Текст книги "Король шрамов"
Автор книги: Ли Бардуго
сообщить о нарушении
Текущая страница: 29 (всего у книги 31 страниц)
33
Нина
Услышав детский плач, рыбаки за спиной солдата начали поворачивать головы. Охранник попытался торопливо захлопнуть дверцы фургона.
– Помогите! – закричала Нина. – На помощь!
– Что у вас там происходит? – спросил один из рыбаков.
Да благословят небеса Фьерду и ее заботу о беспомощных девицах. Фьерданцев с малых лет учат защищать слабых, особенно женщин. На гришей эта забота, как правило, не распространяется, но раз мертвые заговорили, Нина позволит им говорить и дальше.
Заплакал еще один младенец. «Так, так, малыш, – прошептала Нина. – Плачь громче».
Рыбаки уже поднимались по склону холма к посту охраны.
– Не ваше дело, – огрызнулся солдат, которому наконец удалось захлопнуть дверцы.
– Что там у вас? – послышался голос.
Нина пригляделась через щелочку. Ханну и Адрика сдернули на землю и окружили вооруженной охраной. Толпа местных рядом с фургоном росла.
– Груз для завода, – ответил солдат.
– Тогда почему фургон ехал в обратную сторону?
– Разворачивайтесь и двигайте, – прорычал охранник двоим солдатам, занявшим место возницы. Щелкнули поводья, лошади сделали несколько шагов вперед, но рыбаки высыпали на дорогу и перегородили ее.
– Покажите, что в фургоне, – потребовал крупный мужчина в красной шапке.
Вперед, с поднятыми в миролюбивом жесте руками, вышел еще один.
– Мы слышим, что внутри плачут дети. Зачем везти их на военный завод?
– Я уже сказал, это вас не касается! Ответов вы не получите, а если будете и дальше совать носы в дела военных, у нас есть право применить силу.
– Что, вправду станете стрелять по мирным людям? – раздался голос откуда-то сбоку.
Нина переместилась к другому борту и увидела, что на шум собралась целая толпа горожан.
– А почему нет? – спросила женщина. – Нашу реку они уже отравили.
– Закрой рот, – прошипел солдат.
– Это точно, – подтвердил другой мужчина. Нина его узнала: хозяин таверны, с которым они общались в первый день в городе. – И девчонку в монастыре замучили. А еще всю скотину Герита перебили.
– Хотите стрелять – стреляйте, – бросил кто-то. – На всех пуль не хватит.
– Назад! – рявкнул охранник, однако выстрела не последовало.
В следующую секунду дверцы фургона снова отперли.
– Что это значит? – вопросил мужчина в красной шапке. – Кто все эти женщины? Почему их сюда посадили?
– Они… заразные, – солгал охранник. – И находятся на карантине ради собственного же блага.
– Никакой заразы нет, – из глубины фургона подала голос Нина. – Военные ставят на этих женщинах опыты.
– Но они же… Они же все беременные?
Нина тянула паузу. Она почувствовала, как подозрительность толпы сменилась настоящим гневом.
– Вы из монастыря? – спросил мужчина в шапке, и Нина кивнула. Убогий сарафан и дурацкие светлые косы придадут ее словам убедительности.
– Заключенные – не женщины, – прошипел охранник, – это гриши. Они представляют угрозу для Фьерды, и вы не имеете права мешать нам.
– Заключенные? – мужчина нахмурился. – Гриши?
Толпа подошла ближе, стараясь разглядеть женщин и девушек. Нина знала, насколько сильны среди фьерданцев предрассудки. Видела, как они проявлялись у Матиаса, чувствовала их вес. Но, с другой стороны, она видела и перемены, видела, как понимание сдвинуло с места этот тяжелый камень, казавшийся незыблемым. Если это произошло с дрюскелем, натасканным на ненависть к гришам, то, возможно, случится и с простыми людьми. В фургоне – вовсе не могущественные ведьмы, сеющие разруху, не безликие вражеские солдаты, а свои, фьерданские девушки, оторванные от семей и подвергшиеся пыткам. Если обычные люди не понимают разницы, эта страна безнадежна.
– Силле? – Из толпы вперед протолкался молодой рыбак. – Силле, это ты?
