Текст книги "Не единственная (СИ)"
Автор книги: Лидия Миленина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Она не поняла смысл того, что кричал Эдор, но это не было бредом больного человека, это было отчаяние дикого зверя. И осмыслить его слова она сможет только потом. Сейчас же нужно решить что делать. Теперь Аньис снова чувствовала себя самой собой. Напуганной, почти изможденной, исполненной обиды и горя, но вполне разумной, девушкой.
Рассказать Тиарне, что в подземелье прячется то ли больной, то ли сошедший с ума, то ли просто разъяренный принц магов.? Та пошлет охрану за ним… А Эдор просто убьет их всех. Единственный, кто может справиться с ним, помочь ему и защитить от него других – господин Рональд. А пока его нет, только ей, Аньис нести это бремя – знать, что внизу, под дворцом сидит несчастный, разъяренный, безумный… Эдор. Тот, кто был ей другом.
Кулон хотелось разбить, уничтожить. Но как раз бить-то его и нельзя… Аньис положила его в карман. Пожалуй, эта магическая вещь, вызывающая странные эмоции и поступки, тоже дело для опытного мага, вроде господина Рональда. Не стоит выбрасывать ее в саду, лучше отдать ему. Где же вы, господин Рональд!? Вы сейчас так нужны…
Аньис заплакала от пережитого страха, от облегчения, что спаслась, и от чувства беззащитности, не оставлявшего ее. Потом утерла слезы рукавом и пошла к пруду в середине сада. Нужно посмотреть отражение, привести себя в порядок, иначе Тиарна поднимет вой на весь дворец.
Аньис взглянула на себя, смыла потекшую от слез краску, пригладила волосы. Все равно она была встрепанной, и одежда испачкалась. Вздохнув, пошла к дому, с легкой опаской поглядывая туда, где была ниша… А по пути наткнулась на Тиарну с Кьясой и Аббой.
– Та-а-к! – грозно произнесла Тиарна, взяла ее большими полными руками за худые плечи и покрутила. – В подземелье лазала, да?! Вот все хочу эту дыру заделать, а то вы, молодые дурочки, голову себе расшибете! И напугаетесь еще! Ну-ка пошли тебя в порядок приводить и от страхов лечить… У меня на ужин тальери с соусом фонде и кориме с сыром… Пальчики оближешь – сразу забудешь про все подземные ужасти!
На мгновение Аньис захотелось прижаться к теплой мягкой груди этой женщины и рассказать обо всем. Но это ее бремя. Расскажет, поднимет переполох – и начнутся погони и смерти. Ведь никто не знает, что ожидать сейчас от Эдора…
* * *
Все оставшееся время до сна Тиарна и Кьяса с Аббой хлопотали вокруг нее. Отвели принять ванну, накормили ужином… А Аньис ушла в себя, думая, не стоит ли послать слуг и охрану за Эдором. Но разум подсказывал, что это смертельно опасно. Эдор может просто убить всех. Есть у охранников магическая сила или нет, но Эдор явно куда более сильный природный маг. То, что господин Рональд назвал «интуицией», подсказывало ей, что нужно ждать хозяина.
Чистый, как слеза младенца, кулон она положила в деревянную коробочку. С сожалением и страхом одновременно. Ей не хотелось расставаться с ним, как не хотелось верить в то, что у нее теперь нет друга Эдора… А здесь в кулоне была самая чистая часть Эдора – его детские, наивные, искренние слезы. Закрыла коробочку на ключ и убрала подальше в шкаф, чтобы отдать потом господину Рональду. Слишком странно влияет на нее эта вещь, нельзя носить ее. Да и в комнате оставлять страшно, но пока нет другого выхода.
А сердце разрывалось от противоречивых мыслей и чувств. Какие только мысли не проносились в голове, когда она отпустила Кьясу с Аббой и легла в постель. Какие только чувства ее не мучили. Что это было? Неужели Эдор не болен, а действительно вожделеет ее? И при этом думает, что она настоящая наложница его наставника…? Но она ведь рассказывала ему о своей судьбе. Фраза про какое-то «Сокровище» застряла в голове и мучила, как нерешаемая задача.
