Текст книги "Кладоискатель ABC (Сборник фантастических и приключенческих произведений)"

Автор книги: Лев Стекольников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

8
Кузя разбойничает

Гоша заболел…

Правда, он говорил, что у него нет никакой температуры, а горло болеть и не думало, но… с бабушкой долго не поспоришь. Вмиг Гоша очутился под одеялом с градусником под мышкой.

– Тридцать восемь! – ахнула баба Варя. – Лежи, а я пойду вызову доктора.

– Бабушка, не надо доктора. Да и поликлиника сейчас закрыта.

– А тут рядом живёт доктор Блинов. Я мигом.

И Гоша остался один. Обычно к полудню он шёл на озеро, а по пути кормил Кузю. Бедный кузнечик, может, дожидается его… И не убежать. Тут ещё какой-то доктор Блинов придёт… И вдруг Гоша сообразил, что Блинов это отец Люды… Ну конечно. Надо позвать её и попросить покормить Кузю. Только согласится ли?

– Что это ты вздумал болеть, молодой человек? А? Посмотрим, посмотрим, – докторским вкрадчивым басом заговорил Блинов. – На даче болеть! Ай, ай, ай! Нехорошо, нехорошо! – он говорил, а сам быстро выслушивал и выстукивал Гошу. – Ничего серьёзного, Варвара Алексеевна, ничего серьёзного, – определил доктор и, выписав полоскание, уже прощаясь, вытащил из кармана газету. – Читали?

– Нет, Сергей Николаевич, мы ещё не получили газеты, – ответила баба Варя.

Доктор снова снял шляпу и сел к столу:

– Опять прославилась наша Ольховка. Вот, послушайте, что пишут:

«ДОИСТОРИЧЕСКОЕ ЧУДОВИЩЕ В ПОСЕЛКЕ ОЛЬХОВКА.

Мы уже сообщали, что в посёлке Ольховка существует роща доисторических растений. За последние дни участились встречи местных жителей и дачников с удивительным прыгающим животным. Профессор Тулумбасов считает, что это кузнечик каменноугольной эпохи. Как оказалось, вместе со спорами хвощей и папоротников в янтаре находилось яйцо прямокрылого насекомого, похожего на саранчу. Профессор уже видел его ночью в своём саду. Насекомое светится в темноте, как светлячок. Размеры его удивительны – до двух метров в длину. Не исключено, что хищное, сильное насекомое представляет опасность для людей. Рекомендуется не отпускать детей гулять одних, без сопровождения взрослых. Обществу охотников дано указание изловить чудовище живым или мёртвым».

– Да совсем он не чудовище, – не выдержал Гоша.

– Что ты говоришь? – повернулся к нему Блинов.

– Я говорю… можно чтобы ко мне пришла Люда?

– А ты знаком с Людой? Вот, что открывается, – усмехнулся доктор. – Ну что ж, болезнь не заразная. Пришлю!

Доктор ушёл. Бабушка долго охала и вздыхала. Ей не терпелось поделиться с кем-нибудь новостями.

– Ты лежи, Гошенька, – наконец сказала она, – а я на полчасика забегу к соседям.

Люда пришла сердитая:

– Зачем звал? Отец теперь будет смеяться. Он такой…

– А когда ты смеёшься, это ничего? – ответил в тон ей Гоша.

– Ну хватит. Выкладывай, что у тебя?

– Люда, ты умеешь молчать?

– Не хуже тебя, наверно.

– Так вот, я тебе кое-что открою и попрошу сделать. Если у тебя не хватит храбрости – не берись. Но тогда никому… поняла?

– Поняла. Выкладывай.

И Гоша рассказал всё: и своё первое знакомство с кузнечиком, и первый полёт на нём, и про предложение Тулумбасова.

– А сейчас он голодает, наверно. У него знаешь какой аппетит? Ему травой не наесться, а хлеб ему очень по вкусу, – закончил Гоша. – Люда, сходи, покорми его. Это под той берёзой. Надо в полдень прийти и позвать: «Кузя, Кузя!» Он и прилетит.

