Текст книги "Запрещенная (ЛП)"

Автор книги: Лилиана Карлайл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 9 страниц)

ГЛАВА 20

ДЖЕЙКОБ

– Результаты анализа крови в норме, мисс Уокер, – говорит доктор дрожащим голосом, глядя на меня вместо того, чтобы обратиться к Амелии. – Как в прошлый раз.

Я рычу, моя рука перекинута через стул Амелии. Она настаивала, что мне не обязательно быть здесь, но я хотел прийти.

Мне нужно узнать больше о ее болезни и о том, почему у нее такой некомпетентный врач.

Прежде чем он увидел меня, он практически закатил на нее глаза, как будто раздраженный тем, что она вообще удосужилась снова переступить порог его кабинета.

Она бросает на меня взгляд, предупреждающий остановиться, но я игнорирую ее.

Недопустимо, что они ей не помогают.

– Должно быть нечто большее, чем просто анализы крови, – говорю я, приподнимая бровь в сторону доктора. – Возможно, пришло время нам обратиться к новому специалисту.

Он что-то бормочет, и я не вижу никаких следов осуждающего мудака, которым, по словам Амелии, он является. Я просто вижу испуганного, тщедушного Бету.

– Мы можем это сделать, – медленно говорит он, не сводя глаз с Амелии. – Я бы хотел, чтобы ты посетила невролога. У него есть новая лазерная технология; возможно, они смогут справиться с мигренью.

– И обмороками, и тошнотой, – добавляю я. Он прочищает горло и кивает.

– Значит, вы передумали с прошлого месяца? – Амелия подталкивает, и я ухмыляюсь.

Это моя девочка.

– Да, – признается он. – Я отправлю направление прямо сейчас.

Амелия улыбается мне, и у меня сжимается грудь.

Прошел всего месяц, но кажется, что с ней мы провели целую гребаную жизнь. Девушка – неподходящий термин. Это больше…

Партнер.

Я больше не борюсь с инстинктом. Непреодолимая потребность защитить ее, оставаться рядом с ней и знать о ней все поглощает меня.

Я видел такое поведение только тогда, когда Альфы находили своих Омег, но я устал сомневаться в этом.

Но я могу сказать, что это тяготит ее, хотя я и заверил ее, что хочу только ее.

Есть ли у меня совпадение с Омегой?

Я отвергну их.

Мне придется.

Это пойдет вразрез со всем, гребаным всем, что укоренилось во мне. Но я сделаю это.

Я шлепаю ее по заднице, когда мы выходим со встречи, и она улыбается мне.

Если бы она знала, как сильно я нуждаюсь в ней, она, вероятно, сбежала бы при первой же возможности.

Я бы спарил ее в мгновение ока, если бы у нее была железа.

Но она моя Бета, а не Омега.

И этого достаточно.

* * *

На следующий день после назначения Конрад рассказывает нам о расследовании «Омеги».

– Наши ребята на побережье нашли еще десять чипов, – говорит он, измученный. – Все идеально удалены, только следы крови.

– Этим занимаются другие врачи, – бормочу я. – Точно так, как сказал старик.

Калум чертыхается себе под нос. – Как, черт возьми, им это сходит с рук? – Он требует ответа. – У них на зарплате сотни врачей?

– Мы почти уверены, что именно это и происходит, – подтверждает Конрад. – У нас есть список больниц, которые вы, ребята, собираетесь проверить. Я отправляю вас в маленькие городки у черта на куличках, чтобы исследовать некоторых врачей. Делайте то, что вам нужно, но будьте осторожны.

– Может, тебе не стоит посылать Калума на это дело, – бормочет Лукас. – Он сожжет все больницы дотла.

Калум хранит молчание, лишь подтверждая то, что сказал Лукас.

– Ладно, – вздыхает Конрад. – Возьми себя в руки, сынок, – говорит он, указывая на Калума, затем снова смотрит на нас с Лукасом. – Но я даю вам двоим список мест. Задание должно занять у вас около недели.

Я напрягаюсь. Нахождение вдали от Амелии так долго может усугубить ее болезнь. Не говоря уже о том, что мысль о разлуке с ней – это чертовски мучительно.