Или она просто очень неприятна ему? Слишком плохо пахнет, слишком некрасивая для его расы… И пока она не приближалась, он терпел ее, был даже готов дружить. Но стоило ей приблизиться – и отвращение победило дружбу… Или он просто болен…
Понять было невозможно, но душа разрывалась от боли и тревоги. В конце концов она выключила свет, уткнулась в подушку и зарыдала. А когда слезы кончились, вздохнула и попробовала уснуть. Чтобы проснуться, когда вернется господин Рональд, и все станет надежно, безопасно, понятно и спокойно.
Но сон не шел…
А потом ее вдруг охватил ужас, похожий на тот, что она испытала, войдя в пыточную, только намного сильнее. Аньис замерла, всем своим существом ощущая, что сейчас нужно затаиться, прикинуться спящей. Ужас вдавил ее в постель, заставил застыть и почти не дышать. Интуиция точно и ясно говорила: молчи, не двигайся.
Беззвучно открылась дверь, и в комнату вошла ее смерть.
ГЛАВА 14
Эдор скорчился на полу, обхватил голову руками и покачивался из стороны в сторону, словно и верно сошел с ума. Пытался не дышать… Вдохнуть он отважился, лишь когда девушка, по его представлениям, уже вышла из подземелья. Только бы она ничего не сломала себе, только бы благополучно вылезла!
Но стоило втянуть воздух, и снова стало невыносимо душно от ее запаха. Вся камера пропиталась ею. Он так и видел перед собой, как она стоит напротив, решительная, глупая, странно бесстрашная… Словно ее заколдовали. Вот она делает шаг в его сторону… И у него кружится голова, мутнеет перед глазами, животная жажда обладания смешивается с духовной… С желанием заглянуть в глаза, впитать эту ее бесстрашную, но тонкую душу… А потом… Потом он бы впивался губами в ее губы, пока она сгорает, брал бы ее снова и снова, вжимая в стену, проникая до самой сути ее духа и тела. Пока она еще жива… О-о! Эдор закатил глаза, только чтобы не кинуться из камеры по следу – по нитке запаха, уводящей вверх.
На всякий случай он снова приковал одну руку к стене. Знал, что бесполезно. Бесполезно, даже если эта толстая дура, командующая здесь всем, прикажет прямо сейчас заложить вход в подвал. Все бесполезно… Он вынесет все двери. Или разрушит дворец, если потребуется.
Он не знал, сколько просидел так, вероятно, несколько часов. Нестерпимое вожделение, мучающее, словно его постоянно жгли каленым железом, превращало существование в ад. В те муки, что, по преданию, испытывают пленники, попавшие в подземелье Андоррэ. И мысли, мысли… Разные, сложные.
…Он убежал бы сразу, как только она потянулась к нему. Сбежал бы на другой конец материка. Но он не мог. С того момента, как она почти коснулась его, цепная реакция, что несет к Сокровищу, как бурный речной поток, запустилась в нем. Теперь он не мог уйти. Хотел умчаться как можно дальше отсюда. Но словно огромный магнит не давал ему покинуть замок. В отчаянии он кинулся в подземелье – старую тюрьму, оставшуюся во дворце от бывшего хозяина.
И теперь был как на привязи. Не уйти. Но и не остаться по-настоящему, не приблизиться. А когда она пришла, действительно был готов убить ее, не только, как его народ сжигает свои Сокровища. Ему хотелось отомстить за ту муку, дилемму, что она создает своим появлением.
Но… Даже когда в отчаянии он уже не мог бороться, когда Аньис шла прямо к нему, чтобы отстегнуть, а сам он уже все решил… – даже тогда что-то, одна неуловимая точка в душе не давала убить ее. Самое страшное и самое великое, что было в его жизни – когда он прыгнул, выдирая кольца из стены, спасаясь от своего счастья, от своего наслаждения… Добровольно уходя от него. И те оскорбления, что он кинул в нее… Чтобы спасти ей жизнь.
