Текст книги "Четвертый жених"

Автор книги: Лианна Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Глава шестая

О Небеса! Энни затягивало в омут страсти. Глубже, глубже… Губы Гранта порождали в ее теле неведомые ощущения, лишали сил, оставляя лишь желание. Испытывала ли она подобное раньше?

С Родни, ее первым женихом? Ничего подобного. Он не был искусен в поцелуях, но был мил и нежен.

С Тревисом, вторым женихом? Нет. Тревис прекрасно целовался, но от его поцелуев у нее не перехватывало дыхание и не слабели ноги.

Гриффин? Он даже близко не стоял рядом с братом.

Язык Гранта стал нежно щекотать ее язык. Губы его были теплыми, нежными, но требовательными. Прижавшись к нему, Энни вернула поцелуй с такой страстью, будто завтра никогда не наступит, а есть только сегодня. День, когда она должна была стать женой его брата. Ужасная реальность остудила ее порыв.

– О мой бог! – Энни со стоном отпрянула от Гранта.

Ее щеки горели румянцем от замешательства и смущения, мысли пребывали в полном хаосе. Что же она за женщина? Разве можно разлюбить и снова влюбиться так быстро? Что Грант думает о ней?

Энни выпрямила спину и расправила плечи. Почему ее должно заботить, что думает о ней этот мужчина? Ей требовался воздух. Ей требовалось пространство. Ей было необходимо взять себя в руки.

Что же с ней случилось? Сошла с ума? Может, виной всему мысль о том, что это должна была быть ее брачная ночь? Или дело все-таки в Гранте? Нет, она не может – не должна – думать так.

– А… а где миссис… домовладелица?

– Ушла. Разве ты не слышала, как она попрощалась с нами обоими?

В тот момент Энни не слышала ничего, кроме гулкого стука собственного сердца.

– Послушай, Энни, я прошу прощения… за все это. – Грант сделал шаг назад.

Разум слишком медленно возвращался к ней, поэтому она лишь моргала, пытаясь понять, за что же он извиняется. Что им движет? Чувство вины? Сожаление? Энни понимала, что должна была бы сама испытывать оба эти чувства, но почему-то не испытывала.

– Ты извиняешься за то, что поцеловал меня? – на всякий случай решила она уточнить.

Грант засунул руки в карманы брюк.

– За то, что сказал, будто мы женаты.

– О господи! – У Энни отлегло от сердца. Всего-то и проблем. Ее больше беспокоило то, что сама она так быстро вжилась в роль его невесты и, честно говоря, не хотела из нее выходить. – На самом деле это сказал не ты, а леди домовладелица. Просто ты не стал отрицать. Знаешь, а мы теперь квиты.

– Похоже на то. – Низкий смешок заставил участиться ее пульс.

– Итак, – неуверенным голосом произнесла Энни, – почему ты решил продолжить наше… скажем прямо, надувательство? На этот раз инициатива исходила от тебя. Не думаю, что в Нью-Йорке считается преступлением, если двое взрослых людей находятся под одной крышей.

– Ради миссис Хеннесси я был вынужден вернуться к роли жениха. Тем не менее я должен был спросить твоего согласия. Этого требовала элементарная вежливость.

– Но ведь это же я связала тебя утром по рукам и ногам, втравив во все это?

– Энни, меня невозможно во что-либо «втравить». Я никогда не делаю того, чего не хочу.

Стоит ли что-нибудь за этими странными словами? Или она пытается придать им смысл, которого на самом деле в них нет? Что, в конце концов, с ней происходит? Ее не далее как сегодня бросили почти у алтаря, а она мечтает оказаться в объятиях Гранта Стивенса.

Наверное, это происходит потому, что сегодня Грант, как рыцарь Ланселот, спас ее от позора, не допустил, чтобы она снова стала посмешищем для родного городка. Вряд ли она сумеет когда-либо отблагодарить его за это. Может, именно желание отблагодарить движет ею? Или воспоминание о его захватывающих дух поцелуях?

– Энни, еще я хочу извиниться за поцелуй. Мне очень жаль…

– Жаль? – В висках у Энни заломило. – Никогда еще мужчина не жалел, что поцеловал меня. По-моему, это надо где-нибудь записать. Не было в моей жизни дня хуже этого…

– Энни…

– Пожалуйста, не надо снова извиняться. – Она отвернулась и отошла к самому дальнему окну.

