Текст книги "Это не судьба! (СИ)"

Автор книги: Лилия Девил

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

– Анри, ты принадлежишь этому миру. Ты во власти судьбы. И однажды ты встретишь женщину, которую признаешь своей. Ту, что тебе предназначена. И больно будет нам обоим. Поэтому откажись от меня.

– Ты когда-нибудь любила?

Этот вопрос выбивает воздух из груди, и мне приходится закрыть глаза, чтобы успокоиться и прикусить язык, чтобы не наговорить глупостей.

Любила ли я? Конечно. Но ему суждено было погибнуть. И я не смогла помешать. Слишком слабая и неопытная тогда.

В моей памяти поднимаются картины прошлого. Мы занимаемся любовью, и это так же классно, как когда в меня одновременно входили Анриэль и Эндрио. Он шепчет мне нежности, движется размеренно и сильно, а меня убивает эта неспешность. Я хочу быстро. И я взрываюсь, разлетаясь на осколки и сплавляюсь заново.

Следующая картина – я прижимаю к груди его окровавленную голову, по лбу и волосам струится кровь. Я вою раненным зверем. И в голове рождается безумная идея.

Он был обычным человеком. Прекрасным в своей дикости и стремлении к высокому идеалу. И некромант берет огромные деньги и несколько клятв за то, что подымает его таким, как я хочу.

Мой милый ходит, он меня понимает, даже разговаривает. При определенной сноровке можно добиться стояка, а при должном усилии сделать его неотличимым от живого. Я рада.

Я прыгаю на нем, его плоть уже нагрелась во мне и я испытываю сплошное удовольствие. Он смотрит в стену, без движений. Я умоляю его, и он начинает вбиваться в меня. Мы движемся в первобытном танце страсти, я кричу, рву наволочку, помня, что его ранить нельзя. Я вся взмокла, я больше не терзаюсь страданиями, я вся пылаю. А потом, не успеваю отойти от оргазма, как слышу надломленное: «Убей меня. Хватит мучать нас.».

Еще год я старательно игнорировала его просьбы и мольбы, а потом не выдержала. Я убила его и это оказалась первая кровь на моих руках, из-за которой меня торкает и по сей день.

– Да. Я любила. А потом он умер потому что такова была его судьба. Умереть, спасая какого-то ребенка!

Я не рассказала о тех трех годах, что провела с ним в виде зомби. Я старательно оберегала его от насекомых, чтобы в нем не завелись опарыши. Я…. Это походило на сумасшествие. Страшна женская любовь.

– Тогда ты должна понимать, что я …

– Я понимаю, что однажды ты встретишь свою любовь. Я – не она. Мне нет места в твоей жизни.

Он смотрит на меня долго, а потом выдыхает, отводит взгляд. Похоже, понимает.

– Что планируешь делать? Как жить?

– Навестить руины организации. А потом начну вновь собирать артефакты. Знаешь, я хочу, нет, мечтаю прочесть историю этого мира с самого начала. Древние артефакты это то, что осталось со старых времен, они несут в себе фрагменты истории.

Даа.. это то, что у меня осталось. Жажда знаний. И я хочу умереть только тогда, когда эти знания перегрузят меня. Только от этого. Улыбаюсь, откидывая голову назад. Теперь я начну работать сама на себя.

– Выкупить тебе поместье моей кузины в подарок?

– Неа. Оно мне не нужно. Лучше сам займись.

Когда я ухожу – Эндрио остается, еще что-то обсуждает. Мне не важно. Он все равно придет. Найдет меня, если захочет, а он захочет. Вот так-то. Потому что в этом мире только мы не такие.

А я седлаю коня и тороплюсь в снятую комнату гостиницы. Уже в ней сажусь за призанятнейшее задание – выгребаю артефакты, взятые в секте, и некоторую литературу с ними связанную, (котелок, кстати, тоже забрала, хоть и опечатанный) и принимаюсь за дело. Артефакторика не моя стезя, но столько работая с ними и имея весьма специфические способности, могу потягаться с мастерами. Не в создании, нет, в изменении. При моей-то работе, и не уметь совмещать их так, как удобно? Да вы, должно быть, шутите.

