Текст книги "Калифорния (СИ)"
Автор книги: Лея Сван
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
– Ты всегда была сообразительной… Да. Я хотел сделать тебе больно.
– Да ты просто использовал Сьюзи! Словно игрушку! Не озаботившись её чувствами и последствиями. Использовал, наигрался и выбросил за ненадобностью. Только расчёт, как обычно! Люди лишь пешки в твоих планах. В этом весь ты!
– О, с какого времени ты стала такой трепетной и начала думать о чувствах других?! Ты, Кхуши! Ты, которая… Знаешь, я не перестаю поражаться твоему лицемерию!
– Я лицемерю?!
– А как это называется, Кхуши?! Ты лжёшь, предаёшь, разрушаешь, а после вся в белом… Ты трахаешься со мной на пляже, а потом скандалишь, что я бросил твою подружку. Чёрт побери, определись уже! Чего ты хочешь?!
– Я не… Это не то… Ты не должен! – напоминание о пляже оказалось так не вовремя, напрочь сбив с мыслей.
– Оууу, не должен?! Не должен говорить правду? Тебе неприятно? Вот как?! Ты звонишь, устраиваешь спектакль из-за какой-то глупой девчонки… Но тебя совсем не интересует, что происходит с твоей семьёй. Хотя о чём я?! Эта семья теперь чужая для тебя, верно? Я ведь всё правильно понял, в том письме, где ты послала всех, включая меня, к чёрту?!
Ну вот, он снова вспомнил то, что так хотелось забыть! То письмо было ошибкой. Сейчас я это отчётливо понимала, но время не повернёшь вспять. Уже слишком поздно переживать о том, не слишком ли это…
– Я не хочу говорить об этом!
– Не хочешь? Почему я не удивлён?! Ты всегда была трусихой! Что ж, пожалуй и лучше, что бабушка так и не узнает всего…
– Нани? Почему ты упомянул её? Что с бабушкой?!
– Забудь! Тебя это теперь не касается! Ясно?!
– Но Арнав!
– Счастливо, Кхуши! – прозвучало откровенной издёвкой.
Я не стала перезванивать, с досады топнув ногой. Ну что за человек?! Невыносимый! Что он имел в виду, говоря про бабушку?! Что случилось с Нани? Ответов на эти вопросы я ждать не могла, поэтому плюнув на конспирацию (от кого уж теперь…?) и поздний час, позвонила сестре. Паяль ответила только с пятого гудку. «Кхуши?!» – несмотря на явное удивление, голос звучал как-то тускло. Она спала или просто устала? Как выяснилось и то, и другое. Седьмой месяц, она так устаёт, засыпает на ходу, ложится рано – жаловалась сестра, оживившись на моё «Как дела?». Про ситуацию с бабушкой Арнава она знала немного. .К.н.и.г.о.е.д...н.е.т.
– Мне почти ничего не рассказывают! – посетовала она, – У Нани последние месяцы были проблемы сердцем, это всё, что я знаю. – Этой фразы было достаточно, чтобы встревожиться. – Кхуши, у тебя всё хорошо? Ты ведь приедешь проведать меня до родов?
– Конечно, родная, всё хорошо! Обязательно приеду! – постаралась успокоить её, не зная, как быть с тревогой сверлящей собственное сердце.
Подсвеченная редкими огнями набережная почти опустела. За разговорами я пропустила момент, когда вечер оборачивается ночью, сменяя расслабленное оживление отдыхающей толпы на притихший мрак, полный таинственных шорохов и прозрачных теней. Редкие прохожие не обращали внимания на замершую на скамейке фигуру, но я всё же почувствовала себя неуютно, когда нищий, кативший мимо гремящую тележку с пожитками, недобро зыркнул в мою сторону и смачно сплюнул на тротуар. Возможно, я заняла его ночное пристанище… «Простите!» – резво поднявшись, прижала мобильник к груди, – «Я уже ухожу!». Нужно было двигать домой, но вместо этого ноги понесли в сторону тихонько шуршащего прибоя. Песок обвивал ноги теплом, даря странное облегчение, словно снимая часть давящей на грудь тяжести. В нескольких метрах от воды две чайки пронзительно кричали, сражаясь за право обладания только что выловленной рыбой. Не желая спугнуть их я остановилась и взглянула на экран мобильного. В Дели сейчас около одиннадцати утра. Я никого не разбужу звонком. Это соображение добавило решению уверенности. Просто узнаю, как дела у бабушки и всё. Дело пары минут…
– Алло! – То, что трубку взяла сестра Арнава, было хорошим предзнаменованием. Она всегда тепло относилась ко мне.