Энни смотрела на переливающиеся уличные огни, машины, похожие сверху на жуков, спешащих по своим делам. «Жуки» перестраивались из ряда в ряд, останавливались и снова двигались, послушные сигналу светофора. Ей очень хотелось оказаться сейчас где угодно, лишь бы подальше отсюда. Энни вздрогнула.

– С тобой все в порядке? – раздалось за спиной совсем близко.

Слишком близко. Если она сейчас обернется, то уткнется Гранту в грудь. Если бы он захотел, он мог бы протянуть руку и коснуться ее… Энни пришла в ужас, осознав, что хочет этого, более того – с замиранием сердца ждет. Ждет, что он коснется ее, обнимет, поцелует. Внутри нее все мелко дрожало.

– Да, со мной все в порядке. – Но это было не так. – Просто день выдался чертовски трудный.

Дрогнувший голос выдал Энни. Ее нервы были оголены и натянуты до предела. Слишком много событий вместил сегодняшний день.

Этим утром она проснулась с мыслями о том, как триумфально прошествует по проходу церкви к алтарю, где ее будет ждать Гриффин, а потом улетит в романтическое свадебное путешествие. Но час от часу ее жизнь становилась все сложнее и запутаннее. И вот она в Нью-Йорке и чувствует себя такой одинокой, такой потерянной, такой несчастной, как никогда в жизни. И не только из-за того, что Грифф пренебрег ею, а еще и потому, что его брат только что сделал то же самое.

Весь сумбур ее чувств трансформировался в глубокое отчаяние, и Энни не выдержала: горло перехватило, глаза наполнились слезами. Она пыталась справиться с вырвавшимися из-под контроля эмоциями, но не смогла. Горошины слез градом покатились по щекам. Когда она заговорила, голос ее прерывался.

– Вот как закончился этот день! Я в квартире незнакомца, а должна была… – Энни махнула рукой. – Это должна была быть моя брачная ночь! Мой медовый месяц! – Ее плечи затряслись от рыданий.

– Энни, – голос Гранта был нежным и глубоким, ты действительно хотела бы быть сейчас замужем за Гриффином?

Она осознала, что сидит на полу в своем шелковом халате, за которым специально ездила в Амарильо, готовясь к свадьбе, а сильные руки Гранта сжимают ее плечи.

Все ее планы пошли прахом, ни одна ее мечта не сбылась, ни одна фантазия не реализовалась. Почему мужчины так поступают с ней?

Когда всхлипывания перешли в икоту, а сердце, казалось, вот-вот разорвется от отчаяния, она наткнулась на озабоченный взгляд Гранта.

– Ты встречал когда-нибудь более жалкую особу? – спросила она, стараясь придать своему голосу шутливые интонации.

– Да.

Его ответ заинтриговал ее.

– И кто же это был?

– Первая невеста Гриффина. Она не просто рыдала, она на глазах разваливалась на части. Но ее жизнь вся целиком была сосредоточена на Гриффине, а твоя – нет. Поэтому я уверен, что ты справишься и продолжишь жить без него. И жизнь твоя станет только лучше.

– Неужели? – К Энни вернулся сарказм. – А ты представляешь, что значит быть номером три?

– Все ж лучше, чем номером четыре, – отшутился Грант.

Губы Энни дрогнули в улыбке.

– Ты думаешь, будет и номер четыре?

– Даже не сомневаюсь. – Он обнял ее за плечи и прижал к груди. Они сидели на полу, и в Энни словно перетекали его сила, его юмор, его оптимизм. – Гриффин весьма сентиментален, но при этом он никогда не умел держать слово, даже в мелочах. Может, и рад был бы, но это выше его сил. С другой стороны, пусть тебя слегка утешит то, что из всех претенденток ты подошла к цели ближе всех.

– Да, но…

– Что? – спросил Грант, когда Энни не договорила. Он смотрел на нее сверху вниз, и его теплое дыхание касалось ее лица, его губы были так близко…

– Ничего. – Она поспешно отодвинулась. – Неважно.

– Нет уж, договаривай. Что ты хотела сказать?

Она опустила голову, не решаясь задать вопрос, вертевшийся на языке. И в то же время она хотела знать ответ – ей это было просто необходимо.

– Что со мной не так, Грант? Почему мужчины бросают меня?

