Текст книги "Малютка Марго"

Автор книги: Лидия Чарская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

Лидия Чарская
Малютка Марго

Она пела песенку о маленькой принцессе…

Глава I
Малютка Марго и ее мама

Тук-тук-тук-тук!.. – стучит-постукивает колесами поезд. – Тук-тук-тук-тук!.. Маленькая черноглазая девочка с длинными черными локонами, спускающимися по плечам, не отрываясь, смотрит из окна вагона на убегающие в даль поля, нивы, деревни и зеленые леса.

Сейчас только поезд отошел от станции Вержболово, расположенной на границе России и Германии. Маленькая девочка с любопытством высовывается в открытое окно вагона, а горячее июньское солнце ласкает ее чернокудрую головку.

– Марго, надень шляпу. Смотри, деточка, чтобы тебе не напекло голову, – слышится позади нее ласковый голос молодой на вид женщины, говорящей по-французски.

Это ее мама, только что беседовавшая со своей соседкой по вагону, русской учительницей, ехавшей с ними от самого Берлина.

Марго живо оборачивается, улыбается маме и протягивает нехотя руку за шляпой, которую та ей подает. Но тут же, не выдержав, стремительно кидается на шею матери, обвивает ручонками ее шею и осыпает градом поцелуев ее лицо.

– Я тебя люблю. Я тебя обожаю. Куколка ты моя! Роднуля ты моя! – лепечет по-французски девочка и целует без конца милое мамино лицо.

Мама Марго очень похожа на свою дочку: с такими же черными глазами и локонами, как у малютки. Она кажется скорее старшей сестрой, нежели матерью этой девчурки. И мама никогда не прочь пошутить и посмеяться со своей девочкой.

– Ну-ну, будет, отстань… Довольно. Разве можно так вести себя при чужих людях! – притворно сердится мама и как будто отгоняет Марго. А у самой лицо – такое счастливое, такое довольное и улыбающееся, в то время, как она держит на коленях свою малютку.

Марго, действительно, малютка – не даром же и называют ее все «малюткой Марго». Хотя девочке уже восемь лет, она кажется пятилетней крошкой.

– Вот, – обращается мама к соседке, русской учительнице, имя которой Марго никак не может запомнить, – не могу отделаться от этой маленькой шалуньи. Подумайте, m-elle, я предполагала оставить ее в Париже, когда получила место у вас, в России… Да не тут-то было. Вцепилась она в меня и не отпускает никуда.

– Ты бы все равно без меня никуда не поехала. Ни за что бы не поехала, никогда! – делая плутоватую рожицу, шепчет Марго и звонко смеется. Потом она умудряется чмокнуть мать в самый кончик носа, отчего к смеху Марго примешивается немногим менее звонкий смех ее мамы.

Девочка не отрываясь, смотрит из окна вагона…

– Куколка моя, – снова с неизъяснимою нежностью шепчет девочка маме на ушко свое любимое ласкательное слово.

– Ангелочек мой! – так же тихо и нежно отвечает мама и, опять обращаясь к соседке, продолжает рассказывать:

– Да вот, представьте себе, m-elle, жила я всю свою жизнь безвыездно в Париже. Была, как и вы, учительницей, давала уроки музыки, а муж мой служил в большом торговом доме. Жили мы скромно, но безбедно… Но вот умирает внезапно муж, – о, ужасное это было несчастие! – и мы с малюткой Марго остаемся вдвоем на свете. Марго в то время едва минуло три года. Надо было ее поднимать на ноги, растить, учить… К урокам музыки я прибавила себе новый заработок: стала делать бумажные цветы для продажи… Но ведь за это платят немного. Лет пять так билась. И, наконец, рискнула принять предложенное мне место гувернантки в России, в доме одного русского сановника. Этот сановник был как-то с семьею в Париже, там мы и познакомились. Семья прекрасная. Люди очень добрые и великодушные. Они разрешили мне взять с собою и малютку Марго в их дом, предложили воспитывать ее совместно с их детьми. Говорили, что присутствие в, доме моей маленькой дочурки может только принести пользу их детям, так как она будет постоянно говорить с ними по-французски.

