Текст книги "Том 20. Избранные письма 1900-1910"
Автор книги: Лев Толстой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 28 страниц)
206. Табачной фабрике «Оттоман»
1908 г. Сентября 3. Ясная Поляна.
Ясная Поляна. 3 сент. 1908 г.
Получил ваше милое письмо и подарок*. Очень сожалею, что не могу принять его, так [как] с тех пор, как уже более 20 лет оставил куренье, как дело вредное, всегда предостерегал всех от этой дурной привычки и печатно и изустно. Пожалуйста, поверьте мне, что мой отказ принять подарок нисколько не уменьшает мою благодарность вам за ваши добрые чувства ко мне. Прекрасный, присланный вами ящик, в который были положены коробки с папиросами, я оставлю у себя, как память о вас, для размещения моих бумаг; самые же папиросы возвращаю назад. Одну коробку с папиросами жена моя взяла для помещения в музей, в который она собирает все относящиеся до меня предметы. Повторяю мою просьбу не принять это возвращение в дурную сторону.
207. Дженингсу Райерсону
<перевод с английского>
1908 г. Сентября 15/28. Ясная Поляна.
28 сентября 08.
Уважаемый г. Райерсон Дженингс,
В ответ на ваше письмо от 24 августа* выражаю искреннее пожелание успеха кандидатуре г. Брайана в президенты Соединенных Штатов*. С моей точки зрения, то есть поскольку я вообще не признаю никакого государства, основанного на насилии, я не могу оправдывать функций президента республики, но, поскольку эти функции еще существуют, безусловно, желательно, чтобы они выполнялись людьми, заслуживающими доверия.
Я отношусь с большим уважением и симпатией к г. Брайану и знаю, что принципы, на которых основана его деятельность, совпадают с моими в отношении сочувствия к трудящимся массам, антимилитаризму и признанию зол, приносимых капитализмом.
Мне еще неизвестно, но я надеюсь, что г. Брайан будет сторонником земельной реформы в духе Генри Джорджа и его системы единого налога*, проведение которой я считаю в настоящее время делом совершенно необходимым и которое каждый передовой реформатор должен иметь прежде всего в виду.
Преданный вам
Лев Толстой.
208. Лицам и учреждениям, приславшим поздравления ко дню восьмидесятилетия
1908 г. Октября 5. Ясная Поляна.
Когда я, еще несколько месяцев назад, услыхал о намерениях моих друзей праздновать мое восьмидесятилетие, я печатно заявил о том, что очень бы желал, чтобы ничего этого не делали*. Я надеялся, что мое заявление будет принято во внимание и никакого празднования не будет.
Но случилось то, чего я никак не ожидал, а именно: начиная с последних дней августа и до настоящего дня я получил и продолжаю получать с самых разных сторон такие лестные для меня приветствия, что чувствую необходимость выразить мою искреннюю благодарность всем тем лицам и учреждениям, которые так доброжелательно и ласково отнеслись ко мне*.
Благодарю все университеты, городские думы, земские управы, различные учебные заведения, общества, союзы, группы лиц, клубы, товарищества, редакции газет и журналов, приславшие мне адреса и приветствия. Благодарю также всех моих друзей и знакомых, как в России, так и за границей, вспомнивших меня в этот день. Благодарю всех незнакомых мне людей, самых разнообразных общественных положений вплоть до заключенных в тюрьмах и каторгах, одинаково дружелюбно приветствовавших меня. Благодарю юношей, девушек и детей, приславших мне свои поздравления. Благодарю и лиц духовного звания, – хотя и очень немногих, но приветствия которых тем более дороги для меня, – за их добрые пожелания. Благодарю также тех лиц, которые вместе с поздравлениями прислали мне тронувшие меня подарки.
Сердечно благодарю всех приветствовавших меня, и в особенности тех из них, которые (большинство обращавшихся ко мне) совершенно неожиданно для меня и к великой моей радости выражали в своих обращениях ко мне свое полное согласие не со мною, а с теми вечными истинами, которые я старался, как умел, выражать в моих писаниях. Среди этих лиц, что было мне особенно приятно, было больше всего крестьян и рабочих.
Извиняясь в том, что не имею возможности отвечать отдельно каждому учреждению и лицу, прошу принять это мое заявление как выражение моей искренней благодарности всем лицам, выразившим мне в эти дни свои добрые чувства, за доставленную ими мне радость*.
Лев Толстой.
