Текст книги "Инкубатор"

Автор книги: Лев Пучков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

Л.Н. Пучков
Инкубатор

Ребята, все, что написано в этой книге, – сказка.

Не ищите здесь какие-то совпадения и аналоги.

Для особо информированных приключенцев, диггеров и сталкеров дополнительно сообщаю: все объекты выдуманы.

Все названия подразделений и структур придуманы автором и не имеют ничего общего с наименованиями реальных аналогов.

Проект «B.U.N.K.E.R»
Дело № 4
«Инкубатор»

«…Они люди. И их можно убить…»

Штефан Зиверс. Евангелие от волкодава, откровение 1/1

Пролог

– И кем же вы меня видите в новой Династии?

– Президентом или Премьером, разумеется.

– «Разумеется»? У вас в Семье нет претендентов на эти посты?

– Есть, но… Фактура не та. Ты красивый. Обаятельный. Спортивный. С чувством юмора все в порядке. А эти… ну вот сам посмотри, одни ведь уроды. Как таких на престол сажать?

Игорь посмотрел две на нижние ветви генеалогического древа: в самом деле, ребята страшненькие, даже жалко их, болезных. И не найдется ведь доброго человека – пристрелить, чтоб не мучились.

Однако Президент и Премьер – это вовсе не синекура. Должности очень хлопотные и нервные, постоянно на публике, на острие внимания, рабочий день не нормирован, вкалывать приходится с утра до ночи, так что на собственно «наслаждение властью» времени не остается вообще. Одним словом, это тяжелая и неблагодарная работа.

– Если есть такая возможность… Я бы хотел остаться в Кабинете.

– Извини, нет такой возможности. Кабинет уже давно укомплектован, так что ничего пообещать не могу.

А вот такая искренность – это уже хорошо. Это обнадеживает. Ничего ведь не стоило посулить: «не вопрос, возьмем тебя в Кабинет», а потом просто поставить перед фактом.

Эта искренность придавала деловому предложению совершенно иную степень достоверности. Игорь взял тайм-аут и бегло проанализировал, насколько предложение реально, и нет ли тут какого-то подвоха.

Да нет, вроде бы реально на все сто. Становление новой Династии неизбежно влечет перестройку всей официальной структуры Власти, в том числе и основного Тандема. Игорь прекрасно вписывается в этот Новый Порядок по всем параметрам. Кроме того, он будет всем обязан своим хозяевам и, будучи в чужом (и отчасти враждебном) окружении, совершенно точно в ближайшие несколько лет не устроит заговор.

Они в самом деле нужен им.

– Смущает одно.

– Что именно?

– Придется идти против отца.

– Да, придется. Иначе никак. Но, хочу напомнить… Независимо от того, примешь ты предложение или нет, сдвиг в Династии неизбежен… Ты думал о том, что будет с тобой, когда Верховного не станет?

– Думал.

– И?

– Скорее всего, меня просто убьют.

– Ну так вот, у меня плохие новости… В самое ближайшее время Верховного не станет. С тобой ли, без тебя – это предопределено… Итак?

– Что ж… Я согласен.

– Молодец. Знаешь, я и не сомневался. Ты умен и прозорлив. И прекрасно понимаешь, что у тебя просто нет другого выбора…

Глава 1
Инкубатор. Полигон № 3

Ворон хорошенько встряхнул пластмассовый стаканчик с кубиками и, придержав его протезом левой руки, по традиции уточнил:

– Ну что, товарищи убивцы… Сверху, снизу, сами?

– Сами! – дружным хором выдала боевая тройка.

– Ну, как скажете. Кто?

– Триста шестьдесят девятый.

– Держи…

Пять кубиков подпрыгнули на обшарпанной дубовой столешнице и выдали цифру «четырнадцать».

– Негусто, – Ворон протезом сгреб кубики в стаканчик и стал опять его трясти. – Кто?

– Три семь три.

– Забирай, – кубики выдали цифру «девять». – Хм… Совсем негусто.

