Текст книги "Блистательный Химьяр и плиссировка юбок"

Автор книги: Лев Минц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Барон Гинцбург и дворяне Поляковы

Если брать тех евреев, которые удостоились возведения в потомственные дворяне, то рассказать следует о бароне Гинцбурге и братьях тайных советниках Поляковых.

Если быть точными, то первым Гинцбургом, ставшим бароном, был Гораций Осипович (записанный в общине Звенигородка Киевской губернии как Нефтали-Герц). Произошло это в 1868 году. Отец же его реб Евзель (Евзель Гавриилович) возведен был в баронское достоинство лишь в 1872 году. Дело в том, что великий герцог Гессен-Дармштадтский был человеком с большим чувством юмора. А Гинцбург-младший хорошо вел его финансовые дела, за что и был назначен генеральным консулом герцогства в России, а потом и бароном стал. Позже герцог, желая еще как-то его отблагодарить, сказал: «Сделаю-ка я вас дворянином и бароном во втором поколении!» и присвоил титул его отцу.

Времена в России были (для России) либеральные, царствовал Александр II, который узаконил титул как потомственный. То есть титул остался гессен-дармштадтским, но признанным в России, что дало право владеть имениями на юге России.

(Чтобы не казалось, что только евреям приходилось добывать титулы столь запутанным путем, вспомним, что один из богатейших людей страны, исконно русский и православный Демидов, предки которого стали дворянами и мультимиллионерами при Петре, тоже очень переживал отсутствие титула. Пришлось купить титул князя Сан-Донато в Италии. Так что князем он вроде бы был, но «италианским», а в родной стране – только простым дворянином-тружеником, правда, очень богатым.)

И отец, и сын были людьми в высшей степени достойными, от еврейства не отрекались, и Евзель добился разрешения построить в Петербурге первую синагогу и возглавил столичную еврейскую общину.

Сыну его Горацию, кроме признания баронского титула, присвоено было звание действительного статского советника (по-военному – генерал-майора; как вы помните, наверное, такой же чин был у отца вождя мирового пролетариата Ильи Николаевича). Награжден он был и высшими орденами. К этим титулам он добавил – после смерти отца – звание главы еврейской общины Петербурга.

А его сыну – барону Давиду – титулов добиваться было ни к чему: он их и так унаследовал (в третьем поколении!). Он занялся наукой – гебраистикой и семитологией. Свою библиотеку он завещал Еврейской библиотеке в Иерусалиме, но осталась она, в силу многих и, увы, понятных причин, в Библиотеке им. Ленина. (В конце концов, у Ленина папа был тоже действительным статским советником…) Само собой, что и пост главы еврейской общины он унаследовал, как и остальные титулы.

Предрассудков по отношению к баронскому семейству Гинцбургов петербургское общество не питало, они дружили со многими выдающимися людьми (к примеру, Салтыковым-Щедриным, Тургеневым, Гончаровым). Может быть, среди прочих причин стоит назвать то, что люди Гинцбурги были потомственно образованными и воспитанными по-европейски.

Увы, представители другого рода – все как один тайные советники (на звезду больше, чем у Гинцбурга) – братья Поляковы до конца жизни говорили по-русски с таким акцентом, что становилось ясно: очень хотят от него избавиться, но ничего не получается. Братья Яков, Самуил и Лазарь родились в семье мелкого торговца в большом и шумном городе Дубровно Витебской губернии. Занимались братья разными делами: держали винокуренный откуп, основали Азовско-Донской банк, но прославились и миллиарды сделали на строительстве железных дорог. За что, кстати, честь им и хвала, ибо не без их стараний Россия в конце XIX века превратилась в великую железнодорожную державу. Не хотелось бы, чтобы автора этих строк обвинили в том, что во всех успехах рода человеческого он видит евреев, но в России тех времен слова «железнодорожник» и «еврей» иной раз звучали как синонимы. (Я имею в виду, естественно, не скромных тружеников, скажем, машинистов и кочегаров, а владельцев. Машинисты тоже были, но в синонимическом употреблении слова имели в виду не их. И не Лазаря Моисеевича Кагановича: время железного наркома еще не пришло.)

