Текст книги "Кот, который свихнулся на бананах"

Автор книги: Лилиан Джексон Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 12 страниц)

ОДИННАДЦАТЬ

Квиллер поставил будильник на ранний час, ожидая, что суббота – день открытия книжного магазина – принесёт больше трудностей, чем радостей. Проснувшись, он первым делом позвонил Полли, но, как сообщил автоответчик, её можно было застать в книжном магазине – в любое время после восьми утра.

Работа там начиналась в половине десятого, из чего Квиллер сделал вывод, что она выехала из дому в Индейской Деревне очень, очень рано… если только не переночевала в Пикаксе – в гостинице, или у одной из подруг, или (что маловероятно) в спальном мешке на полу своего кабинета.

Он набрал номер «Сундука пирата» и выслушал сообщение: «Магазин открыт с половины десятого до пяти».

Включив кофеварку, он приступил к кормёжке своих питомцев, но они не выказывали и тени интереса к его хлопотам. В нервном возбуждении они шныряли по кухне, вспрыгивали на стол, тут же спрыгивали с него, глазели в окно, и уши у обоих стояли торчком под таким углом, который означал: «Внимание! Опасность!»

Выйдя из дома, Квиллер обнаружил источник тревоги. Похоже, к западу, по направлению к Мейн-стрит, непрерывным потоком двигались автомобили; шум моторов усиливался гудками полицейских пикапов и ревом сирен «скорой помощи». Квиллер надел оранжевую бейсболку, проверил, в кармане ли журналистское удостоверение, и направился к месту действия.

Дорога через лес выводила прямо на автостоянку у театра. Она была набита битком. По Мейн-стрит машины двигались впритык, а на обочинах стояли припаркованные – законно и незаконно – бампер к бамперу. Тротуары были запружены пешеходами; оставив автомобили на стоянках у церквей, библиотеки и административных зданий, люди дальше следовали к центру города пешком.

Квиллер продирался сквозь толпу, взывая почти на каждом шагу:

– Пропустите! Разрешите пройти!

Его весело, с шутками пропускали. Люди были в праздничном настроении:

– О, мистер К.! Пришли познакомить Коко с Данди?

Они шли посмотреть на настоящий пиратский сундук, на скульптуру кота Уинстона, на живого библиокота и книгу, которая стоит пять тысяч долларов.

Квиллер упорно протискивался сквозь толпу, лишь раз свернув во двор какого-то дома, чтобы спокойно позвонить Полли по мобильному.

– Ты сегодня рано… – сказал он, услышав её голос.

– Мы все давно уже здесь, вырабатываем план действий, – отвечала она с обычным спокойствием. – Все сотрудники плюс трое охранников из служ6ы безопасности. Будем пропускать публику небольшими группами, проводить по магазину, вниз по лестнице в помещение ЦЭС, а оттуда на выход: вверх по лестнице нижнего этажа – к северной стоянке.

– А где будет Данди?

– В витрине, той, что с южной стороны, – вместе с выставленными там книгами, со своей подушкой, тряпичной куклой и зубной щеткой. Очередь на вход в магазин будет двигаться мимо витрины и млеть в восторге от этой сцены. А внутри охранники станут их поторапливать: «Не задерживайтесь, не задерживайтесь! Ещё десять тысяч ждут на входе».

Она говорила без малейшего волнения, словно цитировала параграф из руководства по заведованию книжным магазином.

– Позови меня, пожалуйста, если понадобится помощь.

– Спасибо, Квилл. Но Олден Уэйд уже здесь, и он обеспечит порядок в торговом зале, а внизу, у Лайзы, целая команда волонтёров, и молодой человек из кондоминиумов в Уинстон-парке вызвался бегать по поручениям. Он на вид немного неряшлив, но вполне мил. Он дружит с Пегги. Это она придумала поместить Данди в витрину – от греха подальше.

– Как он там себя чувствует? – поинтересовался Квиллер, знавший на собственном опыте, что такое кот с чувством собственного достоинства.

– Данди очень покладистый и легко адаптируется.

– Ясно… Так я позвоню позднее, если мой звонок не помешает.

– Нисколько! – Полли говорила ужасно деловым тоном!

Квиллер повернулся и пошёл домой. Помощников у неё было более чем достаточно.