– Вам, я думаю, было очень тяжело уезжать из Парижа? – обратилась к малютке Марго их русская попутчица и добрыми серыми глазами взглянула в миловидное личико маленькой француженки.

– Ужасно тяжело! – вздохнув, отвечала за дочь madame Алиса Бернар. – Мы так привыкли к нашему городу, к нашей маленькой квартирке в шестом этаже, к нашим немногим знакомым. Родных у нас нет почти, родители мои и моего мужа давно умерли, а более далекие родные рассеяны по всему свету. Нам обеим было очень тяжело оставлять Париж.

Madame Бернар снова вздохнула.

Глава II
Виновата земляника

Поезд все мчится и мчится вперед…

Малютка Марго по-прежнему смотрит в окно, покрыв свою черную голову шляпой от ласк назойливого солнышка. Мимо бегут поля, мчатся нивы, стремительно пролетают деревни. Ах, как весело и интересно провожать их глазами! Как вообще интересно ехать в эту далекую, чужую Россию, о которой она, малютка Марго, слышала так много всяких рассказов.

Малютке Марго с поразительною ясностью припомнилась их крошечная, уютная квартирка в Париже: две маленькие комнатки с чистою кухнею, где постоянно хлопотала их служанка, толстушка Бланшетта, с румяными, как два спелые помидора, щеками. Припоминались ей прогулки с Бланшеттой на рынок, куда добрая девушка каждое утро брала с собою малютку-барышню; затем старая ворчливая привратница Сюзанна и веселый разносчик молока, наведывавшийся к ним ежедневно. Все они были хорошими приятелями Марго и искренно горевали при прощанье с нею. Но больше всех горевал маленький Поль, большой друг и приятель Марго с самого раннего ее детства.

Маленький Поль приходился внуком соседу по квартире – старому доброму monsieur Ришару. Все дни, с утра до вечера, дети проводили вместе; они даже посещали одну и ту же школу по соседству с их кварталом.

Когда отъезд малютки Марго в Россию был уже решен вполне, Поль чуть не заплакал с горя. Но как настоящий маленький мужчина, он сумел подавить свои слезы. Сжав кулачки, он энергично погрозил ими в ту сторону, где, по его предположению, должна была находиться эта противная Россия, отнимавшая у него его маленькую подругу.

– Уж этот Петербург… Вели бы он был не городом, а мальчишкой, показал бы я ему, – пробурчал Поль сердито и после небольшой паузы тем же недовольным тоном обратился к Марго:

– И куда ты только поедешь, малютка? Ведь в России, говорят, круглый год зима и снег, а по улицам бегают голодные волки. И меня не будет там, чтобы спасти тебя от них. Оставайся-ка лучше с нами.

– Нет, нет! Ты говоришь глупости, Поль. Как же я отпущу туда одну мою маму. Я поеду с нею всюду, даже к волкам! – горячо возразила Марго.

Ах, как было грустно им, когда наступил час разлуки. Тут уж Поль совершенно забыл о том, что он мальчик, будущий мужчина, и что мужчине плакать не полагается, и рыдал навзрыд. Марго в свою очередь обливалась слезами.

Но больше всех горевал маленький Поль.

Дети условились писать друг другу. Поль подарил своей маленькой подруге все, что считал самым дорогим из своих вещей: небольшую записную книжку с переведенными им собственноручно на ее страничках картинками. Марго не осталась в долгу и отдала маленькому приятелю крошку-куколку с отбитым носом, которую она любила почему-то больше всех остальных своих игрушек и вещей.

И сейчас, думая в вагоне об этом последнем прощанье, Марго снова захотелось поплакать. Теперь уже убегающие куда-то мимо окон вагона картины не интересуют девочку. Ее мысли были заняты воспоминаниями о недавнем прошлом.

Но вот все тише и тише стал идти поезд. Сейчас, очевидно, должна быть остановка.

Малютка Марго высовывается из окна.

Так и есть – станция. Какая-то небольшая станция. На платформе толпа пестро одетых босоногих крестьянских ребятишек. В руках они держат пакетики, сделанные из древесной коры, и небольшие самодельные корзиночки, где алеет вкусная, спелая и сочная на вид лесная земляника.

