Текст книги "Кот, который проходил сквозь стены (сборник)"

Автор книги: Лилиан Джексон Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

– Кто-то шарил в моей комнате, – сообщил он миссис Кобб. – Может быть, Бен? У него есть ключ?

– Боже мой, ну конечно нет! Зачем ему ключ от вашей комнаты?

– Хорошо, тогда кто же ко мне входил?

Круглое лицо хозяйки начало расплываться в восторженной улыбке.

– Не говорите! Знаю! – нахмурился Квиллер. – Она проходит сквозь двери.

Двенадцать

Ранним утром в понедельник Квиллер открыл глаза, недоумевая, что прервало его сон. Боль в колене напомнила, где он – в Хламтауне, районе поврежденных конечностей.

Снова послышался звук, разбудивший его, – стук в дверь: не веселое постукивание, не нетерпеливый грохот, а методичные удары, зловещие и непонятные. Поморщившись, журналист вылез из постели, надел халат и открыл дверь.

За дверью стояла Айрис Кобб – округлое лицо напряжено, глаза опухли. На плечах – теплое пальто, голова обмотана вязаным шарфом.

– Простите, – произнесла она дрожащим голосом, – у меня беда. Си-Си не вернулся.

– Который час?

– Пять. Он никогда не приходил позже двух.

Квиллер моргнул, потряс головой и запустил пальцы в волосы, пытаясь сосредоточиться.

– Может, его снова забрала полиция?

– Ему бы разрешили позвонить, как в прошлый раз.

– А Майк?

– Я заходила к нему. Мать мальчишки говорит, он не пошел с Си-Си. Он был в кино.

– Хотите, вызову полицию?

– Нет! Зачем им знать, что он снова воровал? У меня такое чувство, словно он упал и не может встать.

– Надо бы поискать его…

– А вы пойдете? О, пожалуйста, прошу вас! Я с вами.

– Хорошо, только вот оденусь…

– Извините, что беспокою вас, я бы разбудила Бена, но он полночи где-то пьянствовал.

– Ничего.

– Одевайтесь потеплее. – Ее голос, обычно музыкальный, звучал вяло и монотонно. – Я вызову такси. Микроавтобус взял Си-Си.

– У вас есть фонарик?

– Маленький. Большой у него.

Минут десять спустя по покрытым снегом ступенькам Квиллер, стараясь не очень хромать, вел Айрис под руку к такси.

– Ехать к заброшенному дому в такое время довольно подозрительно. Я велю водителю высадить нас на углу. Все равно странно, но…

Таксист и в самом деле удивился:

– Угол Пятнадцатой и Цвингер? Там же ничего нет! Одни привидения.

– Нас подхватит другая машина, – объяснил, как мог, журналист. – Мой брат, он едет из центра. Семейные проблемы, знаете ли.

Водитель выразительно пожал плечами и двинулся по Цвингер-стрит. Айрис начала бить дрожь, и Квиллер успокаивающе сжал ее руку.

Миссис Кобб повернулась к нему:

– Вчера утром, возвращаясь из церкви, я видела нечто поразительное. Над Хламтауном кружили сотни голубей. Летали и летали кругами, словно большая черная туча. И хлопанья крыльев напоминали раскаты грома…

На углу журналист расплатился сложенным вдоль долларом и помог Айрис выйти. Тьма казалась непроглядной. Здесь, где все было предназначено под снос, фонари не горели.

Подождав, пока такси скроется из виду, Квиллер вновь взял миссис Кобб под локоть, и поисковая группа из двух человек стала пробираться вперед по обледенелым колеям, оставленным тяжелыми грузовиками, увозившими остатки уже снесенных зданий. Они направлялись к концу квартала, где высился большой каменный дом, с виду еще довольно крепкий.

– Пришли, – сказала Айрис. – Раньше здесь был железный забор. Растащили.

Квиллер заметил следы протекторов, наполовину занесенные снегом. Насколько они свежи, сказать было трудно.

– Я думаю, он поставил автобус где-нибудь подальше, чтобы не бросался в глаза, – промолвил журналист.

Они миновали ворота.

– Смотрите! – вскричала миссис Кобб. – Автобус тут! Где же Си-Си? Вы что-нибудь слышите?

