Текст книги "Дикий цветок"
Автор книги: Лейла Мичем
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 41 страниц) [доступный отрывок для чтения: 15 страниц]
Глава 12
– Вилли Мей! Надо что-то сделать с беседкой, – сказала негритянке Юнис. – Мне она напоминает ощипанную курицу. Хоть бы какой-нибудь бантик прицепили ради создания атмосферы Рождества. Ладно. Я подберу кое-какую мишуру, а ты поручи это дело прислуге. О Типпи не забудь. Без ее воображения нам не справиться. Мы вместе пойдем к беседке и решим, чем ее украсить.
Вилли Мей могла бы поклясться, что в этот момент стала белее своего передника.
– Сейчас, миссис Юнис?
– А когда еще? Моя сестра приезжает из Бостона послезавтра. Я хочу, чтобы к ее приезду весь наш дом выглядел как можно наряднее. У них в Бостоне пуританские представления о праздновании Рождества. Я хочу, чтобы здесь ее окружали яркие цвета. К тому же моя сестра любит читать, сидя в беседке, – сделав паузу, Юнис продолжила уже в другом тоне: – В чем дело? Ты уставилась на меня как баран на новые ворота.
– А-а-а-а… Ничего, миссис Юнис. У меня только что возникло странное ощущение, словно кто-то щекочет мой хребет.
– Это, должно быть, кто-то прошелся по твоей могиле, Вилли Мей. Где твоя дочь?
– Наверху вместе с молодой госпожой. Мисс Джессика вернулась после прогулки верхом, и Типпи помогает ей сменить костюм ко второму завтраку.
– Джессика и сама прекрасно управится. Пожалуйста, передай своей дочери, что я хочу ее видеть.
– Да, миссис Юнис.
В спешке выйдя из комнаты, Вилли Мей поднялась наверх. Святой младенец Иисус! Беглец все еще прятался в беседке. И что, ради всего святого, им сейчас предпринять? Слуги на кухне как раз заняты приготовлением второго завтрака. Вскоре они начнут ходить туда-сюда из домика, где располагалась кухня, в Большой Дом и обратно, сервируя стол. Они будут ходить мимо беседки и сарайчика при ней. Увести паренька в другое укромное место незаметно просто невозможно.
Сердце стучало с такой силой, что, казалось, вот-вот вылетит из груди. Перед дверями комнаты мисс Джессики негритянка остановилась, перевела дух и собралась с мыслями. Ради душевного спокойствия Типпи ни она, ни мисс Джессика ничего не рассказали ей о беглеце и планах касательно его спасения. Вилли Мей ужасала сама мысль о том, что их замысел может провалиться и хозяева узнают о причастности ее дочери к помощи беглому негру. Спасибо небесам, хозяйка предоставила ей повод отослать Типпи из комнаты и поговорить с мисс Джессикой с глазу на глаз.
– День добрый, Вилли Мей, – поприветствовала ее молодая госпожа. – Что привело тебя сюда?
На ней была льняная сорочка длиною до колен. Типпи зашнуровывала корсет, чтобы мисс Джессика могла влезть в конусообразный верх дневного платья, ожидающего своего выхода. Белая кружевная накидка, которую следовало надеть поверх плеч, лежала на кушетке. Кружева были отделаны красными и зелеными лентами. На этом настоял отец. Он хотел, чтобы женщины в его доме одевались в цвета рождественских праздников. Ни один господский дом на Плантаторской аллее не был украшен к Рождеству так пышно, как Виллоушир.
– Ваша мать желают видеть Типпи, – ответила Вилли Мей.
Служанка оторвалась от своих занятий и спросила:
– Мама! Что-то случилось?
– Ничего плохого, девочка моя. Миссис Юнис сама тебе все расскажет.
Выпустив из рук концы шнуровки, девушка подошла к матери.
– Что-то не в порядке? Я это чувствую.
Вилли Мей устремила взгляд на лицо дочери – кожа да кости, как и все ее тело. Типпи казалась ей не сильнее воробушка. Сердце матери сжалось, как мокрая тряпка, из которой отжимают воду. Она мягко взяла дочь за остренький подбородок.
– Ступай, – тихо произнесла она. – Ничего плохого не случилось. Мне просто надо поговорить с мисс Джесси.
