Текст книги "Чудо-Женщина. Вестница войны"

Автор книги: Ли Бардуго

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Ли Бардуго
Чудо-Женщина. Вестница войны

Leigh Bardugo

WONDER WOMAN. WARBRINGER

This translation is published by arrangement with Random House Children’s Books,

a division of Penguin Random House LLC

Wonder Woman created by William Moulton Marston

Copyright © 2018 DC Comics.

WONDER WOMAN and all related characters and elements

© & TM DC Comics. WB SHIELD: TM & © WBEI. (s18)

RHUS38090

Jacket art by Jacey

© М. Давыдова, перевод на русский язык, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2018

* * *

Джоанне Вольп – сестре по оружию.

Ближе ко мне подойдите для боя, и вы убедитесь,

сколь необорная сила в груди амазонок таится[1]1
  Перевод А. Большакова.


[Закрыть].

Квинт Смирнский, «После Гомера»

Глава 1

«Ты участвуешь не для того, чтобы проиграть».

Диана стояла на линии старта, нетерпеливо приподнимаясь на носках. Мышцы ног были натянуты, как тетива; в ушах звучали слова матери. На соревнования по борьбе и метанию копья, которыми открывались Немезийские игры, собралась шумная толпа зрителей, но главным событием дня было состязание по бегу, и теперь трибуны гудели от новости о том, что в забеге участвует дочь королевы.

Когда Ипполита увидела среди амазонок, толпящихся на песчаной арене, Диану, на ее лице не отразилось ни капли удивления. Она спустилась к участницам, чтобы пожелать им удачи, как того требовала традиция, перебросилась шуткой с одной, подбодрила другую. Поравнявшись с Дианой, она коротко кивнула, ничем не выделяя ее среди остальных, но прошептала – так, чтобы слышала только дочь: «Ты участвуешь не для того, чтобы проиграть».

Вдоль дороги, ведущей с арены, уже выстроились амазонки, топая ногами и требуя начать забег.

Рани, стоявшая по правую руку от Дианы, ослепительно улыбнулась.

– Удачи тебе сегодня.

Всегда добрая, всегда приветливая и, конечно, всегда и во всем первая.

Слева от Дианы Тира фыркнула и покачала головой.

– Она ей понадобится.

Диана ничего не ответила. Она ждала этого забега несколько недель, воображая, как пересечет остров и захватит один из красных флагов, что висят под огромным куполом в Бана-Мигдалл. В беге на короткую дистанцию у нее не было шансов: ее сила еще не достигла полного расцвета. «Когда-нибудь ты станешь настоящей амазонкой», – обещала мать. Но мать всегда была щедра на обещания.

Этот забег – совсем другое дело. Здесь требовалась стратегия, и Диана была готова. Она тренировалась втайне от всех, бегая наперегонки с Мейв и изучая свой маршрут – пусть не самый удобный для бега, зато ведущий прямиком к западной оконечности острова. Она даже – ну, не то чтобы шпионила… Она собирала информацию об остальных участницах забега. Диана была самой маленькой и, естественно, самой юной из них, но за последний год она здорово вытянулась и почти догнала Тиру.

«Не нужна мне удача, – сказала она себе. – У меня есть план». Она окинула взглядом амазонок, которые выстроились вдоль линии старта, словно войско, готовое ринуться в бой, и поправилась: «Немножко удачи, пожалуй, не помешает». Ей нужен был лавровый венок. Никакие короны и диадемы не могли с ним сравниться. Корона достается по праву рождения. Лавровый венок нужно заслужить.

Она отыскала в толпе рыжие волосы и веснушчатое лицо Мейв и широко улыбнулась, пытаясь выглядеть уверенно. Мейв улыбнулась в ответ, сделала пару выпадов в воздухе и прошептала одними губами: «Успокойся».

Диана закатила глаза, но кивнула и постаралась дышать медленнее. Из-за скверной привычки брать на старте слишком высокий темп она быстро выбивалась из сил.

