Текст книги "Алый восход"

Автор книги: Ли Бристол

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)

Глава 21

Вечер тянулся до бесконечности долго. Как ни радовался Джед гостю, он предпочел бы, чтобы Сэм нанес ему визит в более подходящее время. Возможно, для такого визита вообще не было подходящего времени, потому что приезд генерала в любом случае напомнил бы Элизабет о том, чего она лишилась.

Сначала Джеду показалось, что неожиданный приезд друга – именно то, что требовалось Элизабет. Он заметил, как засверкали ее глаза, как она оживилась, увидев гостя. А потом, уже сидя за столом, Сэм передал ей письма от отца и подруги, и Джеду показалось, что в этот момент жена была по-настоящему счастлива.

Но теперь Джед понимал, что ошибался. Понимал, что жена завидует подруге и тоскует по дому. Причем именно сейчас для этого было самое неподходящее время.

Уже далеко за полночь – Скунс в это время стоял вторую вахту, а Рио и Дасти пошли к себе, чтобы немного поспать, – Элизабет вышла из хижины. Джед полагал, что она решила подготовиться ко сну, и предложил Сэму выкурить по сигаре. Мужчины подошли к двери, закурили. Сэм негромко проговорил:

– Я слышал о твоих затруднениях.

Джед смотрел в сторону кораля. Он заметил у изгороди Элизабет, гладившую гриву чалого. Сейчас она казалась ужасно одинокой и несчастной.

– Ничего, – ответил Джед, – я справлюсь. Сэм внимательно посмотрел на него.

– Не знал, что все так обернется. Не могу тебе помочь, но чувствую свою вину. Ведь это я свел тебя с Хартли.

Джед пожал плечами:

– Иногда случается так, что неприятности сами находят человека. Не могу никого в этом винить.

– Хочешь, чтобы я попытался это как-нибудь уладить.

– Нет, все зашло слишком далеко. А мне случалось бывать и в худших переделках.

Сэм проследил за его взглядом и разглядел в сумрак фигуру Элизабет.

– Она знает?

– Нет, у нее и без того достаточно оснований для беспокойства.

Сэм снова посмотрел на друга.

– Она еще может удивить тебя.

Джед ничего не ответил.

Сэм бросил еще дымившуюся сигару на землю и затоптал окурок. Потом сказал:

– Мы прошли вместе огонь и воду, мы прошли через ад, Джед. Мне приятно сознавать, что я смог кое-чему научить тебя, и Господь свидетель, что и ты кое-чему научил меня. Но должен тебе сказать: человек, стоящий сейчас рядом со мной, – величайший глупец на свете.

Джед снова промолчал.

Сэм кивнул в сторону кораля.

– Ты влюблен в свою жену, но даже не знаешь об этом. Джед усмехнулся:

– Полагаю, что это ты глупец, Сэм Хьюстон. К тому же ужасный фантазер.

– Верно, – кивнул Сэм. – Кроме того, я очень счастливый человек. – Он окинул взглядом двор. – Сегодня я собираюсь спать под открытым небом. Не повредит, если этой ночью во дворе будет еще один человек с ружьем. Просто так, на всякий случай.

Сэм уже отошел от хижины на несколько шагов, когда услышал голос друга.

– Это не важно, – сказал Джед. Сэм обернулся.

Джед взглянул на кончик своей сигары. Потом перевел взгляд на Сэма.

– Любовь не так важна, если подумаешь обо всем остальном в жизни. Она не имеет такого уж большого значения.

Хьюстон улыбнулся.

– Ошибаешься, – возразил он. – Уверяю тебя, ты ошибаешься. Только любовь имеет значение.

Когда шаги Сэма затихли в глубине двора, Джед отбросил сигару и направился к жене.

Упершись в изгородь кораля, Элизабет смотрела на звезды, сверкавшие над ее головой.