Так вот, когда Яков первым получил звание тайного советника и соответственно – потомственное дворянство, ни одно дворянское собрание империи не пожелало его к себе приписать. Пришлось, как тогда говорили, дать, и дворяне Области Войска Донского приняли его в свои ряды. Они, право слово, были антисемитами, зато дворянами сами были сомнительными…

С братьями Самуилом и Лазарем таких проблем не возникло. Зато Самуил прославился своим демократизмом. Он сказал чиновникам желдорведомства:

– Что ви язик себе ломаете: Самуил Соломонович да Самуил Соломонович! Гово’ите п’осто: ваше п’евосходительство!

Странноватые профессии, или Всех быстрее

Не ждите после этого заглавия заметок об успехах еврейских спортсменов. То есть – спортсмены есть, успехи есть, но утверждать, что евреи бегают, прыгают и на лыжах ходят быстрее всех, было бы явным преувеличением. Совсем не об этом мы хотим рассказать.

Тут не обойтись без литературных примеров. Югославский писатель, лауреат Нобелевской премии Иво Андрич (кстати, с очень большой симпатией описывавший балканских – особенно боснийских – евреев) в своем великолепном романе «Травницкая хроника» рассказывает о приезде в город Травник нового паши. Времена были турецкие, паша представлял собой что-то вроде нашего прежнего секретаря обкома или нынешнего губернатора. Самовластию его тоже не было предела. И составить себе состояние за время правления он тоже стремился. Итак, новый паша, человек очень опытный в своем деле, прибывает в Травник. И первым делом приказывает арестовать глав всех еврейских семей в городе. Человек он не злой, против евреев имеет не больше, чем другие. Но знает, что никто так быстро не платит и так стремительно не распространяет панические слухи, как евреи. И действительно, вечером все арестованные уже были дома, а через черный ход к ним устремились представители всех профессий и конфессий, которые могли предположить, что подобное случится и с ними. Когда на следующий день янычары явились за главами местных армянских и греческих семей, уже был собран выкуп. Начни паша с других, еще неизвестно: так ли быстро можно было бы достичь желаемого результата. С тех пор он правил Травником справедливо и мирно. Евреи щедро делились с горожанами своим опытом, и всем было ясно, чего ждать от властей. А согласитесь, такое взаимопонимание между властями и вверенным им населением – верный залог стабильности.

Увы, история распорядилась так, что евреи принимали каждую – даже самую мерзкую – выдумку властей по отношению к ним весьма серьезно и знали, что существует лишь один прием: откупиться.

А потому во многих местах власти просто упражнялись как на конкурсе – если и не веселых, то находчивых.

В Марокко дофранцузского периода каждый чиновник имел право призвать местную еврейскую общину для выполнения срочных и тяжких работ. Запретить ему это мог только чиновник более высокого уровня. Сами понимаете, кому платили (раз в год), чтобы у мелких чиновников не взыграло ретивое. В средневековом папском Риме евреи обязаны были представлять на карнавал нескольких человек для участия в весьма позорных состязаниях с ослами. Причем деньги на организацию бегов должны были предоставлять евреи же. Не хотите участвовать сами – платите в два раза больше!

Министр внутренних дел России (царской, конечно!) граф Игнатьев, который был человеком цивилизованным, а совсем не травницким пашой, и дружил, можно сказать, с финансистом бароном Гинцбургом, во многом представлявшим еврейские интересы в стране. Так вот, граф имел обыкновение предупреждать барона о антиеврейских замыслах властей. Сам-то он, понимаете, конечно, против таких мер, но что ж он сделать-то может, простой граф и бесправный министр? Обычно барон, договорившись с состоятельными единоверцами, приглашал графа в один из лучших петербургских ресторанов. Там они обычно сходились во взглядах: граф готов был пожертвовать даже своим реноме, чтобы только не допустить подобного свинства. Во взглядах они сходились обычно в отдельном кабинете. Через некоторое время отяжелевший граф начинал посапывать носом. Заметив это, все присутствующие на цыпочках покидали кабинет. Потом один возвращался и тихонько совал в графский карман конверт. И выходил. Если при следующем заходе оказывалось, что его сиятельство еще спят, совали конверт добавочный. Когда же граф просыпался, он с улыбкой говорил барону – тот уже в кабинете оставался с глазу на глаз:

