Текст книги "Полюбить ковбоя"
Автор книги: Ли Райкер
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 23 страниц)
Глава 19
Первого декабря Денни переступил порог отеля «Четыре королевы», одного из самых крупных отелей Лас-Вегаса, принимавшего в этом году участников финалов национального родео. Не меньше чем полдюжины раз он почти касался этой золотой пряжки, но никогда в результате не получал ее; оказавшись в нынешнем сезоне на тринадцатом месте, он все же намеревался завоевать этот главный приз.
Когда за окнами начинало темнеть, Денни, сбросив кроссовки, растягивался на широкой кровати в своем номере – Люк со старым приятелем-барабанщиком еще оставался в Балли, где у них проходили десятидневные выступления, – и, приглушив звук, одним глазом смотрел стоявший у противоположной стены телевизор и не мог дождаться вечера накануне начала соревнований, когда должны были приехать Эрин и Тимми. Сегодня утром Эрин позвонила и сказала, что в Монтане уже выпало шесть дюймов снега, и снег все еще продолжает идти; это означало, что в Парадиз-Вэлли насыпало не меньше фута. На телевизионной карте Денни видел, что снежный фронт проходит через Биттеррут и медленно смещается на восток. Если Эрин и Тимми не успеют на намеченный рейс из Бьютта, Денни, вероятно, не увидит их раньше четвертого или пятого раунда, если снег не пойдет еще сильнее. В Неваде климат был гораздо мягче, даже в номере с кондиционером Денни было жарко в черной тенниске с короткими рукавами и джинсах.
Мег тоже собиралась приехать – Люк хотя и не говорил ни слова, по-видимому, знал об этом – и Денни забронировал два соседних номера, один для Тимми и Мег, а другой для себя и Эрин. Невольно Денни вспомнил про Кена и помрачнел. Телефонный звонок брата из Диллона, несмотря на плохую слышимость, привел Денни в изумление, если не шокировал.
– Пожалуй, я приеду на юг посмотреть финалы, – заявил Кен. – Таким образом, если ты победишь, то сможешь отдать мне деньги за мою долю ранчо, как только чек окажется в твоих руках.
По всей видимости, Кен не верил, что Денни может одержать победу.
– Ты заговоришь по-другому, когда я буду носить эту золотую пряжку.
– Как только ты проиграешь, – добавил Кен, – я тут же позвоню своему риэлтеру для ускорения дела, и моя земля будет продана еще до того, как ты и Эрин успеете вернуться в Парадиз-Вэлли.
Денни продолжал смотреть канал погоды, а кровь у него кипела; он покажет Кену, он докажет самому себе в конце концов! Денни чувствовал удовлетворение от того, что Кен будет там во время этих десяти заключительных выступлений с призовым фондом в два миллиона восемьсот тысяч долларов, где у Денни, как и у любого наездника на быках, будет десять высококлассных, крепких как сталь, породистых красавцев быков, быков-«кадиллаков», денежных быков, таких, о которых каждый укротитель быков мечтает, как каждый верховой наездник мечтает скакать на лошади, подобной Секретариату.
Денни взглянул на наручные часы, через несколько минут пора ехать в аэропорт встречать Эрин и Тимми. Они были необходимы ему здесь точно так же, как он был необходим им в Парадиз-Вэлли. Он поклялся себе, что с их поддержкой разобьется в лепешку, но победит.
Шайенн был десятидневным праздником, полным острых ощущений, связанных с соревнованиями. Лас-Вегас для Эрин представлялся совершенно иным миром, на несколько порядков отличавшимся от своего более маленького собрата; в нем и намека не было на спокойствие, это чувствовал Денни, это почувствовала и Эрин, когда к пятому раунду соревнований обгрызла ногти до мяса.
Денни дважды победил, а в двух других заездах занял достаточно высокие места, по общим очкам он шел третьим, и заветный титул был в пределах его досягаемости. Его выступления были напористыми, вызывающими у зрителей восторг, и когда диктор объявил: «Вот один из самых несговорчивых укротителей быков», – это означало, что Денни легко не сдастся.
Эрин никогда не верила, что напряжение можно снять по методу клин клином, но теперь изменила свое мнение. Сперва она волновалась, когда по дороге на север в аэропорт Бьютт они попали в метель – таких метелей в эту зиму на ранчо было уже с полдюжины, – а затем последовал беспокойный, полный воздушных ям, выворачивающий желудок наизнанку перелет до Лас-Вегаса. Но сейчас все прошло.