В амбаре сиамцы переваривали завтрак, лежа в треугольнике солнечного света, льющегося в одно из причудливых окошек. Ещё несколько минут, и светило уйдёт – переместится, а вместе с ним и коты, даже не просыпаясь, переместятся на новое тёпленькое местечко.

Квиллер сварил себе чашку кофе и принялся за сундук документов, запечатлевших сто лет жизни в старинном особняке. Ученый отец Вайолет уменьшил это собрание с нескольких тысяч бумаг до нескольких сотен и разместил в хронологическом порядке. Но даже при этом они требовали длительного изучения. Квиллер позвонил Кеннету и оставил сообщение на автоответчике.

Не прошло и нескольких минут, как Кеннет перезвонил.

– Здрасьте, мистер К.! – проговорил он, запыхавшись. – Я всё утро выполнял поручения миссис Дункан – кофе и прочее. Я вам нужен? Надеюсь, что-то интересное?

– Думаю, тебе понравится. Небольшое исследование. Надо разобрать и рассмотреть сундук со старыми документами, поискать среди них материал для книги.

– Мне уже нравится! Когда начинать?

– Вчера. У нас очень сжатые сроки. Как только на улицах рассосутся пробки, я переправлю тебе сундук. И если ты свободен, давай встретимся – совещание за дружеской трапезой. В кафе Онуш есть отдельные кабинеты, где можно уединиться. Ты любишь средиземноморскую кухню?

– Никогда не пробовал. В Локмастере было такое кафе, но мы собирались в другом – в «Зелёной репе».

– Я воздержусь от вопроса, какое там меню, – сказал Квиллер.

– Обыкновенное: гамбургеры. А название оно получило в честь лошади. Зелёная Репа ни одного забега не выиграла, но её почему-то все любили.

Стороны пришли к соглашению. Назначили время.

– Если это ресторан, куда с длинными волосами нельзя, моя соседка меня подстрижёт.

– Отличная мысль, – одобрил Квиллер.

В пять часов, когда двери книжного магазина должны были закрыться для покупателей, Квиллер позвонил Полли и нисколько не удивился, услышав её усталый голос

– Я выжата как лимон, Квилл! Очередь в магазин не уменьшалась почти все восемь часов, и хотя я не дежурила в зале, само присутствие стольких людей выматывает до предела. Ты же понимаешь! Я надеялась, мы сможем вместе поужинать сегодня вечером, но боюсь…

– Ничего, Полли, всё хорошо.

Учитывая предстоящее ему совещание за ужином, это было как нельзя кстати. Впрочем, он знал Полли достаточно давно, чтобы предсказать такую реакцию. Она не одобряла, что он пишет книги о пустяках, считая, что он разбазаривает свой большой талант. А книгу о более чем сомнительном Хиббард-Хаузе сочтёт венцом тривиальности. Она никак не желала понять, что Квиллер считает себя репортёром. А дело репортёра – он был убеждён – писать репортажи, В свои молодые годы он писал репортажи о преступлениях; теперь он писал о жизни – такой, какая она есть в городке, расположенном в четырёхстах милях к северу от чего бы то ни было, Хиббард-Хауз не был жемчужиной архитектуры, но он был частью истории Мускаунти, и о нём стоило рассказать непредвзято, с пониманием, а не с насмешкой.

В сундуке Вайолет оказался конверт с семейными фотографиями, и Квиллер отобрал четыре снимка – представить четыре поколения династии ярких индивидуалистов.

Сайрус, в солидных годах, с тростью в каждой руке и с чем-то вроде тюрбана на голове.

Джеффри, сельского вида джентльмен, в костюме для верховой езды, с хлыстом в руке.

Джесмор, джентльмен и ученый, в костюме из твида, сидящий за роскошным письменным столом в своей богатой библиотеке.

Вайолет, профессор, в академической шапочке и мантии, держащая толстый том – поэмы Байрона, скорее всего.

– Йау! – обрушилось громом на уши Квиллера. «Время обеда!» – объявлял Коко.

У Онуш Кеннета поразили не только обитые латунью столешницы, каплевидные подсвечники и экзотические ароматы, но также приём, оказанный Квиллеру. Сама Онуш в поварском колпаке вышла из кухни приветствовать их, а обслуживающий персонал, казалось, был вне себя от радости.

