Текст книги "Не единственная (СИ)"
Автор книги: Лидия Миленина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 28 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]
Лидия Миленина
Не единственная
ГЛАВА 1
На улице царила суета. Весело сновали дети, прогуливались юноши и девушки, бросая друг на друга заинтересованные взгляды. Посреди дороги опрокинулась телега молочника, и несколько бедняков пытались урвать неразбившиеся кринки под зычную ругань хозяина.
Аньис с двумя младшими братишками шла по мостовой и улыбалась. Ей нравилась суета. Было приятно смотреть, как народ начинает отдыхать после работы. Скоро загорятся фонари, еще больше молодежи высыпет на улицу. Может быть ей тоже удастся отпроситься у родителей, и она даже увидит Садди. Его отец собирался просить ее руки для сына, когда ей исполнится пятнадцать.
– Аньис, а давай я тоже попробую достать нам молока? – братишка, семилетний Карри, дернул сестру за рукав и указал в сторону опрокинувшейся телеги. Аньис представила себе обрадованное лицо матери, когда кроме достойной сегодняшней выручки они принесут еще и целую кринку молока или простокваши.
– Да, Аньис, дава-а-ай, – заныл второй братишка, пятилетний Сьирри. – Я хочу молочка! Аньис…
Аньис потрепала его каштановые волосы.
– Нет, ребята, воровать плохо… Видите, у молочника горе – столько побилось… Неизвестно, как он будет сводить концы с концами после этого. Если бы мы могли как-то помочь…
Она присмотрелась – народ вокруг уже поднимал телегу и спешно укладывал обратно все емкости, что не разбились. Пожалуй, от нее и младших братьев будет больше суеты, чем помощи. Да и вероятность, что кто-нибудь прихватит ее мешочек с деньгами, когда она отвлечется, была слишком большой.
Старший из братьев серьезно кивнул:
– Да, Сьирри, воровать нельзя. К тому же сегодня у нас столько денег, что мама сможет купить и молока, и рыбы… Голодным не останешься.
Младшенький приготовился заныть, но вдруг лукаво улыбнулся:
– Ну тогда поиграем у дома тети Марши!
Аньис рассмеялась. У дома бочкаря, за которого вышла замуж ее лучшая подруга, всегда валялось много старых бочек, и ребята любили играть в пятнашки, перепрыгивая с одной бочки на другую.
– Ладно, только недолго! Нас папа с мамой ждут!
«А я поговорю с Маршей», – подумала Аньис. Марша была старше Аньис на год – ей исполнилось пятнадцать лет, и отец выдал ее замуж за старшего сына бочкаря. Поэтому Марша жила теперь в доме «у бочек», занималась домашним хозяйством, а недавно оказалось, что она уже носит ребенка. Аньис переживала, что скоро подруга вся уйдет в семейные заботы, и у нее совсем не останется времени на старых друзей. Поэтому ловила каждую возможность поговорить с Маршей.
В семье отца Аньис – горшечника Горри – было семеро детей. Аньис – третья по старшинству – с легким трепетом ждала, когда отец решит выдать ее замуж. Всего год остался до традиционного возраста невест – пятнадцати лет. Согласно моде последних лет, она считалась красавицей – высокая, худая, без выраженных бедер, с пышными коричневатыми волосами и чувственными губами. Время, когда ценились красавицы с шикарными формами и строгими, словно высеченными из камня, лицами, давно прошло. Теперь в государстве Альбене были популярны именно такие девушки, как Аньис – с простыми, но чувственными чертами лица и детской фигурой. Когда она шла по улице, многие мужские взгляды обращались на нее. Впрочем, они быстро отворачивались. Мало у кого из жителей ремесленных кварталов хватит средств, чтобы заплатить «выкуп» за жену такой красоты.