Денни радостно встретил ее и Тимми, но казался каким-то растерянным и нервничал, как никогда; она не видела его таким даже на национальном первенстве, где была вместе с ним в первый год их брака; но Эрин все стало ясно, только когда на следующий день как раз перед первым раундом появился Кен.
– Конечно, я волнуюсь, – крепко обняв Эрин, признался Денни ночью, после того как Тимми и Мег уснули в соседней комнате. – Я обещал Кену остальные деньги к декабрю. А сейчас, по-твоему, что?
– Декабрь.
– Кроме того, – он нежно погладил ей спину, – думаю, он будет счастлив увидеть, как я свалюсь на задницу на этой арене или если произойдет что-нибудь еще по-хуже.
– Он никак не может примириться с гибелью Тревора.
– А кто может? Но неужели таким способом он хочет наказать меня, а через меня и тебя, и маму, и Тима и превратить все, что отец создал за свою жизнь, в богатое жилье по соседству для кучки городских бездельников на дурацких лыжах?
Но Эрин ничего не ответила на его возмущенный выпад.
– Или это из-за тебя? – снова заговорил Денни. – Я не виню тебя, но Кен вбил себе в голову, что женится на тебе, и похож на быка, бегущего за человеком, который скакал на нем. Мой родной брат… – Он покачал головой, и подушка тихо зашуршала под ней. – Но все же мне думается, что он приехал в Вегас, чтобы испытать волнение, как это бывало с ним прежде, когда я скакал верхом, будучи ненамного старше Тима. Надеюсь, он будет болеть за меня и похлопает меня по спине, когда я выиграю…
Эрин, ни слова не говоря, погладила его по щеке.
– Прости меня, Эрин, – добавил Денни шепотом, уткнувшись лицом в теплую ямку у ее шеи. – Я постараюсь не разочаровать тебя.
Сейчас, сидя на трибуне, Эрин зажмурилась. Неужели он не понимает, что она будет любить его, даже если он никогда больше не заработает ни единого очка, ни единого доллара, если он никогда больше и близко не подойдет ни к одному родео? Хотя, нужно признаться, это было ее самым заветным желанием. А если он не сможет заплатить Кену за его долю ранчо…
– Мама! – откуда-то снизу, с арены до нее донесся восторженный возглас Тимми, или ей это только почудилось?
Начался ритуал торжественного открытия; участники соревнований, представители местных клубов верховой езды, организаторы родео, группы знаменитостей прошлых лет парадом проходили по арене; но музыка, рев публики, ритмичное постукивание лошадиных копыт о землю не захватывали Эрин, пока она на самом деле не увидела своего маленького сынишку, гордо восседавшего верхом на Кемосабе вместе с отцом.
– Он великолепен, – отметила сидевшая рядом с ней Мег, имея в виду внука, но Эрин вспомнила, что сам Тимми сказал, снова увидев Кемосабе в стойле:
– Он выглядит как король!
Это можно было сказать в равной степени и о Тиме, вернее, обо всех – о лошади, мужчине и мальчике.
Глаза Тимми сияли восторгом и гордостью оттого, что он участвует в параде лошадей и наездников, совершавших круг по арене. Лоснящийся черно-белый конь важно прошествовал мимо с парадным черным седлом, украшенным тиснением, и блестящей уздечкой с серебряными заклепками. Денни тоже был великолепен в черных сапогах, в джинсах, в черной ковбойской рубашке с перламутровой отделкой и новой черной касторовой шляпе. Этот подарок к финалу обошелся Эрин в четыреста долларов, но стоил того. В сапогах, джинсах, хлопчатобумажной куртке и соломенной ковбойской шляпе Тим выглядел маленькой копией своего отца и всех остальных ковбоев на арене.
– Сейчас Сабе не наш, – часто повторял Тимми после того, как Денни до окончания сезона отдал лошадь напрокат Уэсу Тернеру, выступавшему в ловле телят арканом, и очень обрадовался, когда Денни сказал ему, что Кемосабе тоже попал в финал.
Эрин понимала Тимми, который еще боялся, что лошадь в конечном счете не вернется в Парадиз-Вэлли.
– Но папочка обещал, что я снова смогу ездить на нем верхом, – говорил он.
