Текст книги "Яблоко раздора"

Автор книги: Лилиан Дарси

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 7 страниц)

Мэг видела по лицу Адама, что он чувствует то же, что и она. Еще секунда… и он поцеловал ее.

Мэг Джонс было двадцать шесть лет, и ее целовали и прежде.

Но никогда не целовали так. И она никогда не отвечала так на поцелуй. Это было лишь легкое прикосновение к ее полураскрытым губам под цветущей дикой яблоней в ярком свете дня, которое длилось всего мгновение, только чтобы дать ей почувствовать сладость его рта и теплоту его дыхания. В поцелуе таилось столько обещания, что Мэг испугалась, и на этот раз у нее появилась веская причина для страха. Их следующий поцелуй будет подобен зажженной спичке рядом со складом взрывчатки. Их тянуло друг к другу, это было древнее как мир влечение мужчины и женщины. Первобытное и не поддающееся контролю рассудка.

– Ты что-то сказала? – спросил Адам. Его глаза изучали ее лицо, она словно тонула в их черной бездонной глубине.

Эми вздрогнула во сне, и выражение ее личика изменилось. Это движение напомнило Мэг о том, что эта маленькая девочка – единственное, что объединяет их, и единственное, что является причиной конфликта между ними.

– Ничего, – ответила Мэг. Она отвела взгляд. – Все-таки мне нужно бежать. У меня встреча… – Она снова посмотрела на часы. И я не могу опаздывать. Спасибо, что позволил познакомиться с Эми. Адам! Она просто прелесть, замечательная маленькая девочка. Ее голос сорвался. – Я хочу больше всего на свете, чтобы она поправилась… – Чтобы папа, Адам, Пэтти и я – все были счастливы.

– Значит, ты довольна, вот и хорошо, – прервал он ее. – Я тоже рад, что вы встретились. Я дам тебе знать, когда будут готовы результаты тестов. Я сообщу тебе, – повторил он. – Беги, раз ты спешишь.

– Хорошо, – кивнула она. – Спасибо, Адам. Мэг быстро пошла к выходу, стараясь понять, за что поблагодарила его.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Прошло восемь дней, прежде чем они получили результаты анализов. Восемь мучительных дней ожидания превзошли даже те переживания, которые он испытывал после рождения Эми, не зная, выживет ли она; когда Шерри забрала ее из больницы и он не знал, где она; когда он отправил письмо отцу Шерри и ждал ответа…

И вот он стоит перед домом Мэг, держа палец на кнопке звонка.

Он не предупредил Мэг о своем визите, просто сел и поехал, поддавшись эмоциям. Полчаса назад это казалось ему естественным и правильным, а сейчас он думал, что следовало бы сначала позвонить, взять себя в руки и спокойно все обдумать.

Но рассуждать поздно, он здесь, с бешено бьющимся сердцем…

Проклятье! Он оставил все в машине! Адам повернулся и посмотрел на автомобиль, припаркованный в конце улицы, но дверь открылась, и раздался голос Мэг:

– Адам?!

– Мэг, привет, могу я войти?

– Я тебя не ждала, – Мэг отступила в сторону, пропуская его.

Она знала, что означает его приход: есть новости. Но хорошие или плохие? Мэг только видела, что Адам очень взволнован.

Она тоже заволновалась. Прошла уже неделя, и со вчерашнего дня она сидела как на иголках, не находя покоя ни дома, ни в офисе, вздрагивая при каждом телефонном звонке.

Они не встречались с той прогулки в парке. Мэг хотела позвонить ему, даже дважды поднимала трубку, но так и не решилась. Он сам позвонит, если у него будет что сказать. И вот недельное ожидание сейчас завершится, но чем? Мэг больше не могла терпеть.

– Говори скорей! – кинулась она навстречу Адаму.

– Результаты замечательные, Мэг, – начал он, страшно волнуясь. – Ты подходишь. Даже больше, чем я надеялся. Какое счастье, что болезнь Эми на ранней стадии, у нас теперь есть все шансы на ее спасение. Моя дочь не умрет!