Корсет на девушке был зашнурован еще не до конца – тесемки свисали вниз.
Когда горничная ушла, Джессика сказала:
– Типпи права. Что-то все же случилось, Вилли Мей. Что? Рассказывай.
– Мне никогда не удается ее одурачить, – сказала негритянка. – Ваша мать желают украсить беседку к Рождеству. Прямо сейчас. Именно поэтому она послала за Типпи. Что делать?
– Всевышний! – простонала Джессика. – Прямо сейчас?
– Прямо сейчас, немедленно. Она послала меня созывать прислугу, пока сама будут готовить мишуру.
Джессика потерла лоб и на минуту задумалась. Сдернув с себя корсет, она принялась натягивать дневное платье.
– Я скажу, что мы будем делать, – борясь с пышными складками, произнесла девушка. – Иди за мной, Вилли Мей, и со всем соглашайся, что бы я ни сказала. Понятно?
– Хорошо, – ответила негритянка, понятия не имея, на что соглашается.
Она помогла мисс Джессике застегнуть все пуговицы.
– Мисс Джессика! На вас нет достойного вашего положения нижнего белья!
– Никто меня под платьем не увидит, – отрезала девушка.
Она выскочила из своих покоев, подобно пароходу, на полных парах стремящемуся в открытое море. В кильватере за ней следовала Вилли Мей.
На полпути вниз по лестнице – юбки прилипли к ее ногам, так Джессика спешила – она несколько раз громко позвала:
– Мама! Мама! Мама!
Юнис бросилась на ее клич. До этого они с Типпи копались в чуланчике под кухонной лестницей, где хранились украшения ко всякого рода празднествам.
– Святые небеса! Дочь моя! – воскликнула Юнис, увидев Джессику, опирающуюся на перила.
Из-за спины хозяйки с любопытством выглядывала Типпи.
– Обязательно кричать, как баньши?
– Мама, я сомневаюсь, что ты знаешь, кто такие баньши.
– Я знаю. Это женщины-духи из ирландского фольклора. Они садятся под окнами и своими стенаниями предрекают кончину кого-нибудь из обитателей дома, – фыркнула Юнис. – Я, конечно, на уроках не сидела, но все равно узнала кое-что из того, что преподавала тебе Летти Седжвик, юная мисс. Так в чем дело?
– Мама! Вилли Мей сказала мне, что ты собираешься украсить беседку… но… тогда я не смогу сделать вам сюрприз.
Слова дочери явно озадачили Юнис.
– Какой сюрприз?
Джессика постаралась не замечать озадаченного взгляда Вилли Мей.
– Ну… если я тебе скажу, то сюрпризом это уже не будет.
Юнис перевела взгляд на экономку.
– Ты об этом знала?
– Конечно, знала, – отвечая за Вилли Мей, произнесла Джессика. – Но пусть это лучше останется в тайне.
Сделав небольшую паузу и театрально заламывая руки, она продолжила:
– Ладно, ладно. Вилли Мей и я решили украсить беседку сами, без помощи Типпи. Я хочу доказать, что обладаю тонким вкусом. Мне вообще хочется уделять больше времени делам по дому. Думаю, я начну с украшения беседки.
Рот Юнис приоткрылся. Несколько секунд она не могла вымолвить ни слова. Взгляд матери остановился на подоле, облегающем ноги дочери.
– Почему ты не надела нижние юбки?
Джессика посмотрела вниз.
– Ой… Я так спешила с тобой переговорить, что у меня не было времени их надеть. Мама! Пожалуйста, позволь мне и Вилли Мей самим украсить беседку. Пожалуйста! Предоставь все нам! Мне бы хотелось сделать что-нибудь свое и показать это тете Эльфи, когда она приедет к нам на Рождество.
– Ладно… хорошо, Джессика, – тоном, в котором сквозили нешуточные сомнения, произнесла Юнис. – Твой отец будет тобой доволен. Я уверена, но…
Хозяйка бросила несколько сомневающийся взгляд на Вилли Мей.
– Проследи, чтобы она там ничего не натворила.
– Слушаюсь, миссис Юнис, – ответила экономка.
– Но не надо за нами подглядывать, – заявила Джессика. – Мы там все завесим, чтобы никто за нами не подсматривал. Так ведь, Вилли Мей?
– Да, да.