Лукас с любопытством наблюдает за мной. – Не могу дождаться, – язвит он, и я борюсь с хмурым взглядом.

Он собирается рассказать об Амелии в этой поездке. Я просто знаю это.

– Помните, у этих ублюдков могут быть шпионы повсюду, – добавляет Конрад. – У них больше денег, чем мы думали ранее. Нам крайне важно выяснить, кто эти люди, и спасти Омег. Мы полагаем, что они продаются с аукционов в других странах за сотни тысяч.

Калум выходит из комнаты.

Сестра его Омеги чуть не стала одной из тех, кого выставили на аукцион.

Это задевает его за живое.

Лукас оглядывается на Конрада. – Когда мы отправляемся?

– Завтра, – подтверждает Конрад. – Первым делом с утра.

* * *

– Как долго тебя не будет? – Тихо спрашивает Амелия, положив голову мне на колени. Я тихо мурлыкаю, избавляя ее от головной боли.

– Всего неделю, принцесса, – уверяю я ее, проводя руками по ее волосам.

Она вздыхает с облегчением. – О. Я думала, это займет около месяца.

Я щипаю ее за бок, и она смеется. – Извини, что доставляю тебе неудобства, но рано или поздно тебе придется страдать в моем обществе. – Я поддразниваю, и она закусывает губу.

Я стараюсь не застонать при виде этого, но мой член дергается в штанах.

– Просто будь осторожен, пожалуйста, – говорит она, ее карие глаза сияют. – Не подвергай себя опасности.

Я ухмыляюсь. – Милая, я самое опасное существо на свете. Тебе не нужно беспокоиться обо мне.

Я могу сказать, что она хочет спросить больше, но она никогда не допытывается.

В любом случае, она знает, каким был бы мой ответ, если бы она попыталась спросить.

Я не собираюсь рисковать ее безопасностью ради того, чтобы рассказать ей немного правды.

– Я буду скучать по тебе, – тихо говорит она, ее глаза встречаются с моими, ее лицо уязвимо.

Блядь.

Я протягиваю руку и провожу пальцем по ее мягкой щеке.

– Я тоже буду скучать по тебе, – шепчу я. – Больше, чем ты можешь себе представить.

Я превратился здесь в абсолютного болвана, но я бы не хотел, чтобы было по-другому. Наши отношения превратились в нечто большее, чем просто первобытное желание. Она принимает меня таким, какой я есть, и это больше, чем я мог надеяться. Титул Коллекционера ее совсем не пугает.

Она хочет меня всего, так же сильно, как я хочу ее всю.

Я жажду наших ночных бесед и узнать больше о том, кто она такая. И, в свою очередь, я открываюсь ей, рассказывая о своем прошлом. Я рассказываю ей историю сбежавшего мальчика, который обратился к Коллекционерам, чтобы начать новую жизнь и, наконец, завести семью.

Я рассказываю ей все, и она охотно принимает все это.

Точно так же, как я беру у нее то, что хочу.

Мой член на коленях становится тверже, и она смотрит на меня стеклянными глазами.

– Прикоснись ко мне, – шепчет она, и я подчиняюсь.

Я снимаю ее со своих колен и укладываю на диван. Я заползаю на нее сверху, стаскиваю с нее леггинсы, мои пальцы танцуют по ее блестящим губам.

– Черт, ты всегда такая влажная для меня, – рычу я ей на ухо, и она вздыхает напротив меня.

Я нежно целую ее, медленно дразня ее клитор, двигаясь нежными круговыми движениями, пока она не начинает задыхаться напротив меня.

– Кончай за мной, принцесса, – приказываю я ей, и ее дыхание сбивается. – Дай мне пищу для размышлений на следующую неделю.

Ее тело выгибается дугой на диване, и она испытывает оргазм, ее рот открыт в беззвучном крике.

Я прижимаюсь губами к ее губам, и она отчаянно целует меня в ответ.

На этот раз что-то изменилось.

Мои пальцы пропитаны ее влагой, когда я вынимаю их из ее влагалища. Быстро раздеваясь ниже пояса, я снова ложусь на нее сверху, медленно толкаясь в нее. Я наблюдаю за каждым выражением ее лица и прислушиваюсь к тихим вздохам, когда она изо всех сил пытается овладеть мной до конца.