В третий раз кубики дали «двадцать три».

– Что ж, вы все видели. Командир группы – Триста Семидесятый. Крути, тяни задание.

Выбор командира группы – это единственный момент в учебном дне, когда что-то зависит от руководителя занятия.

Отсюда и далее командир будет сам выбирать, как «жить и работать» группе в течение нескольких следующих часов.

Руслан подошел к барабану и крутанул ручку.

Барабан примерно такой же, как в популярных телепрограммах, устроенных по системе «лото», только полностью непрозрачный. Впрочем, у Руслана сотоварищи таких ассоциаций нет, они смотрят внутреннее «кино» Инкубатора, тщательно отфильтрованное и подобранное под программу обучения. Поэтому они называют этот старый гремучий барабан «Раздачей», относятся к нему с большим уважением и отчасти даже наделяют его некоторыми свойствами живого существа.

Задания бывают всякие: легкие, нормальные, тяжелые и просто тройной «П» (Подляна – Подстава – Провал). Среди курсантов бытует мнение, что «Раздача» кого-то любит, а кого-то не очень, и если относиться к ней без должного уважения, будешь регулярно получать пресловутые три «П».

– Полегче не прошу… – еле слышно прошептал Руслан. – Но если получится, дай третий сектор…

Барабан перестал крутиться, Руслан вытащил два кубика: маленький с цифрой «21» и побольше с номером «12» – и показал руководителю занятий.

Ворон кивнул и тут же позвонил Графиту:

– Тут к тебе убивцы просятся. Хмм… Накрывай на «очко».

Что ж, не повезло. Задание в 12-м секторе, это нехорошо. Сегодня «Раздача» явно не в духе.

Соратники выбор командира восприняли бесстрастно. Любой из них мог оказаться на его месте, и вытащить из «Раздачи» все что угодно.

В Инкубаторе сызмальства приучают любить и уважать Закон Случайных Чисел, относиться к нему как к норме жизни и… даже работать с ним. Тот факт, что человеком сплошь и радом управляет Случай, это вовсе не Рок, как считает большинство индивидов, а обычная человеческая недальновидность, неумение грамотно встраиваться в цепь событий, последовавших за собственно Случаем, и отсутствие навыков работы в крайних ситуациях. Иначе говоря, в Инкубаторе с детства учат управлять любой ситуацией, независимо от того, каким набором случайностей она была спровоцирована. В общем-то, это умение хорошо и полезно для каждого. Но для Стилетов это своего рода закон жизни, поскольку при их роде деятельности все те, кто не соблюдает этот закон, очень быстро умирают.

– Нагрузка, – скомандовал Ворон, подвинув к краю стола стаканчик с кубиками.

Руслан накрыл стаканчик правой ладонью, ловко перевернул его вверх дном и принялся встряхивать. Двумя руками трясти удобнее, но у Ворона вместо левой протез, поэтому все курсанты из чувства такта трясут стаканчик одной рукой, и лишь в тот момент, когда бросают «зары» на стол, чуть придерживают его за донышко другой. В отличие от обычных кубиков, которые используют во многих играх для обычных людей, на местных нет «шестерок», поскольку одна грань у них пустая.

– Девять… Пятнадцать… Семь, – записал результаты Ворон.

Три категории. Три броска.

В Инкубаторе есть легенда, что много лет назад был умник, который трижды кряду выбросил пять «нулей». Наверное, эту легенду придумал кто-то из инструкторов: то ли, чтобы поиздеваться над курсантами, то ли, напротив, чтобы верили в Удачу и не опускали крылья. Однако при Руслане такого не было ни разу, всегда получается какая-то нагрузка по всем трем категориям.

Сегодня выпал почти что стандарт, за исключением последнего пункта: из обстановки – собаки; из ситуации – тревожное состояние охраны в ожидании нападения; из состояния – сильное алкогольное опьянение.