Скутер сообщил помощникам, что ему надо съездить в город за колесом раньше, чем он собирался. Сегодня днем может пойти дождь. Он не хочет, чтобы его повозку заляпало грязью. Его обед они могут разделить между собой. Времени поесть у него не будет. Если наведается хозяин, пусть они все ему объяснят.
Весь день, впрочем, на небе не было ни облачка. За холстиной, которой завесили беседку, Джессика и Вилли Мей трудились в поте лица ради того, чтобы не ударить лицом в грязь пред ликом той рождественской красоты, в которую превратился Большой Дом благодаря тонкому вкусу Типпи. Карсон вместе с женою пришли ближе к вечеру осмотреть плоды трудов дочери и экономки.
– Бука! Ты и Вилли Мей превзошли все мои ожидания! – громко провозгласил хозяин.
Той ночью, поудобнее устраиваясь в постели подле своей жены, Карсон прошептал ей на ухо:
– Послала бы ты завтра Типпи к беседке. Пусть поправит там кое-что.
– Ты читаешь мои мысли, дорогой, – ответила ему Юнис.
Глава 13
Лишь время от времени до ее уха долетало легкое шуршание за стеной. Иногда из кладовой, в которой расположился «гость», долгое время вообще не доносилось ни звука. Тогда Сара подходила к двери.
– Ты там? – тихо спрашивала девушка.
Ответ был едва слышен, настолько, что Саре казалось – это шелест ее собственных волос на сквозняке.
– Да…
Сара поставила детскую кроватку в небольшой кладовой, смежной с кухней. Единственное окошко впускало бы внутрь достаточно света и свежего воздуха, но в целях безопасности его пришлось запереть и завесить. Сара благодарила Господа за похолодание. Днем температура держалась на отметке шестьдесят градусов по Фаренгейту. В противном случае беглец сварился бы в запертом помещении живьем. О москитах даже говорить не приходилось. Ночью, когда температура опускалась, чернокожий паренек укрывался несколькими одеялами. Сара временами приносила ему еду, но никогда не позволяла «узнику» появляться в доме. Кто-нибудь вполне мог увидеть негра, к примеру, сквозь щели жалюзи в окне над кухонной раковиной. Самым неприятным во всем этом было то, что приходилось опорожнять его ночной горшок. К этому процессу Сара относилась с не меньшей гадливостью, чем сам негр.
– Извините, пожалуйста, мисс, – передавая ей горшок, смущенно бормотал паренек.
– Ничего страшного, – стараясь лишний раз не дышать, отвечала ему Сара.
Девушка часто думала о том, как ее «гостю» удается выдержать пребывание в замкнутом, полутемном пространстве без общения с себе подобными, без какого-либо дела, занятия. Сама Сара боялась, что сойдет с ума, если пребывание негра в ее доме затянется хотя бы на один лишний день. Девушка чувствовала себя пленницей в собственном доме. Она боялась даже выйти прогуляться, понимая, что если паренек обнаружит ее отсутствие, то может запаниковать, убежать из дома или натворить еще чего-нибудь такого, что подвергнет всю их затею большому риску.
Из предосторожности они не осмеливались разговаривать друг с другом. Если кто-нибудь услышит их разговоры и распознает негритянский говор паренька… Карсон Виндхем сообщил властям о том, что поблизости может скрываться беглый негр. Многие были не прочь заслужить расположение Карсона Виндхема, выдав ему беглеца, а вместе с ним и Сару Конклин.
За секунду «гость» умудрился взять у нее поднос с едой и быстро прикрыть за собой дверь. Девушка едва успела бросить беглый взгляд на его худющее лицо и тело, одетое в мешковатые обноски, которые Сара нашла для него, порывшись в корзине для помощи беднякам, стоящей в церкви. Неплохо бы позволить ему выйти и размять ноги, но рисковать не хотелось. А вдруг его увидят? Добросердечная соседка, прихожанка или мать одного из ее учеников вполне могли, прознав, что до отъезда Сара будет жить в доме совсем одна, наведаться к ней в гости, принести что-нибудь вкусненькое или просто составить ей компанию. Со стороны Седжвиков очень любезно, что они прогостят у Толиверов до вечера следующего дня. Джессика приедет за ней и ее «грузом» после второго завтрака. К тому времени, когда Дурман снова появится у церковных ворот, их и след простынет.
