Текст книги "Веселая троица - Вицин, Моргунов, Никулин"

Автор книги: Лев Лайнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 18 страниц)

ЕЩЕ РАЗ О «КРЕСТНОМ ОТЦЕ»
(реплика не в сторону)

Успех гайдаевских фильмов в том,

что в них нет жестокости и фальшивых

нравоучений.

Евгений Моргунов.

Как-то утром артисты приезжают на съемки сцены в кафе, во время которой семья Семена Семеныча Горбункова встречается с Графом (Андреем Мироновым). Осветители устанавливают свет, оператор готовит камеру. Режиссер сидит в сторонке и делает пометки на полях сценария, пьет минеральную водичку из неизменной пожелтевшей пластмассовой чашки.

К съемкам творческая группа еще не готова. Долго ищут детей, которые без спросу убежали к морю. Только поправили грим актерам, оператор просит поднять на пять сантиметров стол. Находят плотника. Он набивает под каждую ножку по деревянной плашке. Ассистент режиссера проводит репетицию. И тут он решает, что надо заменить цветы (увяли!), которые Миронов подает Гребешковой. Цветы меняют. Сменили цветы – растаяло мороженое. Послали человека за новыми порциями мороженого. На это ушло еще минут двадцать. Наконец все вроде бы готово.

Однако за несколько часов подготовки актеры так разомлели и устали на жаре, что потеряли не то что вдохновение, а просто нужное творческое состояние.

И тогда за дело берется высокий, худощавый и очень моложавый человек в очках, похожий скорее на доцента кафедры точных наук, чем на автора комедийных фильмов, – Леонид Гайдай. Он тормошит всех, громко говорит за каждого текст, поправляет у Миронова галстук, у Никулина кепочку, и наконец все слышат его энергичную команду:

– Мотор, начали!

Все, как по мановению волшебной палочки, меняется, все в форме. Все идет как надо. Рабочий день продолжается.

Одна из глав в начале книги, посвященная собственно Леониду Гайдаю, касалась начала его творческого пути. Думаю, было бы несправедливо не продолжить разговор о создателе персонажей российского кино, достойном стоять в одном ряду с Чарли Чаплином, Максом Линдером и Гарольдом Ллойдом.

Гайдай не только не был тираном на съемочной площадке, но и мог показать, как надо играть актеру. Вплоть до мимики и жестов. Его уважала и любила вся тройка. И Никулин, и Вицин, и Моргунов, несмотря на все размолвки, которые между ними происходили. Особенно восхищало Евгения Александровича то, что Леонид Иович умел платить за те ошибки, которые совершали актеры. Когда картина заканчивалась, бухгалтерия «Мосфильма» насчитывала ему огромные суммы за перерасход пленки. А он плевал на это! Самым главным козырем Гайдая, как считал Моргунов, был такой – он использовал метод Чарли Чаплина. Набивал битком просмотровый зал на киностудии школьниками первого и второго классов. Там, где детишки смеялись, – он эти кадры оставлял, а если молчали или переговаривались между собой – сцены вырезались.

Леонид Иович, как считает драматург Аркадий Инин, был «человеком из зала» и прекрасно знал и, главное, чувствовал, что простому советскому человеку нужно. Он избавлял зрителей от головоломок, злобы и грязи, он старался нести зрителям улыбку и доброту.

– В Гайдае, – вспоминал Юрий Никулин, – меня поражала его настройка на юмор, его бесконечные сомнения по поводу тех или иных эпизодов. Он мог позвонить ночью и рассказать о трюках, которые только что пришли ему в голову.

Гайдай со своими эксцентриадами не соответствовал официозной табели о жанрах. Его фильмы становились кассовыми чемпионами, успех имели просто обвальный. Но начальство на всех уровнях с подозрением относилось к комедии, как таковой, боясь проморгать аллюзии и прочую эзоповщину и лопухнуться перед вышестоящими. Функционеров никогда не обманывал нюх. Гайдаевские комедии действительно были слегка закамуфлированной антисоветчиной, хотя автор не вкладывал в свои творения никакого политического смысла. Он был эстет и фольклорист, человек не от мира сего, готовый душу заложить за оригинальный трюк. Весь гайдаевский мир, все персонажи – это выворотка утопии, ее негатив. Который и есть реальность, только чуть сдвинутая, с поехавшей крышей. И публика подсознательно чувствовала, угадывала крамолу.