Когда речь идет о работе в 12-м секторе, Руслан и прочие курсанты категорически не любят алкоголь. Позже будет понятно, чем именно это вызвано, а пока что можно сказать о предпочтениях: если бы была возможность выбирать, в категории «состояние» Руслан без колебаний выбрал бы любую другую нагрузку. Даже крайне неприятная «раненная конечность» – специальный капкан формата «наноподагра», причиняющий сильную боль и заметно ограничивающий движение, предпочтительнее алкоголя, если речь идет о двенадцатом секторе.

– Однако тебе сегодня фартит, – Ворон знает про эту нелюбовь и сочувственно поджимает губы. – Сначала к Графиту в гости угодил, потом бухло в придачу… Чет ты сегодня не с той ноги встал.

Товарищи Руслана замечание руководителя занятий пропустили мимо ушей и вообще, к нехорошей нагрузке отнеслись философски. Это вовсе не показное хладнокровие и уж тем более не бравада в угоду командному духу. Они и в самом деле не имеют никаких претензий к Руслану за неудачный выбор. Точно так же, как не было бы претензий у него самого, окажись сейчас на его месте кто-то из соратников.

«Стилетов» с детства приучают приноравливаться к самым невероятным условиям, гибко подстраиваться под любую ситуацию и не проявлять эмоций по поводу отсутствия благосклонности Фортуны.

Любой расклад – это вовсе не Предопределение, а всего лишь работа.

Если тебе выпал скверный расклад, это не значит, что ты неудачник. В системе координат Инкубатора такого слова не существует.

Скверный расклад – это вовсе не Рок, а всего лишь дополнительная работа.

Просто тебе и твоим братьям придется поработать больше, чем в случае, если бы выпал хороший кубик, только и всего. Больше усилий, больше времени, как следствие – вы получите больше опыта и выйдете более закаленными из этого испытания. Какие уж тут претензии. Спасибо командиру за дополнительную практику.

Отдав по телефону дополнительные распоряжения Графиту по поводу нагрузки, Ворон позвонил каптеру и отправил тройку выводить на должный уровень категорию «состояние».

– Топайте на «грузовую площадку», примите по пять капель за мое здоровье…

«Грузовая площадка» здесь же, в командном бункере. А «пять капель» – это пятьсот грамм водки на брата (по пол-литра), стандарт для занятия.

Курсанты не спеша приняли дозу в пять приемов, запивая крепко газированным куриным бульоном, специально для такого случая доставленным с кухни. Человека, непривычного к такого рода «закуси», наверняка бы замутило, но организм «стилета» адаптирован к различным бытовым ядам и токсинам, а также к разного рода экзотическим продуктам. Например, когда в последний раз у Руслана в качестве нагрузки был алкоголь, запивать пришлось обжигающим борщом, разумеется, газированным. Специально «закусь» никто не готовит, что остается с обеда из первых блюд, то подогревают и несут. А собственно «газировка» – изобретение Ворона. По нормативам есть ограничение на количество спиртного (не более 230 г. чистого алкоголя, независимо от веса реципиента, или же пол-литра водки) и категорическое требование запивать насыщенным мясным бульоном.

Ворон полагает, что для «стилета» это просто смехотворная норма, тем более, пополам с бульоном. А поскольку насчет температуры бульонов и наличия в них СО ₂в нормативах не сказано ни слова, Ворон пользуется незыблемым правилом «разрешено все, что не запрещено» и курсанты под бдительным присмотром одноглазого каптера запивают алкоголь шипучим горячим варевом.

Заправившись газированным бульоном с водкой, курсанты надели куртки и отправились «поверху» в 12-й сектор Полигона № 3.

* * *

Инкубатор располагается на окраине одного из действующих учебных центров Министерства обороны Российской Федерации. Поскольку учебный центр готовит специалистов для ряда интересных и загадочных подразделений разных родов войск, он хорошо охраняется и здесь не принято задавать лишних вопросов. На огромной территории центра расположено немало «хозяйств» с особым статусом и доступом. Здесь так было от веку, поэтому полигоны Инкубатора органично вписываются в атмосферу всеобщей секретности и никому не мозолят глаза. Для «соседей» же есть рабочая легенда – «Особые Испытательные Площадки ГРУ». Любой импортный шпион, по какому-то недоразумению затесавшийся на территорию учебного центра, легко может проверить эту легенду по линии своих «кротов» в ГРУ (если таковые имеются): в Генеральном штабе непременно подтвердят, что это реально те самые площадки.

