Текст книги "Запрещенная (ЛП)"

Автор книги: Лилиана Карлайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА 26

АМЕЛИЯ

Кто-то кричит.

Это начинается как низкий, ужасный стон. Но он превращается в пронзительный визг, звук настолько пронзительный, что резонирует в моих барабанных перепонках.

Мне требуется мгновение, чтобы осознать, что крик принадлежит мне.

Чья-то рука бьет меня по лицу, заставляя проснуться. Я открываю глаза и вижу доктора Трэверс, которая смотрит на меня с отвращением.

– У нас есть еще шесть часов, Амелия. Я не выдержу еще шесть часов этих звуков, исходящих от тебя.

Я пытаюсь пошевелиться, но я заморожена.

Я оседаю на стул, мои руки и ноги бесполезны. Покалывание в животе и отчаяние внутри исчезли, сменившись онемением. Слева от меня небольшое окно с видом на океан под нами.

Я в самолете.

– Я не могу дать тебе слишком много лекарств, иначе ты можешь не проснуться. – Доктор Трэверс продолжает, явно наслаждаясь собой. Она сидит напротив меня, между нами пустое место. – А я зарабатываю на вас слишком много денег, чтобы доставлять поврежденный товар.

Она звучит как злодейка из фильма ужасов. Я хочу снова погрузиться в воду и забыть этот кошмар, но заставляю себя оставаться в сознании.

– Мне нужно, чтобы ты проснулась для этой части. – Она манипулирует мной, как куклой, легко приближая мою голову к себе. – Мы должны сделать это как следует, так что не двигайся.

Рядом со мной слышится шуршание ее сумки, и я краем глаза замечаю что-то серебристое.

– Это будет больно, – единственное предупреждение, которое я получаю, и в мою шею вонзается нож.

По крайней мере, так кажется. Металл соприкасается с металлом, и давление исчезает, сменяясь тусклым жжением.

Я хнычу, когда она грубо протирает место повреждения тряпкой. – Чип исчез, и ты можешь идти, – говорит она, показывая мне окровавленную салфетку. Маленький кусочек металла лежит на белой салфетке. – Сейчас ты более редкая, чем любой бриллиант, и стоишь столько же. – Она отталкивает меня от себя, и я падаю на край сиденья, ударяясь подлокотником о ребра.

От ее слов у меня по спине пробегает холодок. – Почему? – шепчу я. – Зачем ты это сделала? – Спрашиваю я. – Почему ты это сделала?

– Деньги.

Больше она ничего не отвечает, и я закусываю губу, чтобы не закричать.

– Куда мы летим? – Я спрашиваю.

Тишина.

Подумай, Амелия.

Если я хочу выбраться отсюда живой, мне нужно спасти себя.

И я прошла через слишком много дерьма, слишком много вытерпела, слишком долго боролась со своей болезнью, чтобы позволить себе стать жертвой чего бы то ни было.

Торговля людьми.

В милях над океаном, летя по небу, Коллекционеры не могут спасти меня.

Интересно, знает ли Люси, что я пропала. Интересно, рассказала ли она Джейкобу.

Интересно, волнует ли его это.

Проходят часы, и я получаю больший контроль над своими конечностями. Я заставляю себя бодрствовать и не поддаваться нежным ласкам наркотиков.

Я смотрю направо. Доктор Трэверс спит, ее каштановые волосы падают ей на глаза, когда она наклоняется вперед. Ее сумка лежит на сиденье между нами, все еще расстегнутая.

Я неуклюже двигаю рукой, изо всех сил стараясь не потревожить ее, пока ощупываю кожу. Моя рука натыкается на что-то холодное и острое.

Скальпель.

Я сжимаю его в кулаке, стараясь не шуметь, когда вытаскиваю руку из пакета.

Моя рука дрожит, но, к счастью, лезвие находится снаружи. Я смогла схватиться за рукоять.

Я мгновение колеблюсь, затем атакую.

Я не уверена, на что я надеялся, когда ударила ее ножом. От самолета не убежишь, но ее высокомерие и беспечное отношение к моей жизни подстегнули меня.

Неуверенным рывком мой кулак соприкасается с ее грудью.

Она просыпается от первого удара, но я продолжаю наносить ей удары так сильно, как только могу. Это шатко и неуклюже, но я наношу еще несколько ударов, прежде чем кровь стекает по моему кулаку.