– Мамочка! Мамочка! Смотри, какие смешные дети. В Париже я никогда не видела босых ребятишек. Смотри, эти босоножки продают ягоды…

– Можно мне купить ягод, мамочка? – весело и оживленно затараторила малютка Марго, то бросаясь к матери и ластясь к ней, то снова кидаясь к окну.

Поезд подошел к платформе станции и остановился.

– Мамочка, дай мне немножечко денег, я куплю ягод. Кстати, рассмотрю поближе этих потешных детей. Из окна их трудно разглядеть хорошенько, – вся красная от волнения продолжала малютка Марго.

– Смотри, только не сходи на платформу, – доставая деньги и подавая их девочке, произнесла madame Алиса Бернар. – Поезд простоит на этой станции самое короткое время.

– Да, да, мамочка, хорошо! – едва дослушав последние слова матери и выпархивая птичкой из вагона, крикнула Марго.

Со ступенек вагонной площадки было трудно объясняться с детьми, кинувшимися веселой толпою навстречу маленькой француженке. А тут еще вышло новое затруднение. Крестьянские ребятишки ничего, разумеется, не понимали из того, что им говорила Марго. Марго же, ни слова не знавшая по-русски, не понимала детей.

Произошла забавная сценка. Марго показывала пальцем на приглянувшуюся ей корзиночку земляники и жестами допытывалась у девочки-торговки, сколько стоят ягоды.

Та растопырила перед маленькой француженкой все свои десять пальцев на руках, что должно было означать десять копеек.

Тогда малютка Марго возмутилась.

«Как! Такая маленькая корзиночка стоит целых десять копеек? Не может быть», – подумала она.

И, мотая своей черной головкой и сверкая черными же, как угольки, глазками, Марго спрыгнула в пылу спора на платформу и принялась торговаться, показывая пальцами пять.

Публика из поезда тоже занялась покупкою ягод, и никто не заметил затруднительного положения маленькой пассажирки, и никто не помог детям объясниться.

А девочка-торговка, видя, что лопочущая что-то на своем непонятном языке маленькая барышня уже взяла у нее корзинку, энергично протянула руку, почти вырвала ее у Марго и бегом бросилась от вагона.

– Как! Ведь я же купила эти ягоды. Оставалось только сговориться о цене. Какая глупенькая девочка. Надо ей это растолковать во что бы то ни стало, – подумала Марго, вспыхнув от негодования.

И забыв в эту минуту про запрещение матери сходить на платформу и про короткую остановку поезда на этой станции, малютка Марго бросилась догонять девочку, чтобы убедить ее продать ягоды.

Маленькая же крестьяночка, уверенная, что черноволосая «нездешняя» барышня гонится за нею с тем, чтобы взять землянику даром, прибавила ходу и стрелой полетела по дороге, ведущей от станции к деревне, где она жила.

Малютка Марго помчалась за нею.

Остальные дети, продавщики и продавщицы ягод, сновали по-прежнему по платформе, предлагая пассажирам свой товар. А пассажиры, занятые кто чем, и не заметили двух удалявшихся от платформы маленьких девочек.

– Остановись! Остановись! – кричала крестьяночке малютка Марго по-французски, совершенно забывая, что девочка не может понять ее. – Я куплю у тебя ягоды, Но у меня не хватит денег… Я сбегаю в вагон, возьму у мамы еще… Ты говоришь, ягоды стоят десять копеек, а у меня всего только пять. Сейчас я…

Малютка не договорила…

Что это? Кто это свистнул там позади?

Марго живо обернулась…

От платформы, с которой она только что убежала, отходил поезд. Серый дым, выскакивая клубами из трубы, вился повыше вагонов, как огромная серая змея. Снова, но уже значительно тише, заглушенные расстоянием, застучали колеса:

– Тук-тук-тук-тук!

Поезд пошел скорее…

Ужас охватил маленькую француженку. Сердце Марго дрогнуло и замерло от испуга и неожиданности. Даже пот выступил у нее на лбу, и вся она похолодела.

– Поезд ушел, пока я гналась за девочкой, – с поразительной ясностью промелькнуло ужасное сознание в ее маленькой головке. И сразу малютка Марго поняла всю безвыходность, все отчаяние своего положения.