5 октября 1908 года.
209. С. А. Энгельгардту
<неотправленное>
1908 г. Ноября 12. Ясная Поляна.
Сергей Александрович,
Вопрос ваш поставлен так ясно и определенно, что мне хочется так же ясно и определенно ответить на него*.
Отвечаю на второй вопрос: не вызван ли был мой поступок передачи имущества семейным желанием избавиться от невыгод собственности, удержав ее выгоды? Ответ на этот вопрос отвечает и на первый: не обманываю ли я себя, воображая, что, поступив дурно, поступаю хорошо?
Вы пишете: «согласитесь со мной, что если бы вы передали свое имущество беднякам, то вы были бы теперь лишены не только отрицательной, но и положительной стороны вашего капитала».
Во-1-х, не говоря о трудности раздачи беднякам (каким? почему этим, а не тем?) имущества, вы забываете о том, что такая раздача должна была вызвать самые тяжелые, даже враждебные чувства ко мне 8 человек семейных, не разделяющих моих взглядов на собственность, воспитанных в довольстве, даже роскоши и, с полным на это правом, рассчитывающих на получение после моей всякую минуту и, во всяком случае, скоро могущей наступить смерти свою долю наследства. Это во-1-х; во-2-х, раздав то, что тогда составляло мое имущество, я не лишал себя ни положительной, ни отрицательной стороны своего капитала, то есть собственности. Раздав имущество, я мог удержать за собой право на вознаграждение за будущие литературные работы. А эти работы с того времени, как я отказался от вознаграждения, и до теперешнего, во всяком случае, давали бы мне возможность жить вне нужды и независимо от семьи. Потребности мои настолько ограничены, что, если бы я и не мог сам зарабатывать средства существования, друзья мои всегда дали бы мне возможность прожить вне нужды оставшиеся года жизни, и потому жизнь моя с семьею никак не обусловлена моим желанием пользоваться теми скорее тяжелыми, чем желательными для меня условиями жизни, в смысле роскоши ее, в которых я живу.
Так что решение мое поступить 18 лет тому назад по отношению моего имущества так, как будто я умер, решение, стоившее мне тогда тяжелой борьбы, никак не могло произойти от желания, обманув себя и людей, избавиться от невыгод обладания собственностью, удержав все ее выгоды, а от других более сложных причин, в справедливости признания которых судьею может быть только моя совесть*.
Лев Толстой.
12 ноября 1908.
210. В. Гурову и М. Михайлову
1908 г. Ноября 20. Ясная Поляна. Ясная Поляна. 20 ноября 08.
Прочел ваши рассказы. Написано бойко, но не видно таланта. Решение на самоубийство психологически не обосновано*. Очень сожалею, что не могу посылкой в редакцию для напечатания содействовать облегчению вашего тяжелого положения, которому вполне сочувствую*. Если бы вы попытались описывать больше личные и действительно испытанные вами чувства и события, то такой рассказ скорее мог бы иметь успех.
Лев Толстой.
211. М. Н. Мейбаум
1908 г. Декабря 8. Ясная Поляна.
Получил ваш рассказ и прочел его*. Замысел его мне очень понравился, но тема так сложна и представляет такую возможность и даже необходимость психологической разработки – показания того, что он в тех условиях, в которых находится, и при своей степени нравственного развития не мог поступить иначе; а между тем этого ничего нет или очень слабо, так что читателю непонятно, что повлекло его к совершению поступка. И потому, хотя и очень сожалею об этом, думаю, что рассказ в таком виде едва ли будет принят какой-либо редакцией, да, откровенно говоря, по-моему, и не стоит того. Вопрос же о том, есть ли у вас дарование и можно ли вам советовать продолжать заниматься литературой, я не могу решить. Во всяком случае, советовал бы вам не класть все свои силы на это занятие. Для литературной же работы посоветовал бы вам как можно больше простоты и краткости.
Ясная Поляна.
8-го декабря 1908 г.
212. A. A. Столыпину
1908 г. Декабря 20. Ясная Поляна.
Александр Аркадьевич,
Прочел то, что вы написали 18 декабря*.
Стыдно, гадко.
Пожалейте свою душу.
Я любил вашего отца*, и мне больно за вас.
Лев Толстой.
20 декабря 1908.
1909
213. Эльмеру Мооду
1909 г. Января 23. Ясная Поляна.