Режиссер, по описанию его родных и близких, совершенно не умел врать. Приходил домой или еще куда-либо и все честно рассказывал. Хотя и знал, что ему за это будет.

Однако был человеком из плоти и крови. Любил, когда его хвалили, но никогда ничего не организовывал, чтобы добиться почестей. Был скромный, как говорится, до неприличия. Чего стоила только история с юбилеем! Семьдесят лет такому Мастеру! Конечно, надо было сделать шоу на два часа, да еще и по телевидению показать. Его умоляли и Дом кино, и правление Союза кинематографистов, все хотели сделать веселый вечер. А Гайдай сказал: «Нет, пятьдесят лет – это последний юбилей, который человек должен праздновать. А все остальное – ерунда собачья, и не буду, и не буду, и не хочу».

Режиссер много курил, немало выпивал. Был по-детски азартен. Когда снимали «На Дерибасовской хорошая погода, или На Брайтон-Бич опять идут дожди», мог часами сидеть в казино, забывая про съемки. Игрок он был настоящий – потом весь день рассказывал, переживал, переосмысливал происшедшее. Со стороны – безумец, просто безумец… Играл, не останавливаясь, до «победы», поэтому понять, везет ему или нет, к финалу было невозможно.

– На работе это страшно мешало, – вспоминал Аркадий Инин, – особенно когда мы снимали в казино. Я понимаю, плохо, если ты, вместо съемок, пошел играть в казино. Плохо. Но когда ты пришел на работу и должен это снимать, а сам… – ну страшное дело!

Любил красивых женщин. Но, как замечает Нина Гребешкова, не то чтобы заводил сразу с ними романы, но любовался ими.

В жизни, естественно, шутил, но очень своеобразно. То есть не был записным остряком, но шутки у него были какие-то неожиданные и всегда к месту. Их практически невозможно пересказать: в них нет реприз.

…Один раз к нему подошли после фильма:

– Ой, Леонид Иович, нам так понравилась ваша картина! Такая интересная, смешная, талантливая…

Гайдай посмотрел, будто нехотя, послушал, а потом ответил:

– Да вы что? Что вы такое говорите? Какая талантливая? Она же ге-ни-аль-ная!

Был суеверным. Не любил, когда на съемочной площадке свистели. Мог крикнуть: «Кто там опять свистит? Никулин? Немедленно прекратить!» Ну а уж когда ассистент режиссера не разбил тарелку в первый съемочный день «Двенадцати стульев», то он был буквально разъярен. Ругал ассистента последними словами, причитал:

– Везения не будет. Везения не будет. Все из-за тарелки!

И в самом деле… На роль великого комбинатора пробовались более ста актеров, после первого отсева остались двадцать три. Наконец выбор пал на Александра Белявского. Однако его вскоре сняли со съемок. А на его место пришел Владимир Высоцкий. Но и он не проработал более двух недель. Неожиданно запил и тоже был снят со съемок. Пришлось опять искать нового актера. Кто стал Остапом Бендером, теперь мы знаем – сорокачетырехлетний артист Русского театра имени Грибоедова в Тбилиси Арчил Гомиашвили. Легко пересказать все перипетии в одном абзаце, но каково было начинать съемки в третий раз.

Рождение комедии – таинство за семью печатями, а чувство смешного у Гайдая было от Бога. В новелле «Наваждение» из фильма «Операция «Ы» и другие приключения Шурика» есть эпизод, где Лида и Шурик (Наталья Селезнева и Александр Демьяненко), обалдевшие от подготовки к экзаменам, идут по улице, на ходу читая один конспект лекций. Гайдай добавил новые кадры. Собака-боксер удивленно смотрит вслед удаляющейся парочке. Сняли. Смешно. Можно успокоиться. Но Гайдаю этого мало. Он лег под собаку и командует оператору: «Снимай!» А сам поднимает собаке передние лапы, отчего плечи ее шевелятся. Получилось, что четвероногий друг как бы пожимает плечами от удивления: «Ну, вы даете!»

Может быть, потому, что независимый Гайдай сам был из породы «кошачьих», которые гуляют сами по себе, он любил вводить в свои фильмы котов. Непременно черных. Коты придавали сюжету элемент небывальщины, чертовщины. В «Иване Васильевиче…» царь (Юрий Яковлев) бросается за своей шапкой, а вместо нее – черный оборотень: «М-я-у!»

