Текст книги "Выйти замуж за Лича (ЛП)"

Автор книги: Лейла Фейри

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– Ты не убежишь. – наконец сказал он, когда я сделала долгий, успокаивающий вдох и, наконец, посмотрела на него.

– С чего бы мне это делать? Ты остановился. – сказала я, внезапно пожалев, что он так далеко.

Я хотела его утешения. Я хотела его прикосновений. Но я не хотела рисковать, чтобы он снова подошел слишком близко.

– Мне жаль, Мэй. – сказал он тем же безжизненным голосом, в то время как его глаза сияли голубизной. – Я увлекся. Я напугал тебя. Этого больше не повторится.

Так оно и было. Разочарование и облегчение, две стороны одной медали, переворачивающиеся в моей груди.

Я беспомощно заломила руки, внезапно почувствовав усталость от всех этих волнений.

– Это был долгий день. – сказала я, опуская глаза. – Думаю, я бы хотела поспать.

Вирджил не пошевелился и не отреагировал, просто стоял, и я почувствовала укол вины. Разве он не хотел понаблюдать, как я изучаю свой новый гардероб?

Он хотел видеть меня счастливой. Но я была подавлена и измотана, и, какой бы красивой ни была моя одежда, я знала, что не получу от нее никакого удовольствия.

Не сегодня.

– Я понимаю. – наконец сказал он. – Приятных снов, Мэй.

Когда он отвернулся, мое сердце болезненно сжалось, но я не обратила на это внимания.

Я пошла в свою спальню и тихо закрыла дверь.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Вирджил

Еще немного, подумал я, чувствуя себя виноватым, но не в силах отвернуться.

Мэй спала в своей постели, а я стоял над ней, просто глядя на нее. Луна двигалась, пока я оставался там, ее медленное путешествие по ночному небу было видно через окно Мэй, пока она не скрылась.

Скоро должен был наступить рассвет, а я все еще не мог сдвинуться с места. Моя тень нетерпеливо пульсировала, но я позволил ей коснуться только кончиков ее пальцев.

Если бы она проснулась и увидела, что я вот так стою над ее кроватью, она бы наверняка убежала от меня.

Я не мог рисковать. И я не мог рисковать тем, что снова потеряю контроль. Раньше, когда я держал ее в своих объятиях, когда она была полностью в моей власти, я мог сделать все, что угодно.

Мне было невыносимо думать, что я мог бы питаться от нее. Я этого не сделал, но я совершил нечто не менее ужасное.

Пообещав Мэй, что подожду, пока ей будет удобно, я не смог удержаться и не прикоснуться к ней. Это было ужасным проявлением характера с моей стороны.

Обещания нужно выполнять. Всегда.

Особенно те, что дарят невесте.

Мэй пошевелилась во сне, ее лицо исказилось, уголки рта опустились. У нее вырвался сдавленный стон, она дернулась, зажмурилась сильнее, рот открылся.

Она вцепилась в простыни, всхлипывая, и я все понял.

Ей приснился кошмар.

Я стоял там, нерешительный и раздираемый противоречиями. С одной стороны, меня вообще не должно было здесь быть. Я не должен был видеть ее такой. Но я был, и я видел, меня охватило непреодолимое желание утешить ее, моя тень дернулась и попыталась подползти ближе, чтобы успокоить страх Мэй.

И все же я колебался. Может быть, я ей снился. Если бы этот кошмар обо мне, я бы только усугубил его, прикоснувшись к ней. Она могла бы спать, но ее спящий разум узнал бы меня и пришел бы в неистовство от ужаса.

Слезы текли из-под ее плотно сжатых век, ужасный, прерывистый вопль сорвался с ее губ, и я ничего не мог с собой поделать.

Я позволил своей тени делать то, что она хотела, и она с любовью прижалась к ее волосам, разглаживая напряженную кожу на висках, и вливая тепло в ее замерзшие пальцы.

Оно исходило от меня волнами, пока не стало большим, заполнив всю кровать, и окутало Мэй, успокаивая, поглаживая, даря ей тепло.

Такая большая тень. Такая маленькая девочка.

Она выглядела такой юной, когда металась во сне, хотя я знал, что ей девятнадцать – взрослый возраст для человека.

Моя прекрасная невеста. как и положено, она была окутана моей тенью.

