Текст книги "Полюбить ковбоя"
Автор книги: Ли Райкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц)
– Хватит сопротивляться, ты же пришла со мной сюда, в тот вечер у изгороди ты поцеловала меня и на ярмарке хотела поцеловать еще раз.
– Ты не можешь знать, что я хочу. – Она попыталась высвободиться, но он только сильнее прижал ее к себе, и Эрин рассердилась: – Не выдавай свои желания за мои и не сваливай все на меня.
– Я и не сваливаю. Я хочу поцеловать тебя, мне хочется, чтобы ты ответила на мой поцелуй, как в тот раз на чертовом колесе, как ты делала это в землянке, когда мы…
– Что и кому ты пытаешься доказать?
Ничего не говоря, он бережно повернул Эрин к себе и взял в ладони ее лицо.
– Хорошо, – она облизнула губы, – ты доказал, что меня все еще влечет к тебе, но…
Он не принял ее протеста и не отпустил, а продолжал притягивать к себе, пока их тела – ее, напряженное, застывшее, и его, легкое, расслабленное, – не соединились в одно целое от бедер до плеч и она не оказалась в его объятиях.
– Эрин, – нежно прошептал он, прижавшись щекой к ее волосам, – с восемнадцати лет я объезжал быков, чтобы заработать на жизнь, и все еще занимаюсь этим. – Он немного помолчал. – Почему тебе никогда не приходило в голову, что я не такой уж плохой человек? – Его голос звучал спокойно, даже умоляюще. – Я всегда зарабатывал деньги и всегда платил по счетам. – Он перебирал пальцами ее волосы. – Я не богач, но мог бы содержать тебя и Тима, ты могла бы продать магазин.
– Я люблю магазин.
– Я люблю скачки на быках. В прошлом году, когда мне было тридцать пять, я закончил сезон шестым в мире. Тебе это ни о чем не говорит?
Против собственной воли Эрин положила голову ему на плечо, наслаждаясь тем, как ее волосы струились у него в руках, и тем теплом, которое исходило от его тела.
– Я никогда не говорила, что ты плохой. Но тебе когда-нибудь приходило в голову, что я вполне самостоятельна и хороший профессионал. – Она почувствовала, как он улыбнулся.
– Ты уйдешь из бизнеса вместе с этими фантастическими занавесками.
– А тебе однажды изменит счастье, – она слегка отстранилась от него, чувствуя, что готова расплакаться, – и тогда будет не важно, плохой ты или хороший.
– Упрямая. – Он снова привлек ее к себе.
– Упрямый.
Но он больше не возражал. Он нагнул голову и повернул ее именно так, что у нее не осталось никаких сомнений в его намерении повторить тот вечер между небом и землей, и когда в темноте его губы нашли ее рот, она полностью отдалась своему чувству.
– Моя девочка, – прошептал он, прижимая Эрин к стене. Ее бедра уперлись в твердый камень. Руки Денни скользнули с ее плеч к талии и замерли на бедрах. – Ты знаешь, что хотела этого с того момента, как я появился на пороге дома. И я тоже. – Он нежно поцеловал ее, предотвращая возможные возражения, и, прижавшись к ней, дрожащим от волнения голосом попросил: – Закрой глаза, Эрин. Пусть тебе будет хорошо. Пусть будет хорошо нам обоим.
Она не верила в то, что происходило с ними. Но все равно ничего не изменится. Она уперлась в его плечо и прервала их поцелуй, когда его горячая ладонь легла на ее грудь.
– Нет, Денни!
Эрин оттолкнула его, но он удержал равновесие, не прикоснувшись к ней, как истинный спортсмен. В темноте Эрин не могла разглядеть выражение его лица, но она видела его склонившуюся голову, блеск его глаз, слышала прерывистое дыхание, чувствовала, что он обижен, и, когда протянула руку, чтобы отгородиться от него, заметила, что он пристально посмотрел на ее обручальное кольцо. Затем он отошел, взвалил на плечи коробку и понес ее наверх, а Эрин смотрела ему вслед.