– Ты всегда такая тесная для меня, – шепчу я ей на ухо. – Всегда такая хорошая девочка.

Я выхожу из нее, и она обхватывает меня ногами, подталкивая глубже. Быстрее.

Но я двигаюсь медленно.

Я не тороплюсь, полностью выхожу, затем толкаюсь обратно. Ее влагалище поглощает меня, сжимая так крепко, как никогда раньше. Я наслаждаюсь каждым толчком, работая с ней в медленном, мучительном темпе, несмотря на ее мольбы о большем.

Я беру от нее все, что могу, наслаждаясь временем, проведенным с ее телом.

Она кончает еще раз подо мной, ее стенки трепещут и сжимаются вокруг меня, но этого недостаточно.

Я хочу вырвать у нее голос из горла и украсть ее душу из тела.

Я хочу пометить ее как свою и оставить пустой оболочкой, пока не вернусь через неделю и не сделаю ее снова целой.

Мои мысли дикие, подпитываемые глубокой первобытной одержимостью.

Моя рука обхватывает ее горло, я все еще медленно трахаю ее, и она приветствует это, откидывая голову назад в знак согласия.

– Я мог бы украсть у тебя твою жизнь, прямо сейчас, – шепчу я, безумная мысль покидает мой рот. – И ты бы отдала ее мне, не так ли? Ты бы отдала мне все, какая ты хорошая девочка.

– Да, Альфа, – шепчет она, и я сжимаю ее крепче. Ее влагалище трепещет вокруг меня, отчаянно сжимаясь, и я сильнее прижимаюсь бедрами к ее бедрам.

– Никогда не забывай, – выдавливаю я, мои толчки становятся быстрее. – Кому. Ты. Принадлежишь.

Она пытается ответить, но мое давление на ее горло едва позволяет ей говорить. Вместо этого ее рука впивается в мою рубашку, ногти впиваются в мою спину.

Блядь.

– Такая хорошая девочка, – рычу я ей на ухо, мой Альфа полностью берет верх.

Она на грани, ее тело дрожит. Мой член начинает набухать, и я еще раз шепчу ей на ухо.

– Хорошая Омега.

Слова слетают с моих губ непроизвольно. Они произносятся моим Альфа-разумом, инстинктом, который настолько глубок, что я не смог бы остановить его, даже если бы захотел.

Но Амелию сотрясают судороги. Ее тело прижимается к моему, а глаза закатываются на затылок. Она издает гортанный стон, когда я отпускаю ее горло, затем она кричит.

Она не перестает кричать.

Ее киска доит меня так, как я не думал, что это возможно. Я вливаю в нее свою сперму так глубоко, что уверен, она останется там до конца ее жизни.

Слезы текут по ее щекам, пока она продолжает биться в конвульсиях, и она так чертовски красива, что я впиваюсь зубами в ее шею, не заботясь о последствиях.

Я чувствую вкус крови, и мой узел полностью раздувается, когда я зализываю ее свежую рану.

– Альфа, альфа, – повторяет она, и я прижимаюсь к ней бедрами так сильно, как только могу, посылая ее к очередному оргазму.

Она не прекращает дергаться на мне, даже после того, как я до краев наполнил ее своей спермой. Ее глаза остекленевают, когда они наконец встречаются с моими, а губы нежно приоткрываются. Лицо раскрасневшееся, волосы прилипли к лицу от пота, она никогда не была так красива.

Затем я замечаю кровь сбоку у нее на шее.

Реальность обрушивается на меня, как ведро холодной воды.

Я укусил ее именно туда, где должна была находиться ее брачная железа.

ГЛАВА 21

АМЕЛИЯ

Хорошая Омега.

Он назвал меня Омегой, и я кончила сильнее, чем думала, что это возможно.

Только когда я увидела выражение ужаса на его лице и кровь, капающую с его губ, я поняла, что он сделал.

Он укусил меня туда, где должна была находиться моя брачная железа.

Это второй раз, когда он меня кусает.

Но первобытная часть меня, чужеродная часть, которую я до сих пор не понимаю, торжествующе закричала, когда я почувствовала, как его зубы вонзились в меня.