Играюсь долго, часов десять, а то и больше. Просто когда отвлекаюсь – солнце уже высоко. Эндрио спокойно спал, а в памяти всплыл момент его возвращения: вошел тихо, чмокнул в щеку, и не мешал. Только оставил рядом корзину с пирогами и чаем, посетил ванную и лег спать, снова чмокнув.

Дя. Нравится он мне. Не мешает!

Зеваю, иду умываться и наскоро принимаю душ, перекусываю, и ложусь, какое-то время бездумно пялюсь в потолок. Я в шаге от того, за что все отдадут и души и имущество. Я в шаге от бессмертия. Все, что мне остается сделать – убить себя кинжалом, над которым так долго корпела. Он вызовет бунт крови, и я застыну в состоянии между смертью и жизнью. На гране. Бессмертна, но память останется, тело не изменится под влиянием сильного ДНК крови из котла. Стоит ли? И получится ли все так, как я задумала? И надо ли мне это?

Темный эльф заворочался, приоткрыл один глаз, поделился одеялом, укрыв меня большей половиной и лег так, что вроде и рядом, и касается плечом и рукой, но не досаждает и не внедряется в личное пространство. И при этом греет. Поворачиваюсь на бок, закрывая глаза, и на еще несколько часов в номере царит сон.

***

Фиолетовоглазый брюнет врывается в помещение, запыхавшись и едва не вывихнув плечо, которым выбивал дверь. Он не настолько сильный маг, чтобы использовать волшебство по мелочам, но и эту ситуацию мелочью не назовешь. Действовал он скорее по привычке, чем здраво рассуждая. Рефлекторно усилил тело, покрыл щитком плечо и, разогнавшись, выбил дверь, закрытую на замок, без какой-либо магии.

А в комнате, залитой кровью, ощущалось нечто невероятно сильное, уже рассеивающееся. И лежало тело девушки, ради которой жизнь он свою, конечно, не отдаст, но руку и ногу отрубит даже без возможности оные пришить обратно.

Парень бросается к ней, падает на колени, щупает пульс и все его тело отрясает дрожь.

Что она для него значит? Он и узнал ее всего несколько дней назад, и до сих пор не понимал, друг она или … кто? Явно не враг, хотя секс гарантии не дает. Да и родственность душ не обязывает дружить… или больше, чем дружить.

Но глядя на ее безвольное тело ему становится плохо и… больно. Если бы ему дали шанс ее вернуть, он бы принес столько жертв, сколько бы потребовалось, но он очень сомневался, что есть кто-то, кому по силам воскресить человека, мертвого уже…. Ну, час как.

Она ведь не могла так поступить. Не могла просто взять, и наплевать на … него? себя? Ведь знала, что небезопасно испытывать артефакты на себе…

Темный эльф уперся руками в пол, зажмуривая глаза. Не могла она умереть. Не могла. Не может такого быть. Не может. Почему так много крови? Ведь клинок ранил сердце. Почему разрезана сонная артерия? Почему?

Он замотал головой, отрицая реальность. Невозможно…

Тело больше не сочилось кровью, и трупное окоченение еще не наступило. Это не правильно. Открыв глаза, он тронул ее щеку, убрал измазанные кровью утратившие белизну волосы с лица. Сместил руку на грудь, пытаясь уловить сердцебиение. Тщетно.

Сколько он так сидел – и сам не знал, не замечая бега времени.

Она показала ему место и механизм открытия тайной базы «Шальных костей». Почему он не понял?

Тело содрогнулось. Он замер, уставившись на нее не мигая. Но не повторилось. Измерил пульс – без изменений. Но одного движения хватило, чтобы посеять зерно надежды. Подхватив ее, уходит.