Так получается, что на полигонах Инкубатора регулярно мелькают младшие группы и «соседи» это видят. Для такого случая тоже есть двухуровневая легенда: официальная – военно-патриотическая работа, вроде как юннаты на зарницу приходят, и доверительная, для «своих» – сотрудники особых площадок злоупотребляют «Закрытым» статусом и таскают своих детишек пострелять и побаловаться с боевой техникой. Насчет несерьезности этой версии и отсутствия в ней глубокого эшелонирования никто не беспокоится: легенда есть, при необходимости ее подтвердят на самом высоком уровне в Генштабе, а все остальное вторично.

* * *

Боевая тройка неспешно топала по слегка припорошенной снегом дорожке к двенадцатому сектору, быстро пьянела на ходу и между делом любовалась мистическим закатом.

Снежок приятно похрустывал под ногами, на вышках уже зажглись сигнальные огни, и так тихо и покойно было кругом, что все трое невольно замедлили шаг, чтобы хоть ненадолго задержаться в этой Рождественской идиллии, подышать свежим воздухом и собраться с духом, прежде чем нырнуть в мрачные недра «Госдепа».

12-й сектор Третьего Полигона – это, собственно, два смежных сектора, «Рублевка» и «Госдеп». В первом несколько дорогих усадеб с разными типами охраны, а во втором одно большое здание, печально известное среди курсантов своим подвалом.

У крыльца с минуту постояли, собираясь с духом. Вволю, со вкусом, подышали, как будто таким образом можно было набрать запас для предстоящего испытания, затем Руслан, на правах старшего, скомандовал:

– Все, браты, перед смертью не надышишься. Заходим.

Миновав просторный вестибюль, заваленный мишенями, манекенами и муляжами, троица синхронно даванула неприязненного «косяка» в сторону лестницы, ведущей в подвал, и поднялась на второй этаж.

В «учительской» их поджидал Графит, коротавший время за чаепитием и чтением мемуаров сэра Лоуренса на английском языке.

– Ну что, барбосы… – оторвавшись от книги, Графит обвел троицу немигающим взглядом и жутковато улыбнулся всей нижней половиной лица. – Вы готовы умереть от удушья?

По-другому улыбаться Графит не умеет, так же как и мигать. У него сожжено лицо и нет век. Объективно его следовало бы именовать Угольком, или Головешкой: выглядит он примерно так же, как Фредди Крюгер без маски, с которого к тому же забыли счистить сажу. Однако никто из курсантов не рискует озвучить такие проекты даже шепотом и промеж себя: Графита все уважают и боятся. Есть за что.

– Готовы, – ответил за всех Руслан.

– Рад за вас, – Графит, не закрывая книгу, традиционно уточнил: – Есть желающие отработать норматив?

– Так точно! – пьяным хором рявкнула троица.

– А смысл? – усомнился Графит. – Вы и по-трезвому его никогда не выполняли, а уж в таком виде… Вы точно этого хотите?

– Так точно! – задорно подтвердила троица.

– Рад за вас, – Графит закрыл книгу, заложив ее прозрачной офицерской линейкой, встал из-за стола и пристегнул протез к левой ноге. – Накрывайте дюжину А-18. У вас три минуты. Поехали.

Троица вывалилась из «учительской» и побежала на первый этаж.

На первом этаже, в стандартных размеров спортзале, штатно именуемом как «Малый Забой», Руслан сотоварищи принялись торопливо монтировать манекены указанного образца. Манекены таскали из примыкающей к залу кладовки и устанавливали на торчащие из пола стальные штыри с разъемами. Пол в зале сплошь испещрен забранными в стальной уголок прорезями-дорожками, образующими замысловатый рисунок, состоящий из множества геометрических фигур. Под полом тяжелые тележки с противовесами, которые катают манекены, мишени и муляжи – в общем, все, что «накроют», по прорезям-дорожкам во время занятий – в соответствии с заложенными в программу алгоритмами.