Только Люда успела сказать, что она не струсит и согласна идти к берёзе, как вернулась бабушка:

– Ох, внучек, чего я наслушалась. Все с ума посходили, как прочитали про эту кобылку, что ли. У всех, у всех что-нибудь да произошло. У Нины Ивановны пропала курица, так она кричит, что теперь знает, что с ней случилось. Николай Ильич, который живёт против пивного ларька, говорит, что зверюга эта утащила у него с головы шапку. У Федосьи Романовны в огороде кто-то срезал ночью подсолнечники – винит ту же тварь. У Елены Фёдоровны внучка стала заикаться, так она считает – напугало малышку это чудо-юдо. Тьфу!.. Но ты, внучек, не ходи в одиночку, пока не изловят эту… как её?

– Бабушка, я уже здоров, – чуть не плача, взмолился Гоша, – пусти меня… ну хоть вместе с Людой. Ну ненадолго.

– И думать не моги! На, полощи! – И она сунула ему кружку с лекарством.

Люда кивнула из-за бабушкиной спины: мол, всё сделаю, попрощалась и выбежала за дверь.

9
Кузя и Муська

– Ты совсем не занимаешься с младшей сестрой, – строго говорил Люде, доктор Блинов. – Ты же знаешь, что мама придёт только вечером, а мне пора ехать на работу. Вот опять куда-то собралась, а о Мусе не подумала. Кто думать будет?

– Папочка, сегодня не могу я с ней. Вот завтра могу, а сейчас мне пора, – быстро говорила Люда, бочком подвигаясь к калитке.

– Что значит «сегодня не могу»? Можно подумать, что у тебя свиданье назначено. И… и я запрещаю тебе несколько дней ходить по посёлку в одиночку. Ещё попадёшься в лапы этому зверю!

– Тогда я пойду с Моськой. Муся! Пошли голубей кормить! Бери больше хлеба!

– И это тоже не дело, – остановил её отец. – Голуби – рассадник инфекций, вот, например…

Доктор не успел объяснить дочери, что за инфекцию распространяют голуби. Люда схватила за руку сестрёнку и побежала.

– Так Люда же! – удивлялась Муська. – Куда мы идём, не туда?

– Мы будем кормить большого кузнечика. И идем мы туда, а не «не туда», – объяснила старшая сестра. – Только не пугайся. Он большой, как собака.

– Я не побоюсь. Я храбрая, – нараспев отвечала Муська.

Вот и знакомая старая берёза на обочине дороги.

– А мальчик там сидит? – спросила младшая сестра.

– Нет.

– А где кузнечик?

Вместо ответа Люда негромко позвала:

– Кузя, Кузя! На, на!

Тишина. Кузя не появлялся.

И вдруг…

– Да вот же он! – радостно воскликнула Муська. – Какой красивый!

Люда оглянулась и попятилась. Совсем близко от них, в канаве, ярко краснела спина Кузи. Круглые глаза глядели насторожённо, передние лапы медленно потирали одна другую. Совсем, как муха перед едой.

– Дай ему хлеба, Люда, – торопила Муська. Ей совсем не было страшно. – Ой, какой большой! Его много кормили, и он таким вырос. Да?

– Да, – тихо ответила старшая сестра, кидая на дорогу горсть хлебных крошек.

Кузя медленно вылез из канавы и деловито принялся завтракать.

– Муська, не подходи так близко, – удерживала Люда сестрёнку.

– Я хочу погладить. Люда, ты боишься? Да?

– Ничего я не боюсь, а нельзя его гладить. Вот и всё.

Кузя сидел совсем рядом. Люда резко взмахнула рукой, кидая корку хлеба. Кузнечик отскочил.

– Зачем ты его пугаешь? – сердито сказала Муська. – Кис, кис, кис. – Она подошла вплотную к огромному насекомому и положила ладошку на лоснящееся бурое «седло».

– Отойди, Люда. Он тебя боится.