Она выбросила из головы посторонние мысли и заставила себя сосредоточиться на маршруте. Тем временем Текмесса прохаживалась вдоль линии старта, осматривая участниц. В ее густых кудрях сверкали драгоценные камни; на загорелых руках красовались блестящие серебряные браслеты. Она была ближайшей советницей Ипполиты, обладала авторитетом, уступающим лишь королевской власти, и держала себя так, словно на ней было не украшенное поясом темно-синее платье, а боевой доспех.

– Полегче, Пиксида, – прожурчала Тек, проходя мимо Дианы. – Жаль будет, если разобьешься.

Услышав это прозвище, Тира фыркнула снова, но Диана и глазом не повела. «Посмотрим, как ты будешь улыбаться, когда я взойду на пьедестал», – подумала она.

Тек воздела руки, призывая толпу к тишине, и поклонилась Ипполите, которая сидела в компании двух амазонок из Совета в королевской ложе, представляющей собой высокий помост под шелковым навесом, выкрашенным в яркие цвета королевы – красный и синий. Диана знала, что Ипполита предпочла бы видеть ее именно там. Королевской дочери полагалось вместе с матерью наблюдать за играми, а не стоять внизу, среди участниц. Ну и пусть, подумала Диана. Когда она победит, все это будет уже не важно.

Ипполита, элегантная даже в простом венце, белой тунике и штанах для верховой езды, едва заметно кивнула. Весь ее вид излучал спокойствие и непринужденность. Казалось, она в любой момент может спрыгнуть вниз и присоединиться к состязанию, и при этом она неизменно сохраняла царственный облик.

Тек обратилась к участницам, собравшимся на песчаной арене.

– Во славу кого вы состязаетесь?

– Во славу амазонок, – откликнулся стройный хор. – Во славу нашей королевы.

Сердце Дианы забилось быстрее. Никогда раньше она не произносила этих слов как полноправная участница соревнований.

– Кому мы каждый день воздаем хвалу? – прогремела Тек.

– Гере, – ответил хор. – Афине, Деметре, Гестии, Афродите, Артемиде.

Богиням, которые создали Темискиру и подарили эту тихую гавань Ипполите.

Тек замолчала, и Диана услышала, как вдоль линии шепотом проносятся другие имена: Ойя, Дурга, Фрейя, Мария, Иаиль. Имена, которые выкрикивали перед смертью, последние молитвы воительниц, павших в бою, слова, которые привели их всех на этот остров и подарили им новую жизнь – жизнь амазонок. Рядом с Дианой Рани пробормотала имена семерых матерей и охотниц на демонов Матрики и прижала к губам прямоугольный амулет, который носила не снимая.

Тек подняла в воздух кроваво-красный флаг. Точно такие же флаги ждали участниц в Бана-Мигдалл.

– Пусть остров подскажет вам путь к достойной победе, – закричала она.

Красный шелк упал на землю. Толпа взревела. Бегуньи хлынули к восточной арке.

Забег начался.

Диана и Мейв предвидели затор на выходе с арены, но Диана все равно почувствовала укол раздражения, когда увидела у каменной глотки тоннеля море белых туник, в котором переплетались крепкие руки и ноги. Звук шагов эхом отражался от каменных стен; каждой хотелось покинуть арену среди первых. Наконец они оказались на дороге и рассредоточились, следуя выбранным маршрутам.

«Ты участвуешь не для того, чтобы проиграть».

Диана повторяла слова матери, подстраивая под них темп движения. Босые ноги шлепали по утоптанной дороге, которая вела через густую чащу Кибелы к северному побережью острова.

Обычно дорога через лес занимала много времени: мешали поваленные деревья и заросли лозы – до того плотные, что прорубиться через них можно было лишь изрядно затупив клинок. Но Диана все продумала заранее. Она двигалась по лесу около часа, после чего свернула в сторону и оказалась на пустынной дороге, бежавшей вдоль берега. Ветер взъерошил ей волосы, в лицо ударили соленые брызги. Она глубоко вздохнула и сверилась с положением солнца. Она обязательно победит – не просто займет призовое место, а победит.