Худенькая, бледная девушка открыла глаза.
– Лив? – слабым голосом промолвила она.
– Силле, – повторил рыбак со слезами на глазах. Он забрался в фургон, стукнувшись головой о низкую крышу. – Силле, я думал, ты умерла. – Юноша опустился на колени и заключил девушку в объятья.
– Вылезай немедленно! – скомандовал солдат.
– Что вы с ней сделали? – Лицо рыбака, мокрое от слез, почти побагровело.
– Она гриш и пленница…
– Это моя сестра! – рявкнул рыбак.
– Это Идони Альгрен? – мужчина в красной шапке вытянул шею, всматриваясь в темноту фургона.
– Разве она не уехала в Джерхольм работать гувернанткой? – удивилась какая-то женщина.
Нина бросила взгляд на завод. Сколько прошло времени?
– Элинор Берглунд, – произнесла она. – Петра Тофт. Сив Энгман. Яннике Фискер. Сильви Винтер. Лена Аскель.
– Они забрали Силле! – закричал молодой рыбак. – Они забрали всех наших женщин!
Прогремел выстрел. Один из охранников стрелял в воздух.
– Прекратить! Освободите дорогу, не то…
Бум. Горы сотряс первый взрыв. Глаза всех присутствующих обратились на вершину холма.
– Звук гораздо мощнее, чем должен бы, – заметила Леони.
Бум. Второй взрыв. За ним третий. Точно вовремя.
– Джель всемилостивый, – прошептал рыбак в красной шапке, указывая пальцем на старую крепость. – Плотина…
– Святые! – ахнула Леони. – Наверное, я не рассчитала с пропорциями…
Раздался еще один взрыв, за которым последовал оглушительный грохот. Толпа с воплями ужаса ринулась вниз по холму. Молодой рыбак подхватил сестру на руки и спрыгнул с фургона.
– Надо убираться отсюда! – крикнул он.
– Не успеем, – отозвался мужчина в красной шапке.
Нина и Леони выбрались наружу. В небо над холмом поднимались черные столбы дыма – завод пылал. Но куда страшнее была хлынувшая сверху огромная волна. Плотина не выдержала, и бурлящая, пенящаяся масса воды неслась вниз, вырывая с корнем деревья и сметая все на своем пути.
– Может, волна потеряет скорость, – брат Силле крепче прижал девушку к себе.
– Бегите! – крикнула Леони. – Вода отравлена! Любой, кто окажется в ней – покойник!
При виде ее лица, искаженного болью и осознанием вины, у Нины разрывалось сердце, однако иного выхода не было. Фьерду не спасет милосердие, Фьерду спасет только чудо.
– Это наших рук дело, – произнесла Ханна. – Значит, мы должны это остановить.
Некоторые горожане пытались вскарабкаться по склонам холма, но волна катилась слишком быстро.
– Становитесь за мной! – рявкнул людям Адрик.
– Живо! – приказала Нина на фьерданском, видя, что люди колеблются.
Толпа начала выстраиваться позади него клином.
– Леони, сможешь? – спросил он.
Леони решительно кивнула, коснулась пальцами камней в волосах. Губы зашевелились в беззвучной молитве. В ушах Нины стояло ее предостережение: «Яды – сложная штука».
Бурля грязной пеной, в которой кружились обломки и мусор, волна неслась прямо на них, такая огромная, что, казалось, заслоняла собой солнце.
– Приготовиться! – воскликнул Адрик.
Леони развела ладони в стороны, Адрик же выбросил руку вперед. Волна, рассеченная силой воздуха, который он призвал, разделилась пополам, сердитым потоком обтекая людей с двух сторон.
Леони воздела руки к небу, и над ее головой появилось желтоватое облако: она вытягивала из воды отраву. Гриши, полетел шелест над толпой. Дрюсье. Ведьмы.
Вода все текла и текла, ядовитое облако росло в размерах. Наконец, поток начал иссякать, однако Леони продолжала свою работу, пока он не превратился в тонкую струйку. Внезапно воцарилась тишина; люди смотрели вверх, на смертоносный ядовито-желтый сгусток, висевший над головами.
