я посмотрела на Стаса и попыталась понять, о чем он сейчас думает. Но он, как обычно, был невозмутим, и сейчас я даже настроение его особо и не смогла понять. Столько сразу глупых мыслей, связанных с ним, в голове появилось. Откуда? Спишу на балет и снег. Они уже совсем помутили мой рассудок – я подумала, что мне очень хочется обнять человека, сидящего рядом. Чтоб он опять вздрогнул и еле дышал от моих прикосновений. Похоже на садизм, но ничего не могу с собой поделать – желание становилось лишь сильнее. Но пока я старалась держать себя в руках, чтоб, не дай Бог, ничего не произошло, пока мы не приехали. А вот дома я уже не стала стесняться.

– Эй, – начала я, едва сняв с себя куртку и разувшись. Стас кивнул мне, что слушает, при этом вешая свою куртку. – Ты готов?

– К чему? – он посмотрел на меня с подозрением, будто примерно догадываясь, о чем я. Взглядом я дала ему понять, что его догадки верны. В глазах промелькнул тот же испуг. – Сейчас? Это обязательно? – я закивала. Стас глубоко вздохнул, но лицо его при этом не изменилось. Даже в глазах уже не было испуга. Мне б так научиться сдерживать эмоции. – Надолго?

– Я постараюсь как можно быстрее, – проговорив это, я тут же приблизилась к нему и быстро обняла за шею. Тут же раздался очередной тяжелый вдох, вновь я почувствовала, как Стас остановил самого себя, чтоб меня не оттолкнуть.

Он замер. И я замерла вместе с ним. Около минуты я не смела шевелиться. Я даже старалась особо не дышать, чтобы не нервировать Стаса еще сильнее. Когда «опасность» миновала, я стала вести себя более свободно. От его шеи так приятно и ненавязчиво пахло парфюмом. Впервые я почувствовала этот запах. Я не люблю мужские запахи, они слишком резкие. У меня сразу же начинают слезиться глаза и болеть нос, а вместе с ним и горло. Но сейчас этот запах был очень легким и мягким. Мне показалось, что это знак. Значит, я все делаю правильно, иначе мне бы уже было нехорошо, и пришлось бы прекратить «обнимание-терапию». Осторожными движениями я обхватила его шею крепче, а сама прижалась к Стасу. Он стерпел и это, но сам все также не шевелился. Его кожа под моими руками была теплой и гладкой, запах парфюма успокаивал. Я закрыла глаза и стала наслаждаться моментом. В моей голове все еще играла музыка из балета, происходящее казалось мне чем-то сказочным. Я, словно Мари, стараюсь помочь Щелкунчику. От абсурдности мне стало смешно, и я хмыкнула сама себе. Не открывала глаз, рук не отпускала. Все внутри наполнилось умиротворением и спокойствием. Будто кроме нас двоих на земле больше никого не существовало. Я чувствовала, как размеренно бьется мое сердце, но при этом как торопливо стучит сердце Стаса. Почему-то, это меня даже приободрило. Я твердо укрепилась в мысли, что отпускать его сейчас ни за что не стану. Так бы и стояла, чувствовала его тепло, его беспокойную энергетику. Вспомнилось, как он взял меня за руку. Надеюсь, сейчас он чувствует, что и я тогда, понимает, что со мной происходило.

– Еще долго? – негромко и с ноткой неуверенности спросил он. Я слегка вздрогнула – как бы тихо он ни спросил, все равно его голос прозвучал в моей голове оглушительно громко. Слабо рассмеялась.

– Спасибо, – прошептав ему это, я стала медленно отстранятся. Аккуратно разомкнула руки и нехотя сделала несколько шагов назад. На лице Стаса не было ни одной эмоции. Да, делай вид, что тебе было все равно. А я не буду этого делать. Пускай будет видно, что я чувствую, как мне хорошо сейчас. Я слабо улыбнулась. – Ну, как?