….Значит… Значит, он может владеть собой? Значит, он любит девочку, раз, даже когда она была так близко, не убил ее? Эдор перестал раскачиваться. Осознание теплом залило душу.
Он не знал любви к женщине. В его жизни вообще было мало любви. Отец был суров и справедлив с ним, воспитывал истинного наследника, правителя великого народа. Мать тоже была строгая, жесткая, как железный стержень, умная и проницательная. Но она любила его… И Эдор любил мать. И знал, что главным в этой любви было нежелание делать друг другу больно, стремление радовать и делать счастливым, заботиться, решать проблемы… Так, выходит, он любит Аньис? А она его?
Ведь он смог устоять, когда она сама шла в его объятья… А она! Она, его девочка, его Сокровище! Она готова была умереть, лишь бы помочь ему! Она так волновалась за него, так хотела позаботиться! Что это еще, если не любовь?
Проклятый наставник! Выходит, они давно любят друг друга. А он… Он обманывает их. Готовит ее для себя, выращивает, творит под себя, делает такой, как ему нужно. Лепит как скульптуру. И водит за нос его, Эдора…
Эдор встал и принюхался. Если добавить магии, то нить запаха покажет, где именно его любовь. Его Сокровище легло в постель, ждало его. И он придет.
Эдор пружинисто подпрыгнул на молодых сильных ногах, усмехнулся – криво, как его учитель. Потом улыбнулся и пошел обрести свое счастье. Или убить.
* * *
Отводя глаза встречным, он спешил туда, куда его тянуло. Дождался, когда двое кухонных парней, переговариваясь, скрылись за поворотом, и открыл замок заклятьем подчинения. Вошел.
В вожделенной комнате царила темнота и тишина. Даже ее дыхания, тонкого и желанного, не было слышно. А атмосфера пропитана страхом. Она ведь сильно сегодня напугалась…
Ему хотелось кинуться, сразу убить дистанцию между ними, схватить ее, теперь точно зная, что их ждет не краткое пламя, а долгое полыхание вдвоем. На всю ее жизнь. Но именно поэтому Эдор сдержался. Нужно разбудить ее нежно, легко, так, чтобы не напугать. Посмотреть в глаза и сказать все. Рассказать, как любит ее, и что их ждет счастье, а бояться нечего. Убить ее страхи своей нежностью.
Беззвучно он подошел к изголовью кровати. Из-под необъятного одеяла выглядывал пушистый затылок и краешек носа, Эдор видел их своим особым зрением, которому не помеха ночная тьма. На мгновение ему показалось, что она задышала чаще, когда он подошел. Но нет, девушка спит… И нужно быть очень нежным, чтоб не превратить этот сон в ад, не прервать его слишком резко…
Только вот терпеть Эдор больше не мог. Огонь внутри ликовал, предвкушая, как вырвется на свободу и подарит незабываемую близость обоим. Сглотнув, Эдор откинул одеяло, понимая, что пышет жаром, и порывисто нагнулся коснуться губами ее шеи… Этот миг его движения к нежной, трепетной коже растянулся в вечность. Как будто незначительное расстояние никак не хотело сокращаться, растягивалось вновь и вновь.
Не хватило лишь тысячной дюйма… Неведомая сила, как ураганный ветер, подхватила его и понесла назад, заставила пятиться. И вжала в стену, как совсем недавно созданный им поток вжимал в стену Аньис.
– Говори мысленно, она не спит. Достаточно для нее страхов! – учитель вжимал Эдора в стену тем, что называл «силовым полем», против которого была бессильна магия древнего народа. Черные глаза, едва различимые в полной темноте даже для Эдора, сверкали то ли гневом, то ли разочарованием. Эдор кивнул. Его, как на веревке, тянуло обратно к изголовью кровати, и только пресс, что создал наставник, не давал пройти.