– Анджали, это я, Кхуши! – негромко выдохнула я, пока пульс частил вспыхнувшим волнением.
– Ты?!!! – мягкие полутона голоса Анджали взвились в верх, превратившись в вскрик. – Ты…?! Как ты посмела?!
– Ди, я только хотела…
– Да как ты смеешь звонить сюда, после всего, что натворила?! Тварь!
Эмм… Я беззвучно хватала ртом воздух, пытаясь осознать услышанное. Слова в трубке никак не вязались с образом милой, добросердечной и бесконфликтной сестры Арнава, которая и мухи не обидит. «Тварь!» ударило по ушам, и я прикусила губу.
– Ты всё ещё здесь? Как только у тебя хватило наглости набрать этот номер?! – между тем Анджали не собиралась останавливаться. – После всего…! После того, как ты уничтожила моего брата! Разрушила наши жизни!
– Ди, я не хотела…
Моё робкое оправдание разъярило её ещё больше,
– Не хотела?! Лживая гадина! Убийца! Да тебя расстрелять мало, за то, что ты сделала с ним…
Она говорила и говорила… Её слова терзали, ранили, убивали меня. Как же так…? Что же я наделала?! Ноги подкосились, и я тихо сползла на песок, прижимая мокрую от слёз трубку к щеке.
Когда Анджали закончила, я не смогла ничего ответить, бессильно выронив мобильник из рук. Всё превратилось в пепел. От Кхуши Кумари Гупта Сингх Райзада ничего не осталось. Черная боль заполнила всё, что было ей когда-то. Когда-то, в другой жизни… Уронив лицо в ладони я закрыла глаза, мечтая спрятаться от услышанного, но спрятаться было негде… Оправданий не было. Этому невозможно найти оправдания… Ничем не исправить… Жжение в груди стало невыносимым и чтобы хоть как-то унять его, я поднялась и бесцельно побрела по пляжу. Прибой окутал ноги прохладной темнотой, на несколько секунд приглушив боль, облегчив до почти терпимой. Облегчённо выдохнув, я сделала несколько шагов вперёд, чувствуя, как вода мягко принимает меня в свои ласковые объятья. Мелькнувшая мысль, о том что это может оказаться выходом, не вызвала отторжения. Закончить всё сейчас, вот так… Больше никакой боли, никаких несчастий. Все мы вышли из воды и вернёмся в неё в следующем рождении. Возможно, в следующий раз всё сложится иначе. В следующий раз я не наделаю столько ошибок и не принесу столько страданий… В следующий раз, в новой жизни… В этой существование теперь представлялось невыносимым, невозможным… Вода поглотила грудь и нежно обволокла плечи, утешая, исцеляя… Это было правильно. Никто не станет сожалеть о таком ничтожном существе… А Арнав, он сможет…
Звук был пронзительным, резким, раздражающим! Он разрушил благостный настрой, заставив обернуться к берегу. На несколько секунд вода коснулась подбородка, и я вскинула голову выше, вглядываясь в яркое мерцание на песке. Мой мобильный заходился в истерике, вибрируя и голося на весь пляж. Снова и снова, и снова… Похоже у звонящего просто бесконечное терпение. Я ждала, когда звонки прекратятся, но мобильный не замолкал. Чувствуя, что начинаю замерзать, поморщилась. В конце-то концов, он даст мне закончить начатое?! Что-то большое внезапно скользнуло по левой ноге, оставив фантомный след на коже. Подпрыгнув от неожиданности, я схватилась за сердце и решительно рванула обратно к берегу. Телефон всё трезвонил, и неловко пробежавшись, я наконец подхватила мобильник с песка,
– Что?!!!
– Приезжай сейчас же! – рявкнули мне в ухо, едва не порвав барабанную перепонку.
– А?! Я…
– Быстро! – Райзада подкрепил приказ кротким и ёмким выражением из трёх букв и повесил трубку, совсем не оставив мне выбора…
Глава 17. «Без оглядки.»