– Что ты будешь пить, пока закажем обед? – спросил своего гостя Квиллер.

– А вы?

– Коктейль К., безалкогольный. Состоит из минеральной воды «Скуунк» и капли клюквенного сока.

– Звучит не слишком вдохновляюще, но я рискну.

– Жизнь полна опасностей, – кивнул Квиллер. – А пока… Полагаю, ты хочешь знать, для чего я затеял весь этот, так сказать, сыр-бор. Ты захватил записную книжку? Или диктофон?

Сначала он объяснил, что это за проект: речь шла о книге, издаваемой Фондом К., – книге, рассказывающей о своеобразном памятнике архитектуры, Хиббард-Хаузе, построенном в пятидесятые годы девятнадцатого века, старейшем бревенчатом сооружении в Мускаунти, в котором жили четыре поколения Хиббардов.

– Твоя задача, – сказал он Кеннету, – отыскать интересный материал в сухой статистике. Надеюсь, чутьё у тебя есть. В сундуке, который я тебе передал, похоронены разные истории: в письмах, документах, в газетных вырезках. Что происходило с семьей Хиббардов в течение полутора столетий? Как сказались на них войны, ураганы, эпидемии, несчастные случаи и преступления? И ещё бери на карандаш награды, которыми их отмечали, и призы, которые они выигрывали, свадьбы и похороны, празднества и увлечения. Дошло, в чём суть?

– Дошло! – откликнулся Кеннет. – Я уже не дождусь того момента, когда начну.

– А пока займёмся меню, – сказал Квиллер.

И он заказал что-то странно-вязкое на закуску… затем шиш-кебаб из ягнёнка и спанокопиту и на десерт баклаву.

Напоследок, когда они уже сидели за чашками кофе по-гречески, Квиллер решил удовлетворить своё любопытство в отношении Бородача (прозвище Кеннета), не слишком глубоко копая. Молодому человеку, видимо, не очень-то хотелось говорить о себе, но мало-помалу отдельные факты всё-таки выяснились.

Ему нравится кондоминиум в Уинстон-парке. Все – молодые. Плата умеренная. На работу можно ходить пешком. Машины у него нет. Закусочная за углом. Нравятся люди в книжном магазине. Все настроены дружески, даже кот.

– Ты любишь кошек? – спросил Квиллер.

– Как вам сказать… У нас на ферме кошки были только в амбаре. В основном мы держим собак и лошадей. Откуда такое имя – Данди?

– Очень просто: тёмно-рыжих котов – апельсинового цвета – называют ещё джемовыми, а Данди – город в Шотландии, который издавна славится апельсиновым джемом. А ты знаешь, откуда взялся обычай держать при книжных лавках котов? Пошевели мозгами.

– Наверно… – протянул Кеннет, – ну, по той же причине, по какой у нас были кошки в амбаре… чтобы не было грызунов.

– Верно! А ты ездишь к себе на ферму?

Кеннет замялся.

– Ферму продали. И родители мои умерли. Оба.

– Прости… – пробормотал Квиллер. Он хотел задать Кеннету ещё кое-какие вопросы, но тот явно собрался уходить. И Квиллер спросил: – Тебе нужно ещё что-нибудь разъяснить для твоего задания?

– Что делать с теми важными фактами, которые я найду?

– На каждый такой документ или письмо поставить номер. Переложить в отдельную коробку и занести с указанием номера в опись.

– Завтра же начну.

ДВЕНАДЦАТЬ

Воскресенье. Полдень. Сиамцы, насладившись полуденной трапезой, намывали шерстку, когда Квиллер сел за письменный стол и открыл телефонный справочник. В тот же миг на столе оказалась Юм-Юм, угрожающе изогнувшая спину и хвост. Откуда она знала, что он собирается позвонить Фрэн Броуди? С первого дня знакомства обе дамы были на ножах.

Фрэн была самой очаровательной женщиной в городе, талантливой актрисой – членом Театрального клуба, дочерью шефа полиции и вторым человеком в ателье Аманды «Дизайн интерьеров».

На звонок она ответила кислым голосом человека, лишь недавно пробудившегося ото сна.

– Фрэн, позволь мне, – с деланным восторгом начал Квиллер, – выразить мое запоздалое восхищение твоим исполнением роли Гвендоден!