Мужские голоса вопят, когда большие руки толкают меня вниз. Вокруг пахнет гнилью, мускусом, смешанным с кислотой, и меня чуть не тошнит. У меня острая боль в руке, и я изо всех сил пытаюсь держать глаза открытыми, но это бесполезно. Запах все еще преследует меня, когда я теряю сознание.

Когда меня затягивает обратно под воду, я понимаю, что чую запах Альф.

* * *

Я просыпаюсь, когда меня вытаскивают из самолета.

Двое Альф держат меня за руки, пока я спотыкаюсь, не в силах поспевать за их темпом. Я снова улавливаю их запах и давлюсь.

Скорее всего, они спариваются. Или они просто злобные ублюдки, и мои новообретенные чувства Омеги могут распознать это.

Я просто благодарна, что они не нападают на мое тело.

Черный внедорожник с тонированными стеклами ждет нас в конце взлетно-посадочной полосы, и меня сажают на заднее сиденье рядом с ними. Я зажмуриваюсь, когда у меня начинает болеть голова.

Они что-то бормочут водителю на другом языке, и мы трогаемся с места.

Мы едем в тишине.

Альфы на меня не смотрят. Они со мной не разговаривают.

Я хочу пить, проголодалась и хочу в туалет.

У меня сводит матку, и я почти уверена, что умру от боли. Я заставляю себя дышать медленно, отчаянно цепляясь за то немногое, что у меня осталось.

Я изо всех сил стараюсь не думать о Джейкобе.

Наконец мы прибываем в индустриальный парк, знаки на котором написаны на языке, который я не могу расшифровать.

– Нет, – говорит водитель, и я узнаю русское слово, означающее ‘нет’.

Я в России?!

Но времени на раздумья нет, меня поднимают на ноги. Альфы ведут меня к обветшалому зданию.

Мы находимся у черта на куличках, на многие мили вокруг нас пустые поля и темное небо.

Никто меня не найдет.

Меня толкают через парадную дверь, затем по темному коридору, за которым следует бесконечное количество ступенек. Лестница тускло освещена красным светом, создавая смутные очертания ветхой дорожки.

– Ей нужно больше подавляющих средств, – рявкает глубокий женский голос, как только мы достигаем подножия лестницы. – Дай ей и воды тоже.

Они суют мне в руку пузырек с двумя огромными таблетками, которые я не уверена, что смогу проглотить. Я теряю равновесие, неуклюже падая на грудь Альфы. С ворчанием он толкает меня вперед.

– Поторопись, Омега, – огрызается женщина с легким акцентом в голосе. – Нам нужно подготовиться к шоу.

Что за шоу?

Я в замешательстве смотрю на таблетки в своей руке, когда в поле зрения появляется женщина. Ее прямые черные волосы разделены пробором посередине, а кроваво-красные губы растянуты в усмешке. Острые ногти сжимают мой рот, и она запихивает таблетку мне в горло. Пока я отплевываюсь, она впрыскивает мне в рот воду из бутылки.

– Тебе лучше это не выплевывать, – рычит она. – Проглоти это, Омега.

Я проглатываю это, на глаза наворачиваются слезы.

– Дальше я сама. – Она щелкает пальцами в сторону мужчин и говорит что-то по-русски.

Они уходят, и она ведет меня по другому коридору, больно сжимая мое плечо.

Здание, кажется, длится вечно. Пока мы идем дальше, я слышу приглушенные всхлипы. Приторно-сладкий запах наполняет мои ноздри.

Мы останавливаемся у двери с клавиатурой. Она набирает код, закрывая мне обзор, затем за плечи втаскивает меня внутрь.

Я с глухим ударом падаю на ковер и с трудом поднимаюсь.

Это похоже на номер в дешевом мотеле. Простой большой матрас одного цвета с белыми простынями. На прикроватном столике стоит комод с лампой.

В номере нет телефона или телевизора. Здесь только простая мебель, небольшой душ и туалет без разделяющей их двери.

И никаких окон.

– Ты примешь душ, – огрызается женщина. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на нее. На свету ее черты выглядят гораздо более суровыми. Углы ее лица острые и суровые. Ее глаза такие темные, что кажутся черными, а волосы ниспадают на плечи прямой чернильной волной.

Она похожа на ведьму.

– Раздевайся, – приказывает она. – Сейчас, Омега.

