Текст книги "Измена. Не могу простить (СИ)"
Автор книги: Лика Ланц
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 5 страниц)
Глава 17
– Я помогу, – доставал продукты из холодильника Андрей. – Я, к примеру, умею чистить картошку.
Весело у него получалось. А я обожала его улыбку – мягкую, лёгкую, светлую. И то, как светились его глаза, мне тоже нравилось.
Впрочем, если б он хмурился или молчал, мне б тоже пришлось по душе, потому что я любила его до беспамятства, как кошка.
– Ловко у тебя получается, – цокнул он языком, наблюдая, как я двигаюсь по кухне.
– Долгие годы практики, – пыталась я скромничать.
Готовить я любила. Особенно, если было из чего.
– Будет картофель по-французски, – ставила я в духовку противень. – А ещё салат.
– И кофе со сливками. Будешь? Я сварю.
Андрей отодвинул меня мягко, занял место у плиты, а я в это время занялась салатом.
Все эти недолгие дни – словно во сне. Будто не со мной всё.
Он оказывал мне знаки внимания. Подарил цветы и смешного пушистого мишку. Брелок на телефон. Но больше мы не целовались. Я даже подумывала: может, я всё выдумала? Приняла мечты за реальность? Может, не было ничего?
Я не могла навязываться. А он не делал даже попыток. И поэтому всё во мне застыло в ожидании – напряжённо, до дрожи. Старые страхи и сомнения поднимали головы, как змеи, и пытались меня укусить. Но я всё равно ждала и надеялась, что моё внутреннее чутьё меня не обманывало. Что всё, происходящее между нами, не просто так.
Андрей поставил передо мной чашку – смешную, пузатую, ярко-жёлтую, со смешной кошачьей мордочкой.
– Я передумал. Детям – какао.
Я замерла. Хлопала глазами. Вдыхала запах какао, который он для меня сварил, не спрашивая, и где-то внутри закипали слёзы.
– Я не ребёнок, – произнесла глухо, стараясь унять внезапную дрожь в пальцах. Даже нож отложила, чтобы успокоиться.
– Я знаю, – коснулся он моей руки. – Но для меня ты девочка-девочка. Хрупкая. Трогательная. Не сердись, леди Осень, – прошлись его пальцы по моим волосам. – Посмотри на меня, Маш.
Я только мотнула головой, понимая, что если подниму глаза, то не смогу удержать слёзы.
Он сам приподнял мой подбородок. Мягко погладил большим пальцем уголок губ.
– Обиделась, неженка моя. Не надо.
– Я… знаешь… я, наверное, пойду, – вскочила на ноги и заметалась по кухне, плохо соображая, куда бежать, в какую сторону. И где-то там, наверху, осталась моя сумка. А в ней – телефон и ключи от комнаты.
И тогда он поймал меня в объятия и поцеловал. По-настоящему. Глубоко. Даже жёстко.
Я задохнулась. Замерла. Напряглась в его руках. И в тот же миг поцелуй его стал мягче, нежнее, соблазнительнее.
– Что мне с тобой делать, Маш? – выдохнул он, прижимая меня к себе ещё крепче. – Не отпускаешь ведь.
– Любить?.. – робко заикнулась я и подняла на него глаза. Влюблённые, отчаянные – даже в зеркало смотреться не нужно, чтобы это понять.
– Это проще всего, Маш. Ты ведь давно тут, – постучал он по груди.
И это обожгло. Так сильно, что дышать стало нечем. Потому что… этого не могло быть. Мы о разном сейчас.
– По-моему, ты меня сейчас жалеешь, – рванулась я из его рук. – Не надо! Я не нуждаюсь ни в чьей жалости! А в твоей – особенно! Зачем это всё? Остался, звонил, с работы забирал?
– Глупая. Какая же ты глупая и тонкая, леди Осень, – притянул он меня к себе, не отпуская. – У тебя же кожи почти нет. Я боюсь тебя ранить. Обидеть.
– Тогда отпусти. Просто отпусти. И я уйду.