– Pestijla! – послышались выкрики. – Morden! Отрава. Смерть.
– Нет, – пробормотала Нина. – Это шанс. – Она мысленно потянулась к воде, магической силой выискивая нужное, нашла: кости женщин и девушек, сгинувших во мраке.
Руки Леони дрожали, губы были растянуты в мучительной гримасе. Адрик резко повернулся вокруг своей оси, закрутил ветер в тугой циклон, всосавший ядовитое облако, и направил его в пустую караульную будку. Движением запястья захлопнул дверь будки и успел подхватить падающую без сил Леони.
Вновь повисла тишина, которую нарушал только плач младенцев и всхлипы взрослых. Нина могла лишь догадываться, какой ущерб нанесла вода постройкам у подножия холма. Толпа не сводила глаз с Адрика и Леони. Солдаты вскинули винтовки. Нина приготовилась призвать на защиту мертвых из разрушенной крепости. И все же она надеялась, что…
– Смотрите! – крикнул мужчина в красной шапке.
Посреди дороги, с которой только что ушла вода, вырос гигантский ясень. Белые ветви тянулись к небу, толстые корни уходили в жидкую грязь.
– Воды Джеля, – хозяин таверны заплакал, – это дерево из костей…
Кости невинных жертв, погребенных на холме, властью Нины превращенные в нечто новое.
– Хвала Джелю, – воскликнул молодой рыбак, падая на колени.
Нина порадовалась, что в эту минуту не слышит голос Матиаса, что Матиас не видит, каким образом она использовала его бога. Да, фокус не совсем честный. Маленькое представление, грубая уловка, к каким прибегают шулеры и воры.
Угрызений совести Нина, впрочем, не испытывала. Усилий Адрика и Леони недостаточно, как недостаточно и деятельности Рингсы. Сколько бы гришей они ни спасли, еще больше тех, кого спасти не удалось. Фьерда – это Фьерда с ее танками, кострами и людьми вроде Ярла Брума, которые собственноручно эти костры поджигают. Эта страна останется такой навсегда, если только Нина не найдет способ изменить ее.
– Сложите оружие, – произнес мужчина в красной шапке, и все жители Гефвалле опустились на колени. – Сегодня нам были явлены чудеса.
– Хвала Джелю! – воскликнула Нина, падая ниц перед Адриком и Леони, одетой в сарафан сестры-хранительницы. – Хвала новым святым!
34
Зоя
Зоя мчалась над песками, моля небеса, чтобы не оказалось слишком поздно. Когда-то она считала, что гриш способен летать только под воздействием парема. Сейчас ее поддерживал в воздухе грозовой фронт; можно было даже представить, что она летит на спине Юриса.
Открывшееся ей зрелище вселяло ужас.
Туша Григория накрывала собой терновый лес, точно огромный купол из постоянно обновляющихся мышц и сухожилий, – святой пытался не подпустить Елизавету с Юрием к Николаю и теневой сущности. Елизаветины шипы раз за разом впивались в плоть Григория, терновые стебли извивались, словно змеи, беспрерывно хлестали и кусали его. Только когда Ваятель закричал от боли, Зоя поняла, что нестерпимую муку ему причиняют не колючки, а насекомые, которых натравила на него Елизавета. На теле Григория появлялись крохотные отверстия и борозды: насекомые проникали под кожу, грызли изнутри. Святого сотрясала дрожь, а потом тысяча ртов одновременно издала нечеловеческий вопль существа, пожираемого заживо.
Юрий жался позади Елизаветы, точно ребенок, что прячется за материнскими юбками. Обеими ладонями монах зажимал рот, как будто старался подавить собственный крик ужаса. Глупый мальчишка. Знал ли он, что задумала Елизавета? Обещал ли его обожаемый Беззвездный святой обойтись без кровопролития, или монаху-фанатику не было до этого дела?
Ваятель еще раз содрогнулся всем телом и испустил дух. Елизавета торжествующе вскричала и кинулась к распростертым телам Николая и его тени – их удерживали цепкие колючие побеги.
Зоя достала из рукава два обломка обсидиана и стукнула ими друг о друга. Хватило одной искры. Ревущий огонь метнулся к Елизавете, та от неожиданности попятилась.