Руслану всегда было интересно, почему именно дюжина манекенов? Потому что Графит командует двенадцатым сектором или у него некий сдвиг на нумерологии? Прочих курсантов этот вопрос тоже немало занимал, но задать его Графиту никто не решался, а сам он объяснять свой выбор не считал нужным.

Несмотря на усугубленное состояние, троица управилась споро (да просто есть солидная практика, «накрывали» тут бессчетное количество раз): через две минуты дюжина напичканных электроникой манекенов, сплошь покрытых порезами и следами уколов, была готова к работе.

Графит легко, как будто был на обеих ногах, вспорхнул на небольшой помост в углу зала. Помост огорожен прочной решеткой, на нем находится пульт управления и четыре монитора, показывающие картинку с камер, установленных по углам зала. Камеры, помимо обычного, также работают в инфракрасном режиме: подавляющее большинство упражнений выполняются либо в полной темноте, либо в обстановке световой дезориентации.

Графит «погонял» манекены по «дорожкам», проверяя их работоспособность, затем достал из тумбы видавший виды трехгранный стилет с деревянной ручкой и положил на край стола.

– На позицию.

Руслан взял стилет, с любовью огладил с детства знакомую рукоять и направился к окаймленному толстой желтой линией стартовому квадрату перед дверью.

Нужно перебежать отсюда в точно такой же финишный квадрат в противоположном конце зала и по ходу движения «убить» дюжину манекенов. На выполнение норматива дается тридцать секунд.

Если учесть, что исполнитель обучен убивать в одно касание и имеет колоссальную практику как факультативного характера, так и в реальных условиях боевых действий, – на первый взгляд условия кажутся вполне приемлемыми.

Но в этом нормативе есть некие особенности, которые значительно усложняют задачу: светозвуковая дезориентация, мобильность и «чувствительность» объектов. Если «врага не убить в одно касание, он подымет тревогу и тебя уничтожат». Иными словами, нужно попасть точно в сенсор, имитирующий сердце, трахею или прочие жизненно важные органы, поражение которых влечет за собой смерть. Промажешь на пару миллиметров, манекен выдаст пронзительный вопль, врубит общий свет и остановит таймер. Манекены группы «А», в отличие от своих «собратьев» рангом пониже, что валяются в вестибюле, не прощают неточностей и не дают полуторасекундную задержку для второго удара. Они «вопят» сразу.

Упражнение называется «норматив Графита». Придумал его, как явствует из названия, Графит.

Каждой тройке, которой предстоит спуститься в «склеп», Графит предлагает альтернативу. Условие простое: выполняешь норматив – в склеп можешь не идти, топаешь прямым ходом в «Рублевку».

Не было случая, чтобы кто-то из курсантов отказался от норматива.

Не было случая, чтобы кто-то из курсантов хотя бы раз выполнил норматив.

– Готов?

– Так точно.

– Даю обстановку, – Графит убедился, что соратники Руслана взобрались на помост и нажал на пульте несколько кнопок.

Верхний свет погас, в зале воцарилась кромешная тьма, и манекены поехали в разные стороны. На стене за финишным квадратом загорелся тусклый плафон с убывающей цифирью: 10… 9… 8… 7 …

Руслан поудобнее перехватил стилет, закрыл глаза и весь обратился в слух.

Это самое полезное время перед нормативом. «Десять секунд, которые решают все» – очень верный слоган для нескольких мгновений, которые тебе дарит Графит для оценки обстановки.

Тележки, на которые установлены манекены, при перемещении издают звук. Не особо громкий, но отчетливо различимый в тишине, и вполне индивидуальный, если ты трезв.