Она достает из кармана что-то маленькое и черное с квадратной ручкой. Она нажимает на края, и появляется вспышка потрескивающего света.

Это электрошокер.

– Он не оставляет следов. Я могу использовать его столько раз, сколько захочу. – Она одаривает меня угрожающей ухмылкой, оглядывая мое тело с ног до головы. – Раздевайся, потом прими душ.

Я закрываю глаза и заставляю себя подчиниться. Мои руки дрожащими стягивают с меня нижнее белье и леггинсы, холодный воздух касается моей самой интимной части. Засохшая жидкость пачкает мои бедра.

– Уже такая мокрая и с подавляющими? – Женщина кудахчет. – Ты будешь дорого стоить. Я чувствую твой запах отсюда.

Мои щеки пылают, когда я стою перед ней, дрожа.

Ты это переживешь.

Треск ее оружия заставляет меня подпрыгнуть. – Заканчивай, – рявкает она, и я поспешно сбрасываю свою испачканную рубашку и расстегиваю лифчик.

– Хм, – говорит она, медленно пробегая глазами вверх и вниз по моему телу. – Очень хорошо. Ты помоешься дважды. Ты побреешь все свое тело. Если ты попытаешься драться со мной, я использую это против тебя. Между нами все ясно?

Когда я киваю, она хватает меня за руку, и я вздрагиваю. Она замолкает и закатывает мне рукава. На ее лице появляется хмурое выражение, когда она видит фиолетовые и зеленые пятна, украшающие мою руку.

– Они были слишком грубы с тобой, – заявляет она. – Это позор. Они, должно быть, ранили тебя только изнутри.

Они должны ранить тебя только изнутри.

Меня сейчас вырвет.

Слабая от голода, пошатывающаяся от успокоительных и обремененная пульсирующей болью в голове, у меня не осталось сил бороться. Я захожу в маленький душ и закрываю глаза от пара, позволяя ему прочистить голову. Я тщательно мою себя, смывая пятно, грязь и кровь.

И когда лицо Джейкоба заполняет мои мысли, я наконец-то позволяю себе заплакать.

Когда вода становится прозрачной, а от меня остается запах универсального мыла, я выхожу из душа и заворачиваюсь в тонкое полотенце.

Продолжай. Ты это переживешь.

Женщина ждет меня на кровати со свертком одежды и стопкой косметики.

– Мы подготовимся, – просто говорит она.

Ужас сжимает мою грудь. – Подготовимся к чему? – шепчу я.

– Аукцион.

* * *

Я узнаю, что ее зовут Ваня.

Она говорит мне, помогая надеть лиф моего платья, зашнуровывая черный корсет так туго, что мне приходится прислониться к ней спиной.

– Ты напоминаешь мне мою Омегу, – небрежно говорит она, крася мои губы в цвет, похожий на ее. – Очень соблазнительно. К сожалению, мне не разрешено участвовать в торгах.

Требуется мгновение, чтобы ее слова дошли до сознания.

– Ты Альфа, – выдыхаю я.

– Да, женщина-Альфа. Очень редкая, – подтверждает она, втирая лосьон в верхнюю часть моих бедер.

– Тогда… почему… – Мои слова замолкают, и ее пальцы впиваются в меня сильнее.

– Зачем я это делаю? – Спрашивает она, разглаживая черную юбку моего платья.

Я киваю.

– Как, по-твоему, я получила свою Омегу? – Она хихикает. – Я была одной из немногих, у кого не было пары. – Она наносит косметику на мои синяки и струпья на шее. – Почти время показа, Омега. Встань. Дай мне увидеть окончательный результат.

– Коллекционеры придут за мной, – выпаливаю я. Она удивленно приподнимает бровь.

– Они этого не сделают. У Спасателей здесь слишком много власти.

Она помогает мне встать, и я смотрю на нее в замешательстве.

– Это было идиотством с моей стороны, – отчитывает она. – С этого момента ты ничего не говоришь, пока к тебе не обратятся. Ты улыбаешься каждой паре глаз, которые смотрят на тебя. Ты поняла?

Я дрожу.

Я отвечаю ей недостаточно быстро, поэтому что она достает свое оружие и щелкает им.

Огонь танцует по моей коже. Я отшатываюсь от боли, теряя контроль над своими конечностями.