Оба замерли. Стояла мертвая тишина – только изредка доносился с автострады через пустырь шум шин. Они зашли в дом с черного входа.

– Едва иду, – пролепетала Айрис, – колени подкашиваются. У меня жуткое предчувствие…

– Успокойтесь, – твердо сказал Квиллер. – И будьте осторожней – гнилая доска.

Дверь – явно взломанная – вела на пыльную веранду, а оттуда в просторное помещение, служившее когда-то кухней. От утвари остались лишь подвесные полки. На полу валялись вывороченный мраморный камин и потускневшая медная люстра.

Квиллер и миссис Кобб снова замерли и прислушались. Ни звука. Пронизывающие сырость и холод.

Освещая дорогу фонариком, журналист провел Айрис через буфетную и столовую. Зияющие дыры однозначно свидетельствовали, что камин и люстра находились когда-то именно здесь. За столовой последовала гостиная, еще не подвергшаяся налету. Раздвижные двери в сводчатом пролете вели в холл.

Квиллер вошел первым. Миссис Кобб – за ним. Тут царил полный разгром. Фонарик выхватывал из мрака куски лестничных перил, обломки филенки, прислоненные к стене, фрагменты лепных украшений… А у подножия лестницы…

Айрис закричала:

– Вот он!

На распростертом теле покоилась резная деревянная панель.

– О боже! Он… Он?..

– Может быть, он потерял сознание. Стойте здесь, – сказал Квиллер, – я посмотрю.

Черное ореховое дерево оказалось чрезвычайно тяжелым. Квиллер с трудом поднял панель и прислонил к стене. Миссис Кобб всхлипывала.

– Я боюсь. Он, я боюсь…

Он направил свет на лицо Си-Си – совсем белое под серой щетиной. Айрис потянула журналиста за рукав пальто:

– Вы видите? Он дышит?

– Выглядит плохо.

– Может, он просто замерз? Упал и потерял сознание и лежит здесь, в этом холоде…

Она взяла холодную как лед руку мужа, наклонилась и стала согревать своим дыханием его лицо.

Никто из них не услышал приближающихся шагов. Вдруг холл залил ослепительный свет. Кто-то стоял в дверях гостиной.

– Полиция! – раздалось из дверей. – Что вы здесь делаете?

Миссис Кобб залилась слезами:

– Мой муж ранен. Быстрее! Отвезите его в больницу.

– Что вы здесь делаете?

– Нет времени! Нету! – в истерике закричала она. – Вызовите «скорую»! Вызовите «скорую», пока не поздно!

Один из полицейских вступил в круг света, склонился над телом и покачал головой.

– Нет! Нет! – отчаянно вскричала Айрис. – Они спасут его! Они могут, я знаю! Скорее! Скорее!

– Слишком поздно, леди, – сказал полицейский и обратился к напарнику: – Сообщи, что здесь труп.

Миссис Кобб издала долгий горестный стон.

– Вам придется поехать с нами и дать показания, – сказал полицейский.

Квиллер показал удостоверение:

– Я из «Дневного прибоя».

Полицейский кивнул и заговорил менее резко:

– Вы не против поехать с нами? Следователям понадобятся показания. Просто для порядка. Все-таки труп…

Журналист взял еле стоящую на ногах Айрис под руку.

– Как случилось, что вы нас нашли?

– Таксист сообщил, что на углу Цвингер и Пятнадцатой вышли двое пассажиров… Что случилось с этим человеком? Он упал с лестницы?

– Похоже на то. Когда он не вернулся домой, мы…

Айрис Кобб опять жалобно застонала:

– Он нес эту панель. Он, должно быть, поскользнулся… Неверно ступил… Я говорила ему: не ходи! Я говорила! – Она повернула искаженное горем лицо к Квиллеру: – Что мне делать?.. Что мне делать?.. Я любила этого чудесного человека!

Тринадцать

Из полиции Квиллер отвез Айрис Кобб домой, позвал Мэри Дакворт, чтобы та побыла с ней, и отправился в редакцию. С печальным выражением лица, которое подчеркивали его вислые усы, он бросил на стол Арчи Райкера десять страниц, напечатанных через два интервала.

– Что случилось? – спросил Арч.

– Кошмарное утро! Я не спал с пяти, – сказал Квиллер. – Погиб мой квартиродатель. Упал с лестницы.