Тон, каким был задан этот вопрос, непролитые слезы, стоявшие в прекрасных глазах Энни, смели последние рубежи обороны Гранта. Большим пальцем он вытер мокрые щеки в потеках туши, коснулся подбородка, а взгляд его был неотрывно прикован к ее дрожащим губам. Слезы на них напоминали капельки росы на нежных розовых лепестках. Неистовое желание чуть не согнуло Гранта пополам, но он справился с собой, понимая, что сейчас на первом месте должны быть не его желания и потребности, а ее.

– С тобой все в полном порядке, Энни. Поверь мне.

– Если бы я могла! Трое мужчин бросили меня практически у алтаря. Значит, со мной что-то не так. Они сами делали предложения – никто их не принуждал, как сегодня я тебя. – Слава богу, присущий Энни юмор не покинул ее. – И я соглашалась. Кого же мне винить во всем произошедшем? Только себя.

– Никого не винить. Может, просто ни один из них не подходил тебе, не был твоей судьбой.

Энни смотрела на него во все глаза, и Грант видел, как горечь в них сменяется удивлением, а потом недовернем. Глаза из синих стали почти черными, глубокими и таинственными.

– Но ведь…

Грант прижал палец к ее губам, призывая к молчанию.

– Поверь мне, Энни, с тобой все в порядке. Ни один мужчина, глядя на тебя, не может остаться равнодушным.

Энни с трудом сглотнула.

– И ты?

Грант весь напрягся. Он смог только кивнуть.

– Я тебе не верю. Ты сказал, что жалеешь, что поцеловал меня, и извинился.

Это обвинение выдало Энни с головой. Оказывается, она была очень уязвимой, очень неуверенной в себе, и Грант почувствовал себя негодяем из-за невольно причиненной ей боли. Решение пришло мгновенно.

– Что ж, на этот раз я не стану извиняться. – Он наклонил голову и завладел ее губами. Они были мягкими, нежными и теплыми. Грант обнял Энни обеими руками, прижал крепче к своей груди.

Он брал, а она не отказывала. Наоборот, предлагала.

Он давал, а она просила еще. Нет, требовала все больше и больше.

То, что началось как нежный, успокаивающий поцелуй, переросло в жадный, ненасытный, неистовый. Грант уже почти не владел собой. Его руки блуждали по ее телу, наслаждаясь шелковистостью одеяния, бывшего ее единственной защитой. Грант не сразу понял, где закончился шелк и началось обнаженное тело. Кожа Энни была гладкой и мягкой, она вспыхивала жаром в тех местах, где он ее касался. Он гладил ее плечи, руки, запястья, затем его ладони легли на ее тоненькую талию. Энни выгнулась так, что ее груди коснулись его груди. Даже сквозь ткань ее халата и свою рубашку он чувствовал, как напряглись ее соски. Медленно, но по нарастающей по его телу разливался жар. Одна его рука переместилась с талии вверх, прошлась по ребрам и легла на холмик груди. Приятная тяжесть заполнила его ладонь. Грант большим пальцем потер горошинку соска, и Энни отозвалась горловым стоном.

Стук в дверь вспугнул их, заставив отпрянуть друг от друга. Энни обхватила себя за плечи, прикрывая грудь. Ее глаза были широко раскрыты от испуга, смущения и… досады. Или это только ему показалось?

– Неужели это снова миссис Хеннесси? – хриплым шепотом спросила она.

– Скорее всего, это пицца, которую я заказал.

– Ах, да… – Энни поднялась с пола, опершись на подоконник. – Ты, должно быть, голоден?

Грант тоже поднялся. Их взгляды встретились, чтобы несколько секунд не размыкаться.

– Да. – Но этот голод нельзя утолить пиццей пепперони.

Энни зарылась пальцами ног в густой ворс ковра и отвела взгляд.

– Может, ты все-таки откроешь?

Грант предпочел бы не открывать, но он знал, что вернуться и продолжить с того момента, на котором их с Энни прервали, уже не удастся. Во всяком случае, сейчас. Что ж, все только к лучшему – ему нужно держаться от нее подальше. Она сейчас очень уязвима, а он… он просто спятил.

Грант открыл дверь.

– Здравствуй, братишка. – На пороге с чемоданом в руке стоял Гриффин. – Пустишь переночевать?

Глава седьмая

– Что, черт побери, ты здесь делаешь? – спросил Грант хриплым от злости голосом.