Все скоро закончится. Сегодня последняя ночь их совместного заключения. Сара собрала свои вещи в пароходный кофр и положила в корзину еду для беглеца. Было десять часов вечера. Низко ползущие по небу облака закрывали луну. За окном царила кромешная тьма. Время повесить керосиновую лампу на столбик навеса над задним крыльцом и ждать сигнала «в порту все готово» от связного по ту сторону реки. Три продолжительные вспышки света, одна короткая. Это сигнал агента. В ответ ей следует трижды быстро уменьшить, а затем снова увеличить огонек в лампе. Посторонний наблюдатель, окажись он поблизости, решит, что девушка, испугавшись, как бы не было пожара, решила проверить исправность механизма фитиля. Если что-нибудь пойдет не так, сигнала не будет. Сара стояла и молилась в надежде увидеть три долгих и одну короткую вспышку на том берегу реки.
Завернувшись в плащ, девушка повесила лампу на крюк, вбитый в столбик, уменьшив ее огонек до едва различимого издалека. Ждать пришлось недолго. Вспышки на противоположном берегу. Сара трижды повернула механизм фитиля, то увеличивая, то уменьшая горение керосина. Огромное облегчение нахлынуло на девушку. Взявшись рукой за стекло лампы, она совсем погасила огонек внутри. Надо будет сообщить ее «гостю», что все идет по плану. Быть может, он будет лучше спать ночью. Она уж точно будет. Сара опустила руку с лампой и хотела уже идти в дом, когда заметила еще одну вспышку во тьме на том берегу. Сердце сжалось. Что случилось? Была ли последняя вспышка света преднамеренной или случайной? Мог ли ее связной уронить фонарь и быстро потушить его? Девушка прислушалась. Ее взгляд устремился в черноту леса. Ничего, за исключением тихого плеска воды о камни, слышно не было. Однажды, влекомая любопытством, Сара отправилась на противоположный берег реки и нашла то место, откуда связной подавал ей сигналы. Примятая листва в небольшой ямке в земле, от которой в глубь леса уходила едва заметная тропинка.
Чувствуя легкую тревогу на душе, Сара вошла в дом. Она решила не стучать в дверь кладовой и не сообщать пареньку хорошую весть. А то, чего доброго, еще сглазит. Ее дорожный костюм висел возле платяного шкафа в спальне. Сара повесила его туда вечером как напоминание о том, что через восемнадцать часов она будет в дороге, направляясь в Чарльстон, а оттуда поплывет на пароходе домой. Девушка разделась и в одной ночной сорочке легла в кровать, но не смогла заснуть. Все ее мысли вертелись вокруг Джессики.
Сара за нее опасалась. Сильная воля и импульсивность плохо сочетаются в одном человеке, а у ее подруги и того, и другого было с избытком. Если добавить к этому святую веру Джессики в то, что в своей семье она занимает особое положение, то девушка становилась похожа на слепого с заряженным пистолетом, который готов выстрелить в любую минуту. Джессика не воспринимает всерьез предостережений своего отца. Она ошибочно полагает, что его любовь к ней помешает Карсону воплотить свои угрозы в жизнь. Девушка считает, что отец не рискнет ее любовью, которая может превратиться в ненависть, если Карсон вместо дочери накажет Типпи. Джессика не понимает, что, если ее поймают за пособничество тем, кто хочет разрушить социальную систему, от которой зависит богатство, положение в обществе и способ жизни ее семьи, этого прегрешения ей никто не простит. Но Типпи, по крайней мере, это понимает. Тем лучше для благополучия Джессики, а вот что касается Типпи…
– Джессика знает Карсона Виндхема как отца, – однажды сказала ей Типпи, – но она понятия не имеет, что бывает, когда он выступает в роли белого хозяина Виллоушира.
Сара с ней согласилась. Было спокойнее осознавать, что Типпи понимает всю глубину опасности, от которой привыкла отмахиваться Джессика. Вместе они смогут, если повезет, вовремя останавливать душевные порывы их излишне импульсивной подруги.