Раз она взяла себе помощника, нечего Денни вмешиваться в ее дела и выводить ее из равновесия, а Люку Хастингсу нечего бросать на нее убийственные взгляды. В конце концов, Люк и Денни, пропустив и Ларами, могли бы уехать прежде, чем сбудется мрачное предсказание Люка и сезон полетит к чертям, а он потеряет свой контракт с организаторами родео.
Восемь лет назад Эрин оставила Денни потому, что не могла поступить иначе. В результате никто другой ей был не нужен и она боялась остаток жизни провести в одиночестве. Когда Тимми вырастет, у нее, как у Мег, никого не будет. Пусть даже так, все равно она не раскаивается в принятом тогда мучительном решении, заключила Эрин, прикрыв рот дрожащей рукой.
На самом деле она боялась чего-то гораздо более страшного, чем то, что Денни никогда не вернется из-за ее поступка или из-за этого случая в темном подвале.
Но по иронии судьбы самое страшное уже случилось – Денни приехал домой.
– Эрин, ты моя жена. Ты, черт возьми, все еще моя жена.
Глава 9
Позже вечером Эрин сидела в полутемной кухне, уставившись в одну точку, и вспоминала обиженные глаза Денни. Его вид пробудил в ней еще одно воспоминание, хотя она старательно гнала его с тех пор, как Денни снова вошел в ее жизнь.
После тех минут, проведенных в подвале магазина, Денни не сказал ей больше ни слова и, когда она, закрыв магазин, направилась домой, поехал следом за ней в своем фургончике. Утром, до того как прийти в торговый центр, они с Люком вернули взятый напрокат автомобиль представителю фирмы в Диллоне, а что делал днем Люк, ее нисколько не интересовало. Эрин нисколько не сомневалась в том, что не нравилась Люку. Это ее совсем не удивляло, ведь, с его точки зрения, она всегда являлась препятствием для их совместных дел с Денни – чем-то вроде шлагбаума, не открывающегося в нужный момент.
С первых дней замужества Эрин чувствовала себя лишней. Ну что ж, Люк выиграл. Они с Денни были отличной парой, завтра или послезавтра они уедут, так на что обижаться? У нее своя жизнь, у Денни с Люком – своя. Но до его отъезда она постарается не причинять ему боль.
Эрин в темноте передвигала по столу солонку и перечницу. Сегодня во время обеда все как бы разделились на две группы: Денни, Люк и Тимми, сидевшие по одну сторону стола и, не закрывая ртов, обсуждавшие свое турне в июне, смеялись и шутили друг с другом; а Кен, Мег и Эрин на другой стороне были немногословны. Они лишь обменивались фразами типа «Передай брокколи» или «Как прошел день?» Но Мег, по-видимому, больше не считала, что Люк способен дурно влиять на ее сына; Кен думал так же. Эрин это точно знала, он сам сказал ей, что считает Люка еще одним великовозрастным ребенком – вторым Денни.
Она оставила в покое солонку с перечницей и вытянула под столом ноги. Ей на память пришел другой обед, проходивший почти в полном молчании. Сегодня, когда Мег уехала играть в бридж, Тим с Денни и Люком пошел в кино – конечно, на фильм о родео, а Кен отправился в Диллон из-за каких-то проблем на строительной площадке, дом был пустым, таким же пустым, каким показался ей много лет назад…
В тринадцать Денни был высоким и крепким, он очень гордился собой и своей победой в любительских скачках в прошедший уик-энд. Он хвастался, что был первым, и Эрин хотелось похвалить его, но его отец охладил пыл сына:
– Ты должен больше времени проводить дома и помогать Кену в текущих работах. Мы с ним вкалываем, пока ты где-то наслаждаешься жизнью.
– Я выполняю свою долю работы. – Денни сгорбился, чтобы не видеть самодовольную физиономию старшего брата и поджатые губы отца.
Десятилетняя Эрин попыталась намекнуть ему, чтобы он сел прямо, пока Хенк не нашел, к чему бы еще придраться, и подняла брови.
– И еще, – высказался отец, добавляя себе картофельного пюре из кастрюли, – ты отнимаешь время у матери и расходуешь слишком много бензина. Если ты собираешься разъезжать по всем родео штата, найди способ заплатить за горючее.
– Мне приятно возить его, – тихо вступилась за него Мег.