Пожалуйста, любезный Моод, передайте Бирмингамским студентам мою благодарность за их намерение воспроизвести мою комедию*: благодарю их потому, что приписываю их выбор не достоинству комедии, а их доброму расположению ко мне и моим взглядам. А это меня всегда трогает и радует.
Дружески жму руку и прошу передать мой привет вашей жене*, свояченице* и Шанкс*.
Лев Толстой.
1909. 5 февр.
214. Шаих-Касиму Суваю
1909 г. Января 26. Ясная Поляна. Ясная Поляна.
26 января 1909 г.
Я предоставил всем желающим право издания и переводов всех моих сочинений с 1881 года* и могу только благодарить вас за принятый на себя труд, что я и делаю этим письмом*.
215. В. Г. Черткову
1909 г. Января 30. Ясная Поляна.
Владимир Григорьевич,
Ввиду того, что вы готовите для издания все мои писания* и желали бы для этого иметь право свободно пользоваться и моими частными письмами к разным лицам, – сим удостоверяю, что, в случае если вы или те, кому вы при себе или после себя поручите продолжать это дело, нашли бы желательным включить в издания моих писаний те или другие из моих частных писем к кому бы то ни было, копии с которых имеются у вас или будут вами получены от меня или другими путями, то предоставляю, как вам, так и продолжателям вашего дела, полное право делать это, согласно вашему или их благоусмотрению.
Даю вам это разрешение и потому, что, предполагая, что некоторые из моих писем могут иметь общее значение, я уверен, что как вы, так и те, кому вы предоставите продолжать вашу работу, сумеют наиболее целесообразным образом воспользоваться ими; и потому еще, что, вообще не признавая литературной собственности, я не желал бы, чтобы мои письма становились частной собственностью тех лиц, которым они адресованы.
Лев Толстой.
Ясная Поляна, 30 января 1909 г.
216. М. А. Стаховичу
1909 г. Февраля 5. Ясная Поляна.
5 февраля 1909 г.
Ясная Поляна.
Благодарю вас, милый Михаил Александрович, за рукавицы и книжку*. Новое подтверждение верности вашего художественного вкуса – ваше суждение о рассказе Арцибашева «Кровь»; хороши и другие рассказы: «Гололобов», «Смех», «Бунт», если бы не общие недостатки всех новых писателей: небрежность языка и самоуверенность*. Но, во всяком случае, это человек очень талантливый и самобытно мыслящий, хотя великая самоуверенность мешает правильной работе мыслей.
Совсем было забыл самое важное дело. В харьковской тюрьме заключен некто Александр Михайлович Бодянский, приговоренный на шесть месяцев тюрьмы за распространение моих сочинений. Я его знаю и уважаю, хотя он и не вполне разделяет мои взгляды, а наполовину революционного настроения. Он старый, больной человек и находится в самых тяжелых условиях, которые ухудшились еще вследствие странного общего распоряжения министра внутренних дел о том, что содержащимся в общих камерах, но приговоренным к одиночному заключению, увеличивается срок на одну треть. Он же не переведен в общую камеру, а к нему в камеру посажен уголовный арестант, так как вследствие тесноты не хватает одиночных помещений. Если можете помочь этому делу, сделаете, кроме великого одолжения мне, и истинно доброе дело*.
Любящий вас сам не знаю за что, должно быть, не за дурное,
Лев Толстой.
217. H. В. Мешкову
1909 г. Февраля 25. Ясная Поляна.
Николай Васильевич,
Очень благодарен вам за присылку книг. Получил их и пользуюсь ими. Как бы рад был, если бы достало сил и уменья воспользоваться ими, как хотелось бы*.
Уважающий вас
Л. Толстой.
25 февраля 1909 г.
218. Н. П. Лопатину
1909.г. Февраля 28. Ясная Поляна. Ясная Поляна.
28 февраля 1909 г.
Извините меня, пожалуйста, за то, что, не зная вашего имени и отчества, пишу вам без обращения.
Написать мне вам хочется для того, чтобы сказать вам, что я очень благодарен вам за помещение в вашей газете моей заметки*. Благодарен потому, что думаю, что нельзя и не должно молчать о тех преступлениях всех законов божеских и человеческих, которые совершаются правительством под предлогом общего блага; и вы, рискуя многим, содействовали обличению этой ужасной жестокой лжи*. Но вместе с благодарностью не могу не чувствовать огорчения при мысли о том, что те меры, которые должны бы были по справедливости обращены на меня, обращаются на людей, близких мне по своим взглядам.