– Мм… Это не больно. Но очень тяжело это принять. А ты, я смотрю, увлеклась, – и в голосе чувствовался металл. Пытается казаться неприступным. На это я только шире улыбнулась.

– Да. Я люблю обниматься. Но если ты так к этому относишься, у меня возникает вопрос – как ты со своими девушками общался? Вы вообще друг к другу не прикасались?

– Хм… Я лучше не буду говорить тебе, при каких обстоятельствах я к ним прикасался, потому что в прошлый раз ты испугалась, когда я об этом говорил, – я поняла, о чем он и тут же ощутила прилив крови на своих щеках. Моя улыбка слегка дернулась, стала меньше, но не исчезла совсем.

– А… Ну, понятно, – я постаралась сгладить разговор, чтобы скрыть смущение. Как всегда, моим спасителем стал серый комок ласки – Великан уже был тут как тут, терся об мои ноги и урчал. Я быстро взяла его на руки. – Завтра продолжим, – протараторив эту фразу, я пошла к себе в комнату, решив не дожидаться ответа, чтобы не выдать себя. Сбежала с поля боя, трусиха. Зато настроение себе не испортила ничем.

Ночью мне снился балет. Я снова пересматривала выступление, сидя в зале на том же самом месте. Испытывала те же эмоции, тот же восторг и восхищение. Все было также, разница была лишь в том, что теперь я спала. Видимо, представление произвело слишком большое впечатление на меня, если уж оно мне снится.

Следующая неделя кардинально отличалась от предыдущей – теперь-то мы перестали играть в молчанку, очень много говорили, рассказывали друг другу, буквально, все, что с нами происходило за день. Продолжились наши уроки анатомии. К ним прибавилось изучение латыни – чем дальше мы уходили в разбор языка на парах, тем больше я начинала закапываться, и без чьей-то помощи я бы точно не смогла разобраться. Стас не упускал возможности помучить меня – периодически он отказывался говорить со мной на русском, только на латыни. Естественно, я его не понимала, и меня это дико злило. Но я очень легко отыгрывалась – каждый день в разное время и в разных местах (для пущего эффекта) я нападала на Стаса с очередным сеансом своей терапии, и как бы он ни пытался вырваться от меня, ему приходилось терпеть. А я в такие моменты наслаждалась сложившейся ситуацией. В один из «сеансов» я поймала себя на этой мысли. Мне нравится его обнимать. И с каждым разом все больше и больше. Такое чувство, что именно в этот момент, когда я прижимаюсь к нему, мы наиболее близки друг к другу духовно. Видимо, я на себе смогла доказать научный факт, что продолжительные объятья сближают людей. С каждым разом я вновь осознавала, что между нами постепенно смываются всякие границы – у меня почти не осталось тайн, которые я не могла бы ему открыть (я рассказала ему уже абсолютно все о себе). С нарастающим трепетом и волнением я прислушивалась к стуку его сердца и дыханию, чтобы понять, что он чувствует. Хотелось верить, что в эти моменты ему было также хорошо, как и мне. Я забывалась, растворялась в этих объятиях, вдыхая теперь уже такой знакомый запах, чувствуя тепло на пальцах. От непонятного восторга на глаза наворачивались слезы, и мне было совершенно безразлично, что это я обнимаю Стаса, а он никак не отвечает мне. Мне это не так уж и нужно. Я ведь итак знаю, что он смотрит на меня все время, следит за моими движениями, которые я почти перестала контролировать из-за этой «терапии».

В очередной раз я прижалась к Стасу и, закрыв глаза, не думала ни о чем, провалилась в прострацию. Руки все также ощущали тепло его кожи, на волосах угадывалось его дыхание. И больше ничего не надо. Неожиданно, по спине прокатился разряд тока – я почувствовала, как его рука легла на мою талию, а другая скользнула по позвоночнику и замерла на середине. Что это? Что он делает? Перехватило дыхание, я почти тут же отстранилась, но рук не убрала. Посмотрела ему в лицо, но не осмелилась сказать хотя бы слово. У меня пропал дар речи. Я лишь смотрела на него, лицо покрылось румянцем. А Стас посмотрел на меня и понял мой немой вопрос.