– Приятно или нет, – остановил ее взглядом Хенк, – но это непорядок. В следующие субботу и воскресенье я хотел бы видеть тебя здесь, понятно, Денни?
– Но я же работал! На этой неделе я делал всю свою работу и тренировал лошадь для Трева, разве нет? – Денни подтолкнул младшего брата, которому только что исполнилось восемь. Тревор был страшно рад, что у него есть собственная лошадь. – Я тренировал ее ничем не хуже тебя, – сказал Денни Хенку.
– В целом лошадь еще не готова. – Хенк стукнул вилкой по тарелке и строго посмотрел на хрупкую фигурку Тревора, на его темные волосы и карие глаза. – Чтоб не смел забираться на коня!
У Эрин пропал аппетит, она взглянула на своего отца и отодвинула от себя тарелку с наполовину недоеденной котлетой. Она старалась не смотреть ни на Денни, ни на Тревора, но маленький мальчик поймал ее взгляд, и на его подвижном личике промелькнула ухмылка. Эрин знала, что у Тревора была бунтарская жилка, и у нее засосало под ложечкой.
После обеда Эрин пошла вместе с Тревором кормить цыплят Мег, а Денни молча задавал лошадям сено и наполнял водой их корыта. Эрин слышала, как Денни возится в конюшне и говорит каждой лошади что-нибудь ласковое. Казалось, выговор Хенка не обидел его; наверное, за тринадцать лет жизни с отцом он стал толстокожим, решила она, но ей было больно.
На том родео в прошлый уик-энд Денни занял первое место, и Эрин восхищалась как его голубой ленточкой, так и им самим. Мег всегда говорила, что Хенк очень обеспокоен борьбой за выживание на скотоводческом рынке Монтаны и потому бывает груб и настойчив. Но она также была уверена в том, что он всей душой любил своих сыновей, а Эрин не разделяла этой уверенности.
Она высыпала зерно цыплятам, которые копошились у ее ног и громко пищали. Когда Эрин наконец подняла голову, Тревора уже не было.
Эрин окликнула его и услышала, как он отозвался из кораля рядом с конюшней. Вцепившись в гриву своей новой лошади, Тревор закинул ногу.
– Молчи, – он приложил палец к губам, – я докажу отцу, что могу ездить верхом почти как Денни и лучше Кена. – Он похлопал лошадь по шее, и гнедой скосил на Эрин умный, добрый карий глаз.
Что тут такого? Она уже раньше видела, как Денни на круге отрабатывал с лошадью аллюр, и присутствовала в тот раз, когда человеческое существо – а именно Денни – впервые уселось на спину коня.
Ранним жарким вечером Тревор пустил гнедого быстрой рысью, и Эрин забралась на изгородь, чтобы понаблюдать за ними. Может, она тоже прокатится. Но почему он не надел на него уздечку? Она взглянула в открытые ворота конюшни, размышляя, не следует ли позвать Денни. В этот момент лошадь резко заржала, Эрин снова обернулась к коралю – у нее кровь застыла в жилах.
Лошадь снова издала пронзительный звук, словно вскрикнула от боли, и Тревор, побледневший и прижавшийся к шее лошади, тоже закричал.
– Денни! – позвала Эрин и услышала, как в конюшне шланг упал в корыто и раздался топот бегущих ног.
Спрыгнув с изгороди, Эрин замахала руками, стараясь привлечь внимание лошади, но та промчалась мимо, едва не задев ее.
– Денни!
Лошадь неслась к центру круга и на мгновение замедлила свой бег.
– Слезай! Слезай с него! – закричал Денни, перепрыгивая через изгородь. Он вышел через другую дверь, чтобы не напугать лошадь еще сильнее.
Что случилось потом, Эрин не видела, Денни стоял впереди и загородил собой пространство, но она понимала, что Тревор не сможет благополучно слезть с коня, а поймать лошадь без уздечки невозможно.
– Загоняй его! – услышала она крик Денни, но остальных слов не разобрала; вслед за этим она услышала стук копыт по земле, резкий крик и глухой удар.
– О, Трев! – закричал Денни. – Господи!
В корале воцарилась полная тишина. Денни отошел, и она увидела новую лошадь Тревора, стоявшую над распростертым телом, размахивавшую хвостом и дрожавшую.