– Сможешь. На следующей неделе.
– Даже если дома еще будет идти снег?
Сейчас, как и Мег, подавшись вперед на сиденье, Эрин молча поблагодарила Денни за то, что он попросил у Уэса Тернера разрешения один раз проехать ему и Тимми верхом на Кемосабе во время торжественного открытия. Такое представление наездников с детьми широко практиковалось среди ковбоев, и Эрин затаив дыхание наблюдала, как парад разворачивается у противоположной стороны арены и направляется к конюшням. Немедленно на поле выскочила пара клоунов, одним из которых был Люк; они гонялись друг за другом и вертелись перед тележкой, изображавшей быка, вызывая на трибунах смех не только у детей, но и у многих взрослых. Но смех смолк во время традиционного чтения Молитвы ковбоя, которое всегда заставляло Эрин плакать.
Отец Небесный… мы просим Тебя не оставлять нас на родео… чтобы Ты направил нас на арене жизни…
Потом началось само родео, и Эрин потирала палец, на котором когда-то носила кольцо, после каждого вида соревнований: скачка верхом на неоседланном мустанге; заарканивание теленка, где Кемосабе проиграл раунд; скачка в седле на мустанге; борьба с молодым волом; скачка с препятствиями; групповая ловля арканом и, наконец, скачка верхом на быке. Она посмотрела вдоль ряда на упрямое, застывшее лицо Кена с глубокими складками вокруг рта и подумала, что он раньше времени превратится в злого старика, если не сможет смириться со смертью Тревора и не помирится с Денни. Эрин хотелось видеть добрый знак в том, что Кен вообще приехал в Лас-Вегас, но она очень волновалась, как бы из-за своего желания уладить отношения с братом Денни не потерял бдительность на арене. Во время выступлений собранность наездника отделяла победу от поражения, жизнь от смерти.
Выиграв свой пятый раунд на темно-сером нечисто-кровном брахме по кличке Огненный Салса и сохранив за собой третье место, Денни перешел в шестой раунд и чувствовал к этому быку необычайное расположение и глубокую признательность. От этой напористой, энергичной скачки и заработанных восьмидесяти пяти очков кровь у него бурлила, но, как и большинство объездчиков быков на соревнованиях, он поразительно быстро забыл о самой скачке, во время которой старался сосредоточиться только на том, чтобы усидеть на спине быка, удержаться при заключительном соскоке, не допуская никаких посторонних мыслей. Он выиграл хорошие деньги и ощущал себя на вершине мира, насколько это было возможно, когда впереди еще четыре раунда до последнего чемпионского заезда… до того, как он сможет расплатиться с Кеном.
Большинство зрителей предпочитало смотреть профессиональное родео, а не любительские игры, это было особенно заметно по финалам национального родео, когда ни на одно выступление не оставалось ни одного непроданного билета. Но сейчас, когда Денни позади площадки сматывал после своего выступления веревку для быка и у него в ушах еще звучали подбадривающие крики публики, он представлял себе только Кена, сидевшего, подложив под себя руки, на битком набитой трибуне среди свиста и аплодисментов.
Проходя мимо пары коллег-ковбоев, Денни поздоровался с одним из представителей элиты родео, прошлогодним чемпионом мира, который теперь путешествовал на собственном самолете, и улыбнулся. Большинство наездников считало, что им везет, если они зарабатывали десять тысяч долларов в год, во всяком случае, в начале карьеры, и участвовали в главных родео, хотя сам Денни, как правило, получал больше. Но все же в мире должна быть справедливость, рассуждал про себя Денни и чуть не наткнулся на женщину.
– Прошу прощения, мадам.
Женщина бросилась ему на шею и запечатлела поцелуй на его грязной щеке, а ее белая шляпа отлетела назад на утоптанную дорожку, ведущую к конюшням.
– Денни Синклер, это самая замечательная скачка на быке из всех, что я видела здесь! Поздравляю!
Денни чуть отодвинул ее и улыбнулся в сияющее лицо Дейзи Четворт, которая была немного выше Эрин и почти одного роста с ним.
– Я не ошибся? – Ему показалось, что Дейзи вы-глядела более счастливой, чем в последние годы. – Что ты здесь делаешь, Дейзи Четворт?
– Наблюдаю, как ты выигрываешь первенство мира.