– Мама! Мама! – рыдая навзрыд, закричала девочка. – Где моя мама? Я хочу к моей маме. Отведите меня к ней.

И она помчалась, испуская отчаянные крики, с лицом, залитым слезами, обратно к станции.

Глава III
Неожиданное утешение

Поезда на станции, конечно, уже не было. Он был уже далеко. Только след его – серый дымок – еще клубился над группою мелькавших вдали деревьев. А на самой платформе, где еще за несколько минут до этого было так оживленно и людно, теперь не оказалось почти никого. Один только господин в белом кителе с блестящими пуговицами и в красной фуражке, в сопровождении двух железнодорожных сторожей, ходил по платформе, что-то внимательно высматривая.

Малютка Марго остановилась перед ним с громким плачем:

– Где моя мама? Где поезд? Верните мне маму!

Начальник станции, не обучавшийся никогда французскому языку, ничего не понял и лишь пожал плечами!

– Что говорит девочка? Откуда она взялась?

Малютка Марго бросилась догонять девочку.

И чем больше старалась растолковать ему свое горе Марго, тем менее он понимал ее.

Сторожа только руками разводили, уже совсем не соображая, что могло случиться. Вдруг один из них вспомнил что-то:

– Ваше благородие, – обратился он к начальнику станции, – телеграфистка у нас есть, Марья Демидовна, она и французскому и немецкому обучена. Прикажите попросить ее сюда. Авось, она поймет девчонку эту самую и растолкует, чего она от нас хочет.

– Да, да, верно. Проси ее сюда, – приказал начальник.

Сторож скрылся на минуту и снова появился на платформе, уже в сопровождении худенькой небольшого роста женщины.

Увидев девочку, телеграфистка подошла к ней, ласково обняла и стала ее расспрашивать.

Услышав свой родной язык, Марго немного приободрилась и рассказала обо всем, что случилось с ней, рассказала, как она не послушалась матери, как по рассеянности удалилась от платформы и как за это время ушел поезд вместе с мамой, которую зовут мадам Бернар.

– О! – крикнула в заключение девочка, снова залившись слезами, – верните меня к маме, поскорее верните! Она, наверное, очень беспокоится.

– Успокойся, моя девочка, – гладя черную головку малютки, произнесла телеграфистка, – мы сейчас же пошлем твоей маме телеграмму на следующую станцию, чтобы она не беспокоилась и подождала тебя там. А завтра утром мы отправим тебя с поездом к ней. Тебе придется только одну ночь провести здесь без мамы. Но домой к себе я взять тебя не могу, так как буду дежурить сегодня ночью на станции, в телеграфной конторе. Пойдем же туда, девочка, я уложу тебя на диван, и ты отлично выспишься за ночь. А завтра я разбужу тебя, и, как только пойдет следующий поезд, мы вместе отправимся на станцию, где твоя мама.

Что-то спокойное и уверенное было в тоне и голосе телеграфистки Марьи Демидовны, и не поверить ей нельзя было. И малютка Марго успокоилась сразу. Слезы ее высохли. Она уже улыбалась.

Поговорив с начальником станции и заручившись его согласием, Марья Демидовна повела к себе в телеграфное отделение маленькую француженку, напоила ее молоком, накормила ее скромным холодным ужином и уложила девочку спать на широком кожаном диване.

– Постарайся уснуть как можно скорее, чтобы проснуться бодрой и веселой, когда подойдет утренний поезд, – целуя малютку, проговорила добрая женщина.

Марго чувствовала себя прекрасно и если волновалась еще, то только из-за причиненного ею матери беспокойства; если она еще боялась, то только за свою дорогую маму, которая, наверное, измучилась без своей маленькой, непослушной Марго.

Но самой малютке было здесь хорошо и уютно на мягком диване, под теплым платком, которым ее заботливо накрыла Марья Демидовна.

Мерно постукивал телеграфный аппарат. Приятным мягким светом светила лампа под зеленым абажуром. Ласково улыбалась малютке ее новая приятельница-телеграфистка, частенько оборачиваясь к дивану лицом. И, незаметно для самой себя, малютка Марго крепко заснула.