10
Число друзей Кузи растёт

Костёр разгорался, но пламени при ярком солнце не было видно. Кусты тростника, щепки, сосновые ветки так и летели в него, но настоящего бодрого огня всё-таки не получалось.

Удочки валялись на песке – клёва не было.

– Ребята, я узнал. Тут один тип продаёт лодку. Вот бы нам купить! – мечтательно протянул Серёжка. – Можно будет уходить в море. Атак, с берега, разве наловишь?!

У Серёжки были резиновые сапоги, правда, они протекали, но всё равно благодаря им Серёжка казался опытным рыбаком.

– Так надо же деньги иметь. Тип-то запросит сто рублей за лодку, – уныло возразил Слава. – Рыбачить можно и с берега. Вон, сколько дачников сидит на камнях.

– Стоп, ребята! – подскочил вдруг чёрный, как цыган, Костя Пыжов. – Идея! Я знаю, где взять деньги. Вчера я был с экскурсией на даче Тулумбасова. Там говорили: тому, кто поймает кузнечика, институт даст премию – сто рублей! – Костя значительно обвёл всех глазами. – Ясно?

– А мы, думаешь, поймаем? – протянул Слава.

– Тебе, толстому, не поймать, а нам – дело плёвое, – усмехнулся Серёжка. – Только где его искать?

– Как где? – переспросил Пыжов. – Ясно, что вокруг дачи Тулумбасова. Он же видел его ночью… Надо только поймать кузнечика раньше охотников, а то они, говорят, уже по ночам дежурят…

– Ну и что, – перебил Серёжка, – дежурят, а кузнечика и след простыл. Нет, искать надо везде. Давайте так: каждый берёт себе участок. Я беру берег. – И Серёжка деловито подтянул голенища своих резиновых сапог.

– Эх, – махнул рукой Костя, – жаль, Гошка заболел. Ему бы дать самый важный участок. Он же сосед Тулумбасова.

– Да он, может, выздоровел, – возразил Слава. – Говорят, ангина. С ангиной долго не сидят дома.

– А как же, ребята, ловить-то его будем? – спросил Пыжов.

– Лук и стрелы, – кратко ответил Серёжка.

– Лук и стрелы, – кивнул головой Слава.

– А охотники, я слышал, мелкой дробью будут стрелять, – медленно проговорил Серёжка. – Всё-таки надо Гошу позвать. И Люду.

– Это само собой… – начал Костя и застыл с открытым ртом.

Ребята поглядели на него, оглянулись и мигом вскочили на ноги. Было чему дивиться, чего бояться: в десяти шагах от них, верхом на гигантском красном кузнечике сидел Гоша.

– Здорово! – крикнул он негромко. – Не бойтесь. Это Кузя. Он не кусается. Я его выдрессировал. Кузя, вперёд!

Гоша похлопал ладонью по лоснящемуся боку кузнечика и «подъехал» к ребятам. Потом он вытащил из кармана кусок хлеба, раскрошил его на ладони и кинул Кузе под ноги. Кузя жадно ел крошки.

– А мы тут только что о тебе говорили… – начал было Костя, но Серёжка дёрнул его за рукав, и Пыжов замолчал. В самом деле, теперь им казалось просто невозможным променять Кузю на лодку. Что лодка! Лодок много, а Кузя один. Надо только, чтобы он их всех слушался.

Пришлось Гоше рассказать ребятам историю своего знакомства с Кузей.

– Заболел я, ребята. Пришлось Людку просить кормить кузнечика. А она говорит: «Кузя у меня хлеб берёт, а слушаться не хочет». Говорит: «Лягается, когда хочешь погладить…» А я, как назло, температурю. Три дня пролежал. Наконец вырвался. Кузя, вижу, обрадовался. Ага, думаю, если ты привык ко мне, то уж я тебя выдрессирую. Стал он возить меня. А вот летать со мной долго не соглашался. Но я его молоком напоил – он и подобрел…

– И летал с тобой? – закричали ребята. – Покажи!