Когда Денни сообщил ей, что здесь Кен, и рассказал о деньгах, которые должен ему, ее улыбка исчезла, как солнце, опустившееся за горизонт, а глаза потускнели.
– Кен дурак. Если ты позволишь ему сломать твой настрой, у тебя будут неприятности. Не думай о покупке Парадиз-Вэлли.
– Он считает, что прав.
– Он заблуждается, как и в отношении многих других вещей. По-моему, он и так доставил вам кучу неприятностей.
– С этим мы справимся. – Обняв ее за плечи, Денни сменил тему: – Значит, по-твоему, это была чертовски хорошая скачка?
– Лучше, чем в тот раз, когда я была первой в Шайенне.
Денни показалось, что она вот-вот расплачется, и он еще крепче сжал ей плечи. Неужели всего год спустя он будет похож на Дейзи Четворт? Купит билет на трибуны для зрителей и оплатит непомерный счет за отель, чтобы посмотреть, как кто-то другой вместо него выиграет мировое первенство?
– Ты должна сделать еще один заход, Дейзи Четворт.
– Не могу. Иногда мне хочется, но я никогда никому в этом не признаюсь. – Она взглянула на Денни. – Я так скучаю, но я приняла для себя решение и ушла, пока мои кости еще целы. – Немного помолчав, она снова широко улыбнулась. – Хотя если бы у меня была такая лошадь, как Сабе, я, возможно, и передумала бы.
– Пойдем проведаем его. – Денни кивком указал на ближайшую конюшню, куда как раз направлялся, когда чуть не сбил с ног Дейзи. Честно признаться, он беспокоился о Кемосабе, потому что когда они с Тимми ехали верхом во время торжественного открытия, походка лошади показалась ему скованной, и на боку у нее он заметил рубец, которого прежде не было. Денни не так уж хорошо был знаком с Уэсом Тернером и хотел исправить это прямо сейчас.
– Должна признаться, я шла взглянуть на него, когда столкнулась с тобой.
– Премного благодарен. Значит, я остался незамеченным из-за собственной лошади.
– Тебя я тоже навестила бы.
– Знаю. – Он обнял Дейзи и предложил: – Пойдем вместе проведаем эту старую клячу.
Стойло Кемосабе находилось в дальнем конце конюшни, позади дюжины других загонов, в которых тяжело дыша и опустив головы стояли усталые после выступления лошади или лошади, еще не выступавшие и почти по-человечески взволнованно ожидавшие своей очереди. С расстояния в двадцать ярдов Денни увидел знакомую пеструю шкуру, а затем коренастого рыжеволосого мужчину и услышал его сердитый голос.
– Ты паршивый сукин сын, а еще называешься скаковой лошадью! Без тебя у меня лучше получалось. – Он поднял ведро с водой. – Синклер должен заплатить мне за то, что я держал тебя в конюшне, мешок костей! – Он бросил пластиковое ведерко к столбу, и металлическая ручка звякнула, как пожарный колокол.
Привязанный в открытом стойле Кемосабе шарахнулся в сторону и прижал уши. Прежде чем Денни добрался до стойла, Тернер отшвырнул ведро в сторону и ладонью сильно ударил Кемосабе по носу, и тот взвизгнул от боли.
– В чем дело, Уэс?
Тихий голос Денни успокоил лошадь, а пораженный Уэс Тернер резко обернулся:
– Ты что, следишь за мной?
– Слежу за своей собственностью и, похоже, поступаю правильно.
– В договоре сказано, что эта лошадь моя на все финалы.
– Это хорошая лошадь, – сказал Денни, – и если я одолжил ее тебе на время за деньги или просто так, это не означает, что ты можешь привязывать и бить ее.
– Я ее не бил. Ты что, видел веревку? Из-за этого жеребца я отодвинулся назад, у меня на необученном жеребенке и то было лучшее время.
– Быть может, в этом виновата не лошадь, – резко сказала Дейзи, – ты просто не умеешь ездить верхом.
– Не горячись, Дейзи.
Оставив девушку снаружи, Денни вошел в стойло и нежно провел рукой по холке Кемосабе и по его спине, а лошадь ткнулась носом ему в живот и обнюхала карманы в поисках морковки.
– Пусто, – сказал ей Денни, чувствуя, как злоба, исходящая от Уэса Тернера, пропитывает воздух, словно запах лошадиного навоза, хотя помещение было чисто прибрано. – Ты ведь знаешь, так всегда бывает, когда я работаю. Морковка за мной.