Глава IV
Испуг madame Бернар. Катастрофа

– Где Марго? Что это она не возвращается так долго в вагон? – беспокоилась между тем madame Бернар в то самое время, когда малютка бежала по дороге от станции, гоняясь за девочкой-торговкой.

– О, не волнуйтесь, сударыня, – поспешила успокоить ее учительница, – она, вероятно, давно уже в вагоне и разговаривает с кем-нибудь в соседнем отделении. Ваша девочка так мила, что невольно обращает на себя всеобщее внимание.

– Вы очень любезны, m-elle… – с благодарной улыбкой произнесла madame Бернар. – Однако она не возвращается… Надо пойти взглянуть в соседний вагон…

Сказав это, madame Бернар порывисто встала со своего места и направилась к двери.

Но в соседнем отделении вагона Марго не оказалось.

Тогда взволнованная женщина направилась дальше, в следующие отделения. Сильное беспокойство охватило ее.

Бледная, как полотно, госпожа Бернар металась по всему поезду, дрожа от волнения…

– Вы не видели моей дочери, маленькой черноволосой девочки в большой соломенной шляпе? – обращалась она с одним и тем же вопросом ко всем пассажирам по-французски.

Некоторые из них только пожимали плечами, не понимая французской речи: другие же, которые понимали по-французски, отвечали отрицательно: никто из них не видел черноглазой маленькой француженки.

Тогда, взволнованная и испуганная, мать бросилась расспрашивать кондуктора, проводника и остальную поездную прислугу. Но никто опять не понимал ее.

С сильно бьющимся сердцем, бледная, как полотно, госпожа Бернар металась по всему поезду, дрожа от волнения.

– Марго! Марго! Где ты, моя малютка? Отзовись! – громко звала она девочку.

Но знакомый звонкий голос Марго не отзывался в ответ.

Только какая-то дама, увидев растерянное, взволнованное лицо француженки, объяснила ей на ломанном французском языке, что видела на станции маленькую девочку, говорившую что-то по-французски крестьянским детям, которые никак не могли понять.

– Кажется, она покупала землянику… А потом побежала в сторону от платформы, – закончила свои сведения дама.

– Побежала в сторону? Значит, она опоздала вернуться, и поезд ушел без нее… А вдруг она попала под поезд! Моя Марго под колесами! Она раздавлена поездом!.. Она погибла! – вскричала madame Бернар и с совершенно белым от страха лицом упала без чувств на руки подоспевших к ней пассажиров.

В то время, как молодая женщина лежала без чувств на скамейке вагона, а ее попутчица, русская учительница, хлопотала около нее вместе с другими пассажирами, поезд, в котором они ехали, стал замедлять ход… Послышались тревожные свистки, крики… Кто-то закричал испуганным голосом, что навстречу по тому же пути мчится другой поезд, что всех ждет неминуемая гибель…

Вдруг и свистки, и крики, – все это покрылось отчаянным шумом и грохотом. Что-то сильно ударило в стенку вагона… Люди попадали со своих мест, и самые вагоны, тяжело грохнувшись на бок, стали сползать вниз по откосу насыпи железной дороги…

Глава V
Затруднительное положение

Дзинннь-дзинннь… – протяжно зазвенел звонок телефона в дежурной комнате начальника станции.

Начальник станции в белом кителе и красной фуражке, тот самый, которому накануне вечером с плачем поверяла свое горе малютка Марго, бросился к телефону.

– Алло! Я слушаю. Говорите.

Взволнованный голос глухо зазвучал в трубке аппарата.

– Случилось ужасное несчастье… Пассажирский поезд № 27 потерпел крушение, столкнувшись с поездом № 26, шедшим из Петербурга… Несколько вагонов разбито в щепки… Особенно пострадал третий класс… Есть человеческие жертвы… Несколько убитых и раненых…

– № 27 с № 26? Какой ужас! На каком месте? Послан ли вспомогательный поезд за ранеными? Сколько убитых? – трепетным, прерывающимся голосом переспрашивал по телефону начальник станции.

Ему отвечали подробнее. Однако он не мог оставаться у телефона: так как подходил утренний поезд, присутствие начальника станции на платформе было необходимо.

