Текст книги "Имя дома твоего (с иллюстрациями)"

Автор книги: Лев Успенский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 18 страниц)

Склонность человека так произвольно «этимологизировать» названия мест живет в его душе с древнейших времен. Ведь даже библейская легенда о пророке Ионе, проглоченном китом и затем вернувшемся благополучно обратно, основана на такой именно «народной этимологии» имени ассирийской столицы Ниневии. Иона, видный иудей, был захвачен в плен и отвезен в Ниневию. Это название было связано с ас-{292}сирийским «нуну» – «рыба»; даже в надписях слово «Ниневия» изображалось иероглифом, означавшим рыбу. Великолепно: значит, Иона и был проглочен рыбой! Но внутри какой же рыбы человек может некоторое время пребывать, а затем выбраться на поверхность? Разве что внутри кита (в те времена «чудо-юдо рыба-кит» признавался именно рыбой)... Основа для вымысла налицо, и вот века и века люди благоговейно читали о том, как «бе Иона во чреве китовом три дня и три нощи...» А Иона какой-то срок прожил в плену в Ассирии, в Ниневии, и только!

Так было во времена библейские, так бывает и в наши дни. Соблазняют подобные фокусы с названиями мест даже поэтов. Я с удовольствием приведу вам, так сказать, «под занавес» этой главки, забавную пародию Бронислава Кежуна на стихи С. Маркова; пародия, помимо желания ее автора, имеет не только литературный, но и чисто топонимический смысл и интерес.

Б. Кежун хотел посмеяться над склонностью некоторых поэтов вместо создания глубоко продуманных и прочувствованных образов Родины, заменять их сочетанием отдельных слов-названий, названий географических, нарядная пышность которых, по их мнению, может сделать все остальное ненужным. Своему стихотворению-пародии (оно называется «Радуга-дуга») он предпослал такой эпиграф из С. Маркова:

Знаю я, – малиновою ранью

Лебеди плывут над Лебедянью,

А в Медыни золотится мед...

Б. Кежуну довольно справедливо кажется, что такие фокусы с именами городов мало что доказывают и показывают. Имя ведь далеко не всегда точно соответствует предмету называемому. На улице Хамовники в Москве, вполне возможно, не живет сейчас ни один «ткач» – «хамовник». Деревня Великое Село под Лугой, как я вам уже сообщил, состоит из двух-трех избушек. Нечего просто перечислять звучные названия, описывая страну; надо искать подлинное выражение ее настоящей, живой красоты. Такова мысль поэта-пародиста; не будем взвешивать и судить, насколько она верна и справедлива. {293}

Мы подойдем к его пародии по другой, чисто топонимической линии. Вот как звучит она вся целиком:

В час, когда рассветной ранней ранью

Строки зарождаются сии,

Лебеди летят над Лебедянью,

В Киеве вовсю стучат кии,

Мед в Медыни цедят в каждом доме,

Над Орлом орлы вершат полет,

В граде, под названием Житомир,

Только жито мирное растет.

Над рекой Вороной вьются птицы,

Коими Воронеж знаменит.

В Молодечне ходят молодицы,

Как струна, Звенигород звенит...

В поздний час, когда рассветной ранью

В Виннице из чарок пьют вино,

Таракан ползет Тмутараканью,

В Темрюке – тем более темно.

И хотя в Изюме сладко спится

Под изюмом, зреющим в ночи,

Птица-скопа кружится в Скопице,

В Калаче пекутся калачи.

В этот час – я это твердо знаю! —

В Котласе льют воду из котла,

Шелестят кусты по Кустанаю,

А в Смоленске варится смола...

Ну что ж? На первый взгляд – все вполне логично. Каждое название сближено с очень на него похожим русским словом; может быть, они и впрямь происходят именно от этих слов. Было бы великолепно...

Попробуем, однако, подойти с позиций топонимики хотя бы к части этих восемнадцати географических имен (некоторые этимологии могут быть или вообще неизвестны, или не известны мне лично). Что получится?

О слове «Киев» судили по-разному. Теперь все же принято считать, что имя это связано с личным именем или прозвищем одного из первых его насельников, может быть, даже именно старшего из трех родоначальников – Кия, Щека и Хорива. Имя-прозвище Кий, возможно, означало «посох», «боевой молот», «шелепуга» или «палица»... Значит, «кия» и впрямь могут «стучать в Киеве»?