Я протягиваю руку, чтобы утешить его.

– Все в порядке, – шепчу я.

Но он застыл на месте, на его лице смешались боль и похоть. Он стискивает зубы, которые теперь покраснели от моей раны.

– Альфа, – говорю я, и его бешеные глаза встречаются с моими, зрачки расширены. – Альфа, все в порядке.

Это, кажется, успокаивает его. Он издает рычание, затем переворачивает нас на бок, прижимая к дивану.

– Мне жаль, – бормочет он, и я качаю головой, мягко покачиваясь на его накачанном члене.

– Просто будь со мной, – шепчу я. – Займись со мной любовью, Джейкоб.

Он мурлычет, мягко раскачиваясь вместе со мной, доводя меня до очередного мягкого оргазма. Я ахаю ему в шею, когда он утыкается носом в мое ухо.

Кажется, это будет продолжаться вечно, раскачивание, нежные толчки и оргазмы. Это медленно, но интенсивно.

Отчаянно.

К концу я вся в слезах, измученная и проваливаюсь в сон.

Я просыпаюсь только на следующее утро, в одиночестве, лежа на своем диване.

* * *

Я не хочу открывать глаза.

Если я это сделаю, это принесет суровую реальность того, что Джейкоб ушел.

Это всего на неделю.

Тем не менее, я не могу не волноваться.

Я никогда не спрашиваю его, куда он ходит или что делает – я знаю, что он не ответил бы мне, если бы я спросила.

Но если с ним что-то случится, я никогда не узнаю.

У меня покалывает шею, болезненное напоминание о прошлой ночи.

Он укусил меня.

Он называл меня Омегой.

Я стараюсь не позволять неуверенности тлеть, но он назвал меня Омегой.

Кем я никогда не смогу быть для него.

И когда он уйдет, а я останусь одна, я боюсь, что меня будет недостаточно.

* * *

Я встречаюсь с Люси за ланчем, одетая в свитер с высоким воротом. Но она прищуривает глаза, когда я сажусь за стол.

– Покажи мне свою шею, – тихо говорит она.

Я пытаюсь изобразить неведение, потягивая воду и отводя взгляд. Конечно, это не работает.

– Амелия, – говорит она. – Пожалуйста.

– Это просто засос, – слабо возражаю я, ставя свой стакан. – Ничего особенного.

– Тогда дай мне посмотреть, – настаивает она. Ее темно-карие глаза широко раскрыты, полны беспокойства.

Я соглашаюсь, оттягивая часть своего свитера вниз, чтобы показать ей место укуса.

Она на мгновение застывает с приоткрытым ртом.

Затем, к моему ужасу, она начинает плакать.

– Что случилось? – Я спрашиваю, совершенно ошеломленная, когда ее глаза краснеют, в них появляются новые слезы. – Что?

– Он мог задеть вену, – выдыхает она. – Ты понимаешь, насколько сильным может быть укус Альфы? Он собирается убить тебя.

У меня отвисает челюсть, я пытаюсь подобрать нужные слова. – Нет, все будет хорошо…

– Ты вообще знаешь, чем на самом деле занимаются коллекционеры? Ты знаешь, скольких Омег я лечу, которые смертельно их боятся? Ты потрудилась спросить его, скольких людей он убил при своей работе?

Я не отвечаю.

– Дело не только в том, что ты Бета, – продолжает она, вытирая лицо салфеткой. – В конце концов, тебе будет больно, и я не знаю, что делать. Я только надеюсь, что буду рядом, когда это произойдет, и смогу хотя бы попытаться подлатать тебя.

Мой телефон жужжит. Это Джейкоб. Я игнорирую его, но Люси замечает.

– Мне нравится, что ты счастлива, – говорит она. – Но я беспокоюсь о том, что произойдет, когда все это рухнет.

Я тоже, хочу сказать. Я волновалась все это время.

И теперь, когда передо мной Люси, вся моя неуверенность всплывает на поверхность.

Она очень обеспокоена и до сих пор не знает, что произошло в ту ночь, когда мы с Джейкобом встретились.