– Кобб?

– Он пошел за всяким старьем в заброшенный дом и не вернулся. Мы с миссис Кобб отправились его искать. Нашли мертвым. Полиция увезла нас на допрос. Айрис вне себя от горя.

– Какой ужас! Печально слышать.

– Это случилось в доме Элсворта на Пятнадцатой.

– Я знаю его, – сказал Райкер. – Такой большой каменный мавзолей. Гектор Элсворт был мэром города лет сорок тому назад.

– Правда? – безрадостно рассмеялся Квиллер. – Значит, Кобб проиграл свою последнюю битву с городской администрацией. Они все-таки до него добрались! Поневоле поверишь в потусторонний мир.

– Как ты собираешься это освещать?

– Еще не знаю. Кобб нарушал закон.

– Воровал? Все охотники за древностями так поступают. Даже Рози! Она никогда не выезжает без лома в машине.

– Передай жене, что она расхищает собственность города. Кобба уже однажды поймали. Взяли под арест, оштрафовали на крупную сумму и сделали предупреждение, которым он пренебрег.

– Да, это не похоже на веселый рождественский рассказ, которого ждет босс.

– Мы можем сделать только одно, – сказал Квиллер. – Кобб устраивал для Хламтауна рождественский праздник, благотворительную вечеринку, а городской совет чинил ему препоны. Они не позволяли ему украсить улицу, пригласить оркестр, продавать еду и напитки. Может, поговорить с членами совета и поставить материал на среду? Это самое меньшее, что мы можем сделать. Мало, конечно, но все-таки вдова почувствует себя менее одиноко.

– Я попрошу босса позвонить мэру.

– Как я понимаю, на Хламтаун ополчились чуть ли не пять комиссий. Если бы связаться с кем-нибудь из мэрии и разобраться со всем этим…

– Подумаем. Послушай, почему бы тебе не написать заметку о благотворительной вечеринке? Напечатаем в завтрашнем номере. И все, кто увлекается антиквариатом, придут туда. И дай что-нибудь о Коббе – постарайся потеплее.

Квиллер кивнул. Фразы уже складывались в голове. Он напишет о человеке, который пытался вызвать к себе неприязнь, но в странном мире, где все шыворот-навыворот, был окружен любовью.

Он зашел в библиотеку «Прибоя» – посмотреть данные на Гектора Элсворта – и в кассу, чтобы забрать чек, и отправился в Хламтаун.

У двери в комнату Коббов его встретила взволнованная Мэри Даксворт в прекрасно сидящих на ней брюках.

– Как Айрис? – спросил журналист.

– Она спит. Я дала ей успокоительное. Похороны будут в Кливленде, я заказала для миссис Кобб билет на самолет.

– Еще что-нибудь надо? Может, пригнать обратно микроавтобус? Он все еще за домом Элсворта. Тогда я смог бы отвезти Айрис в аэропорт.

– Так и сделайте. А я соберу ее вещи.

– Когда миссис Кобб проснется, – добавил Квиллер, – скажите ей, что в Хламтауне на рождественской вечеринке будет всё, как хотел Си-Си.

– Знаю, – ответила Мэри. – Уже звонили от мэра. Его представитель придет днем, чтобы поговорить с антикварами, а вечером у нас будет собрание.

– В салуне «Развяжись пупок»? Я бы тоже хотел прийти.

– Все будут вам очень рады.

– Пойдемте ко мне, – сказал Квиллер. – Я хочу вам кое-что рассказать.

Когда он впустил Мэри в комнату, коты, которые свернулись в кресле клубком меха, моментально подняли головы. Юм-Юм ретировалась, а Коко выгнул спину и распушил хвост, не сводя глаз с незнакомки. Его реакция не была явно враждебной, но и не предвещала ничего хорошего.

– Я что, похожа на великана-людоеда? – поинтересовалась мисс Дакворт.

– Коко вынюхал Хэплвайта, – объяснил Квиллер. – Теперь он знает, что у вас есть большая собака. Коты обладают сверхъестественным чутьем.

Он скинул пальто на кровать, положил шляпу на стол… и тут заметил рядом с машинкой маленький темный предмет. Журналист с опаской приблизился. Похоже на останки полуразложившейся птицы.