Увы! Автор имеет в виду современный бильярдный кий, а это слово, относящееся к заимствованной с Запада игре, тоже западного, французского происхожде-{294}ния: «кий» по-французски «queu» («кё»), то есть «хвост». К имени Киев эти кии отношения не имеют.

Сложноват вопрос и с Орлом. Очень трудно сказать, связано ли имя города с «царь-птицей». Есть много русских топонимов и гидронимов, которые звучат похоже – Орель, Орелка, – а связаны с совершенно иными корнями (см. стр. 147): первое сопоставляют с тюркским «airly» – «развилка реки» или «airy» – «угловатый», «изогнутый». Второе во многих местностях России значит «возвышенность среди поемного луга», «цепь невысоких холмов в пойме реки»... Может быть, незачем орлам «вершить полет» над этим городом?

Нельзя поручиться и за связь Лебедяни с лебедями... Вот поселок Лебяжье на берегу Финского залива в этом смысле не вызывает сомнений: это прилагательное прямо значит: «принадлежащее лебедям». Есть Лебяжье на Алтае, есть под Харьковом, в Челябинской области... А Лебедянь... Кто знает, не с травой ли лебедой связано это имя?

Житомир – «жито мирное»... Специалисты-этимологи утверждают, что в древности название этого города звучало Житомель или Житомль и означало (как Ярославль – принадлежащий Ярославу) Житомов город. А Житом было сокращением личного человеческого имени Житомер – «тот, кто мерит хлеб, жито», то есть состоятельный человек, богач... «Жито» осталось, а вот «мир» исчез.

Название речки Ворона, правда, того же корня, что и слово «ворона» – птица, но неясно, так ли уж просто связаны они. Слыша песню «ворон конь мой притомился», вы же не думаете, что речь идет о лошади-птице; поэт просто называет коня вороным, черным. А имя города Воронеж напоминает нам другое название: Радонеж (от Радонега); может быть, и Воронеж от Воронега; есть же речка Воронега, правда, далеко, в бассейне Ладоги... Возможны и другие догадки.

Ни Тмутаракань, ни Темрюк не имеют ничего общего с «тьмою» – «темнотою»: это слова по происхождению не русские. Смысл древнего имени Таматарха, из которого наши предки сделали Тмутаракань, доныне полностью не разгадан, но никакой {295} «тьмы тараканов» там разглядеть нельзя. Нерусской является и основа названия Темрюк, от имени Темрюка Идарова, его основателя [93]  93
  1 Вспомним вторую жену Ивана Грозного. Ее звали Мария Темрюковна.


[Закрыть]1.

Вы можете подумать: «Ну, уж Изюм-то – ясно?» Ничего подобного. Это Изюм связано не с тюркским «юзюм» – виноград, а с тоже тюркским «узень» – река, речка (в Крыму были две речки: Малый Узень и Большой Узень). Вероятно, город был назван по реке Донцу, на которой он стоит. Это бывает: в Югославии есть же город Риека (Река) на реке Речине...

Имя Калач, вероятнее всего, обязано своим рождением крутому, почти кольцеобразному изгибу речного русла; В. Даль свидетельствует, что «колач» может значить и «круглый проток, впадающий опять в ту же реку», а Калач, по-видимому, и правда зародился на островке, образованном одной из «стариц» Дона и Калачовским ручьем... Рассказ о девушке, угощавшей когда-то калачами собственной выпечки проходившее мимо казачье войско – одна из тех «лыгенд», о которых я уже говорил... Есть ведь у нас и другие Калачи, например в Воронежской области, неужели и там нашлись такие же гостеприимные пекарши?

Нет, нет, друзья! Как ни грустно, но ни Котлас не связан с «котел», ни Кустанай с «кусты»: в обоих случаях в основе лежат совсем не русские, в одном случае – финское, в другом, вероятно,– тюркское, слова.

Да, но Смоленск-то уж наверное происходит прямо от «смолы»?! Вот именно, что никак не прямо, а в лучшем случае лишь очень косвенно. Уже суффикс «-ск» намекает на то, что город, вероятно, был назван по реке, на которой он стоит. Так и есть: у Смоленска змеится речонка, гордо носящая имя Смольня, крестная мать крупного и славного города...

Но ведь Смоленск же стоит на Днепре, недоумеваете вы... При чем тут ничтожная Смольня? На Днепре стоит и стояло много городов. Киев стоял на Днепре! С чего бы взбрело в голову нашим предкам именно Смоленск и называть Днепровским городом. А вот возле Смольни стоял он один. Смольня {296} оказалась лучшим отличительным признаком, чем огромный Днепр...