Даже если бы захотела, то не смогла бы сесть за руль. Руки потряхивало мелкой дрожью от одной мысли о предстоящей встрече с Арнавом. Как мне смотреть на него, что сказать, после всего… всего, что узнала? Едва такси остановилось у подъездных ворот особняка, напряженная мужская фигура отделилась от ограды, двинувшись навстречу. Наткнувшись на сумрачный взгляд Арнава, я с трудом выдавила,
– Кажется забыла кошелёк. Можешь заплатить за такси? Я отдам…
Чуть нахмурившись, он едва заметно кивнул, и быстро шагнув к машине, сунул в окно купюру – «Сдачи не надо». Повинуясь указанию непроницаемого взгляда, поплелась следом за ним в дом, наполняясь уверенностью, что ничем хорошим эта встреча не кончится.
Свидание. А ведь это могло быть свидание… Это забавное соображение проснулось при взгляде на уютную гостиную. Тёплый свет единственной настольной лампы создавал расслабленную атмосферу приватности; букет белых роз на столе, фрукты, бриллиантовый блеск хрусталя… Это могло бы быть свидание, если бы не два человека абсолютно неспособных сейчас к романтике, в центре бесполезной теперь роскоши.
– Проходи!
Предложение прозвучало приказом, но я не тронулась с места, наблюдая, как размашистым шагом Арнав мерит пространство между диваном и камином. Нахмуренные брови, поджатые губы… Он не смотрел на меня, сухо бросая факты,
– Удалось выяснить кое-что любопытное насчёт твоей подруги.
Опустила глаза, почувствовала, как кольнуло сердце. Ну вот, опять ошиблась, легко поверив, будто ему плевать на Сьюзен. Что ж, плюс один в его пользу, минус у меня. Не замечая моего убитого вида, Арнав продолжал кружение,
– По моей просьбе пробили её телефон. Звонки и передвижения. Думаю, результат тебя удивит…
Возможно, ещё несколько часов назад его слова пробудили бы во мне горячий интерес, но сейчас всё что я чувствовала, это глубокую чёрную воронку в груди. Там, в непроглядной бездне, плескалось отчаяние, разрывая душу осознанием вины и невозможности искупления. Прикусив губу, я несмело подняла взгляд, словно впервые рассматривая мужчину напротив. Стройная до худобы, полная хищной силы, поджарая фигура продолжала стремительное движение сплавной и опасной грацией, способной в любой момент отразить нападение… или напасть. Представила, как этот сильный, красивый мужчина беспомощно мечется на серой больничной койке, намертво привязанный за запястья фальшиво – милосердными наручниками; как он кричит бесконечно в безразличие бесцветных стен, а получает в ответ лишь укол «успокоительного», что якобы является частью лечения. Частью «лечения» для таких как он, тех, кто потерял себя, погрузился во тьму и не может больше выносить этот мир. Представила, как он отбивается от рук медсестёр, которые пытаются накормить, дать лекарство, уговорить его не сопротивляться больше и позволить им… Позволить им коснуться его тела так, как касалась его только мать в детстве. Отчётливо представила, всю пропасть стыда и отчаяния, в которой бесконечно, день за днём, сгорал человек, которого я любила. Что они с ним сделали…? Что я с ним сделала?!
Это было невыносимо! Ужасно! Невозможно! Невозможно жить с этим! Не в силах больше видеть нарисованные воображением картины, я вскинула руки, спрятав лицо в дрожащих ладонях. Не могу! Не могу это выносить! Меня трясло и подташнивало, сдавливающая виски боль быстро растекалась ниже, просачиваясь в грудь, мешая дышать…
– Что с тобой? – голос Арнава слегка тронула тревога, – Кхуши?!
Я почувствовала тепло его тела рядом, но не решилась оторвать ладони от глаз. Нет, нет и нет! Я не могу видеть его! Не могу видеть заботливое беспокойство в тёмных глазах и мягкие пряди чёлки на лбу, я не…
– Тебе нехорошо?! Кхуши?!! Эй! Давай – ка, присядь!
Осторожное, почти ласкающее прикосновение ладоней к плечам, глубокое дыхание возле моего уха. Послушно следуя за его движением, я опустилась на диван.