Свет бесчисленных звезд пронизывал темноту, и Элизабет никак не могла отыскать среди них свою „одинокую звезду“. Как все просто и ясно было той ночью, когда она стояла на палубе корабля, ожидая мужчину, которого любила. Как все ясно было тогда.

Она была тогда почти ребенком, мечтательной девочкой. Что сталось с ее мечтами?

Как могло случиться, что она оказалась в этом жутком месте – одинокая и неуверенная в себе? Теперь уже она не понимала этого.

А ее дом в Алабаме… Сейчас он казался совершенно нереальным.

Маргарет, отец, миссис Ли… В какой-то момент ей казалось, что она видит их лица и даже беседует с ними… Но теперь воспоминания ускользали, как исчезают при пробуждении порождения снов. Узнали бы они ее сейчас, если бы увидели? Должно быть, даже отец не узнал бы свою маленькую девочку в этой измученной заботами и страхом женщине.

Где-то вдали жалобно завыл койот, его вой эхом прокатился по безлюдным холмам.

Элизабет невольно поежилась. Ей подумалось, что она никогда не сможет забыть этот жуткий вой – даже если когда-нибудь вернется в Алабаму.

Почувствовав прикосновение к своему плечу, Элизабет вздрогнула от неожиданности – Джед, умевший ходить абсолютно бесшумно, точно индеец, стоял рядом с ней.

– Прости, я не хотел тебя напугать, – пробормотал он с улыбкой.

Она попыталась улыбнуться ему в ответ.

– Боюсь, я стала слишком нервной. Вздрагиваю от каждого звука.

Ей хотелось сейчас положить голову на плечо мужа. Хотелось, чтобы он обнял ее, утешил, успокоил… Он так давно не держал ее в объятиях. Она жаждала его теплоты и сильных рук, хотела прижаться к нему и почувствовать, как поднимается и опускается его грудь, хотела услышать, как бьется его сердце. Но он был таким недоступным, таким далеким. И сейчас казался всего лишь тенью в сумраке ночи, бесплотной тенью, напоминавшей о прошлом.

Элизабет отвернулась и стала смотреть на лошадей.

Немного помолчав, Джед сказал:

– Приятно было повидать Сэма. Она невольно улыбнулась:

– Да, конечно.

Джеду хотелось прикоснуться к ней, обнять ее, прижать к груди, но он не мог заставить себя сделать это. Он чувствовал себя неловким, неуклюжим; ему казалось, он не сможет успокоить жену, не сможет сделать ее счастливой.

– Мы могли бы поехать на свадьбу, если хочешь, – сказал он неожиданно.

Элизабет даже не взглянула на него.

– Да… это было бы неплохо. – Она не верила в такую возможность, и в голосе ее не было радости.

Джед внимательно посмотрел на жену. Ему казалось, что она замерзла, хотя ночь была теплой. И он снова почувствовал, что хочет обнять ее, согреть…

Глядя на утонувшие во тьме холмы, он проговорил:

– Надеюсь, ты не станешь волноваться из-за того, что сказал Сэм об индейцах. Нет никаких оснований…

– Нет-нет, – поспешно ответила она, – я не волнуюсь. Но Джед знал, что жена напугана. Почему же она не сказала ему об этом? Прежде она не боялась говорить ему обо всем, что ее тревожило.

Джед посмотрел на ее руку, лежавшую на изгороди. На безымянном пальце – колечко из ивовой коры. Он помнил тот день, когда подарил жене кольцо, но казалось, это было много лет назад, в какой-то другой жизни.

Может, взять ее сейчас за плечи и обнять, привлечь к себе? Что она почувствует, как отреагирует? Ему казалось, он уже очень давно не держал ее в объятиях, хотя с того дня, когда он подарил жене колечко из ивовой коры, прошла всего неделя. Да, он помнил тот чудесный день, но не знал, как вернуть те прекрасные мгновения, не знал, как вернуть в их жизнь сияние солнца, Джед откашлялся и проговорил:

– Когда Сэм привезет сюда свою молодую жену, ты сможешь навещать ее. Мы съездим в Остин, или она приедет сюда. Тебе будет полезно и приятно время от времени видеться с подругой.