Старшая сестра Аньис, Колобатти, не такая красавица, но зато умница и мастерица на все руки, вышла замуж за писаря. Вернее, отец выдал ее, когда девушке исполнилось шестнадцать. Старший брат Аньис – семнадцатилетний Вери – взял на себя большую часть работ в мастерской отца. На прошедшей войне горшечник Горри, призванный в регулярную армию подобно многим другим, лишился руки. После этого дела семьи пошли под откос. Керамика, которую изготавливал Вери, сильно уступала по качеству былым произведениям Горри, а сам он далеко не сразу научился управляться одной рукой. Поэтому долгое время его продукция не пользовалась спросом. Лавку с товаром пришлось закрыть, и теперь горшки семьи Горри брал на продажу лишь один сердобольный торговец.
От него Аньис и шла, забрав дневную выручку от продажи. Два младших брата всегда ходили с ней – у матери не хватало ни времени, ни сил, чтобы присматривать за ними, ведь у нее на руках были еще и две совсем маленькие дочки трех лет и одного года.
Пожалуй, единственное, что помогло бы семье Горри удержаться на плаву – это замужество Аньис. При заключении брака жених или его отец будут вынуждены заплатить отцу невесты «выкуп», а при внешних данных Аньис этих денег хватит на открытие новой лавки. Было только одно но: вокруг тоже жили не богачи, вряд ли кто-то сможет раскошелиться, чтобы заплатить такой выкуп… Впрочем, плотник, отец Садди, знавший об интересе своего старшего сына к дочери горшечника, обещал собрать нужную сумму к пятнадцатилетию Аньис. А если не сможет, что ж, придется согласиться на обычный «выкуп»… В любом случае, выдав замуж Аньис, Горри получит некую сумму, чтобы содержать семью, а заодно в его доме станет на один рот меньше…
Аньис присела на одну из бочек возле дома Марши и послала брата привести подругу. Солнце начало двигаться к закату, оно приятно грело лицо. Аньис закрыла глаза и застыла, отдаваясь вечернему теплу и неге. Правда, кошелек она по-прежнему прижимала к животу, а краем уха слушала довольные крики младшего братишки, оседлавшего другую бочку.
Вдруг на несколько мгновений воцарилась тишина. Галдящая сотней голосов улица замолчала, а потом внезапно раздался быстрый стук копыт. Аньис удивленно открыла глаза: лошадей в бедных районах почти не было, а уж быстро скачущего всадника можно было увидеть совсем редко. Впрочем, и всадник сбавил ход, немного не доезжая до дома Марши. Теперь стук копыт стал медленным, размеренным. И Аньис показалось – немного зловещим. Прохожие замолкали и кланялись, когда он проезжал мимо.
Всадник был одет в белый костюм – широкие брюки и кафтан с королевской эмблемой на плече… Цвет волос не угадывался – их скрывала охватывавшая голову черная повязка. Присмотревшись к всаднику из-под прищуренных век, Аньис заметила, что фигура у него сухопарая, а лицо – умное, с острыми хищными чертами. Страшный, жесткий человек, подумалось Аньис. Когда он подъедет, нужно встать и поклониться, а то неровен час вызвать гнев у кого-то из людей короля…
Когда всадник оказался совсем близко, она поднялась, взяла за руку младшего брата и склонила голову в надежде, что он проедет мимо. И действительно, он пустил лошадь шагом и неторопливо направлял ее сквозь толпу. Но неожиданно, в тот момент, когда Аньис и Сьирри должны были остаться сзади, всадник резко оглянулся, его цепкий взгляд уперся девушке в лицо. Сердце громко забилось, и Аньис наклонила голову ниже. Всадник резко затормозил. Затем вдруг развернулся и подъехал почти вплотную к ним. Аньис инстинктивно задвинула испуганного братишку за спину… Всадник спешился. Теперь ее и страшного человека разделяло не более пяти-шести футов.
– Подними голову! – неожиданно сказал он. Сердце забилось еще громче и оборвалось вниз. Аньис с усилием, заставляя себя, подняла лицо и встретилась с ним взглядом. Глаза у него были светло-серые и холодные, они словно брали собеседника в плен. Очень хотелось снова опустить взгляд, но он как-будто приказывал не делать этого. Мужчина слегка усмехнулся, заметив ее замешательство.