– Ты же обнимаешь меня. Почему я не могу этого сделать? – негромко произнес он. Это был не вопрос. Стас не ждал никакого ответа. Я лишь глубоко вздохнула, ощущая его крепкие руки на себе. – Если ты мне сейчас скажешь, чтоб я этого не делал – мы вообще все это прекратим. Каждый день ты мне даешь по сто поводов, и ты просто не имеешь права сейчас меня останавливать.

А я не собиралась этого делать. Даже не думала. Меня другое поразило – помогает? Он не боится? Я думала об этом, глядя на него. Отрицательно закачав головой, снова приблизилась и уткнулась лицом в его шею. Я сглотнула, наконец, вспомнив, как дышать. Мое сердце забилось быстрее, а руки слегка подрагивали. Я смогла ему помочь. Ему лучше. От этой мысли на глаза навернулись слезы, а губы расплылись в улыбке. И внутри все начало чертыхаться. Я крепче сжала свои руки, с наслаждением думая о его руках, без движения покоящихся на моей спине и талии. От этих прикосновений веяло спокойствием и защитой. И они были какими-то странными – его руки были расслаблены, никакого напряжения не ощущалось, но в то же время я понимала, что, если я захочу освободиться – у меня не получится, он просто не выпустит меня. Еще один трюк каратистов с черным поясом? Какая разница, в любом случае, мне это нравится. Я чувствую себя нужной и в полной безопасности.

Может, пора уже признаться в своих чувствах хотя бы самой себе? Алён, ты влюблена. И это произошло не сейчас. Если бы ты до этого ничего не испытывала – вряд ли бы вы сейчас вот так стояли. Что же со мной произошло? Стокгольмский синдром? Как глупо. И вообще, почему я сейчас об этом думаю? Наслаждайся моментом, Алёна, а думать будешь потом, для этого есть вся ночь.

Мы простояли так всего пару минут, но у меня было чувство, что прошло несколько часов. Стас не шевелился, больше не издал ни звука. А я слушала его дыхание и биение сердца, уже совершенно ничего не скрывая от самой себя. Интересно, что сейчас происходит в его голове? То же, что и в моей?

– О чем ты думаешь?

– Я рад, что ты меня не оттолкнула. Но я не понимаю, почему. Если это был намек – я не понимаю намеков.

– И все?

– Испорчу ли я все, если что-нибудь еще сделаю сейчас? Наверно, не буду рисковать. Ты итак от меня столько бегала.

– Надо же тебе было все испортить, – я слегка отстранилась и вновь посмотрела на него, улыбаясь. – Лучше бы сказал, что все.

– На этом закончим? Больше никаких непонятных объятий?

– Чего? – я не совсем поняла, к чему он клонит. – Тебе… Погоди, тебе что, не нравится это?

– В целом, я уже не испытываю того отвращения, что было раньше. Особой радости тоже нет. Приятно, да. Но не так, чтоб… Алён? – он остановил свой поток слов, так как заметил, как изменилось мое выражение лица. Нет особой радости? Серьезно? Да как ты смеешь мне такое говорить? Я постаралась высвободиться, но, как я и сказала, ничего у меня не вышло. Тогда я просто скрестила руки на груди и отвернулась. – В чем дело? – я молчала. – Алёна, я не понимаю, что не так. Лучше скажи, я все равно не угадаю.

– «Особой радости тоже нет», – передразнила я его. – Спасибо, что хоть отвращение не испытываешь, – я все также стояла, отвернувшись. – И вообще, отпусти меня.

– А что мне нужно было сказать? Неужели, нельзя сделать скидку на то, что еще неделю назад я вообще никак не мог это вынести? Прошло слишком мало времени, чтобы я стал получать столько же удовольствия от этого, что и ты.

– Ты так сказал это, будто я тебе неприятна. И словно ты сделал мне одолжение.