– Да подождите, всё покажу. Дайте досказать. На чём я остановился? Ах да! Слышу вдруг, что за Кузю обещана награда. Охотники понаехали. Ну, нет, думаю. Не выдам Кузю. И решили мы с Людой спрятать Кузю в лесу. Построили шалаш и привязали кузнечика за ногу ремешком. Но ни черта не вышло! Грибники кругом шляются, того и гляди набредут на шалаш. Да и Кузя стал болеть. Ему, видно, нельзя сидеть в темноте и духоте. Стал он вялый такой и вроде побледнел. Что делать? Вот и приехал к вам. Давайте все спасать Кузю.

– Всё ясно, – веско сказал Костя. – Мы не дадим Кузю охотникам. Не дадим. Давайте думать!..

11
В стране охотников

Тулумбасов хохотал, хлопая ладонью по газете. Он захлёбывался смехом. Слёзы текли по его щекам:

– Ой, не могу! Ой, уморили! – кричал он, задыхаясь.

– Что с тобой? Что случилось? – вбежала Мария Семёновна.

– Прочитай! Я больше не могу! – стонал профессор, тяжело падая на диван.

– Но это же… «Нью-Йорк геральд трибюн». Что тут может быть такого?.. – говорила Мара, проглядывая пёструю страницу. – А вот «Ращен монстер». Это про твоего кузнечика? «Русское чудовище»?

– Да, да, да! – подскочил профессор. – Именно про него. Читай!

«Нам сообщают, – медленно переводила Мара, – из города Ольховки… воскресшее доисторическое чудовище терроризировало местное население. Чудовищный красный кузнечик кидается с вершин деревьев на прохожих… Э-э, как это перевести?.. Ага, норовя перекусить горло. Имеются многочисленные жертвы, особенно среди детей. На борьбу с кровавым чудовищем вызваны ракетные подразделения войск. Есть основания думать, что кузнечик похитил ядерную боеголовку и… притаился неизвестно где. Население Ольховки решено срочно эвакуировать. Ждите дальнейших сообщений от нашего корреспондента».

– Да, это смешно, – холодно сказала Мара, опуская газету на стол. – Но в одном они правы. С тех пор, как ты, дядя, сделал своё открытие, я буквально терроризирована.

– Что ты хочешь сказать? – перестал смеяться Никодим Эрастович. – Что я, так сказать…

– Я хочу сказать, что хватит мне забот. И поить чаем ораву твоих, так называемых охотников, я отказываюсь.

– Почему «так называемых»? – удивился профессор. – Они профессионалы. Почему «ораву»? Их всего двое.

– Они профессиональны в устройстве перекуров и, как они говорят, закусонов. Но они не способны не то что поймать твоего кузнечика, но изловить обыкновенную лягушку.

– Но… – начал было Никодим Эрастович.

– Хватит! – крикнула Мара. – Хватит мне тратить свой отдых на кипячение чайников и потрошение селёдок. Или ты их погонишь сегодня же…

– Или? – спросил испуганно учёный.

– Или завтра меня здесь не будет, – заключила Мара и вышла из комнаты.

Смеяться Тулумбасову уже не хотелось. В самом деле, уже дней десять в саду стояла палатка охотников. Каждую ночь, по их словам, они караулили, но толку не было никакого. Кузнечик будто исчез бесследно.

В палатке у охотников было душно. Оба сидели, скрестив ноги по-турецки, за очередным чайником. Старший из них Михаил Михайлович, грузный, похожий на Тараса Бульбу мужчина говорил, вытирая мокрое лицо широким клетчатым платком:

– Вот что я скажу тебе, Ипполит Ионыч, лучше взять трёх медведей, чем это… не знаю, как и назвать. Да, может, старику померещилось! Может, всё это для рекламы задумано! Вот, дескать, какой я учёный! И рощу воскресил, и тварь древнюю из янтаря извлёк…

– Меня другое тревожит, – ответил тоненьким голосом второй охотник. – Скажу, не хвастаясь, пострелял я зверей и птиц немало, и всегда охотничий инвентарь у меня в порядке был. Это как обычай святой у меня. А тут… – Ипполит Ионыч оглянулся. – Только успевай ружьё чистить. Сырость, что ли, тут такая?

