Текст книги "Кладоискатель ABC (Сборник фантастических и приключенческих произведений)"

Автор книги: Лев Стекольников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

11
Трояни ищет «Зарю»

Придя в себя после приступа слабости, Трояни поднялся на колени, а потом, благословляя человека, придумавшего магнитные присоски на подошвах и перчатках скафандра, довольно быстро пошел на четвереньках. Спустя минуту он уже всматривался в окружающую его бездну.

– Ну, как? – опять спросил Тимонен.

– Что ты торопишь? Дай осмотреться.

«Любопытно, – думал он, – мы в самом деле внутри кометы. Какой-то зеленоватый ореол, какое-то бледное сияние есть, особенно в стороне, противоположной Солнцу… Э, что это за штука там блестит?»

– Тим!

– Да.

– Убавь скорость. Сдается мне, что комета летит медленнее нас. Я какую-то штуку заметил, а она от нас отстает.

– Тогда лезь обратно.

– Зачем?

– Тебя же инерция бросит вперед – и ты улетишь.

Трояни с неожиданным для него проворством забрался в шлюзовую камеру, захлопнул крышку.

Корабль содрогнулся. Из узких носовых дюз вылетело зеленое пламя. Прошло несколько минут.

– Вылезай! – скомандовал Тимонен.

– Подожди, не торопи.

Трояни, кряхтя, снова вылез наружу. Где эта штука? Ага, вот она! Похожа на рыбу, у которой оторвали голову… Санта Мария! Да это же!..

Да, это была «Заря». Страшный удар вспорол корабль, будто огромным ножом. Трояни похолодел от ужаса. Он понял, что смерть настигла экипаж и пассажиров «Зари» мгновенно. Иссушенные, вымороженные мумии людей застыли навеки в тех позах, в каких застала их катастрофа. Двое играют в шахматы, один читает, удобно развалясь на диване. Кто-то из команды положил руку на кран синтезатора воды…

– Тим! – хрипло позвал Трояни, – посмотри в левый иллюминатор. Видишь?

Да, Тимонен видел все. Скорости «Гермеса» и «Зари» уравнялись, и долго-долго стояла перед глазами космонавтов жуткая картина.

– Я больше не могу, – шепнул итальянец.

Руки у него дрожали, и он с трудом просунулся в люк. Через несколько минут они вызывали «Меркурий-1».

Гюнтер выслушал краткий доклад Тимонена и печально покачал головой:

– Я понимаю, вам тяжело, но… надо искать носовой отсек «Зари». Он не может быть далеко… Ищите.

– А что у вас? – спросил Тимонен.

– Я сделал ряд новых наблюдений Солнца. Может, Роберту с его киберами удастся уточнить дату вспышки.

– А что Жан?

– Жан выверяет счетчики. Готовится к вспышке.

– До свиданья, Ганс!

– До свиданья, Тим! До свиданья, Джакомо!

12
Нашли

Сманеврировав, «Гермес» удалился от погибшей «Зари». Все чаще и чаще начали попадаться каменные глыбы самых причудливых очертаний. Одни походили на огромные зеленовато-черные огурцы, усеянные пупырышками; другие напоминали розовые раковины теплых морей. Все они ярко блестели, и несколько раз космонавтам казалось, что они нашли носовой отсек «Зари», но при проверке встречали просто крупный метеорит.

На маневры уходило много горючего и много времени. Это все больше беспокоило Тимонена, и он решил посоветоваться с «Меркурием-1».

– Возвращайтесь, Тим, – сказал Гюнтер, – вы сделали все, что могли. Возвращайтесь. Киберы проанализировали новые данные и дали ответ, что вспышка будет, – астроном взглянул на часы, – через пятьдесят пять часов…

В этот миг Трояни, словно прилипший к экрану, вдруг сделал резкое движение и, крича: «Вот он! Нашел!» – взлетел и завертелся в воздухе.

Тимонен бросил быстрый взгляд в иллюминатор… Да, в самом деле, чуть обгоняя «Гермес», проплыл обломок планетолета, похожий на рыбью голову.

– Не буду вам мешать, – сказал астроном на прощание и, пожелав успеха, выключил связь…

– На этот раз я выпущу тебя на тросе, – говорил пилот, помогая итальянцу надеть скафандр. – Ближе подвести корабль не могу. Что ты ежишься?