Мэй замерла, медленно вздохнув. Ее лоб разгладился, лицо расслабилось, и она погрузилась в мирный сон, напряжение покинуло ее тело. И хотя это сделало свое дело, моя тень не отпускала ее.

Я отступил назад, опускаясь в мягкое кресло, и позволил своей темноте окутать мою невесту, защищая ее от ночных кошмаров.

Соединившись с ней таким образом, я позволил своим глазам затуманиться и просто чувствовал.

Медленный подъем и опускание ее груди. Слабое биение пульса на ее шее. Шелк ее кожи, щекотание волос и ее тело, хрупкое, поддающееся разрушению, в моей власти.

Это была сладкая пытка, которой я не хотел подвергать никогда. И все же, когда небо окрасилось румянцем рассвета, я бесшумно ушел, чтобы поспать несколько часов, прежде чем она проснется.

Без нее моя кровать казалась большой, холодной и одинокой.

***

Следующие несколько дней прошли относительно спокойно. Я сопровождал Мэй, когда она осматривала дом, изучая кратчайшие маршруты к своим любимым местам.

Ей нравилась кухня, и она часто открывала шкафчики и смотрела на продукты, вдыхала запах хлеба, открывала баночки с медом и смотрела, как тягучая золотистая сладость медленно стекает с ложки обратно в банку.

Она никогда не ела, когда я мог видеть, и я позволял ей уединяться. В конце концов, я бы не стал брать ее с собой на кормежку.

Это казалось справедливым.

Каждый день я боролся с искушением присмотреться к ее жизненной силе. Маленький огонек, горящий в ее груди, манил меня, его нежная красота была чудом, на которое я хотел смотреть часами, но я сдерживался.

Мэй была все еще слаба, и я боялся, что однажды не смогу удержаться и не испить из нее. Вкус ее жизненной энергии стал навязчивой идеей, которую я безжалостно подавлял, и поэтому я запретил себе даже смотреть на нее.

Это, хотя и было почти невозможно, облегчало борьбу с искушением. Мэй сделала все возможное, чтобы приспособиться к жизни со мной.

Мы разговаривали каждый день, проводили вместе много часов, и ей нравилось все, что я для нее готовила. Каждый день она надевала новое платье, выбирая из плотных теплых тканей, прикрывая плечи шалью или свитером.

Мои слуги быстро привели в порядок ее гардероб, и вскоре вся одежда Мэй сидела на ней превосходно.

Шли дни.

Я ни разу не поцеловал ее, а она не сделала ни единого движения, чтобы привлечь мое внимание. И все же я не мог удержаться от того, чтобы не посетить ее спальню по ночам.

Я сидел там, в кресле у ее кровати, окутывая ее своей тенью так плотно, что она была окутана ею. Ей больше не снились кошмары, и я использовал это, чтобы оправдать свою ужасную одержимость.

Мое присутствие и прикосновения помогли ей лучше спать. Поэтому я продолжал это делать, хотя и знал, что если она проснется и увидит меня, все будет кончено.

Она была бы в ужасе, и вместо того, чтобы избавлять ее от ночных кошмаров, я стал бы одним из них.

Днем мы гуляли по территории, окружающей мой дом. Сначала они были короткими, всего по двадцать минут в саду, но вскоре Мэй захотела заходить все дальше и дальше, и я подчинился.

Я всегда ходил с ней.

Мне приходилось держать ее подальше от места, где я кормился, чтобы она не видела, какой вред мой голод наносит земле.

Чтобы она не боялась меня.

Каждый раз, когда мы подходили к развилке, я вел Мэй налево, в нетронутые уголки леса. Там было просторнее, птицы щебетали на деревьях, дятлы стучали по коре, белки прыгали по земле, когда замечали нас.

Но однажды Мэй остановилась на развилке и намеренно повернула направо, вглядываясь в полумрак под густо растущими хвойными деревьями.

– Что там? – спросила она, и я быстро подошел ближе, преграждая ей путь.

– Ничего особенного. – сказал я. – Здесь темно. Не очень ухожено. Никто туда не ходит, и там могут быть опасные животные.

Это была ложь?

Я размышлял об этом, пока мы шли под деревьями с красными листьями, как всегда, свернув налево. Мои охотничьи угодья не отличались красотой, и именно это я имел в виду, говоря, что они были в плохом состоянии.

И если я имел в виду только себя, когда сказал "никто", это тоже было правдой.