– Сделаю все, что могу. Если бы вы знали, сколько людей непорядочных…

И добивался. Причем история покрывает завесой тайны: действительно ли что-то затевалось или…

Интеллигентный был человек граф Игнатьев. Это вам не паша из боснийского города Травник…

Беня-палач

Словосочетание, вынесенное нами в заголовок, настолько противоестественно для нормального еврейского уха, что мы не решились написать его на общедоступном русском языке, а перешли на ту – далекую от языковых норм – форму идиша, на которую переходили еврейские бабушки, когда не хотели, чтобы их поняли соседи. (Правильнее и литературнее было бы «а кат», «а хэнкер», «а тольен», в конце концов.)

Действительно: слышали ли вы когда-нибудь (и где-нибудь) такую беседу двух еврейских мамаш:

– А Беня кем работает? Я же его вот таким маленьким помню!

– Ой, Беня, это же ж моя радость! Он работает городским палачом!

– Ой, что вы! А глик от им гетрофен! Мазлтов! (Счастье ему привалило! Поздравляю!)

Нет, вы не слышали и слышать не могли такой беседы. Даже году этак в тридцать седьмом, когда такой Беня вполне мог трудиться «исполнителем», он бы не распространялся об этом перед близкими. И близкие на вопрос «А Беня кем работает?» вряд ли гордо отвечали бы примерно так:

– Борис? Он – чекист. Такой, знаете! Он мне так и сказал: «Никакой мацы в доме! Кончилось это мракобесие!»

Но увы… Были страны и времена, когда именно еврейская община обязана была поставлять городу такого специалиста. Все дело в том, что профессия палача всегда была необходимой. Европейский совет еще не существовал и не мог потребовать не лишать драгоценной жизни, скажем, убийцу детей или героя-террориста. Но при этом занятие это всегда считалось презренным. В средневековой Европе палач жил в доме за городской стеной, не мог посвататься к девушке не из палаческой семьи и бывать в свободное от работы время среди нормальных людей. А если и случалось наливать ему вина, то делать это следовало не правой, а левой рукой и лить в направлении не к большому пальцу, а к мизинцу. Не стоит удивляться, что хорошего специалиста на штатной основе найти было всегда трудно. Хотя, кстати, доходы у палача были довольно приличными: то взятку возьмет, чтобы мук не причинять, то тело казненного продаст врачам для тайных занятий анатомией, да и веревка повешенного денег стоила.

В XII веке на Сицилии, к примеру, именно еврейская община должна была переложить на свои плечи заботу о том, чтобы мастер правосудия все время был на городской службе. Такие же требования встречались и в Южной Франции, и при вестготах в Испании. (А вот в Германии – никогда. Там эту работу на самотек не пускали.)

А теперь успокойтесь, дорогой читатель. Хотя требования эти существовали и законобоязненная еврейская община их исполняла, никогда никакой еврей горпалачом не работал. Ибо – положа руку на сердце – этого не ждали от евреев и те власти, которые требования предъявляли.

Спокон веку власти стран, где евреи имели счастье (или несчастье) проживать, упражнялись в изобретении новых и новых способов вытягивать из евреев деньги. Враги Христовы, как известно, необычайно богаты и деться им никуда. Просто же требовать плату иной раз даже средневековым властям казалось не совсем удобным. И тут в ход шли различные изобретения. Так, турецкие власти города Сараево ввели правило, по которому вешать преступников следовало на воротах еврейского квартала. И точно так же известно, что ни одного преступника там никогда не повесили. Просто каждый раз надо было платить местному паше взятку. И паша вроде бы человек не вредный – что ж я могу поделать, когда закон такой? Ну да ладно, ради вас пойду на нарушение, ведь все мы люди. Деньги оставьте здесь. (Свои приемы были у турок и для армян, и для греков, а уж для сербов и болгар – так приемов не сосчитать. Да и своих магометан обирали почем зря. Золотые времена были!)

