Текст книги "Джек Ричер, или В розыске"

Автор книги: Ли Чайлд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 26 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]

Глава 16

Ричер никогда не подвергался гипнозу, но считал, что, сидя за рулем машины ночью на пустом шоссе, человек испытывает нечто похожее. Основные и мыслительные процессы в организме замедляются и становятся такими незначительными, что с ними может справиться крошечный отдел головного мозга. Остальное превращается в инерцию. Передней доле мозга больше нечего делать, а задней – не с чем сражаться. Иными словами, полное расслабление. Возникает ощущение, что время и расстояние перестают существовать. Хвостовые огни будут вечно находиться далеко впереди, и Ричер чувствовал, что даже если он проедет еще тысячу часов, ему их не нагнать.

Обычно пустоту у него в голове заполняли цифры. Он не был выдающимся математиком, но цифры его звали, сплетались, вертелись в разные стороны и раскрывали ему свои секреты. Он мог опустить глаза и увидеть, что едет со скоростью семьдесят шесть миль в час, а семьдесят шесть в квадрате равно пяти тысячам семистам семидесяти шести. Результат заканчивался на семьдесят шесть, то есть число, с которого он начал вычисления. Таким образом, семьдесят шесть является автоморфным числом, одним из двух в сотне. Другое – двадцать пять, квадрат которого равняется шестистам двадцати пяти. А квадрат шестисот двадцати пяти – триста девяносто тысяч шестьсот двадцать пять. И это интересно.

Или, например, воспользоваться тем фактом, что все копы на мили вокруг находились на дорожных постах и он мог позволить стрелке спидометра добраться до восьмидесяти одного и поразмышлять о том, что, если разделить единицу на восемьдесят один и выразить результат в десятичной дроби, получится 0,012345679 и набор этих цифр повторяется дальше до бесконечности, 012345679, снова, и снова, и снова, и так до конца времен, дольше, чем ему потребуется, чтобы догнать «Додж»…

Но сегодня ночью первыми в его голове появились слова.

На самом деле, четыре слова, произнесенные Аланом Кингом: И что захочет Карен. Когда речь зашла о кофе. Два со сливками и сахаром и что захочет Карен. А это противоречило представлению Ричера о них как о команде. Потому что члены команды всегда знают, кто какой пьет кофе. Они сто раз стояли рядом в зонах отдыха, в аэропортах, в «Старбаксах» и видавших виды забегаловках без названия. Они вместе делали заказы в кафе и ресторанах и нередко приносили друг другу кофе.

Но Кинг не знал, какой кофе предпочитает Карен.

Значит, она не член их команды или не постоянный член, а возможно, присоединилась к их компании недавно. Это может служить объяснением того, что она ничего не говорит. Может быть, ей просто не нравятся новые коллеги. Или она не нравится им. Ричер заметил, что Алан Кинг говорил о ней резко и даже презрительно, причем в ее присутствии. Он сказал: Карен не водит машину. А когда она не стала заказывать кофе: Значит, Карен не хочет кофе.

Получается, что они не из одной компании. Кинг и Маккуин составляют дуэт, который едва переносит вынужденную попутчицу.

Соренсон встретилась с Гудменом на залитой маслом дорожке Карен Дельфуэнсо и рассказала про ее дочь.

– Господи… – Шериф вздохнул и посмотрел на дом соседки. – И ребенок сейчас находится там?

– Если только она не ходит во сне. И девочка надеется утром увидеть свою маму.

– Мы не должны ей ничего говорить. Пока. Но нам следует побеседовать с соседкой. Все еще существует вероятность, что не произошло ничего особенного и Карен оставила записку.

– Вы так думаете?

– На самом деле нет. Но нужно проверить.

Они прошли через соседнюю лужайку вместе, и Соренсон постаралась постучать в дверь так, чтобы ее услышал спящий взрослый и не проснулись дети. Это оказалось непросто. Ее первая попытка не разбудила никого, вторая вполне могла поднять всех в доме. В конце концов им открыла заспанная женщина лет тридцати.

Карен Дельфуэнсо не оставила никакой записки.

Глава 17

Следующие слова, которые всплыли в пустом сознании Ричера, произнес пожилой коп из полиции штата: «Вас – нет». Слова привели к цифрам – сначала шесть, потом три, затем один. Шесть, потому что в них содержалось шесть букв, и еще раз шесть, поскольку сумма букв равнялась шести, два гласных звука и четыре согласных.