Никто, кроме меня, не ходил этим путем.

А опасные животные? Охотник на охоте – это действительно опасное животное. Но я не добавил, что имел в виду себя. Что опасное животное, от которого я предостерегал Мэй, жило в том же доме, что и она.

Что он был ее мужем по имени и что он проводил каждую ночь у ее постели, наблюдая, как она спит, пока его тьма поглощала ее целиком.

Она не могла этого знать.

Бесстрашие Мэй было слишком ценным даром, чтобы его потерять.

Вскоре погода изменилась, последние золотые деньки сентября сменились октябрьскими дождями. Ветер усилился, воздух похолодал, а небо затянуло тучами. Мэй предпочитала оставаться дома, и я велел слугам разжечь камин в комнатах, которые она посещала чаще всего.

Кухня. Ее спальня. Библиотека.

Она особенно обожала библиотеку. Несмотря на то, что книги были написаны на языке моего родного мира, Мэй призналась, что ей нравится, как он звучит.

Мы проводили долгие вечера, сидя у потрескивающего камина, а она, свернувшись калачиком у моих ног, слушала мой голос, пока я читал. Эти вечера приносили мне утешение.

Хотя я знал, что Мэй не понимает того, что я ей читаю, мне хотелось поделиться с ней большей частью себя. Я читал ей свои любимые отрывки из поэзии, старые романтические истории об эпической любви и великих битвах, и, когда она вслушивалась в ритм и мелодию слов, мне казалось, что она понимает, что я пытаюсь донести.

Ты дорога мне. Ты скрашиваешь мое одиночество. Я никогда не отпущу тебя.

Была одна комната, которую Мэй любила даже больше, чем библиотеку, что было весьма прискорбно, поскольку ее невозможно было как следует отапливать.

Танцевальный зал был слишком большим, чтобы его можно было обогреть с помощью камина, и, чтобы в нем было тепло, требовалось множество людей. Но, несмотря на то, что там было холодно и гулко, Мэй посещала его каждый день, ее что-то привлекало.

Наконец, однажды она подошла ко мне, смущенная и раскрасневшаяся, и спросила, могу ли я поиграть на пианино, которое стояло в углу бального зала.

– Конечно. – сказал я, тут же разозлившись на себя за то, что не показал ей этого раньше. – У меня тоже есть скрипка. Когда кто-то живет так долго, как я, у него нет другого выбора, кроме как учиться. Пойдем, я поиграю для тебя.

– Подожди. – сказала она, и ее лицо залилось румянцем. – Я переоденусь во что-нибудь другое. Я давно не танцевала, но теперь, когда меня никто не заставляет… Я скучаю по этому.

– Ты умеешь танцевать? – спросила я, и моя тень зашевелилась от голода. – И кто-то… заставлял тебя?

Это было что-то новенькое, чего раньше никогда не возникало в наших разговорах. Мэй не рассказывала о своем прошлом, а я не допытывался.

Но теперь, когда она поделилась этой новостью, мне захотелось узнать больше.

– Я расскажу тебе после. – сказала она, и ее лицо погрустнело. – Прямо сейчас… Я просто хочу послушать музыку и потанцевать.

Энергия бурлила во мне, пока я ждал ее у подножия лестницы. Я мог бы включить музыку для Мэй. Я мог бы посмотреть, как она танцует. А потом она поделилась бы со мной некоторыми своими секретами.

Все это вместе взятое привело меня в восторг, моя тень забеспокоилась и захотела выбраться наружу. Вскоре пришла Мэй, на ногах у нее были носки, а ее платье.…

– Ты балерина. – сказал я, ничего не понимая.

Я, конечно, разбиралась в балете. Это была одна из бесчисленных вещей, которые объединяли мой мир с миром людей, в который была перенесена моя земля.

Подобно музыке и искусству, балет был одной из тех вещей, которые личи любили больше всего.

Тогда. До Сдвига.

– Я танцую балет, но я не… Я не специалист. – сказала Мэй, опуская глаза. – Просто мадам Сундара… надзирательница.… она знала, как это делается, и поэтому учила нас.

Уголки ее губ опустились, и она сделала глубокий вдох, медленно расслабляя плечи.

– Если бы я знал, что балет все еще существует в этом мире, я бы сходил посмотреть. – тихо сказал я, думая о своих друзьях, которые предпочли вечный сон жизни в этом грубом, варварском мире.