Кожа Энни покрылась мурашками. Что происходит? Кто пришел? Бывшая подружка Гранта? То, что это не разносчик пиццы, понятно. Плотнее запахнув свой халат, чтобы придать себе более благопристойный вид и скрыть остатки возбуждения, Энни вышла в холл и посмотрела через плечо Гранта на визитера.

– Грифф?! – Она почувствовала, как немеет тело. Схватившись за пояс халата, она стянула его концы еще сильнее. А ведь это шелковое одеяние она собиралась демонстрировать именно ему, Гриффину, во время их медового месяца.

Энни охватило чувство вины. Она машинально провела тыльной стороной руки по губам, словно стирая поцелуй Гранта. Затем выпрямилась и расправила плечи. С чего бы ей чувствовать себя виноватой? Гриффин больше ей не жених, и вообще, это он должен чувствовать себя виноватым. Если бы он не бросил ее у алтаря, она бы не оказалась сейчас в Нью-Йорке, в квартире его брата. И не целовалась бы с ним. Энни чувствовала, что логика ее явно хромает, но это было неважно.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она, не чувствуя больше ничего, кроме досады из-за несвоевременного вторжения постороннего.

Изумленный бывший жених являл собой весьма забавное зрелище.

– Энни… – он с трудом сглотнул. Его адамово яблоко сначала будто утонуло, а затем снова выскочило на поверхность. Похоже, он ждал, что она накинется на него с кулаками. – А что ты делаешь здесь?

– А ты бы хотел, чтобы я все еще стояла у алтаря в ожидании тебя?

– Энни…

Грант положил руку на плечо брата.

– Тебя не касается, что здесь делает Энни. Теперь это не твое дело. – Рука Гранта переместилась, и он схватил брата за грудки. – Но я тебе скажу, что собираюсь сделать я.

Способность здраво мыслить вернулась к Энни очень вовремя, и она успела схватить Гранта за руку, почувствовав под пальцами железные бугры напрягшихся мускулов.

– Не надо, Грант. Все хорошо.

– Нет, не хорошо, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

Двое мужчин в упор смотрели друг на друга. И как она могла подумать, что они абсолютно одинаковы? Грант был сильным, Гриффин – слабым. Это же бросалось в глаза. Впрочем, она впервые видит их рядом и имеет возможность сравнить. Но ведь Грант с первого момента знакомства подчеркивал их разницу, а она отказывалась слушать. Сейчас же она видела бывшего жениха совсем другими глазами. Энни смотрела и удивлялась, как это она не замечала раньше ни этих веснушек, ни морщинок, ни даже седых волос, то там, то тут поблескивающих в темной шевелюре Гриффина.

Ее экс-жених отступил к лифту, как будто был готов убежать в любой момент.

– Я… гм… Не стоило мне приходить сюда, но я не знал…

– Все нормально, Грифф, – мягко заверила его Энни. – Входи.

Она никогда не могла представить себе, что окажется в такой ситуации, и удивлялась своей выдержке и спокойствию.

– Нет. – Грант встал в дверях.

– Грант, – урезонила его Энни.

Она понимала, что он старается защитить ее, хотя и с деликатностью пещерного человека. И все же… раньше никто и никогда не вставал на ее защиту. Теплое, благодарное чувство охватило ее. Энни коснулась руки Гранта, привлекая его внимание.

– Эта ситуация непростая для всех нас, я понимаю. Но, может быть, все к лучшему. Ты не позволишь нам с Гриффином поговорить несколько минут? Наедине.

– Я… Стоит ли? – промычал Гриффин.

– Да, – отрезал Грант. – Если Энни хочет поговорить с тобой, ты выслушаешь все, что она решит тебе сказать. Если она попросит подержать тебя, пока будет давать тебе оплеухи, я с радостью…

– Грант! – предупреждающе произнесла Энни. – Я считаю, Грифф, что мы должны кое-что прояснить.

Бывший жених смотрел на нее так затравленно, как будто она грозилась сбросить его с седьмого этажа. Энни еле сдерживала смех, настолько уморительно-жалкой была эта картина. Еще несколько часов назад она бы упивалась такой расплатой, но время, проведенное с Грантом, все изменило.

– Энни, ты уверена, что хочешь этого? – спросил Грант.

– Не волнуйся, я не причиню вреда твоему брату, – отшутилась Энни и неожиданно подмигнула.

Тем не менее Грант продолжал хмуриться.

– Я волнуюсь не о нем. – Он обнял Энни за плечи. – Ты уверена, что готова к разговору?