– Благодарю. Зверски обидно, что спектакли пришлось отменить… Я слышала, ты приступаешь к потрясному новому проекту.

– Где ты это слышала?

– Неважно где. Разве нет? Книга об этом допотопном монстре!

Вот как! Он заговорил авторитетным тоном:

– В известном нам месте есть дуб Джорджа Вашингтона, в другом – печатный станок Бенджамина Франклина. У нас есть Хиббард-Хауз. И нечего на него нападать. Он вырос из опилок миллиона деревьев полтора века назад и стоит вопреки пожарам, наводнениям, ураганам и снобам-декораторам.

Он знал, как её злит, когда дизайнеров по интерьерам называют декораторами.

– Хорошо… Прости, ты звонишь мне по делу или просто так? – холодно поинтересовалась она.

– Насколько я понимаю, комнаты в Хиббард-Хаузе очень большие, тёмные и заставлены мебелью. Джону Бушленду надо их сфотографировать. Ничего не посоветуешь?

– Аманда помогала там с расстановкой мебели, когда ещё был жив Джесмор. Я кое-что делала для Вайолет. Я не очень понимаю, с какого конца начать.

– Просто подкинь пару советов, как там снимать, а я запишу их для Буши. И больше не стану тебя утомлять… разве только спрошу, что ты думаешь об Олдене Уэйде.

– О! – моментально загорелась Фрэн. – Этот парень не только брызжет энергией, он ещё талантлив, красив и чертовски сексуален.

– Я рад, что ты о нём хорошего мнения, Фрэн.

А как же, подумал Квиллер, доктор Преллигейт, директор местного колледжа и номер первый в списке Фрэн? Что случилось со всеми другими? И что теперь должен сказать шеф Броуди о своей непостоянной дочери?

Мак-Дайармидов, мать и дочь, ожидали в час дня; Квиллер подошёл к магазину чуть раньше. Данди по-прежнему дежурил в витрине; он возлежал на подушке, нежась на солнышке и небрежно принимая от прохожих знаки внимания.

Когда Мак-Дайармиды прибыли и им отворили, кошачья знаменитость примчалась со всех лап.

– Он меня помнит! – ликовала Кэти, роняя слезы умиления на его «джемовую» шёрстку. Кэти была высокой – в отца, и с «джемовыми» волосами – в мать. И пока шёл осмотр настоящего пиратского сундука, циновки с предупреждением в вестибюле и витрины, где накануне сидел, очаровывая толпу, Данди, она не спускала своего любимца с рук. Помещение ЦЭС оказалось запертым, однако они смогли осмотреть его через стеклянную дверь и полюбоваться буфетом и его содержимым – коллекцией ценных книг.

– Нам нужно чаще поглядывать на часы, – напомнила Мойра. – У Кэти самолет.

– У вас хватит времени на «Бабусину сластёну»? Это тут, за углом, – предложил Квиллер. – Она славится своими банановыми сплитами.

«Бабуся» и впрямь была бабушкой, чьи внуки все как один работали в «Сластене», составляя, по всей видимости, дружную команду. Стулья и столы там были с гнутыми металлическими ножками и спинками – в стиле тех, что стояли у киосков с содовой водой.

Кэти заказала себе банановый сплит и, пока старшие уплетали фруктовые пломбиры, не отрывала глаз от противоположной стороны зала; потом что-то шепнула матери. Мойра посмотрела в том же направлении и покачала головой.

– Он, он! – настаивала Кэти. – Уэсли. Только бороду себе отрастил.

Квиллер бросил беглый взгляд на другую сторону зала и сказал:

– Его зовут Кеннет. Он работает рассыльным во «Всячине».

К тому времени, когда гости отправились в аэропорт, Кеннет уже исчез.

Квиллер спросил Бабусю, как шли дела в субботу.

– Как никогда! В жизни такого не видела! – шлёпнула себя Бабуся по лбу. – Очередь на вход ни на минуту не убывала. К трём у нас мороженое кончилось, и пришлось закрыться.

– А много дохода от обитатели кондоминиума в Уинстон-парке? Часто у вас бывают? – спросил Квиллер.

– Много! Славные ребята! Их тут всегда полно: пьют содовую с мороженым, и пиво тоже пьют. Всё лучше, чем многое другое.

– Мне показались знакомыми те двое, которые только что ушли, – обронил Квиллер.

