Текст книги "Академия темных. Игра на выживание (СИ)"
Автор книги: Лика Верх
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 8 страниц]
– Вставай, надо примерить.
Я хмыкнула, закатив глаза. Почему нельзя просто надеть одно из имеющихся платьев? Я успела раз десять проклясть вечерний скромный ужин в кругу друзей.
Меня подняли на ноги и помогли натянуть платье через голову. Мягкая шифоновая ткань щекотала кожу. Как только платье село, все разом ахнули, восторженно глядя на меня. Мама даже смахнула слезу. Я поспешила к зеркалу и обомлела.
Жгуче – красное платье смотрелось невероятно прекрасно. Прозрачный шифон оголял ноги, спину и бока. Две широкие полоски красного шелка закрывали грудь и живот, застегиваясь на шее. Декольте слишком глубокое, плечи полностью открыты. Небольшая полоса шелка закрывает то, что должна закрывать, но стоит сделать неловкое движение – белье напоказ.
По длине платье превосходит мой рост, а струящийся шифон при ходьбе облепляет ноги, так что упасть мне труда не составит.
Признаться, такого я еще не носила, и ни за что не надела, если бы не мама и этот званый ужин.
– Ты прекрасна! – Мама протянула мне ожерелье и браслет. – Надень.
Ажурное колье из белого золота повторяет морозные узоры венецианского кружева, сверкающее россыпью драгоценных камней, мягко ложится на кожу, невесомо следуя за малейшим движением. «Кисточка» из бриллиантов и жемчуга плавно опустилась в ложбинку между грудей, невольно концентрируя на ней все внимание.
Браслет причудливыми волнами из белого золота с вкраплениями бриллиантов обрамляет запястье, подчеркивая изящность руки.
О, Боги, я никогда не была такой красивой, женственной… сексуальной.
– Мам, спасибо… – Голос пропал, вышел лишь тихий шепот. Женщина улыбнулась доброй материнской улыбкой и заключила меня в объятие.
Портнихи ахали, вздыхали, разглядывая меня со всех сторон, любуясь творением рук своих.
– Так, снимай платье, нам еще надо успеть сделать кучу масок для лица и тела, чтобы вечером затмить всех.
Мама вернулась в кресло, а я поплелась переодеваться. Для меня сейчас лучшей маской для всего тела будет сон, только разве дадут мне поспать?
– Ирэночка, пошевеливайся, дорогая. – Мама бодро прошагала к двери, и теперь взирала на меня с нетерпением.
– Мам, я уже проголодалась. – Желудок недовольно бурчал, напоминая, что он пуст.
– И ты молчала? – Она укоризненно покачала головой. – Ускорься, иначе косметические процедуры будут проходить на бегу, а я этого терпеть не могу.
Мама вышла за дверь, а я, закатив глаза, на ватных ногах поплелась за ней. Даже после тренировок в Академии МВД, я была менее вымотана, чем сейчас.
Сколько еще можно меня мучить? И не надо говорить мне, что красота требует жертв! По – моему и платья достаточно, чтобы все ахнули от восторга и слюни пустили, и даже Витор… Кстати, о Виторе, интересно будет посмотреть на выражение его лица.
Ухмыльнувшись, я прошла вслед за мамой на кухню. Печи, котелки, ножи на стенах, разделочные доски, – все, как на обычной кухне.
– Сили! – На зов мамы из соседнего помещения выбежала полноватая женщина, в переднике, колпаке, спешно вытирая руки о полотенце.
– Да – да, Госпожа, что желаете?
– Сили, накройте нам на двоих на террасе. И принесите, – мама глянула на меня, – что‑нибудь легкое, да побыстрей. Мы спешим.
– Конечно, сию минуту. – Кухарка убежала, на ходу давая указания, меня же повели вон из кухни, в коридор, который мне уже довелось видеть.
Мы пару раз свернули в переходах, завернули в неприметный закуток, и я почувствовала свежий, морской воздух.
Вышли мы на небольшую, полукруглую террасу, освещенную небольшими светящимися шариками. Массивные каменные перила увиты цветами. Солнце уже село за горизонт, так что разглядеть весь пейзаж не смогла.
В центре террасы уже был накрыт круглый стол, на котором горели свечи. Я, не чувствуя ног, упала на мягкие подушки, лежащие на стуле.