– Абсолютно. – И она не лгала, чувствуя себя спокойно и уверенно.

Глядя на Гриффина, переминающегося с виноватым видом, Энни испытывала только досаду на то, что этот незнакомец прервал ее поцелуй с Грантом, который мог бы перерасти в…

– Ладно, – сказал Грант, отступая. – Если я тебе понадоблюсь, Энни, я в своей спальне. – Он угрюмо посмотрел на брата. – Следи за собой. Понял?

Несколько минут спустя, подкрепившись на ходу пиццей, прибывшей в самый разгар этого драматического действа, Энни осталась наедине со своим несостоявшимся мужем.

– Не смотри так испуганно, Гриффин. Я не кусаюсь.

– Тебе не стоит есть так много этой дряни – гамбургеров, пиццы, картошки фри с кетчупом.

– Ты волнуешься за мою фигуру?

– Конечно.

– Отлично. – Энни с видимым удовольствием откусила очередной кусок. Знал бы Гриффин, как смешно прозвучали его слова. – Итак, Грифф, ты еще помнишь, где должен был быть этим утром?

Гриффин развел руки в стороны, посмотрел ей в лицо и улыбнулся своей фирменной мальчишеской улыбкой, которую она еще недавно находила очаровательной.

– Энни, я…

– Успокойся, Грифф. На самом деле мне безразлично, почему ты так поступил. Теперь это неважно. Я просто хотела поблагодарить тебя.

– Простить?

– Не придуривайся, ты все расслышал правильно. – Энни откусила еще кусочек пиццы. – Спасибо. То, что ты этим утром не появился в церкви, спасло меня от самой ужасной ошибки в жизни.

– Ты иронизируешь? Издеваешься, да?

– Ни в коем случае. – Энни рассмеялась. Она подошла к нему и вложила в ладонь обручальное кольцо с бриллиантом. Хотя Грант и убеждал ее, что она имеет все права оставить его себе и даже продать, Энни была убеждена, что должна вернуть кольцо, чтобы начать жизнь с чистого листа. – Я не злюсь на тебя, Грифф. Честное слово. – (Глаза Гриффина недоверчиво сузились, но кольцо в карман он спрятал.) – Дело в том, – жизнерадостно продолжала Энни, – что теперь я наслаждаюсь своей свободой и у меня огромные планы на будущее.

– С моим братом? – Гриффин выразительно посмотрел на закрытую дверь спальни. – Что ты вообще здесь делаешь? Переметнулась к нему, не успел мой след простыть?

– Грифф, я полагаю, что ты утратил право на ревность или недовольство в тот самый момент, когда этим утром покинул Локетт. Но все же скажу: между мной и твоим братом ничего нет. – Ничего, кроме нескольких поцелуев, моих взбесившихся гормонов да неосуществимых фантазий.

– Тогда за что ты меня благодаришь?

– За то, что мы не поженились.

Гриффин шагнул к ней, лицо его расслабилось и смягчилось. Он стал похож на того мужчину, в которого она влюбилась когда-то. Энни почувствовала стеснение в груди, но тут же одернула себя, напомнив о его предательстве.

– Энни, дорогая, – умоляюще произнес он. – Я был не прав. Я не должен был так поступать с тобой. Мне следовало…

– Что? – Энни рассмеялась. – Жениться на мне? – Она покачала головой. – Нет, Грифф. Ты оказался прав, сбежав. Мы не подходим друг другу. Теперь я это отчетливо вижу. Мы слишком поторопились и со временем поняли бы это. Так что ты спас нас от несчастливого брака, сердечной боли и расходов на адвоката.

– Энни…

Гриффин взял ее под локти и притянул к себе. Кусок пиццы, который Энни сжимала в руке, мазнул по белой крахмальной рубашке, оставив жирные ярко-оранжевые пятна. Нахмурившись, он вытащил из ее рук злополучную пиццу и положил в коробку, затем уверенно обнял Энни за талию. Она уперлась ладонями в его грудь, но только затем, чтобы пятна не перешли на ее шелковый халат. Ни волнения, ни злости она не испытывала. Единственное, что она отметила отстраненно, так это то, что ее экс-жених не такой мускулистый, как его брат. А самонадеянный Гриффин тем временем наклонил голову, прикрыл глаза и изготовился ее поцеловать.