– Да. – Она по-прежнему смотрела прямо перед собой, и было очевидно, что ее совершенно не обрадовали слова мужа.

Он никогда еще не видел ее такой подавленной. Казалось, она уже ничего не ждала от жизни, не верила в счастье. Куда девалась прежняя Элизабет, веселая, с сияющими глазами? Он предпочел бы даже видеть гнев в ее глазах. Джед чувствовал: жена становится чужой и с каждым мгновением ускользает от него все дальше, однако он не знал, как вернуть ее.

Но ведь он любит ее. Неужели Элизабет этого не понимает?

Джед положил ладонь на ее руку и ощутил прохладу ее кожи, услышал, как она судорожно вздохнула, будто всхлипнула, когда он прикоснулся к ней. Неужели он так давно к ней не прикасался?

Джед тихо сказал:

– У тебя холодная рука.

– Со мной все в порядке.

Но в голосе ее звучало волнение, и она чуть задыхалась.

Между ними было слишком много недосказанного. Джед понимал, что обидел жену, и знал об этом, но сколько раз он обижал ее, не понимая, что обижает. И сейчас он хотел сказать, что жалеет об этом. Хотел все исправить, хотел, чтобы все у них было как прежде.

Он хотел обнимать и утешать ее, хотел погрузиться в нее, отдать ей часть себя, потому что она нуждалась в нем. Но будет ли этого достаточно?

Джед легонько сжал ее запястье и, отступив от ограды кораля, привлек к себе. Элизабет подняла на него глаза, и во взгляде ее был вопрос; казалось, она не понимала, чего муж от нее хочет.

Сердце глухо забилось. Неужели они стали совсем чужими? Неужели за неделю их отношения могли измениться?

Джед долго смотрел жене в глаза. Наконец чуть хрипловатым голосом проговорил:

– Элизабет… идем со мной в дом.

Она опустила ресницы, и он не видел выражения ее глаз. Но она прижалась щекой к его плечу, и он почувствовал, что сердце его переполнилось любовью и нежностью к ней.

Джед обнял жену за талию и повел к дому. Пропустив вперед, плотно прикрыл за собой дверь. Элизабет тотчас же направилась к кровати и задернула одеяло, отделявшее ее от остальной части комнаты. Она ужасно нервничала. И не была уверена, что хочет сейчас близости. Правда, прежде она никогда не отказывала мужу – даже и не помышляла об этом, но теперь…

Теперь она не знала, чего хочет. Она боялась, что их отношения изменились и никогда не станут прежними. Но что именно изменилось в их отношениях? Возможно, в тот день, неделю назад, она подвела его. Хотя не исключено, что это Джед подвел ее. Теперь муж стал для нее чужим. И он смотрел на нее… как на чужую. Да, теперь все изменилось…

Пальцы ее шарили по корсажу, но Элизабет так нервничала, что ей не сразу удалось распустить шнуровку.

Она страстно желала, чтобы все у них стало как прежде, но ужасно боялась, что теперь это невозможно.

Джед отдернул одеяло, и она, вздрогнув, повернулась к нему. Он не стал прикручивать фитили в фонарях и даже еще не разделся, лишь стащил сапоги.

Пристально глядя в глаза жене, Джед положил руки ей на плечи и тихо проговорил:

– Если тебе сегодня этого не хочется, Элизабет, скажи мне.

Она медлила с ответом. Наконец прошептала:

– Да, я… хочу этого.

Она хотела, чтобы его руки обвились вокруг нее. Хотела, чтобы его сила стала ей защитой. Но возможно ли, чтобы все у них стало как прежде?