После водки с газированным бульоном все тележки работают на один тон. Но если ты ходишь в этот зал много лет и можешь по памяти безошибочно нарисовать маршруты всех дорожек, по которым гуляют манекены – ты в состоянии даже по этим однотонным звукам, разбегающимся в разные стороны, определить алгоритм движения целей в последующие тридцать секунд. А больше тебе и не надо.

Да, и вот еще что. Любой посторонний тут непременно сломал бы ноги впотьмах (прорези довольно широкие), но ступни «стилета», ступавшие по этому залу не одну сотню раз, «помнят» все на ощупь. Так что на ноги отвлекаться не надо.

…2… 1…

Плафон испустил ярко-красный импульс, и тотчас же включилась свето-звуковая дезориентация.

Под потолком заработали разом три стробоскопа, замигали-закрутились разноцветные фонари-мигалки, хаотично разбрасывая по залу ослепительные сполохи, душераздирающе взвыла сирена, и из мощных колонок тяжко ударило Breathe – The Prodigy.

Руслан волчьей поступью припустил по залу, практически не видя обстановку в сумасшедшем световом хаосе и больше полагаясь на высчитанный накануне алгоритм, нежели на пьяное в дым восприятие.

Нащупал первую цель, убил.

Нащупал вторую, убил.

Третью…

Четвертую…

С точки зрения техники исполнения это была натуральная халтура. Формат «в одно касание» называется так не для красного словца. Он подразумевает формулу «убить одним движением».

Руслан левой рукой нащупывал цель и тотчас же наносил удар правой.

Любой «стилет» скажет, что это как минимум два касания и вообще, грубая работа «на ощупь».

Любой курсант на месте Руслана делает ровно то же самое. В этом нормативе почти все работают «грязно». Почти.

Дело в том, что все нормативы для выпускной группы подразумевают именно работу в одно касание. «На ощупь» работают младшие группы Инкубатора и официальный спецназ армии и ведомств, им это позволительно. «Стилеты» – это Мастера Смерти, у них совсем другие стандарты.

Графит, который «мониторит» норматив, видит все лишние движения и тем не менее никогда не останавливает упражнение из-за такой «мелочи».

Он прекрасно знает, что по-другому работать в этом нормативе почти невозможно. Почти.

Руслан успел поразить девять целей. Никто не «жаловался», но когда он уже нащупал десятую цель, время вышло: вспыхнул верхний свет, и автоматически отключилась светозвуковая дезориентация.

– Почти успел, – похвалил Графит, одарив Руслана своей «фирменной» улыбкой. – Нормальный результат, я рад за тебя…

«369-й» промахнулся на пятом, а у «373-й» после восьмого вышло время.

Действительно, Руслан сегодня показал неплохой результат, учитывая, что «373-й» на этом нормативе всегда был лучшим из группы.

– Не горюйте, барбосы, – Графит забрал стилет у «373-й», упрятал его в ящик стола и направился к выходу. – Три минуты разобрать обстановку… и шагом марш в «Склеп». Удачи.

Боевая тройка уныло поплелась размонтировать манекены.

Что ж, опять не получилось.

В общем-то, это можно было бы воспринимать как традиционное издевательство и явное задирание планки для создания заведомо невыполнимых условий, если бы не один нюанс.

Сам Графит этот норматив выполняет. В ОДНО КАСАНИЕ. Что характерно, в отличие от «стопроцентно укомплектованных» юных курсантов, полных сил и энергии, Графиту слегка за пятьдесят, у него протез вместо левой ступни и левая половина тела частично поражена после глубоких ожогов от белого фосфора.

Но он справляется. Как видите, есть за что уважать… и бояться.

* * *

Если подходить объективно, не размениваясь на эмоции, ничего страшного в подвале «Госдепа» нет. Здесь располагаются ряд хозяйственных помещений, кладовки, подсобки, две функционирующие «коммунальные службы», а также одно «учебное место».

«Коммунальные службы», это морг и крематорий.