Три и шесть.

Хорошие числа.

Через любые три точки, не лежащие на прямой, можно провести окружность.

Возьмите любые три идущие подряд цифры, чтобы самое большое делилось на три, сложите их, а затем прибавьте число, равное сумме цифр суммы, снова и снова, и так до тех пор, пока не останется однозначное число.

Это будет шесть.

Но через некоторое время слова Вас – нет миновали число шесть, потом три и осталось только одно, просто из-за его смысла. Ричер спросил: Кого вы ищете, сержант? И тот ответил: «Вас – нет». Не вас, парни. Или: Не вас, ребята.

Вас – нет.

Значит, они ищут одного человека.

Что вполне укладывалось в схему досмотра на предыдущем дорожном посту. Там Ричер лучше видел, что происходит, и пришел к выводу, что одинокие мужчины в машинах подвергаются более внимательному досмотру.

Но: «Вас – нет».

Получалось, что у копов имеется, по крайней мере, примерное описание человека, которого они ищут, и что Ричер категорически под него не подходит. Почему? Можно придумать миллион причин. Например, Джек был высоким, белым, старым и крупным. И так далее и тому подобное. Таким образом, интересующий их человек должен быть маленького роста, черным, молодым и тощим. И так далее и тому подобное.

Но сержант, прежде чем ответить, сделал короткую паузу, задумался и улыбнулся. «Вас – нет» прозвучало уверенно и слегка невесело. Возможно, даже печально. Как будто Ричер полностью и радикально отличался от интересовавшего их человека. Как будто о сходстве не могло идти и речи. Но разве можно быть радикально высоким, если только им не нужен карлик или совсем коротышка? В таком случае копу хватило бы одного взгляда внутрь машины. И невозможно быть радикально белым. Ты либо белый, либо черный. Никто не определяет степень различия этих цветов. По крайней мере, сейчас. Кроме того, Ричер не был радикально старым, если, конечно, их целью не является эмбрион. И уж, ясное дело, не радикально крупным, если не сравнивать его со скелетом.

Вас – нет. Он сказал это после того, как Ричер совершенно сознательно ошибся, назвав его капитаном, что могло сойти за формальный комплимент – один симпатичный парень разговаривает с другим; может быть, оба ветераны. Полное взаимопонимание.

Вас – нет. Уверенно, невесело и добродушно. Славные ребята, ветераны, разговаривают на равных. Про сломанный недавно нос, с сочувствием. Обычная трепотня. Полное взаимопонимание, которое установилось мгновенно и полностью.

Значит, у того, кто им нужен, не сломан нос.

С другой стороны, у большинства людей носы не сломаны.

Получалось, что сержант хотел сказать: Я совершенно уверен, что в описании преступника непременно фигурировал бы сломанный нос.

В таком случае, выходит, им сказали, что тот, кого они ищут, не имеет особых примет. Ничего очевидного, что сразу бросалось бы в глаза. Ни шрамов, ни татуировок или отсутствующих ушей, ни стеклянного глаза, длиннющей бороды или диковинной стрижки.

Ричер прослужил полицейским тринадцать лет и отлично помнил формулировку: никаких особых примет.

Соренсон и Гудмен снова перебрались через заполненную грязью канаву, сели в машину шерифа, и Джулия сказала:

– Вам нужно связаться с вашим диспетчером. Спросите, не видел ли кто-то одинокую женщину, которая бродит по округе; возможно, она заблудилась или не понимает, что делает. С настоящего момента мы будем считать, что двое преступников угнали машину Дельфуэнсо. И, возможно, они ударили ее по голове, чтобы забрать ключи.

– Они могли ее убить.

– Будем надеяться на лучшее. Прикажите своим людям проверить территорию за баром, в котором она работала. Очень внимательно. Существует вероятность, что она лежит где-нибудь в тени без сознания.

– Она бы уже замерзла и умерла.

– Значит, нужно поспешить.