– Что это? – спросил Квиллер. – Что это такое, черт возьми?

Мэри осмотрела загадочный предмет:

– Да это же волосяное украшение! Брошь!

Квиллер расчесал усы кончиками пальцев.

– В этом доме происходят непонятные вещи. Вчера какой-то благожелательно настроенный дух оставил мне долларовую бумажку. Сегодня… – Квиллер рассматривал похожее на птичий трупик изделие из переплетенных каштановых прядей. – Вы хотите сказать, что это настоящие волосы?

– Да, человеческие. Старинное памятное украшение. Когда-то из волос умершего плели ожерелья, браслеты, всякие вещи.

– Кто захочет у себя держать такое?

– У Айрис большая коллекция. Она даже иногда их носит.

Квиллер с отвращением отбросил брошку.

– Присядьте, – сказал он, – я расскажу, что узнал о доме Элсворта в архиве «Прибоя». – Журналист предложил Мэри позолоченный стул, перевернув красную подушечку, чтобы не видно было кошачьей шерсти. – Вы знали, что Элсворт был мэром?

– Да, слышала.

– Он умер в возрасте девяноста двух лет, заработав репутацию эксцентричного чудака. Он собирал все – и никогда ничего не выбрасывал. Двадцать лет копил старые газеты, бечевку и бутылки из-под уксуса. Считалось, что у него порядочное состояние, но значительную часть наследства так и не нашли… Это вам о чем-нибудь говорит?

Мэри покачала головой.

– Предположим, прошлой ночью кто-то искал в старом доме спрятанное сокровище… И предположим, явился Си-Си со своим ломом и стал отрывать ореховую филенку… И предположим, кто-то подумал, будто мистеру Коббу нужен клад…

– Вам не кажется, что эта версия притянута за уши?

– Возможно даже, он случайно его нашел, когда сорвал кусок панели… И может быть, пришел еще один вор, который и столкнул его вниз. Признаю, это притянуто за уши, но не слишком.

Девушка посмотрела на Квиллера с неожиданным любопытством:

– А правда, что говорит отец? Что вы раскрыли два убийства с тех пор, как начали работать в «Прибое»?

– Скорее я этому содействовал – то есть я был не один. У меня были помощники.

Он неуверенно дотронулся до усов и бросил взгляд в сторону Коко. Тот наблюдал за ним, весь обратясь в слух.

– А вы действительно думаете, что Кобба могли убить?

– Возможность убийства исключать нельзя, хотя полиция, как всегда, сочла это несчастным случаем. У такого человека, как Кобб, наверняка были враги.

– Его грубость была напускной – в деловых целях. Не в пример другим Кобб считал, что цена повышается, не только когда продавец дружелюбен, а магазин опрятен.

– Как бы там ни было, я не думаю, что кто-то ненавидел Си-Си настолько, чтобы убить. Борьба за сокровища Элсворта – более реальный мотив.

Мэри встала и некоторое время смотрела в окно.

– Не знаю, имеет ли это какое-нибудь значение для расследования, – сказала она наконец, – но… Когда Си-Си поздно ночью отправлялся на промысел, он не всегда сразу шел к очередному заброшенному дому.

– Вы думаете, он изменял жене?

– Я знаю это.

– Мы оба с ней знакомы?

Мэри поколебалась и сказала:

– Это одна из «трех сестричек».

У Квиллера вырвался смешок:

– И я знаю которая.

– Она нимфоманка, – произнесла Мэри, бросив на него взгляд, холодный, как синий фарфор.

– А Айрис подозревала?

– Не думаю. Она близорука не только в прямом смысле.

– Откуда вы знаете, что Кобб…

– Миссис Катценхайд живет в том же доме. Несколько раз она видела, как Кобб заходил поздно вечером. И вы прекрасно понимаете, не для того, чтобы обсуждать пробы на английском серебре.

Квиллер всмотрелся в лицо Мэри. Ее глаза сияли, в ней чувствовалась какая-то новая душевная энергия.

– Что с вами случилось, Мэри? – спросил он. – Вы изменились.

Она радостно улыбнулась:

– Я чувствую себя так, словно тучи, сгустившиеся надо мной, разошлись и выглянуло солнце!

– А если поподробнее?

– Потом. Позже. Сейчас я лучше вернусь к Айрис. Не то, проснувшись, она подумает, что ее все бросили.