Инкубатор – образование закрытого типа, все его обитатели, умершие от различных причин, сначала попадают в морг, затем в крематорий. Да, по поводу конфессиональных различий в ритуалах погребения здесь проблем нет. На Третьем Полигоне Инкубатора одна конфессия и национальность – «стилет».

«Учебное место», это и есть тот самый «Склеп», упоминание о котором вызывает душевное смятение у любого курсанта старших групп.

В подвале очень чисто и по-своему даже уютно. Качественная плитка, положенная еще в пятидесятых годах прошлого столетия, старые желтые плафоны под высоким сводчатым потолком, и потрясающая тишина, в которой можно слушать биение собственного сердца и часами напролет думать и мечтать о чем угодно.

Будучи курсантом младших групп, Руслан любил здесь дежурить. Такие дежурства выпадали нечасто, но каждый раз это было как выходной от напряженной учебы и вечной суеты Инкубатора. Работы здесь немного: отдраить дочиста старый кафель, вынести мусор и выполнять различные мелкие поручения Хроноса.

Здесь впервые, в возрасте одиннадцати лет Руслан видел, как «увольняется» курсант выпускной группы, которого привезли с практики в цинковом гробу.

Не было никаких прощальных ритуалов и торжественных речей, и вообще, это не было похоже даже на простые похороны. В «предбанник» крематория вошли инструктора, преподаватели и пятеро курсантов выпускной группы. Хронос и Руслан закатили тележку с телом и, задержавшись ровно настолько, чтобы открыть заслонку, отправили мертвого в объятия бушующего пламени.

– Отдыхай, брат, – вот единственное напутствие, которое произнес Ворон. – Вальхалла встречает тебя…

Хронос и дежурный из младшей группы играли в нарды в одной из кладовок, где хозяин подвала проводил большую часть своей жизни.

Мальчишка смотрел на старших с восторгом и почтением: как же, курсанты выпускной группы – это почти что «стилеты», очень скоро они «вырастут», покинут Инкубатор и будут служить Родине, защищая интересы Высшей Власти.

Для Хроноса, разменявшего шестой десяток, Руслан сотоварищи были просто салагами, так что им пришлось ждать, когда доиграют партию. Единственной реакцией на их прибытие был вопрос дежурному:

– У нас все готово?

– Так точно! – с официальной строгостью ответил мальчуган.

– Ну так бросай кости, неча на них пялиться, – пробурчал Хронос. – А то будет тебе сейчас «домашний» в пять ходов.

Закончив партию, Хронос щелкнул дежурного по носу, предупредил:

– Если там что-то не так, остаток смены проведешь в морге…

…и, прихватив прислоненные к стене костыли, наконец-то покинул свое логово.

Мальчишка стремглав припустил в «Склеп», проверить, в самом ли деле все готово к процедуре, а боевая тройка с одноногим Хроносом медленно направилась в раздевалку.

Если кто-то обратил на это внимание – нет, Инкубатор не набирает на работу калек. И вообще, здесь отсутствует такое понятие, как «вакансия» и «кадровая политика». Весь персонал Третьего Полигона состоит из отставных «стилетов». Поскольку «стилет» – звание пожизненное, отставка принимается только в двух случаях: смерть и увечье.

В раздевалке курсанты принимают «форму ноль» (неглиже), Хронос проверяет, нет ли у них ран и повреждений.

– Допущены, – бурчит Хронос, убедившись, что курсанты целы-невредимы, и тяжело ковыляет к выходу.

Курсанты обворачиваются влажными простынями, заботливо приготовленными дежурным, надевают сланцы и топают в «Склеп».

* * *

Вот оно, то самое «учебное место», которое снискало подвалу «Госдепа», а с ним и всему двенадцатому сектору, дурную славу.

В других секторах упражнения в основном «полевые», акцентированные на тактике и тренирующие по большей части разведывательные и боевые навыки.

Профиль 12-го сектора – работа «в людях». Подразумевается, что это не простые люди (до таких «стилетам» нет никакого дела), а VIP-персоны, которых надежно защищает либо Государство, либо собственная служба безопасности.