– Не могу, – прижался он к моей макушке, целовал волосы. – Нет сил, Маш. Жалость… – хмыкнул он. – Для такой красивой девушки у тебя слишком низкая самооценка. Ты будто бы не понимаешь, что действуешь, как отрава, которую только раз глотнёшь – и всё. Пропал. Я пропал, Маш. Ты меня с ума сводишь.
– Тогда не бойся, – заглянула я ему в глаза. – Я намного сильнее, чем тебе кажется. И кожа у меня есть, и всё остальное. Как у всех. Ничем не отличаюсь.
– Неправда, – провёл он пальцем по моей щеке. – Ты особенная. Одна такая. Похожа на ветер и осенние листья. Такая же резкая и неуловимая. Яркая и необычная. Пахнешь яблоками и молоком.
– А по-моему, пахнет горелым, – пихнула я его в грудь. – Наш ужин горит!
Он засмеялся. Смех его летел в высокий потолок и оседал где-то там, вверху, пока я возилась с противнем и спасала наш ужин.
А потом мы ели. Картошка получилась вкусной.
– Я отвезу тебя домой, – сказал Андрей, когда вечер закончился. Я на кухне идеальный порядок навела. Мне нравилось. Мне хотелось.
– У меня нет дома, – посмотрела я ему в глаза.
Андрей вздохнул.
– Если ты останешься, знаешь, что будет.
– Знаю, – не отводила от него глаз.
Сердце падало в живот. Вот здесь и сейчас всё решалось. И я не испытывала никаких сомнений.
– Машка… – выдохнул он мне в волосы и поцеловал. До головокружения, до дрожи, до слабости в коленях.
А потом он подхватил меня на руки и понёс наверх. Туда, где по крыше задорно шлёпал дождь – долгожданный после зноя и духоты. В раскрытое окно лился свежий воздух, который хоть бери и ешь – такой вкусный.
– У меня никого не было. Никогда, – призналась я тихо и поймала его напряжённый, чуть удивлённый взгляд, который менялся и становился глубоким, тёмным, как омут, что затягивал меня всё глубже и глубже.
– Моя, – неожиданно хрипло сказал Андрей и осторожно поцеловал. В губы, а потом покрывал едва весомыми поцелуями моё лицо, шею, ключицы.
Он никуда не спешил. Не срывал одежду. Ни с меня, ни с себя. Пальцы его гладили кожу, и это заводило меня до предела.
Я зарывалась пальцами в его волосы – мягкие пряди и чуть жёстче – на затылке. Я льнула к нему, желая перестать быть собой, а смешаться, слиться, стать чем-то другим, какой-то МашеАндреем, что ли…
– Тш-ш-ш… Тише, девочка моя, – шептал он мне в губы и завораживал, заставлял быть ещё податливее, ещё пластичнее – чем-то таким аморфным, текучим, из чего он мог лепить, что угодно.
А потом мы переместились на тахту – большую, как остров в океане. И я прикрыла глаза, ожидая, что будет дальше.
Я не боялась. Я желала этого всем телом и сердцем. Он должен стать моим, а я – его. Только так, никак иначе.
Я видела в этом знак Судьбы и своё предназначение.
Впервые в жизни у меня был человек, которому я не безразлична. Которому я нужна. И который нужен мне. В чьём тепле и любви я нуждалась очень и очень сильно.
Глава 18
Той ночью у нас ничего не случилось. Ну, как не случилось… До главного дело не дошло. Андрей довёл меня руками и губами до безумства, до пропасти, куда я благополучно провалилась и взмыла вверх, а пока приходила в себя, поняла вдруг, что он просто лежит и прижимает меня к себе.
– А ты? – вынырнула я из чувственного марева и погладила его по плечу, а потом нерешительно потянула руки вниз, к его брюкам.
Он поймал мою ладонь и поцеловал в самую сердцевину.
– Это не важно, – и глаза у него немного весёлые, хоть я и вижу, как ему нелегко. – Думай о себе. Иногда важнее получать, понимаешь? И отдавать тоже. Всё, что хотел сегодня, я получил. Ты такая красивая, Маш.