После Сдвига наступил хаос. Мы не сразу поняли, что произошло, потому что почти вся моя страна перемещалась между мирами, а личи держались особняком.

Когда мы наконец поняли, что что-то не так, потому что люди разных, незнакомых рас проходили через наши земли, новый порядок уже был установлен.

Эта планета, которая раньше была населена только людьми, внезапно стала домом для десятков, если не сотен народов из других миров. Каждый из них пришел с большими участками своей земли, которые были вытеснены сюда.

Во время Сдвига погибло много людей. Еще больше людей погибло после. И личи пропустили все это. Теперь там царила анархия.

Каждой страной управляла своя изначальная раса, и люди оказались без опоры. Они жили в безлюдных местах, населяя узкие буферные зоны между королевствами монстров. Их города, культурные артефакты, искусство и наследие в основном исчезли.

Прошли сотни лет, а утрата все еще причиняла боль. Все, что было у меня дома, пришло со мной из нашего мира, когда произошел Сдвиг. В моем изначальном мире жили люди, они занимались искусством, музыкой и писали книги.

Как и личи.

У нас было прекрасное общество, даже если иногда эта красота омрачалась жестокостью охоты. Но люди в нашем мире знали, что такое личи. Они уважали нас, даже если их обожание было окрашено страхом.

Здесь, на Другой Земле? Были только бессмысленный ужас и отвращение, и не только от людей.

От всех.

– Мы выступали. – тихо сказала Мэй. – Но мужчины приходили не только для того, чтобы посмотреть, как мы танцуем. Иногда…

Она замолчала, и я с тревогой заметил, как задрожала ее нижняя губа.

– Откуда у тебя это платье? – просила я, спеша сменить тему.

– Я нарисовала его. – сказала Мэй, немного успокоившись. – Просто ради забавы. А на следующий день я нашла его в своем гардеробе.

– Ах. Ты им понравилась. Мои слуги сейчас это сделают, чтобы ты могла этим воспользоваться. Если тебе что-то нужно, ты можете сделать набросок или описать это. И они найдут способ доставить все, что ты пожелаешь, а не только то, что тебе нужно.

Мэй с любопытством посмотрела на меня, а затем огляделась вокруг, ища глазами.

– Кто они? – спросила она шепотом. – Ты их видишь?

Я покачал головой, подходя ближе, привлеченный свежестью и открытостью в ее глазах, испытывая непреодолимое желание прикоснуться к ткани ее платья для балерины.

Покрой платья отличался от тех, что я видел в старом свете, но все же его нельзя было спутать ни с чем. Это заставило меня тосковать по моей прошлой жизни, полной культурных развлечений, по благоговению, которым я наслаждался, по тому, что, казалось, я никогда не устану и не пожелаю вечного сна.

Я так много потерял. И все же я кое-что приобрел. Она была мне очень дорога.

– Я не могу их видеть, так же как и ты. – объяснил я. – Мои слуги…… Раньше мы называли их сассунни. Это духи, которые питаются энергетической пылью. Они служат личам, потому что мы единственный источник их пропитания. Один лич производит огромное количество энергетической пыли, достаточное, чтобы прокормить дюжину сассунни. Это своего рода симбиоз.

Мэй придвинулась на шаг ближе, когда я заговорил, ее глаза были внимательными, и моя тень вынырнула на поверхность.

Я страстно желал обернуть ее вокруг себя, притянуть к себе, испить из нее все секреты.

– Пойдем. Я хочу посмотреть, как ты танцуешь. – сказал я вместо этого, предлагая ей руку.

Она с улыбкой взяла ее, и мы направились в бальный зал.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Мэй

Я хочу станцевать для него.

Я никогда раньше не понимала, почему некоторые девушки хотят выступать в присутствии определенного джентльмена. Они танцевали, бросая взгляды на избранных ими зрителей, демонстрируя свой интерес.

Иногда девушка, которую выбирал ее любимый, уходила с ним в конце вечера и возвращалась на рассвете, выглядя усталой и либо счастливой, либо очень расстроенной.

Ни один из джентльменов, как называла их мадам, не был человеком, потому что люди не могли позволить себе билеты на наши представления. Обычно я уходила сразу после спектакля, стесняясь и не желая идти с кем-либо на вечер.