Она услышала тихий вздох мужа и заметила, как дрогнули ресницы Джеда, скрывшие от нее выражение его глаз. Запустив пальцы в ее длинные шелковистые пряди, он принялся вытаскивать шпильки. Джед улыбнулся, но его улыбка была неуверенной, и Элизабет поняла, что он волнуется.

– Я хочу, чтобы ты забыла все плохое, Элизабет, – проговорил он, прикоснувшись губами к ее лбу. – Поверь, только этого я хочу.

Она обвила руками его шею, и он осторожно прижал ее к себе. Потом его объятия стали более крепкими, и Элизабет, тихонько застонав, прикрыла глаза. Теперь ей уже казалось, что она ошибалась, казалось, что ничего между ними не изменилось за прошедшую неделю. Ведь ее обнимал Джед, мужчина, которого она любила. От него сейчас пахло дорогими сигарами, но это был все тот же Джед, хорошо знакомый и любимый. И она отчаянно нуждалась в нем, нуждалась больше, чем когда-либо.

Какое-то время он лишь сжимал ее в объятиях, даже не целовал. Наконец, отстранившись, взял ее лицо в ладони и заглянул ей в глаза. На губах его появилась чудесная улыбка, и он прошептал:

– Я очень тосковал по тебе.

Она тоже тосковала по нему, но в это мгновение не смогла сказать ему об этом – от волнения у нее перехватило дыхание. Тут руки Джсда потянулись к корсажу ее платья, и ей почудилось, что сердце се подскочило к самому горлу. Не говоря ни слова и не сводя с нее глаз, он начал расстегивать крючки. Муж никогда прежде не раздевал ее, и Элизабет подозревала, что обычно мужья не раздевают своих жен. Во всяком случае, она не ожидала, что Джед когда-нибудь захочет это сделать. И не знала, пожелает ли сама, чтобы муж раздел ее – этот процесс казался ей слишком интимным. Но сейчас, когда Джед расстегивал крючок за крючком на ее платье, она чувствовала, что именно это делает нынешнюю ночь такой новой… и волнующей. Вот почему Элизабет не остановила мужа, не воспрепятствовала, хотя и знала, что ей следовало бы проявить скромность и раздеться самой.

Расстегнув корсаж, Джед высвободил ее руки, спустил рукава платья, и оно соскользнуло на пол. Потом он развязал тесемки на нижней юбке, и несколько секунд спустя жена уже стояла перед ним в нижней сорочке и панталонах. Элизабет переступила через нижнюю юбку и отбросила ее в сторону.

Джед прошептал:

– Элизабет, ты прекрасна. Она потупилась.

– Вовсе нет. У меня уродливые руки. И я стала худая, как щепка. К тому же я теперь совсем не ухаживаю за своей кожей. Я… – Элизабет подняла голову и пристально взглянула на мужа. – Должно быть, тебе неприятно, что твой друг генерал Хьюстон увидел меня такой.

Лицо Джеда исказилось болезненной гримасой. Он взял Элизабет за руки и, легонько сжав их, проговорил:

– Нет, мне нисколько не было неприятно.

Он поднес ее руки к губам и поцеловал сначала одну руку, потом другую. Затем обнял жену за талию и привлек к себе. В следующее мгновение Элизабет почувствовала, как его ладони легли ей на ягодицы. И почти тотчас же он крепко прижал ее к себе, и она ощутила, как набухает и твердеет мужская плоть. Сердце Элизабет бешено колотилось, щеки пылали – никогда еще Джед не действовал так решительно, к тому же при свете нескольких фонарей.

Элизабет подняла руку и, прикоснувшись к груди мужа, ощутила мощное биение его сердца. Затем рука ее скользнула за ворот рубашки Джеда, и она почувствовала жар его тела, почувствовала, как напряглись выпуклые мускулы на его груди.

Джед шумно перевел дух и еще крепче прижал жену к себе. И тотчас же руки ее обвили его шею, и их губы слились в поцелуе. Элизабет чувствовала, что Джед нужен ей, сейчас – больше, чем когда-либо.