Ее глаза оставались открытыми, а мозг хладнокровно оценивал поцелуй, как будто они были парой актеров перед объективом телекамеры. Энни ощущала движение губ Гриффина, его руки, сжимающие ее талию, и… не чувствовала ровным счетом ничего. Ее пульс не участился, колени не подогнулись. Ей было скучно и хотелось, чтобы все быстрее закончилось. Кроме того, ее ужасно раздражал запах туалетной воды Гриффина, в то время как одеколон Гранта возбуждал, а от его поцелуев она слабела.

Энни сильнее надавила на грудь Гриффина, чтобы отстраниться.

– Тебе лучше уйти.

Гриффин бессмысленно заморгал.

– В чем дело, малышка?

Кошмар! Только «малышки» ей не хватало.

– Ни в чем. Прощай, Гриффин.

– Прощай? Но ты не можешь здесь оставаться! – От возмущения на его переносице собрались складки. – Наедине с моим братом!

– Я устала и должна поспать. Утром начну искать себе жилье.

– В Нью-Йорке?

– Именно. – Энни кивнула.

– Но ты не сможешь жить в Нью-Йорке!

– Смогу не смогу – это мне решать. – Энни открыла входную дверь. – Спокойной ночи, Гриффин. И прощай.

– Я провожу его, – сказал Грант, выходя из спальни. Он быстро пересек гостиную, неслышно ступая по ворсистому восточному ковру. На вопросительный взгляд Энни он ответил без тени раскаяния: – Да, я подслушивал. Можешь меня теперь расстрелять.

– Ты слышал все? – спросила она.

Грант понял, что ее интересует, догадался ли он, что в паузе имел место поцелуй.

– Достаточно.

Не мог же он признаться, что его рука уже лежала на дверной ручке и он был готов выскочить из спальни, когда понял, что Гриффин целует ее. От ярости у него перед глазами пошли красные круги, и ему потребовались весь его здравый смысл и гордость, чтобы не кинуться на брата с кулаками.

– Я вернусь через минуту, – бросил он, кладя руку на плечо Гриффина и направляя того к двери. – Никому не открывай.

Энни улыбнулась.

– Боишься, что теперь на пороге появится твоя бывшая подружка?

– Оставь мне немного пиццы, – шутливо попросил Грант, подумав, что было бы забавно, если бы сейчас на сцене появилась Сьюзен.

– Хочешь пиццы – поторопись.

Братья зашли в лифт. Черт, надо было предупредить Энни, чтобы она не отвечала на телефонные звонки. Сьюзен вряд ли могла появиться на пороге его квартиры, а вот позвонить – вполне. А ему не хотелось объясняться ни с той, ни с другой.

Впрочем, Энни он мог сказать, что Сьюзен – его бывшая любовница, отношения с которой уже в прошлом. Сейчас Сьюзен – один из его основных клиентов. И это он не мог не принимать в расчет, поскольку ревнивая и влиятельная бывшая любовница могла нанести большой урон и его бизнесу, и его деловой репутации.

Грант не умел «дружить» с бывшими любовницами. Как можно быть друзьями, испытав – и неоднократно – близость во всех ее разнообразных формах? Он и от Сьюзен собирался держаться подальше, но она сделала ему деловое предложение, от которого он просто не смог отказаться. Но стоит ли все это объяснять Энни?

– До свидания, Энни, – крикнул Гриффин прежде, чем двери лифта сомкнулись. И доверительно шепнул Гранту: – Она очень подавлена.

– С чего ты взял?

– Пицца. Она всегда заедает неприятности подобной дрянью.

Грант усмехнулся, но потом посерьезнел. Он вспомнил, как Энни поглощала жареный картофель в комнате невесты в церкви. А Гриффин уже завел разговор о себе дорогом.

– Я сделал ошибку, – патетически молвил он.

– Я тоже так думаю, – согласился Грант. – Зачем ты явился? Почему ты не в Париже или Венеции или у черта на рогах?

Гриффин пожал плечами.

– Я все равно должен был лететь через Нью-Йорк, вот и решил повидаться с тобой и сдал билет.

Повисла пауза. Братья никогда не были близки, что вообще-то нехарактерно для близнецов. Грант всегда чувствовал себя так, будто был старше Гриффина не на минуты, а на годы. А Гриффин всегда вел себя так, будто был намного младше брата.

– Но я говорю не об этой ошибке. Не о том, что пришел к тебе.