– Я не могу этого объяснить, – наконец признаюсь я ей, обиженная ее слезами. – Но я не могу держаться от него подальше. Я просто не могу. Он нужен мне.

Она прищуривает свои водянистые глаза.

– Альфы сильны, – настаивает она. – Они всегда такие. Но, в конце концов, это должно закончиться. Ты же знаешь это, верно? – Спрашивает она отчаянным тоном. – Он найдет свою Омегу и бросит тебя. Возможно, он даже не захочет этого. Но притяжение будет настолько сильным, что он не сможет с ним бороться.

Теперь моя очередь бороться со слезами, которые подступают к моим глазам.

Она не ошибается ни в чем, что говорит. Она выкладывает передо мной правду, требуя, чтобы я приняла ее.

Но тихий голос в моей голове шепчет: Альфа наш.

Джейкоб – мой Альфа.

И как бы я ни старалась, я не могу игнорировать этот голос.

И это может погубить меня.

ГЛАВА 22

ДЖЕЙКОБ

Я смыл ее кровь со своего лица и прополоскал рот.

Я оставил на ней след от укуса на память о себе, а затем оставил ее без сознания на диване.

Монстр.

Я был больше животным, чем человеком.

И я назвал ее Омегой.

Что за блядь.

Ты ей не подходишь.

Я борюсь с гневом и стыдом, пока Лукас везет нас в нашу первую больницу Омег.

Я удвоил дозу подавляющих средств, чтобы избежать запаха любых присутствующих Омег. У нас есть доступ к инъекциям военного класса, и это то, что каждый Коллекционер использует во время миссий.

На всякий случай.

Но со времен Амелии соблазна больше нет. Мысль о спаривании с Омегой вызывает у меня отвращение. Мое тело отвергает эту идею, и глубоко в груди возникает чувство неправильности, когда я даже думаю об этом.

Амелия моя. Она – все, что мне нужно.

Но по мере того, как мы расспрашиваем все больше людей и все глубже погружаемся в мир Спасителей, наступает болезненная реальность.

Мой мир не предназначен для нее.

Она не должна знать, каково это – отнимать жизнь. Заставить мужчину на коленях молить о пощаде, в то время как ты делаешь все возможное, чтобы получить нужную тебе информацию.

Она не должна узнавать вид избитой женщины, дрожащей от страха, выставляющей себя на продажу.

И ей точно не нужно видеть кровь на моих руках после всего лишь дня выполнения моей работы.

К тому времени, как мы возвращаемся на допрос, костяшки моих пальцев в синяках и ссадинах. Из шести больниц, которые мы посетили, три врача были грязными, им заплатили Спасители, чтобы они удалили чипы Омег.

Три врача всего в шести больницах.

Но прежде чем мы успеваем это обсудить, в нашу комнату для совещаний врывается Конрад с бледным лицом.

– Кто-нибудь из вас знает, кому это принадлежит? – рявкает он, бросая что-то маленькое через стол.

Как только Лукас видит это, он теряет самообладание. – Что это, черт возьми, такое?! – рычит он, хватая предмет со стола и держа его в ужасе.

Это белая заколка для волос, покрытая кровью.

– Налево за пределами Центра, – говорит Конрад. – Прямо возле входной двери.

Лукас разгадывает. – Это Хлои! – рычит он. – Это гребаное послание от Спасителей! Угроза!

У меня кровь стынет в жилах, когда он выбегает из комнаты. – Я пойду с ним, – настаиваю я, но Конрад качает головой, затем смотрит на Калума.

– Убедись, что Ария и Хлоя доберутся до конспиративной квартиры, – инструктирует он его.

Меня охватывает паника.

Амелия.

– Останься со мной на минутку, сынок, – говорит мне Конрад, когда Калум выходит из комнаты. Я сдерживаю рычание, когда он многозначительно смотрит на меня. – Или тебе тоже есть кого защищать?

Мои ноздри раздуваются. – Это имеет значение?

Он качает головой и вздыхает. – Мы не можем защитить ее, – тихо говорит он. – Бета-девочка. Она отвлекает.

– Сейчас не время для этого разговора, – шиплю я на него. – Или я единственный, кто видел окровавленную заколку для волос?