«И отдал», – подумалось мне.
Его поведение обескураживало. Сбивало с толку.
– Ты… меня не хочешь? – брякнула я растерянно. Глупо как-то получилось. И голос как у ребёнка обиженного.
Андрей застонал и перекатился на спину.
– Хочу. До звёзд в глазах хочу. Но есть иногда что-то больше, чем хотелки.
– Например? – я пыталась его понять.
– Например, видеть тебя в экстазе. Пробовать тебя на вкус. Видеть, как ты раскрываешься. Будить в тебе женщину, в конце концов. Я хочу, чтобы ты всё это запомнила. Эту ночь. Эти ощущения. А не то, что я сделаю тебе больно. Поэтому не сегодня.
У него была своя философия. Трудно ожидать от Андрея Сотникова чего-то другого. И я приняла его выбор. И даже не обижалась.
Как можно обижаться на человека, который всю ночь дарит тебе поцелуи, рисует пальцами на твоей коже только одному ему понятные рисунки и раз за разом доводит тебя до исступления?
Уже под утро, засыпая, я вдруг поняла, что он чертит на моём животе. «Моя» – выводили его пальцы. Словно клеймо. Печать. Право обладания. И от этого – дрожь. Какие-то совершенно нереальные ощущения. Ещё большая эйфория, чем от бесконечных оргазмов, от которых я теряла голову и утомилась.
Но уже тогда я понимала: с Сотниковым будет не скучно. Точнее, не так, как это могло бы быть с другими. И я ни мгновения не жалела, что мы всё же пересеклись, что он не прошёл мимо, стал реальностью, о которой я мечтала, но не питала надежды когда-нибудь обрести.
Я так и осталась с ним там – в большой квартире с высокими потолками, где из жилого пространства лучшими местами были мансарда под крышей и кухня.
Ночью Андрей укрывал меня одеялом. А утром принёс завтрак в постель. Немного лохматый, в джинсах и с голым торсом.
– С добрым утром, Маш, – поцеловал он меня в щёку.
– Мне бы в душ, – пробормотала я, натягивая одеяло до носа.
При свете дня я жутко стеснялась. И плевать, что ночью он видел меня всю, от макушки до кончиков пальцев на ногах. Что везде побывали его руки и губы. Что он чертил пальцами на моём животе «моя».
– Пойдём, – поставил он поднос на древний комод и легко протянул руку.
Я замешкалась. Он улыбнулся.
– Хорошо. Сделаем так. Я отвернусь. И подглядывать не стану.
Он так и сделал – отвернулся. А я ещё какое-то время пялилась на его задницу в джинсах, на широкие плечи. На кожу, тронутую медовым загаром.
А потом лихорадочно натягивала на себя вещи, понимая, что нет ни смены белья с собой, ни зубной щётки.
Полотенце Андрей мне выдал. Зубная щётка, запакованная, стояла в ванной комнате в прозрачном пластиковом стаканчике.
– Я купил, пока ты спала, – прокомментировал он, целуя меня в затылок.
Я сглотнула ком, что застрял в горле. Никто и никогда обо мне не заботился. Ну, не считая его семьи. Но это совершенно другое. Не то. И не так. И вот эти мелочи говорили о многом.
Сотников пускал меня в свою жизнь – вот так просто, вот так легко, будто так и надо. Без сопротивления. Без отстаивания собственной территории. И я позволила себе верить, что это серьёзно. Навсегда. Так, как бывает только в сказках.
Мир Андрея Сотникова мне нравился. У меня был выходной, и я имела возможность к нему прикоснуться.
Он работал. Я готовила на кухне и сидела рядом, наблюдая за его лицом, пальцами, что порхали по клавишам ноутбука легко и непринуждённо. Я фантазировала на всю катушку и таяла от нежности. Мне всё нравилось. Я всем восхищалась, хоть и не выказывала собственных эмоций бурно и явно.
Я заходила в собственных мечтах очень далеко. Не боясь. Не оглядываясь. Не задумываясь о трудностях, что, естественно, всё равно у нас будут. В то время всё это казалось незначительным, мелким и далёким.