Ну вот! Бронислав Кежун подбирал такие названия, будто бы совсем легко объяснимые, намереваясь слегка уколоть своего собрата-поэта, указать на его чисто поэтические огрехи. Я же воспользовался его занятной пародией, чтобы еще раз напомнить вам, какая замысловатая штука топонимическая этимология, с какой осторожностью надо приступать к разысканиям в этой области, как надо держать ухо востро, чтобы не попасть на зубок – что там к поэту-пародисту, это пустяк! – к какому-нибудь строгому и дотошному специалисту по географической ономастике. Это будет куда потяжелей!

До свиданья

А теперь, перед тем как расстаться, я прошу вас: раскройте мою книгу на ее первой странице, прочтите еще раз помещенную там в виде эпиграфа маленькую сценку французского писателя Марселя Пруста и прямо от нее перейдите к таким вот строкам писателя русского, советского, Владимира Солоухина.

В. Солоухин, владимирец родом, собравшись в пешее путешествие по местам, где протекло когда-то его деревенское милое детство, добыл подробную карту Владимирской области. Он раскрыл ее и обнаружил чудо: карта заговорила!

«С этой картой, – с восхищением рассказывает он сам, – можно было беседовать ночи напролет.

– Какие звери водились раньше на Владимирской земле, – спрашивал я у карты. И она отвечала:

– Водились тут туры. Вот, читай: Турино село, Турина деревня, Туров, Турыгино. Были и соболя. Разве не видишь названия деревень: Соболь, Соболево, Соболи, Собольцово, Соболята [94]  94
  1 Вернитесь, в связи с этим названием, на миг к стр. 248-й. Там вы найдете несколько слов о нем.


[Закрыть]1. А вот Лосево, Лосье, Боброво, Гусь...

– Кто же раньше жил на Владимирской земле?

– Жили здесь разные племена финского корня: мурома, и меря, и весь. Да, они исчезли, но не без следа: до сих пор живут их названия рек, городов, озер и урочищ: Муром, Суздаль, Нерль, Пешка... Сув-{297}рошь, Санхар, Кшара... Но вот появились славяне. Они рубили свои избы неподалеку от финских селищ и начинали мирно пахать поле... И вот наряду с какой-нибудь Кидекшей появляются села Красное, Добринское, Порецкое... По названию можно узнать, откуда шли славяне: вон Либедь, вон Галич, вон Вышгород – все это киевские словечки...» [95]  95
  2 В. Солоухин считает, что эти имена принесены переселенцами с киевского юга – там, под Киевом, в великой древности была и речка Лыбедь, и город Галич – у Карпат, и Вышгород – село в 20 километрах от Киева. Это резонно.


[Закрыть]2

Какой милый отрывок из отличной книги тонкого и умного писателя, глубоко любящего Родину человека! Сравните его слова с туповатым высокомерием французского буржуа, господина Камбремера у Пруста: «Пятнадцать лет охочусь в лесу Шантпи и ни разу не задумался, что значит это имя!»

Было бы отлично, если бы все мы так же чутко, с такой высокой любовью относились к родной земле, к ее прошлому, к ее животным и растениям, к ее людям и к неизгладимым следам их жизни на ее просторах – к именам мест, разбросанным по ней.

Это говорю я, это скажете и вы, как читатели В. Солоухина. А как кандидаты в топонимисты? Что, если взять да и прикинуть эти же строки на топонимический аршин: точно ли разгадывает автор то, что ему говорит карта? Правильно ли понимает ее своеобразный язык? Ему, автору, в данном случае и обмолвка или ослышка не в укор, а нам интересно проверить, как оно получается...

Вот: деревня Турыгино, произошла ли она от названия дикого древнего лесного быка – тура?..

Во-первых, слово «Турыг-ин-о» содержит в себе суффикс «-ин». Этот суффикс очень хорошо указывает, что предмет принадлежит кому-нибудь, но лишь в тех случаях, когда владелец назван существительным, оканчивающимся на «-а» или «-я»: Кат-ин-а косичка. Миш-ин перочинный ножик. Но его никак не приделаешь к существительному мужского рода, кончающемуся на твердый согласный. Ван-ин нос, но Иван-ов дом, не правда ли? Иванин хутор, Иванина деревня можно сказать только в том случае, если хозяин их звался не Иван, а Иваня... Это раз. {298}

Теперь рассудим так: если лес принадлежал туру, если в нем жил тур, лес назвали бы Туров, никак не Турин лес. И деревня, около которой бродили туры, получила бы имя – (чья?) – Турова, и село – (чье?) – Турово.