– У меня развилась в последние дни болезнь… как ее? Боязнь пространства, – ответил Трояни.

– Когда это ты успел заразиться такой редкой болезнью? удивился Тимонен. – Я бы сам полез, но на тебя боюсь оставить «Гермес».

– Ах, вот как! – Трояни торопливо напялил на голову гермошлем. Пилот педантично проверил скафандр.

– Счастливо! Советую в космосе не махать руками при разговоре. Это вредная привычка. Отвыкай.

Тимонен закрыл за другом шлюз и сел к иллюминатору.

– Уф! – услышал он. Это итальянец оттолкнулся от корабля и понесся к обломку «Зари». Вначале все шло хорошо, но Трояни забыл включить стабилизатор и начал вращаться, наматывая на себя трос. Потом он завертелся в обратном направлении, освободился и, выстрелив из ракетницы, помчался, наконец, к цели…

– Эй! – закричал он, забыв, что на нем шлем. – Есть кто-нибудь живой?

– Не кричи, а загляни в иллюминатор, – посоветовал пилот.

– Иллюминатор закрыт… попробую проникнуть через аварийный выход.

Прошло несколько минут, Тимонен слышал только тяжелое дыхание итальянца. Проникнуть внутрь было нелегко.

– Ну, что там?

Трояни не ответил. Дверца поддалась его усилиям. Подтянув трос, он полез в тамбур.

Космический холод стоял в кабине штурмана. У разбитых приборов связи лежал человек в скафандре.

Трояни перевернул его на спину, заглянул за опущенный светофильтр.

– Тим! Нашел Донцова!

– Живой?

– Живой или мертвый, не знаю. Ищу Петерсена.

Опять несколько минут молчания.

– Срочно тащи сюда Донцова! – приказал Тимонен. – Что ты там копаешься?

– Тащу! Приготовься!..

Когда Тимонен осторожно снял со спасенного скафандр, он увидел перед собой юношу лет шестнадцати с исхудалым иссиня-белым лицом.

– Сердце бьется, – сказал Тимонен.

– Поступим согласно указаниям доктора Орлянкина, – ответил итальянец и, набрав в шприц сильнейшего укрепляющего средства, быстро и уверенно сделал укол.

Алеша открыл глаза.

– Где Петерсен? Ты нас слышишь? Где Петерсен? – спросил Трояни.

– Штурман… за дверцей, – шепнул Алеша.

– За какой дверцей?

– Автоматика… радиация… – с трудом произнес мальчик.

Тимонен взглянул на часы. До вспышки осталось пятьдесят часов. Каждая впустую потраченная минута могла их погубить. Он взглянул на итальянца – и Трояни все понял. Понял и со вздохом вновь надел на голову шлем…

Через полчаса он вернулся:

– Мертв, – коротко бросил он Тимонену.

Потом потряс почти пустые баллоны скафандра Донцова.

– Тут мы успели вовремя.

До вспышки оставалось сорок девять часов пятнадцать минут.

13
Успеют или не успеют?

Тимонен сел к пульту управления, откинулся в амортизационном кресле. Рядом, в другом кресле, лежал Донцов.

– Он все еще не вполне очнулся, – заметил Трояни.

– Это даже хорошо. Будет жестокая перегрузка. Ложись и ты.

– Перегрузка по мне лучше невесомости, – ответил итальянец, болтаясь в воздухе.

– Это ты говоришь потому, что не испытывал настоящей перегрузки… Держись!

Из правой носовой дюзы вырвались зеленые язычки пламени. «Гермес» медленно повернулся – курс на Меркурий!

– Начинаю ускорение!

Корабль ринулся вперед. Джакомо прижало к полу. Пружины кресла пилота со скрипом сжались до предела. Алеша застонал.

– Скоро ли? – хрипло, с трудом выговорил Трояни, – Скоро ли? Дьяболо!..

Глаза пилота налились кровью, но он не отрывал их от показателя скорости, расхода горючего и циферблата часов. Алеша опять застонал…

И вдруг снова стало легко. Трояни «подлетел» к пульту:

– Ну как, успеем?

Тимонен ничего не ответил, только посмотрел на него, и Трояни понял, что опасность не миновала…

А в эту минуту в кают-компании «Меркурия-1» было шумно.

– Спасли! Спасли! – повторял Гюнтер.