За неделю до забега они с Мейв в деталях проработали маршрут и дважды тайком бегали по нему в серые предрассветные часы, когда их сестры еще только выбирались из постелей, в кухнях только начинали разжигать огонь, а опасаться стоило разве что любопытных глаз охотниц и тех, кто поднимался засветло, чтобы поставить сети. Но охотницы предпочитали леса и поля на юге, да и рыбу в этой части острова никто не ловил. Здесь негде было даже спустить на воду лодку: серые, как сталь, отвесные скалы ныряли прямо в море, и добраться до крошечной неприютной бухты можно было только по бегущей наискось тропе, настолько узкой, что идти приходилось боком, прижимаясь к камню спиной.

Северное побережье острова было серым, мрачным и негостеприимным местом, и Диана знала этот уединенный пейзаж с его утесами, пещерами и приливными заводями, кишащими моллюсками и актиниями, как свои пять пальцев. Когда ей хотелось побыть одной, она шла сюда. Мать говорила, что остров во всем стремится им угодить. Поэтому на Темискире сосновые леса соседствовали с рощами фикусов; поэтому днем здесь можно было разъезжать по лугам на коренастом пони, а вечером верхом на верблюде рассекать хребты песчаных дюн, залитых лунным светом. Это место сочетало все, что было дорого амазонкам в их прошлой жизни, пробуждало воспоминания о родных местах.

Иногда Диана гадала, не появилось ли северное побережье Темискиры специально для нее, чтобы ей было, где взбираться по отвесным скалам и куда бежать, когда роль королевской дочери становилась совсем уж невыносимой.

«Ты участвуешь не для того, чтобы проиграть».

Это были не просто общие слова. Они обе понимали, что проигрыш Дианы будет значить нечто большее – и не только потому, что она принцесса.

Диана словно чувствовала на себе проницательный взгляд Тек, слышала насмешку в ее голосе. «Полегче, Пиксида». Так ее называла Тек. Пиксида. Маленький глиняный сосуд для хранения драгоценностей или кармина, которым подкрашивали губы. Это безобидное прозвище было придумано как шутка и использовалось с нежностью – так, по крайней мере, утверждала Тек. Но всякий раз оно жалило Диану, напоминая, что она отличается от других амазонок и никогда не будет такой, как они. Ее сестры были воительницами, закаленными в бою; сталью, выкованной из страданий и заточенной до совершенства обретенным бессмертием. Все они заслужили свое место на Темискире. Все, кроме Дианы, рожденной из почвы острова и страстного желания Ипполиты иметь ребенка. Пустой, хрупкий сосуд, вылепленный из глины руками матери. «Полегче, Пиксида. Жаль будет, если разобьешься».

Диана выровняла дыхание и постаралась двигаться спокойнее. «Не сегодня, Тек. Сегодня лавровый венок будет моим».

Она мельком глянула на горизонт, и морской бриз охладил пот, выступивший на лбу. В туманной дымке маячил белый силуэт корабля. Он подошел так близко к границе, что можно было даже разглядеть паруса. Судно было небольшое – возможно, шхуна? Ей всегда с трудом давались мореходные термины. Грот-мачта, бизань, тысяча названий парусов и узлов, использующихся в такелажных работах. Одно дело – знакомиться с морским ремеслом, сидя в лодке с Теутой, которая ходила под парусом с иллирийскими пиратами, и совсем другое – торчать в библиотеке Эфезеума и остекленелыми глазами разглядывать схему бригантины или каравеллы.

Иногда Диана и Мейв устраивали игру, высматривая корабли и самолеты, и однажды даже разглядели на горизонте жирную кляксу круизного судна. Но, как правило, смертные предпочитали держаться подальше от этой части Эгейского моря, где стрелки компасов начинали бешено вращаться, а приборы неожиданно отказывались работать.

Сегодня по ту сторону границы, видимо, собирался шторм. Жаль, нельзя остановиться и посмотреть. Дожди в Темискире были невыносимо мягкие и предсказуемые; об угрожающих раскатах грома и сверкании молний не приходилось даже мечтать.

– Ты скучаешь по грозам? – однажды спросила она Мейв, когда они валялись на солнце на крыше дворца, слушая отдаленное громыхание бури.