Потом губы святой искривились в усмешке.
– Я думала, Зоя, тебе хватит ума сбежать. Ты опоздала. Дух Дарклинга вот-вот воссоединится с телом. Тебе ни к чему гибнуть в этой битве.
– Мой король истекает кровью. Я – его подданная, солдат его армии, и я пришла сражаться за него.
– Ты – гриш, Зоя Назяленская, и не обязана быть ничьей подданной.
Даже сейчас Зоя сознавала, сколь притягательно ощущение силы. Эта тяга, эта жажда большего навсегда останется в ней. Однако она не первый день знакома с тиранами.
– Ничьей, кроме тебя? Или Дарклинга?
Елизавета засмеялась.
– Мы не будем королями. Мы станем богами. Если тебе нужна корона, забирай. Трон Равки твой. А мы будем править целым миром.
– Я видела его тело в огне. Видела, как он сгорел.
– Я выкрала его из песков Каньона, оставив взамен копию. Это было не трудно.
Как Зоя и подозревала. Подробности ей не интересны, однако необходимо, чтобы Елизавета продолжала говорить.
– И сохранила тело?
– В надежде на воскрешение. Держала его в ульях. О, да, знаю, ты поверила в мою маленькую выдумку насчет ран и страданий, но войти в тот темный коридор ты не осмелилась, так ведь? Никто не хочет слишком много знать о чужой боли. Неужели ты и вправду подумала, что я откажусь от безграничного знания и власти только ради того, чтобы стать смертной? Разве ты бы так поступила, Зоя?
Нет. Ни за что. Но силу, с которой она теперь связана, не пришлось захватывать или красть.
– И что же вы будете делать, когда станете всевластны?
– Ждешь, что я начну описывать широкие перспективы? Мир во всем мире, единая империя без границ и флагов? – Елизавета пожала плечами. – Я могла бы произнести такую речь. Возможно, Темный захочет это сделать. А я лишь хочу обрести свободу и вновь ощутить свою силу.
В этом Зоя ее понимала и знала, какие вопросы стоит задать – те же, что мучили ее, когда начала сгущаться тьма.
– Разве сейчас тебе мало власти? – спросила Зоя, медленно обходя колючие заросли. Грудь тени уже не светилась – значит, кому-то удалось выдернуть шип. Бесплотная сущность медленно перетекала в распростертое тело Дарклинга. Николай лежал рядом и истекал кровью.
– Что проку от власти, если ее некуда применить? Слишком много эпох я провела в этом роскошном уединении. Какой смысл быть богом без почитателей? Королевой без подданных? Я была ведьмой в глухом лесу, владычицей на троне, богиней во храме. Была и снова буду. Снова смогу наслаждаться людским страхом, восхищением и благоговением.
– От меня ты этого не дождешься. – Зоя вскинула руки. Рукава соскользнули, в сумрачном свете блеснула черная чешуя.
Елизавета тяжело вздохнула.
– Следовало догадаться, что Юрису хватит сил на какую-нибудь благородную глупость. Что ж, старый друг, это уже ни к чему. – По ее знаку к Зое скользнули два крепких побега цвета стали, шипы на которых сверкали, будто колючки на хвосте морского змея.
Зоя вновь подняла руки. Свирепый порыв ветра подхватил побеги, сплел их между собой, с корнем вырвал из земли. Одним движением Зоя швырнула их в Елизавету.
– А ты неплоха, – заметила святая. – Юрис не ошибся, сделав тебя своей ученицей. Жаль, что его знания умрут вместе с тобой.
На этот раз поднялся целый терновый лес – спутанная масса толстых, шипастых стеблей. Зоя наслала волну холода, вытянув из воздуха влагу и заморозив древесные соки. Ревущий ветер разметал побеги в клочья.
– Ты и вправду сильна, Зоя. Но меня тебе не одолеть. У меня есть преимущество – вечная жизнь.
– Тогда я воспользуюсь преимуществом неожиданности.