А как же тогда понять, что В. Солоухин нашел все-таки: Турина, Турино? Я бы понял это так: значит, имена эти даны не по тýру, а по тýре.

Думается, дело могло обстоять так: где действует суффикс «-ов», название происходит от слова «тур». Где – «-ин», от «турá». Но почти наверняка не прямо от этих слов, а от них же, после того как они успели уже побыть прозвищами или даже именами людей. Мужчин.

Пришел кряжистый старый дед Тур и сел на новую землю, и стал там быть починок Туров или село Турово... А в ином месте мужествовал сильно чужанин, прозвище Турá, сиречь башня, был бо длинен и высок безмерно. И на месте сем выросла богатая деревня Турина...

Вас смущает, могли ли быть у людей такие имена? Великолепно бывали: не церковные, народные русские, но самые настоящие «мирские» имена. В древних рукописях встречаются люди Коты, и Волки, и Медведки, и Хори, и Бараны, и даже люди Шубы, Субботы и Дороги... Почему же не быть и всяческим Турам?

Точно так же, подозреваю я, обстояло дело и с остальными «зверьми». Не пушной зверек соболь дал имя деревне Соболево, а какой-нибудь крестьянский сын Иван или Микулай, рекомый Соболь. И деревушка Соболята названа была скорее всего не по выводку маленьких соболенышей, а по тому, что жили в ней дети и внуки старого Соболя – родного, хотя и на несколько веков старшего, брата тургеневского хозяйственного мужичка Хоря... Помните, как в этом знаменитом рассказе шутит веселый молодой сын старика Хоря?

«Кругом телеги стояло человек шесть молодых великанов...

– Все дети Хоря! – заметил господин Полутыкин.

– Все Хорьки! – подхватил Федя...» {299}

Он очень просто мог бы сказать и «хорта». И имя Соболята могло произойти точно таким же способом, как произошли имена Оверята от имени Аверкий, Степанята – от Степан. Такие деревушки есть – рукой подать – в соседней Ивановской, в более далекой Пермской областях. Вполне возможно, что так же могло возникнуть и название Лосево. А вот сельцо Лосье – дело особое: от человеческого имени Лось такое название навряд ли могло образоваться; вернее, что оно возникло из слова «лось» (см. стр. 152).

Что же до Турыгина, то мне кажется – оно и вовсе никак не связано с тýрами и турáми. В самом деле – откуда бы тут тогда взяться суффиксу «-ыг»? Что, «турыга» – это огромный тур, что ли?

А вот есть, оказывается, в народных говорах такое словечко «турга»; оно значит – «кошелка», «кузовок», «туесок»... От него очень просто могло родиться прозвище Турыга [96]  96
  1 Как прозвище Калита, от слова «калита» – сума для денег, кошель.


[Закрыть]1, а от прозвища – имя селений...

Что ж выходит? Очень грустно: нельзя по Владимирской карте выяснить, каким был животный мир этих мест восемьсот лет назад? Нет, почему нельзя? Можно, но осторожно... А тогда – что ж это вы так распатронили автора книги?!

Ничуть я его не распатронил: удивительная, нежная, тонкая прелесть «Владимирских проселков» осталась нетронутой; очень советую вам прочитать их. И все же я думаю: не всегда можно соединять «напрямую» слово-название животного или растения с именем места. Куда чаще между ними стоит посредник – имя человеческое.

Владимир Солоухин вовсе не обязан был размышлять над этим: он же не топонимист и пишет не о географических названиях. Он не обязан был знать все это.

А узнает – думаю, не посетует на нас с вами и, может быть, кое-что поправит в своих писательских заметках к «Проселкам». Проселок ведь – дело такое: вьется, крутится, указателей нет. И если кто скажет из-за высокой ржи или сквозь придорожные кустики любознательному путнику: «Куда, друг, сворачиваешь? {300} Лучше бери чуток полевей!» – на это не обижаются; за это благодарствуют...

Нам же было радостно встретить человека, для которого карта местности – живой умный собеседник, в уме и душе которого начертанные на ней имена вызвали столько умных, благородных мыслей, открыли так много высокого и важного.

И если вы когда-нибудь отзоветесь об этой моей книжке с такой же благодарностью и теплотой, с какой Владимир Солоухин говорит о простой географической карте родных ему мест, большей награды за мой труд мне и не будет нужно.

До свиданья, дорогие друзья!

Всего вам хорошего! {301}