– Эрин, отведи его в конюшню. – Не глядя на нее, Денни склонился над Тревором, а она в испуге не могла сдвинуться с места. – Спутай ему ноги и принеси воды, Трев без сознания.
Эрин предчувствовала недоброе, она тысячу раз видела, как падают с лошади, и сама падала, но она никогда не видела, чтобы кто-нибудь лежал так, как сейчас лежал Трев – он был каким-то неподвижным и обмякшим. Ей хотелось думать, что это шутка, но Тревор даже не вздрагивал, а его голова была повернута как-то неестественно.
Сопя, лошадь подошла к ее протянутой руке, как послушная собака. Эрин накинула недоуздок, отвела коня в конюшню и быстро вернулась с ведром холодной воды из-под крана.
– Он пришел в себя?
Денни отрицательно покачал головой.
– Но он слышит меня, должен слышать. Через несколько минут он очнется.
Но вода не оказала ожидаемого действия – Тревор не открыл глаз и не кашлянул; она опустилась на колени рядом с Денни и взглянула сперва в пепельно-белое лицо Тревора и на его посиневшие губы, а затем на бледное лицо Денни.
– Лучше отнести его в дом, – наконец сказал он.
– Он… дышит?
– Ну конечно, – Денни резко взглянул на нее, – дышит, глупышка. Разве ты никогда не теряла сознания от удара?
– Да, теряла. – Но не так. Неужели Денни не видит, что Тревор абсолютно неподвижен?
Денни сделал именно то, чего ни в коем случае нельзя было делать – Эрин не раз слышала об этом – поднял брата и понес его в дом, но решительное выражение на лице Денни заставило ее молчать всю дорогу до дома.
Хенка и Кена дома не было, они уехали в город на собрание владельцев ранчо по поводу койотов, нападавших на телят; скотоводы не желали терять скот и решили организовать охотничий отряд из местных мужчин.
– Мама! – Мег придумает, что делать.
Эрин прошла по пятам за Денни через черный ход, мимо стиральной машины и сушилки на открытой веранде, мимо большой раковины, где мужчины умывались перед обедом, и вошла в кухню.
– Мама! Иди сюда скорее!
Мег быстро спускалась по лестнице, вероятно, оторвавшись от шитья, потому что у нее на запястье была надета игольница на эластичной тесьме.
– Дэниел, зачем так хлопать дверьми и кричать? – Но тут она увидела Тревора.
– Он… взял гнедого без спроса, – объяснил Денни, безжизненное тело брата, казалось, стекало с его вытянутых рук, как вода из миски. – Лошадь испугалась, встала на дыбы и сбросила его.
Лицо Мег сделалось еще бледнее, чем у Денни.
– Отнеси его в гостиную и уложи на софу, завтра у него наверняка будет огромная шишка. – Она обернулась к Эрин. Ее глаза ничего не выражали. – Дорогая, позвони, пожалуйста, доктору, его номер в списке у кухонного телефона.
Эрин не отрываясь смотрела на Денни, который стоял неподвижно, все еще держа Тревора на дрожащих руках, и видела, что он тоже начинает все понимать. Но его глаза, о Боже… Она смотрела на него еще секунду, а затем побежала в кухню к телефону, услышав на ходу, как Мег сказала:
– Через минуту он будет в порядке.
Сейчас, сидя за кухонным столом, Эрин уронила голову на сложенные руки, как бы желая спрятаться от горестного воспоминания, которого не могла избежать.
Она была тенью Денни, его другом с того самого дня, как приехала в Парадиз-Вэлли, но в тот ужасный, роковой вечер она впервые поняла, как сильно любит его. С того момента на протяжении многих лет она защищала его от обвинений Хенка и упреков Кена, она поддерживала его, когда он больше не мог вынести всепрощающую любовь в глазах Мег, и поклялась, что сама никогда не причинит ему боли.
Сегодня она обидела его, и теперь, когда она в одиночестве сидела в кухне, ее охватило то же самое ужасное чувство. Несмотря на свое решение не иметь с Денни ничего общего, она снова переживала за него, как будто они никогда не расставались.