– Ирэне, девочка моя, расскажи маме, как у вас с Витором дела? Почему он тобой недоволен?
Что?! Он мной недоволен?! Да какое он имеет право…
– Чем же он недоволен? – Как можно более спокойно спросила я.
– Он сказал, что ты мало уделяешь ему внимания, повышаешь голос, странно себя ведешь…
Это я странно себя веду? Да он меня чуть не задушил! И с какой такой радости я должна уделять ему внимание?!
– Ирэночка, позволь маме тебе кое‑что объяснить. – Витор, я готова убить тебя только за этот разговор. – Мужчины, они как пластилин. Чем больше ты его согреваешь, тем он мягче и податливей.
Витор, ты – труп.
– Твой отец тоже непрост. Ему надо власти, он хочет командовать, но, ты же знаешь, как я не люблю когда мной командуют. – Моя месть будет жестокой. – Именно поэтому я создаю для него видимость. Он думает, что я в его власти, а я просто ему подыгрываю, вовремя переводя тему на более приятную, либо веду его в спальню.
Наверно, щеки мои покраснели, потому следующей репликой было:
– Ну, дорогая, ты уже взрослая девочка, должна понимать.
Надо заканчивать этот разговор.
– Да, мам, я все понимаю, но Витор мне не муж.
– А я не говорю тебе прыгать к нему в постель, более того запрещаю это делать до свадьбы. Но он твой жених, и хочет элементарной ласки и нежности.
Сволочь! Ненавижу тебя, Витор, всем сердцем!
– Мам, я ценю твою заботу, но позволь нам самим разобраться в наших отношениях.
Повисло неловкое молчание. Благо в этот момент нам принесли еду. Воспользовавшись моментом уткнулась в тарелку.
«Что‑нибудь легкое» – салат, похожий на наш «Греческий».
Периферийным зрением обратила внимание, что мама не двигается. Черт. Похоже, я ее обидела, а я этого вообще не хотела.
– Мамуль, – я подняла глаза, – прости пожалуйста, я не хотела обидеть. Просто… – Как бы сказать. – У нас непростые отношения с Витором, и я хочу сама в них разобраться.
А еще лучше убить одного гада, и тогда на сотню проблем станет меньше.
– Конечно, – мама снисходительно улыбнулась, – только имей в виду, ты всегда можешь со мной посоветоваться.
Я улыбнулась и вернулась к салату. Не хватало мне из‑за этого… этого… в общем, из‑за Витора, ссориться с мамой.
Ой, я даже не замечаю, как называю ее мамой. И мне… это нравится. Да простит меня моя мама.
* * *
После легкого ужина меня повели в соседнее крыло этого замка. Нет, я еще не видела его снаружи, но могу представить, что это нечто огромное, красивое и производит впечатление.
Встречали нас две молодые девушки, похожие на русалок. Длинные, чуть зеленоватые волосы, украшенные ракушками, закрывали спину и грудь. Кожа поблескивает в отсветах светящихся шаров, словно чешуя, только вместо хвоста – ноги. А голоса, словно журчание воды, заслушаться можно.
Дерке и Сели, любезные русалки, сначала отправили нас в мини – бассейн с горячим молоком, ощущения, хочу сказать, очень приятные. После молока в такую же «ванну», только с зеленоватой жидкостью, ощущения смешанные. Последней инстанцией была обычная вода, но с цветами. Я таких цветов никогда не видела, поэтому названия не знаю.
После обычной воды нас заворачивали в водоросли, потом натирали соком неизвестных мне фруктов, но очень ароматных, и на этом оставили в покое. В относительном покое. Принялись за волосы.
Что‑то втирали, чем‑то мазали, мыли, сушили, снова мазали.
Мама испытывала наслаждение, у нее все было написано на лице. Я в свою очередь тоже позволила себе расслабиться и испытать все прелести от, названных мной SPA, процедур.
Последним на очереди был массаж. В итоге окончательно разомлевшей мне вставать с кушетки не хотелось совсем. И вообще я уже мысленно послала званый ужин ко всем чертям, устроилась поудобней, и даже провалилась в легкую дрему… но:
– Ирэночка, вставай, спать будешь потом, – даже глаза открывать не стала, притворюсь глубоко спящей, ничего не слышащий, – дорогая, ты ведь знаешь, что я могу тебя в зал прямо в таком виде отправить.