– Я больше не могу, учитель… – простонал Эдор. – Убей меня или дай пройти к ней!
– А я ведь велел не приходить к ней, когда меня нет в Альбене, – в голосе Рональда слышалась досада. Живое чувство, а это необычно для него. – Ты понимаешь, что я мог не успеть? Лишь счастливая случайность, что девочка еще жива. Я уловил колебания ваших ментальных сигналов, как только вернулся, и чудом успел!
– Понимаю. И я… я ненавижу тебя! Это ты не даешь мне взять мое Сокровище! Ты стоишь между нами!
– Ты искреннее хочешь только этого? Взять Сокровище? Несколько минут блаженства ценой ее жизни? Ты ведь чувствуешь, что процесс пошел… Что жар вырывается наружу, крутит тебя и вот-вот перейдет на нее… В вас нет того, что могло бы победить его.
– Понимаю! Да! – Эдор сдался. Упал на одно колено, спрятал лицо в руке. – Помоги, учитель! Я больше не могу! Пусть она живет… Убей меня! Или – используй кольцо… – он с мольбой посмотрел в лицо Рональда. – Прикажи мне кольцом! Поработи мою волю! Только останови это, пусть Аньис живет!
Рональд ослабил поле, которым прижимал Эдора к стене, сложил руки на груди, и Эдор увидел на его правой руке гладкое простое кольцо из черного камня, которое делало Рональда почти небожителем для его народа. Учитель встал вполоборота к нему.
– Хорошо. Я понимаю тебя и уважаю твой выбор. Но я не хочу использовать кольцо. Это слишком большое насилие над волей. Я помогу тебе по-другому. Сейчас ты выйдешь отсюда и отправишься на восток. И впредь ты не сможешь приблизиться к девочке. Ближе, чем на расстоянии десяти миль, у тебя будет нестерпимо болеть голова. И эту боль не сможешь преодолеть даже ты. Не думаю, что в вашем мире найдется кто-нибудь, кто сможет снять установку.
Эдор ощутил касание чужого разума к своему. Только теперь оно не было легким, учитель был вынужден жестко проникнуть в него, как будто повернул какие-то шестеренки, и в области левого виска Эдор ощутил небольшую коробочку, готовую взорваться невыразимой болью, если он захочет… того, чего хочет всегда.
Эдор кивнул и даже нашел в себе силы поблагодарить учителя.
– Спасибо, учитель… Главное, спаси нас от этого…
По стенке, где позволяло силовое поле, он прошел к выходу. Мгновение смотрел на неподвижную Аньис, запоминая пушистые волосы, разметавшиеся на подушке, образ хрупкого гибкого тела под одеялом и затаившееся легкое дыхание… С трудом перевел глаза на учителя и неожиданно столкнулся с полным сочувствия и понимания взглядом. Словно целый космос с болью и состраданием смотрел на него.
Эдор кивнул и вышел. На восток. Туда, где горы и море… На восток. Может быть, морская пена и грохот прибоя хоть немного излечат его боль.
* * *
В какой-то момент ужас стал невыносимым. Теперь он сопровождался жаром, таким же, какой исходил от Эдора. И Аньис казалось, что стоит этому ужасу подойти еще ближе, она вспыхнет, как спичка, и сгорит без остатка. Ее жизнь, само ее существо выгорит, как деревяшка в камине.
Хотелось заплакать от бессилия и страха, но нельзя. Едва пошевелится – и смерть станет неотвратимой.
А потом жар вспыхнул прямо над ней, опалил кожу, еще мгновение, и смерть коснется ее горячими… губами. Кто сказал, что у смерти холодные руки? Нет, чтобы забрать жизнь, она приходит горячей, как ад, и страстно целует…
Но в это мгновение неотвратимости комнату вдруг накрыл глубокий покой, перебарывающий бурление и пылание горящей смерти. Несколько мгновений они боролись. А затем смерть ушла, унося с собой огонь…
Полная тишина. Полная темнота. Полный покой.