– Скажи мне, что ты понимаешь. – Приказывает она, прижимая меня к своему телу. Я борюсь со слезами, которые наполняют мои глаза.

– Я понимаю, Ваня, – шепчу я.

Я мысленно повторяю свою мантру, заставляя себя верить в эти слова.

Ты это переживешь.

ГЛАВА 27

ДЖЕЙКОБ

ЧИП ДЕАКТИВИРОВАН.

Я рычу от сообщения, которое появляется на моем экране.

– У нее пропал чип, – рычу я, и Калум хмурится.

– Если они сделали это правильно, с ней все должно быть в порядке, – бормочет он.

Но если это было сделано неправильно…

Я не стану утруждать себя подобными мыслями.

Полет длится около четырнадцати часов, но я бодрствую, пока остальные отдыхают.

Я не смог бы заснуть, даже если бы попытался.

Они забрали мою пару.

Мой Альфа рычит от гнева, готовый уничтожить любого или что угодно, что встанет между мной и моей Омегой.

Расстояние превратило меня в монстра.

Мы работаем с ограниченной информацией. У нас есть только координаты GPS и фальшивые удостоверения личности, которые позволяют нам участвовать в аукционе.

Их план состоит в том, чтобы спасти как можно больше Омег.

Мой план состоит в том, чтобы сделать ставку на Амелию.

Мой гнев и тревога переросли в отчаянное желание, и моему Альфе нужно насытиться. Он слишком долго был без своей пары.

Теперь все имеет смысл. Почему мои инстинкты сработали до того, как она появилась – почему я почувствовал непреодолимое влечение к ней и необходимость защитить ее.

Она все это время была моей парой.

Но даже если бы это было не так, я точно знаю, что не остановлюсь ни перед чем, чтобы спасти ее.

К тому времени, как мы приземляемся, я полон ярости и жажды крови, готовый уничтожить все на своем пути.

Нам требуется добрый час, чтобы добраться до места назначения. Это пустынная местность, окруженная бесконечными полями, заросшими сорняками.

Нет никаких признаков жизни. Вдалеке нет огней.

Это действительно у черта на куличках.

– Это место выглядит заброшенным, – бормочет Лукас, когда мы приближаемся к промышленному зданию.

– Конечно, это так, – бормочу я. – Предполагается, что это должно быть как можно незаметнее.

– Срань господня, – говорит Калум, нюхая воздух. – Вы, ребята, чувствуете это?

Порыв ветра бьет мне в ноздри.

Несмотря на подавляющие средства в моем организме, я безошибочно узнаю запах неженатых Омег. Но в сочетании со сладким ароматом это…

Ужас. Страх. Отчаяние.

Есть один аромат, который выделяется. Под подавляющим зловонием скрывается тонкий, восхитительный аромат, который говорит со мной.

Это взывает к моему Альфе, как никто другой, и мое тело с готовностью откликается.

Амелия.

– Она здесь. – Я рычу.

Достаточно легко обмануть охрану с помощью наших поддельных удостоверений личности.

Согласно дресс-коду, мы одеты во все черное, а также в маски из темной ткани, закрывающие нос и рот.

Мы неузнаваемы. Как и все остальные.

– Черт, – бормочу я себе под нос. Запах Омег разносится по темному коридору, когда мы следуем за охранником в аукционную зону.

Это больше, чем комната. Это гребаный театр.

И Амелия на сцене.

ГЛАВА 28

АМЕЛИЯ

Ты это переживешь.

Я мысленно повторяю эти слова, пока Ваня ведет меня по темному коридору и открывает дверь в примерочную. В углу туалетный столик с косметикой и парфюмерией, разбросанными по стойке.

– Ты будешь сидеть здесь, – приказывает она. – И ждать, пока я не приду за тобой.

– Пожалуйста, не делай этого, – шепчу я ей в последней отчаянной мольбе.

Она недоверчиво приподнимает бровь и фыркает на меня.

– Глупая девчонка, – хихикает она, затем закрывает за собой дверь, замок со щелчком встает на место.

Я разваливаюсь в кресле и изучаю свое отражение.

Платье, в которое она меня одела, не оставляет простора для воображения. Черный корсетный топ непристойно выпячивает грудь и делает талию тонкой, как карандаш. Юбка платья из прозрачного черного кружева едва прикрывает мой зад.