Типпи не переставала удивлять Сару. А еще ей было грустно. Джессике следует поостеречься. Жизнь ее горничной может быть в любой момент растоптана подошвами сапог кустарного производства, которые носит Карсон Виндхем, или раздавлена каблуком обуви его сына. И тогда чудесный гений, живущий в этой маленькой, немного странной головке, «голове цветной», как выразился Карсон Виндхем во время одного из редких визитов Сары в Виллоушир, будет навсегда потерян. В тоне, каким были произнесены эти слова, учительница уловила нотки ревности и негодования из-за того, что привязанность, которую его дочь испытывает к этой негритянке-рабыне, не распространяется на него самого и его сына, брата Джессики. В общем, Типпи тоже следовало бы поостеречься.
Свет появившейся на небе луны начал уже блекнуть, когда Сара наконец-то заснула. Девушке казалось, что она все еще спит, когда вдалеке раздался топот подкованных лошадиных копыт. Кони проскакали по дороге мимо жилища священника, мимо кладбища и остановились у ее домика. Проснувшись, Сара встревожилась, вскочила с постели и быстренько накинула на себя халат. Из кладовой послышались испуганные возгласы «гостя». Выскочив из спальни, девушка пересекла кухню, отправляясь навстречу кошмару, которого с самого начала боялась и который, она была в этом уверена, ожидал ее по ту сторону двери.
Затянув потуже пояс халата, Сара отперла щеколду. За дверью оказалась компания мужчин на лошадях. Глядели они на нее холодно, а рты у них были плотно сжаты. Предводитель их слез с коня и коснулся полей шляпы.
– Доброй ночи, мисс Конклин, точнее, доброе утро. Кажется, уже настало утро, – произнес Майкл Виндхем.
Глава 14
– Понятия не имею, куда запропастился наш сын, – за завтраком заявила мужу Юнис. – Его не было всю ночь. Эльфи огорчится, если племянника не будет на месте к ее приезду.
– Он где-то с ночными всадниками, – внимательно читая газету, сказал Карсон. – Майкл увлекся намерением поймать того, кто нас обокрал.
– То были всего лишь два окорока, – высказала свое мнение Джессика, которой не особо улыбалась перспектива везти Сару с «грузом» в Чарльстон, в то время как по дорогам шныряют брат и его подхалимы.
Карсон посмотрел на дочь.
– Откуда ты узнала, что украли два окорока?
Джессика быстро соображала. Ей рассказала о «краже» Вилли Мей, но отцу лучше об этом не говорить, а то, чего доброго, он перестанет доверять экономке.
– Это ведь не секрет, папа. Все во Дворе знают о двух окороках.
– Опять Типпи насплетничала, – хмыкнул отец.
– Ты должен признать, Карсон, что в этом году девочка превзошла саму себя. Я с нетерпением предвкушаю, что скажет Эльфи о нашей красоте.
Мужчина снова хмыкнул. Впрочем, он не стал оспаривать тот факт, что таланты Типпи в этом году сотворили настоящее рождественское чудо – из лент, сосновых шишек, ветвей остролиста и омелы, свечей, цветной бумаги, вырезанных из дерева фигурок, кукурузных шариков, фруктов, орехов, имбирных пряников и стеклянных шаров, привезенных из самой Германии. Юнис настолько высоко оценила старания Типпи, что отменила распоряжение мужа отправить негритянку трудиться к другим ткачихам, так как дым из очага в хижине, где те работали, плохо сказывался на ее больном легком.
– Держать ее у ткачих – значит попусту тратить ее таланты, Карсон, – заявила Юнис таким тоном, что становилось понятно: для нее это решенный вопрос. – Эта девочка должна работать белошвейкой. Мне и Джессике нужны новые платья. Надо же что-нибудь надеть на свадьбу Сайласа и Летти.
Ее муж никогда не уклонялся от драки, разве что в тех редких случаях, когда благоразумие брало верх над вспыльчивостью. За исключением Виллоушира, его жена была самой большой любовью его жизни, поэтому лишний раз ставить их отношения под удар не стоило, дабы не натолкнуться ночью в спальне на холодность Юнис.
– Да, ты права. Мы должны использовать ее там, где девочка принесет наибольшую пользу.
– Папа! Ты уже приказал запрячь карету? – унимая сердцебиение в груди, спросила Джессика. – Пароход Сары отплывает в три часа. Примерно в это же время приезжает тетя Эльфи. Я хочу приехать в порт заблаговременно.