Мэри ушла. Квиллер еще раз мельком взглянул на волосяную брошь и пристально посмотрел на котов. Коко дал Юм-Юм милостивое разрешение, и она самозабвенно вылизала ему уши.

– Ладно, Коко, игра кончилась, – сказал журналист. – Откуда ты берешь все это добро?

Коко потянулся и невинно сощурил глаза.

– Ах ты хитрюга! Готов поспорить, что ты все это находишь, а потом заставляешь Юм-Юм притаскивать сюда. Ну, где твой тайник?

Коко встал и с достоинством вышел из комнаты. Квиллер последовал за ним – в ванную.

– Ты находишь их под ванной?

– Йау, – уклончиво ответил Коко.

Квиллер хотел было опуститься на корточки, чтобы взглянуть под ванну, но резкая боль в колене остановила его.

– Уверен: под этим чудовищем полвека не гуляла тряпка! – сообщил он коту, который с томными глазами сидел в ящике с песком и ни на что не обращал внимания.

Вернувшись к дому Элсворта за микроавтобусом Кобба, журналист решил сам заняться гипотетическим сокровищем. В снегу он искал отпечатки ног и шин, а в грязи разоренных комнат постигал тайные знаки.

Повсюду лежала белая гипсовая пыль. И повсюду по ней пролегали темные дорожки – кто-то тащил по полу какие-то тяжелые предметы. Но можно было различить и более конкретные отпечатки. Вот подошва ботинка с характерным рисунком. Вот тут работали гвоздодером. А вот несколько четких кружочков на одинаковом расстоянии друг от друга – может быть, костыли? Тут же следы лап довольно крупного животного. Рядом – перьевидные узоры (виляющий хвост?). Да, в доме Элсворта, похоже, побывали чуть ли не все антиквары Хламтауна! Свежие следы уже покрылись тонким слоем пыли, а более ранние почти совершенно стерлись.

Квиллер вытащил из кучи щебня фонарь Кобба и достал лом. Потом поднялся по лестнице. Следы на ступеньках читались плохо, зато наверху определенно вырисовывались отпечатки трех разных видов обуви. Одновременно ли они появились, сказать невозможно, но что все – свежие, сомнений не было.

Журналист перенес узоры всех подошв на чистый лист бумаги, которую всегда носил в кармане. Рисунок первый: переплетение ромбов. Второй: множество близко расположенных точек. Третий: поперечные полосы. Собственные галоши Квиллера оставляли отпечатки мелких кружочков, это-то он знал!

Не внесли серьезного вклада в расследование и следы во дворе. Погода была против – следы замерзали, таяли, снова замерзали, покрывались снегом. Нельзя даже было разобрать, сколько машин въезжало сюда.

Квиллер выехал со двора и заметил в зеркальце, что на месте стоянки микроавтобуса остался черный прямоугольник. Значит, снег выпал уже после того, как Кобб остановил машину у особняка Элсворта! Еще один подобный прямоугольник оказался неподалеку. Значит, кто-то подъехал сюда примерно тогда же, что и Си-Си! Журналист выскочил из микроавтобуса и, возблагодарив судьбу и Мэри за рулетку в кармане, измерил длину и ширину второго прямоугольника. Неизвестная машина была короче микроавтобуса, и с одного угла прямоугольник оказался не совсем ровным.

Ну и что, собственно? Квиллер вынужден был признать, что все эти открытия дают немного. Даже если найти владельца второго автомобиля (поди его найди!), нет никаких доказательств того, что именно этот человек виновен в смерти Си-Си. И все-таки само расследование его несколько взбодрило, и он уехал с места происшествия с чувством выполненного долга. Однако с полдороги вернулся и загрузил в микроавтобус мраморный камин и почерневшую медную люстру – для магазина Айрис.

Позже он повез миссис Кобб в аэропорт.

– У меня даже нет ничего черного, – устало вздохнула она. – Си-Си всегда любил, чтобы я одевалась ярко. Особенно ему нравился розовый цвет.

Она съежилась на сиденье – немолодая женщина в дешевом пальто с отделкой из искусственного меха, розовой вязаной шляпе для походов в церковь, с болтающимися на шее двумя парами очков.