А в Европе – цивилизованная же часть света, не Турция! – пошли таким путем. Еврейская община, ссылаясь на заповедь «Не убий!», просила разрешения выкупить из тюрьмы приговоренного к смерти преступника при условии, что он согласится стать палачом. Обычно выкупали дворянина. Так появлялись наследственные мастера заплечного ремесла: женился он потом на дочке палача из соседнего города и т. д.

А евреи, вздохнув, лезли в кошельки. Но к плахе не становились. Как известно, они физического труда избегают.

Евреи – не ангелы! После этого сильного самокритичного замечания перейдем к сути дела. Для начала поясним: понимать первую фразу следует в том смысле, что и среди евреев всегда находились люди, занятие которых (по крайней мере с современной, цивилизованной точки зрения) не красит никого. Разумеется, не красило и их. А заодно с ними, увы, и всех их единоплеменников. С другой стороны, если найдется человек, способный назвать народ, все представители которого заняты исключительно богоугодными делами, пусть он бросит в меня камень, желательно – виртуальный.

Вопрос на самом деле заключается в том, не превышает ли процент непочтенных занятий той нормы, за пределами которой можно сказать: все, мол, они такие! Иногда это может быть не обидным (к примеру, среди северного народа ненцев настолько высок процент оленеводов, что можно вывести справедливое умозаключение: ненцы – народ оленеводов). Не очень почтенным, но финансово выгодным ростовщичеством занималось не так уж много евреев, но поскольку дело это было записано в средневековой Европе за нехристями-евреями, то традиционно упрекают в нем всех евреев. Хотя если уж судить по справедливости, то почему бы не адресовать аналогичный упрек, скажем, ломбардцам, обогатившим международный лексикон такими характерными понятиями, как «банка» («скамейка менялы») и «ломбард»?

Чуть реже вспоминают еще одно милое ремесло, которое тоже любят приписать евреям. Имеется в виду работорговля. При этих словах перед глазами испуганного читателя немедленно возникает вывеска – «Соломон Рубинчик. Оптовая торговля рабами»… Чего греха таить: были евреи-работорговцы, действительно были. Правда, называть это занятие всенародным – как-то… В любом случае евреев-работорговцев было куда меньше, чем их коллег из христианской или магометанской среды.

Надо сказать, что в раннем Средневековье (да и позже) торговля рабами не считалась столь уж людоедским делом, а слыла просто выгодным занятием. И папа Григорий Великий в VI веке упрекал еврейского торговца не за то, что тот торговал людьми, а за то, что покупал христиан. Которых ему, заметим, продавали их же единоверцы. У европейских владык была одна забота: лишь бы иноверцы не порабощали христиан и не препятствовали желанию рабов-язычников креститься. В таможенных книгах города Раффельштеттена-на-Дунае – крупного центра работорговли – записано несколько еврейских имен; зато христианских – вдесятеро больше. Справедливости ради следует отметить, что наиболее ценный «товар», евнухи, у евреев был самым качественным. Это же только кажется, что сделать парня евнухом «чик – и готово». При этом он должен был еще и остаться здоровым, утратив всего лишь одну важную функцию, за отсутствием которой мог смело трудиться в гареме, не заставляя хозяина волноваться. Знакомые с восточной медициной евреи умели эту операцию производить с наименьшим для «товара» убытком. Людьми они были, конечно, плохими (мягко говоря), но дело свое знали, чем возбуждали законную зависть у конкурентов.

Почитать же некоторые книги, особенно демонизирующие Хазарский каганат, так вырисовывается леденящая кровь картина: толпы славянских полонян и полонянок, гонимых алчными и жестокими евреями в Крым, на невольничий рынок в Кафе (нынешняя Феодосия). Причем от книги к книге число несчастных и их мучителей лишь возрастает.

В Новом Свете, который на рабском труде же и вырос, тоже нашлись евреи (и даже крещеные – из марранов), приторговывавшие неграми и индейцами. В голландских колониях в Америке евреи-работорговцы встречались чаще, нежели в других местах. На Кюрасао этим промышляли братья Давид и Яков Энрикесы. История сохранила имена таких, с позволения сказать, коммерсантов, как Альварес Корреа, Линдо, Градис (заметьте: ни одного Рубинчика или Хаймовича!).