– Ты расстроилась из – за Сьюзен?
Крепче прижав ладони к лицу, категорично мотнула головой,
– Нет? Тогда что? Кхуши, да хватит уже спектакля! Что случилось, говори!
Противореча суровому тону, коснувшиеся моих рук пальцы были вкрадчиво– нежными. Подчиняясь их мягкому, но настойчивому напору, я опустила руки и глубоко вздохнув, всё же открыла глаза. Едва сдерживая готовые вот – вот прорваться слёзы, крепко стиснула зубы и уставилась на Арнава.
– Тааак! – Протяжно выдохнул он, разглядев моё лицо. – Хреново, да?!
Я быстро кивнула и плотнее сжала губы. Не сорвусь, нет, нет! Он замолчал, внимательно рассматривая маску упрямого, едва сдерживаемого отчаяния, в которую превратилось моё лицо. Разглядев очевидное, Арнав задумчиво сделал несколько шагов по гостиной, искоса кинул быстрый взгляд на мою несчастную фигуру, несколько раз тяжело вздохнул и снова опустился передо мной на корточки. Так близко, что я могла разглядеть свои глаза в блеске его взгляда.
– Кхуши… Я понимаю, между нами сейчас нет… – Я заметила, как тяжело он сглотнул, – Нет того что было. Но ты можешь мне рассказать. Можешь сказать всё. Я помогу. Что – бы у тебя не случилось… В любом случае, ты можешь на меня рассчитывать. Понимаешь?
Он был таким добрым! Слишком добрым! Слишком хорошим! Пусть бы он кричал, ругался, обижал, я бы выдержала, смогла, но только не это! Не его доброту! Облизав неожиданную солёную влагу с верхней губы, быстро опустила взгляд и крепче сжала сцепленные руки. Тугой комок в груди мешал вдохнуть, тупой болью давя на сердце. Несколько коротких, рваных вдохов и я не выдержала.
– Я знаю!
Дрожащий всхлип размазал слова, но он расслышал. И понял. Я видела это в его вмиг окаменевшем лице.
– Что? – Так просто сдаваться он собирался.
– Зачем ты это сделал?! – слёзы уже вовсю щипали глаза, но я задушила очередной всхлип.
– Не понимаю, о чём ты! – он отшатнулся и неловко упал назад, в последний момент удачно подставив руку.
– Неправда! Ты знаешь! Почему ты пытался убить себя?! Как ты мог!
Арнав растерянно потёр лоб ладонью,
– Кто сказал тебе?
– Твоя сестра!
– Зря ты звонила ей. Не стоило. – Он легко поднялся и скрестил руки на груди, отгораживаясь от моих вопросов. Я поднялась следом.
– Ах, не стоило?! Не стоило услышать, как ты накачался слоновьей порцией виски со снотворным, и скорая два раза проводила реанимацию по дороге в больницу?! – Голос срывался в рыдания, но я уже не могла остановиться, – Не стоило знать, как уже в клинике ты вскрыл себе вены?! Не стоило упоминать о трёх месяцах в психушке, большую часть из которых ты провел привязанным к кровати?! А почему?! Да потому, что мистер Райзада использовал любую возможность уйти из жизни, включая собственные зубы! Сколько раз?! Сколько попыток?! Боже, Арнав, почему?!
Он тяжело дышал, разглядывая причудливый орнамент ковра. Я видела, как быстро вздымается грудная клетка, пытаясь поспеть за шумным дыханием. Наконец тёмный взгляд пытливо остановился на моей мокрой физиономии,
– Зачем спрашивать, если прекрасно знаешь ответ? – Он надеялся отделаться вот этим, но я по-прежнему настырно ждала ответа. Такого ответа мне было категорически недостаточно. Несколько секунд мы соревновались в упрямом молчании. А потом высокомерно вскинутый подбородок и лёгкое пожатие плечами сообщили о капитуляции.
– Да, я не хотел жить. – Он произнёс это ровно, словно сводку годового отчёта. – И привык доводить задуманное до конца.
– Это… Это… – задыхаясь, пыталась подобрать слова, но голове лишь било набатом «Я не хотел жить!». – Это ведь не потому…? Не из – за письма ведь, правда? Ты не мог… из – за меня?