– Кто ты? – спросил он мягко, почти ласково. Аньис сглотнула. По-прежнему было очень страшно, но его приятный тон успокоил и дал надежду на хороший исход.
– Меня зовут Аньис, я дочь горшечника Горри Вербайа.
– Сколько тебе лет? – так же мягко поинтересовался всадник. Аньис снова насторожилась, совершенно непонятно, что нужно этому человеку. Но не ответить, когда спрашивает кто-то из слуг короля куда опаснее.
– Четырнадцать, господин, – тихо ответила она.
Конь нетерпеливо переступал ногами, и всадник придержал его, внимательно разглядывая девушку. По телу Аньис пробежал холод. Он словно следовал по пятам за перемещающимся по ней взглядом. Одновременно ей стало стыдно: незнакомый мужчина рассматривал ее фигуру, оценивал тело, задержался взглядом на груди и удовлетворенно кивнул… Это было невыносимо, как будто ее вывели на площадь и раздели. Что ему нужно. Самые страшные опасения начали сочиться в голову…
– Сколько детей у твоих родителей? – всадник перестал скользить взглядом по ее фигуре и снова разглядывал лицо.
– Нас семеро, господин. Я третий ребенок в семье.
– Как идут дела у твоего отца?
– Раньше у нас была своя лавка, дела шли хорошо. Теперь, после войны, ее не стало… – робко сказала Аньис. Внутри все просто вопило, что нельзя говорить о бедственном положении семьи. – Но и сейчас дела идут неплохо.
– Понял тебя, Аньис, – вдруг доброжелательно улыбнулся мужчина. – До свидания!
Одним движением он вскочил в седло и со смехом тронул коня. В смехе звучало удовлетворение, какое испытывает человек, когда неожиданно обрел желаемое.
Аньис сделала шаг назад и схватила за руку Сьирри. Цепкий взгляд серых глаз оставил в душе холодный, неприятный отпечаток, словно там провели кусочком льда. Ей было страшно.
– Аньис! – к ней подбежали испуганные Марша и Карри. Подруга была почти одного роста с Аньис, но куда крепче, золотоволосая и светлокожая. Широкая юбка скрывала округлившийся животик. Девушка нервно вытерла руки о передник и схватила Аньис за предплечье, а Карри обнял сестру за пояс и прижался. – Кто это был?! Что ему от тебя нужно?!
– Не знаю, – растерянно прошептала Аньис и инстинктивно вцепилась в рукав Марши. – Кто-то из людей короля. Он спрашивал про меня и мою семью…
– Какой ужас… Очень плохо… – так же шепотом сказала Марша. – Это может быть работорговец. Бегите скорее домой, нужно предупредить твою семью!
– Да, надо! – Аньис крепче прижала к себе младших братьев, потом отпустила, порывисто обняла на прощание подругу и поспешила домой.
…Так и не удалось побеседовать с Маршей. Так и не удалось погреться на солнышке и дать братишкам вдоволь поиграть…
ГЛАВА 2
«Он не спросил, где мы живем, он не знает», – успокаивала себя Аньис. Почти бегом, привязав кошелек к поясу, она спешила домой, таща за руки младших братьев. Впрочем, напуганные мальчишки и сами старались поспевать за ней. Даже Сьирри не ныл и не просил остановиться поиграть. Вокруг было много знакомых, пару раз ее пытались спросить, что случилось, но Аньис отрицательно крутила головой, показывая, что сейчас не до этого…
Наконец они повернули за угол и остановились возле дома. Рядом с облезлой коричневой дверью и небольшим окном с решеткой был привязан белый конь. Сердце сжалось и полилось вниз от оправдавшихся опасений.
– Аньис, Аньис, что это значит? – заныл Сьирри.
– Поиграйте у дома, – коротко бросила она братьям. – Карри, присмотри за братом. Я пойду посмотрю в чем дело…
Может быть, не стоит, подумалось ей. Убежать, спрятаться с братьями где-нибудь в узких подворотнях и проулочках, отсидеться, пока страшный человек уйдет. Но там, в доме, были родители и две совсем маленькие сестренки. Им может угрожать опасность…
Аньис вздохнула поглубже и вошла.