– Если Спасители узнают о ней, как ты думаешь, что они с ней сделают? Они только что угрожали Хлое, потому что она Омега. Но если они узнают о твоей девушке, они убьют ее на месте. Одна мертвая Бета для них ничего не значит.

Я рычу, обнажая зубы. – Никто не собирается ее трогать.

– Чем дольше она с тобой, тем больше она подвергается риску! – Кричит Конрад, ударяя кулаком по столу для совещаний. – Послушай меня, Джейкоб. Вы проделали хорошую работу, скрывая это, но для этого достаточно одного промаха. Если ее увидит любой из Sаviors, у нее на спине будет мишень.

Я мысленно возвращаюсь к той первой ночи в баре.

– И она не твоя Омега, сынок, – добавляет Конрад. – Как бы сильно ты этого ни хотел, она не твоя пара.

Я рычу.

Я бросаюсь к нему, хватаю за воротник рубашки, обнажая зубы. – Она. Моя. Пара.

Его стареющие глаза устали, и он вздыхает, как будто ожидал моей реакции. Он без колебаний наносит удар прямо мне в челюсть, отбрасывая меня от себя.

– Тогда защищай ее, – шипит он. – Держись на хрен от нее подальше. Нравится тебе это или нет, но она Бета. В твоем мире для нее нет места.

И вот так все детали встали на свои места.

В окружающем меня хаосе и со звоном в челюсти я знаю, что мне нужно делать.

Часть меня умирает, когда я принимаю свое решение.

ГЛАВА 23

АМЕЛИЯ

Прошла неделя с тех пор, как он ушел, и я с нетерпением жду его в своей гостиной.

Я прокрутила в голове слова Люси, но это только укрепило мою решимость.

Что бы ни случилось, я хочу Джейкоба.

Я выбираю Джейкоба.

У меня в голове вертится еще одно слово, но я слишком напугана, чтобы произнести его вслух.

Поэтому вместо этого я жду его, одетая в маленькие шорты для сна и майку.

Укус на моей шее медленно затягивается коркой, восхитительное напоминание о нашей последней встрече вместе.

Когда он назвал меня Омегой.

Что может быть проблематично…

Но он делает меня счастливой, и это все, что имеет значение.

К черту социальные нормы.

Я никогда не была нормальной, и он тоже.

Мы созданы друг для друга.

Около полуночи наконец раздается стук в мою дверь.

Я улыбаюсь, открывая его и видя, что он стоит там, одетый в свою обычную темную толстовку с капюшоном и черные брюки.

Но моя улыбка исчезает, когда я встречаюсь с ним взглядом.

Они пустые.

В его взгляде нет ни кривой улыбки, ни остроумного подшучивания надо мной. В руке он держит конверт из манильской ткани, и я смотрю на него в замешательстве.

– Тебе нужно уйти.

Его тон такой же пустой, как и его глаза, и его апатичные слова сбивают меня с толку.

– О чем ты говоришь? – Спрашиваю я, внезапно испугавшись.

Он сует конверт мне в руки. – Ты в опасности. Тебе нужно убираться отсюда.

Я в замешательстве качаю головой. – Куда мы идем? Что случилось?

Он прищуривает глаза, в них появляется намек на злобу. – Там для тебя новая личность. Паспорт, свидетельство о рождении, все, что тебе нужно. И денег тебе хватит как минимум на год.

Слезы застилают мне зрение, пока я пытаюсь понять. – Джейкоб, пожалуйста…

– Мы закончили.

На его лице маска безразличия, когда он произносит эти слова, и у меня кровь стынет в жилах. На заднем плане бушует гроза, молния освещает его черты. – Что случилось в твоей поездке? – Я задыхаюсь. – Пожалуйста, скажи мне, что происходит.

– Ты всегда знала, что это такое, – продолжает он низким голосом. Волна тошноты накрывает меня, пока я перевариваю его слова. – И тебе небезопасно находиться здесь. Уезжай сегодня вечером. После этого я больше не могу защищать тебя.

– Пойдем со мной, – умоляю я, мой голос звучит жалко для моих ушей. – Тогда пойдем вместе.

Его зрачки расширены, глаза черные, когда он говорит. – Я не пойду с тобой.