Ваня подвела мне глаза черной тушью и накрасила губы темно-красным. Она также завила мои волосы, и они ниспадают по плечам тонкими волнами.

Я выгляжу как эскорт.

Я опускаю голову, борясь со слезами, которые угрожают пролиться.

Ты это переживешь.

Над моей головой с треском оживает динамик, и мой рот открывается от ужаса, когда я слышу объявление.

– Омега… восемнадцать лет…

Номера зачитываются быстро, и мужской голос диктора продолжает звучать все громче, говоря на разных языках, пока, наконец…

– ПРОДАНО!

Раздается пронзительный крик, за которым следует рев.

– Омега… девственница… ПРОДАНА!

Еще крики. Еще одобрительные возгласы.

Различные объявления на многих языках.

У меня нет времени осмысливать то, что я слышу. Я сижу в шоке, пока Ваня не открывает дверь, щелкая пальцами.

– Омега. Подъем. Твоя очередь.

Но я не могу пошевелиться. Мое тело не подчиняется. Я примерзаю к стулу, мой рот приоткрывается, когда она снова командует мне.

Затем она достает свое оружие, и я вскакиваю со своего места.

– Ты сильная девочка, – комментирует она, пока мы идем по коридору. – Ты не плачешь и не вопишь, как другие.

Я сохраняю молчание, пока она ведет меня в конец сцены, ставя в ряд с двумя другими Омегами. Обе рыдают, их крики приглушены кляпами.

За кулисами я мельком вижу публику.

Я застыла в ужасе, несмотря на все инстинкты бежать.

Аудитория полна мужчин-Альф, все в черных масках. Их лица неразличимы, только размытые кровожадные взгляды.

Это кошмар.

– Омега, восемнадцать лет! Лесбиянка!

Смех наполняет аудиторию, и Омега передо мной сгибается пополам, дрожа.

Одного за другим их продают тому, кто больше заплатит. Их вытаскивают из театра, их крики отдаются эхом, пока не растворяются в небытии.

Наконец-то моя очередь.

Ваня подталкивает меня к передней части сцены, меня освещают прожекторы. Толпа замолкает, и я смотрю в глаза сотням незнакомых мужчин.

– Действительно, редкий экземпляр! – Говорит Бета-диктор в свой микрофон. Он встает рядом со мной и машет рукой на мое тело. – Двадцать четыре года, джентльмены.

Несколько одобрительных возгласов наполняют воздух, и я никогда не чувствовал себя более уязвимым.

– Никогда не было Течки!

Зал взрывается радостными возгласами, Альфы встают и ревут от возбуждения.

Ты это переживешь.

Их возбуждение ошеломляет, когда оно достигает моих ноздрей. Это диссонирующий аккорд, каждый из их ароматов сливается воедино во что-то невыносимое.

Я зажмуриваюсь и хнычу, отчего они становятся только буйнее.

– Повернись, – приказывает аукционист, шлепая меня по заднице. – Покажи им, что они покупают.

Униженная, я быстро оборачиваюсь, борясь со стыдливыми слезами, которые наполняют мои глаза.

– С высшим образованием!

Еще смех.

Мое лоно непроизвольно сжимается.

О нет.

Прежняя боль возвращается, на сцене.

У тебя НЕ МОЖЕТ быть Течка.

Торги начинаются, и все, что я могу сделать, это стоять неподвижно и сжимать кулаки.

Пожалуйста, не сейчас.

– Сто, двести, триста тысяч! – Аукционист кричит.

Моя кожа перегревается по мере увеличения количества.

– Четыреста, пятьсот…

Мой клитор пульсирует, и я стискиваю зубы, чтобы не закричать.

– Шестьсот, семьсот, восемь сотен…

Из меня вытекает что-то скользкое, стекает по бедрам на пол потертой черной сцены.

– ПРОДАНО ЗА МИЛЛИОН!

Рев сотрясает воздух, пронзая мои барабанные перепонки. Меня уводят со сцены, я практически падаю в объятия Альфы в маске.

И точно так же, как другие Омеги, я кричу и дерусь.

Но Альфы в зале просто хлопают и свистят, подбадривая человека, который купил меня.

Его рука на моей руке неподвижна. Он быстро тащит меня по проходам и выводит из театра в главный зал.

Хлопок. Хлопок. Хлопок.

Наступает шок, вместе с болью от моей Течки. Мне требуется мгновение, чтобы осознать, что происходит.