– Гип-гип-гип-ура! – ревел Джексон.

– Ура! Знай наших! – вторил ему Орлянкин.

– Спасли?… Рано еще радоваться, – ворчал Лекок.

– Жан, – заговорил Гюнтер, – надо сообщить хорошую новость Земле, а может, еще раньше – Марсу. Ведь на Марсе работают родители Донцова. Они считают его погибшим. Наверно, убиты горем.

– А ты хочешь убить их еще раз?

– От радости не умирают.

– Пойми, когда этот мальчик будет вот здесь, среди нас, в безопасности, я первый вызову Марс. Но сейчас… неужели вам надо объяснять. Спасли Донцова для того… чтобы он умер от лучевой болезни.

Все примолкли.

– От лучевой болезни можно излечить, – заметил Орлянкин.

– Но не от такого поражения!

Гюнтер посмотрел на часы:

– Я верю, что они успеют.

– К чему самообман! – выкрикнул Лекок. – У них мало горючего. Им надо сохранить его для торможения. Они… они… погибли! – с вызовом заключил он и вышел.

…Орлянкин пошел дежурить в комнату связи, а Гюнтер и Джексон, надев скафандры, вышли наружу. Надо было готовиться к вспышке.

Странный вид приобрела станция «Меркурий-1». Она ощетинилась множеством астрономических труб и антенн. Ажурные чаши радиотелескопов чуть покачивались, будто фантастические огромные цветы.

– Знаешь, Ганс, что мне напомнила сегодня наша станция? – спросил Джексон. – В старых фильмах о последней войне я видел рубеж обороны. Верно, похоже?

– Да, если заменить телескопы пушками, а радиотелескопы звукоуловителями и прожекторами, – ответил Гюнтер. – А вообще ты прав. Это наш рубеж обороны и атаки – все вместе.

14
Вспышка

На следующий день в комнате связи дежурил Джексон. Орлянкину поручили встречать «Гермес», а Лекок с Гюнтером работали в обсерватории.

…Тимонен повел корабль в облет планеты, гася скорость короткими взрывами из носовых дюз. Он забыл и думать о вспышке на Солнце. Одно занимало его в эти минуты: хватит ли горючего для посадки? Он косил глаза на красную стрелку, медленно, но неумолимо ползущую к нулю.

Корабль терял скорость. Тимонен приказал Трояни надеть скафандр на Алешу. Потом, помогая друг другу, оделись и они.

Еще минута, еще… пора!

Из передних боковых дюз полетели зеленые язычки пламени. Корабль начал поднимать носовую часть и медленно принимать вертикальное положение.

Гигантская сигара начала стоймя падать на ярко освещенный круг космодрома. Из нижнего широкого сопла вылетел толстый столб зеленого огня и ударил в скалистую почву. Три опоры, напоминающие когтистые лапы орла, отошли от корпуса «Гермеса», готовясь принять на себя его тяжесть.

Ниже, ниже… вот уже совсем немного осталось, метров пятнадцать, десять…

В этот миг красная стрелка указала на нуль – горючее кончилось. И, тяжело рухнув огромной тяжестью на согнувшиеся опоры, корабль вздрогнул и замер…

Орлянкин, забыв об осторожности, побежал к месту посадки, хотя каменистый грунт еще дымился вокруг «Гермеса». Планетолет был недвижим и тих. Казалось, он отдыхал после трудного пути.

Но вот беззвучно открылся нижний люк – и легкая, но прочная лестница поползла вниз. Две фигуры в скафандрах высунулись, помахали руками, и Орлянкин услышал в своем шлеме голос Трояни:

– Кто нас встречает – не разберу. Ночью все кошки серы, все люди в скафандрах одинаковы.

– Это я! – Орлянкин подтащил к кораблю тележку с носилками.

– А, доктор Орлянкин и «Скорая помощь»! – захохотал итальянец.

Осторожно поддерживая Алешу, почти неся его на руках, спустился Тимонен…

Когда они уже входили в первый тамбур станции, Тимонен спросил:

– А вспышка? Была?

– Ждем, – ответил Орлянкин. И в этот миг чернолиловое небо прорезали радужные иглы, заплясали, заструились розовые ленты. Это в скудную атмосферу Меркурия ворвались солнечные излучения колоссальной мощности.