– Так это Пегги. А парня кличут Бородачом. Славная пара.

Квиллер заметил, что счёт взяла Пегги, а Кеннет отвернулся и, пока она расплачивалась, сидел, не вынимая рук из карманов.

Домой Квиллер пошёл пешком; приближаясь к амбару, он увидел в кухонном окне кота – тот явно был чем-то взбешён. Кто-кто, а Квиллер знал о кошачьей телепатии не понаслышке. Один бушующий кот в окне означал запись на автоответчике, два бушующих кота – сигнал SOS: «Спасите нас! Мы умираем с голоду!»

Звонок был от Олдена Уэйда: «Квилл, дайте знать, если вам что-то нужно для выступления в четверг. Кафедра? Пюпитр? Проектор или экран? Танцовщицы?»

Квиллер тяжело вздохнул и пробормотал «спасибо». Он совсем забыл про собрание Литературного клуба и теперь стал быстро собираться с мыслями.

Он много чего мог сказать о колоритном старике книготорговце, но чтобы приковать внимание аудитории, необходим иллюстративный материал: фотографии большого размера, спроецированные на стену за кафедрой.

Он позвонил Кеннету.

– Сделай мне одолжение: завтра, когда будешь в редакции, посмотри, нет ли в папке с фотографиями снимков покойного Эддингтона Смита, его книжной лавки и кота. После пожара Уинстона ставили на первую страницу… И ещё, может, там есть снимки горящего здания.

– Будет сделано! Куда мне их доставить?

– Просто оставь на мое имя у Джуниора Гудвинтера. Скажешь ему, что я заберу их, когда привезу очередной материал для «Пера Квилла».

– Будет сделано.

– Я видел тебя в «Сластёне», Кен. Небось лакомился знаменитым банановым сплитом?

– Ага. Пегги угощала. Я по её поручениям бегал.

– Симпатичная девушка! Это она обихаживает Данди?

– Она. Ей это в кайф. Она готова приплатить – дай только такую работу делать… Вам понравилось, как она меня подстригла?

– Замечательно. Я сам лучше бы не сумел.

Интересно, подумал Квиллер, кто стрижёт Пегги. Чёлка у неё свисает до самых бровей.

Следующий звонок он сделал Торнтону Хаггису, заменившему Гомера Тиббита на посту официального историка Мускаунти.

– Торн, есть ли в каких-нибудь архивах приличные снимки Эддингтона Смита и – или – его лавки? Только подскажи, где они могут лежать. Взять я их и сам возьму.

– Есть, точно есть. Но для верности я ещё на месте посмотрю. Это для твоей лекции в литклубе? Мы с женой непременно придём. Она ведёт себя на твоих лекциях как девчонка из стаи «квиллеристок». Я ей прямо сказал: ходишь смотреть на марктвеновские усы.

– Хорошо! Теперь не буду усердствовать с конспектом, – сказал Квиллер. – И скажу моему парикмахеру, чтобы не касался ножницами моей главной приманки.

– Сегодня днём к нам придёт ваш дядя Буши, -сказал сиамцам Квиллер. – Убегать и прятаться не стоит: он придёт без кинокамеры.

Самый известный фотограф округа Джон Бушленд жил поблизости – на Приятной улице – со своей женой Дженис и четырьмя амазонскими попугаями. Квиллер пригласил их, чтобы поговорить о Хиббард-Хаузе.

День был тихий, погожий, и, взяв с собой поднос с закусками, они вышли на «птичий двор», в восьмиугольную беседку, затянутую сеткой со всех сторон. Сиамцы отправились туда вместе с ними – в полотняной хозяйственной сумке.

– До чего же легко здесь дышится! – воскликнула Дженис – Давай построим что-нибудь похожее следующим летом, Буши.

Её муж, чьи волосы с каждым годом становились всё реже, очень любил, когда его так называли.1010
  Bushy– лохматый, пушистый (англ.).


[Закрыть]

– Как привыкают ваши попугаи к новой обстановке? – спросил Квиллер.

– Они очарованы моей лысой головой, – пошутил фотограф.

– А у нас два котёнка – взяли из соседнего дома, – радостно доложила его жена. – Один черепаховый, а другой трехцветка.

– Ну и как? Удаётся их фотографировать?