В первой комнате слева от входа стоял тот всадник и, сложив руки на груди, внимательно смотрел на отца Аньис. Лицо Горри сморщилось то ли от того, что он слышал, то ли просто от всего происходящего. Единственной рукой он обнимал себя и придерживал короткую культю. Когда Аньис вошла, отец обернулся в ее сторону.
– Иди к матери, она все тебе объяснит, – резко сказал он дочери.
Аньис послушно шмыгнула в коридор, и рука матери тут же затянула ее в одну из комнат.
– Аньис, доченька, послушай… – начала суетиться мать… Арсана, еще молодая, но согнувшаяся под бременем тяжелой жизни женщина, одной рукой держала головалую девочку, та капризно надувала губки, водила вокруг глазами, и, вероятно, собиралась расплакаться. Рядом на полу играла еще одна сестренка Аньис – трехлетняя Вильяс. Свободной рукой мать порывисто обняла старшую дочку: – Доченька, отец продает тебя… – быстро-быстро начала говорить она, словно хотела поскорее справиться с необходимостью произносить это вслух.
– Что?! Что ты говоришь, мама! – Аньис в панике схватила шарящую по ней дрожащую руку. – Как продает? Кому продает? Не может быть…
– Доченька, ты должна понять… У нас нет другого выхода! – мать неожиданно заплакала и начала еще сильнее гладить дочку. Вслед за ее слезами раздался хныкающий голос годовалой девочки. Мать инстинктивно покачала ее, потом, не обращая внимания на крик, опустила на пол и принялась оглаживать Аньис двумя руками.
– Аньис, красавица моя, доченька моя милая, спаси нас… Пойми нас! Этот человек – начальник королевского гарема. Король поручил ему купить настоящую красавицу… Не для своего гарема… Он хочет подарить наложницу своему первому советнику, господину Эль… Доченька, у господина Эль нет других наложниц! Представь себе, а вдруг ты родишь ему сына? – Арсана понизила голос. Вероятно, она искала оправдания и перед дочерью, и перед самой собой. – Тогда, возможно, он женится на тебе.
– Но нет, мама… – изумленно прошептала Аньис и чуть снова не сорвалась на крик: – Отец хотел выдать меня замуж за Садди… Мне он всегда нравился! Я дочь свободного человека. Я не могу стать рабыней!
Мать вдруг отстранилась, всхлипнула в последний раз и вдруг успокоилась. Руки ее перестали дрожать, спина распрямилась.
– Такое рабство может оказаться слаще свободы, – сказала она, искоса глядя на дочку. – Ты должна понять нас. Отец Садди сказал сегодня, что вряд ли сможет собрать большой выкуп за тебя. Да и никакой выкуп не спасет твоих братьев и сестер. А этот человек дает за тебя восемь тысяч куэримо. На эти деньги отец с Вери снова откроют лавку, и не одну. Мы сможем нанять рабочего в помощь. Отремонтируем дом. Мы будем обеспечены навсегда. Твои братья и сестры смогут учиться… Если в тебе есть хоть капля благодарности к нам, твоим родителям, ты должна нас понять и не противиться воле отца. Впрочем… уже все решено.
Мать отвернулась, чтобы скрыть слезы. Но Аньис их заметила. Арсана стояла спиной к ней, гордая, распрямившаяся, словно помолодевшая – она казалась совсем не той женщиной, что пару минут назад с причитаниями оглаживала дочь. Две маленькие дочки гомонили возле нее, но женщина, возможно, впервые не обращала на них внимание. Как будто вокруг бушевал шторм, а она стояла, не сгибаясь на ветру, только палец на локте немного подрагивал, а по лицу текли слезы.
– Ты должна понять нас, простить и сделать все, чтобы наша семья смогла выжить, – Арсана обернулась к дочери, остановив слезы.