– Успели-таки! – и Орлянкин накрепко завинтил толстенную дверь второго тамбура.

15
Заключение

Лекок слышал за дверью веселый разговор товарищей, иногда доносился слабый голос Алеши. После возвращения «Гермеса» прошло несколько дней. Все вошло в свою колею, но отношения Лекока с «меркурианами» оставались натянутыми.

А как ему хотелось, чтобы все было по-прежнему! Сегодня станция празднует спасение Донцова, и сегодня же будет сообщено на Марс это счастливое известие. До чего же хочется принять участие в общей радости, пошутить с Трояни, потребовать из его «владений» бутылку шампанского…

Нет, что-то мешает ему выйти вот сейчас к друзьям с улыбкой и с ясной душой. Как же назвать это «что-то»?

Уязвленное самолюбие? Нет, самолюбие не так уж сильно пострадало. Так что же другое?

Престиж ученого?… Тоже нет. Авторитет его, как ученого, не затронут.

И неожиданная мысль заставила его покраснеть и закрыть лицо ладонями: а не проявил ли он трусость?

Формально он прав. Начальник не имеет права посылать подчиненных почти на верную гибель, тем более, что Земля запретила все космические полеты на неопределенный срок, но… не скрывается ли за этим боязнь ответственности?

Он, Жан Лекок, упорный, сильный, смелый человек оказался слабее мягкосердечного, стеснительного Гюнтера. Да и не только его. Слабее грубовато-мужественного Джексона, восторженного Орлянкина, весельчака Трояни, медлительного, молчаливого Лимонена. Все они готовы были взять ответственность на свои плечи, рискнуть не только своей жизнью, но и жизнями друзей.

Так казнил себя Жан Лекок.

…Как только Алеша пришел в себя, Орлянкин заверил товарищей, что мальчик без вреда для здоровья может рассказать о гибели «Зари».

– Как ты думаешь, почему просьба о помощи шла к нам двадцать дней? – спросил Гюнтер. – Ты видел, как радировал Петерсен?

Алеша задумался:

– Видел. Это было в день катастрофы. Каждую радиограмму он передавал дважды. Когда я остался один… мне порой казалось, что штурман продолжает говорить в микрофон. Это я бредил, конечно.

– Ты, Алеша, конечно, подружился со штурманом? – продолжал спрашивать Гюнтер. – Как же это случилось, что он на долгий срок оставил тебя одного? Он там и погиб, бедный старый космонавт.

– Он мне сказал, что будет перезаряжать автоматы.

– Это вздор, – пробурчал Джексон, – он не мог своими силами перезарядить автоматы. Это… отговорка. А главная причина… черт меня возьми, если я знаю настоящую причину!

– Товарищи! – вступил в беседу Трояни. – Пора, как говорят, поставить точки над «и». Знаешь ли, Алеша, почему тебя оставил Петерсен?

– Он не совсем оставил меня. Он даже говорил со мной. Давал советы.

Трояни покачал головой.

– Штурман умер в тот самый день, когда попрощался с тобой. Он знал, что умирает, и, наверно, решил избавить тебя от тяжелого зрелища.

– Но я же говорил с ним! – закричал Алеша. – Я слышал его!

– Это говорило автоматическое устройство. Петерсен записал свои советы на магнитофон. Вот они, ленты. Я нашел их в кабинке автоматики. И просьбу о помощи слал к нам уже не штурман, а тоже автомат.

Алеша вспомнил свою обиду, свою досаду, когда штурман заперся в кабинке, и, покраснев, опустил голову.

Молчавший во время этой беседы Орлянкин дождался, когда Алеша вышел, и знаком подозвал друзей:

– Я не хотел говорить при Алеше. Мне пришло в голову – а что если Петерсен не просто умер, а… покончил с собой?

– Не может быть! – возразил Гюнтер. – Это был человек-борец, один из самых смелых космонавтов нашего времени. На него это не похоже!

– Понимаете ли… если бы они остались вдвоем, они бы умерли с голоду. Продуктов было очень мало. Своею смертью Петерсен спас мальчика. Он был способен на такое, добрый старый Руал!

НАШЕСТВИЕ ФЕРРОФАГОВ

1
Темный день

На безоблачном небе высоко стояло темно-красное солнце. Оно почти не грело. Обычный сельский пейзаж умеренных широт северного полушария казался незнакомым и чужим.