– Аньис, я знаю, что ты не спишь, – услышала она бездонно глубокий и спокойный знакомый голос. – Все прошло, теперь все хорошо.
Пружина застывшего напряжения разжалась, и Аньис тонко бессильно заплакала, не в силах что-либо сказать.
И вдруг произошло невероятное. В комнате зажегся мягкий приглушенный свет, а господин Рональд целиком откинул с нее одеяло. Две сильные руки подхватили ее под колени и под спину, а у Аньис в голове пронеслось, что на ней только легкая ночная сорочка… Он взял ее на руки, укачивая, как ребенка.
– Все, девочка, все закончилось, – услышала она и совсем рядом увидела его спокойное и строгое, но теплое лицо. – Он больше не придет, ты в безопасности…
К своему стыду Аньис заплакала еще сильнее, уткнувшись в его плечо, а он сел с ней на руках в кресло. И она оказалась у него на коленях, полулежа.
– Это был Эдор? – сквозь слезы прошептала Аньис. – Он хотел убить меня…?
– Да, это был Эдор, – горячая рука легонько погладила ее по плечу. – Но убить тебя он как раз не хотел… Он хотел другого, Аньис. Обладать тобой. Хотел тебя во всех смыслах, которые можно придумать.
– Но почему тогда мне было так страшно!? Почему, я как будто должна была умереть?! – она даже отважилась посмотреть ему в лицо. Господин Рональд по-доброму усмехнулся:
– Потому что… Знаешь, Аньис, иная страсть убивает страшнее ненависти. У народа Эдора очень древняя кровь. И она незаметно течет в жилах некоторых из вас – когда-то выходцы его народа скрещивались с альбенийцами. И избранные девушки из вас становятся для них тем, что они называют Сокровищем. Как ты для Эдора. Они вожделеют свое Сокровище, но стоит им прикоснуться к нему, их внутренний огонь вырывается наружу, сжигая девушку. Поэтому ты боялась не зря… Твое чутье тебя не подвело.
– Так получается, Эдор всегда желал меня? И в любой момент мог сжечь? – Аньис стало невыразимо больно, как от предательства. – А я верила ему… Я думала, мы друзья… А у него просто было вожделение…
– Не совсем так, – мягко улыбнулся господин Рональд, продолжая гладить ее по плечу. От его глубокого бархатного голоса и спокойного объяснения становилось легче, боль души отступала. – Если бы он хотел лишь овладеть тобой, то сделал бы это в первый вечер, как почувствовал твой запах. Но он хотел другого… Он хотел быть с тобой. Полюбить тебя, и чтобы ты полюбила его… Потому что только это может пересилить внутреннее пламя его народа. Он как раз не хотел вредить тебе и терпел сладкую пытку твоего присутствия почти каждый день… Поэтому… Прости меня, Аньис, – к ее изумлению господин Рональд вдруг склонился и невесомо коснулся губами ее волос.
– За что? – прошептала она. От его легчайшего прикосновения приятные мурашки разбежались по телу, а страх пережитого разлетелся на куски. Даже новость, что она Сокровище, носитель древней крови, неизвестно как затесавшейся в ее родословной, не казалась страшной. Когда рядом господин Рональд.
– Мне не следовало и на пушечный выстрел подпускать его к тебе, – серьезно сказал господин Рональд. – Но я решил дать вам шанс. Не насиловать волю Эдора, не отлучать его от тебя. Кто знает, может быть, со временем, ваши души потянулись бы друг к другу по-настоящему…
– Но я… – растерялась Аньис. – Эдор для меня только друг…
– В этом и проблема, – усмехнулся господин Рональд. Вдруг перехватил ее и посадил на одно колено. Аньис про себя рассмеялась, потому что захотелось поболтать ногами. А еще ей вдруг стало некуда деть руки… Обнять его за шею она стеснялась. И без того она трепетала от его близости, а сейчас смущение нахлынуло, заливая щеки краской. Она просто сложила руки на коленях. – Думаю, ты могла бы почувствовать к нему ответное желание, и это было бы опасно. И совершенно не то, что нужно… Расскажи, Аньис, что произошло? Когда он появился?