Гудмен включил приемник, а Соренсон – свой мобильный телефон, чтобы поговорить с полицейскими в двух разных штатах. Оба ответа были отрицательными – никто не видел машину с двумя мужчинами обычной внешности и без особых примет; кроме того, никто не заметил следов крови на одежде, а также окровавленного оружия. Соренсон принялась подсчитывать в уме. Двое мужчин уже наверняка проехали посты. На это указывало время и расстояние. Однако она попросила полицейских оставаться на своих местах еще час. А вдруг у преступников возникли проблемы с машиной? Или что-то еще их задержало? Соренсон не хотела снимать заграждения, чтобы они проехали мимо того места, где пять минут назад их караулили полицейские.

Затем она отключила телефон, и Гудмен сообщил, что диспетчер ничего не слышал, а все его люди отправились на поиски за баром и по всему Городу греха.

Глава 18

Ричер вел машину, Алан Кинг крепко спал рядом с ним, Дон Маккуин торчал у него за спиной. Карен Дельфуэнсо так и не уснула и по-прежнему продолжала сидеть прямо и напряженно. Ричер чувствовал ее взгляд в зеркале. Он поднял голову и взглянул ей в глаза. Она смотрела на него, как будто мысленно пыталась ему что-то объяснить.

Только вот что? И тут к нему вернулись числа – на сей раз тринадцать, два, три, один и девять. Дельфуэнсо моргала именно столько раз, пять раз, последовательно, а в промежутках качала головой.

Почему?

Она хотела передать какое-то сообщение?

Может быть, это простой шифр, основанный на алфавите? Тринадцатая буква в алфавите – это «М». Вторая – «В», третья – «С». Первая – «А». Девятая – «I».

MBCAI

На слово не похоже. На римскую цифру тоже. Корпорация? Или какая-то организация? Акроним вроде SNAFU или FUBAR?

Ричер посмотрел в темноту, запомнил, что находится впереди на целую милю, снова встретился в зеркале глазами с Дельфуэнсо и безмолвно повторил буквы, преувеличенно шевеля одними губами: M, B, C, A, I?

Дельфуэнсо сердито посмотрела на него, глаза у нее горели: она радовалась, что он пытается ее понять, и злилась, что у него не получается, – совсем как женщина, испытывающая жажду, которой показали стакан воды и тут же убрали, чтобы она не могла до него дотянуться.

Она покачала головой. Нет. Затем один раз дернула подбородком влево и один раз вправо, внимательно уставилась на него широко раскрытыми глазами, как будто хотела сказать: «Понятно?»

Ричер не понял. Не сразу. Если не считать того, что кивок влево означал одно, а вправо – совсем другое. Две различные категории. Возможно, слева располагались цифры, справа – буквы. Или наоборот…

М-2-С-А-9?

13-В-3-1-I?

И тут Алан Кинг пошевелился, проснулся, начал ерзать на своем месте, и Ричер увидел, что Дельфуэнсо отвернулась и стала смотреть в окно.

Кинг взглянул на Ричера.

– Вы в порядке?

Тот кивнул, но ничего не ответил.

– Вам нужен еще аспирин? – спросил Кинг.

Джек отрицательно покачал головой.

– Карен, дай ему таблетку, – велел Кинг.

Дельфуэнсо промолчала.

– Карен? – повторил Кинг.

– Мне не нужен аспирин, – сказал Ричер.

– Судя по вашему виду, очень даже нужен. Карен, дай ему пару штук.

– Может быть, Карен сама в них нуждается.

– Она вполне может с вами поделиться.

– Не беспокойтесь, всё в порядке.

– Но у вас уставший вид.

– Просто я слежу за дорогой.

– Нет, такое впечатление, что вы о чем-то думаете.

– Я всегда о чем-нибудь думаю.

– Например, о чем?

– В данный момент – о задаче, – ответил Ричер.

– О какой?

– Вы можете нормально разговаривать в течение пяти минут, управляя машиной на нормальной скорости?

– Что?

– Вы слышали.

Кинг замолчал.

– Конечно, могу, – ответил он наконец.

– Можете ли вы нормально разговаривать в течение пяти минут, управляя машиной на нормальной скорости, но не употребляя слова с буквой «а»?

– Маловероятно, – ответил Кинг. – Полагаю, невозможно. Куча слов содержит букву «а».

– Вы только что употребили три слова с буквой «а», – кивнув, сказал Ричер. – А с того момента, как проснулись десять секунд назад, – двадцать.