Лес глухо шумел, так шелестят деревья перед ненастьем.

Майкл Говард неторопливо шагал по полевой тропинке. Луга цвели, но венчики цветов раскрылись лишь наполовину. Жаворонки не пели, а только пугливо вскрикивали. Не видно было ни пестрых бабочек, ни мохнатых шмелей. Только толстые бражники с низким гудением качались над маленькими белыми рупорами полевых вьюнков.

– Силы небесные! – вздохнул Говард. – Пятнадцатое июля. Трудно поверить! Будто тянется поздний осенний вечер. Тянется и никак в ночь не перейдет.

Он сел на камень у самой речки и задумался.

– Скажите, вы догадливы? – прозвенел у него над ухом девичий голос.

Говард оглянулся. Девушка лет пятнадцати-шестнадцати, в коричневых джинсах, стриженная под мальчишку, смотрела на него насмешливо и выжидательно. Она держала купальный костюм и полотенце.

«Нет, я совсем не догадлив», – отвечая своим мыслям, подумал Говард и спросил:

– Я вам мешаю?

– Я хочу купаться.

– Извините, не знал, – он снял шляпу. Ветер пошевелил его тонкие седые волосы.

– О, – удивилась девушка, – а я вас знаю. Ваш портрет сегодня был в газетах. Простите, мистер Говард. Меня зовут Дженни. Дженни Джойс.

– Очень рад познакомиться, – Говард улыбнулся, – я уйду. Но разве не холодно теперь купаться?

– В воздухе холодно – значит, в воде тепло.

– Да, да! Как это я не сообразил, а еще называюсь ученым.

– Как жалко, мистер Говард, что вы не физик.

– Это почему же?

– Вы бы объяснили мне, что с нашей Землей происходит.

– Вскоре все узнают причину, – Говард посмотрел на красное дымное солнце, – наш институт этим сейчас тоже занимается… Вы тут купайтесь, а мне пора.

– Мне что-то расхотелось. Вам к большой дороге?

– Да.

– Нам по пути. Я вам не помешаю?

– Напротив. Буду рад.

Они пошли вдоль речки. Говард часто останавливался, наклонялся, разглядывая сонные венчики цветов, что-то записывал. Дженни болтала без умолку. Через десять минут Говард уже знал, что девушка живет в коттедже одна под присмотром старой тетки Энн, что скучища, что родители уехали на морские купания, что ее любимый киноартист Джон Брукс, что она никак не одобряет последнюю модель Форда, что… в заключение она попросила разрешения включить транзистор:

– Вам не помешает музыка, мистер Говард?

– Если не очень громко.

– О, я тихонько.

Под тихое мяуканье джаза они прошли с полкилометра. Уже на горизонте показалась красная башенка газолиновой колонки, когда музыка оборвалась и строгий голос произнес:

– Внимание! Внимание! Внимание!..

Говард вздрогнул и жестом попросил Дженни усилить звук.

– Граждане Соединенных Штатов!

В последние дни наблюдается резкое уменьшение солнечной радиации. При безоблачном небе стоят сумерки, получившие уже название «темные дни».

В связи с этим, небывалым еще в истории человечества явлением распространились слухи, что причиной ослабления солнечного света является якобы быстрое остывание дневного светила. Невежественные люди ждут наступления нового ледникового периода и даже конца света. Участились случаи умопомешательств и самоубийств, особенно в южных штатах.

Правительство Соединенных Штатов Америки, после консультации с виднейшими учеными астрономами и физиками, решительно опровергает эти слухи, как несостоятельные.

Причина уменьшения солнечной радиации заключается не в том, что Солнце «угасает», а в том, что наша планета в своем движении вокруг Солнца проходит сквозь облако газо-пылевой материи.

Ни нашей планете, ни человечеству ничего не угрожает. По расчетам ученых, Земля выйдет из пылевого скопления через три-четыре дня. К такому же выводу пришли и астрономы зарубежных стран, в частности ученые Советского Союза.

Кратковременная задержка вегетации у растений не нанесет заметного ущерба фермерским хозяйствам. Урожай ожидается в пределах нормы…

Мы передавали Правительственное сообщение.

Зазвучал бодрый марш.

– Вот вам и ответ на все вопросы, Дженни.

– И нам ничего, ничего не грозит? – разочарованно спросила девушка.