И уже в своем доме, в своих покоях кладет ее на покрывало, неспешно раздевает и омывает, избавляя от грязи и крови. И наблюдает.

Вскоре ужасная опухшая рана на шее меняется. Опухоль спадает, края заглаживаются, постепенно срастаются. И глубокая, почти сквозная рана в груди затягивается изнутри.

Он оставляет ее ненадолго – десять минут, чтобы вернуться на место ее смерти и забрать вещи – рюкзак, оставленный ею.

А по возвращению увидел невероятное – она уже сидела. Спустив ноги на пол, смотрела бездумно в картину на стенке – удивительное место, о котором слагают легенды – библиотека ненаписанных книг.

– Амира?

Она оборачивается, глядя на него со смесью… тревоги, похоти и непонимания. Голос этого незнакомца отзывается в ней сладостной дрожью.

– Меня так зовут?

Его бьет дрожь. Забыла? Но почему?

Нет. Она об этом предупреждала, если подумать. Что-то должно быть, что вернет ей воспоминания. Но что? Открывает рюкзак, зарывается в него, вытаскивает все, останавливаясь на шкатулке. Открывается от касания хозяина. Передает ей.

Она держит ее какое-то время, а потом открывает. Достает записные книги. И замирает, найдя дневник. Ее руки дрожат, когда открывает и читает первые строки.

«Любимая Я. Этот дневник создан на случай, если однажды я все же потеряю память, что, как мне кажется, неизбежно. Поскольку третий глоток не нужен. Моя настоящая кровь уходит, а ее место заменяет древняя. Возможно, когда-нибудь мы узнаем, кому она принадлежала, но сейчас это не важно.»

Дальше слова немного другим почерком, неровным.

« Сейчас я провожу очень важный и опасный эксперимент. В результате я или умру, или изменюсь, или стану бессмертной. Если кинжал не сработает, я рискну запустить замену крови и вызову принудительно свою метаморфозу. Эта кровь исцелит меня и … я не знаю, что произойдет. Вероятность потери памяти составляет больше 90%-ов. Вероятность полной смерти 40%. Удачи не желаю. И Эндрио ты можешь верить. Если читаешь.»

Дальше идет краткое описание жизни и важных моментов.

Темный не смотрит, не подглядывает, просто сидит рядом.

И когда она заканчивает, просто укладывает в постель, ложась рядом и обнимая.

– Тебя как зовут?

– Эндрио.

– Ясно.

И молчит дальше, не шевелясь.

– Я … могу тебе верить?

– Да. Я… обещаю, что не причиню тебе вреда. Я помню, какой ты была, и постараюсь помочь тебе во всем.

– Тогда…. Я бы хотела кое-что найти…

– Тайну мира, да? Я тоже хочу ее найти.

– Тогда… сделаем это вместе?

– Да. Вместе. Я не оставлю тебя. И приму каждую иглу, что ты прячешь под кожей и за синевой глаз.

Девушка вздрагивает. Он знает? События последних дней описаны довольно детально. Между ними нет отношений, позволяющих так говорить. Так почему?

– Почему?

– Потому что понял, что не хочу тебя терять.

Эти слова прозвучали неожиданно. В ней никто и никогда не нуждался просто так. Это оказалось… приятно.

Амира вытягивается, прильнув к нему, и получает в ответ объятья. И тепло. Живое тепло, которым делятся добровольно. Тепло не тела, а… души.

– Я не оставлю тебя.

Повторяет, и это звучит лучше всяких признаний в вечной любви.

Он видел ее изменившиеся глаза, все такие же синие, но теперь в них блестели лезвия, словно наполненные льдами. Ее кожа почти не изменилась, разве что светлее и холоднее стала. Возможно, позже тело изменится еще больше. Но он к этому был готов.

– Я приму тебя любой. В кого бы ты не превратилась.

Девушка вздохнула. На душе разливалось тепло и уют, которые, казалось, не испытывала очень давно.