На следующий вечер после ужина Мег прислушивалась к радостным возгласам Тимми и более низкому мужскому голосу из кораля, где Люк, стоя в центре с веревкой в руках, катал по кругу ее внука на Кемосабе. Оставив свой наблюдательный пост внутри дома, она распахнула заднюю дверь и пошла к ним через двор.
Даже теперь у нее еще были свои радости – дружба Эрин, присутствие Кена и его молчаливая поддержка и вернувшийся на время Денни. А Тимми, подумала она, это Божий дар, ниспосланный ей через Эрин и Денни. Когда бы Мег ни приближалась к коралю, она никогда не забывала о пережитом горе. Много лет, пока не родился Тимми, она и смотреть не могла в ту сторону, а сейчас смогла даже улыбнуться при виде семилетнего мальчика, сидящего на огромном пестром черно-белом коне, и все благодаря исцеляющему течению времени. Мег остановилась у изгороди, сложив руки на верхней перекладине, и уперлась в них подбородком. Она потеряла Тревора, когда он был всего на год старше Тимми.
– Привет, ба!
– Держись, – отозвалась она, продолжая улыбаться. Видя, как он гордится собой, Мег подумала, что, возможно, они с Эрин были не правы, удерживая его на земле все это время, быть может, им следует поменьше оберегать его.
Люк Хастингс вел лошадь по большой дуге вокруг себя, пощелкивая длинным кнутом, чтобы задать Кемосабе ритм и настроить его на работу; хотя он контролировал ситуацию, а Кемосабе был послушной лошадью, у Мег сжалось сердце.
Однажды ранним вечером в этом корале погиб ее младший сын. Мег надеялась, что раз Денни приехал домой, он останется, у них с Эрин все наладится, и ради Тимми, ради них самих семья снова станет единой. Но Люк угрожал этому хрупкому миру, и поэтому не нравился ей.
Была и еще причина – эта неизменная жвачка, мысль о которой заставляла ее скрежетать зубами. Однако она не могла не восхищаться статной фигурой Люка, его упругими мускулами, прямыми темно-русыми волосами и теплыми карими глазами. Мег не переставала удивляться. Он уже больше недели оставался на ранчо и на глазах становился все более обходительным, особенно в отношении женщины, которая овдовела два года назад.
«Опомнись, – одернула себя Мег. – Как можно симпатизировать, хотя бы и чуть-чуть, такому человеку, как Люк? Он же просто клоун на родео в мешковатых брюках или нелепых рейтузах с белым гримом и страстью к путешествиям». Родео разрушило семейную жизнь Эрин, а Мег проливала слезы по Хенку; ее место здесь; пока еще можно сохранить ранчо, она, как и Эрин, никуда отсюда не уедет.
– Вы когда-нибудь видели, чтобы кто-либо сидел на лошади лучше этого мальчика? – крикнул Люк из облака пыли на круге, переложив за щеку свою жвачку, и Тимми рассмеялся.
– Ба, я прирожденный наездник и объездчик быков тоже!
– Ни разу не видела, чтобы у твоего отца это получалось лучше, чем у тебя! – призналась она.
Люк начал укорачивать веревку, сокращая круг и переводя Кемосабе на неторопливый шаг, чтобы охладить его. Мег решила уйти: ее дожидались ягоды, которые нужно было перебрать, засыпать в банки и закупорить. Ведь она пришла просто посмотреть на Тимми, а не любоваться каким-то заезжим незнакомцем.
– Миссис Синклер? – окликнул ее Люк.
– Да? – Она остановилась, но не оглянулась.
– Сегодня был чудесный яблочный торт.
– Спасибо, я очень рада, что он вам понравился.
– На днях тоже был великолепный пирог.
Он подошел к изгороди кораля, ведя за собой Кемосабе с Тимом на спине. Когда он замолчал, Мег все же обернулась и обнаружила, что Люк рассматривает ее. Он окинул ее взглядом своих темных глаз с головы до ног, потом еще раз, и только затем высказался:
– Мужчина привыкает к прекрасной кухне, к жен-скому обществу, к занавескам и всему такому прочему.
– Скажите это Денни, – ответила Мег и направилась к террасе, но на ступеньках крыльца остановилась. – Мистер Хастингс?