Аргумент, но не на столько веский, чтобы я забыла про столь желанный сон.
– Рэне! – Рявкнули мне в ухо. – Вставай, сейчас же!
Меня могут просто оставить в покое? Я не хочу никаких вечеров, ужинов, кругов друзей. Тем более, там будет Витор.
Витор… Если я не пойду, кто будет портить ему вечер, мстить и в конце концов, кто будет срывать с него маску «сама доброта»? Я! Ради такого можно и сон отложить.
Бодро подскочив, ну, мне так показалось, натянула легкую улыбку… Чую, оскал получился.
Повели нас к местным стилистам.
Полчаса мои волосы сбрызгивали пахнущей карамелью жидкостью, заплетали, расплетали. Лицо мое неустанно мазали разной косметикой.
В результате я увидела в зеркале голливудскую звезду. Серьезно, очень похожа. Хоть сейчас на красную дорожку.
Макияж яркий: черным подведены глаза, на щеках румяна, губы ярко – красные. Волосы оставили распущенными, мягкими локонами спадать на плечи.
Увидь меня дед с таким марафетом, собственноручно в таз с водой пару раз окунул бы.
Мама, к слову, выглядела не менее шикарно. Копна рыжих волос, как и у меня уложена волнами, макияж подчеркивает природную рыжину. Ох, не удивительно, что папа из всей толпы бегающих за ним девиц, выделил именно ее.
Платья нас дожидались прямо здесь. У мамы оно было из шелка, цвета баклажана, чем еще больше заостряло внимание на рыжих волосах. Декольте отсутствовало, зато оголена спина, и разрез до бедра у платья в пол выглядит потрясно.
Я же себя в платье ощутила развратной и легкомысленной. Одно дело его просто мерить, в присутствии портних, которые тебя уже и так полуголой видели. А другое дело осознавать, что именно в этом платье ты сейчас выйдешь к незнакомым людям.
– Мам, – протянула я. Она заметила мою запоздалую реакцию и пресекла все попытки к побегу:
– Ирэне, ты прекрасно выглядишь, и даже не думай смущаться.
Смущение – не то слово. Стыд лучше описывает мое состояние.
Дальнейшие попытки переодеться были восприняты воинственно, и в зал меня вели под тщательным, неусыпным наблюдением, чтобы я ни в коем случае нигде не переоделась.
Мама грациозно шагала впереди меня, покачивая бедрами, лучезарно улыбаясь всем, кто попадался на пути. Впереди я заметила широкий дверной проем, через который спокойно могли пройти десять человек в ряд. Приглушенно звучала музыка, дамы и господа то выходили, то заходили, и у меня закралось нехорошее подозрения относительно «скромного семейного ужина в кругу друзей», что он вовсе нескромный, а круг друзей довольно широк.
Подозрения, на мою несчастную голову, полностью оправдались, когда мы застыли в дверном проеме необъятного зала.
Зал действительно поражал своими размерами. Огромная люстра – первое, что бросилось в глаза. Множество золотых цепей со светящимися шарами, переплетались под потолком в причудливую паутинку, накрывая куполом все пространство. Отблеск света в белом камне придавал ощущение чего‑то волшебного. Казалось, воздух мерцает. Не обошлось здесь и без цветов, которыми были украшены столы. Сами столы скромно расположены по периметру зала, оставляя основное пространство свободным для танцев.
– Ирэне! – Шикнула на меня мать, дергая за руку. – Ты чего застыла?! Поприветствуй гостей!
Я? Так я… но… Да я даже речь не готовила! Калейдоскоп эмоций отразился на моем лице, мать вздохнула, улыбнулась королевской улыбкой, повернувшись к залу хорошо поставленным голосом начала:
– Дамы и Господа! Мы рады приветствовать вас в нашем доме, на этом скромном балу. – Да уж, никогда бы не подумала, что это называется «скромный бал». – Сегодня, в этот замечательный вечер, мы искренне верим, что каждый из вас, кто еще не нашел свою вторую половинку – ее встретит, а тот, кто уже обрел свое счастье – укрепит его!