– Дурацкая задача.

– Нет, совсем простая, – возразил Джек.

– Это как же?

– Потом расскажу, – ответил Ричер. – Лучше поспите еще.

– Нет, расскажите сейчас.

– Потом, – повторил Джек. – Думайте об этом как о чем-то, что ждет вас впереди.

Кинг пожал плечами, минуту смотрел в пространство, задумчиво и слегка раздраженно, но потом отвернулся и снова закрыл глаза.

Ричер вел машину и думал про два дорожных поста, которые они миновали. На каждом было восемь полицейских и восемь машин, каждая с мигалками, и у копов имелось достаточно времени, чтобы внимательно осмотреть проезжающие автомобили. Он представил себя человеком самой обычной внешности, на которого ведется охота; он едет в машине один, но понимает, что рискует и становится уязвимым, предполагая, что впереди поставлены заграждения, где его поджидают полицейские. Что сделает такой человек, чтобы этого избежать?

Он постарается избавиться от одной из фатальных примет. Например, попытается изменить свою внешность при помощи грима, специального пластилина или парика. Может сделать себе фальшивую татуировку, пирсинг или шрамы.

Но это совсем не просто без определенного опыта и умения.

Значит, он постарается изменить что-то другое.

Постарается организовать все так, чтобы в машине вместе с ним были другие люди.

А это уже легко, даже без умений и опыта. Причем в самое короткое время.

Он может подобрать на дороге кого-нибудь, кто путешествует автостопом.

Глава 19

Соренсон назвала имя Дельфуэнсо и менее чем через минуту уже знала, что Карен ездит на темно-синем четырехлетнем «Шевроле Импала». И номер автомобиля. Она тут же передала информацию на оба дорожных контрольно-пропускных пункта. Ей ответили, что они не проверяли номера машин, но обещали посмотреть видеозаписи – однако это может занять некоторое время.

Так что шериф Гудмен повез Соренсон обратно в бар, где поиски мертвой или потерявшей сознание женщины не дали никаких результатов. Помощники шерифа расширили периметр, но так ничего и не нашли. Они проверили все укромные уголки, заброшенные дверные проемы, заросшие сорняками заборы, лужи и рытвины.

– Она могла отойти дальше. Встала на ноги, сумела сделать несколько десятков шагов и снова упала. Такие вещи часто случаются при сильных ударах по голове, – сказал Гудмен.

– Или они могли заставить ее сесть в машину, а потом выбросить на обочину, – предположил один из помощников шерифа. – В каком-нибудь безлюдном месте. Так для них безопаснее. Она может находиться в пятидесяти милях отсюда.

– Повторите еще раз, – попросила Соренсон.

– Она может находиться в пятидесяти милях отсюда.

– Нет, первую часть.

– Они могли заставить ее сесть в машину.

Номер ее автомобиля отсутствовал в списке машин, в которых ехали два человека.

– Да, так и было, – сказала Соренсон. – Они посадили ее в машину. И я полагаю, что она до сих пор там. Она заложница. И – дымовая завеса. Три человека, а не два. Они получили возможность свободно преодолеть все пропускные пункты.

Наступило молчание.

– Как она была одета?

Ответа не последовало.

– Давайте, кто-то из вас наверняка бывал в баре в свои выходные дни. Не нужно прикидываться.

– Черные брюки, – сказал Гудмен.

– И?..

– Черно-серебристая блузка, – добавил шериф. – Блестящая. С очень глубоким вырезом.

– Привлекает внимание?

– Если только ты не слепой. Настоящая выставка.

– Чего?

– Ну, вы понимаете.

– Нет, не понимаю.

– Казалось, еще немного, и она выскочит из блузки.

– И это приличный бар? А как же официантки одеты в других?

– Прозрачное нижнее белье.

– И всё?

– И туфли на высоких каблуках.

Соренсон вновь взялась за сотовый телефон. Междугородний звонок, через Небраску и Айову, посреди ночи, в разгар зимы. Водители грузовиков, фермеры, богобоязненные обитатели Среднего Запада. Блестящая блузка с глубоким вырезом будет привлекать внимание, как маяк. Скучающие патрульные полицейские наверняка обратят внимание на эту машину.

Однако никто в Небраске не видел блузок с вырезом.