Аньис замерла, ощущая, что сейчас заплачет, зарыдает, как никогда, хоть ей и казалось, что внутри она ничего не чувствует. Осмыслить услышанное было невозможно. Родители ее продают, ее любящие добрые родители… Продают, чтобы спасти остальных. Что ж, это можно понять… Но внутри задрожало возмущение. Почему именно от нее требуется эта жертва? Неужели больше ничего нельзя сделать?! Они ведь всегда выкручивались…
– Я понимаю, мама… Но пожалуйста… Я… не хочу, я не могу! Я боюсь! – она зарыдала. Мать обняла ее и прижала к груди.
– Нет, мама, я не хочу! Я боюсь! Я хочу быть свободной…
Материнская рука гладила ее по голове, до тех пор пока Аньис не начала успокаиваться. Сестренки то плакали, то просто гомонили рядом, но она не слышала ничего. Арсана тоже беззвучно сотрясалась от рыданий, пряча слезы в пушистой макушке дочери.
– Пойдем, он ждет, – сказала мать, когда рыдания пошли на спад.
Аньис поняла, кто он, и, как неживая, двинулась вслед за матерью.
К ее удивлению, в первой комнате больше не было страшного господина. Только отец. Он стоял, отвернувшись к стене, и по-прежнему сжимал здоровой рукой культю. При звуке шагов он обернулся, лицо его сморщилось, как от сильной внезапной боли.
– Мать тебе все объяснила, Аньис? – спросил он.
Аньис кивнула. При взгляде на отца, который только что продал ее в рабство, к горлу снова подступили рыдания.
– Пойми нас и прости. Я должен спасти семью, – без всякого выражения сказал отец. «Отказывается от меня, уже сейчас говорит, как с чужой», – пронеслось в голове у Аньис.
Она бросилась ему в ноги. Ведь не может такого быть, ее папа не мог так поступить. Она должна достучаться до него, как-то сломать эту ситуацию – нереальную, ненастоящую.
– Я ведь тоже твоя семья, папа! – заплакала она, обнимая ноги отца. – Я тоже твоя семья… Почему я? Ты же хотел выдать меня замуж на Садди! Я не хочу быть рабыней… Ты даже не раздумывал… Папочка, пожалуйста…!
– Аньис… – здоровой рукой отец подхватил ее подмышкой и потянул вверх, посмотрел в лицо и погладил по щеке. По его рано постаревшему лицу медленно ползли две слезинки. – Послушай. Ничего уже не изменить, бумага подписана. Я должен спасти семью. Но пойми, я думаю и о тебе. Если бы он хотел купить тебя в гарем – путь даже в гарем короля – я никогда в жизни не отдал бы тебя, мою дочь. Я не позволил бы, чтоб ты стала одной из рабынь, ссорящихся друг с другом и годами ждущих внимания господина. Но он захотел купить тебя как подарок короля господину Эль. Вся страна уважает этого великого человека. У него нет ни жены, ни наложниц, и ты можешь стать единственной женщиной возле него… Только раз в жизни может представиться такой шанс – тебе и всем нам.
– Да, доченька… – Мать неслышно подошла и встала рядом. – Главное – ты должна родить ему ребенка. И твое положение будет обеспечено на всю жизнь.
– Но почему у него нет других наложниц! А вдруг он не любит женщин?! Вдруг он убьет меня? Или будет мучить?
– Если бы он любил мальчиков, все знали бы об этом, и король подарил бы ему мальчика, – сказала мать. – А убить королевский подарок не посмеет никто… Я думаю, тебя ожидает жизнь в роскоши и неге… Потом ты еще скажешь спасибо отцу за такую судьбу… – Аньис опять показалось, что мать успокаивает саму себя. – А кто знает, может быть, твой хозяин разрешит тебе видеться в нами… Я так надеюсь на это!
«Вот значит как, – с горечью подумала Аньис. – Ты думаешь, что можно получить за меня деньги, но потом все же встречаться со мной». Слезы на глазах высохли. На их месте осталось омертвение. И странная, незнакомая ей, отрешенность.