Все дружно зааплодировали, а это было кому сделать. В зале, по моим примерным подсчетам, сейчас находится больше 50 человек.
– Я прошу простить мою дочь, она немного волнуется, поэтому от имени нас двоих объявляю бал открытым!
Аплодисменты повторились, к нам начали подходить здороваться, кланяться, говорили комплименты, раздевали меня глазами. Хотя куда уж больше, если уже почти все открыто. После десятого «благодарного мужчины» я начала нервничать. Где папа? Почему его здесь нет? Я искренне захотела чтобы он увел маму. Ибо обращались все к ней, а смотрели на меня. Исчезнет причина – исчезнет проблема.
А может, самой уйти? Как же, мои попытки отойти в сторону будут восприняты как побег, тогда меня уже никто не спасет, и буду я ходить вслед за мамочкой.
Однако, все оказалось не так плохо. Мама сама отправила меня, сказав, чтобы я нашла Витора, потанцевала, выпила, в общем, чтобы хорошо провела время.
За всем этим про Витора я совсем забыла, но искать его точно не собираюсь. Перекусить не помешает, на счет выпить сомневаюсь. К подобным подвигам не тянет. В свои 23 года пить я так и не научилась.
До столов я пробиралась исключительно вдоль стеночки. Матушка позаботилась о через чур высоких каблуках. То что подол платья при ходьбе опутывает мои ноги ее не взволновал, я лишь услышала «дорогая, будь осторожней». Вот я и шла, осторожно, вдоль стеночки. Осталось обойти последнюю вазу с цветами, и желаемая цель «стол с бутербродами» – достигнута. Но! Как всегда, появляется «но». И возникает непреодолимое желание засунуть это «но» поглубже тому, кто стал этим «но»… Но я ведь леди.
– Помочь? – Этот безразличный голос я из тысячи даже во сне узнаю, чтобы не дай Тьма проснуться. Вот, я уже начала выражаться здешним языком.
– Витор, будь любезен, – вежливо начала я, – засунь свою напускную вежливость себе куда… А куда сам пожелаешь, туда и засунь.
И не обратив больше на него ни единого взора, таки преодолела препятствие в виде вазы, до стола осталась всего пара шагов…
– Ирэне, не дерзи будущему мужу. – Тихим голосом с нотками злости поучил меня «жених». Лицо же его выражало радушие.
– Что‑то не вижу я здесь ни мужа, ни жениха, ни даже любовника. – Я подошла к столу, со спокойствием удава принялась накладывать на тарелку маленькие бутербродики. Ощутив рядом гневно сопящее тело, закончила свою пламенную речь невинной просьбой:
– Ты коли знаешь хоть одного из них, адресом поделись, а? Уж больно одиноко душеньке девичьей.
Честно, не знаю, что на меня нашло, но так мне понравилось ему дерзить да хамить, ни пером описать, ни словом рассказать, как!
Закончив сооружать пирамидку из бутербродиков, оглядела зал в поисках чего‑нибудь мягкого. Заприметила каменную лавочку с ворохом подушек, и прямиком к ней отправилась.
По пути ловила на себе заинтересованные взгляды, после чего эти взгляды падали куда‑то мне за спину и сменялись безразличными. Меня это ничуть не расстраивало, даже наоборот, радовало.
Добравшись до скамейки, садиться я не спешила. Аккуратно водрузив тарелку на подлокотник, благо довольно широкий, я начала сгребать все подушки в одну кучу, догадываясь, кого все видели за моей спиной. Подушки упорно не хотели помещаться на одном небольшом пяточке, но мы, русские, народ находчивый. Те подушечки, которые не желали умещаться с остальными, были отправлены на пол, под лавочку. Да, по – детски, зато четко дает понять, что желающему умоститься рядом – здесь не рады.
Моя «тень», глядя на мои действия, не проронил ни слова. Я лишь ощущала пристальный недобрый взгляд, но мне это дискомфорта не доставило. Наоборот, внутренне порадовалась, что его так легко вывести из эмоционального равновесия.
Закончив с раскладкой подушек, села, по – прежнему не реагируя на лже – жениха. Подушек многовато, однако. Я то и дело соскальзывала то в одну, то в другую сторону. Пусть думают, что это задумка у меня такая.