Много позже в США торговал рабами некто Джейкобс, занимался этим и мистер Левин и немало других. Только заметными-то они стали исключительно потому, что выделялись этим занятием среди других евреев, а национальностью – среди многочисленных христиан. Как будто евреи не имеют права на собственных отрицательных персонажей!

А вот широкие душой и высококультурные русские дворяне неграми и индейцами не торговали. Свои люди им были куда ближе… Да что об этом говорить – все мы читали об этом в учебниках отечественной истории и произведениях классиков…

Глава II

Где рассказывается о людях трехцветных, пещерных и просто раскосых, да еще кочевниках, при этом все эти люди – евреи, хотя человека по фамилии Либерман среди них не встретишь.

Кузнецы Атласских гор

Этнографы давно столкнулись с феноменом в Северной Африке, в странах вокруг Сахары: кузнецы в этих странах – у берберов, туарегов, других исламизированных племен – занимали весьма низкое место в социальной иерархии. А дальше к югу, у народов, не принявших ислам, кузнецы, наоборот, были весьма уважаемы, и даже короли многих негритянских племен публично показывали свое кузнечное искусство. При этом и там, и тут к кузнецам относились со страхом и опаской. Запомним это, прежде чем перейдем к основной теме.

Евреи в Атласских горах (Марокко, Алжир) занимались кузнечным ремеслом. Не только этим, но все занятия были, как бы это сказать по-современному, не престижные – погонщики мулов, плотники. Кое-кто был бродячим торговцем-разносчиком, но это не та торговля, которая почитаема на Арабском Востоке. Правда, у этих мелких торговцев была одна, но важная привилегия: какие войны и стычки ни шли бы в горах, еврей-разносчик мог путешествовать там безбоязненно; любого другого бы, а прежде всего араба-купца с побережья, убили бы сразу.

Невысокое правовое положение евреев (да и других иноверцев, включая христиан, если рядом нет европейских войск) в мусульманских странах общеизвестно.

Легенды утверждают, что евреи поселились в тех местах еще во времена Первого Храма, в поселениях, основанных финикийцами – близкородственными евреям по языку, но резко отличавшимися религией. Были там евреи и при римлянах, и при вандалах, но уж после разрушения Второго Храма евреи стали переселяться в давно освоенную ими страну массами.

И продвигались в глубь страны. Берберы – первые жители этих мест – и тогда уже были вытеснены с побережья в горы. Арабские историки утверждают, что множество берберских племен смешались с евреями или же приняли их веру. Кстати, в тот период кузнецы пользовались всеобщим уважением, смешанным, как мы говорили выше, с опаской: кузнец повелевал огнем и из руды добывал железо. И из железа делал все то, что обычному человеку недоступно, – от орудий труда до оружия. А среди еврейских переселенцев было множество отменных ремесленников, и знания свои они передавали всегда только от отца к сыну.

В VII веке началось переселение в Северную Африку арабских кочевников-мусульман, и первыми пали города – при византийской власти на вид крепкие, но с совершенно апатичным населением, которому было начихать, кто им будет править. Но уж только бы не византийцы.

Зато в горах воины ислама встретили отчаянное и организованное сопротивление. Особенно со стороны еврейско-берберских племен. В 698 году племя джарауа под предводительством княгини Дахии ал-Кахина (а это местная диалектная форма женского рода от слова «коген») разгромило арабские войска в области (княжестве) Аурес, которым род княгини правил. (Теперь это Орес в юго-восточном Алжире.) Но в 703 году арабы, применив тактику «разделяй и властвуй», разгромили войска княгини. Сама она погибла в бою.

Большая часть берберских племен приняла ислам. А евреи и другие немусульмане получили статут «зимми» – неполноправных «покровительствуемых». И первое, что потеряли, – землю. Осталось ремесло. Но такое, за которое не взялись бы правоверные мусульмане. А теперь вернемся в начало наших заметок. Ученые так объясняют феномен странного положения кузнецов – и высокого, и низкого. Кузнец настолько представляется связанным с прошлым, доисламским, а потому греховным, что с высокого положения немедленно слетает на самое низкое. Но все равно – особое. И это его низкое положение как ничто другое подтверждает то, что в прошлом он был на вершине социальной лестницы.