Или комната побитого и уснувшего Козодоева (Андрей Миронов) в «Бриллиантовой руке». Мрак, высвечивается икона, а рядом черный усатый дьявол с глазами-фарами: «М-я-у!»

Гайдай сам находил в павильонах киностудии кошек и самолично устраивал их в кадре. А в «Кавказскую пленницу» залетел еще и ворон Гамлет, наводя на мысль о чем-то запредельном. Собственно, комедии Гайдая о том, что как бы и было, но вроде бы быть и не могло. В той же «Кавказской пленнице» Шурик ищет в спальных мешках Нину (Наталья Варлей), открывает их один за другим и вдруг в каком-то одном находит… себя!

Уже было сказано, что режиссер был асом в монтаже. В «Двенадцати стульях» мадам Грицацуева (Наталья Крачковская) на свадьбе со своим «заокеанским петушком» – Бендером (Арчил Гомиашвили) должна рыдать от обожания и свалившегося на нее счастья. Гайдай поставил рюмку и пипеткой капал в нее воду, чтобы слезы были покрупнее. Потом смонтировал, и в фильме счастливая избранница роняет в рюмку крупные, как сортовой горох, слезы экстаза.

Увлекался Гайдай и звуком. В «Кавказской пленнице» противно скрипит голова Труса, когда ее крутят на сто восемьдесят градусов, а потом еще на сто восемьдесят. А в «Вожде краснокожих» злодеи так трясут украденного ради выкупа мальчишку, который достал их, что веснушки на лице чада издают какой-то металлический звон типа: блямб-блямб. Забавно, но критики увидели в этом некий «подтекст»: это, мол, не только усилило смех, но и означало, что жулики видели в мальчишке мешок с деньгами, которые надо было вытрясти из родителей. А потому веснушки звенят, как монеты.

Режиссер был убежден, что комедии противопоказан лишний текст. Как-то по поводу комедийного фильма известного режиссера он сказал:

– Нет, не получилось – слов слишком много.

Леонид Гайдай не забывал наших героев и вне тройки. Снимал их, как уже было сказано, в «Деловых людях», «Бриллиантовой руке», в «Двенадцати стульев», в «Не может быть!» по рассказам Михаила Зощенко. И почти каждый раз, сняв очередную комедию, говорил:

– Хватит! Теперь буду снимать серьезные фильмы. Для разнообразия.

У него была даже задумка снять «Бег» по Михаилу Булгакову. Но эта идея, к сожалению, была принята в Госкино прохладно. А, согласитесь, весьма интересно было бы посмотреть серьезную картину Гайдая.

После «Двенадцати стульев» Гайдай снял фильм «Иван Васильевич меняет профессию». И опять успех (третье место в прокате 1973 года, 60,7 миллиона зрителей).

В 1974 году Леониду Гайдаю было присуждено звание народного артиста РСФСР. Приятная весть застала его на съемках фильма «Не может быть!» (шестое место в прокате 1975 года, 50,9 миллиона зрителей). Но это был последний триумф.

У последующих фильмов Гайдая уже не было такого успеха. А снял он потом не так уж мало картин. Среди них: «За спичками», «Спортлото-82», «Опасно для жизни», «Частный детектив, или Операция «Кооперация». А «Инкогнито из Петербурга» по «Ревизору» вообще получил третью категорию и имел очень малую посещаемость. Возможно, режиссеру было тесно в рамках экранизаций литературных произведений, которые мешали полету его безудержной фантазии. Что ни говори, но нельзя было, как в «Кавказской пленнице» иметь один сценарий, а фильм делать практически другой.

Евгений Моргунов спустя годы заметил: «Гайдай был мастер своего дела, но потом, на мой взгляд, его деятельность в комедийном жанре приостановилась. Даже взять его последний фильм «На Дерибасовской хорошая погода…». Снимать можно все, но не все может служить материалом для смешного».

А еще похоже, что пародия была наиболее трудным элементом в комедийном жанре для Гайдая. Поэтому режиссер щедро высвечивал пародийные фильмы (не всегда удачно) так любимыми им эксцентричными номерами.

В конце 80-х Гайдаю было присвоено почетное звание народного артиста СССР.

Умер Леонид Иович 19 ноября 1993 года в больнице от тромба легочной артерии на руках его верной жены и подруги Нины Павловны Гребешковой.

Гайдая любили не только киношники, но и так называемые простые люди. Хотя, как заметил один российский поэт, простых людей нет. Каждый человек – планета. Когда умер режиссер, плакали все лифтерши в его доме.