– О, Адам, это…

– Я знаю, знаю! – Он не дал ей закончить.

– Присаживайся, – предложила Мэг. Ему было неудобно в тесной прихожей, кроме того она остро ощущала его присутствие.

Импульсивно она протянула обе руки, схватила его за руку и потянула к дивану, испытав шок, коснувшись Адама. Последние восемь дней она думала о мимолетном поцелуе в парке как о чем-то незначительном, не сомневаясь, что к тому времени, когда они снова встретятся, это воспоминание уже исчезнет, как утренний туман.

Но оно не исчезло. Наоборот, ее чувства стали еще сильнее, чем раньше. Это было уже не просто ощущение, а нечто большее.

– Садись, – повторила она, – и расскажи все по порядку. Что будет дальше?

– Мэг, я хотел… – сказал Адам. – У меня есть кое-что в машине, не возражаешь, если я…

– Конечно, нет. – Ей будет полезно побыть одной хотя бы минутку, чтобы привести мысли в порядок.

Адам направился к двери, но зазвонил телефон. Вот некстати, подумала Мэг. Она подняла трубку и рассеянно ответила, наблюдая, как уходит Адам, такой усталый и взволнованный, словно события последних недель отняли у него все силы.

– Мэг, – раздался голос мачехи.

– Привет, Пэтти. Извини, я не позвонила тебе.

Адам насторожился при упоминании имени Пэтти. Женщина, которая хочет стать матерью Эми. Этот телефонный звонок показался ему очень подозрительным. Но возможно, то, что она звонит именно сейчас, просто совпадение. Ведь Мэг не знала, что он придет. Логика подсказывала, что его подозрения безосновательны, но он все равно не мог от них избавиться.

Адам не мог разобраться в себе, хотя был на седьмом небе от счастья из-за результатов анализов. Даже купил бутылку шампанского, которую сейчас забыл в машине.

Он открыл дверцу, взял бутылку и остановился.

Шампанское? Шампанское? Это было неправильно. О чем он думает? Шампанское предназначено для празднеств, свадеб, юбилеев, наград, спортивных побед. Он же не пересек еще финишную линию. Самое главное жизнь Эми – вне опасности, но им предстоит еще долгий путь. Трансплантация костного мозга. Длительное выздоровление Эми, пока малышка наберется сил. И иск Берта и Пэтти Джонс…

Он положил шампанское обратно на сиденье и закрыл машину. Он будет праздновать. Праздновать то, что его здоровая, веселая, красивая девочка радует его. Но будет ли он отмечать выздоровление дочери вместе с Мэгги Джонс?

Он подошел к ее дому. Через полуоткрытую дверь был отчетливо слышен разговор по телефону.

– Перевезти Эми через канадскую границу? – (Кровь бросилась ему в голову. Но он не двинулся с места, чтобы не выдать своего присутствия.) – Новая Зеландия? Пэтти, еще месяц назад я сделала бы то, что ты предлагаешь, но ситуация изменилась. Послушай…

Но, очевидно, Пэтти не хотела слушать Еще одна долгая пауза, и Мэг снова заговорила:

– Ладно, ладно, хорошо, ты права. Я думаю, это будет легко.

Адам почувствовал, как ноги у него слабеют, а одна, рука непроизвольно сжимается в кулак. Он схватился за дверную ручку, ища поддержку, но дверь неожиданно захлопнулась, и окончания разговора он уже не слышал.

Увезти Эми? Они способны зайти так далеко?

Какой же он лопоухий дурак, что доверился Мэг! Ему стало плохо от этой мысли. Будь у него выбор, он сейчас ушел бы и встретился бы с этой женщиной только в суде в присутствии своего адвоката. Но у него не было выбора. Он нуждался в ней, особенно теперь, потому что она оказалась подходящим донором.

Он нетерпеливо постучал в дверь. Мэг открыла.

– Прости, – сказала она.

– За что? – бросил он, чтобы проверить ее реакцию.

Прости за то, что я собираюсь украсть твою дочь? Такое начало не хуже любого другого.