Зоя создала себе прикрытие, подняв стену песка, и молнией метнулась в терновые заросли. Пока Елизавета болтала, она успела переместиться к дальней стороне леса, к носилкам, на которых покоилось идеально сохранившееся тело Дарклинга. Короткий взгляд – о, это безупречное лицо, эти красивые руки. Зоя любила его со всей жадной страстью девичьего сердца. Верила, что он ценит ее, дорожит ею. Она была готова жить ради него, сражаться и умереть за него. И он это знал. Он взращивал в ней эти чувства, как взращивал собственную загадочность, как лелеял одиночество Алины Старковой и желание Жени быть нужной. Он использовал нас всех так же, как сейчас использует Елизавету. И я это допустила.
Но больше не допустит. Зоя подняла руки.
– Нет! – крикнула Елизавета.
– Гори, как должен был гореть, – шепотом произнесла Зоя. Она выбросила руку вперед и вниз, и на кончиках ее пальцев с коротким сухим треском заплясала молния. Это оказалось легко, легче, чем призвать ветер. Молния ударила точно в носилки; посыпались искры, расцвело пламя. На глазах Зои из огня выступила тень – она словно пыталась спастись от нестерпимого жара.
– Что ты натворила?! – завизжала Елизавета.
Святая бросилась к Дарклингу, а терновый лес поднимал его выше, спасая от огня. Но Зоя накаляла жар до тех пор, пока языки пламени не сделались синими, как те, что вырывались из пасти дракона. Терновые заросли загорелись, начали крючиться и опадать. Колючие стебли обвились вокруг Зоиных щиколоток, но она призвала на помощь искры и сожгла их, хотя при этом опалила кожу. Умение управляться с огнем требовало опыта.
Елизавета попыталась вытащить останки Дарклинга из костра. Зоя помнила, что огонь может причинить святой боль, но не остановит ее. Уничтожить столь древнего и могущественного гриша способна только собственная сила Елизаветы, обращенная против нее же. У Зои есть всего несколько минут.
Из-за стены огня выскочил монах. Зоя вырвала из его руки сияющий шип.
– С тобой я разберусь позже, – прорычала она и вихрем взметнула две дюны. Юрий оказался закопан в песок по шею.
Остатки теневой сущности нерешительно парили в воздухе между Николаем и полыхающим одром Дарклинга. Тень стала почти прозрачной, крылья были ободраны, когтистые руки бессильно висели по бокам. Зоя воткнула сияющий шип обратно в то место на груди тени, где полагалось быть сердцу.
Николай резко вдохнул и пришел в себя.
– Вытащи это из меня, – просипел он, кивнув подбородком на свою грудь, из которой торчал настоящий терновый шип. – Прикончи его.
А если это убьет и тебя? Времени на размышления не было. Зоя выдернула шип. Николай взвыл, из его груди хлынула черная кровь. Удар мощного ствола опрокинул Зою на спину.
Терновый лес вокруг нее буйно рос. Елизавета с пронзительным воплем поднялась над погребальным костром Дарклинга. Сейчас она одновременно была пчелиным роем, цветущим лугом и женщиной, обезумевшей от горя. Ползучие побеги стягивались на Зоиных запястьях, туго связывали ее с ног до головы. Елизавета уже нависла над ней, уже тянула руки к горлу Зои. Изо рта святой сыпалась саранча.
Все хорошо. Николай спасен, Елизавета не покинет пределов Каньона, с облегчением думала Зоя. Она остановила Дарклинга, а остальное неважно. Пускай Елизавета забирает ее сердце. Однако в голове зарокотал голос дракона: И ради этого я отдал тебе чешую? Мы – дракон, мы не ложимся на землю, покорно ожидая смерти! Она почти видела издевательскую усмешку Юриса.
Колючие лианы стягивали ее тело все туже. Терновый лес – порождение Елизаветы, но древесные соки текут, словно кровь, словно река, повинующаяся силе приливов и отливов. Святая яростно взревела, и жужжание насекомых оглушило Зою. Она постаралась сосредоточиться на соках, бегущих по веткам, вспомнила тягучую смолу, в которой раз за разом тонула, и призвала силу.
Побеги развернулись, смертоносные шипы пронзили плоть Елизаветы – слишком стремительно, чтобы она успела отпрянуть или изменить облик. Острые пики шипов проткнули ее тело с отвратительным влажным хрустом. Святая повисла в считаных дюймах от Зои на остриях, которые сама же и сотворила.