Витор не двигаясь молча на меня смотрел изучающим взглядом. Задержавшись на ногах, обозрение коих не создавало препятствий. На миг показался странный интерес в его глазах… Вот уж кто‑кто, а ты мои ноги уже видел!
– Мистер Лассен, – окликнула я его. Он незаметно для других вздрогнул от неожиданности, поднимая взгляд. – Не кажется ли Вам, мистер Лассен, что Вы излишне пристальное внимание уделяете моим ногам?
Я ожидала гнева, ярости, исказившегося от злости лица, чего угодно, только не этого.
С завидным спокойствием Витор провел рукой над свободным рядом местом, камень мигнул красноватым светом, он сел и приторно – ласковым голосом молвил:
– Дорогая, я твой жених. И я именно тот единственный мужчина, который сколь угодно долго может смотреть и на твои ноги, и на твою грудь, и на все остальные, не менее привлекательные части тела.
У меня начался внутренний мондраж. Нет, сейчас, в зале, где полно народа, он мне ничего не сделает. Но сам факт того, что его слова на самом деле не лишены смысла, вселяет ужас.
Стоп! Стоп. Раз ты начала эту игру, Василиса – играй до конца.
– Смею напомнить Вам, – голос предательски дрогнул, сглотнув подступивший к горлу ком, продолжила, – наша помолвка не что иное, как фикция, и Вы не…
– Кольцо. – Жестко оборвали меня.
– Что? – Какое кольцо?
– Кольцо, которое покоится на твоем пальце – обручальное. – Гаденькая ухмылка исказила его лицо. – Хочешь ты того или нет, но… – многозначительная пауза, – ты моя невеста.
А я ведь совсем забыла про кольцо… Взглянув на правую руку, узрела сияющий черный камень, размером с горошину, обвивает огненная саламандра, хвост ее образовывает само кольцо… Ощущение подвоха четко поселилось в душе. Кольцо – не кандалы, снять легко.
– Вы излишне самоуверенны, мистер Лассен. – С этими словами я потянула кольцо и вскрикнула от пронзительной боли, но звуки музыки заглушили мой крик… Это… Как… Кольцо укусило меня! Вернее, саламандра, обнимающая камень, цапнула меня и вернулась на свое место!
Кровь тоненькой дорожкой потекла по пальцу, капая на платье.
Сказать я хотела многое. Начиная с того какая он сволочь, и заканчивая ненавистью. Но не смогла вымолвить ни слова. Молча открывала и закрывала рот.
Витор мне пояснять ничего не собирался, хотя прекрасно понял мой немой вопрос.
Через несколько секунд, он вынул из кармана платок и с безразличным выражением лица, протянул мне. На платок внимание не обратила. Озираясь по сторонам, надеялась наткнуться на внимательные взгляды, никто ли не видел этого? Поймала взгляд мамы, она кивнула мне, поднимая фужер вверх. Они разве этого не видят? Не видят кровь, которая уже порядком испачкала платье?
Витор продолжал держать платок, я не решалась принимать его. Вдруг оттуда вылезет какой‑нибудь паук или очередная саламандра, искусают меня, буду лежать в крови, а никто этого не заметит… Больная фантазия голове покоя не дает.
Пока я мучилась дилеммой «брать платок, или не брать. Вот в чем вопрос…» Витор схватил меня за кисть и принялся вытирать кровь с пальца. Это что еще за… У меня свои руки есть, я не беспомощна! Выдернув свою руку, соскочила со скамейки так стремительно, что все подушки попадали на пол. Фыркнула, даже не думая их поднимать, развернулась на каблуках и уже было собралась уйти, как заметила встревоженный взгляд отца, пристально наблюдающего за нами.
Выдавив нелепую улыбку стуча каблуками, направилась в дамскую комнату. Где оная находится, узнала еще до начала бала, так что шла целенаправленно. Ноги заплетались и решительно не желали ступать ровно, пару раз едва не упала.
Влетела в уборную, где на этот момент никого не было. Подол оплетал ноги, захотелось тут же его оторвать, ибо я злая, очень злая. Подбежав к раковине, включила холодную воду, подставляя ладони такой желанной прохладе. Место укуса начало саднить. Под холодной водой мне на миг показалось, будто саламандра недовольно дернулась, но это наваждение тут же испарилось. Саламандра не двигалась. Как она вообще может двигаться? Я понимаю, магия, другой мир, но это ведь кольцо! Обычное кольцо!