– Не мог?! – горькая усмешка коснулась его губ, но глаза темнели болью. – Я не мог жить, Кхуши. Не мог работать, не мог спать, ночь за ночью закрывая глаза, снова, и снова представляя, как твоей кожи касаются чужие, горячие губы. Раз за разом представляя твою счастливую улыбку в ответ на чужой поцелуй, как наяву видя – вот ты звонко смеёшься, порывисто обнимая его… Не меня! Чёрт, это было бесконечно, невыносимо! О чём ты думала, когда писала то письмо?! Ты же не могла не понимать… Знаю, ты не стала бы делать это специально. Ты не умеешь намеренно причинять боль… ты не такая. Но, чёрт, Кхуши… – Тяжело сглотнув, он прижал к губам кулак, словно попытавшись удержать рвущуюся правду, но резко продолжил. – Я не мог так больше! Дни, недели, точно в бреду… Снотворное туманило мозги лишь на время, превращая в тупое животное, и даже тогда я помнил, не мог не думать… Я был противен сам себе! Пропитанные сочувствием взгляды, пустые сожаления… Я не хотел всего этого больше. Не знал, зачем всё продолжать? Ждать, пока ты пришлёшь мне фото с семейной идиллией и розовощёким малышом?! Знаешь, я бы просто не выдержал… Так какой смысл?! Легче было сразу всё закончить. И я пытался. Никто не скажет, что плохо пытался…
Прикусив губу, он рухнул на диван, пряча лицо в ладонях. Я растерянно пыталась справиться с вибрирующим в висках напряжением. Голову вот-вот разорвет! Она взорвется с оглушительныммерзким звуком, испачкав ковер, снеся ослепительно белые лепестки…
– Я не знала… Думала, так будет лучше. – оправдания звучали жалко и бессмысленно, но молчание было невыносимо убийственным. Поэтому я говорила. – Я ошиблась! Это была глупость! Ничего такого не было! Новой любви и мужчины… Просто я не хотела…
– А чего ты хотела, Кхуши? – он поднял на меня влажный взгляд, и я почувствовала, как в глазах опять защипало.
– Хотела дать тебе свободу! Чтобы ты был счастлив!
– Какого чёрта мне нужна была твоя свобода?! Почему, почему ты всегда всё решаешь за других, Кхуши?! Всё что я хотел – это тебя! Ты могла бы… Даже если разлюбила, могла просто сказать мне… Я бы… Я мог бы просто быть рядом!
– Но я не разлюбила! Нет же! Только хотела, чтобы ты был счастлив! Без меня!
– Ты дура, Кхуши! – устало выдохнул он. – Идиотка!
Опустившись перед ним на ковер, согласно кивнула,
– Знаю… – С бессмысленного разглядывания орнамента пушистого ворса, взгляд незаметно поднялся к сгорбленным плечам и растрёпанной чёрной шевелюре. Пальцы потянулись коснуться кудрей поникшей головы, но я оборвала робкое движение, быстро отдёрнув руку.
– Прости! – извинение вышло едва слышным, похожим на короткий вздох. Наши глаза встретились. Я не смогла прочесть, что таила чернота его взгляда, но повторила. – Прости! Знаю, ты не можешь. Меня нельзя простить! Такое невозможно! Но… я просто должна сказать! Я виновата! Ужасно, отвратительно виновата! То, что я натворила – чудовищно! Уже не исправить… Я должна была подумать… Мне очень, очень жаль!
Слова рвались наружу с уже не сдерживаемыми слезами, смешиваясь с рыданием, звуча всё невнятнее. Прорыдав последнюю фразу, громко всхлипнула и вытерла запястьем мокрую щеку. Арнав наклонился ближе, так внимательно всматриваясь в заплаканное лицо, будто там можно было найти оправдания моим ужасным поступкам. Бессмысленно! Оправданий мне не было!
– Как мне дальше жить?! – Ища подсказку, я вскинула на него уже опухшие от слёз глаза, – Как мне теперь жить?!