Мейв погибла во время засады под Кросберри, и последними ее словами стала молитва святой Бригитте Ирландской. По сравнению с другими амазонками она появилась на острове недавно и была родом из Корка, известного своими грозами.

– Нет, – певуче ответила Мейв. – Я скучаю по крепкому чаю, танцам, мальчикам – но уж точно не по дождю.

– Мы тоже танцуем, – запротестовала Диана.

Мейв засмеялась.

– Когда знаешь, что когда-нибудь умрешь, танцуешь по-другому. – Она потянулась. Россыпь веснушек усеивала ее белую кожу, как облако пыльцы. – Наверное, в прошлой жизни я была кошкой. Все, чего я хочу, – это целыми днями дремать на солнце.

«Успокойся». Диана боролась с желанием ускорить шаг. Нелегко было сдерживаться, когда утреннее солнце грело плечи, а в спину дул попутный ветер. Она чувствовала в себе силу. Но чувствовать силу легко, пока вокруг никого нет.

Над водой разнесся грохот – тяжелый металлический удар, словно от захлопнутой двери. Диана сбилась с шага. На горизонте в голубое небо поднимался из языков пламени столб дыма. Шхуна горела, нос разнесло в щепки, одна из мачт рухнула, парус накрыл леера.

Диана осознала, что притормозила, и заставила себя вернуться к нужному темпу. Она все равно ничем не может помочь. Самолеты падают. Корабли разбиваются о скалы. Так устроен мир смертных. Катастрофы происходят в нем постоянно. Человеческая жизнь – поток страданий, который никогда не достигает берегов острова. Диана перевела взгляд на дорогу. Далеко впереди она видела огромный купол в Бана-Мигдалл, сверкающий золотом в лучах солнца. Сначала красный флаг, потом – лавровый венок. Таков план.

Ветер донес до нее отдаленный крик.

«Чайка», – сказала она себе. «Девушка», – возразил голос внутри нее. – «Это невозможно». Разве можно расслышать человеческий крик с такого расстояния?

И потом, она в любом случае ничего не могла сделать.

И все же ее глаза устремились к горизонту. «Я просто хочу рассмотреть получше, – сказала она себе. – У меня еще полно времени. Я всех опережаю».

У нее не было причин сворачивать со старой заезженной дороги, и тем более не было никакого смысла огибать край скалы, но она это сделала.

Прозрачная бирюзовая вода у берега была спокойна. Вдалеке же море было диким, темно-синим, почти черным. Остров, может, и стремился угодить ей и ее сестрам, но мир по ту сторону границы к счастью и безопасности своих обитателей был равнодушен.

Даже издалека было понятно, что шхуна идет ко дну, но Диана не видела ни спасательных шлюпок, ни сигнальных ракет – только обломки, качающиеся на волнах. Все кончено. Диана энергично потерла плечи, прогоняя внезапный холодок, и вернулась на дорогу. Такова человеческая жизнь. Они с Мейв не раз ныряли у самой границы и видели обломки самолетов, клиперов и обтекаемые корпуса моторных лодок. Дерево, пропитанное соленой водой, не поддавалось гниению. Со смертными все было иначе. Они становились пищей для глубоководных рыб, для акул – и для времени, которое медленно и неумолимо пожирало их и на воде, и на суше.

Диана снова сверилась с положением солнца. До Бана-Мигдалл осталось сорок минут, возможно, даже меньше. Она велела ногам шевелиться. Она потеряла всего несколько секунд. Она еще может наверстать упущенное время. Вместо этого она обернулась.

В старых книгах она читала легенды о женщинах, которые оборачивались и совершали тем самым ужасную ошибку. Они оборачивались, покидая горящие города. Оборачивались на пути из ада. Но Диана все равно перевела взгляд на корабль, тонущий в волнах, торчащий из воды, как сломанное птичье крыло.

Она прикинула расстояние до края утеса. Подножие было усеяно зазубренными камнями. Если толчок выйдет недостаточно сильным, последствия будут отвратительные, но падение ее не убьет. «Оно не убьет настоящую амазонку, – подумала она. – А как насчет тебя?» Что ж, она надеялась, что падение ее не убьет. Хотя то, что не сделает падение, в любом случае довершит мать.