Как и патрульные полицейские в Айове.

Ричер вел машину, положив левую руку на нижнюю часть руля; правой он держал рукоять рычага переключения скоростей, чтобы не затекли плечи. Правая рука ощущала легкую вибрацию рычага. Что-то в коробке передач было не так. Он слегка подвигал рычагом, чтобы проверить, насколько тот надежен. Потом посмотрел вниз. Рычаг находился в положении D. Однако легкая вибрация не прекращалась. Ничего страшного, решил Ричер. Он очень на это надеялся. Джек плохо разбирался в машинах. Однако армейские автомобили ужасно вибрировали, и никто из-за этого не беспокоился.

Последовательность букв P-R-N-D-L на коробке передач была освещена. Парковка, задний ход, нейтраль, движение вперед и низкая передача. Если по алфавиту, то шестнадцатая, восемнадцатая, четырнадцатая, четвертая и двенадцатая буквы. Далеко не лучшая, громоздкая последовательность, если ты захочешь ее быстро проморгать. Три из пяти букв находятся дальше половины. Лучше, чем WOOZY, ROOST или RUSTY, но все равно. Моргать или стучать – не самый лучший метод передачи сообщений из алфавита в двадцать шесть букв. Занимает слишком много времени, и слишком велика вероятность, что кто-то один ошибется в счете. Или оба сразу. Старина Сэм Морзе сообразил это много лет назад.

Ричер вновь посмотрел вниз.

Задний ход.

Карен Дельфуэнсо моргнула не более тринадцати раз.

Из чего следовало, что все буквы были из первой половины алфавита. Возможно, но очень маловероятно.

К тому же любитель, который не знал азбуки Морзе, мог сам понять недостатки, которые учел Сэмюэл Морзе. В особенности любитель, который по какой-то причине напряжен, встревожен и обладает ограниченным временем для контакта. Такой любитель мог импровизировать и придумать упрощенную схему.

Прямой и обратный ход.

Вперед и назад.

Может быть, наклон головы влево означал, что считать нужно от буквы А, потому что люди западного мира читают слева направо, тогда кивок направо означал, что считать нужно от буквы Z.

Может быть.

Весьма возможно.

Вправо тринадцать, влево два, вправо три, вправо один, влево девять.

N-B-X-Z-I.

Маловато смысла. NB могло быть стандартным сокращением от латинского nota bene, что значило заметь хорошо, иными словами будь внимателен, но что такое XZI?

Чепуха какая-то.

Ричер посмотрел в зеркало.

Дельфуэнсо смотрела на него; она очень хотела, чтобы он понял.

В зеркало.

Ее образ был перевернутым.

Возможно, она это предвидела. И тогда лево и право следовало поменять местами.

Вперед тринадцать, назад два, вперед три, вперед один, назад девять.

M-Y-C-A-R

Моя машина.

Ричер посмотрел в зеркало и произнес одним губами:

– Это ваша машина?

Дельфуэнсо кивнула, нервно, отчаянно и радостно. Она была очень довольна.

Глава 20

Соренсон отступила на шаг, повернулась и подняла взгляд.

– Сначала они поехали на юг, потом вернулись по дороге и направились на север, – сказала она. – Почему?

– Они оттуда приехали, – ответил Гудмен. – Может быть, не знали, как еще вернуться на шоссе.

– Чепуха. Они посмотрели на север, увидели старый бар и акр гравия и сразу поняли, что смогут уехать в том направлении.

– Может быть, они решили заправиться на другой бензоколонке.

– Но зачем? Здесь рядом есть бензоколонка, ее видно отсюда. Или вы полагаете, что их беспокоили цены?

– Может быть, они заметили камеры.

– Если на одной есть камеры, они могут быть и на другой. Тут не может быть никаких сомнений.

– Да и цена здесь всегда одинаковая.

– Так зачем же они возвращались на юг?

– Значит, на то была другая причина, – сказал Гудмен.

Соренсон решительно и быстро зашагала на юг по замерзшему гравию, мимо закрытого кафе, мимо заднего входа в безымянный бар, грязного мотеля и освещенного ночного магазина.

Тут она остановилась.

Впереди находился широкий пустырь, еще два бара – и больше ничего, вплоть до второй бензоколонки.