Карсон оторвался от чтения газеты.
– Да, приказал, но лучше будет, если ты подождешь брата. Пусть он отвезет тебя. Я не доверяю погоде в это время года. В альманахе пишут, что на этой неделе выпадет снег. С дорожными сундуками тети, боюсь, ты не справишься.
– Я найму носильщика, – складывая салфетку, сказала Джессика.
Знаком девушка подозвала слугу, чтобы помог ей отодвинуть от обеденного стола стул, на котором она сидела.
– А как вы донесете до кареты багаж Сары Конклин? – продолжал настаивать отец.
– Мы справимся, – возразила Джессика, всем сердцем надеясь, что Майкл так и не появится. – Теперь, если вы мне позволите…
– Они хотят остаться наедине, милый, – девичья болтовня и все такое прочее, – торопливо выходя из столовой, услышала девушка слова матери, объясняющей Карсону странное поведение дочери.
– В таком случае пусть Джессика возьмет с собой Типпи. Девочки не будут ее чураться, – шелестя газетой, сказал Карсон.
Джессика, нацепив на голову капор и накинув на плечи плащ, устремилась к выходу. Надо добраться до кареты прежде, чем ее отцу придет в голову мысль послать вместе с ней кучера. Даниелю можно доверять, но она не станет вовлекать его в эту опасную затею.
– Спасибо, Даниель, не надо. Я спешу, – сказала она негру, когда тот попытался укрыть ее ноги пледом.
Надо поскорее уезжать отсюда, пока не приехал Майкл и не настоял на том, чтобы ее сопровождать. Он не упустит возможности повидаться с Сарой Конклин.
Ко времени, когда, преодолев пять миль, Джессика добралась до Виллоу-Гроув, все мышцы ее рук и плеч болели от напряжения. Карета повернула на дорогу, ведущую к церкви, за которой находился дом Сары. Натянув поводья, девушка остановила коней. Из ее рта вырвалось облачко пара. Джессика заставила себя расслабиться. Самая тяжелая часть пути осталась позади. Никто не увидит того, как «груз» прячут в карету. Не успеет ягненок дважды крутануть своим хвостиком, как они с Сарой благополучно отправятся в путь. Впереди их ждет приятная прогулка. Погода ясная, погожая. До Рождества осталось всего лишь шесть дней. В Чарльстоне, до посадки Сары на борт, у них хватит времени посидеть за чашечкой чая на прощанье. Джессика чувствовала, что будет скучать по своей храброй подруге. Впрочем, она видела, как Саре не терпится встретиться со своим маленьким племянником и прочими родными ей людьми. Джессика разделяла опасения Летти, считавшей, что Сара может не вернуться после того, как проведет Рождество дома.
Девушка подняла руку, примеряясь, как бы сподручнее постучать в дверь, когда из-за обоих углов дома выехали всадники. Кое-кого она никогда прежде не видела, другие были ей знакомы. Джессика узнала местного механика хлопкоочистительной машины, дубильщика, владельца таверны и нескольких фермеров. Все уставились на нее в немом изумлении. Хмурые выражения на их лицах сменились полной растерянностью. Несколько секунд она не могла собраться с мыслями. Что здесь делают ночные всадники? Раздалось знакомое негромкое ржание. Девушка повернула голову на звук и увидела черного арабского скакуна Майкла. Тот тряс своей длинной шеей и махал хвостом, приветствуя таким образом Джессику. В седле никого не было. Коня держал под уздцы какой-то человек. Страх покрыл ее мозг льдом. Все тело окаменело. Дверь распахнулась. За ней стоял Майкл. Брат уставился на сестру. Его челюсть отвисла.
– Нет… нет… Не верю! – вырвалось у него. – Только не ты, Джессика… Скажи, что это не ты! Ты ведь здесь только для того, чтобы забрать Сару?
Следовало бы соврать, но сейчас Джессика не могла думать ни о чем другом, кроме как о судьбе Сары.
– Что ты с ней сделал? Где она?
– О Господи! Ты, значит, перевозчик, – дрожащим голосом произнес ее брат.
Лицо его стало белее покрытого известью надгробного камня. Даже глубоко посаженные серые глаза Майкла утратили свой металлический блеск. Шок и недоверие придали им оттенок замерзшей солоноватой воды.