Свое положение сохранили только пещерные евреи.

Не надо пугаться этого наименования. Просто слово «пещерный» приобрело в русском языке несколько негативный оттенок. Например, стоит сказать «пещерный антисемитизм», и сразу становится ясно, о ком идет речь.

Но «пещерные евреи»?.. Скажем прямо: это не те евреи, о которых писал поэт Губерман в одной поэме:

 
Идут плечистые мужчины,
По ветру бороды развеяв,
Здесь первобытные общины
Доисторических евреев…
 

Эти евреи – вполне исторические и даже наши современники. Почти современники, ибо пещерных евреев, да и вообще евреев в Ливии (а именно об этой стране речь) уже не осталось. Но некоторые из них живут сейчас в Израиле. Правда, не в пещерах, а в сельскохозяйственных мошавах, но кое-кто из них ностальгически вспоминает родную пещеру и соху, запряженную верблюдом.

Но начнем по порядку. Да простит полковник Каддафи автору этих строк, но евреи появились в Ливии (по-еврейски Лув) куда как раньше, чем арабы. Во всяком случае, Ветхий Завет упоминает среди других народов «лувим», т. е. ливийцев. Но это еще не были арабы. В конце IV века до нашей эры эллинистические цари Египта Птолемеи создавали воинские поселения евреев-наемников вокруг важнейших городов страны. Из них и начала складываться будущая еврейская община Ливии. На самом первом этапе община состояла из крестьян, каменотесов, литейщиков, гончаров. А в портовых городах жили купцы и моряки, кстати, прекрасно знавшие Средиземное море и успешно торговавшие с Землей Обетованной. И аккуратно вносившие пожертвования Храму.

В римское время, когда крестьяне-евреи стали массово разоряться из-за арендной платы, введенной новыми хозяевами, в стране появились зелоты, бежавшие сюда после поражения в Иудейской войне. И начались восстания. Римские войска были разгромлены и, бежав в Александрию, учинили там еврейский погром. В ответ на это еврейский предводитель Лукуас опустошил Египет (не весь, конечно, но изрядную часть). Опытные стратеги римляне выждали некоторое время, когда гнев восставших успокоился, и послали профессиональные войска, поддержанные флотом. При этом римляне потеряли 20 тысяч убитыми, но зато и евреям отплатили по полной мере. Позже в Ливии появились существенно более смирные евреи из Марокко и Египта. В стране менялись власти: византийцы, норовившие некрещеных окрестить, вандалы. Незадолго до прихода арабов иудаизм приняли горские берберские племена в Нефусе. А потом пришел ислам.

И тут уж пошло, как во всех мусульманских странах, со всеми притеснениями и ограничениями. Относительно светлые периоды менялись совсем черными – все как у людей. Евреи были золотых и серебряных дел мастерами, кузнецами (особенно в горной местности), коробейниками, ткачами и сапожниками. Законы Омара – мусульманского халифа, введшего особые правила для иноверцев, – не позволяли им владеть землей. Но все же в двух деревнях – Джебел-Гарьян и Тигринн – евреи остались земледельцами, арендующими землю. Вот они-то и жили в пещерах.

Будем точными: уж совсем пещерами, как у первобытных людей, эти пещеры не были. Это были жилища, выкопанные в мягкой сухой песчаной почве, где все комнаты выходили в центральный дворик-квадрат. Через двери проходил свет, во дворе готовили и часто спали. И вообще в таком жилище сухо, не жарко в жару и не холодно в холод. Кстати, в соседнем Тунисе есть целые деревни таких домов в земле.

Не будем перечислять все приключения ливийских евреев до и после прихода европейцев (это были итальянцы), скажем лишь, что во время фашистской оккупации мусульмане в деревнях помогали евреям, а в городах нашлись активисты-фашисты. Но после образования Израиля подавляющая часть евреев Ливии репатриировалась.