Я знала, что случалось с девушками, которые уходили. Они рассказывали нам об этом, одни говорили о невыносимой боли, другие хвастались историями о плотских утехах и привязанностях.

«Он сказал, что женится на мне. Он сказал, что заберет меня отсюда. Он любит меня.»

Я сжала руку Вирджила, чувствуя утешение от его близости. Я даже не танцевала для него, он не знал меня, и все же он забрал меня и женился на мне.

Я никогда не надеялась на любовь, но я знала, как ценно все, что он мне давал. И я хотела танцевать для него.

Дизайн пианино отличался от старого, потрепанного, которое я знала по приюту. На самом деле, все в доме Вирджила немного отличалось от тех форм, к которым я привыкла. У него также были предметы, назначение которых я не знала. И он никогда не уставал мне все показывать и объяснять.

Все книги в его библиотеке были написаны на языке личей, и я могла часами любоваться красивыми страницами, водя пальцами по изящным линиям букв. Бумага была плотной и кремовой, и просто держать в руках книги было удивительно приятно.

Моя жизнь была полна удовольствий. Но чего-то не хватало. Я не знала, как сказать ему, что я готова, и надеялась, что танец даст ему понять это.

В конце концов, именно так поступали другие девушки. Это был единственный известный мне способ привлечь внимание джентльмена.

– Я не практиковалась. – сказала я, краснея от стыда, когда мы вошли в красивую, просторную комнату с высоким потолком, безупречно чистым паркетным полом и люстрами, отбрасывающими на стены волшебные призмы. – Это будет очень просто.

– Это доставит мне огромное удовольствие. – мягко произнес Вирджил, и мое сердце забилось сильнее.

Я научился читать его мысли, совсем немного. Теперь я могла видеть нежный красноватый оттенок в уголках его глаз, а это означало, что я привлекла его внимание.

Как это произошло?

Я все еще удивлялась, потому что всего несколько недель назад казалось невозможным, что я когда-нибудь почувствую себя комфортно рядом с ним, не говоря уже о том, что захочу его.

Но я это сделала.

Мое тело трепетало, когда он был рядом, и я чувствовала глубокую близость с ним. Иногда я жаждала его прикосновений, как будто это было что-то знакомое и привычное.

В тех редких случаях, когда я видела его тень, это наполняло меня благоговением и тоской. Я хотела, чтобы он обнимал меня. Быть в тепле, в коконе, в безопасности и быть желанной. Принадлежать ему полностью.

Вирджил заиграл незнакомую мелодию, и я потянулась, внимательно прислушиваясь. У нее был сильный ритм, она начиналась сладко и легко, постепенно переходя в страстное крещендо.

Разогревая свое тело, я украдкой поглядывала на Вирджила. Он играл мастерски, его пальцы быстро и точно порхали по клавишам, тело слегка двигалось в такт ритму.

Он играл великолепно. Я хотела0 слушать его каждый день. Музыка замедлилась и остановилась, последняя печальная нота эхом разнеслась по бальному залу, и я прошла в центр комнаты, заняв вторую позицию.

– Не мог бы ты, пожалуйста, сыграть это еще раз? – я спросила.

Вирджил кивнул, его глаза стали красивого розовато-оранжевого цвета, которого я никогда раньше не видела, и заиграл.

Я начала с медленных, грациозных движений, соответствующих вступительной музыке, и Вирджил играл идеально, следя за каждым моим шагом.

Вскоре музыка стала более насыщенной, и я ускорила шаг, позволяя каждой ноте течь сквозь меня. Я расслабилась, танцуя так, как иногда танцевала, когда оставалась одна в репетиционном зале.

Когда я снова и снова ловила взгляд Вирджила, его глаза вспыхивали все сильнее, пока не стали пылать, как угли, и я не погрузилась в тепло его взгляда.

Вот, значит, каково это.

Танцевать для кого-то.

Я старалась изо всех сил, летая по воздуху, кружась, как воплощение дикой природы и красоты, надеясь, что каждое мое движение, каждый шаг доставляют ему удовольствие. Я надеялась, что этого будет достаточно.

Я хочу остаться с тобой, сказала я ему, опускаясь и ловя его горящий взгляд. Я хочу стать твоей женой. Убедись, что я принадлежу тебе, чтобы ты не смог меня отвергнуть. Я готова. Я достаточно сильная. Я справлюсь с этим.