– Мы не смогли заставить ее назвать имя того, кто приедет за парнем. Нам пришлось подождать и увидеть самим…
Толстый, короткий палец уперся ей в грудь.
– Сара! – позвала Джессика.
И бросилась через гостиную в кухню. Взгляд ее устремился к распахнутой двери кладовой.
Майкл, схватив сестру за руку, остановил ее.
– Она в своей спальне, – с искаженным лицом грубо сказал он. – Иди к ней. Я послал за лечебной мазью и бинтами. Собери вещи мисс Конклин, помоги ей одеться и проведи в карету. Больше в Виллоу-Гроув она не вернется. Я провожу вас в порт Чарльстона. Вместе мы встретим тетю, а потом я отвезу тебя к отцу.
Джессика рывком высвободила руку и вбежала в спальню.
– Господи! Сара! – сорвалось с ее губ, когда она увидела тело, лежащее на кровати.
Подруга лежала лицом к стене. Ночная сорочка представляла собою лохмотья, пропитанные кровью из ран, оставленных на спине ударами кнута. Снаружи послышался обмен репликами на повышенных тонах. В комнату вошел Майкл со свертком в руках. Джессика развернулась в его сторону.
– Как ты на такое решился?! – завопила она.
– Ты смеешь задавать мне вопросы, сестренка? А ведь это я должен о многом тебя спросить. И наш отец тоже. Поверь мне, он за тебя возьмется.
Майкл бросил сестре пакет.
– Вот. Промой раны. Мои люди погрузят сундук в карету. У тебя полчаса на то, чтобы подготовить твою подругу-аболиционистку к дороге в один конец. Пусть катится куда подальше.
И Майкл вышел. Джессика разорвала бумажную обертку пакета с марлей и лечебной мазью.
– Я им ничего не сказала, Джесси, – простонала Сара.
Джессика поспешно налила в миску воды из стоящего на умывальнике кувшина.
– Они поймали агента и заставили его меня выдать. Он попытался меня предупредить. Я надеялась… молилась, чтобы ты не приезжала, чтобы что-нибудь тебе помешало… чтобы ты придумала, что сказать брату…
– Т-с-с-с! Молчи, Сара.
Джессика опустилась на колени и принялась снимать с подруги остатки ночной сорочки, прежде чем перевязать раны.
– Лежи… Не шевелись. Думай о своем маленьком племяннике. Через несколько часов ты будешь в дороге. Домой. Тебе никогда больше не доведется встретиться с такими людьми, как мой брат и ему подобные.
– Они отвели беглеца в Виллоушир, – прошептала Сара, будто не слыша того, что говорила ей Джессика. – Его вернут хозяину. Они увели его связанным, с веревкой на шее… Они заставили негритенка смотреть, как меня секут.
Джессика почувствовала, что еще немного – и ее стошнит. За домиком росла высокая магнолия. Майкл и его головорезы, должно быть, подвесили Сару за руки к одной из толстых ветвей дерева. Никого поблизости не было. Никто не мог услышать свиста кнута и женских криков. Мужчины вволю над ней поиздевались, но Сара никого не выдала. Склонившись над исполосованной спиной подруги, Джессика крепко сжала губы, чтобы не расплакаться.
Сара слабым движением подозвала ее поближе и знаками попросила разговаривать тише на случай, если кто-то за стеной подслушивает. Боясь задеть ее раны, Джессика наклонилась вплотную.
– Я боюсь за Вилли Мей…
– Господи! Что знает Майкл? – вырвалось у Джессики.
– Паренек сказал, что услышал о безопасном доме и пришел сюда. О Вилли Мей он не проговорился, но, если твой брат засомневается и начнет его пытать… парень заговорит.
Джессика почувствовала, как кровь отливает от ее лица.
– За тебя я тоже боюсь, моя храбрая южанка… и за Типпи, – добавила Сара.
Чувствуя легкое головокружение, словно на палубе судна во время сильной качки, Джессика, стоя на коленях у постели пострадавшей, принялась тампоном наносить на раны мазь.
– Не бойся за нас, – сказала она. – Я что-нибудь придумаю. Когда дело касается меня, папа громче лает, чем кусает. Он на меня ужасно разгневается, но потом простит. Я его дочь. У него нет другого выхода.
– О Джессика… дорогая… – простонала Сара.