– Заскучала? – подарил он свою сногшибательную улыбку где-то ближе к обеду. – Поехали, погуляем. А заодно заберёшь свои вещи.
И снова так просто. Так легко. Без сомнений. Может, поэтому я шла ему навстречу с распахнутым сердцем и душой. Ничего не боялась. Казалось, больше не будет никаких испытаний и трудностей, к которым я готовила себя всю жизнь.
Все вещи я забирать не стала. Взяла только необходимое. Как-то слишком быстро и бесповоротно менялась жизнь.
Страшно мне было? Немножко. Самую малость. Но, как и когда-то в далёком отрочестве, я могла бы идти за Андреем куда угодно. Не оборачиваясь. Не сомневаясь. Безрассудно, следуя только за сердцем, что любило его без всяких условий.
Тем вечером я скинула одежду. Всю. Сама.
– Я хочу быть твоей, – сказала просто, и меня закрутил водоворот.
Его поцелуев, его силы, его энергии, его темперамента.
Я никогда не думала, что он может быть таким – несдержанным, буйным, подвижным, как ртуть. Сильным. Мощным. Безрассудным.
Пали все барьеры. Я сплеталась с ним в объятиях. Стонала и шептала горячечно его имя. Он довёл меня почти до беспамятства и сделал своей.
Я даже боли толком не почувствовала. Точнее, она была – острая, жгучая, мгновенная. Но я приняла её как данность, как правильный ответ в уравнении.
Это был тайфун. Цунами. Ураган. Девятый вал. Это было то, чего я никогда не знала, но раскрывалась для него без остатка, до самоотречения, до звёзд перед глазами.
Это было что-то такое правильное, потому что слишком идеально мы совпали. Будто созданные друг для друга, сделанные из одного теста, совпавшие где-то на молекулярном уровне, когда ни прибавить, ни убавить.
Судьба отпустила нам почти три месяца. Восемьдесят один день, когда я была счастлива, дышала, жила и верила в то, что так будет всегда.
Глава 19
Всё началось с телефонного звонка.
– Да. Нет. Приеду. Хорошо, – слышала я его отрывистые ответы.
А потом…
– Мне надо уехать, Маш. На несколько дней. Ты меня дождёшься?
И я кивала в ответ, соглашаясь. Я бы могла ждать его вечно. И даже не спрашивала, куда он едет и зачем.
Лёгкий на подъём, он собрал спортивную сумку с вещами, взял ноутбук и сел в машину. А я осталась бродить по пустой квартире, что без него сразу стала холодной и неживой.
И я не смогла. Не выдержала. Вначале отправилась в общежитие, а затем решила съездить к Сотниковым. Очень давно не была.
Но до Сотниковых я не доехала. Видимо, та же судьба решила расставить все знаки препинания в нужное время и в нужный час.
Я вернулась в город, где прожила несколько лет, светлым августовским днём. Шла по улицам и испытывала противоречивые чувства.
Всё казалось до боли знакомым, немного родным, но из глубин души поднимался осадок и горечь. Слишком много всего здесь произошло. Многое из того, о чём я предпочитала не вспоминать.
И всё же я была счастлива. Прошлое пусть остаётся прошлым. Ведь у меня теперь есть будущее.
Так я думала до тех пор пока не увидела Андрея с другой.
Это как удар под дых. Это как ушат ледяной воды на голову.
Он обнимал её за талию тем самым собственническим жестом, который не оставлял места ни иллюзиям, ни фантазиям.
«Салон для новобрачных» – именно туда они зашли, а я следом. Кралась, как вор, пряталась, пытаясь убедить себя, что это дурной сон, бред, неправда.
– Посмотрите, что я для вас подобрала, – улыбалась продавщица. – Как раз то, что вы и хотели!
И мир рухнул. В пропасть. В самую тьму, откуда я не знала, как выкарабкаться.
Он женится. На вот этой. Красивой, уверенной, холёной девушке, что улыбалась и излучала счастье. А моё в это время упало и разбилось на мелкие осколки.