– Но это же не так. Тебя бы здесь вообще не было, если бы ты была неприятна мне. А тут ты даже уже трогать меня начала. Такое я вообще не прощаю. Эй? – он постарался заглянуть мне в глаза, но я только сильнее отвернулась. – Что-то мне подсказывает, что хуже уже быть не может…

Он не договорил. За одно мгновение его рука соскользнула с моей талии и оказалась на шее. Я не успела сообразить, как Стас повернул мое лицо и поцеловал меня. В эту же секунду внутри меня что-то взорвалось. Губы обдало жаром. И на пару секунд я окончательно потеряла свой рассудок. Неведомая сила толкнула меня вперед, мои губы вмиг отозвались на призыв его губ. Они были теплыми и приятными, знающими толк в поцелуях. А вот мои ничего не знали об этом. Рассудок вернулся ко мне, я отвернулась. Мне было неловко и стыдно за себя.

– Я… Не умею… – все, на что меня хватило. Сейчас это было так важно. Я сглотнула и закрыла глаза, постаралась исчезнуть.

– Не страшно. Я могу научить, – сказав это, еще через мгновение Стас опустил руки. Я была свободна. – Теперь можешь подумать – стал бы я тебя целовать, если ты была мне неприятна?

Он прошел мимо меня, не нуждаясь в моем ответе. Что же он со мной делает? Я не смела открыть глаза. Руки на груди сомкнулись сильнее, меня пробрала дрожь. А внутри все горело. Жар шел вверх по легким, обдавал собой горло и проступал на губах. С чего бы им так гореть? Ведь он так неторопливо и трепетно касался моих губ, мне не должно быть сейчас больно. Но это же не боль. Всего лишь кровь прилила к губам, она и обжигает. Сердце колотится, как сумасшедшее. А еще так и хочется развернуться и побежать за ним, чтобы вновь обнять, чтобы он опять меня поцеловал. Но я знаю, что не выдержу такого потрясения. И он это знает, наверно, поэтому и отпустил. Пожалуй, пойду я к себе. Послушно буду думать, о чем он меня спросил. И не выйду, пока мое сердце не успокоится.

========== Глава 12 ==========

Не знаю, специально это было или нет, но когда я на следующее утро вышла из комнаты, Стаса уже не было дома. Хотя часы показывали только семь утра. Куда он мог поехать в такую рань? Великан был недоволен таким поворотом событий. Он вертелся вокруг моих ног и мяукал. Видимо, жаловался на неожиданное отсутствие хозяина.

В кухне на столе стояла тарелка с вареными яйцами. На плите была кастрюля с молочной кашей. Еще теплая, значит, он недавно уехал. Класс, придется завтракать «едой победителя», чтоб ничего не пропало. Я же говорила, как меня раздражает рацион питания Стаса?

Аппетита у меня особо не было. И дело было не в самой еде. Я плохо спала ночью, постоянно ворочалась, просыпалась. Из головы не выходил наш недопоцелуй. Я все испортила? Или нет? Он считает меня глупой или маленькой после случившегося? Что он вообще об этом думает? И как мне это узнать? Спросить напрямую я не рискну – я даже ничего сказать толком не смогу, лишь раскраснеюсь и буду смотреть в пол, как двоечница. Меня даже Великан не спасет. А Стас окончательно решит, что я ничего не понимающий ребенок. Тут надо действовать по-другому.

Полдня я думала, что мне делать, но так ни к чему и не пришла. Смена обстановки мне не помогла. И дома, и в автобусе, и на парах никакой путевой мысли в голову не пришло. Неужто, вести себя, как прежде? Ну да, как вариант, конечно. Но ведь как прежде уже не будет. Нет, все же, нужно набраться смелости и поговорить с ним.

Домой я ехала с легким трепетом в груди, представляя себе этот разговор. Да и какой разговор, мне бы на первом слове не запнуться… Вот она, взрослая жизнь. Постоянно нужно делать то, чего так не хочется, что так пугает. И вечно терзаешь себя ненужными мыслями. Это и есть взросление? Тогда мне как-то не хочется взрослеть.