Танцуя, я позволила своему страху выплеснуться наружу вместе с моим желанием, отпустив все.

Будет ли это больно? Захочешь ли ты меня? Или, может быть, ты сочтешь меня уродливой. Я так старалась, Вирджил. Но я не могла есть. Не могла смириться с мыслью, что ты меня прогонишь. Но, может быть, если это будет сделано, если я буду твоей во всех отношениях… Может быть, тогда я смогу быть храброй.

Я вертелась и вертелась, мое тело начало болеть от напряжения и отсутствия практики. Пот выступил у меня на спине, и я повернулась быстрее, мои ноги в носках отчаянно скользили по гладкому полу.

Теперь я умоляла его, показывая, как мне больно внутри.

Это так тяжело, Вирджил. Голоса продолжают кричать, и только ты можешь их отогнать.

Музыка замедлилась, зазвучали последние ноты, и я остановилась, высоко подняв руки, а затем поклонилась, когда последняя нота превратилась в эхо.

Я стояла там, тяжело дыша, мое тело было горячим и мягким от всех эмоций, которые я выплескивала, а Вирджил подошел ко мне медленными, грациозными шагами. Его глаза сияли темно-красным, и в его походке было что-то хищное.

Его тень исчезла, словно темная, угрожающая аура, окутавшая его плечи, и я с облегчением выдохнула.

Он понял?

Он остановился прямо передо мной, его гладкое лицо ничего не выражало. Я находила утешение в его глазах, зная, что они полны сильных эмоций.

Он что-то чувствовал ко мне, я это знала.

– Если ты не хочешь, чтобы я взял тебя, Мэй, ты должна уйти прямо сейчас. – сказал он своим ровным, невыразительным голосом.

Я не пошевелилась. Тень Вирджила медленно увеличивалась, нависая за его спиной, как темная грозовая туча, и я судорожно вздохнула.

– И когда ты это сделаешь. – тихо сказал он. – Постарайся не побежать. Если ты побежишь, я поймаю тебя.

Я прикусила губу, размышляя. Было бы лучше, если бы он поймал меня? Это было бы быстрее? Может быть, так было бы проще.

Просто сделай это быстро, покончи с этим. И все же я осталась на месте. Потому что я не хотела, чтобы все было быстро и безумно.

Я хотела медленного и чувственного акта, который я могла бы запечатлеть в памяти.

Я хочу его, подумала я с удивлением, и в груди у меня все закипало. Не только для того, чтобы он оставил меня у себя. Я действительно хочу его.

– Пожалуйста, Мэй. Ты должна уйти. – сказал он, понизив голос на октаву, и его тень стала темной и угрожающей, затмевая свет в большей части бального зала.

Я смотрела на это широко раскрытыми глазами, внезапно испугавшись. Я и не подозревала, что он такой большой. Такая темная. Что-то сильно потрескивало…

Как грозовая туча.

Что произойдет, когда оно схватит меня?..

– Последний шанс. – прошептал Вирджил, и я оторвала взгляд от его тени, чтобы взглянуть ему в лицо.

– Я все еще здесь. – прошептала я в ответ.

На одно прекрасное мгновение мы замерли. Мой жених, созданный из костей и тени, его тело было облачено в бархат, его темнота заполняла комнату, как надвигающийся шторм.

И я, дрожащая от страха балерина, готовая быть поглощенной.

Мгновение разбилось, как зеркало, превратившись в сверкающие осколки, когда тень Вирджила метнулась ко мне одновременно с его руками. Он поймал меня, и клубящаяся тьма прижалась к моей коже, когда его руки блуждали по моей спине, а губы искали мое лицо.

Когда он поцеловал меня, мои ноги оторвались от земли. Я ахнула, его рот поглотил мое дыхание, и мы оба поднялись в воздух, невесомые, как воробьи.

Когда Вирджил отпустил мой рот, проведя своими гладкими, твердыми губами по моему подбородку, я посмотрела вниз.

Мы были в нескольких футах над полом, медленно вращаясь по кругу, и тень Вирджила была повсюду. Под нами, по бокам.

Когда она сомкнулась над нашими головами, отрезав большую часть света, я вскрикнула.

– Я ничего не вижу. – сказала я Вирджилу, зная, что тень полупрозрачна и пропускает свет.

Но этого недостаточно для моих больных глаз.

– Хорошо. – ответил он. – Закрой глаза.