Он женится. А я была всего лишь игрушкой для развлечений.
Зачем он так со мной? Для чего? К чему тогда было чертить на моём животе слово «моя» и дарить надежды, которым не суждено сбыться?
Устраивать скандал в магазине я не стала – выбралась наружу. Голова гудела. В глазах темно. Во рту – привкус железа. Это я прикусила до крови губу, чтобы не заорать, и не заметила.
Куда идти, что делать?..
Я так и стояла – оглушённая и раздавленная, уничтоженная и разбитая. Из этих осколков ничего не собрать. Вдребезги.
Я прошла несколько шагов, как слепая. Перед глазами всё плыло. Мне хватило сил спрятаться за деревом, когда эта парочка вышла из «Салона».
– До встречи вечером? – кокетливо улыбнулась девушка Андрею.
– До встречи, – поцеловал он её в щёку и, махнув рукой, ушёл. А она осталась стоять, чуть ли не танцуя. Смотрела ему вслед и улыбалась. А затем достала телефон и позвонила.
– Уи-и-и! – визжала она кому-то и приплясывала от удовольствия. – Ты не представляешь, Кать, как я счастлива! Давай встретимся? Через полчаса. Тут кафе неподалёку «Чай-кофе-потанцуем». Да-да, жду!
Она поцокала каблучками через дорогу. Я смотрела ей вслед. А затем зачем-то отправилась туда же.
Не знаю, чего хотела. Вцепиться ей в волосы? Кричать, что Андрей мой?
Кровь неровными толчками стучала в уши. Я почти оглохла и ослепла. И не знаю, как переставляла ноги. И зачем это делаю – не понимала.
Я села за столик по соседству. Заказала кофе. Из-за шума в ушах почти ничего не соображала. Но дождалась, когда придёт её подружка.
– Платье – отпад!
– Ты всё же его дожала?
– А ты как думаешь? Такую партию упускать грех!
Отрывками, отдельными фразами падал их разговор в мою раскалённую голову.
А потом я встала и ушла. Не стала слушать.
Вернулась на вокзал и уехала. Снова бежала из города, как и несколько лет назад. Теперь – я так думала – навсегда.
Двигалась, как во сне, почти ничего не понимая. Как автомат. Как сломанная кукла. Как человек, у которого вынули что-то очень важное и нужное, и он превратился в робота.
Ни сердца, ни души, ни чувств. Только боль и устрашающая пустота.
Я вернулась в общежитие и рухнула. Без сил. Будто весь дух из меня вышел. То ли спала, то ли бредила, то ли в беспамятство впала.
А под утро очнулась от тошноты. Метнулась в туалет.
Меня выворачивало, и я никак не могла остановиться.
Из соседней комнаты вышла Мила.
– Ты чего это, Маш? – спросила она меня.
Я только помотала головой, подставляя лицо под холодную воду, а затем снова рванула в туалет.
– Ты беременная, что ли? – Милка никуда не делась. Стояла, как памятник, скрестив руки на груди, и смотрела на меня цепким взглядом.
– Не знаю, – прошептала без сил.
– А ну, пойдём-ка, – подхватила она меня под руку и поволокла в свою комнату, где я без сил опустилась на стул.
– Вот что ты за дура, а? Ума предохраняться не было, раз уж любовь! – причитала она. – Не знает она. Так знай. Сделай тест! Сейчас. У меня тут остались, – полезла она в сумку.
А я сидела, как оглушённая.
– На вот, держи! – сунула она в руку мне коробочку. – И давай, давай, поднимай задницу, надо точно знать!
Она подняла меня со стула и поволокла назад в бытовку.
И я пошла. И вышла, зажимая положительный тест в руке.
– Таки залетела, – не унималась Мила. – И что делать будешь? Сообщать счастливому папаше?
Я молчала. Не хотелось говорить. И Миле рассказывать, что со мной приключилось тоже не собиралась.
Это то, что я должна решить сама. То, с чем мне предстояло справиться в одиночку.