Зоя смотрела, как шипы глубже и глубже проникают в тело Елизаветы, как угасает свет в глазах святой. Она была готова поклясться, что слышит удовлетворенное рычание дракона.
Пускай даже Равка падет. Пускай гриши разбегутся и Вторая армия прекратит существование, но мир очистился от Елизаветы и Темного.
Зоя вспомнила тигрят на снегу, Лилиану, лущившую орехи у камина, зал под золотым куполом в Малом дворце, толпы гришей, смех, отражающийся от стен, – все это перед нападением Дарклинга. Вспомнила Николая в схватке с демоном и шип, зажатый в его руке, точно кинжал.
На этот раз я спасла тебя, подумала она, падая на песок. На этот раз я все сделала правильно.
35
Нина
Несмотря на настроение горожан, девушкам и женщинам-гришам вместе с детьми, как и Леони с Адриком, оставаться в Гефвалле было небезопасно. Те солдаты, что выжили после взрывов, скоро придут в себя, на восстановление завода власти отправят новые отряды. Им нужно успеть исчезнуть.
В разгар суматохи Ханна вернулась в монастырь, чтобы вернуть себе прежний облик, переодеться в сарафан послушницы и сделать вид, что она так же, как и остальные, напугана творящимися в городе ужасами. Мать-хранительницу отыскать не могли, так что Ханне не составило труда снова улизнуть из монастыря и вернуться на перекресток, где Нина разговаривала с молодым рыбаком, который согласился довезти фургон до порта.
Нина знала, что час расплаты близок, и как только рыбак повел сестру в фургон, приготовилась принять на себя гнев Ханны.
Та, однако, хранила ледяное спокойствие.
– Я задавала не те вопросы, так? – ровным голосом спросила она. – Спросила, кто ты, а имени не спросила.
На Нине снова было надето одно из платьев Милы. Разгладив тяжелые юбки, она ответила:
– Думаю, ты его уже знаешь.
– Нина Зеник. – Золотисто-медные глаза Ханны смотрели сурово. – Девушка, покалечившая моего отца. Костяная ведьма.
– Так теперь называют меня фьерданцы?
– И так тоже.
– Я – тайный агент, работаю на правительство Равки. Приехала сюда, чтобы освобождать таких, как ты: людей, наделенных гришийскими способностями и живущих в постоянном страхе.
– Почему мой отец тебя не узнал?
– Перед отъездом во Фьерду мне перекроили внешность. Это, – Нина показала на свое лицо, – не я.
– В тебе есть хоть что-нибудь настоящее?
– Все, чему я тебя учила. Все, что рассказывала тебе о принципах, на которых построена эта страна, о порочной, насквозь гнилой системе. – Нина набрала полную грудь воздуха и приложила ладонь к сердцу. – Все это по-настоящему, Ханна.
Рыжеволосая девушка отвернулась.
– Ты меня использовала.
– Использовала, – подтвердила Нина. – Не стану отрицать.
Ханна перевела взор обратно на Нину и скрестила на груди руки.
– Ты ни о чем не жалеешь, верно?
– Я сожалею о боли, которую причинила. О том, что потеряла твое доверие. Но мы ведь солдаты, Ханна. Мы рождены воинами и делаем то, что должны. На кону стояли десятки жизней. Они до сих пор под угрозой. Я подозреваю, что это далеко не единственное место, где люди твоего отца ставят эксперименты на гришах.
Ханна сглотнула – видимо, ей вспомнились ряды коек в палате, женщины, девушки и младенцы, страдания тех, других и третьих.
– Есть еще?
– Да. Другие палаты. Другие заводы. Другие лаборатории. Не буду кривить душой и утверждать, что все гриши хорошие, как и все равкианцы, потому что это не так. Наверное, я тоже не идеальна. Знаю одно: твой отец и его люди творят зло. Их надо остановить. – Нина положила руку на плечо Ханны. Только бы не шарахнулась в сторону. – И мы можем это сделать.