– Дверь захлопнулась. Тебе пришлось стучать… – Она улыбнулась, и его взгляд непроизвольно остановился на ее полных губах. Ты взял все, что нужно, в машине?

– Я, наверно, оставил сверток на работе, быстро придумал он. – Впрочем, это неважно.

Поведение Адама изменилось. Мэг не знала, что и думать, особенно после тяжелого разговора с Пэтти. Мачеха звонила почти каждый день, а Мэг все не решалась сказать, что Эми серьезно больна. Но сегодня, после того, как Адам узнал результаты, она открыла страшную правду.

– О, бедная, бедная малышка! Теперь я хочу помочь ей еще больше! Ей нужен кто-то, кто будет все время находиться с ней, а не какой-то помешанный на карьере эгоист, способный отыскать лишь пару часов в неделю в своем забитом графике. Я могу бросить работу, чтобы заботиться о ней!

Пэтти засыпала ее вопросами о болезни Эми, потом перешла к иску об опеке. И Мэг была рада, что Адам вышел из дома, захлопнув за собой дверь.

Она предложила ему что-нибудь выпить: кофе или виски.

– Пожалуй, я пойду, – ответил Адам. Что-то случилось? Может, его радостное возбуждение после хороших новостей прошло? Но, что бы он ни переживал сейчас, он пытался скрыть это. Мускулы квадратной челюсти были напряжены.

– Разве нам не о чем поговорить? – произнесла Мэгги.

– Кто-нибудь из больницы позвонит тебе, выдавил Адам. – Может, врач Эми. Я думаю, что он захочет сделать процедуру пересадки как можно скорее. Тебе придется пересмотреть свое рабочее расписание.

– Сейчас главное – жизнь Эми, – сказала она уверенно. Как он может сомневаться? Главное – это Эми, – повторила она. – Разумеется, я найду время.

– Тебе потребуется несколько дней после операции, чтобы прийти в себя. Кто сможет забрать тебя из больницы и побыть с тобой пару дней?

– Я подумаю об этом. Попрошу приехать папу и Пэтти.

Лицо у него напряглось еще больше.

– Думаю, они не откажутся помочь. Но если ты никого не найдешь, можешь рассчитывать на меня. Я врач, не забывай.

– Спасибо, Адам.

– И все же будет лучше, если это сделаю я, добавил он. Почему-то его слова больше походили на угрозу, чем на обещание помочь.

– Мэг, ты спишь?

Мэг приоткрыла глаза. Это оказалось нелегко. Она как будто раздвигала тяжелые бархатные портьеры. Ее тошнило, все тело было свинцовым, во рту жутко пересохло, бедра и ягодицы болели так сильно, словно она лежала на острых камнях.

Хотя ей казалось, что анестезиолог из отделения трансплантации усыпил ее всего не сколько минут назад, она понимала, что прошло гораздо больше времени и операция закончена. Из ее костей забрали почти литр костного мозга, и она остро чувствовала отсутствие каждого миллилитра.

– Мэг, – повторил голос – жесткий, настойчивый, требующий от нее невозможного. – Открой глаза!

Он что, шутит?

– Нет, – выдавила она, – не могу.

– Хочешь пить?

Пить! О, это сразу все изменило. Она вынырнула из глубоких темных вод наркотического сна в теплый светлый мир реальности, где ее ждал Адам. Сначала ей показалось, что он расплывается, как мираж в пустыне, знакомый, чудесный, манящий и неуловимый. Он поднес стакан с холодной водой к ее губам, туман в глазах рассеялся, и она отчетливо увидела его.

– Спасибо, – просипела Мэг, чувствуя, как спасительная жидкость увлажняет ее пересохшее горло.

– Как ты себя чувствуешь?

– Могло быть и лучше.

– Ты перенервничала перед операцией.

– Две сотни иголок. Кто бы не нервничал на моем месте?

– Мне очень жаль, что твои родители не смогли приехать, Я слышал, у мистера Джонса проблемы?

– Это правда. Он хотел приехать, но я запретила. Ты же сказал, что сам будешь заниматься мной.

Это было так. Адам привез ее в больницу утром и собирался отвезти домой завтра, когда ее выпишут.