– Я… пойду, – прохрипела каким-то чужим голосом и зашла в свою комнату. Закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Смежила веки. Положила руки на живот, где совсем недавно пальцы Сотникова выводили чёткие и уверенные буквы: «моя».
Ребёнок от Андрея… И что мне делать теперь, если он меня предал и собирается жениться на другой?..
Глава 20
Долго думать я не стала. Ни к чему. Съездила к нему на съёмную квартиру. Забрала вещи. Зачем-то навела идеальный порядок. Чтобы ни единого следа не осталось моего пребывания здесь. Оставила на кухонном столе все его подарки и ключ. Благо дверь захлопывалась.
А потом вернулась в общежитие, упаковала сумки и рванула в столицу.
Хватит. Счастье было, но недолго. А значит, мне пора.
Я отключила телефон. А потом и вовсе выкинула симку. Резала вены своих надежд. Рвала путы своей любви. Убегала без оглядки.
В конце концов, нельзя быть такой наивной дурочкой. Время взрослеть и перестать верить в сказки.
Не знаю, что мной двигало. Не знаю, что меня сжигало и как я не выгорела дотла.
У меня были сбережения. Я поступила в медицинский колледж, о чём не знал Андрей. И у меня в животе рос наш с ним ребёнок. Недолго.
Я потеряла его на четвёртом месяце беременности. И это, наверное, было самой моей большой трагедией. Куда большей, чем потеря любви всей жизни. Той, от которой даже малыша не осталось. Той, что прошлась ураганом по моей жизни, вытоптала меня, как стадо бизонов, и оставила ущербной.
Чуть позже, как очухалась, я всё же нашла в себе силы позвонить Ане.
– Машка! Ты где? – кричала она на эмоциях. – Мы ж волновались, искали тебя!
– Со мной всё хорошо. Я в столице. Учусь в медицинском, как и мечтала.
Это была часть правды, которую я могла рассказать.
– Эй! А я ведь тоже здесь! – слышала я её радостный смех. – Встретимся?
И да. Мы встретились. Дружили. Но на свадьбу Анькину с Майским я не пошла и от роли свидетельницы отказалась. Чтобы не сталкиваться с Сотниковым. Не смотреть в его глаза. Не разговаривать. Не бередить душу.
От Ани я знала, что он не женился тогда. Что уже там произошло, не интересовалась. Так, спросила вскользь. Получила ответ. Удивилась даже. Платье выбирал, а под венец не повёл. И все эти пазлы никак не хотели складываться у меня в голове. Как-то всё это не вязалось с его образом, что намертво засел в моей голове: честный, правильный, порядочный. Но знала ли я его по-настоящему?
Я так больше и не смогла никого полюбить. Я так и не смогла простить всего, что со мной тогда случилось. Но, как оказалось, не смогла отпустить. .К.н.и.г.о.е. д…н.е.т.
Семь лет я не появлялась в городе своего детства. Семь лет я не видела Андрея Сотникова – только на фотографиях в Анином телефоне и альбоме. Семь лет я носила в сердце боль. Но стоило его только увидеть, как всё полетело прахом.
Я ни о чём не жалела. Ни тогда. Ни сейчас. Не жалела о том, что он был в моей жизни – этот мужчина, которого я не разлюбила. Не жалела, что немножечко его украла у той, что собирается за него замуж. И мук совести почти не испытывала. Пустое. Кто-то отобрал у меня. У кого-то забрала я. А от Сотникова точно не убудет.
Разве что прибудет. Я прижала руки к животу. Может, в этот раз всё получится? И я заполучу хотя бы ребёнка? Раз уж сам господин Сотников мне не положен?
Я очень на это надеялась. Немножечко украсть. Если очень повезёт.
Но мне предстоял ещё один раунд, который я должна была выиграть.
Он обещал вернуться. Он обещал продолжить разговор. А Сотников не из тех, кто оставляет дело на полпути. Ну, разве что когда ему не оставляют выбора, который я семь лет сделала и за него, и за себя.
Много бессонных ночей я думала о том, что не должна была сбегать. Что нужно было посмотреть в его глаза и узнать правду. А может, и сказать о ребёнке. Но тогда, раненая и восемнадцатилетняя, я даже от одной мысли об этом паниковала.