Упертая часть меня упорно твердила попытать счастье еще раз, разум убеждал в бесполезности сего действа, а я… А я вредная и настырная, поэтому…
– Черт! – Со злостью выругалась я, после очередной попытки снять кольцо, сопроводившейся очередным укусом. Мне показалось, или на этот раз меня цапнули сильнее?
Кровь быстро окутала палец, окрашивая воду.
– Я бы на твоем месте больше так не делал. – Испуганно обернувшись столкнулась взглядом с совершенно незнакомым мужчиной. Это что, очередной добродетель? Или очередной жених? Или муж? А, вообще…
– Что Вы здесь делаете? Неужели в мужском туалете нет мест? – В самом деле, это верх неприличия!
Мужчина усмехнулся, лениво оперся плечом о стену, и молвил:
– А мне в женском больше нравится. Можно увидеть, и услышать, много чего интересного.
На вид лет тридцати, волосы цвета темного шоколада зачесаны назад, не могу утверждать о длине, но явно не короткие. Глаза янтарного цвета, вытянутое лицо, я бы даже сказала правильное лицо…
– В вашем возрасте увидеть в женском туалете что‑либо интересное не представляется возможным.
Мужчина улыбнулся еще шире, в долгу не остался:
– Как, например, девушку, якобы одну, но совсем другую.
Мне разом поплохело. Это кто же это… Как это… Витор сдал? А кому? И зачем? Разозлился? Ох, черт…
– Ну, ну, ну… – Видя мое стремительно белевшее лицо, мужчина сделал шаг вперед. Мне назад – никак, разве что на раковину залезть. – Не стоит так волноваться. Я здесь не для того, чтобы кому‑то об этом рассказывать.
Конечно, зачем волноваться… Сейчас просто убьет здесь, без всякого волнения, и волноваться некому будет. Я вжалась в раковину на сколько это возможно, пожалела, что не могу слиться с ней воедино… Если он приблизится ко мне еще на шаг, то я обеспечу ему хук справа. Но мужчина остановился в паре шагов от меня, засунув руки в карманы брюк.
– Девочка, тебе не меня надо бояться. – Здесь больше никого нет, логично, что боюсь я именно Вас.
– Мистер… – Как Вас там… – Ээ…
Посетитель женского туалета явно забавлялся моей реакцией.
– В общем, мистер, Вы по какому вопросу пожаловали? – На одном дыхании выпалила я.
Гость отвечать не спешил. Он лениво сделал шаг в мою сторону, напряглась, сжала кулак и приготовилась дать ему в челюсть, но что‑то отвлекло мое внимание, даже показалось, что у меня случилась очередная галлюцинация. Саламандра пошевелилась и зашипела на него!
– Escana! – Грозно бросил он ей, и саламандра, показав ему язык вернулась на свое место.
Дыхание разом участилось, ладони вспотели. Так, я схожу с ума. Кольцо шипит и показывает язык! А еще кусается! И… он смог ее успокоить, значит, знает, что это за ископаемое.
– Ээ… мистер, Вы… ведь знаете, что это такое? – В порыве я чуть не впечатала кольцо ему в нос. Извинившись, одернула руку.
– Знаю, – улыбка у гостя стала запредельной, – но не скажу. – И чего я ожидала? Что мне вот так просто ответят? – Спроси у Витора.
Мужчина рассмеялся увидев скептическое выражение на моем лице.
– Мне жутко нравится смотреть, как ты выводишь его из себя. Это поднимает настроение. – Вот как карта повернулась… Враг моего врага – мой друг.
– Рада знакомству, мистер…? – Я протянула руку.
– Зови меня Джен. – Галантно поцеловав мою руку, отпрянул назад.
– Так что Вас привело сюда, Джен?
– Ирэне. – Он знает, где она?
А в чем подвох? Почему именно ко мне он явился? Есть же родители, Витор, в конце концов.
– Вы что‑то знаете о ее местоположении? – Лицо его помрачнело.
– Оттуда не возвращаются. – И почему мне уже это не нравится? Да потому что светит мне очередная авантюра. Конечно, кражи кинжала из сокровищницы Короля мало на мою больную голову.