Диана еще раз глянула на тонущий корабль и сорвалась с места, быстро работая руками и размашистыми прыжками сокращая расстояние до края утеса. «Остановись, остановись, остановись, – стучало в висках. – Это безумие». Даже если на корабле есть выжившие, она ничем не может им помочь. Попытаться их спасти равносильно тому, чтобы обречь себя на изгнание, – исключение немыслимо даже для принцессы. «Остановись». Она не знала точно, почему не подчинилась. Ей хотелось верить, что в ее груди бьется сердце героини, которое и заставило ее откликнуться на испуганный зов. Но, отталкиваясь от земли и взмывая в воздух, она уже знала, что отчасти поступила так, потому что хотела бросить вызов бескрайнему серому морю, которое было совершенно равнодушно к ее желаниям.

Ее тело описало в воздухе плавную дугу, руки вытянулись вперед, указывая направление, как стрелка компаса. Гладким стремительным движением она вошла в воду. В уши хлынула тишина, мышцы напряглись, ожидая встречи с камнями. Но удара не последовало. Она вынырнула, сделала глубокий вдох и поплыла к границе, рассекая теплую воду руками.

Она всегда испытывала легкое волнение, когда оказывалась рядом с границей, где температура воды менялась и холод сперва касался кончиков пальцев, а затем охватывал голову и плечи. Они с Мейв любили плавать у южного побережья, подначивая друг друга заплывать все дальше. Однажды они увидели в тумане корабль с матросами на корме. Один из них поднял руку и указал в их сторону. На всякий случай они нырнули поглубже, бешено жестикулируя друг другу под водой и хохоча так, что чуть не захлебнулись соленой водой, пока добирались до берега. «Мы прямо как сирены», – выдавила Мейв, когда они рухнули на теплый песок, вот только им обеим медведь на ухо наступил. Остаток дня они провели, фальшиво распевая ирландские застольные песни и глупо хохоча, пока на них не наткнулась Тек, после чего песни быстро умолкли. Нарушение границы было мелким проступком. А вот то, что смертные видели их рядом с островом, могло повлечь суровое наказание. И что Диана делает сейчас?

«Остановись». Но как она могла остановиться, если высокий человеческий крик до сих пор звенел у нее в ушах?

Диана почувствовала, как холодная вода за пределами границы охватила ее тело. Она целиком оказалась во власти моря, и моря недружелюбного. Течение схватило ее за ноги и потащило вниз, как огромная сила, как легкий рывок морского бога. «С ним надо бороться», – вдруг поняла она и напрягла мышцы, чтобы повернуть в нужную сторону. Еще никогда ей не приходилось соперничать с морем.

Она вынырнула, хватая воздух и пытаясь сориентироваться посреди гребней волн. Вода была усеяна обломками, щепками, осколками стеклопластика, оранжевыми спасательными жилетами, которые экипаж, видимо, надеть не успел. Сквозь дождь и туман, окутывающий остров, почти ничего не было видно.

«Что я делаю? – спросила она себя. – Корабли терпят крушения. Люди гибнут». Она снова нырнула, вглядываясь в бурлящую серую воду, но никого не увидела.

Диана поднялась на поверхность, чувствуя, как осознание собственной глупости болью отзывается в животе. Она пожертвовала забегом. Это был ее шанс проявить себя перед сестрами, заставить мать ею гордиться. Вместо этого она отказалась от победы – и ради чего? Ради этих обломков?

Где-то на периферии зрения мелькнуло что-то белое – вероятно, раньше это была часть корпуса корабля. Обломок поднялся на волнах, исчез, показался снова, и тут Диана увидела, что за него изо всех сил цепляется тонкая темная рука. В следующее мгновение она исчезла.

Очередная волна поднялась, как огромная серая гора. Диана нырнула в нее, яростно работая ногами, всплыла, скользя взглядом по мусору и осколкам стеклопластика, которые сбились в одну сплошную массу.