Аньис сглотнула смущение и начала рассказывать. Увлеклась, видимо, ей нужно было выговориться обо всем, что случилось в этот длинный и страшный вечер. И время от времени чувствовала, как твердая рука, обнимающая ее спину, чуть ободряюще сжимает ее.
– Думаю, Эдор совершенно не предполагал, как подействует на тебя кулон, и дарил его с той целью, что озвучил, – задумчиво сказал господин Рональд в конце. – Знаешь, у меня давно есть подозрение, что Сокровища тоже испытывают некое подсознательное стремление к ним. Вспомни, как легко, без всякого страха ты подружилась с Эдором. А ведь он принц и маг, вполне мог показаться тебе страшным и непонятным. А кулон, содержащий частицу его плоти, усилил подсознательное стремление… Думаю, ты вовремя его сняла, и это спасло нас от многих проблем. Кстати, куда ты убрала его, Аньис? Тебе не стоит носить этот кулон, и я попросил бы на время дать его мне, чтобы изучить…
– Конечно, господин Рональд, – кивнула Аньис. – Я так и хотела… Он в коробочке, в том шкафу, – она указала рукой на шкаф, подумав, что если встанет принести коробочку, то может больше здесь – то есть на коленях у господина Рональда – не оказаться.
– Хорошо, – кивнул он в ответ. – Послушай, Аньис… Если когда-нибудь ты будешь готова и захочешь увидеть Эдора, хотя бы поговорить с ним – в моем присутствии – скажи об этом…
Слезы и страх, ушедшие в покое его рук, вдруг нахлынули снова.
– Хорошо, господин Рональд… Но… Я очень хотела бы помочь Эдору, раз он сам собой не владеет… Но… Понимаете! Это было страшнее смерти… как будто что-то немыслимо ужасное… Я не могу! – неожиданно для себя самой она снова заплакала и, словно в поисках защиты, инстинктивно уткнулась лицом ему в плечо. – И… мне кажется, ему станет только хуже…
– Да, может быть, и так, – господин Рональд снова перехватил ее, и она опять полулежала у него на коленях, словно он собирался ее укачивать. – Ты увидишь Эдора, только если этого захочешь.
И снова нежно погладил ее по плечу.
– Не уходите пока, пожалуйста, господин Рональд… – тихо прошептала Аньис.
– Хорошо, – он с улыбкой заглянул в заплаканное лицо. – Я никуда не уйду, пока ты не заснешь. И потом буду присматривать за тобой…
А Аньис вдруг залил покой, какого она никогда не знала. Словно целый гармоничный мир вдруг склонился к ней и укачивал ее, как младенца в колыбели.
– Спасибо… – прошептала она. Ее голова откинулась на сгиб его локтя, и Аньис заснула, уносимая бесконечным, глубоким спокойствием.
* * *
– Странный старик, – задумчиво сказал Рональд, поднял камешек и кинул вниз, туда, где пенные валы разбивались о скалы. Эдор подтянул колени к подбородку и еще пристальнее посмотрел в бурлящее море. – Ни в одной из ближайших деревень нет такого старика, и не было никакой истории с ограблением и зарезанной любимой женой… К тому же, представь себе. Ты одет как аристократ, у тебя стать правителя. Такой старик должен был подходить к тебе с поклоном, вымаливая разрешение обратиться. А этот сел рядом и заговорил именно о том, что могло всколыхнуть твои чувства.
– Да, я только сейчас понимаю, он словно знал, что мне сказать, – ответил Эдор. Тоже поднял камешек и бросил в воду. Тот скрылся в пенном неистовстве. – Знаешь, только это меня и утешает – море… – искренне сказал он. – Я виноват, учитель. Ослушался тебя, не внял голосу разума. Наверное, я просто заслужил этот ад.