– Да, мадам?
– Эта ваша привычка жевать табак отвратительна, даже вредна. На вашем месте я постаралась бы избавиться от нее.
– Это резинка, – засмеялся Люк и вытащил из-за щеки комочек, чтобы показать Мег, и это действительно оказалась не коричневая масса, которую она ожидала увидеть, а розоватый комочек. – Всего-навсего резинка.
Смутившись, Мег вошла внутрь, и наружная дверь со стуком захлопнулась за ней. Определенно эти бархатные глаза совсем ее не притягивали. Не так ли?
Вообще-то она не верила в повторные браки, правда, это не относилось к Эрин и Денни. Но она сама была верной женой Хенку и стала почтенной вдовой. В мыслях Мег все еще считала себя замужней женщиной и всегда будет так считать. Великолепный пирог… яблочный торт. Ей нужно сказать Люку «спасибо» за напоминание. Теперь она бабушка, если повезет, станет бабушкой во второй и в третий раз. И в поисках утешения Мег пошла в гостиную к пианино. Это все, что осталось у нее в жизни, не нужно предаваться глупым мечтам, нужно радоваться тому, что есть. Так и будет, решила Мег и, сев за старенький спинет, заиграла.
В замкнутом пространстве фургончика, который во время переездов они делили с Люком и который сейчас был припаркован под кленом у заднего крыльца дома, было жарко и душно, в воздухе не наблюдалось ни малейшего движения. Денни закрыл дверь, выключил свет и растянулся на краю двухместной койки. Затем положил одну руку на лицо, прикрыв ею глаза.
Он слышал голоса Люка и Тимми из кораля, но у него не было никакого желания присоединяться к ним, потом он слышал, как мать вышла к ним, а затем снова вернулась в дом. А сейчас он слышал знакомую мелодию «Малыш Денни», доносившуюся из окон гостиной, как аромат распустившихся роз.
Но ты вернешься, когда летняя трава начнет желтеть…
Должно быть, он сходит с ума.
Несколько часов назад, еще до обеда, Эрин уехала с Кеном; они оба шутили и смеялись, что-то поясняя друг другу. Эрин взяла его брата под руку, ее зеленые глаза засияли, как некогда сияли только для Денни. Но прежде чем уехать, Эрин объявила, что взяла в магазин пожилую женщину и больше не нуждается в его помощи. Черт побери!
Денни полагал, что он и Эрин никогда не достигнут согласия. Она продолжала считать себя одинокой, а он настаивал на том, что они все еще женаты.
Зачем ему все это, он не смог бы ответить даже себе самому. Нет, ему не следовало возвращаться.
Со вздохом он повернулся на другой бок. После Энниса и Ливингстона бок снова разболелся; несомненно, это возраст давал себя знать. Господи, чего бы он только не отдал, чтобы снова быть восемнадцатилетним и таким же жарким вечером, как сегодня, целовать Эрин на самой верхушке чертова колеса, еще раз запереться в темной старой землянке, как недавно в подвале ее магазина, чтобы она сама пришла в его объятия…
Денни выругался.
Какого черта он лежит здесь и страдает из-за женщины, которая никогда не будет принадлежать ему? Нет, страдает из-за Эрин. С момента своего приезда Люк убеждал его уехать, а он посылал его далеко-далеко. Но вот почему Люк не уезжал, Денни не мог понять. Если они вскоре не приступят к работе, Денни лишится своих сбережений, а возможно, и фургона и провалит сезон. Завтра, решил он, завтра они непременно уедут.
Перевернувшись на другой бок, Денни приподнялся на локте и через маленькое окошко над кабиной посмотрел на пустую подъездную аллею. Будь он проклят, если сегодня вечером станет дожидаться возвращения Кена, сидя в его хибаре.
После того как он предложил Эрин помогать ей в магазине и вечером того же дня поссорился с Кеном, Денни ночевал у брата на диван-кровати, однако не подчинился приказанию Кена совсем перебраться к нему из дома. Но кушетка в рабочей комнате Мег была узкой и неудобной, из-за нее болела спина. Он прекрасно понимал, почему Эрин не хочет, чтобы он оставался на ночь в доме; как выразился Кен, однажды ночью Денни «мог попытаться снова забраться к ней в постель». По мнению Денни, Кен не имел никакого права указывать, в какой постели ему спать, потому что сам бегал за его женой. Но Денни и без него принял такое же решение, он и так слишком много ночей провел в комнате по соседству со спальней Эрин, представляя ее тело, и не хотел больше подвергать себя искушению.