– Моя подруга Джен уехала из города…

– Молчи, – мягко, но требовательно сказал он. – Еще воды?

– Да, но как Эми? Ты должен быть с ней, а не со мной.

– Не могу, к сожалению. Мне не разрешают.

– Не разрешают? – Ее голос все еще был сиплым. Случилось что-то, о чем он не хочет говорить?

– Я простудился. – Мэг только теперь заметила, что на нем: марлевая повязка, да и выглядит он неважно. Перед операцией она слишком нервничала, чтобы заметить это, а он ничего не говорил:. – Надо же было простудиться именно сейчас! – воскликнул Адам. – К Эми нельзя подойти, если есть хоть малейшие признаки инфекции. У нее не будет иммунитета против болезней, пока твой костный мозг не приживется, а ее кровь не придет в норму. Я и так безумно волнуюсь, что провел с ней весь вечер, не зная о простуде. Правда, на мне были маска и халат, но все же… Сейчас с ней мама. Они с папой будут по очереди дежурить около нее.

– Бедная крошка!

– Эми очень любит маму. Думаю, она не заметит, что меня нет.

– Ты сам не веришь в то, что говоришь, высказала Мэг то, что почувствовала сердцем.

Он кивнул, но ничего не сказал. Его губы были сжаты в тонкую линию, а в глазах сверкали гнев и беспомощность. Плечи согнулись, словно придавленные невыносимой тяжестью.

Чувствуя ужасную боль в собственном теле, Мэг тем не менее переживала, что этот большой и красивый человек так страдает. Она была абсолютно уверена, что больше не сможет помогать отцу и мачехе осуществить их план по оформлению опеки.

Отобрать у него дочь – это жестоко. Она для него все. Адам сейчас думает только о том, чтобы Эми выжила. Папа и Пэтти не должны добиваться, чтобы их иск был удовлетворен. Они поймут, что нужно решить этот конфликт другим способом.

Она не стала дальше размышлять над принятым только что решением, а вслух добавила:

– Спасибо, Адам.

– За что?

– За то, что ты здесь.

– Не надо благодарить меня, – натянуто сказал он.

– Почему?

– Потому что это я должен благодарить тебя. Ты совершила очень благородный поступок, очень щедрый. Ты спасла Эми жизнь.

– О, Адам, но разве я могла не сделать это? Ведь она моя родная племянница.

– Все равно спасибо.

Адаму нелегко было произнести все это. Поднося стакан с прохладной водой к губам Мэг и с трудом сдерживая дрожь, которую вызвало в нем случайное прикосновение пальцев к ее щеке, он чувствовал, что у него в горле пересохло так же, как у нее. Возникло неприятное ощущение того, что теперь он должник человека, которому не может доверять, и Адам ненавидел себя за то, что не может укротить свою страсть. Он не мог оторвать глаз от изгибов ее тела, испытывая жгучее желание исследовать каждый его сантиметр. Он злился на себя и за то, что в такой момент, когда его дочь находится на грани жизни и смерти, его безумно тянет к этой девушке в простом хлопковом больничном халате, без макияжа, который не скрывает ее великолепную кожу, сейчас, правда, бледную…

Радужная перспектива заботы о ней в течение нескольких дней мучила его. Ужасно было то, что ему не позволяли находиться около Эми. Но опекать Мэг – еще ужаснее. Беспомощная, слабая, покорная, она будет в его власти почти неделю. Видя ее, такую несчастную, он не мог поверить, что она на самом деле собиралась незаконно увезти Эми. Да у нее и сил нет после операции, она даже ходить не может. Но потом он вспомнил Шерри. Та тоже выглядела такой невинной и искренней вначале. И что же? Шерри забрала Эми, причинила столько страданий и дочери, и ему, а ведь Мэг – ее сестра!

Адам всегда считал, что судит о людях объективно, предвзятость не в его характере, и, глядя на спящую после операции Мэг, такую красивую и беспомощную, он не мог представить ее жестокой и расчетливой. Так чему он должен верить? Инстинкту или фактам?