Он присел на корточки и скользнул рукой по задним ногам Сабе, потом по передним и с левой стороны почувствовал жар. На мгновение Денни опустил голову, затем поднялся и, сжав кулаки, свирепо глянул на Тернера.
– Ты мне не нравишься, и если бы мне не нужны были деньги, я понял бы это гораздо раньше.
– Что случилось, Денни? – с беспокойством спросила Дейзи.
Но Денни ответил, обращаясь к рыжеволосому краснолицему мужчине, стоявшему у входа в стойло:
– Всю прошлую весну и лето я держал эту лошадь дома, мои сын и жена ухаживали за ней, и когда я давал коня тебе напрокат, он был здоров. – Денни шагнул к Уэсу, который отступил назад. – У него снова повреждено сухожилие, оно горит, как раскаленный утюг. Держу пари, ты знал это, когда ездил на нем сегодня.
– Я не…
– Не лги мне. Ты, сукин сын!
– Денни, он этого не стоит. – Дейзи схватила его за руку, прежде чем он успел нанести удар. – Оставь его.
Денни отбросил ее руку и тихим угрожающим тоном предупредил Уэса Тернера:
– Ты больше не воспользуешься моей лошадью.
– Но завтра…
– Сейчас я вызову ветеринара АКПР. А если у тебя проблема с договором, обратись к своему адвокату, и посмотрим, кто выиграет дело. Забудь про Вегас, поезжай домой и разорви договор, пока я не разорвал тебя на части.
– У меня еще заезды, деньги…
– Попробуй еще раз подойти к этой лошади во время соревнований, и это будет твоя последняя скачка!
Возмущенно фыркнув, Тернер развернулся и пошел из конюшни, бросив на ходу:
– Тебе он нужен, ну и забирай его. Ты оплатишь счет за его питание и содержание! Или он будет стоять здесь и подыхать с голода.
Положив руки на бедра, Денни уставился в землю между собой и Дейзи, внимательно разглядывая сперва носки ее светло-коричневых сапог, затем своих более темных, и наконец, сдвинув шляпу на затылок, перевел взгляд на Дейзи.
– Что, черт побери, я наделал? Отправил эту лошадь обратно на родео, продержал ее до самых финалов, и все только для того, чтобы расплатиться с Кеном, который превращается в еще одного сукиного сына? Я, наверное, лишился рассудка.
Заржав, Кемосабе повернул голову и высунулся из стойла, словно выражая свое несогласие; несмотря на свои размеры и силу, он никого в своей жизни не обижал, а его безопасность и здоровье целиком зависели от людей.
– Все в порядке, малыш. – У Денни сжалось горло. – Я позабочусь о тебе, ты поправишься.
– Я останусь с ним, – сказала Дейзи, – а ты сходи за ветеринаром.
Если мне придется убить эту лошадь…
Денни позабыл о собственной сегодняшней победе, позабыл о чеке, который еще не получил, позабыл даже о Кене.
Выигрыш в национальном чемпионате, золотая пряжка – все это как-то вдруг померкло и неожиданно показалось Денни не таким уж важным делом.
На десятый раунд Денни вытащил черного быка весом в две тысячи фунтов по кличке Чертово Отродье, когда-то раньше он уже выступал на нем. Этот ловкий акробат, мускулистый штопор, определенно был не так уж плох, но бык со сложным характером мог быть абсолютно непредсказуем, и радость Денни была кратковременной.
Первый гнев на Уэса Тернера прошел, и Денни успокоился, когда после осмотра ветеринар сказал, что сухожилие Кемосабе просто чувствительно и воспалено, но не растянуто. Лучшие лекарства для него отдых и хороший уход. Денни то же самое обещал коню, но его мучили угрызения совести, пока он на остаток недели запасал для лошади морковь; Тимми с энтузиазмом таскал пятифунтовые пакеты и щеткой чистил Кемосабе, пока Эрин не заметила ему, что он скоро протрет шкуру до лысины.
– Его будет легче грузить, отправляя домой, – со смехом откликнулся Денни; теперь он был спокоен за здоровье лошади и намеревался отправить его самолетом в Монтану. – Во всяком случае, благодаря Тернеру он будет весить на сотню фунтов меньше обычного.