Но к сегодняшнему вечеру это не относилось. Как бы то ни было, он дождется возвращения Эрин.
Спустя некоторое время свет фар скользнул по потолку над койкой, Денни молниеносно сел и почувствовал, как заколотилось у него сердце; мать давно перестала играть, и был слышен только стук двигателя автомобиля и стрекотание сверчков.
Как маленький ребенок, подсматривающий за своей приходящей няней и ее приятелем, Денни из окошка следил за Кеном и Эрин, которые остановились на ступеньках заднего крыльца. Он услышал мелодичный смех Эрин, а затем увидел, как Кен склонился к ней, чтобы поцеловать ее на ночь. Поцелуй слишком затянулся, но Денни не мог заставить себя отвернуться. Приятно ли Эрин или она старается оттолкнуть Кена? Они отошли в тень навеса, и он их больше не видел. Наступила тишина, несколько томительных минут тишины.
На арене родео Денни никогда не позволял ни человеку, ни животному перехватить инициативу, если он мог воспользоваться своим преимуществом. Он подумал было выскочить во двор и наброситься на Кена с кулаками, но это только рассердило бы Эрин, тогда он решил, что просто спокойно выйдет своей обычной походкой. Но не успел он спустить ноги с кровати, как дверь фургона открылась и вошла Эрин.
– О, я принял тебя за Люка, – приветствовал ее Денни.
– Люк поехал в Диллон, – Эрин виновато замерла у двери, – еще раз посмотреть фильм об объездчике быков.
– Должно быть, у него ностальгия.
– Он хотел взять с собой Тимми, но Мег посчитала, что последний сеанс заканчивается слишком поздно. – Эрин должна потом еще поговорить дома с Мег. – Ну и духота здесь. – Эрин вытерла лоб. – Зачем ты все позакрывал в такой жаркий вечер?
– Разве жарко? – Его темно-синяя тенниска была насквозь мокрая. – Я не замечал.
– У тебя плохое настроение, – заключила Эрин.
Денни ничего не сказал, и она, постояв у двери еще несколько секунд – а может быть, минуту или еще дольше? – прошла мимо встроенного столика и кухоньки, подошла к разобранной двуспальной койке, уперлась в матрац обеими руками и заглянула ему в глаза.
– Куда ты ездила вечером? – спросил Денни, отводя взгляд.
– На заседание библиотечного совета.
– Кен всегда целует тебя на ночь после заседания совета?
В темноте их взгляды встретились.
– Да, почти всегда. – Эрин перевела взгляд на маленькое окошко, а затем снова на Денни. – Значит, ты шпионишь за мной? – Она отступила на шаг. – Я пришла извиниться, но теперь очень сожалею, сожалею, что мне вообще это пришло в голову.
Денни схватил ее за руки, но ничего не сказал.
– Боже мой, ты ревнуешь к Кену?
Денни тяжело вздохнул, он и прежде намекал на это, так что не имело смысла отрицать и лгать.
– С самого первого раза, когда я заметил, что ты уже не маленькая девочка, а девушка, я не мог оставаться безразличным. – Он опять вздохнул. – Но после того, что произошло на днях в подвале… черт, быть может, вы правы – и ты, и Люк – нам снова пора в путь. Я вовсе не собирался застрять так надолго, – добавил он. – Теперь у тебя в магазине есть помощница…
– Денни, – начала Эрин, внимательно всматриваясь в выражение его лица, – по поводу вчерашнего… Прости, что толкнула тебя.
– Знаешь, мне до сих пор больно. – Он не имел в виду сердечную боль.
– Я хотела извиниться вчера вечером, но ты уехал в город смотреть фильм, и я… я решила, что мне нужно собраться с мыслями и подумать.
– Ну конечно, на это нужно время. – Он улыбнулся, зная, что она редко действовала импульсивно.