– Я решительно не понимаю о чем речь. – Джен хмыкнул, сделал незамысловатое движение рукой, упал в появившееся кресло, и начал рассказ:
– Ирэне я знал с пеленок, это был совершенно неспокойный ребенок. В Академию НЦБМ родителям предложил ее отправить я. Хорошие перспективы, условия, обучение… И была еще одна причина: Ирэне попадала в разные истории буквально на каждом шагу, я устал ее спасать. А Академия всегда славилась защитой своих учеников. – Пауза. – Но… Я недооценил тяги Ирэне к приключениям…
Интуиция подсказывает, что ничего хорошего мне сейчас не скажут.
– Из последних передряг я ее вытащить не смог. – И серьезным тоном, добавил:
– Ее дело придется заканчивать тебе.
– Какое дело? – Мне сейчас плохо будет.
– Довольно серьезное, касаемо нескольких людей и Короля. – Все, мне плохо. – Рано бледнеть, оставь это на потом. – Слабое утешение, однако.
– Так, и что мне надо делать? – На последнем слове голос превратился в тихий шепот. Я догадываюсь, каким будет ответ.
– Взять одну вещь из Королевской сокровищницы. – Взять? Просто взять? А где же «украсть», «своровать», «стырить» в конце концов? Сначала голос во сне, потом этот мужик в женском туалете, катитесь вы все!
Ноги отказались стоять, подогнулись, и я с грохотом упала на пол. Мягким падение не было. Камень разбил коленки, ладони в ссадинах.
– Что ж ты так… – Меня подняли и усадили на кресло. – Я же говорил: рано еще бледнеть, а падать тем более.
– Рано? В самый раз! – Мужчина усмехнулся, провел рукой над коленями, раны начало жечь, но не долго, и когда он убрал руки, кожа была целой, без единой царапинки.
– Вы целитель?
– Скажем так: имею предрасположенность. – Прекрасно. А я имею огромное желание сбежать отсюда. – А теперь вернемся к тому, от чего ушли. – Все так же сидя на корточках, продолжил Джен. – Во – первых, как бы ты сильно не хотела, как не желала – на Землю ты не вернешься. Во – вторых, тебе придется доделать то, что начала Ирэне. И в третьих… у тебя нет выбора.
А он у меня вообще хоть раз был с момента моего здесь появления? Не было! Никто мне не дал право выбора! Никто! В этот момент вулкан, который до этого времени лишь изредка выплевывал пепел, – взорвался.
– Я попала в этот чертов мир по ошибке! Приняли за другого человека! Я вынуждена быть той, за кого меня считают, хотя у меня есть своя жизнь! Меня окольцевали какой‑то ненормальной ящерицей и чего‑то от меня требуют! Я не знаю этот мир и не хочу его знать! – Мой голос сорвался на крик, слезы тоненькими дорожками катились по намалеванным пудрой щекам, не удивлюсь, если тушь размазалась.
Джен мою истерику воспринял с абсолютным спокойствием. Мне даже подумалось, что я его оглушила, но нет. Он с внимательным лицом выслушал мои вопли, и сказал:
– Считай, что заново родилась. Теперь это твоя жизнь, и либо ты ее примешь, либо умрешь. – Утешать он точно не умеет. Хлюпая носом, тяжело вздохнула. Где же слова «не волнуйся, я тебе помогу, вытащим тебя из этого мира»? Мечтай, Лиса, мечтай!
Ладно, раз мне все равно не отвертеться… Оставлю за своей спиной хоть что‑то.
Поднявшись с кресла, глянула в зеркало, удивилась, что косметика на месте, ничего не размазалось, и, бросив последний взгляд на Джена, удалилась, гордо подняв голову.
Черт! Эмоции через край плещут. Внутри ураган проносится из ненависти, злости, гнева, ярости. Это надо загасить, иначе стулья полетят в окно, а ножи в людей. И я не гарантирую, что после все останутся живы.
Не успела я пройти и половины зала, как ко мне подлетела мама, со словами:
– Дорогая, почему ты оставила Витора одного? Он скучает! – Мамочка уже чуть – чуть пьяна, вместо строгого тона, вышел игривый.