Когда я приехала домой… интересно, я называю квартиру Стаса своим домом, хотя живу тут на птичьих правах. Надо бы заняться поиском жилья… Так вот, когда я приехала «домой», кое-что показалось мне странным – в прихожей висела чья-то мужская куртка. Она точно не принадлежала Стасу. А на полочке для обуви стояли незнакомые мне ботинки. И при этом, вещей Стаса не было. Значит, он не дома. В квартиру забрался вор? Тогда это очень вежливый вор. Я с опаской прислушивалась, не смея шевелиться. В квартире, кажется, в кухне, слышались шорохи. Кто-то неторопливо ходил. Я замерла, пытаясь сообразить, что мне делать. Нужно быстро уйти и вызвать полицию. А если это не вор? А кто тогда? Кому придет в голову ходить по чужой квартире в отсутствие хозяев? Дрожащей рукой я коснулась ручки и уже собралась осторожно выйти, чтобы остаться незамеченной и вызвать полицию. Бесшумно повернулась к двери и вновь прислушалась к шагам. Сердце ушло в пятки, когда шаги стали приближаться. Уже не думая о том, нашумлю я или нет, я стала быстро дергать ручку, но она, почему-то, не хотела поддаваться. А шаги были все ближе и ближе. Меня охватила паника. Я все еще боролась с ручкой двери, когда неизвестный мне человек подал голос.

– Ананас, ты уже все, что ли? – это был чей-то мужской насмешливый голос. Я не смогла оценить сказанную им фразу, т.к. меня больше привлек появившийся в коридоре мужчина. На нем было лишь банное полотенце, а в руке он держал кружку. Кажется, он не ожидал меня увидеть – он замер, глядя на меня, а затем неуверенно почесал голову, закидывая назад влажные каштановые пряди. – Э… Алёна, да? – от насмешливости не осталось и следа. Я лишь кивнула, стоя в том же положении, что и была. – Прошу прощения, за такой вид, – он указал на себя. – Стас тебя не предупредил?

– О чем?

– О моем приезде. Так, пойду-ка, оденусь. А ты заходи. И да – дверь автоматически закрывается. Чтоб ее открыть, нужно защелку выдвинуть, – это он безмятежным голосом указал мне на входную дверь, которую я безуспешно пыталась открыть. Точно, как я могла забыть о защелке. А неизвестный мне мужчина тем временем пошел в зал.

Я быстро прошла в свою комнату и оставила в ней вещи, а затем пошла в кухню, чтобы налить себе чай, ибо уж очень холодно на улице, я замерзла. Все еще подрагивающими руками я наливала воду в кружку, пытаясь отойти от шока. Затем, сев за стол и обхватив кружку руками, чтобы они согрелись, я стала внимательно смотреть на дверь и прислушиваться к шагам, чтобы понять, что этот незнакомец сейчас делает, и где он. Мужчина несколько раз прошелся по коридору, хлопнул дверью в ванной, а затем возник передо мной спустя несколько секунд. Теперь он был в одежде.

– Меня Олег зовут, кстати, – сказал он, проходя мимо меня и по-хозяйски раскрыв холодильник. – Так… Ладно, подожду. – закрыв его, мужчина подошел к столу и сел напротив меня. – Значит, на тебя он глаз положил? – от такой бестактности я даже приоткрыла рот. – Что? – а его ничего не смущало. – Он сказал мне про тебя, – я продолжала молчать. Неприятный тип. Я потупила взгляд и поджала губы, а пальцы крепче сомкнулись на кружке. – Ты не дури только. Он парень доверчивый. До сих пор считает, что это он виноват в разрыве с той климаксной нимфоманкой, – и он замолчал. Наверно, ждал, что я отвечу. Я не поняла, о чем он.

– Климаксная нимфоманка? О ком речь?