Взгляд Эрин смягчился, она подошла поближе, убрала с его лба влажные от пота завитки волос и погладила пальцами его щеку от виска к мягкой мочке уха. От этого прикосновения в нем моментально вспыхнуло желание, он поймал ее руку, их пальцы переплелись, губы Эрин за-дрожали, и Денни предоставился счастливый случай коснуться пальцем ее нежных губ.
– Не знаю, что я чувствую, – призналась она.
– К Кену?
– К тебе, – ответила она, покачав головой.
От этого движения его палец заскользил по ее нижней губе, и Денни едва не застонал. Он представил себе восхитительную нежность ее груди и ощутил ее тяжесть в своей руке, как тогда в темноте подвала, когда на одно мгновение взял ее в свою ладонь.
Эрин снова оперлась о койку, не сводя с него глаз.
– Я не хотела задевать твои чувства – вот что я пришла тебе сказать. Я знаю, как тяжело тебе было вернуться сюда – даже ради Тимми, – где все напоминает…
– Эрин, – Денни замер, – не нужно говорить о Треворе.
– А может быть, как раз нужно. Я тоже не могу не думать о нем и не могу не вспоминать тот день в корале и то, как ты принес его домой, и Мег не могла поверить, что он… мертв. – Денни отвернулся, а она немного помолчала и заговорила снова: – Вероятно, ей было слишком больно понять это, но я поняла сразу, – она подождала секунду, – и ты тоже. – Эрин коснулась его щеки.
– Иди сюда. – Повернув к ней голову, Денни потянул ее за руку, он ни с кем не хотел обсуждать эту печальную тему, даже с Эрин.
– Нет, Денни. – Она отстранилась, и он отпустил ее. – Есть еще одна вещь, которую я должна сказать тебе. – Она покрутила кольцо на безымянном пальце. – Ты говоришь, что я твоя жена, я считаю, что нет, – пробормотала она. – А если и называюсь женой, то только пока не…
– Забирайся сюда, и этого не будет.
Но Эрин пропустила его слова мимо ушей, они разговаривали, как цивилизованные люди и, понимала она это или нет, как женатые люди.
– Отлично. – Денни решил разыграть козырную карту. – Можешь назвать это бредом собачьим, но у тебя последняя возможность сказать, что ты задумала, потому что утром мы с Люком уезжаем.
– Завтра?
– По-моему, ты хотела избавиться от меня. – Денни слегка улыбался, глядя в ее широко раскрывшиеся глаза. – Шайенн стартует двадцать третьего, осталось чуть больше недели, и до Дней границы я не хочу ни пропускать хорошие заезды, ни терять деньги.
Он ожидал, что она снова оттолкнет его, повернется и уйдет. Но прежде чем он почувствовал боль от отказа, Эрин сбросила туфли и, шелестя тканью платья, уселась рядом с ним на край койки. Отодвинувшись, чтобы освободить ей место, Денни лег на спину и смотрел на нее снизу вверх. На Эрин было легкое платье из темного набивного материала, с большим круглым вырезом, спереди на пуговицах, и пальцам Денни не терпелось поскорее их расстегнуть.
Через некоторое время Эрин наклонилась к нему, провела рукой по лунному лучу, падавшему на его лицо, и погладила его нижнюю губу точно так же, как совсем недавно это сделал он.
– О, Денни. – Он поймал губами ее палец, поцеловал его и заметил, как потемнели ее глаза. – Ну что мне с тобой делать?
– Не знаю, но пока ты шевелишь мозгами…
Еще секунду он смотрел на Эрин, а затем привлек к себе ее голову, одновременно приподнимаясь навстречу, а она положила руку на его влажную тенниску, под которой ощущалась упругая мускулистая грудь, и их уста слились в поцелуе, который обещал лишить Денни последних остатков здравого смысла. Эрин застонала, и этот стон придал Денни смелости, он притянул ее к себе, их тела слились и растворились друг в друге, и после следующего поцелуя он не мог определить, где кончались губы Эрин, ее тело и начиналось его собственное.
– Подожди, я сброшу это. – Он стянул с себя тенниску и швырнул ее на пол.
Эрин снова прижалась к нему, ее воздушное платье поднялось, она пальцами гладила влажную кожу его голой груди.