– Прекрати, – шиплю я. – Прекрати мне лгать. – Я подхожу к нему на шаг ближе и дергаю за рукав, но он неподвижен.

– Я больше не хочу тебя, Амелия. Все кончено.

Я замираю, мои глаза расширяются от недоверия.

– Как ты думала, что это было? – продолжает он, и я смотрю на него, мой рот открыт, в глазах стоят слезы. – Ты действительно думала, что я не устану от тебя? Зачем мне нужна дефектная Бета рядом со мной?

Оскорбления причиняют боль, но я отказываюсь верить, что он действительно их имеет в виду. Его глаза слишком холодны и бесчувственны, лицо слишком замкнуто.

– Не надо, – шепчу я, борясь со слезами. – Не делай этого. Что-то не так, и ты не говоришь мне, что именно. Поговори со мной. Пожалуйста.

Я тянусь к нему, и на краткий миг наши руки соприкасаются. Его руки влажные и дрожащие, и он отстраняется от меня, как будто обжегся. – Ты никогда не увидишь меня после сегодняшней ночи.

Слезы текут из моих глаз.

Этого не может быть.

Это не по-настоящему.

У меня осталась только одна карта для игры, та, которой я не была готова поделиться.

– Я люблю тебя. – Я с трудом выдавливаю слова, надеясь, что они хоть как-то повлияют на его темперамент.

Он должен был знать. Произнести их – значит освободиться, даже в этой ужасной ситуации.

Наконец-то правда вышла наружу.

Он напрягается, и на мгновение его глаза расширяются, наполняясь теплом. Затем он снова прикрывает их, и мое сердце замирает.

Спустя, кажется, целую жизнь, он заговорил.

– Я нашел свою Омегу.

Я перестаю дышать. Над головой гремит гром, небеса так же расстроены, как и я.

Он смотрит на меня так, словно я ничто, его лицо бесстрастно.

– Ты отвлекала меня. Теперь, когда я нашел ее, я не хочу иметь с тобой ничего общего.

Слез больше нет. В груди начинается онемение, растекающееся по всему телу.

Но он продолжает говорить, и каждое его слово хуже предыдущего.

– Уходи и не возвращайся, – продолжает он. – Я не хочу, чтобы ты была здесь.

Его глаза встречаются с моими в последний раз, прежде чем он поворачивается и уходит. Я смотрю, как он уходит, закрывая дверь только тогда, когда его машина уезжает в ночь.

Я медленно подхожу к своему дивану и сажусь, пытаясь выровнять дыхание.

Мое тело покалывает от страха и печали.

Нет. Пожалуйста, нет.

Я отбрасываю конверт в сторону, не заботясь о содержимом внутри. Его предупреждение должно было бы обеспокоить меня, но я не могу найти в себе сил для беспокойства.

Он нашел свою Омегу.

Люси была права.

Этому не суждено было продлиться долго.

Он нашел свою пару. Он полюбит ее, создаст ей пару и подарит ей семью.

То, чего я никогда не смогла бы сделать.

Из меня вырывается рыдание, когда я сворачиваюсь в клубок на диване, обхватив ноги руками.

Зачем мне дефектная Бета?

Его слова прокручиваются в моей голове, с каждым разом все глубже врезаясь в мое сердце.

Холодная и одинокая, я позволяю себе заплакать, мои рыдания заглушает бушующий снаружи шторм.

* * *

Печаль превращается в гнев.

Злость на себя, злость на него, злость на гребаный мир за то, что он такой, какой есть.

Злость на себя за то, что влюбилась в кого-то столь недосягаемого и запретного.

Злость на него за то, что он позволил мне поверить в невозможное.

Я все еще не открываю конверт.

Я храню его спрятанным в своем шкафу, не имея возможности приблизиться к нему.

Люси требуется день, чтобы выяснить, что произошло. Я рассказываю ей все, включая стрельбу в первую ночь.

Она немедленно подходит; ее лицо искажено яростью.

– Мне все равно, что он говорит, – бормочу я в подушку. – Я не рушу свою жизнь, потому что он мне так говорит. Куда бы я вообще пошла?

Вернулась бы к моим родителям, которые едва терпят меня и мою болезнь?