– Да была одна красотка, – слово «красотка» он сказал не в хорошем смысле, я поняла это по ехидному смешку. – По ушам ему ездила. А как вариант получше нашла – свалила. Хотя до сих пор же общаются, работает у него.

– А, ты про ту… Ну… – я замялась, не зная, как правильно назвать ту женщину.

– Так ты в курсе? Отлично. Вот она-то и сделала так, что Стасик себя виноватым чувствует. Хотя… – Олег нахмурился, запрокинув голову. – Сейчас у него другие дела… – и быстро посмотрел на меня, опустив голову. – Ты откуда вообще? – я вздрогнула от неожиданности. Что за нахальство? Было так неловко и неуютно с этим человеком. Я заерзала на стуле, крепче ухватив кружку. Отвела взгляд, но не произнесла ни слова. – Эй? Я же с тобой говорю. В чем твоя проблема? – без тени сомнения продолжал он свой монолог, глядя на меня в упор и не моргая. Я невольно отодвинулась назад. Олег поджал губы. – Я же просто с тобой говорю, что началось. Мы со Стасом – лучшие друзья еще с того момента, когда его родители были живы. У нас разница в два года. Ему 22 – мне 24. Я раньше жил в этом городе. Потом родители мои в область укатили, а я в Москву. Сейчас тут проездом, завтра к ним поеду. Теперь ты можешь со мной поговорить? – показывая все свое недовольство, он начал махать руками.

– Что именно ты хочешь узнать?

– Ну, хотя бы откуда ты и что делаешь в столице Сибири?

– Учусь я здесь. В медицинском. Я снимала квартиру, но мне пришлось оттуда съехать. И Стас меня приютил на время.

– Понятно. А что там за бред, типа он ненормальный? Это же ты ему сказала? – он оперся локтями на стол и приблизился ко мне, не переставая внимательно оглядывать. Я еще больше отодвинулась назад. Лишь кивнула, теперь глядя ему прямо в глаза и не отворачиваясь. Он с усмешкой посмотрел на меня. – Серьезно, это бред.

– Э… Нет, – ответила я. Олег продолжал с интересом смотреть на меня. По выражению лица я поняла, что он ждет продолжения. – Ты никогда не замечал, насколько твой друг… эм… скажем, спокойный? – тот пожал плечами и закачал головой.

– Он сдержанный. По темпераменту всегда был флегматичным. Плюс, его приучали не показывать чувств. Это ж не значит, что он того… – и он повертел кистью руки у головы.

– То есть, ты этого не видишь? Что он совсем не показывает своих эмоций?

– А ты, значит, видишь? – Олег ответил вопросом на вопрос.

– И не только я. Так что, может, эта… «климаксная нимфоманка» сказала ему правду, когда бросила? – я поступила также. Олег поджал губы и отвел взгляд в сторону. Нахмурился.

– Это странно. Я никогда ничего такого не замечал за ним… Просто спокойный и уравновешенный… В отличие от меня… И что в итоге? – он снова обратил на меня свой взор. А я лишь пожала плечами.

– Он был расстроен, когда я ему сказала. Но зато потом сказал, что понял многие вещи, которые с ним происходят. А сейчас пытается научиться выражать свои эмоции. А я стараюсь ему помочь.

– Понятно. И все равно – не дури с ним, он со всей душой и намерениями к тебе относится, – Олег резко встал и вышел из кухни. И что это было?

Когда я вышла из кухни, Олег был в зале. Смотрел телевизор. Я не стала его тревожить и ушла к себе. Он серьезно говорил о том, что никогда не замечал странностей друга? Настолько привык, что не обращал внимания? Удивительно. Как можно не заметить такое? Хотя… Наверно, такое возможно. Они же с детства друзья, как он сказал. За много лет настолько привыкаешь к поведению человека, с которым постоянно находишься рядом, что уже ничего не кажется странным. Хотя нет, в таком случае странным может казаться внезапное изменение поведения. Но такого у Стаса явно не наблюдалось, иначе Олег не задавал бы мне эти вопросы.