Наконец он прервал поцелуй и, осторожно приподняв пальцами ее подбородок, заглянул ей в глаза. Его же глаза были затуманены страстью, и в них горел свет, наполнивший ее всю. Казалось, его глаза говорили, что он принадлежит ей. Тут руки Джеда спустились к бретелькам на ее сорочке; он потянул за них и, обнажив ее плечи, спустил сорочку до талии. Потом развязал пояс панталон, и она ощутила ласку его пальцев. Когда же Джед снял с нее сорочку, Элизабет предстала перед ним обнаженная. Каждый его взгляд был для нее как поцелуй огня, обжигавшего и вызывавшего трепет.

Внезапно он обнял ее за плечи и пристально посмотрел ей в глаза, и она наконец решилась… Решилась, потому что Джед был ее мужем. И потому что этой ночью он принадлежал ей.

Дрожащими пальцами Элизабет расстегнула пуговицы на его бриджах и ощутила силу восставшей мужской плоти. Она спустила бриджи пониже, и они соскользнули на пол. Джед переступил через них и отбросил ногой в сторону. Затем положил ладони ей на бедра. Элизабет невольно опустила глаза. Никогда прежде она не рассматривала мужа так, как сейчас, при ярком свете. И теперь смотрела на него как зачарованная, хотя и испытывала смущение. Сердце ее гулко билось, ноги подгибались, и она ощущала жар и томление внизу живота.

Они довольно долго так стояли, и Элизабет чувствовала, что кровь по ее жилам струится все быстрее. Потом Джед вдруг крепко прижал ее к себе, и она услышала, как бьется его сердце – оно билось в одном ритме с ее сердцем, словно они стали единым существом. В следующую секунду Джед подхватил ее на руки и осторожно уложил на кровать. Он склонился над ней, и ей показалось, что в глазах его сияют все цвета радуги. Элизабет протянула к нему руки, но он отстранил их и с ласковой улыбкой проговорил:

– Нет, сегодня моя очередь…

И без единого слова он принялся ласкать ее с нежностью легчайшего ветерка. Снова и снова он поглаживал ее, будто играл на всех струнах ее тела, и в этих нежных прикосновениях Элизабет впервые ощутила его любовь. Джед завораживал, гипнотизировал ее своими ласками, и она уже не чувствовала собственного тела под этими прикосновениями – ничего на свете больше не осталось, кроме Джеда. Сладостное томление, граничившее с болью, уносило ее в чудесный мир наслаждения.

Ее глаза были широко раскрыты, и хотя их туманила дымка восторга, она все же видела над собой лицо Джеда, когда он наконец вошел в нее. Она видела, как его глаза то затуманивались, то вновь начинали сиять. Сливаясь с ним воедино, она думала: „Да, так и должно быть. Ничего не изменилось“.

Элизабет запустила пальцы в густые волосы Джеда, и лицо его озарилось улыбкой. Наслаждаясь каждым мгновением их близости, она думала: „Конечно же, все у нас будет хорошо, с нами не может случиться ничего худого, пока мы вместе“.

Стараясь продлить чудо слияния, Джед двигался медленно, и они словно парили над землей, содрогаясь и трепеща в моменты наивысшего наслаждения. Но вот мгновения страсти миновали, а они по-прежнему сжимали друг друга в объятиях. Отдышавшись, Джед поцеловал жену и прошептал:

– Я хочу, чтобы так было всегда.

Она тоже всем своим существом желала этого, – чтобы они никогда не расставались, чтобы всегда, как теперь, могли держать друг друга в объятиях, наслаждаясь ощущением покоя и безопасности. И все же она чувствовала, что муж словно ускользает от нее, что он снова возвращается в свой собственный мир, чуждый и непонятный ей. Джед ускользал от нее, и ничто не могло удержать его.