– В любое время дня и ночи, когда только захочу. Они не проказничают, пока получают свои две полные миски в день… Скажи мне, что за слайды ты поминал по телефону?

– Сколько времени понадобится, чтобы сделать слайды с чёрно-белого снимка? – спросил Квиллер.

– Я сварганю их, как только понадобится. Использую свои знакомства, и проектор у меня тоже есть, можешь на него рассчитывать. Даже сам с ним буду работать. А зачем тебе?

Квиллер объяснил, какую задумал программу для предстоящего выступления в Литературном клубе, и Буши сказал, что, возможно, у него есть снимки Эддингтона Смита. Он вспомнил фото старого библиофила на складной лестнице и ещё одно, где тот на тротуаре кормит голубей.

Затем они коснулись проблем, связанных со съёмкой Хиббард-Хауза.

– Я позвонил мисс Хиббард, – сказал Буши -чтобы условиться о съёмке, и она пригласила меня осмотреть дом внутри. Комнаты – огромные, темнющие и чем только не забиты! Можешь мне поверить, нелегкая это будет работёнка!

– Я ещё ни разу не слышал от фотографа, – повернулся Квиллер к Дженис, – что снимать ему будет легко. Хваткие парни эти фотографы! Когда карточка получается супер, они – хо-хо! – герои.

Дженис захихикала, а потом сказала:

– Он взял меня с собой, когда поехал на «смотрины». Дом превосходно освещён снаружи! Но какая странная архитектура! Что это за стиль? По-моему, пока я жила в Калифорнии, я уже всё повидала.

– Если верить Фрэн Броуди, у этой громадины парадная дверь в колониальном стиле, крыша – в готическом, и – венецианская башня! Викторианские веранды были пристроены позднее. Интерьеру, по утверждению Фрэн, в основном придан стиль времен Якова Первого.

– Я сказал Вайолет – она попросила меня так её называть, – вставил своё слово Буши, – принести в дом свежесрезанных белых цветов и постелить на большой обеденный стол белую скатерть. И ещё сказал ей, что люди на фото не нужны.

– Я поеду в качестве ассистентки, – сказала Дженис.

– Она давно мне помогает, и у неё хорошо получается. В нашем деле надо выучиться двум вещам: использовать крупный план, когда общий план не даёт нужной картинки, и использовать боковое освещение. У меня в фургоне есть светоотражательные зонты, и с их помощью мы высветим тени.

Потом мужчины развлекли Дженис рассказами о начале их знакомства, когда Буши жил в Локмастере.

– Я рад, что переехал в Пикакс, – сказал он.

– Все лучшие люди прибывают сюда из Локмастера. – кивнул ему Квиллер. – Последний – Олден Уэйд. Он, ничего не скажешь, быстро завоевывает Пикакс… Ты знаешь Олдена, Буши?

– Наслышан о нём.

Сказано это было не без ехидства, что подстегнуло любопытство Квиллера.

– Мы видели его в спектакле, – оживилась Дженис – Он замечательно играл! Он будет вести актерскую студию, как я слышала, и я очень хотела бы туда записаться.

– Кстати, он живёт в Хиббард-Хаузе, – сообщил Квиллер.

– Йау-у! – решительно заявил о себе Коко, который все это время наблюдал сквозь сетку за воронами.

Дженис вскочила.

– Киска обедать хочет, да и нам пора домой – кормить Бонни и Клайда1111
  Бонни Элизабет Паркер и Клайд Чеснат Бэрроу – известные американские грабители, действовавшие во времена Великой депрессии.


[Закрыть] . Буши так назвал котят, потому что они вступают в жизнь, полную опасностей.

Она извинилась и побежала в дом – то есть в амбар, – а Квиллер с фотографом задержались во дворе.

– Я слышал об Олдене много всякого, Буши. Меня эти сплетни волнуют постольку, поскольку Полли взяла его в магазин – налаживать «культурную жизнь». Это он попросил меня выступить на открытии Литературного клуба.

– Ага… ну да… как делать дело, он знает, только за ним закрепилась слава юбочника и соблазнителя.

– Какого красивого парня в этом не подозревают! Разве не так?

– Не знаю. Красивым парнем никогда не был. – Он провёл рукой по своей лысеющей голове. – Только у Олдена длинный донжуанский список.