Я сидела в обнимку с Великаном и читала параграф по биологии, когда послышался хлопок входной двери – Стас вернулся с работы. Началась возня в коридоре, но я не стала обращать внимания, лишь глянула на дверь и снова углубилась в чтение.

– Контрабас, ты почему так долго? Я тут оголодал! – послышался возмущенный голос Олега.

– Забыл, как холодильник открывается? – в противовес голосу друга, голос Стаса был очень спокоен и безмятежен.

– Да у тебя там одна здоровая еда! Как ты ее вообще ешь? Еще и девушку мучаешь.

– Приготовил бы что-нибудь “нездоровое”.

– Делать мне больше нечего, готовить, ага. Ты хозяин – ты готовь.

– Ты мне хоть раздеться дашь? – его голос абсолютно не изменился, но я поняла, что он был уставший, а этот разговор его только раздражал.

– Э, ты мне брось тут свои голубые замашки. Не надо передо мной раздеваться, – ну и юмор у этого парня…

– Отвали. Правда, не до тебя сейчас.

– Ладно-ладно, прости. Что случилось-то?

– Да не важно. Расскажи, как долетел, а то с утра не поговорили.

Голоса стали удаляться, видимо, молодые люди ушли в одну из комнат. Да, они, правда, лучшие друзья, если говорят друг с другом в такой манере. Контрабас? А до этого как он его назвал? Ананас? Правда? Мне стало смешно. Вроде, так по-детски придумывать рифмы к именам, но с другой стороны – это же ярко показывает, насколько сильно люди друг к другу привязаны. Так ведь могут делать только очень близкие. Как в случае со мной и Костей – он ведь дразнит меня “Молочной”, а это тоже пошло от моего имени. Так, хватит рассуждать, нужно читать параграф…

– Еда! – услышала я из кухни голос нового знакомого, когда шла в ванную. И правда, оттуда шел приятный запах еды. Я сама себе хмыкнула и пошла дальше. Сделав все дела, я пошла назад и вновь услышала возгласы. – Боже, как же я был голоден! Почему тебя так долго не было? Ты хотел, чтобы я тут умер?

– Ну да, как я мог в будний день быть на работе… А у тебя как будто рук нет, чтоб самому приготовить, – ответил ему тихий голос.

– Я не готовлю, если ты забыл, – назидательным тоном сказал первый голос.

– Алёну бы попросил.

– Ой, она вообще со мной разговаривать отказалась! – я остановилась, оторопев. Вот это да, на меня только что нажаловались. Я лишь смогла в очередной раз хмыкнуть тому, что услышала.

– Хочешь сказать, она в этом виновата? – и в голосе Стаса я услышала точно такой же смешок, как и мой собственный.

– Я просто хотел подружиться. А она – нет. – теперь Олег говорил с обидой.

– Дай угадаю, с чего ты начал – «Привет, ты кто?» Я прав?

– Давай, делай из меня негодяя, – продолжал тот тем же голосом. Я решила вмешаться.

– Э… Я сначала решила, что в квартире вор, а потом… Прости, твой вид не располагал к знакомству… – проговорила я, стоя в дверях. Оба сидели за столом и ужинали. От вида еды у меня заурчало в животе. Я же не обедала даже. – Оу… – я быстро взялась за живот, чтобы он успокоился. Стас ничего не сказал, только кивнул на стол, приглашая сесть к ним. Я последовала этому немому совету.

– А, это да, я симпатяга, – Олег довольно закивал и продолжил есть.

– Ты о чем? – а Стас его не понял.

– А? Да я тут полуголый ходил, когда она пришла, – он лишь пожал плечами.

– Хм, я ж тебе говорил, что я не один живу.

– И что, мне теперь вообще в паранджу замотаться?