Поэтому перед выполнением любого задания в этом секторе обязательно проводится тест на психическую устойчивость и стабильность волевого контроля. Обитатели Третьего Полигона называют этот тест уважительно и с большой буквы – Испытание.

В «Склепе» нет каменных распятий, старинных фресок, скульптур и прочей атрибутики жанра. Это обычное подвальное помещение, в котором находятся отсек реанимации, три гроба и Машина.

Машине лет полста, если не больше, поэтому она несколько крупнее «ай-пада» (шириной с рояль и выше человеческого роста). От Машины к гробам тянутся толстые пучки проводов, и при входе в помещение каждому становится понятно, что она (Машина) здесь главная, а гробы всего лишь послушные исполнители.

Говорят, что в первоначальном варианте в «склепе» были обычные барокамеры. Но они не оказывали нужного воздействия на психику испытуемых и придавали Испытанию оттенок медицинской процедуры. Поэтому руководство заменило барокамеры гробами и сразу все встало на свои места. Люди, даже прекрасно обученные и устойчивые к психвоздействию, делают четкое разделение между барокамерам и гробами. Согласитесь, это все-таки немного разные приспособления.

Гробы выполнены из дуба и окольцованы тремя стальным разъемными обручами с массивными электроприводными замками, также соединенными с Машиной. Внутри гробов сменные чехлы, покрывающие мягкий наполнитель, датчики с присосками и зажимами, и широкие прочные ремни: три поперечные, на лоб, грудь и бедра и четыре с петлями, для рук и ног.

Ремень для груди самый вредный и ненавистный. Во время испытания курсант дышит животом, но когда подкатывает приступ паники, самопроизвольно «включается» грудь и возникает эффект спазма. Этот эффект создает аутентичное ощущение, что ты похоронен под огромным слоем земли, который не дает тебе вздохнуть. Очень страшное и навязчивое ощущение, нейтрализовать его бывает значительно сложнее, чем все прочие сопутствующие «прелести» Испытания.

– По местам!

Боевая тройка укладывается в гробы, дежурный затягивает ремни, заботливо спрашивая, не давит ли где, не жмет ли. Курсанты игнорируют заботу младшего: им сейчас не до этого. Надо как можно быстрее сосредоточиться на отравленном алкоголем организме и постараться взять его под контроль до того момента, когда закроют крышку гроба.

Хронос прикрепляет к каждому испытуемому датчики, подходит к Машине и проверяет параметры. Убедившись, что все функционирует исправно и ни у кого пока что не выпрыгнуло сердце, он задает процедурный вопрос:

– Есть желающие отказаться от Испытания?

Ответом ему служит всеобщее молчание.

От Испытания не отказываются.

За отказ положено длительное и суровое наказание, но это не главное.

Курсанту выпускной группы не страшно никакое наказание: он без проблем просидит несколько часов голышом в морозильнике, в буквальном смысле топя задницей лед, будет сутки напролет плавать по трубам перегонки в коллекторе Третьего Полигона или проведет денек в вольере с кобрами и скорпионами в зоологическом секторе.

Главное – то, что отказавшийся от Испытания автоматически становится парией и считается неполноценным. В итоге он все равно вернется и попросит повторить Испытание, но за то время, пока он будет дозревать до этого решения, Братство утопит его в презрении и навеки заклеймит как прокаженного.

– Ну ладно, раз так, – Хронос кивает дежурному. – Напомню, возврата не будет, пока не выйдет время. Приступим…

Дежурный закрывает крышки гробов и защелкивает замки обручей.

Испытание началось.

* * *

Руслан лежит в кромешной тьме, намертво стянутый ремнями и пытается подготовить организм к дружбе с Машиной. Время для разгона три минуты, затем включится мониторинг параметров организма и начнется отсчет.

С Машиной дружить несложно. В течение двенадцати минут нужно стараться не превышать следующие параметры: пульс 40 ударов в минуту, давление 110x60 и минимальное потоотделение, соответствующее неспешному движению в тени при температуре 21 градус Цельсия.