– Скорее всего, он просто не успел озаботиться этим вопросом. Господин Эль всего три года живет в нашей стране, – задумчиво сказал отец. – За это время он успел заслужить всеобщее уважение и поклонение. По слухам, он всегда занят государственными делами, помогает королю, управляет государством. Вероятно, еще не успел завести себе женщин. Разве стать его первой наложницей – не большая честь? Ты спасешь нас всех, а сама будешь жить в почете… Спаси нас, Аньис. Так ты позаботишься и о своем будущем.
– Хорошо, папа. Хорошо, мама, – слыша себя словно со стороны ответила Аньис. Она наклонила голову. И с обидой добавила: – Я спасу вас. Но больше вы меня не увидите. Даже, если будет возможность, – я больше не приду к вам.
Родители переглянулись и молча посмотрели на нее.
– Ты передумаешь, дочь… – тихо сказал Горри и снова провел рукой по ее мокрой щеке. Аньис отвела лицо.
Эти люди ей теперь чужие. Она спасет свою семью. Но это будет последнее, что она сделает для родителей. С того момента, как она выйдет из родного дома, у нее больше не будет ни отца, ни матери. Только двое чужих людей, которые когда-то продали ее в рабство.
Конечно, пока это было не взрослое решение, а просто сильная обида ребенка. Та обида и злость на близких, что может пройти, стоит им сделать шаг навстречу.
– Господин Ансьер, – сказал отец, а Аньис поняла, что так звали страшного человека с серыми глазами, – дал нам время попрощаться. Через час он прибудет сюда с экипажем и охраной, чтобы сопроводить тебя в королевский дворец. Надо позвать детей, чтобы попрощаться с тобой…
* * *
Дальше все было как в тумане. Вокруг девушки собралась семья, пришли друзья из ближайших домов и Марша (ее позвала сама Аньис, послав за ней Карри). Не хватало только Колобатти, которая жила на другом конце города, ей просто не успели сообщить. Старший брат с печалью смотрел на сестру, но подбадривал как мог. Аньис, которой казалось, что она находится где-то внутри себя, далеко от всех, все же поплакала немного у него на плече. Любимый старший брат… Может быть, и его она больше никогда не увидит. Младшие дети жались к сестре, время от времени плакали. Аньис старалась не выдавать страха, чтоб не пугать их, гладила по головками, целовала. Расстаться с ними… Потерять их, не видеть каждый день. Эта мысль была невыносимой.
Наполовину осознанная, в ней зрела решимость. Так просто отдать свободу? Так просто стать игрушкой неизвестного мужчины? Нет, этого не должно произойти… Она должна остаться свободной. Родители предали ее. Теперь она сама по себе. И бороться за себя – ей самой.
В назначенное время возле их дома остановился шикарный экипаж – большая золоченая карета с извилистыми вензелями, запряженная тройкой белых лошадей. Карету сопровождал кучер и двое здоровущих солдат из королевской гвардии – в белых костюмах, с красными повязками на головах. Из экапажа вышел господин Ансьер.
– Пора, – сказал он Аньис. Под его властным взглядом ей хотелось стать невидимкой или превратиться в мышку и убежать.
– Господин, я собрала немного вещей, можно мне взять их с собой? – тихо спросила она, оттягивая момент.
– Нет, девочка, – Ансьер понимающе покачал головой. – Тебе не понадобятся твои вещи. К тому же их сразу пришлось бы выбросить… Иди, Аньис. Будь покорна, служи хорошо своему господину – и все с тобой будет в порядке. И с твоей семьей тоже.
Последние объятия и слезы, поддерживающий шепот Марши, рыдания матери, цепляющейся за рукав… Аньис глубоко вздохнула, сделала шаг к господину Ансьеру. Тот кивком головы указал на экипаж, рядом с которым стояли два амбала-охранника и издевательски улыбались, глядя на происходящее.
Ну вот сейчас, подумала Аньис, сердце забилось громче, разум резко отдал команду телу… Она сделала шаг за дверь, метнулась налево… И побежала. Проскользнула между двумя прохожими, еще между двумя, опрокинула скамейку, стоявшую на углу… Изо всех сил она неслась по знакомой улице.