Рука показалась снова – а за ней вторая, тело, опущенная голова, сжатые плечи, канареечная рубашка и спутанные темные волосы. Это была девушка. Она подняла голову, хватая воздух ртом и распахнув наполненные ужасом глаза. Волна накрыла ее и разбилась белыми брызгами. Обломок корпуса всплыл на поверхность. Девушки не было.

И снова вниз. Диана направилась к месту, где девушка ушла под воду. Впереди мелькнуло что-то желтое; Диана подплыла туда, схватила ткань и потянула на себя. Из мутной воды на нее выплыло призрачное лицо – золотые волосы и мертвые голубые глаза. Она никогда не видела так близко труп. Она никогда не видела так близко мужчину. Она отпрянула и выпустила рубашку, но, глядя, как труп исчезает в глубине, не могла не отметить различия: твердую челюсть, широкий лоб – совсем как на картинках в книгах.

Она снова вынырнула, но теперь совсем потеряла чувство направления среди волн и обломков корабля; остров смутной тенью маячил далеко в тумане. Если ее снесет еще дальше, она может не найти дорогу назад.

Перед глазами стояла худенькая ручка со сжатыми пальцами, яростно цепляющимися за жизнь. «Еще разок», – сказала она себе. Она нырнула, чувствуя, как холод пробирает ее до костей, и ушла на глубину.

Секунду мир состоял из серого потока и мутного моря, а в следующий миг рядом возникла девушка в своей канареечной рубашке. Она висела в воде лицом вниз, раскинув руки и ноги, как морская звезда. Глаза ее были закрыты.

Диана обхватила ее за талию и устремилась к поверхности. На одну жуткую секунду она подумала, что потеряла остров, но тут туман расступился. Она энергично поплыла вперед, одной рукой неловко прижимая девушку к груди, а другой нащупывая пульс. Есть. Под челюстью, слабый, прерывистый, но есть. Девушка не дышала, но сердце ее еще билось.

Диана колебалась. Она видела очертания Филоса и Эктроса, двух скал, отмечавших примерное начало границы. Правила были просты. Останавливать течение жизни и смерти запрещено, и оно никогда не должно коснуться острова. Исключений быть не может. Человеку не место на Темискире, даже если речь идет о спасении жизни. Нарушить это правило значило только одно: изгнание.

Изгнание. Слово легло на сердце камнем, непрошенным грузом. Пересечь границу – это одно, но то, что она сделала, может навсегда оторвать ее от острова, от сестер, от матери. Мир казался слишком большим, море – слишком глубоким. «Отпусти ее». Вот оно, решение. Отпустить девушку, и можно будет сделать вид, что Диана никогда не прыгала со скал. И тяжесть уйдет.

Диана вспомнила руку девушки, яростную хватку, стальную решимость в глазах за секунду до того, как ее накрыла волна. Она чувствовала ее рваный пульс, отдаленный барабанный бой, звук войска в походе – войска, которое храбро сражалось, но нового боя уже не выдержит.

Она поплыла к берегу.

Когда она пересекла границу, прижимая к себе девушку, дымка рассеялась, а дождь прекратился. Тело наполнилось теплом. После бушующего моря спокойная вода казалась какой-то безжизненной, но жаловаться Диана не собиралась.

Когда ее ноги коснулись песчаного дна, она сделала рывок и перехватила девушку поудобнее, чтобы вытащить ее с мелководья. Она была пугающе легкая, почти невесомая. Диана словно держала на ладонях воробьиное тельце. Неудивительно, что море с такой легкостью издевалось над этим созданием и другими членами экипажа; она казалась чем-то временным, вроде гипсового слепка с тела.

Диана бережно положила ее на песок и еще раз проверила пульс. Сердце не билось. Она знала, что нужно заставить сердце работать и очистить легкие от воды, но очень смутно представляла, как это делается. Диана изучала основы помощи утопающим, но ей никогда не приходилось применять эти знания за пределами классной комнаты. Впрочем, возможно, что она просто не очень прилежно училась. Велика ли была вероятность того, что кто-то из амазонок начнет тонуть, особенно в спокойных водах, омывающих Темискиру? А теперь ее беспечность может стоить этой девушке жизни.