Ханна посмотрела на вершину холма, на фургон, полный пленниц, на огромный ясень с костяными ветвями, что высился на дороге. Провела рукой по стриженой голове. Теперь, когда исчезло пышное облако волос, смягчавшее контуры лица, его решительные черты проступали резче. Когда Ханна вновь обратила взор на Нину, ее глаза горели новым огнем.
– Спаси их. Всех, – сказала она.
Хотя день выдался тяжелым и опасным, а впереди ждали новые трудности, от сердца у Нины разом отлегло.
– Но с этой минуты больше никакого обмана, – поставила условие Ханна.
– Никакого обмана, – подтвердила Нина, всей душой желая, чтобы так оно и было.
– Чем займемся в первую очередь?
– Твоим отцом.
– Я не стану его убивать.
Губы Нины тронула улыбка.
– Это последнее, что я могла бы от тебя потребовать.
* * *
Когда Ханна удалилась, чтобы оттащить Ярла Брума, все еще не пришедшего в себя, в лес, к Нине подошел Адрик.
– Больше никакого обмана?
– Подслушивал? – Нина посмотрела ему за спину. – Леони в фургоне? С ней все в порядке?
– Да, хотя твоей заслуги в этом нет. Леони не ошиблась в расчетах. Взрыв плотины – твоих рук дело, это ты подложила туда взрывчатку. Подвергла риску нас с Леони и тысячи невинных горожан.
Точно. Она поступила дурно. Но где же раскаяние?
– Знаешь, что я усвоила в Кеттердаме? – Нина устремила взор на костяное дерево, созданное ею. – Никто не безгрешен, Адрик. Сегодня ты изменил все. Ты не просто сдержал поток, но заставил этих людей увидеть гришей в ином свете. Ты совершил чудо.
– Никакое это не чудо. Умение и капелька удачи, да еще эффектная бутафория из костей скелета.
Нина пожала плечами.
– Если мы для фьерданцев не люди, пускай считают нас святыми. Так мы и будем действовать. Город за городом, чудо за чудом. Они уже шепчут твое имя, так же как имя Алины Старковой. Вот увидишь, завтра по всей дороге будут стоят алтари в твою честь. – Она приподняла бровь. – Правда, тебе может не понравиться твое новое прозвище.
– Мне вообще все это не нравится, – буркнул Адрик, однако любопытство взяло верх. – Ну, и как же нас называют?
– Санкта-Леони Водная, – Нина сделала паузу. – И Санкт-Адрик Калека.
Адрик закатил глаза.
– Нина, нам пора ехать. Времени совсем мало.
– Еще кое-что. – Нина знала: Адрик никогда не простит того, что она сейчас скажет. – В письме Брума были сведения, о которых я не сказала.
Адрик замер.
– Говори.
– Там упоминались планы покушения на короля.
– Покушение готовят фьерданцы?
– Непонятно. В письме говорилось лишь, что Николай Ланцов не представляет угрозы для кого-то по фамилии Демидов и что, по донесениям шпионов, в скором времени проблема разрешится сама собой.
Адрик глухо выругался.
– Надо спешить в Хьяр. Нина, как ты могла утаить такие важные сведения?
А если бы она все рассказала, что бы это изменило? Жизнь короля уже давно находится в опасности, но ведь его охраняют Толя и Тамара, а Адрик настоял бы на отмене операции ради того, чтобы поехать в Хьяр, передать информацию членам Рингсы и отправить связного в столицу. На защите короля Равки стоит много людей, а пленниц на холме некому было защитить, кроме Нины.
– Мы потеряли всего день, – возразила она. – Еще успеем известить короля.
– Ты не имела права принимать решение. Впрочем, сейчас я не буду с тобой это обсуждать. Ответишь за свои действия по возвращении в Равку.
– Я не вернусь вместе с вами.
– Нина…
– Адрик, я знаю, что должна сделать. Равка воспитала из меня солдата, Кеттердам – шпионку. Ханна поможет мне стать другим человеком.
– Нина, ты же не собираешься…
– Собираюсь.
– У нас не будет возможности с тобой связаться. Ты останешься без поддержки, без средств. Если что-то пойдет не так, ты окажешься в безвыходном положении.
Нина подняла глаза на дымящиеся руины завода.
– Тогда придется просто пробить стену.