Наверное, не выстояла бы, скажи он мне, что заигрался. Поддался страсти. Запутался в отношениях.
Я бы всё это не пережила. Может, поэтому оборвала все концы и не хотела ничего знать.
Много позже я, анализируя и задаваясь вопросами, думала о том, что он не подлец. Кто угодно, но не Андрей Сотников.
Я допускала, что выпестовала в своей голове образ некоего рыцаря, слишком правильного мальчика из хорошей семьи, а на самом деле…
Но сколько бы я ни пыталась представить подлого Андрея, у меня не получалось.
А может, всё дело в том, что я всё ещё его любила. И находила оправдания. Не тогда. Сейчас. Много лет спустя.
Мне до сих пор больно. Не так сильно, как когда-то. Но Сотников не подорожник – кровь не останавливает. Скорее, бередит раны и не даёт им затягиваться. И я добровольно на это соглашаюсь.
Я вышла на балкон, когда за окном начало сереть. Вдохнула холодный воздух.
Может, у нас с Андреем всё же был шанс, но что сейчас об этом? Случилось то, что должно было случиться. И, глядя в зарождающийся новый день, я знала, что скажу ему, когда он снова переступит мой порог.
– Маш, я в городе, – позвонил он несколько дней спустя. – Встречать не надо, адрес знаю. Жди.
– Конечно, милый. Скатерть-самобранку расстилаю, парадный сарафан надеваю, – съязвила я, готовясь к бою.
– Не ёрничай. Скоро буду.
И он отключился, а я выдохнула. Скоро финита ля комедия. И лучше отыграть её, как следует.
Он появился на моём пороге усталый и словно припорошенный пылью. Где тот улыбчивый парень, которого я когда-то знала? Где глаза, что всегда светились мягко и словно озаряли пространство?
– Нам надо поговорить, Маш, – сказал он, снимая куртку и обувь.
– Ну, надо значит надо, – кивнула я и пошла на кухню ставить чайник.
Каждым позвонком я чувствовала его взгляд. Чутко ловила шаги за спиной. Обмирала и умирала. В который раз.
– Почему ты тогда удрала, Маш? – спросил он, пройдя к подоконнику. Садиться не стал. Стоял, сложив руки на груди.
Я делала вид, что ищу заварник.
– Какая теперь разница, Андрей? Не поздновато ли, чтобы выяснять отношения, которые закончились сто лет назад?
– Есть разница. Есть! – сверлил он меня пристальным взглядом. – И ничего не закончилось, тебе не кажется?
– С чего ты взял? – дёрнула я плечом.
– С того, что всё, как прежде. Как тогда. Ничего не изменилось.
– Ты имеешь в виду секс? – нашла я в себе силы посмотреть ему в глаза. – Так всё нормально. Это, как бы тебе сказать точнее… животное начало. Тело к телу. Для здоровья полезно.
– Не строй из себя циника. Это не ты. Но зачем-то старательно изображаешь из себя стерву.
– Я ничего не изображаю, Андрей. Говорю правду. Ведь ты за этим приехал? Так зря. Можешь катиться на все четыре стороны, жениться хоть каждый день и каждый день на другой девушке – имеешь полное право. Я не хочу и не буду чувствовать себя виноватой за то, что случилось несколько дней назад. Секс был божественный. Я оценила. Десять из десяти. А всё остальное ты выдумал. Женись спокойно. Я не буду тебя шантажировать. Семь лет ты как-то жил и даже не пытался поговорить. К чему сейчас всё это?
– Я искал тебя, Маш.
– Но не нашёл, – покачала я головой. – Отпусти себя, как я отпустила. Прошлое должно оставаться прошлым. Там ему место. Живи настоящим. Той жизнью, к которой привык. Там, где нет и не может быть меня. Я меньше всего хочу вмешиваться в твоё настоящее.
– Ну, у нас оно тоже есть. Ты так и не ответила на мой вопрос. И сейчас я хочу услышать чёткий ответ.