Сейчас, мысленно проделывая все движения, Денни дожидался своей очереди позади загонов. Он натер канифолью веревку для быка, затем для увеличения трения добавил еще немного канифоли, так что получилась густая клейкая масса, потом сделал большой глоток кока-колы, чтобы смочить пересохший рот и одновременно добавить себе жизненной энергии, и вытер губы о рукав рубашки из синего шамбре. Он не мог не признаться себе, что с каждым раундом в нем нарастала усталость; в восьмом раунде он занял еще одно первое место, но после второго дня соревнований его побитые мускулы казались распухшими и болели. Его любимая возня с Эрин сменилась ежевечерними процедурами: она допоздна смазывала его мазью и местным обезболивающим, а прошлой ночью вопреки установившейся традиции это даже не превратилось в занятие любовью.
Когда выступавший перед ним ковбой грациозно вскочил на широкую спину рыжего быка, Денни чуть не взвыл. Парень был совсем еще мальчишкой, не больше двадцати двух-двадцати трех лет, и вертелся, как обезьяна на гимнастической лестнице. Да, спорт изменился: такие парни, как этот, молодые, образованные, получившие дипломы колледжей, очень быстро добирались до финалов.
Следующим будет Денни Синклер на Чертовом Отродье. Денни из Суитуотера, штат Монтана. Господа, это один из старейших в мире укротителей быков. Пожалуй, он так стар, что…
Ворота распахнулись, и рыжий бык подпрыгнул, изогнувшись дугой, как будто в нем была вставлена пружина, с парня слетела шляпа, а у Денни внутри все сжалось, пока он, сидя высоко на заборе коридора около своего быка, в течение нескольких секунд наблюдал за происходящим.
Этот мальчик, шедший впереди Денни и занимавший второе место в классификации, был в хорошей форме, вчера он выиграл раунд. И вдруг…
Прошло секунды четыре, может быть, чуть больше – Денни автоматически отсчитывал время – бык внезапно резко повернулся, а потом бросился в обратную сторону.
– Оставайся с ним! – закричал кто-то.
– Держись! Ты знаешь, что сможешь!
Бык снова высоко подпрыгнул, мотнул головой и угодил рогом парню в лицо.
– Синклер, вернись! Назад! – закричали ему, когда Денни спрыгнул с ограждения загона.
Но адреналин подгонял его вперед, и к тому моменту, когда юноша без сознания упал на землю, Денни был уже за воротами и добежал до него, на долю секунды опередив Люка, оттеснившего разъяренного быка в загон. Он оглянулся по сторонам, чтобы убедиться, что ворота закрыты и на поле нет никого, кроме партнера Люка, человека с барабаном, склонившегося над распростертым в пыли телом.
– Он без сознания, – сказал Денни.
Люк, опустившись на колено по другую сторону парня, следил за Денни, который старался нащупать пульс на шее мальчика, пытался уловить движение грудной клетки, чтобы получить подтверждение, что тот дышит.
– Есть пульс?
– Не уверен, – ответил Денни и услышал стон, но не был убежден, что стонал не он сам. Он посмотрел на лицо юноши, убеждая себя в том, что видел, как дрогнули веки. – Лежи спокойно, оставайся здесь, тебе скоро помогут.
Санитары на носилках унесли с арены пострадавшего наездника под крики болельщиков, и Денни дрожа поднялся на ноги. У него совсем не осталось времени снарядить собственного быка; диктор уже объявлял имя Денни и кличку его быка, и к тому моменту, когда он произнес: «Суитуотер, штат Монтана», – Денни сидел на своем месте. У него не было времени задать себе вопрос, задуматься или почувствовать, как по спине стекает холодный пот, не было времени потерять самообладание, как случилось с Дейзи.
Несчастные случаи происходили, и это было в порядке вещей. Но Денни видел несколько лет назад, как на арене в Шайенне умер Лейн Фрост, двадцати пяти лет от роду, один из самых выдающихся объездчиков быков, каких когда-либо знал спорт, – талантливый, молодой, красивый, женатый, ушел из жизни; он также видел смерть Тревора, но не хотел об этом думать, тем более сегодня. Ковбои не грустят и не чувствуют боли.
На арене в течение восьми секунд Денни боролся за свою собственную жизнь, не позволяя себе думать ни о чем другом и используя силу этого быка себе на пользу, вкладывая в скачку всю свою силу. Ему показалось, что он и бык составляют единый слаженный организм.