Пожалуйста, дайте мне знать о себе, о том, как вы переносите ваше заключение, и не могу ли я чем-нибудь быть вам полезным, чего бы очень желал.
Лев Толстой.
219. А. А. Гаибову
1909 г. Марта 4. Ясная Поляна.
Ясная Поляна.
4 марта 1909.
Я уже около 20 лет предоставил всем желающим право переиздания и переводов на все языки всех моих писаний, написанных после 1881 года, так что могу только благодарить вас за принятый на себя труд*.
Лев Толстой.
220. В. А. Поссе
1909 г. Марта 5. Ясная Поляна.
Рад был получить ваше письмо и еще более был бы рад, если бы удалось написать то, что думаю о нем [Гоголе]*. Боюсь только, что то, что думаю, и неюбилейно и нецензурно.
Лев Толстой.
5 марта 1909.
221. Б. Обратиловой
1909 г. Марта 21. Ясная Поляна. Моравия.
Милостивая государыня!
Особого разрешения на перевод моих книжек для чтения, как и всех моих других сочинений, не требуется. Я могу только поблагодарить вас за принятый вами на себя труд*.
222. З. Н. Шевцову
1909 г. Марта 23. Ясная Поляна.
Советую тебе, милый мальчик*, всю жизнь с нынешнего дня и до смерти учиться изо всех сил тому, чтобы быть как можно добрее со всеми: с няней, с папой, мамой, братьями, дворником, со всеми, с кем только сходишься. Это не совсем легко, этому надо учиться, так же, как учиться читать, писать, играть на скрипке или на фортепьяно. Только тем всем наукам выучишься – и конец, а этой науке конца нет. И, главное, ни от какой науки нет такой радости, сколько от этой; что дальше учишься, то самому все веселее и веселее, и все вокруг тебя всё больше и больше любят. Пожалуйста, сделай так. Всякую минуту помни, что тебе надо быть добрым.
23 марта 1909.
223. З. M. Гагиной
1909 г. Мая 7–8. Ясная Поляна.
Ясная Поляна, 8 мая 1909.
Спасибо, милая Зинаида Михайловна, за то, что помните меня и прислали свой дневник*. С особенным чувством радости за вас и за детей прочел его. Так радостно было заглянуть в уголок души хорошей, правдивой женщины, а также и в уголок души того народа, который я чем дольше живу, тем больше, даже незаконно исключительно люблю. Люблю ваших ребят, и Сережу и девочку – забыл, как зовут*. Этот народ нельзя не любить. Помогай вам бог продолжать ваше – хотел сказать – прекрасное, но ваше дело больше: оно истинно хорошее. Последствия этого дела неисчислимы. Не сравниваю его с деятельностью Думы, чтобы не оскорбить вашу деятельность. И как просто, хорошо вы его делаете, без преувеличения, без задора и без усталости. Ohne Hast, ohne Rast*.
Одно мне не понравилось в вашем дневнике: это ваши упреки судьбе, себе, сожаление о прошедшем. Все то самое тяжелое, что случается с нами, – вы испытали очень, очень тяжелое, – все это, как ни странно сказать, благо, «иго мое благо», если только мы поставим главным делом жизни приближение к нему, к высшему совершенству.
Прощайте, не забывайте меня.
Любящий вас
Лев Толстой.
224. С. А. Толстой
<неотправленное>
1909 г. Мая 13. Ясная Поляна.
Письмо это отдадут тебе, когда меня уже не будет. Пишу тебе из-за гроба с тем, чтобы сказать тебе, что для твоего блага столько раз, столько лет хотел и не мог, не умел сказать тебе, пока был жив. Знаю, что если бы я был лучше, добрее, я бы при жизни сумел сказать так, чтобы ты выслушала меня, но я не умел. Прости меня за это, прости и за все то, в чем я перед тобой был виноват во все время нашей жизни и в особенности в первое время. Тебе мне прощать нечего, ты была какою тебя мать родила, верною, доброю женой и хорошей матерью. Но именно потому, что ты была такою, какой тебя мать родила, и оставалась такою и не хотела изменяться, не хотела работать над собой, идти вперед к добру, к истине, а, напротив, с каким-то упорством держалась всего самого дурного, противного всему тому, что для меня было дорого, ты много сделала дурного другим людям и сама все больше и больше опускалась и дошла до того жалкого положения, в котором ты теперь*.