Раздаются крики и рев, когда пули просвистывают мимо меня, проделывая маленькие дырочки в стенах театра.

Как и в прошлый раз, думаю я, когда Альфа притягивает меня к себе, прикрывая своим массивным телом.

Что ж, по крайней мере, он вдумчивый.

Я наконец-то улавливаю его запах, смешанный между моим страхом и замешательством.

Это невероятно.

Даже в хаосе, между криками и жужжанием в ушах, я восхищаюсь его ароматом.

Это было сделано для меня.

Он что-то рычит мне, но я не могу разобрать слов, поскольку тону в его аромате перца, дуба и дыма.

У меня слюнки текут.

Я стону, а он тихо ругается.

– Мы должны двигаться, – рявкает он, и на мгновение, клянусь, я узнаю этот низкий голос.

Но мои чувства переполнены. Я едва соображаю.

Он заталкивает меня в комнату дальше по коридору. Я натыкаюсь на стул, в замешательстве глядя на его лицо в маске.

– Не открывай эту дверь, – рычит он. – Ни для кого.

Я поднимаю взгляд на его лицо, замечая голубые глаза и светлые волосы.

Это заставляет меня скучать по Джейкобу.

Он захлопывает за собой дверь, и я разражаюсь слезами.

ГЛАВА 29

ДЖЕЙКОБ

Ее Течка началась на сцене, перед сотнями потенциальных покупателей.

Ее глаза остекленели, запах страха смешивался с восхитительной медовой эссенцией.

Мои ставки не имели ограничений.

Я едва вытащил ее оттуда, прежде чем начались выстрелы.

Кто-то предупредил Спасателей.

Коридор превратился в хор воплей, сопровождаемый шумом тел, выбегающих из задней части здания.

По крайней мере, Омеги сбежали. К настоящему времени больше наших сил должно ждать снаружи.

К сожалению, это будет гребаная кровавая баня.

Я не могу позволить ей ввязываться в это дело, пока не буду уверен, что это безопасно.

Я нахожу ближайшую незапертую дверь и заталкиваю ее в маленькую комнату.

Она смотрит на меня с разбитым сердцем, слезы наполняют ее прекрасные глаза.

Она слишком распутана, чтобы знать, кто ты.

Я ухожу от нее, несмотря на то, что все во мне кричит не делать этого.

Я открываю ответный огонь в коридоре, выпроваживая Омег через двойные двери черного хода, надеюсь, в ожидающие объятия наших союзников.

Я не могу спасти их всех. Некоторые становятся жертвами пуль, как и Спасатели.

Нас становимся в меньшинстве.

Они валят Омег на землю, Спасатели в масках вытаскивают ножи и опускают лезвия на их брачные железы.

Пол залит кровью, а в моем пистолете недостаточно пуль, чтобы остановить их всех.

Блядь. Блядь. Блядь.

Это сцена из фильма ужасов.

Они разрушают анатомию Омеги, поэтому те никогда не смогут спариться с Альфой.

Поврежденный товар.

Я замечаю, как Калум открывает ответный огонь, делая все возможное, чтобы остановить их. Но в конце концов, ему приходится уйти, выводя как можно больше девушек через задние двери, прежде чем выйти.

Мне нужно добраться до Амелии.

Все дело в том, чтобы пригибаться и убегать, стреляя изо всех сил.

Альфа пытается открыть ее дверь. Он пинает петли, и я слышу ее крик по другую сторону стены.

Даже с передозировкой супрессантов в моем организме, она пахнет чертовски неотразимо.

Я отталкиваю Альфу, но взгляд у него дикий. Он скалит на меня зубы, пытаясь заявить о своих правах, и я, не теряя времени, нажимаю на курок.

Его тело наваливается на дверь, добавляя дополнительный вес, который помогает мне выбить ее ногой.

Срань господня.

Амелия лежит на полу в задранном платье, ее пальцы доводят себя до исступления. Слезы текут по ее щекам, когда она плачет, ее тело отчаянно требует прикосновений.

Все в центре полного хаоса.

Твою мать.

Я баррикадирую дверь комодом и поднимаю ее с пола.

Я знаю, что я должен делать.

Возможно, она никогда не простит меня за это, но другого выбора нет.

Мне нужно действовать быстро, чтобы никто другой не смог претендовать на нее.