– Вы можете купить все это в Кливленде, – сказал Квиллер, – если сочтете необходимым. Кто вас там будет встречать?

– Мой деверь. И Деннис, если успеет приехать из Сент-Луиса.

– Это ваш сын?

– Да.

– А что он делает в Сент-Луисе?

– Он закончил учиться в прошлом году, в июне, теперь работает.

– Ему нравится антиквариат?

– О нет, что вы! Он архитектор!

Пусть говорит, подумал Квиллер, ей станет легче.

– Сколько ему лет?

– Двадцать два.

– Не женат?

– Обручен. Она милая девушка. Я хотела подарить им на Рождество старинное серебро, но Деннис не любит старого… О боже! Я забыла про подарки для почтальона и молочника! За кухонными часами два конверта – в каждом открытка и немного денег. Вы позаботитесь, чтобы они их получили, если я не сразу вернусь? Да, приготовлено маленькое праздничное угощение и для Коко с Юм-Юм. Оно в верхнем ящике шкафа в стиле ампир. И скажите Бену, что я испеку ему торт с бурбоном, когда вернусь с… из Кливленда.

– А как вы делаете торт с бурбоном?

Пусть говорит.

– Из яиц, муки, орехов, изюма и рюмки коньяка.

– Вчерашний ореховый кекс был просто великолепен.

– Да, это был любимый кекс Си-Си, – сказала она и замолчала и молчала всю дорогу, глядя прямо перед собой невидящими глазами.

Четырнадцать

Когда Квиллер вернулся из аэропорта, он увидел, как в «фольксваген» у обочины втискивает свою двухсоткилограммовую тушу фотограф «Прибоя».

– Крошка! Ты все сделал?

– Я был в пяти местах, – ответил Спунер. – Отснял шесть пленок.

– У меня еще одна идея. У тебя найдется широкоугольный объектив? Сфотографируем мою комнату, чтобы показать, как живут в Хламтауне.

Лестница жалобно застонала под фотографом, последовавшим за Квиллером наверх. Юм-Юм увидела огромного незнакомца, обвешанного странными механизмами, и моментально испарилась. Коко самоуверенно наблюдал за гостем.

Крошка мрачно оглядел комнату:

– Как ты можешь жить среди этих жутких экспонатов?

– К ним постепенно привыкаешь, – ответил Квиллер.

– Это что, кровать? Больше похожа на древнеегипетскую похоронную ладью. А это что за мумия над камином? Знаешь, здешние антиквары – сборище осквернителей могил. Один парень хотел, чтобы я сфотографировал дохлого кота, а три дамы со старыми жестянками носились с какими-то ритуальными украшениями из гробницы инков.

– Ты просто еще не включился, – сказал Квиллер небрежно-авторитетным тоном, естественным для человека, посвятившего целых три дня общению с древностями. – У этих вещиц есть способность приобщать нас к истории. Видишь эту книжную полку? Угадай, откуда она, кто владел ею, какие книги на ней стояли, кто начищал эту медь… Английский дворецкий? Поэт из Массачусетса? Школьный учитель из Огайо?

– Все вы – банда некрофилов! – отрезал Спунер. – О боже! Даже кошка! – Он уставился на Юм-Юм, гордо вошедшую в комнату с маленькой дохлой мышью.

– Брось эту гадость! – вскричал Квиллер, топая ногой.

Юм-Юм уронила добычу и скрылась из виду. Журналист подобрал серый трупик на лист бумаги, поспешно отнес в ванную и спустил в унитаз.

Когда Крошка ушел, Квиллер сел за машинку. В доме стояла непривычная тишина: коты прилегли подремать, радио Коббов молчало, Бен пошел куда-то по своим делам, магазин был закрыт. Услышав звонок в дверь, журналист вздрогнул.

На лестнице стоял мужчина – обычный с виду господин в обычном пальто длиной чуть ниже колен.

– Извините, – сказал он. – Я Холлис Прантц. У меня магазин на этой улице. Я только что услышал грустную новость о старине Коббе.

Квиллер кивнул с должной мрачностью.

– Плохо, что это случилось под Рождество, – продолжил Прантц. – Я слышал, миссис Кобб уехала из города.

– Она поехала на похороны в Кливленд.