– Думаю, что ничего.

– Но это скучно! – Дженни сделала гримаску. – Я думала, что вот сейчас начнутся всякие очаровательные ужасы, как в комиксах.

Говард засмеялся:

– Какая вы свирепая девица! Я боюсь с вами идти. Но вот, кстати, и ваш коттедж.

– О, я совсем не такая свирепая. Я не вампир и не буду пить вашу кровь, мистер Говард… А можно мне зайти к вам в институт? В газетах пишут про вас так интересно!

– Что ж, заходите, – Говард протянул руку, прощаясь.

Дженни хотела еще что-то сказать, но тут трескучий вой и грохот разорвали тишину. Горящая длинная глыба пронеслась низко над лесом и рухнула в густой ивняк у самой речки. Сотрясение почвы было так велико, что Говард и Дженни не устояли на ногах и упали ничком в пыльную траву.

2
Космический трал

Говард вскочил и протянул руку девушке:

– Вы невредимы, Дженни?

– А вы?… Что это было, метеорит?

Они повернулись к кустарнику. Оттуда тянуло жженным металлом. Огромная глыба со скрежетом и хрустом переломилась надвое и развалилась вконец.

– Бог мой! – закричал Говард. – Да это… ну, да! Это наш космический трал. Двое суток прошло, как станции наблюдения его потеряли. Почему же он сошел с орбиты? – Говард вопросительно посмотрел на Дженни, как будто она могла ответить на его вопрос.

– Космический трал! Как интересно! – Дженни бросилась, было, напрямик к развалинам ракеты, но Говард схватил ее за руку.

– Стойте! Это опасно!

– А что в ней опасного? Там что… атомная бомба?

– Никаких бомб там нет, но она может быть опасной. Потом объясню, а сейчас, пока не набежали репортеры, надо срочно сообщить в мой институт. У вас в коттедже есть телефон?

– Есть.

– Бегите и… – Говард вырвал листок из записной книжки и написал несколько слов. – Позвоните по этому номеру. Это мой секретарь. Тут все, что надо сообщить. Только никому ни слова. И тете Энн также.

– А вы?

– А я останусь здесь. К ракете нельзя допускать посторонних.

– Давайте я останусь, а вы пойдете звонить.

– Нет!

Это «нет» прозвучало так строго, что Дженни не решилась спорить.

На бегу она прочитала: «Институт космической биологии, Роберту Клайдону. Космический трал упал возле дороги Мадисон-Ньюривер, примерно в десяти километрах от Мадисона. Немедленно пришлите охрану и сотрудников с оборудованием. Говард».

Убедившись, что Дженни всерьез взялась за порученное дело, Говард осторожно подошел к зарослям ивняка. Пахнуло нестерпимым жаром. Ученый решил подобраться к остаткам ракеты со стороны реки. Ветер дул ему в спину и относил в сторону жар и гарь.

Раздался звон и хруст. Еще одна часть корпуса ракеты осела и рассыпалась…

– Да что она никак успокоиться не может, – удивился Говард, – уже прошло минут пятнадцать.

От стальной оболочки почти ничего не сохранилось, но медные и алюминиевые части приборов остались целыми.

Все это озадачивало.

– Мистер Говард! Я позвонила. Все передала, как вы хотели, и никому, никому ничего не сказала, хотя очень хотелось. А теперь, мистер Говард, за то, что я звонила и никому ничего не разболтала, вы расскажете мне об этой ракете?

– Рассказывать почти нечего. Мы запустили этот трал, надеясь изловить частицы газо-пылевой материи. Правда, были противники этого опыта. Некоторые ученые считают, что в космосе носятся споры, способные вызвать на Земле эпидемии…

– И ваш трал изловил их?

– Может, и изловил, но от него почти ничего не осталось. Мы думали посадить ракету в заданном месте, а такой случайности не ожидали… Но вот уже едут. До свидания, мисс Дженни!

С воем развернулся на узкой дорожке вездеход. Десять человек соскочили на ходу и бросились к Говарду.

Дженни следила за ними с завистью.

Они облачились в защитные комбинезоны, шлемы с толстыми стеклами и высокие сапоги.

– Отойдите-ка лучше, мисс! – сердито крикнули ей. Дженни обиделась, резко отвернулась и подчеркнуто неторопливо зашагала к коттеджу.