Впервые в жизни он не мог ответить на этот вопрос. Мэгги тоже наблюдала за ним, и, когда их глаза встретились, Адам не смог отвести взгляд. Оба снова почувствовали, что их влечет друг к другу. Это было больше, чем просто желание, хотя его пальцы горели от стремления погладить ее грудь под тонким хлопком больничного халата, коснуться ее нежной шеи.

И зачем он только себя мучает? Зачем думает об этом?

– Скоро тебя переведут в палату, – сказал он Мэг. – Ты останешься в послеоперационном блоке только до тех пор, пока не перестанет действовать наркоз.

– Ты уходишь? – Мэг не могла скрыть сожаление.

– Ты хочешь, чтобы я остался?

– Не… знаю…

Да! Но она никогда не признается в этом! Особенно сейчас, когда он разорвал своими словами невидимую нить, соединившую их. Она же продолжала ощущать ее и ненавидела себя за это.

– Я могу остаться, – предложил Адам.

– Нет, иди лучше полечись. – Она нашла наконец предлог для отказа. – Я приму обезболивающее и засну.

– Ты права, – согласился он. – Сначала позвоню маме в палату изолятора, узнаю, как Эми. – Он кашлянул и добавил: – А потом последую твоему совету и отправлюсь лечиться.

– Дай мне знать, как у нее дела. Если я тебя увижу…

– Увидишь, – оборвал он. – Теперь отдыхай, ладно? Тебе это необходимо.

Он импульсивно нагнулся и нежно погладил Мэг по щеке.

На следующий день он должен был отвезти ее домой.

– Я подгоню машину, – сказал Адам. – Она на стоянке для врачей, это недалеко.

Он притормозил около Мэг через две минуты. Видно было, что он заранее позаботился о ее комфорте: спинка пассажирского сиденья была откинута и покрыта мягкими подушками. Он открыл дверцу и помог ей выбраться из кресла, потом усадил в машину, придерживая за плечи. Это было приятно – чувствовать, как его рука обнимает ее.

– Теперь напомни мне, как доехать до твоего дома, – попросил Адам, выезжая на дорогу, но чувствовалось, что он напряжен. Лишь добравшись до ее дома, позвонив в больницу и узнав, что у Эми все хорошо, он расслабился. – Костный мозг прижился, сейчас ей делают переливание крови, чтобы повысить иммунитет. У девочки появился аппетит, – доложил он Мэг. – Маленькая Эми – борец.

Адам прошел в спальню, принес подушки и шерстяное одеяло, усадил Мэг на диван и снова подумал, что его руки созданы, чтобы ласкать ее тело. Потом раздвинул занавески, чтобы впустить солнечный свет, налил стакан чаю. Мэг выпила и внезапно почувствовала боль – действие обезболивающих лекарств прошло. Она услышала, как хлопнула входная дверь, и Адам снова появился в дверях.

– Я кое-что тебе принес для подкрепления сил, – сказал он, распаковывая коробку, которую принес.

– Ну, зачем? – возразила она. – Ты меня балуешь.

– Балую? Но ведь ты еще не окрепла после такой серьезной операции.

Он разложил еду на журнальном столике и сел рядом.

– Ты выглядишь слабенькой. Пока. – Он внимательно посмотрел на нее. И неожиданно улыбнулся. От его улыбки у нее внутри все затрепетало.

– Но я не должна поддаваться болезни, поспешила она ответить, боясь, что забудет, о чем они вообще говорят. – Я стараюсь справиться, стараюсь думать, что я здорова. Я с детства была такая и убеждала папу, что у меня все в порядке, даже если болела.

– Ты шутишь? – изумился он. – У тебя был такой великолепный предлог не ходить в школу. Или ты любила учиться?

– Не всегда, – призналась Мэгги. – Но я не выносила, когда папа переживал, особенно когда у него были важные встречи, которые он не мог отменить, а папа не любил оставлять меня с посторонними людьми.

– У вас не было родственников в Калифорнии?