Бледный и взволнованный, прошел он туда. И первое, что ему бросилось в глаза, была маленькая девочка, которую вела за руку телеграфистка.

Малютка Марго, отдохнувшая и выспавшаяся за ночь, теперь, к пяти часам утра, была свежа, как бутон розы.

Начальник станции подошел к телеграфистке.

– Марья Демидовна, – сказал он своей сослуживице, – вы хотите отправить девочку на следующую станцию? Но не лучше ли ее оставить здесь? Вы слышали, конечно, о крушении поезда… Кто знает, может быть, и ее мать сделалась жертвою катастрофы. Не лучше ли раньше выяснить… подождать… снестись по телефону с той станцией. Может быть, там уже известны имена всех погибших…

– Нет, нет! Девочка чересчур взволнована и без того, – горячо запротестовала телеграфистка. – Она так и рвется к матери… Я лучше отвезу ее туда, если путь уже расчищен. Если ее мать попала, не приведи Господи, в число погибших, наверное, найдется кто-либо, кто знает девочку. Она рассказывала мне о какой-то русской учительнице, ехавшей вместе с нею. Может быть, та довезет ее до места. В крайнем же случае я ее привезу обратно сюда и оставлю у себя. Пока, до свиданья. Сегодня у меня свободный по службе день, а к завтрашнему утру я вернусь одна или с девочкой. Ведь вы отпустите меня, не правда-ли? Не отправлять же девочку одну с поездной прислугой.

Малютка Марго радостно впорхнула в вагон…

– Конечно, конечно, поезжайте, Марья Демидовна, с Богом, – поспешил согласиться начальник станции.

Малютка Марго, не понимавшая ни слова из того, что говорилось, и не подозревавшая о крушении поезда, в котором ехала ее мать, была весела, как птичка.

Легко и радостно впорхнула Марго в вагон, болтая без умолку, стараясь рассеять сосредоточенное настроение своей новой знакомой и удивляясь ее озабоченному виду.

– Я вас познакомлю с моей мамой, – беспечно болтала девочка. – Вы увидите, какая она у меня хорошая… Мне очень совестно, что я не послушалась ее вчера… Но я сразу брошусь к ней на шею, буду целовать ее и хорошенько попрошу у нее прощения. И мамочка, вы увидите, непременно простит меня… Вы не знаете, как добра она, моя мамочка. А я гадкая, скверная Марго, постоянно причиняю ей много забот и огорчений… Но, уверяю вас, это делается нечаянно. Я ужасно рассеянная и всегда забываю то, что мне говорят.

И малютка Марго снова весело и беззаботно рассмеялась своим звонким смехом.

Между тем поезд быстро подвигался вперед.

Около двенадцати часов Марья Демидовна и Марго уже подъезжали к следующей станции.

Странная картина представилась теперь глазам смотревшей в окошко девочки. Всюду по скату полотна валялись куски и обломки вагонов, скамеек, диванов, окон, дверей разбитого, потерпевшего крушение, поезда.

Сердечко Марго внезапно сжалось невольным предчувствием.

– Здесь, кажется, произошло какое-то несчастье? – робким, дрожащим голосом обратилась она к своей спутнице. – Наверное, так. Я видела на картинке в журнале изображение катастрофы на железной дороге, и это очень похоже на ту картинку.

Марья Демидовна старалась всячески успокоить девочку, но ей это не удавалось. Теперь Марго дрожала всем телом.

– А что, m-elle, – обратилась она к своей спутнице тем же замирающим от волнения голосом, – что, если произошло крушение с тем самым поездом, в котором ехала моя мама?

Тут дрожащий голос сразу пресекся. И сердечко Марго стало тревожнее биться.

– Но почему же это не может быть другой поезд, моя крошка? – избегая прямого ответа, вопросом на вопрос отвечала Марья Демидовна.

Малютка Марго промолчала. Больше она не расспрашивала ни о чем. Бедняжка совсем затихла, печально поникнув головкой.

Поезд подошел к станции. Марья Демидовна взяла девочку за руку и повела ее из вагона. Печальная картина представилась их глазам.