Ни от телевидения, ни от кинопроката, ни от продажи видеокассет вдова гениального комедийного режиссера не получает ни копейки.

А ведь, скажем, только по телевидению фильмы Леонида Иовича Гайдая демонстрируются чуть ли не еженедельно.

РАЗНОПЛАНОВЫЙ НИКУЛИН

В фойе томилинском накурено,

Билеты в угол сметены.

Лицо печальное Никулина

Глядит устало со стены.

Округлость глаз и странность

сломанных,

Таких страдальческих бровей…

Живет трагическое в клоунах

Смешного дольше и живей.

Константин Ваншенкин.

Как известно, Эльдар Рязанов в 1964 году хотел снять Юрия Никулина в роли Юрия Деточкина в фильме «Берегись автомобиля». Но снял нашего героя режиссер лишь только спустя шесть лет. Никулин сыграл главную роль – следователя прокуратуры Мячикова в фильме «Старики-разбойники». Картина получилась неожиданно мрачной для Рязанова, даже не трагикомедия, а антикомедия, где все приключения, связанные с желанием полного сил героя не уходить на пенсию, оказываются тщетными, не приводят ни к чему. Общество поворачивается к Добру спиной.

После фильма «Когда деревья были большими» (режиссер Лев Кулиджанов) Юрия Никулина не боялись снимать в драматических ролях. Даже великий Андрей Тарковский пригласил Никулина на роль монаха Патрикея в картину «Андрей Рублев». На съемках фильма произошло событие, которое можно было бы назвать «Трагедия на экране – трагикомедия в жизни». Вот что вспоминал сам Юрий Владимирович:

«Еще задолго до съемок фильма ко мне в цирк (мы тогда работали в Ленинграде) зашел ассистент режиссера Тарковского и попросил прочесть литературный сценарий «Страсти по Андрею», опубликованный в двух номерах журнала «Искусство кино».

Прочесть и особое внимание обратить на роль монаха Патрикея. Сценарий мне понравился. Роль Патрикея была трудной и необычной для меня. Ничего похожего я никогда не играл.

В первом эпизоде монах-ключник уговаривает иконописцев поспешить с росписью монастыря. А потом татары, захватившие город, пытают Патрикея, требуя указать место, где спрятано монастырское золото…

Мои два эпизода отсняли за четыре дня. Первый дался легко. На совершенно белом фоне монастырской стены мечется Патрикей – четкая фигура в рясе – и уговаривает мастеров скорее начать роспись стен монастыря.

А во время съемки эпизода «Пытки Патрикея» мне пришлось помучиться.

Эпизод начинался с того, что Патрикей стоит привязанный к скамейке. Видимо, пытают его уже давно, потому что тело покрыто ранами и ожогами. Ожоги и язвы требовалось воспроизвести как можно натуральнее. Для этого мою кожу покрывали специальным прозрачным составом, который быстро застывал. Эту застывшую пленку прорывали и в отверстия заливали раствор, имитирующий кровь. Вид получался ужасный. Помню, как после первого дня съемок, торопясь домой, я решил поехать со студии, не разгримировываясь.

Приехал домой, разделся. Домашние чуть в обморок не упали.

Когда снимали сцену пытки, актер, играющий татарина, подносил к моему лицу горящий факел. Понятно, факел до лица не доносился, но на экране создавалось полное впечатление, что мне обжигают лицо.

Снимали мой план по пояс. Начали первый дубль. Горит факел, артист, играющий татарина, произносит свой текст, я кричу страшным голосом все громче и громче. Кричу уже что есть силы. Просто ору.

Все наблюдают за мной, и никто не видит, что с факела на мои босые ноги капает горячая солярка. Я привязан накрепко, ни отодвинуться, ни убрать ногу не могу, вращаю глазами и кричу, что есть силы. Когда боль стала невыносимой, я стал выкрикивать в адрес татарина слова, которых нет в сценарии.

Наконец съемку прекратили. Подходит ко мне Андрей Тарковский и говорит:

– Вы молодец! Вы так натурально кричали, в глазах была настоящая боль. Просто молодец!»