Теперь они уже слышали звуки ночи – слышали похрапывание лошадей в корале, трели древесных лягушек и чье-то покашливание во дворе. Привычный мир вторгался в их уединение, а Джед по-прежнему ускользал от нее.

С отчаянием в голосе она прошептала:

– О, Джед, иногда мне бывает так страшно! Он коснулся губами ее волос.

– Отчего?

– Не знаю.

Ее рука, лежавшая на его груди, сжалась в кулак. Но как же сказать ему?.. Как объяснить, чего она боялась на самом деле?.. Она боялась не индейцев и не пуль, не того, что состарится и станет безобразной в этом диком пустынном месте. Она боялась гораздо худшего, боялась… чего-то опустошающего, необъяснимого…

Джед снова поцеловал ее.

– Элизабет, я позабочусь о тебе. Обещаю! Ты знаешь, что я не допущу, чтобы с тобой что-нибудь случилось.

Она услышала решимость в его голосе и почувствовала, как напряглись его мускулы. Но вовсе не это ей хотелось услышать от него. Она хотела быть уверенной, что муж, утром покидающий ее, вечером непременно вернется домой, что каждую ночь он будет лежать с ней рядом – как сейчас. Она хотела, чтобы к ней снова вернулся смех, чтобы к ней вернулись мечты о счастье. Она хотела вновь стать свободной и избавиться от страха.

Пытаясь заглянуть мужу в лицо, она проговорила:

– Джед, так не должно быть. Мы не должны все время жить в страхе. Никто не стал бы покушаться на твой хлопок. Папа хочет нам помочь. Он написал, что мог бы помочь. Если бы ты только мог подумать об этом, если бы мог поговорить с ним… Пожалуйста!..

В следующее мгновение она почувствовала, что муж окончательно ускользнул от нее, теперь рядом с ней лежал совсем другой Джед.

Когда он заговорил, в голосе его была усталость:

– Элизабет, попытайся понять…

– Я не хочу понимать! – Пальцы ее вцепились в плечо мужа. – Я хочу, чтобы все было по-другому. Хочу… – Она с трудом удерживалась от слез. – Я хочу, чтобы ты был в безопасности и оставался со мной. И чтобы мы с тобой были счастливы… Я хочу быть счастливой с тобой! И всегда этого хотела!

– Знаю, Элизабет, – прошептал он с нежностью в голосе и крепко прижал ее к груди.

И тотчас же ее затопило сознание собственной вины, потому что она поняла, что была несправедлива к мужу, поняла, что обидела его. Ей хотелось взять свои слова обратно, хотелось вычеркнуть их из памяти. Ведь муж подарил ей в эту ночь чудесные мгновения – подобного ей еще не доводилось испытывать. Да, сегодня они были близки, как никогда прежде. Но, увы, эти прекрасные мгновения миновали, канули в вечность, и теперь оказалось, что ничего не изменилось в их отношениях.

Все осталось как прежде.

Джед сел на постели. Пытаясь прижаться к нему, Элизабет прошептала:

– Прости, я не хотела тебя обидеть. – В глазах ее блестели непролитые слезы. – Джед, не уходи.

Муж внимательно посмотрел на нее, и она увидела печаль в его глазах. Нежно поцеловав ее, он тихо проговорил:

– Я должен, Элизабет. Следующая вахта моя.

Она тяжко вздохнула и опустила глаза. Мир стал прежним; на какое-то время им удалось вернуть утраченное счастье, но ничто не могло продлить это счастье. Никогда в жизни Элизабет не чувствовала себя такой усталой. Она молча кивнула – ей нечего было сказать.

Джед тоже молчал. Одевшись, он окинул взглядом комнату. Ему не хотелось покидать жену. И он, конечно же, хотел, чтобы все у них было по-другому. Но он ничего не мог изменить.

Склонившись над постелью, Джед нежно поцеловал жену в щеку и почувствовал вкус ее слез. Ему казалось, что сердце его разрывается от боли. Увы, он не мог сделать Элизабет счастливой.