Они пререкались еще минут пятнадцать, а я наблюдала за этим со стороны и негромко смеялась. Ругаются, как супруги, живущие вместе лет двадцать. И успокоились они только, когда Стас сказал, что спор бессмысленнен и, если Олегу так хочется, то он «прав, только заткнись». После этого они принялись вести обычный разговор. Я не совсем поняла, о чем шла речь. Видимо, они обсуждали это еще до моего прихода. В выражениях Олег не стеснялся, я это сразу поняла. Даже если он старался подобрать синонимы с нецензурным словам, он перед этим умудрялся сказать пару первых букв этих слов, а лишь потом обрывал себя и говорил культурнее. Меня они не замечали. Да я особо и не претендовала на внимание. Быстро поев, я лишь встала и, убрав со стола, уже хотела уйти, но тут вспомнила, что у нас со Стасом было запланировано занятие латынью.

– Сегодня все отменяется, да? – спросила я.

– М? Что? – он меня не понял. Пару секунд думал, глядя на меня. Потом его осенило. – А, да. Прости. Надеюсь, это некритично? – я отрицательно закачала головой. А он кивнул в ответ.

– Что такое? – Олег нахмурился.

– Мы анатомией занимаемся. Анатомией же? – Стас глянул на меня.

– Так вот, как это называется, – хмыкнул тот. Я не сразу поняла, о чем он. А когда поняла, почувствовала, как к лицу приливает кровь. И вновь закачала головой, но уже сильнее.

– Ты можешь немного помолчать? – в отличие от меня Стасу стало смешно. Он вновь посмотрел на меня. – Не бери в голову, он идиот.

– Многозначительная фраза…

– Просто заткнись, – бросил ему Стас, затем вновь повернулся ко мне. Он смотрел на меня снизу вверх. – Я вспомнил, латынь. Сегодня не выйдет. Пока мы с тобой заниматься будем, он город захватит.

– Что ж ты раньше ее не предупредил? Может быть, она готовилась? – Олег говорил это уже с какой-то издевкой. Он, правда, не знает никаких границ.

– Кто мне это говорит? Не тот ли человек, что за три часа до рейса написал – «Встречай, я прилетаю»?

– Скажи «Спасибо», что я это сделал не когда самолет уже приземлился.

Я просто вышла, не желая больше это слушать. Голова разболелась от их препираний. У них все общение строится на взаимных подколах? Нет, это здорово, особенно для них, т.к. они эти подколы понимают, и им смешно, но я, как непривыкший человек, сейчас нахожусь в смятении. Громко сказано, но это так. Как-то неловко перед другом Стаса, хотя я, вроде же, ничего такого не сделала. Ничего ведь? А все равно не по себе. Он еще и напридумывал себе там чего-то, чего нет. А я ведь не такая, чтоб обо мне можно было всякое подумать. Хотя я живу у парня, которого знаю меньше года. Да что ж у меня за мания такая появилась, самой себе нервы трепать и самокопанием заниматься? Я не виновата, что у него такой друг. Это его стиль общения, только и всего. Может быть, он так контакт наладить пытается? У меня ж Оля тоже всегда говорит первое, что в голову приходит, но меня это ни капли не смущает.

Еще около часа я разговаривала по телефону с одногруппницей. Мы обсуждали с ней предстоящую сессию и последние задания, которые нам надо сдать перед зачетной неделей. Аня, так зовут мою одногруппницу, почему-то очень переживает по поводу экзаменов. Говорит, что боится. Что что-нибудь не сдаст. Странная такая. Она прекрасно училась весь семестр, и если я пропустила два или три дня, то она посещала пары каждый день, всегда все вовремя сдавала, да и вообще была первой в группе, вроде как. Она иногда мне помогала с химией, объясняла задания перед контрольными, а сейчас говорит, что не сдаст. Смешная. А вообще, она интересная собеседница. Столько всего знает, много, где была. Она местная, живет рядом с университетом, поэтому если что-то нужно найти или узнать – к ней всегда можно обратиться за советом. Обидно, что я поняла это только к концу первого семестра, можно было и пораньше подругой обзавестись. А с другой стороны, хорошо, что хоть сейчас это произошло. Было бы еще обиднее, если б мы подружились лишь в конце обучения.