– Вот-вот, – поддержал его Михаил Михайлович, – и у меня ружьё что ни день чистить надо. Да ещё знаете, что в стволе у меня оказалось?.. – И Михаил Михайлович что-то шепнул на ухо собеседнику.

– Откуда ж? – Ипполит Ионыч от изумления даже чаем поперхнулся.

– Моё такое мнение, что всему виной если не сам Никодим Эрастович, то эта дамочка. Чем-то мы ей встали поперёк. Вот и пакостит. А то кто же?

– Ну это… – Ипполит Ионыч покачал головой, – едва ли.

Долго толковали охотники. И решили, что наступающая ночь для них будет решающей. Не прилетит зверюга – уйдут. Пусть кто хочет живёт здесь в крапиве, а с них довольно!

12
Стрельба во мраке

К вечеру небо затянуло тучами, и на участке Тулумбасова уже к девяти часам вечера стоял полный мрак. Михаил Михайлович сидел в роще под гигантским хвощом – каламитом и прислушивался. Ипполит Ионыч расположился посреди участка, в густой крапиве. В доме светилось окошко кабинета. Иногда по занавеске проходила тень профессора. Мария Семёновна демонстративно ушла в кино, сразу на два сеанса.

Охотники были людьми опытными, храбрыми, привыкшими ко всяким неожиданностям, но в этот вечер им было жутковато. И старому, и молодому всё время слышались непонятные звуки…

Вот слабо скрипнула калитка, но никто не прошёл по дорожке к дому. Вот, кажется рядом, зашуршала крапива – уж не змея ли ползёт? Ипполиту Ионычу даже почудилось, что кто-то во мраке пыхтит, как после долгого бега. Он не выдержал и, обойдя дом, подошёл к Михаилу Михайловичу:

– Ну, как?

– Иди, братец, на место, иди! – сердитым шёпотом ответил толстяк.

Что будешь делать? Ипполит Ионыч, мелко семеня, побежал в своё гнездо.

И вдруг его будто дёрнуло за ноги. Он упал носом в траву и с перепугу нажал на спуск. Грянул выстрел…

– В кого? В кого? – подскочил к нему Михаил Михайлович.

Хлопнула дверь и, путаясь в халате, выскочил Тулумбасов.

– Убили? Убили? – встревоженно спрашивал он.

– Нет, нет, Никодим Эрастович, – вкрадчиво объяснял Ипполит Ионыч. – Просто я споткнулся, упал, ну и выстрелил… в берёзу, кажется.

– Эх! – махнул рукой Михаил Михайлович и зашагал на свой пост, в рощу.

Никодим Эрастович только тяжело вздохнул и, подобрав полы халата, вернулся в кабинет.

После гулкого выстрела стало особенно тихо. Ипполит Ионыч, порядком сконфуженный, сидел в крапиве и ему вновь чудилось то чьё-то дыханье, то тихий смех.

Так прошло два часа. Михаилу Михайловичу очень хотелось закурить, но он стойко боролся с искушением и не выпускал из рук ружья. Упираясь спиной в упругий ствол каламита, глядел в тёмно-серое небо. И он дождался. Звонкие, радостные свистки раздались над его головой.

– Он, – беззвучно сказал Михаил Михайлович и поднял ружьё, прицеливаясь в мерцающий зеленоватым светом контур кузнечика. В ушах его звенело.

Кузя веселился, найдя родную рощу.

Старый охотник нажал на спуск… щёлк! Выстрела нет. Осечка?

Михаил Михайлович «переломил» двустволку… патронов не было! Ружьё кто-то разрядил!

Он положил руку на пояс, ища патронташ. Но патронташа не было…

– Ах, чёрт! – удивился охотник. – Он у меня расстегнулся и упал, когда я подпирал спиной этот хвощ!

Пока он шарил в темноте по чёрной сырой земле, прибежал Ипполит Ионыч.