Грант посмотрел на брата, прекрасно понимая, что тот имеет в виду, но не желая поддерживать этот разговор. От неприятного предчувствия у него даже живот свело, а на скулах напряглись желваки.

– Мне не надо было бросать Энни. Дьявол, она – лучшее, что со мной случалось, – гнул свое Гриффин. Здесь Грант не мог с ним не согласиться. То же самое он мог сказать и о себе, поскольку уже начал осознавать, какое место Энни успела занять в его сердце. – Мне надо было жениться на ней сегодня.

– Теперь уже поздно об этом говорить.

На ней уже женат я. Но Грант не произнес этого вслух. Кроме того, этот брак не был действительным. И никакие «пока смерть не разлучит нас» на него не распространяются. Между ним и Энни все было бы давно кончено, если бы не явилась миссис Хеннесси. И если бы Энни не расплакалась.

– Как ты думаешь, она простит меня?

– Какая женщина в здравом уме сделает это?

Гриффин скрестил руки на груди. Его чемодан притулился у ног, как щенок. Впрочем, Гриффин никогда не обременит себя заботой и ответственностью даже за щенка, не говоря уже о жене и детях. Почему же Гранту так неспокойно на душе? Гриффин может думать о чем угодно, но это не меняет того факта, что сейчас Энни в его, Гранта, квартире, в его кровати. Или будет в ней ночью. Но вся беда в том, что сам он вряд ли разделит ее с ней.

Он удивился, насколько хочет этого – разделить с Энни постель. И жизнь. Что с ним? Он никогда не стремился жениться, всегда избегал постоянных отношений.

– Энни не похожа на других женщин, – не унимался Гриффин. Грант и без него знал это. – И особо рассерженной она не выглядела.

– Это точно, – с язвительным смешком согласился Грант. – Она очень рада тому, что ты оставил ее и что она сейчас не в Венеции и не с тобой.

– Не думаю. – Гриффин поскреб щеку, заросшую густой щетиной, что свидетельствовало о том, что сегодня он не брился. Очевидно, он с самого начала не намеревался приходить на собственную свадьбу. – Я думаю, она обижена и смущена. Уверен, что смогу ее вернуть. С твоей помощью, Большой Брат.

– Нет.

Гриффин посмотрел на него своим отработанным годами невинным взглядом, всегда заставлявшим Гранта уступать, но только не на этот раз.

– Почему? – спросил Гриффин.

Мысленно Грант увидел, как хватает брата за грудки, прижимает к стене и говорит, чтоб он держался от Энни подальше. Вместо этого он засунул руки в карманы.

– Мало ты причинил ей боли?

Лифт остановился на нижнем этаже, двери раздвинулись. Братья одновременно ступили в вестибюль. Грант нес чемодан, еле сдерживаясь, чтобы не вышвырнуть его, а заодно и его хозяина на улицу.

– Я больше не обижу ее.

– Конечно. – Грант был больше не в силах слушать это. Мысль о Гриффине, вернувшем любовь Энни, была невыносима.

– Не обижу, клянусь. Ты видишь перед собой совершенно нового человека.

Грант повернулся лицом к брату и сунул ему в руки чемодан.

– Послушай, я устал убирать за тобой грязь. Я целый день провел с женщиной, которую ты бросил у алтаря. Она мне нравится, и я…

– Энни нравится тебе? Ты поэтому притащил ее к себе? Потому что сам положил на нее глаз? – В голосе Гриффина слышались гнев и недоверие.

Обоснованность его подозрений немедленно породила в Гранте чувство вины.

– По твоей милости ей некуда было деваться. Ей нужно было где-то остановиться. Пригласить ее к себе – вот то немногое, что я мог сделать, учитывая, что я твой брат.

– Ладно, не заводись. Я не собирался тебя ни в чем обвинять. Просто Энни сводит меня с ума. По-моему, это любовь. Ну что, поможешь мне?

Грант колебался. Ни при каких обстоятельствах он не хотел бы видеть Гриффина и Энни снова вместе. Он уверял себя, что просто волнуется за нее и не хочет, чтобы ей снова причинили боль. Гриффин вполне мог бросить ее у алтаря второй раз. Но, с другой стороны, Грант ничего не мог ей предложить – она хочет того, что он не в состоянии ей дать. Энни не для него. Может быть, ей действительно будет хорошо с Гриффином, если тот остепенится и осядет на одном месте. Чувствуя озноб и пульсирующую боль в виске, Грант ответил:

– Помогу.