Или мне следует снять лачугу у черта на куличках на мои жалкие сбережения?

– Ты остаешься со мной, – говорит Люси, вытаскивая мой чемодан из шкафа.

– Нет, – настаиваю я слабым голосом. – Это может быть опасно…

– Мне все равно, – огрызается она. – Я попрошу Эрика приготовить для тебя дополнительную комнату. Ты семья. Мы не позволим тебе пройти через это в одиночку.

У меня нет сил спорить.

На самом деле, у меня нет никакой силы.

Я не могу сказать, из-за моей болезни или разбитого сердца.

Возможно и то, и другое.

* * *

Проходит неделя, а мне не лучше.

Я больше сплю, чем бодрствую.

Джейкоб является в моих снах – и обычно его сопровождает безликая девушка.

Его Омега.

У меня в груди ноет, и, клянусь, я чувствую, как сбивается мое сердцебиение.

Люси каждый день проверяет мои показатели и следит за тем, чтобы я принимала лекарства.

– Жизнь с лучшим другом имеет свои преимущества, – говорит она с грустной улыбкой. – Особенно если он врач.

Эрик тоже проверяет меня и так же обеспокоен. Он хороший человек. Даже если он не Коллекционер, я знаю, что я в более надежных руках, чем была одна в своей квартире.

К концу недели я буду спать по двадцать часов в сутки.

Все часы бодрствования я провожу, вырываясь в туалет всухую или привалившись к стене ванной, пытаясь запихнуть в себя несколько крекеров и глоток воды.

Я в таком бреду, что бормочу всякую чушь Люси – как только я могу отличить, что реально, а что выдумано.

Она вынимает термометр у меня изо рта и тихо ругается, читая результаты.

– Сто четыре. Мы везем тебя в больницу.

– Нет, – ворчу я. – Я просто устала.

– Нет, – шипит она, подсунув руку под меня и помогая сесть. – И я звоню в полицию и все им рассказываю. Кто-то должен присматривать, пока ты там…

– Никакой полиции, – стону я, закрывая глаза от внезапного прилива давления к голове.

– Я должен был сделать это неделю назад. Но я не был уверен… – Эрик входит в комнату, чтобы помочь ей поднять меня, и внезапно я кричу.

Что-то колет и щиплет меня внизу живота, ужасное ощущение, которого я никогда раньше не испытывала. Я извиваюсь в хватке Эрика, инстинктивно пытаясь оттолкнуться и свернуться в клубок.

– Что происходит? – Люси плачет, и я стискиваю зубы, борясь с болью, которая лишает меня подвижности.

Я указываю на низ своего живота, мои пальцы дико вцепляются в кожу, я тяжело дышу в промежутках между криками.

– Судороги, – выдыхаю я, когда слезы текут из моих глаз.

– Останови это! – Я кричу Люси, которая подносит бутылку воды к моим губам.

– Мы забираем тебя, – говорит она ровным тоном. – Мы едем в больницу прямо сейчас.

Эрик несет меня на руках, и это так сильно напоминает мне Джейкоба, что я расплакалась.

Я чувствую себя жалкой. Ужасной.

И больной.

Люси тем временем дает мне что-то от боли, но это мало помогает, когда я сгибаюсь на заднем сиденье ее машины, схватившись за живот.

Только когда мои леггинсы намокают, я замечаю, что что-то ужасно не так.

Кровь. Здесь так много крови.

Люси укачивает меня на заднем сиденье, и когда ее пальцы становятся красными, она кричит Эрику, чтобы тот ехал быстрее.

Следующие минуты проходят как в тумане, смешанные с криками Люси и болью в моем теле. К тому времени, как я выхожу из машины, заднее сиденье залито кровью, а мои леггинсы испорчены.

Меня срочно доставляют в отделение неотложной помощи, и я слышу голос Люси, смешанный с голосом медсестер.

Внутреннее кровотечение…

Обезвоживание…

Мне задают еще один вопрос, пока я лежу на больничной койке, подключенный к аппаратам, но я его не слышу.

– Конечно, нет, – огрызается Люси.

Я дрожу, мое тело покрыто потом. Затем гудки усиливаются, раздаются крики и острая боль в шее.

Мой мир погружается во тьму.