Выдав кривую усмешку, Арнав неторопливо сполз с дивана на ковёр, ко мне под бок. Сильная рука на секунду остановилась возле моего лица, а потом осторожно коснулась щеки, вытирая остатки влаги. Словно впервые, очарованная этой робкой нежностью, несмело дотронулась до его волос. Пальцы запутались в густых прядях…
Как давно я хотела это сделать. Внезапно моё запястье оказалось в плену цепких пальцев. Напрягшись от неожиданности, тихо охнула, когда жаркие губы приникли к тонкой коже, под которой бился частый пульс. Быстро – быстро, ещё быстрее отбивало чечётку сорвавшееся вскачь сердце, разгоняя горячую волну по телу. Разгорячённые слишком частым дыханием губы враз пересохли, но не та жажда сжигала сейчас меня… Судорожно облизав губы, невольно поймала задержавшийся на них чёрный взгляд и увидела в нём отражение своих мук, своего желания.
– Только если ты хочешь… – опаляя, его губы замерли в миллиметре от моих, обещая избавление.
– Хочу…
И он рванулся навстречу, сминая остатки сомнений и стыдливости. Юбка, блузка…Пуговиц было много. Слишком много. Не все удалось спасти…
Нет, это не было чем-то романтично – волшебным. В его губах, терзавших мои яростным поцелуем, не было вкрадчивой ласки сладострастия. Только неудержимая боль, обострённая солёной горечью слёз. Боль жадно требовала свою жатву, и я отдавалась ей вся, раздираемая в клочья одним неизмеримо огромным чувством – чувством вины! «Прости» повторяя бесконечной молитвой, подставляла лицо его губам, пытаясь сдержать сдавившие горло всхлипы. В ответ он шептал моё имя невнятными хрипами уже не сдерживаемого безумия. Бесцеремонно заглядывая в окна, полная луна пронзала комнату холодным светом, резко очерчивая напряжённые черты недопустимо красивого мужского лица. Я любила его! В этой дикой гонке боли и ненасытного желания, внезапное понимание обрушилось на затуманенный страстью мозг с пронзительной ясностью. Нет, это не было отзвуком прошлых чувств. Я любила его сейчас, со всеми его ранами и злостью, со всеми обидами и болью, со всем отчаянием несбыточного и потерянного когда-то…
Он яростно рыкнул и разом вдавился в меня, разом вымыв остатки мыслей, оставив только острое наслаждение и громкий крик… Мы были снова одним…, жарким, потным, стонущим, сгорающим друг в друге…
Проснуться вот так, рядом с ним, было чем-то настолько нереальным, что в первое мгновение показалось, будто вынырнула в продолжение сна. Одного из тех сладких и горьких снов, что за последние несколько лет не раз заставляли просыпаться в слезах. Но нет, на это раз всё было по-настоящему. Его приоткрытые губы, едва подрагивающие пушистые ресницы, тёплый и терпкий запах, вдохнув который я тихонько потёрлась щекой о смуглую, расслабленную руку. Он не был фантомом, призраком из прошлого. Живой, уютно посапывающий, такой красивый и желанный. Какой же я была дурой, прости Богиня!
Потянувшись, не смогла согнать с губ довольную улыбку. Вчера в душе всё было чернильно – чёрным до ужаса, а сейчас я плыла в каком-то золотисто – вязком дурмане блаженства, точно меня окунули в бочку с медовой патокой и забыли оттуда достать. Голос разума пытался пробиться сквозь это томное марево, свербя доводами, что я не достойна, не могу быть настолько счастливой, но сладкая нега и внятное ощущение счастья небрежно выпинывали все разумные соображения из расплавленного мозга. Мобильник вякнул откуда-то снизу и свешившись с того, что осталось от постели, я поискала его взглядом. О, и как он там оказался?! Совсем не грациозно сползя с кровати, на четвереньках добралась до середины спальни и потрясённо уставилась на экран. Это ведь время?! Оно не может быть таким! Верно?! Цифры девять, ноль, два никак не могли уложиться в сознании.
Однако стадию отрицания быстро сменила стадия принятия – до моей встречи с агентом осталось пятьдесят восемь минут, а я сижу голая, на полу, на противоположном конце города. Весомый повод согнать улыбку с лица. «Аврал!!!» провопила я мысленно и, подхватив простыню, на цыпочках пролетела в ванную.