– Я вот зачем пришел. Кобб отложил для меня два старых приемника, и я смог бы продать их во время завтрашней вечеринки. Айрис будет довольна, я уверен. Всякая мелочь пригодится в такое время.

Квиллер махнул рукой в сторону магазина:

– Хотите пойти посмотреть?

– О, они не в магазине, они у Си-Си в комнате.

Журналист погладил усы и сказал:

– Хорошо, идите наверх, – и добавил: – Я помогу вам поискать.

– Не беспокойтесь, я сам. – Прантц побежал наверх через две ступеньки.

– Ну что вы, какое беспокойство! – настаивал Квиллер, стараясь не отстать от антиквара и одновременно разглядеть подошвы его ботинок.

Холлис принялся рыться в шкафах и шкафчиках. Журналист стоял у Прантца за спиной.

– Слушайте, приятель, мне неудобно отнимать у вас время. Я знаю, что вы заняты. Мне говорили, вы пишете статьи в газету.

– Нет проблем, – ответил Квиллер. – Я рад, что могу немного отдохнуть.

Он следил, как глаза антиквара шарили по комнате, то и дело возвращаясь к столу – аптекарскому столу со множеством миниатюрных ящичков. На крышке этой внушительной конструкции находилось несколько оловянных подсвечников, чучело совы, жестяная коробка, стопка конвертов и уставшее от постоянной работы радио.

– Меня интересует, – сказал Прантц, – старая аппаратура: детекторные приемники и тому подобные вещи. Не так-то легко их найти… Ну, извините за беспокойство.

– Я как-нибудь зайду посмотрю ваш магазин, – сказал Квиллер, выпроваживая Холлиса из комнаты.

– Конечно! Он немного необычный, но тем и интересен!

Журналист глянул на обувь Прантца:

– Слушайте, вы давно купили эти ботинки? Мне нужны как раз такие.

– Они уже старые, – ответил Прантц. – Я и не помню, где покупал. Ботинки как ботинки.

– Подошвы не скользят?

– Да нет, хотя понемногу начинают стираться.

Антиквар ушел, так почему-то и не предложив журналисту взглянуть на подошвы, и Квиллер сразу же позвонил Мэри Дакворт:

– Что вы знаете о Холлисе Прантце?

– Немного. Он здесь недавно. Продает старую технику.

– Я обратил внимание на его магазин в первый же день. Больше похож на мастерскую по ремонту телевизоров.

– У Холлиса какие-то нелепые идеи.

– Насчет чего?

– Теория ускорения устаревания. Честно говоря, я еще не разобралась, то ли он – гений-пророк, то ли психопат.

– Он был в дружеских отношениях с Коббами?

– Он старается быть в таких отношениях со всеми. Иногда даже слишком. А почему вы интересуетесь Холлисом?

– Прантц только что приходил, пригласил меня в свой магазин, – объяснил журналист. – Кстати, вы никогда не были в особняке Элсворта?

– Нет, но я знаю этот дом. Из песчаника, в итальянском стиле, на Пятнадцатой.

– Вы всегда берете с собой Хеплвайта, когда идете на дело?

– Вы имеете в виду воровство в заброшенных домах? Я никогда этим не занимаюсь. Я имею дело только с английским антиквариатом восемнадцатого века!

Квиллер повесил трубку и поискал взглядом Коко:

– Выходи, старик, есть для тебя задание!

Коко не отвечал, но Юм-Юм не сводила взгляда с третьей полки книжного шкафа: это означало, что кот уютно устроился за книгами.

Журналист извлек Коко из его укрытия и показал сиамцу специальную шлейку – хитрое переплетение голубых кожаных ремешков и белых шнурков:

– Помнишь, что это такое?

Коко не носил шлейки с того дня ранней осени, когда спас Квиллеру жизнь. Теперь он безропотно дал запрячь себя и застегнуть ремень на пушистом белом животе, несколько возбужденно мурлыкая, с хрипотцой.

– Юм-Юм останется сторожить дом, – сказал журналист, – а ты немножко поиграешь в полицейскую собаку.

Едва дверь комнаты открылась, Коко, словно заяц, проскакал в конец коридора, юркнул между ножками стула, протиснулся под шкаф, обежал прялку и при этом, разумеется, хитроумнейшим образом запутал длинный шнур, служивший поводком, сам же с интересом принялся обнюхивать злополучный шпиль.