225. Теодору Вейхеру
<перевод с немецкого>
1909 г. Мая 27/июня 9. Ясная Поляна.
Милостивый государь,
Благодарю вас очень за присылку вашего календаря Гете на 1909 г.*
Я просмотрел его с большим интересом. Что меня особенно заинтересовало, это разговоры Гете с разными лицами. В этих разговорах я нашел для себя много нового и ценного, как, например, то, что он в разговоре с Фальком высказывает о науках*, которые сделались слишком дальнозоркими, или с Римером об умах растительных и έλεόΰεξοι*, или о том, что природа – орган, на котором наш господь бог играет, а дьявол раздувает мехи*.
Особенно замечателен его разговор с Мюллером (1823, 3 февраля)*, а также все высказанное им еще в 1824 году о вреде журналов и критики*, что особенно верно в наше время.
Но было бы слишком долго перечислять все глубокомысленное и остроумное, что я нашел в этой книге.
Извините, что не могу исполнить вашей просьбы – высказаться о произведениях Гете, будучи слишком занят.
Еще раз благодарю вас за книгу*, которая была для меня так ценна.
Лев Толстой.
27/V – 9 июня 1909.
226. В. Д. Поленову
1909 г. Июня 3. Ясная Поляна.
Ясная Поляна, 3 июня 1909.
Очень благодарен вам, Василий Дмитриевич, за присылку вашего альбома*. По рассказам я имел очень неопределенное понятие о вашей выставке, но альбом ваш произвел на меня сильное впечатление. Воображаю, как подействовала бы на меня сама выставка, и очень, очень сожалею, что не мог видеть ее. Не говоря уже о красоте картин и том вполне сочувственном мне отношении вашем к изображаемому предмету, самый этот огромный труд, положенный вами на это дело, вызывает глубокое уважение к художнику.
Само собой разумеется, что раскрашивание, хотя вы его и начали, не может передать красок, но благодарю вас за намерение сделать это для меня*.
Кроме всех других значений, ваша выставка имеет, по моему мнению, еще значение педагогическое. Нельзя в лучшей форме передать детям историю Христа, как по вашим картинам.
Еще раз благодарю вас.
Ваш*
227. С. А. Толстой
1909 г. Июня 23. Кочеты.
Получили нынче твое письмо Тане*, милая Соня. Мне здесь очень хорошо, но хочется и домой и для тебя, и для Левы*, и для Саши*, так как она не приезжает сюда, и для самого себя. Определять времени вперед не люблю, но думаю, что скоро*. Нынче получил письмо от Черткова со вложением копии письма тебе. Он предлагает отдать рассказ «Дьявол» в литературный фонд, который просит об этом*. Я еще не решил. Рассказ мне не нравится. Надо будет перечитать его. У нас теперь довольно тихо, гораздо тише, чем в Ясной, в смысле посетителей. Нынче приехал сын Михаила Сергеевича Миша*. Я себя чувствую хорошо. Кое-что работаю*, и хочется столь многого, что ясно, что это обычные старческие неосуществимые мечты. Хочется только не даром провести оставшиеся месяцы, дни, часы, когда так многое, непонятное и скрытое прежде, стало ясно. Вчера была Наташа Абрикосова*. Повторяю совет не придавать важность хозяйству, а тому, как ты верно пишешь, чтоб быть доброй*. Только одно это нужно. И доказательство, что это одно нужно, то, что это одно всегда можно.
Целую тебя, Сашу, Леву, привет Варваре Михайловне.
Л. Т.
228. Организационному комитету XVIII международного мирного конгресса
<перевод с французского>
1909 г. Июля 12/25. Ясная Поляна.
Председателю XVIII мирного конгресса, Стокгольм.
Господин председатель,
Вопрос, который подлежит обсуждению конгресса, чрезвычайно важен и интересует меня в течение уже многих лет. Я постараюсь воспользоваться честью, которую мне оказали моим избранием, изложив то, что я имею сказать по данному вопросу перед столь исключительной аудиторией, как та, которая соберется на конгрессе. Если силы мне позволят, я сделаю все возможное, чтобы прибыть в Стокгольм к назначенному сроку;* если же нет, я пришлю вам то, что хотел бы сказать, в надежде, что члены конгресса пожелают ознакомиться с моим мнением.
Примите, милостивый государь, уверение в моем совершенном уважении.
12/25 июля 1909.