«Сделай что-нибудь, – сказала она себе, пытаясь унять панику. – Зачем ты вытаскивала ее из воды, если собираешься сидеть и смотреть на нее, как перепуганный кролик?»

Диана прижала два пальца к грудной клетке девушки и сдвинула их чуть ниже, надеясь, что выбрала правильное место. Затем сложила руки вместе и надавила. Ребра девушки прогнулись под ладонями. Диана торопливо убрала руки. Из чего она сделана? Из пробкового дерева? Она была не прочнее маленьких макетов памятников, которые Диану заставляли мастерить к занятиям. Она мягко надавила снова. И снова. Она зажала пальцами нос девушки, накрыла ртом ее холодеющие губы и вдохнула.

Воздух заполнил легкие девушки, грудь приподнялась, но на этот раз от Дианы явно требовалось усилие посерьезнее. Внезапно девушка закашлялась и изогнулась, исторгая из себя соленую воду. Диана откинулась назад с нервным смешком. У нее получилось. Девушка выжила.

Осознание того, что она только что совершила, потрясло ее. Аидовы псы, у нее получилось. Девушка выжила.

И пыталась сесть.

– Ну-ка, – Диана поддержала девушку за спину. Она не могла просто сидеть и смотреть, как та бьется на песке, словно выброшенная на берег рыба, но и назад в море отпустить ее не могла. Или?.. Нет. Смертных определенно так и тянет на дно.

Девушка схватилась за грудь, жадно хватая воздух.

– Остальные, – выдохнула она. Ее глаза распахнулись так широко, что Диана видела белок вокруг всей радужки. Девушку трясло, но от холода или шока, Диана не знала. – Мы должны им помочь…

Диана покачала головой. Если среди обломков и были следы других выживших, она их не видела. И потом, в мире смертных время идет быстрее. Даже если она поплывет назад, к тому моменту, как она доберется до границы, шторм уже расправится и с телами, и с останками корабля.

– Они мертвы, – сказала Диана и тут же пожалела, что не подбирала слова тщательнее. Девушка открыла рот, закрыла. Ее трясло так сильно, что Диана начала опасаться, что она расколется на части. Со смертными ведь так не бывает? Или бывает?

Диана окинула взглядом утесы над пляжем. Кто-нибудь мог увидеть ее в воде. Она была уверена, что единственная из участниц выбрала этот маршрут, но кто угодно мог заметить взрыв и прийти посмотреть, что произошло.

– Нам нужно уйти с пляжа. Ты можешь идти?

Девушка кивнула, стуча зубами, но не пошевелилась. Взгляд Дианы снова скользнул по утесам.

– Я серьезно. Вставай.

– Я пытаюсь.

Непохоже было, чтобы она пыталась. Диана напрягла память и попыталась вспомнить все, что ей рассказывали о смертных, все человеческое: пищевые привычки, температура тела, культурные нормы. К сожалению, мать и учителя придавали куда больше значения тому, что Диана называла Мрачными Предостережениями: война. Пытки. Геноцид. Загрязнение окружающей среды. Грамматические ошибки.

Девушка, дрожавшая перед ней на песке, до категории Мрачных Предостережений, пожалуй, недотягивала. На вид она была примерно ровесницей Дианы. Темная кожа, спутанные тонкие косички, в которые забился песок. В ее состоянии она явно могла навредить разве что себе. И все равно она представляла для Дианы угрозу. Она могла навлечь на нее изгнание. Она могла навсегда лишить ее дома. Нет, лучше об этом не думать. Вместо этого Диана вспомнила уроки Теуты. «Составь план. Люди часто проигрывают битвы потому, что не понимают, в какой войне сражаются». Так, ладно. В таком состоянии девушка далеко не уйдет. Может, это и к лучшему, учитывая, что вести ее Диане некуда.

Она положила руку девушке на плечо, надеясь ее утешить.

– Слушай, я знаю, что тебе плохо, но нам нужно уйти с пляжа.

– Почему?

Диана немного помялась и выбрала ответ правдивый, хотя и не совсем откровенный.

– Скоро прилив.

Похоже, это сработало: девушка кивнула. Диана встала и протянула ей руку.