– Очень умный, да? – с издевкой произнес Квиллер и стал распутывать веревку. Через пару минут он подтащил кота, возмущенного бесцеремонным обращением, извивающегося и вопящего, к двери комнаты Кобба.

– Прибыли! Вот здесь мы и будем вести расследование.

Коко обнюхал уголок изношенного восточного ковра и, не найдя, видимо, ничего опасного, ступил на него. Потом, к радости Квиллера, направился прямо к аптекарскому столу, задержавшись только у медного ведерка для угля, полного старых журналов, чтобы почесать себе бок. Затем Коко вспрыгнул на сиденье стула, а оттуда прямо на стол, где принялся водить носом справа налево по конверту со свежим почтовым штемпелем.

– Что-то интересное? – спросил Квиллер, но это оказался всего лишь счет за телефон.

После этого Коко присел на задние лапы и осмотрел двадцать четыре ящичка с фарфоровыми ручками, выбирая, о какой из них почесать мордочку. Выбрал. Белые клыки лязгнули о белый фарфор, журналист осторожно открыл указанный ящик. В нем оказалась деревянная вставная челюсть. С виноватым видом Квиллер открыл остальные и обнаружил следующее: старые серебряные ложки, ветхие очки, потемневшую бижутерию и несколько волосяных браслетов. Бо́льшая часть ящиков оказалась пустой.

Возле самого носа Квиллера пролетело перышко. Коко, как оказалось, тайком поднялся на полку, возвышавшуюся над столом, и теперь тормошил лапой чучело совы.

– Так вот что ты искал! Я должен был догадаться! – с отвращением сказал журналист. – Слезай! Оставь в покое птицу!

Коко спустился на пол и с гордым видом вышел из комнаты, ведя за собой на поводке Квиллера.

– Ты меня разочаровал, – вздохнул журналист. – У тебя раньше лучше получалось. Давай попробуем на чердаке.

Чердак был оформлен в пасторальном стиле и напоминал деревенский сарай: стены обиты светлыми выцветшими планками и увешаны керосиновыми фонарями, табуретами для доения и старыми сельскохозяйственными принадлежностями. У стойла в углу застыл вол из папье-маше, реликт мясной лавки девятнадцатого века, а на соломенной подстилке сидела белая курица породы леггорн. Посреди помещения стояли в круг кресла, и Квиллера заинтересовало их состояние. Кресло для гостиной – с сильно покореженной проволокой; резное деревянное – без двух ножек; качалка для веранды – с одним подлокотником и все такое прочее в разных стадиях разрушения. Пока он осматривал этот хлам, Коко готовился прыгнуть на белую наседку.

Квиллер дернул его за поводок.

– Не понимаю, что с тобой случилось! – возмутился он. – Голуби, совы, куры! По-моему, ты ешь слишком много птицы! Пошли.

Коко поспешил вниз по лестнице и собрался было вернуться домой, куда его нежным мяуканьем звала Юм-Юм.

– Ну уж нет! У нас есть еще одно дельце. И на этот раз постарайся быть повнимательнее.

В комнате Бена мебель стояла как попало и повсюду валялись вещи сомнительной ценности. На люстре висел длинный вязаный шарф с болтающимися грязными концами, а многочисленные шляпы – в том числе шелковый цилиндр и шапка Санта-Клауса – были разбросаны по столам, крючкам, стульям и лампам.

Квиллер обнаружил, что его комната и жилище Бена – близнецы, если не считать большого эркера. Прислушиваясь, не открывается ли дверь внизу, журналист осторожно обошел все подсобные помещения. В кухне, как и следовало ожидать, он увидел гору грязной посуды. В гардеробной, до потолка забитой свертками и коробками, он поискал ботинки, но Бен, где бы он ни находился в данную минуту, явно был в них.

– Никаких улик, – сказал Квиллер и стал пробираться к двери. По ходу он вынул свое красное перо из-за ленты шелкового цилиндра, брошенного на стул. Потом дернул за поводок и заметил коту: – От тебя помощи не дождешься. Было ошибкой заводить тебе подружку. Ты утратил свой талант.

Журналист не обратил внимания, что Коко, по-беличьи сев на задние лапы, теребит концы длинного шарфа, свисающего с люстры.