– Не суди себя так уж строго, – усмехнулся Рональд. Иногда с наставником можно было поговорить вот так, без затей и субординации. – Кто-то начал игру против нас, и это первый шаг. Скорее всего, этот старик знал твою душу, а значит, это серьезный враг. Так что впереди у нас много работы. Она отвлечет тебя. И еще… знаешь, – Рональд вдруг посмотрел Эдору в лицо, и тот снова увидел в нем бесконечное понимание. – Я знаю, как это – не иметь возможности коснуться той, что нужна тебе, и быть рядом, потому что твоя близость убивает ее. Но когда-то я мог хотя бы взять ее за руку и поговорить… Правда, и сейчас не имею понятия, как лучше. Вообще не видеть, или видеть вот так, не в силах сблизиться и вернуть прошлое. Возможно, отрубить совсем легче…
– Ты знаешь? – удивился Эдор.
– Знаю, – грустно усмехнулся Рональд. – И могу сказать тебе одно. Это можно терпеть, лишь бы она была жива. Поверь мне.
* * *
– Аньис, о чем ты думаешь!? Ну-ка повтори, что я спросил?! – господин Шмальер стоял, опершись двумя руками о стол, за которым она сидела, и круглые глаза метали молнии.
– Ой, простите, господин Шмальер… Вы спросили… Вы не могли бы повторить вопрос? – Аньис выплыла из красивого возвышенного мира, где парила ее душа.
О чем она думала? Да как всегда – о господине Рональде. О том, какой он мудрый и сильный, какой умный, надежный и привлекательный… Какие у него сильные горячие руки. Вчера ночью он держал ее как пушинку, и это было так хорошо, так приятно и спокойно. Но волнующе… Хотелось снова испытать то же самое. О его глазах, в которых живет целый мир, бездонных, пленяющих, обволакивающих. Как хорошо было бы потонуть в них и знать, что эта бездна всегда укроет тебя, защитит от любого пламени, от любых невзгод. О том бесконечном радостном покое, что царит в его объятиях…
Вечером того же дня она смотрела на себя в зеркало. Что-то в ней изменилось. Казалось, пламя Эдора, едва коснувшееся ее, выжгло лишнее, сделало ее яснее, более цельной. Даже в чертах лица, силуэте фигуры и движениях почти исчезла подростковая резкость. А общение с господином Рональдом придало ее лицу выражение решительности и внутренней силы.
И да, Аньис действительно решила… Глядя на свое становящееся более взрослым лицо, она раз и навсегда поняла, чего хочет. Лишь две вещи могут сделать ее счастливой. Свобода, которой ей до сих пор не хватает. Все же лежащая где-то бумага, где значилось, что она рабыня, волновала ее. Память о ее существовании тонкой, но острой занозой, сидело на отшибе души. И… господин Рональд.
В тот вечер Аньис поняла, что больше всего на свете хочет быть с ним. Делить его жизнь, быть рядом, наслаждаться его необыкновенным присутствием, принадлежать ему и как женщина, и как самый близкий человек. И дарить ему… что? Может быть, ласку, радость и нежность… Пока Аньис было сложно понять, что именно. Ведь все, что у нее было, все, что она могла подарить – только свое сердце. А что такое «сердце» понятно всем, но вряд ли может быть определено словами.
Она обязательно будет рядом с ним. Он хочет, чтобы она училась и расцветала, становилась умнее и лучше – и она будет делать это. И станет достойной его. Может быть, этого он и хочет? Аньис рассмеялась про себя, заметив, как отражение в зеркале решительно подняло подбородок.
А еще господин Рональд и свобода – эти два понятия в ее жизни связаны напрямую. Только он может когда-нибудь дать ей свободу… Но в тот вечер не рабыня решила всеми силами заслужить милость господина. А девушка Аньис решила быть с самым лучшим на свете мужчиной.