– Я в порядке. – Девушка отмахнулась и поднялась сначала на колени, потом на ноги.

– А ты упрямая, – сказала Диана с ноткой уважения в голосе. Девушка чуть не утонула и была крайне слаба, но явно не желала принимать помощь – и, разумеется, ей не понравится то, что Диана собирается предложить.

– Мне придется посадить тебя на спину.

Девушка нахмурилась.

– Это еще зачем?

– Затем, что сама ты наверх не заберешься.

– Там есть тропа?

– Нет, – сказала Диана.

Это, конечно, была неправда. Диана не стала затевать спор и молча повернулась к девушке спиной. Минуту спустя пара рук обвила ее за шею. Девушка забралась ей на спину, и Диана перехватила ее поудобнее.

– Держись крепче.

Руки стиснули ей горло.

– Не так сильно, – просипела Диана.

– Извини! – девушка ослабила хватку.

Диана трусцой двинулась вперед.

Девушка застонала.

– Помедленнее. Кажется, меня сейчас стошнит.

– Стошнит? – Диана припомнила, что знает о физиологии смертных, и торопливо смягчила шаг. – Даже не вздумай.

– Смотри не урони меня.

– Да ты весишь, как пара ботинок. – Диана пробиралась между больших валунов у подножия скалы. – Мне нужны свободные руки, чтобы забраться, так что тебе придется держаться и ногами.

– Забраться?

– На скалу.

– Ты хочешь затащить меня наверх по отвесной скале? Ты спятила?

– Просто держись покрепче и постарайся меня не задушить.

Диана уцепилась за камень и начала удаляться от земли, пока девушка не сообразила, что к чему.

Она двигалась быстро. Это была знакомая территория. С тех пор, как Диана открыла для себя северное побережье, она взбиралась на эти утесы сотни раз, а когда ей было двенадцать, обнаружила пещеру, к которой они сейчас и направлялись. Пещеры были и ближе к воде, но во время прилива их затапливало. Кроме того, до них было слишком просто добраться всякому, кто по какой-то причине ими заинтересуется.

Девушка снова застонала.

– Мы почти на месте, – попыталась ее подбодрить Диана.

– У меня закрыты глаза.

– И правильно. Просто постарайся, чтобы… ну, ты поняла.

– Чтобы я не облевала тебя с ног до головы?

– Да, – сказала Диана. – Именно.

Хотя амазонки тошнотой не страдали, это явление встречалось в некоторых романах и в подробностях описывалось в ее учебнике анатомии. К счастью, без иллюстраций.

Наконец Диана добралась до пятачка земли у входа в пещеру. Девушка скатилась с ее спины и тяжело вздохнула. Пещера была высокой, узкой и на удивление глубокой, словно кто-то перенес внутрь утеса горный хребет. Черные поблескивающие стены не просыхали от соленых брызг. В детстве Диана воображала, что если двигаться вглубь, можно пройти утес насквозь и выйти в совершенно незнакомом месте. Но нет. Это была обычная пещера, которая оставалась пещерой, несмотря на все ее мечты.

Диана подождала, пока глаза привыкнут к темноте, и углубилась в пещеру. Старая попона, завернутая в промасленную ткань и почти сухая, хоть и покрытая капельками воды, была на месте; рядом лежала жестяная коробка с припасами.

Она накинула попону девушке на плечи.

– Мы не поднимемся на вершину? – спросила та.

– Пока нет. – Диане нужно было вернуться на арену. Забег, должно быть, подошел к концу, и она не хотела, чтобы ее хватились. – Ты голодная?

Девушка покачала головой.

– Нужно позвонить в полицию, спасателям и в поисковую службу.

– Это невозможно.

– Я не знаю, что произошло, – сказала девушка. Ее снова начала бить дрожь. – Жасмин и Рэй спорили с доктором Эллис, а потом…

– Взрыв. Я видела с берега.

– Это я виновата, – всхлипнула девушка, и по ее щекам заструились слезы. – Они мертвы, и виновата в этом я.

– Не надо, – мягко сказала Диана, чувствуя, как подступает паника. – Это все шторм. – Она положила руку на плечо девушки. – Как тебя зовут?