В зеркале всё было печально – опухшая физиономия, размытыепятна, когда-то бывшие тушью для ресниц, блёклые тени синяков под глазами и корона из волос, спутанных до невозможности (что мы с ними делали ночью?). «Кхуши, ты прекрасна!» небрежно съязвила отражению и попыталась в кратчайшие сроки максимально снизить ущерб. Много, много холодной воды, найденная возле раковины расчёска и торопливый душ слегка улучшили картину. Затянув волосы в низкий пучок, осторожно заглянула в спальню. Не разбудила!
Прокрасться и торопливо собрать одежду, прихватить мобильный, а затем выскользнуть за дверь оказалось не так сложно, как я думала. На ходу натягивая юбку, вспомнила про туфли в гостиной (а как мы оказались в спальне, простите?!), и замешкалась, развернув блузку. «Что с этим делать?!» – печально заданный себе вопрос, был следствием констатации удручающего открытия – из семи положенных пуговиц на своих местах оказались лишь две. Две! Жуть какая! Повертев сей, ставший почти бесполезным предмет, быстро нашла выход (а как иначе?!) завязав полы блузки крупным узлом под грудью. Ну вот, пусть думают, что будто стиль такой – расслабленно-южный, самба, латина и всё такое прочее. Мало ли, может у меня сегодня легкомысленное настроение…
Собрав по гостиной туфли, выудила из-за дивана сумочку, набрала на мобильном вызов такси, и бодро прошлёпав к выходу, почти успела смыться из особняка. Почти.
– Удираешь?
Вопрос перехватил уже у дверей.
– А…? У меня это… Эмм… – Забыла, что хотела сказать.
Вместо внятного объяснения в голове крутилось что – то бесстыдно – пошлое, вроде «Ах, божечки, как же ему идут это лёгкие светлые брюки!» и дальше уйма восторженных смайликов. Сплошной позор, а не разумные мысли.
– У тебя это…? – С хитрой улыбкой уточнил он, приблизившись так, что мой нос почти уткнулся заметно пульсирующую прожилку на загорелой шее.
– Ну да. Это… Свидание. Тьфу, я хотела сказать совещание! В смысле – встреча!
– И с кем встречаешься? – высоко вскинутая бровь намекала на лёгкое недопонимание.
– С моим агентом! – наконец собравшись с мыслями, быстро отвела взгляд в сторону. Смотреть на мраморную лестницу было куда безопаснее, чем на заросшую чёрными завитками мужскую грудь. – И уже опаздываю! Меня ждут к десяти!
– Ну, раз ждут – надо бежать! – Здраво подтвердил мистер Райзада и тут же смешал все планы, легко закинув руку на талию. Смею заметить – мою талию! «Ох…», словно и не было этих недавних часов, когда мы были одним целым. Точно старшеклассница опешила от внезапного напора уверенных губ. Они настаивали, подчиняя и лаская…
Если бы он не отстранился первым, это могло бы продолжаться бесконечно. Какие юристы, контракты и Голливуд? О чём вы?! Когда были его нежные и сладкие губы, такие напористые и дурманящие… Но он отстранился и поймав немного воздуха, я открыла глаза. А можно ещё? Само собой не сказала это вслух. Но он услышал и усмехнулся этой своей кривой улыбкой, от которой у меня кружится голова…
– Поторапливайся!
Лёгкий шлепок по попе. Что это было вообще?! Задохнулась от возмущения, но не успела высказать ему всю степень… как меня быстро выдворили за дверь – «Вечером продолжим…».
Что продолжим?! Где продолжим?! Рот беззвучно открылся и закрылся! «Райзада!» в сердцах ударила по качественной имитации дерева. «Вечером!» это слово на все лады пело в голове, пока я торопливо скакала по ступенькам вниз.
– Придётся заплатить за лишних пятнадцать минут ожидания, мисс! – поприветствовал меня таксист.