– Давайте будем считать, что они не хотели выпить или поесть. И что их не интересовал номер в мотеле. А если бы им нужен был бензин, то они воспользовались бы ближайшей бензоколонкой. Так зачем они направились сюда?

– Ночной магазин, – сказал Гудмен. – Им было что-то нужно.

Они быстро зашагали к магазину и вошли внутрь. Здесь горел яркий свет; пахло несвежим кофе, едой, подогретой в микроволновой печи, и средством для чистки полов. Скучающий продавец за кассой даже головы не поднял. Соренсон посмотрела на потолок. Камер не было.

Полки были забиты готовой кулинарной продукцией, консервами, хлебом и печеньем, туалетными принадлежностями, контейнерами с машинным маслом и антифризом, держателями для чашек, самоуничтожающимися пепельницами и складными лопатами для снега. Здесь же имелись резиновые галоши для влажной погоды, гетры, белое нижнее белье по доллару за штуку, дешевые футболки, рубашки из хлопка, парусиновые рабочие брюки.

Соренсон внимательно посмотрела на отдел одежды и решительно направилась к кассе, держа наготове документы. Продавец поднял голову.

– Чем я могу вам помочь? – спросил он.

– Здесь кто-нибудь был после двенадцати двадцати и до двенадцати тридцати?

– Я, – ответил продавец.

– А покупатели?

– Ну, может быть, один.

– Кто?

– Высокий худой тип в рубашке и галстуке.

– Без пальто?

– Мне показалось, что он выскочил из машины. Не успел замерзнуть. Здесь никто не станет гулять. Место совсем безлюдное.

– Вы видели машину?

Продавец покачал головой.

– Наверное, этот тип припарковался за углом. Во всяком случае, так я подумал.

– Что он купил? – спросила Соренсон.

Продавец вытащил ленту из кассового аппарата и принялся водить по ней пальцем, проверяя время. Наконец он нашел то, что искал.

– Шесть предметов, – сказал он. – Ну, тут всё – налог, сумма, сдача.

– Он расплатился наличными?

– Должно быть, если здесь указана сдача.

– Вы не помните?

– Я не обратил внимания. Это не та работа, о которой можно мечтать, леди.

– Что он купил?

– Три одинаковых предмета, потом еще три одинаковых.

– Какие предметы? Все происходило сегодня ночью. Речь не идет о древней истории. Тут не нужна долговременная память.

– Вода, – сказал продавец. – Это я помню. Три бутылки из холодильника.

– И?

Парень снова посмотрел на ленту.

– И еще три предмета, все по одной цене.

– Что именно?

– Я не помню.

– Ты сегодня курнул? – спросила Соренсон.

Парень напрягся.

– Что курнул?

– Возможно, это вопрос для шерифа Гудмена. Вы готовы произвести обыск?

Парень молчал. Он тряс рукой – вверх и вниз, – надеясь, что сейчас его посетит озарение и он щелкнет пальцами. Он изо всех сил пытался вспомнить. Наконец на его губах появилась улыбка.

– Рубашки, – сказал парень. – Три голубых рубашки из хлопка. Трех разных размеров.

Соренсон и Гудмен вышли из магазина и вернулись на стоянку.

– Карен Дельфуэнсо стала их заложницей и маскировкой – поэтому она не могла оставаться в вызывающей блузке. Она бы сразу привлекла внимание. Они понимали, что дороги могут быть заблокированы. Поэтому они заставили ее переодеться.

– И переоделись сами, – сказал Гудмен. – Три человека, три рубашки.

Соренсон кивнула.

– Пятна крови, – сказала она. – Свидетель сказал, что по крайней мере на одном из пиджаков он заметил влажные пятна.

– Мы совершили ошибки, – сказал Гудмен. – Мы оба. Я сказал, чтобы искали двух мужчин в темных костюмах. Вы сказали, что нужно искать двух любых мужчин. А их было трое – двое мужчин и женщина, все трое в голубых рубашках из хлопка.

Соренсон ничего не ответила. Тут почти сразу зазвонил ее сотовый телефон, и полицейский из Айовы доложил, что они просмотрели свои видеозаписи и обнаружили машину Карен Дельфуэнсо. Он проехала мимо их поста час назад. Машина не привлекла внимания. Потому что в ней находились четыре человека.