– Мы жили в Филадельфии, пока мне не исполнилось четырнадцать, – сказала она. – Потом четыре года в Денвере, а колледж я окончила в Сан-Франциско. Сюда я переехала, чтобы открыть свою юридическую контору, здесь я чувствую себя как дома. Родители моего отца умерли около двадцати лет назад. Его брат работает в Европе. Родители мамы были еще более сумасшедшими, чем она. Думаю, сейчас они на Аляске. У папы всегда было много друзей, но на работе. Им нельзя было позвонить и попросить: посидите с моей дочкой. Так что, если говорить правду, мы с папой всегда оставались одни, когда что-нибудь случалось.

– Вы, должно быть, были очень близки?

– И сейчас тоже. Он чудесный человек. И Пэтти тоже. Я рада, что они нашли друг друга, хотя и довольно поздно. Пэтти сорок четыре, она на десять лет моложе папы. Они очень счастливы.

– Мои родители тоже счастливы, – кивнул Адам. – Они женаты уже больше тридцати пяти лет. Временами я сомневаюсь, что любовь существует, но, увидев отца и маму, начинаю верить в вечные ценности.

Последовала пауза. Длинный французский батон, салат и сыр ждали, когда до них дойдет очередь. Но Адам и Мэг забыли о еде.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – мягко сказала она, взглянув на него.

Он положил руки на столик, и теперь солнце освещало его лицо, подчеркивая морщинки, собравшиеся в уголках глаз и рта. Они были глубже и отчетливее, чем должны быть морщины у человека, которому тридцать один год.

– Ты серьезный человек, Адам, я права? Добавила она. Это прозвучало слишком прямолинейно, поэтому Мэг подняла руку и провела пальцем по морщинкам. – Ведь они появились не от смеха?

– Некоторые. – Он сидел спокойно, позволяя ей прикасаться к его лицу, ничем не выдавая, как он реагирует на ее движения, позволяя ей делать все, что она хочет, но не отрывая от нее настороженных глаз.

– Я верю. – Она убрала руку, но смотрела на него так же настороженно, как и он, чувствуя, что напряжение между ними нарастает.

– Мне досталось от жизни, – признался Адам. – Мой брат Коннор был большим проказником, выдумывал всякие шалости и втягивал меня. Как мы безумствовали на ледяных горках! Ноги и уши замерзали, но я этого не замечал.

– А потом кричал от боли, когда чувствительность возвращалась?

– Да, но это стоило того.

Они рассмеялись, и обоим стало легко.

– Я думаю, что это был ты.

– Я? Когда?

– Когда ты рассказал об отмороженных ушах и ледяном трамплине. Папа любил гулять зимой и всегда находил красивые места для прогулок, особенно в солнечные морозные дни. Мы с ним скучали по такой погоде, и вот однажды, гуляя в парке, мы стали свидетелями или, если хочешь, зрителями следующей сценки. Подросток лет пятнадцати, подпрыгнув на огромной ледяной преграде на квадратном куске пластика, пронесся в сантиметре от меня. Папа испугался и закричал, угрожая отодрать его за уши, ну и тому подобное. Но, конечно, он бы ничего не стал делать.

– А мне показалось, что собирался, – серьезно сказал Адам.

– Так это был ты?

– Совпадает описание санок, – признался он. Я и сейчас помню, как на меня наорал какой-то парень с тощей девчонкой лет десяти.

– Одиннадцати, и вовсе не тощей!

– По правде говоря, я ее даже не замети, уж больно тоненькая она была. Я немного сбился с курса и мчался слишком быстро. И еще я удивился, почему ты не закричала.

– Кричать не в моих привычках.

– Слушай, а я ведь извинился, не так ли?

– Извинился, извинился, – подтвердила Мэгги.

– Хочешь, я еще раз извинюсь? Скажи, что ты подумала обо мне?

– Я решила, что ты очень милый.

Удивительно, что она вспомнила о событии пятнадцатилетней давности так ясно, словно это было вчера: как робко улыбнулась мальчику и в ответ получила ослепительную улыбку, а потом целый месяц вспоминала о нем и думала: встретятся ли они когда-нибудь? Встретились через пятнадцать лет!