Это было так долго?! Мысли вернулись к тому что было ночью… Пришлось одёрнуть себя. Дела, Кхуши, дела в первую очередь! Кончай витать в облаках! Однако кивнув «Я доплачу», заметила в зеркале заднего вида своё лицо расплывшееся в до неприличия широкой улыбке, и осознала, что сосредоточиться на делах будет ох как непросто…
Мистер Гольфстрингер, его секретарша и ещё один элегантный господин, полное имя которого я не запомнила («Зовите меня просто Ник!») – все дружно сделали вид, что не заметили моего опоздания. Возможно, их немного потряс чрезвычайно открытый наряд, но и тут никаких комментариев не последовало. В конце концов, мы в Калифорнии – напомнила я себе и дружелюбно улыбнулась на предложение – «Кофе? Было бы чудесно!». Если не углубляться в подробности в кои мы углублялись следующие пару часов, то контракт был седьмым чудом света. По крайней мере, для меня. Там мелькали шестизначные цифры и не все они обозначали неустойки. Что уж там, Гольфстригер не зря считался магом и волшебником, на первый взгляд условия были просто сказочные. Я зачарованно читала слова: бизнес-класс, расширенная медицинская страховка (включающая пластическую хирургию), личный массажист, отели премиум класса(не ниже пять звёзд)…
– Забыли включить золотую посуду! Я не ем из другой! – Увидев их обалдевшие лица, рассмеялась. – Шутка! Простите, предложение прекрасное! Где я должна подписать?
– Мисс Райз, на данный момент это только черновик договора. Если все пункты данного соглашения вас устраивают, то в течение нескольких дней мы составим окончательный вариант контракта, который стороны подпишут по взаимному согласию. – Бубнил агент, складывая документы в аккуратную стопку на столе. – Смею обратить внимание, в рамках данного договора, следующие семь месяцев, вы будете связаны обязательствами по данному фильму, и не имеете права в это время работать с любыми другими производителями контента. Кроме того, думаю вам не надо напоминать про допсоглашение о неразглашении информации. Подписание его происходит после заключения основного контракта, но я настаиваю, чтобы вся информация, которая обсуждается в данной комнате, оставалась исключительно между нами.
– Само собой! Обещаю!
Что ещё я могла сказать? Расписаться кровью?
Мы расстались обоюдно довольные друг другом. Допив третью чашку невкусного кофе, крепко пожала руку элегантному господину с именем Ник и пообещала обязательно скоро увидеться. Часы в холле здания, в котором располагался офис Гольфстрингера, показывали тридцать девять минут первого, когда звонок Эдди застиг меня врасплох.
– Какого чёрта я до сих пор не вижу вас на съёмочной площадке, мисс Райз?! – Эдди не любил предисловия.
– Эм…, так вы же сами… Вы сами дали мне выходной в понедельник! Помните?!
– Я всё прекрасно помню, мисс Райз! Вы просили отпустить вас со съёмок в первой половине дня. Я дал согласие. Первая половина дня закончилась полчаса назад. Так где вы?!
Всё было совсем не так, но вибрирующее раздражение слишком очевидно прорывалось в словах Эдди, и я решила сдержать возражения, кротко пообещав лететь на съёмки стрелой. Режиссёр коротко хмыкнул, и я уже собралась запихнуть телефон в сумочку, как новый вызов зажёг экран.
– Кхуши, где ты?! – похоже этот вопрос вышел сегодня в тренды.
– Сэмми, со мной всё в полном порядке! – предвосхитила я дальнейшие расспросы.
– А где ночевала? Я, между прочим, волновался! – Представив его лицо после ответа «У Арнава!», едва сдержала улыбку и торопливо отрапортовала,
– У подруги! И, кстати, буквально сейчас бегу на съёмочную площадку!
– А вот это ты осторожнее! Здесь, знаешь ли, нынче полный ахтунг! Эдди сносит головы и орёт словно умалишённый. Сьюзен так и не объявилась, а у неё ведущие диалоги в трёх сегодняшних сценах. Тебя тоже нет… Наш диктатор уже обещал уволить осветителя и помощника режиссёра. Надеюсь, твоё появление немного его утихомирит. Лидия уже переписывает на коленке сцены со Сьюзен под твоего персонажа.
– Ох…, Сьюзен! Она так и не…? – Раскаяние полыхнуло в груди. Как легко я забыла о подруге! А ведь Арнав собирался что-то сказать о ней до того… До того как мы погрузились в собственные разборки, напрочь выпав из окружающей действительности. Позвонить ему? Идея показалась неудачной. Слишком неясными выглядели наши отношения сейчас, спустя несколько часов, после похожей на приступ взаимного помешательства ночи.
Что это было, примирение, или очередная передышка перед новым витком противостояния? С Арнавом ни в чём нельзя быть уверенной, кроме одного – он никогда не отступается от задуманного.