– Да или нет? – скривила я губы. Конечно, да и, безусловно, нет.
Он провёл ладонью по лицу. Мне его даже немного жаль. Измученный, хмурый, сейчас выглядевший даже старше своего приближающегося тридцатника.
– Ты не можешь без вывертов, да, Маш?
– Я чётко ответила на твои вопросы, предохраняюсь ли я и не беременная ли я. Не мучайся. Живи спокойно. Вычеркни, забудь, не вспоминай. Семь лет ведь всё было нормально? Нигде не жало?
– А тебе? Это ты убежала без объяснений. Значит, что-то тебя не устраивало, чем-то я то ли обидел, то ли не так хорош оказался, как оказалось. Я, знаешь ли, не из тех, кто навязывается. Я принял твой выбор.
– Вот прими его и сейчас.
– Ты этого хочешь? – потемнели до черноты его глаза.
– Да, я так хочу, Андрей.
– Хорошо, – отлепился он от подоконника.
Сделал несколько шагов. Прошёл мимо. Переставлял ноги. Ещё немного – и исчезнет. Скроется за поворотом, а потом – за дверью.
Всё внутри умирало. В который раз. Но я стояла, стиснув зубы. Сжав руки в кулаки так, что ногти впивались в ладони. Пусть уходит. Чужой. Не мой Андрей. Туда, где он больше нужен. Туда, где он давал обещания. Мне он всё же ничего и не обещал, если хорошо разобраться.
В проёме дверей он обернулся. Резко. Стремительно. И сделал шаг назад.
– Ну, раз ты предохраняешься… – исказилось какой-то невыносимой болью и мукой его лицо, а затем он впился в мои губы поцелуем. – Исключительно для здоровья, – покрывал он рваными, злыми поцелуями мою шею. – Ведь лучше ты обо мне думать не станешь, а хуже – куда уже…
А потом легко подхватил на руки и понёс в комнату.
Я не сопротивлялась. У меня был шанс закрепить успех. Да и кто в здравом уме отказывается от удовольствия, которое мог доставлять только он и никто другой?
Я хотела его запомнить. Впечатать на нейронном уровне его образ. Глаза. Тепло кожи, сумасшедшую страстность. Губы и руки, что умели любить…
Сумасшедший водоворот. Бешеная энергетика, сбесившиеся качели, уносящие меня в такую высь, откуда можно и не вернуться.
Я кричала, получая разрядку раз за разом. Он знал, как свести меня с ума. Он высекал из меня искры. Он превращал меня в одну большую эрогенную зону. Он доводил меня до состояния, когда удовольствие уже мешается с болью, потому что так много – это уже перебор, но я не хотела, чтобы это прекращалось.
Я не хотела выпускать его из себя. И… что уж… думала где-то на осколках сознания о том, что если не тогда, то сейчас – точно. Самые благоприятные дни, когда я смогу стать настоящей похитительницей ценного сотниковского генофонда…
Мы так и уснули, сплетённые и не рассоединившиеся.
– Я люблю тебя, Маш. И мне никто, кроме тебя не нужен, – то ли приснилось, то ли нет… И поцелуй в висок горячими губами.
Очнулась я в постели уже одна. В воздухе витал его запах. Подушка примятая рядом. Я зачем-то погладила её рукою. Может, потому что больше не могла прикоснуться к мягким светлым прядям у лба и чуть жёстче – на затылке.
Я встала и прошлась по комнате. Выглянула в окно.
Начинался новый рассвет – хмурый, зимний, тяжёлый.
Я снова одна.
– А может, и нет… – пробормотала, прижимая ладони к животу.
Может, у меня всё же есть, для чего жить и двигаться дальше. В том мире, где нет Андрея Сотникова.
– А может, и есть, – снова произнесла вслух, вслушиваясь в хриплый, сорванный голос. А затем добавила: – Здравствуй, маленький Сотников.
Кто запретит женщине мечтать? Ведь иногда наши мечты становятся явью, а изредка – даже сказкой… А я, несмотря ни на что, до сих пор в них верю…