– Я как раз его сейчас иду искать. – Попыталась спокойно ответить, но… Но!
– Веселитесь, дети. – Не до веселья, когда столько проблем.
Витора и вправду хотелось найти и врезать ему по печени, по почкам, пару раз по голове, под коленную чашечку, в челюсть, и… Ох, надо отвлечься, расслабиться… Мимо проходила служанка с двумя подносами. На одном фужеры с желто – прозрачной жидкостью, похожей на наше шампанское, а на втором стаканы с чем‑то зеленым… Интересно, какой он на вкус, этот напиток?
Неуверенно потянулась ко второму подносу, и услышала над ухом:
– Не стоит это пить. – Голос я узнала сразу, а потому с большей уверенностью взяла стакан. – Перепьешь – даже целители не помогут. Эффект от него длится долго, а похмелье проходит намного хуже.
Но я его уже не слушала. В четыре больших глотка осушила бокал. А на вкус приятное… Что‑то среднее между киви и виноградом.
– Я предупреждал. – Безразличным тоном напомнили мне.
– А почему ты не потрудился предупредить меня о кольце? Или о том, что оно кусается, шипит и показывает язык? – Лицо его не изменилось, меня же понесло дальше. – Почему, когда я спрашиваю – ты не отвечаешь, а когда мне даром не нужны твои предупреждения – ты тут, как тут! Нарисовался, голубчик!
Незаметно для самой себя перешла на крик, однако опомнилась. Мы все‑таки здесь не одни.
– Я рассмотрю все твои жалобы и предложения на досуге, желательно в письменном виде. – Ровным, спокойным голосом известили меня.
Жалобы в письменном виде, говоришь? Хорошо, хорошо. Не поленюсь, пару рулонов накатаю. Но это потом, а сейчас мне что‑то и потанцевать захотелось. Пары кружат по залу в темпе вальса, да и сам танец напоминает наш вальс, так что белой вороной выглядеть не буду.
Только вот… с Витором я танцевать не желаю, ибо противен, как слизень на сковородке. А вот тот мужчина, с зачесанными иссиня черными волосами очень даже привлекательный… Еще больше ему придает привлекательности тот факт, что он один, значит, не откажет.
– И куда ты собралась? – Как‑то очень недобро спросил Витор, хватая меня за руку.
– Куда угодно, главное без тебя. – Высвободив руку двинулась к желаемому объекту. – Добрый вечер, – подойдя, в знак приветствия чуть склонила голову, выудила из своего скудного арсенала самую обворожительную улыбку, – не составите ли компанию скучающей девушке?
Алкоголь уже дал свое первое влияние на организм, я расслабилась, не задумываясь, как сейчас выглядит мое предложение.
– С превеликим удовольствием, леди Ирэне. – Ох, он знает меня?
Конечно, я же стояла рядом с маменькой, при открытии бала. Что ж, может, оно и к лучшему.
Вложив свою руку в предложенную ладонь, проследовала за господином к центру зала, где уже танцевали, периодически меняясь, пары.
Одна рука в руке, другая на плече, я хорошо знаю вальс. В Академии ежегодно в честь празднования Нового Года проходил бал, вальс на котором был обязательной частью программы. Помню, на первом курсе своему партнеру то и дело наступала на ноги, но он стерпел до конца, и лишь потом, выйдя из зала, смачно выругался.
Мы закружили в танце под легкую музыку, вводящую меня в транс. Стало так легко, забыла обо всем и растворилась в танце, поддаваясь наслаждению. Наши движения были как одно, грациозные, плавные и… господин выпустил мою руку, но в тут же секунду ее сжала другая рука. За всем этим не заметила, как сменился партнер. Со мной в паре оказался «пшеничный» мужчина. Волосы его напомнили мне пшеницу. Танцевать с ним было хорошо, но от первого осталось больше впечатлений… Непроизвольно начала искать его глазами, но взгляд зацепился за Витора, наблюдающего за нами. С непринужденным, в какой‑то степени безразличным видом, но челюсть сжата, а глаза напряжено прожигают насквозь. Это что же, собственнические чувства взыграли? Так это прекрасно! Играть на этом я хорошо умею. Кокетливо улыбнулась партнеру, изображая, как мне с ним весело и приятно.