– Что же вы? Что же вы не стреляли? – повторял он, стоя над копошащимся во мраке Михаилом Михайловичем.

– Стреляйте, стреляйте сами! – торопил старый охотник. – Потом объясню. Стреляйте!

Ипполит Ионыч прицелился и нажал на спуск. Щёлк!

– Это я… забыл снова зарядить. Я же выстрелил, когда упал, – объяснял он, торопливо заряжая ружьё.

– Скорее! – торопил Михаил Михайлович.

А Кузя, будто издеваясь над охотниками, вдруг замолчал и, одним прыжком перемахнув дачу, уселся на берёзу в другом конце сада.

Ипполит Ионыч опрометью кинулся обратно, к своему месту. И, опять споткнувшись о невидимую верёвку, шлёпнулся носом в крапиву, вкатив заряд в ближайшее дерево.

Кузя замолк и «потух». Или улетел.

Когда перестало звенеть в ушах, охотникам почудилось, что кто-то у забора негромко позвал:

– Кузя! Ко мне, Кузя!..

13
Кузя совершает подвиг

– Опять ты за мной увязалась! Иди сейчас же домой! – сердито покрикивала Люда.

– Не хочу домой. Дома скучно. Хочу с тобой, – ныла Муська, семеня следом за сестрой.

Люда спешила на взморье. Ей не терпелось узнать от мальчишек, чем кончилась вчера вечером «операция Кузя».

– Ладно, иди уж, но помни: мне с тобой играть некогда – у меня важные дела.

– Я не буду мешать, я буду смотреть на лодочки, – тянула Муська.

Люда успела вовремя. Гоша, оставив Кузю пастись в кустах, рассказывал ребятам, как он подполз к палатке охотников и разрядил ружьё Михаила Михайловича.

– Тьма такая, что я чуть не заблудился в крапиве. Вижу, толстый пошёл за чайником, а ружьё поставил у входа в палатку. Я его разрядил, да ещё в ствол всякой гадости напихал…

– А я со Славкой верёвку натянул поперёк дорожки, – перебил Серёжка. – Как он брякнется! Ружьё бабах! Я даже струсил маленько. А вдруг в Славку выпалил? Но вижу – ничего. Славка цел. Тогда мы опять протянули верёвку. Только Славка так пыхтит, когда ползёт…

– А я, – заговорил Костя, – подполз к роще. Вижу – сидит дядя под хвощом. Подобрался вплотную, да безопасной бритвой и перерезал ремешок патронташа. Он встал, чтобы стрелять в Кузю, а пояс и свалился.

Люда с завистью слушала ребят.

– В следующий раз я обязательно пойду с вами. Я такое придумаю… Я им в чай соли насыплю!

Ребята хохотали, совсем забыв про Муську. А та залезла в лодку и забавлялась, бегая с кормы на нос и обратно. Лодка раскачивалась и постепенно сползала в воду. Ветер свежел. Море катило широкие серые волны с белыми гребешками…

На взморье, кроме ребят, никого не было: купальщики и рыболовы в такую погоду сидят дома.

Лодка закачалась на неспокойных волнах и отошла от берега.

– Люда! Люда! – заплакала испуганная Муська.

– Муська! Куда ты? Назад! – побежала к воде Люда. Ребята кинулись за ней.

Костя и Серёжка бросились вдогонку за уплывающей лодкой. Сперва они бежали по мелководью, потом брели по грудь в воде и, наконец, пустились вплавь. Но высокие волны отбрасывали их. Первым сдался Серёжка. Косте тоже не удалось догнать лодку. Её всё быстрее и быстрее несло в море.

– Муся! Муся! – кричала Люда. – Помогите! Помогите!

– Помогите! – подбежал Слава к какому-то толстому старику, только что пришедшему на пляж.

– Что случилось? Что случилось, мальчик? – старик неуклюже побежал по глубокому песку.

С моря донёсся плач Муськи. Тулумбасов всё понял.