Продержавшись восемь секунд, Денни спрыгнул и тут же почувствовал, что вместе с соскоком из него ушли силы, как будто он вскрыл себе вены, и вся кровь до последней капли вытекла из него; оказавшись на земле, он с трудом удержался, чтобы не рухнуть на колени.
Он сделал чемпионский раунд, или почти чемпион-ский, и его сердце стучало, как копер, забивающий сваи. Трибуны взорвались аплодисментами, и диктор объявил его очки, но для Денни это уже не имело значения. Подобрав свою черную шляпу, он отряхнул ее о свои сделанные на заказ щитки, и желтая пыль поднялась с красновато-коричневой кожи, защищавшей его бедра. Он протянул руку через плечо, снял со спины рубашки картонный квадратик с номером участника, вышел с арены и сразу же угодил в объятия Эрин.
– Денни, Господи, Денни. Как ты это сделал? После того как тот наездник… он умер?
– Не знаю, – ответил он сразу на оба вопроса.
– Никто ничего не сказал, они просто унесли его в «скорую».
– Позже кто-нибудь узнает.
Она обвила его руками, как питон, и прижалась щекой к тяжело вздымавшейся груди, и он так же крепко обнял ее в ответ.
– Я ужасно испугалась, Тимми расплакался, он остался с Мег, с ней и с Кеном, Дейзи тоже там, – бессвязно бормотала Эрин. – Мне стыдно, что я такая малодушная, но я должна была увидеть тебя, дотронуться до тебя…
– Я в порядке, Эрин.
Восемьдесят четыре очка. В итоге он занял второе место, не первое. Второе место. Он не мог избавиться от преследовавшего его чувства, что это место он украл у юноши, чью жизнь не мог прощупать кончиками пальцев.
– Я в порядке, – повторил он.
– Денни, это все же хорошие деньги.
Весь этот праздничный вечер после соревнований он продолжал молиться, не в силах выбросить из головы того мальчика, пока Люк наконец не принес известие.
– В университетской клинике сказали, что он выкарабкается. Потребуется несколько стежков на лице, немного антибиотиков, чтобы предотвратить инфекцию от этого грязного рога, черт знает где побывавшего перед тем, и пара швов на разорванных связках плеча. Ему повезло.
– Повезло, – согласился Денни.
Люк протянул другу еще одно пиво, и Денни осушил банку до дна, но даже не почувствовал хмеля. Он не замечал ничего вокруг: ни того, что позже его мать танцевала с Люком, ни повторенного по меньшей мере раз десять признания Эрин «Я беспокоюсь о тебе», ни того, что Кен ссорился в углу с Дейзи; он даже не удивился, что Кен так и не спросил его о деньгах, и не улыбнулся, получая в автомате выплату. Когда почти на рассвете они с Эрин отправились в постель, он не помнил, как занимался с ней любовью, и понял, что все это было, только очнувшись в ее объятиях, но так ничего и не мог сказать.
– Ты и прежде видел, как разбивались люди, сотни раз видел, – сказала Эрин, поглаживая его по голой спине.
– Знаю.
– Ты и сам часто разбивался.
– И это я тоже знаю.
– Ты ничего не отнял у него. Если бы он сделал свои восемь секунд, он мог бы не получить достаточно высокую оценку, и ты все равно мог бы победить.
– Да, – согласился Денни.
– Мне хотелось бы, чтобы ты смог получить свою золотую пряжку. – Эрин потрепала его по волосам и серьезно заглянула ему в глаза, не понимая, что на самом деле терзало его.
Денни молча смотрел в потолок, и многое проходило перед его глазами: Кемосабе; этот слетевший с рыжего быка парнишка, на месте которого мог быть Джейсон Баркер, если бы не бросил родео, или через несколько лет Тимми, или Тревор; Эрин, которая терпеть не могла смотреть скачки на быках, но приехала в Лас-Вегас ради него, позабыв о своем страхе; его собственный эгоизм на протяжении всех этих лет…
– Денни, – она приподнялась на локте, ловя в темноте его взгляд, – я не знаю, как облегчить твою боль, и никогда не знала.
– Знаешь.
Ни он, ни она не улыбнулись, и Эрин не попыталась снова прикоснуться к нему, а Денни привлек ее к себе без всякого намека на интимную близость и после долгого молчания наконец произнес:
– Поедем домой.