Джерба – маленький остров у тунисского побережья сейчас соединен с материком дамбой. Это облегчило дорогу туда. Это весьма важно, ибо остров всегда был одним из самых заметных и посещаемых мест не обиженного живописными красотами Туниса. Мы имеем в виду нынешних туристов. Но задолго до того, как первый в мире турист отправился в первое туристическое путешествие, Джербу посещало множество народу. Скажем сразу – еврейского народу, что нам наиболее интересно. Это, конечно, не значит, что сыновья и дочери других народов не посещали Джербу, но у них были свои интересы.

У евреев тоже бывали разные интересы, в том числе общие с представителями других народов. Но были и свои. На большие праздники евреи со всей Северной Африки приплывали на лодках на Джербу, чтобы помолиться в синагоге в деревне Хара Загира. По местным преданиям, в которые свято верили во всех общинах Северной Африки, в здание этой синагоги встроены врата Иерусалимского Храма. Врата захватила с собой семья священников, бежавшая в 70 году из разрушенного Иерусалима.

Кстати, семья эта направилась на Джербу не случайно: здесь издавна, со времен царя Соломона, процветала еврейская община. В то время остров представлял собой финикийскую торговую морскую базу с солидным портом, а Шломо-мелех – царь Соломон – был в наилучших отношениях с Хирамом, царем тирским.

Предания – вещь устойчивая и красивая, и не всегда поймешь, где в них правда, где вымысел. Но некое зерно истины все же в них всегда есть. Община Джербы во многом отличается от любой другой еврейской общины. К примеру, в большинстве своем она состоит из священников-когенов, а в обычной еврейской общине их процент всегда гораздо меньше, чем простых людей. Зато левитов на Джербе просто нет. По преданию, их здесь было достаточно, но потом Эзра, один из величайших деятелей еврейской истории, приказал, когда вернулись евреи из пленения вавилонского, послать здешних левитов в Эрец Исраэль. Община ослушалась, и великий Эзра проклял ее, объявив, что навеки там не будет левитов.

Несмотря на высокий когенский статус, большая часть евреев острова занималась сельским хозяйством и переработкой его продукции. Торговцы держали в своих руках торговлю с Мальтой и Италией. В 1239 году они основали свою колонию на Сицилии, где стали разводить хну и индиго – товары по тем временам очень дорогие, но секреты их – от выращивания до переработки – знали только евреи.

Так уж получилось, что богатые и преуспевающие евреи переселялись с Джербы в другие места (хотя на праздники приезжали в родные деревни Хара Загира и Хара Кебира). А оставшиеся были в основном крестьянами. В начале XX века здешние евреи пасли скот, разводили финиковые пальмы и пестовали растения для производства красителей. Ремесленников среди них было мало, этим занимались местные арабы. А скупали еврейскую продукцию – шерсть, финики и пр. – негры-торговцы, бывшие рабы. Такой вот странноватый мирок существовал на Джербе. И отношения между соседями были куда лучше, чем в любом другом месте. И не только Северной Африки.

Когда в 1943 году остров оккупировали нацисты, они долгое время не догадывались, что здесь много евреев. И один немецкий офицер, зайдя в синагогу в Хара Кебире, с любезной улыбкой сказал раввину, что такой красивой мечети он нигде не видел. (Был еще один немецкий офицер, который прекрасно понял, что надписи на стенах сделаны на иврите. Но он промолчал.)

А потом из города Тунис поступило от командования указание: арестовать и вывезти евреев. Там насчет мечети не заблуждались… Так вот, выкуп – 45 кг золота – собрали вместе с евреями негры и арабы. Теперь в такое и поверить-то трудно. Выкуп был выплачен за день до высадки на острове союзников. Что стало с золотом, нам неизвестно, но не в этом суть. Сейчас на острове осталась тысяча с небольшим евреев. Отношения с соседями у них не очень портились даже в самые напряженные моменты арабо-израильского противостояния.

…Но вот начиненная взрывчаткой машина взорвалась рядом с исторической синагогой в Хара Загира. Пострадали немецкие туристы – у них эта синагога всегда была обязательным пунктом турпоездки. Интересно, не был ли среди них потомок того, кому так понравилась эта мечеть? Обиднее было бы, если бы пострадал потомок того, кто тактично смолчал во время оккупации. А еще обиднее, что мерзкая рука террора дотянулась до такой – увы, некогда – идиллии.