– Мальчик! – схватил он за мокрое плечо Серёжку. – Беги на спасательную станцию. Тут близко. Вон там, видишь?

Серёжка помчался за помощью.

– Есть ли в лодке вёсла? – спросил Никодим Эрастович у выползавшего из воды Кости.

– Есть, но она не умеет грести. Она ещё маленькая…

– Мусенька, Муся! – в отчаянии кричала Люда.

И тут Тулумбасов услышал знакомый голос:

– Кузя! Ко мне!

С ласковым верещанием из кустов можжевельника вышел красно-золотой кузнечик. Немного боком и вприскочку он подбежал к Гоше и остановился перед ним, выпуча круглые, как блюдца, глаза…

– Это он, это он! – зашептал было профессор, но в следующий миг лишился языка от изумления. Мальчик, деловито похлопав кузнечика по бурой спинке, вскочил к нему в «седло», ударил насекомое пятками, понукая, как послушного конька.

– Волшебство! – наконец выговорил Никодим Эрастович, когда с лёгким треском развернулись у кузнечика двухметровые красные крылья и он, подпрыгнув, понёсся вдоль берега, набирая высоту.

Все поняли, что Гоша направляет своего «конька» к лодке. Было заметно, что Кузя не хочет лететь над морем. Ребята видели, как Гоша упрямо заставляет его повернуть к лодке. Сколько до неё? Теперь уже метров сто пятьдесят, а то и все двести. Хватит ли сил у Кузи? А что если он с Гошей не долетит?

Всё ниже и ниже над волнами летел кузнечик со своим всадником. Вот уже скрылся за гребнями волн… Долетит ли?

Это были мучительные минуты. Все на берегу молчали, до боли в глазах вглядываясь в серую даль.

– Лодка! – первым разглядел мокрый до нитки, дрожащий на ветру Костя.

– Лодка! Лодка! – закричали все, прыгая и мечась по берегу.

Да, это лодка. Гоша гребёт, Муська сидит у его ног, а за спиной мальчика торчат, как две антенны, толстые усы Кузи.

Наконец лодка ткнулась носом в песок.

– Муська! Мусенька! – кричала Люда, схватив сестрёнку.

– Гошка! Ура! – орали ребята. Не сразу заметили они, что Кузя еле-еле вылез из лодки и, пошатываясь, пошёл по песку…

В эту минуту ещё два человека появились на взморье.

– Михаил Михайлович! – закричал один из них тоненьким голоском. – Смотрите, смотрите, вот оно!

Но Михаил Михайлович и сам уже увидел гигантского кузнечика. Он скинул с плеча двустволку, прицелился…

Но мушка ружья упёрлась в живую стенку: в один миг ребята заслонили Кузю.

– Разойдитесь, дайте выстрелить! – кричали охотники.

– Не дадим Кузю! – неслось в ответ. – Уходите! Кузя наш!..

– Товарищ профессор! – плачущим голосом обратился к Тулумбасову Ипполит Ионыч, – что же это получается– то? А?

– А получается то, – ответил довольный профессор, – что если кому и давать премию, то юному укротителю Гоше Линькову, а не вам!

Гоша стоял рядом с Кузей, недоверчиво глядя на учёного.

– А вы его не будете… как это? Препарировать? – спросил он.

– Только после его естественной смерти, – заверил профессор. И прибавил: – Сегодня я узнал, что мой участок с рощей берёт Ботанический сад. Хвощи и папоротники будут заключены в огромную оранжерею. Зимой они будут обогреваться. Будет сделано всё, чтобы как можно дольше сохранить живых ископаемых. И поэтому гигантскому прямокрылому… вы ему дали имя Кузя… можно будет там перезимовать…

Тут Никодим Эрастович поймал на себе недоверчивый взгляд Гоши.

– Да, да, я не собираюсь убивать… мм… нашего Кузю. Кстати, мне так понравилось имя, данное вами мо… нашему кузнечику, что я думаю присвоить прямокрылому такое латинское название: «Кузя Succinus», что значит «Кузя янтарный».