Еще одна серьезная роль. В 1974 году Сергей Бондарчук доверил Юрию Никулину роль солдата Некрасова в фильме «Они сражались за Родину» по роману Шолохова. Некрасов в исполнении Никулина – полковой краснобай, этакий Вася Теркин: над ним подшучивают, подсмеиваются, он без обиды сносит подколки, подковырки – наверняка его ждет смерть, как и всех героев фильма, – никуда не деться, лето 1942 года, Дон, пехота… Где там выжить?.. Характерно, что, хотя мы, зрители, и не знаем, погиб ли Некрасов, Никулин дает нам это почувствовать. Как это артисту удалось – тайна.

А еще Сергей Бондарчук в начале 60-х собирался снять клоуна в эпопее «Война и мир» в роли капитана Тушина. Руководство цирка Никулина не отпустило на съемки. Оно же не отпустило актера и на съемки фильма «Ватерлоо», где Никулин должен был сыграть английского офицера. Спрашивается, сколько же прекрасных ролей потерял Юрий Никулин из-за работы в цирке? Сам же Никулин видел и оборотную, положительную сторону ситуации: работа в цирке давала ему независимость, право выбирать роли.

В 80-х годах самым удачным фильмом в биографии Никулина, без сомнения, была картина Ролана Быкова «Чучело» (1984). Фильм был удостоен Государственной премии СССР.

Дед Бессольцев, Заплаточник – как бы последняя точка Добра в сером, мрачном мире. Да, Добру уже делать нечего, оно предельно гонимо. Здесь же это еще и воплощение глубокой интеллигентности. Дед – чудом сохранившийся реликт XIX века, сберегший в себе подлинную высоту духа, подлинное милосердие.

Но и он уходит из города… А куда? Бог знает.

ДВАДЦАТЬ ДНЕЙ БЕЗ КОМЕДИИ

Я спрашивала: «Ты имеешь свою синюю птицу,

ты ее получил или нет?»

Он говорит: «Я не знаю. Может быть,

«Двадцать дней без войны» – это синяя птица».

Татьяна Николаевна Никулина.

Когда съемки фильма «Двадцать дней без войны» прервали из-за того, что, мол, Никулин на роль не подходит, то вернувшийся из командировки писатель Константин Симонов примчался в Госкино.

– Как это Никулин не похож на Лопатина? Кто сказал? Вы так считаете? Я вам так скажу: я создал Лопатина – я знаю, какой он!

Так и остался Никулин в фильме. Таким он нам теперь и представляется.

А начиналось все непросто. Было ясно, что повесть автобиографическая. И Юрий Владимирович никак не мог понять, что у него общего с Симоновым.

– Как мог во мне, – удивлялся Никулин, – увидеть он какое-то свое подобие? Автор фильмов «Жди меня», «Парень из нашего города», многих пьес, песен и незабываемых стихов, военный журналист, кумир целого поколения, о мужестве которого ходили легенды, водивший дружбу с самим Хемингуэем, муж кинозвезды Валентины Серовой.

Удивлялся, потому что постановщик фильма Алексей Герман уверил Никулина, что сам Константин Симонов предложил его на роль Лопатина, а не он.

Никулин играет тему доброты, теплоты и сочувствия. Его герой Лопатин всех спокойно выслушивает, никого не осуждает, ни на кого не обижается – он все понимает… Он кажется современным человеком, попавшим в то время. И при этом удивительно типичным (даже по внешности) для сороковых годов.

Отметим немаловажное обстоятельство: впервые здесь актеру предстояло сыграть любовь. Ну какой уж, кажется, Никулин любовник. А получилось.

«Я расскажу, что делал гениальный Герман, – говорил Юрий Владимирович корреспонденту газеты «Московское время». – Там одна сцена происходит в международном вагоне еще времен войны. Как раз в поезде мы должны были познакомиться. Герман – «ненормальный» режиссер. Он попросил достать ему вагон. Достали. Была зима, на улице минус одиннадцать. Он в этом вагоне, где проходили съемки, выбил стекла, и в этом холоде мы снимались.

Садизм, да. Но потом я понял, что так бы мы не сыграли никогда. Он добился. Ведь фильм его, всякие маленькие детали, все это здорово. Он когда беседовал с нами, то говорил, что мы должны готовиться, будет любовная сцена, должны быть ближе, так сказать, больше познакомиться. Мы с Гурченко были очень мало знакомы. И… утром, нас там будили на съемку, в шесть утра, в прохладном вагоне я подошел к ней в одной майке и трусах. И говорю: «Доброе утро!» Она говорит: «Что вы в таком виде?» – «Начинаю сближаться».

Юрий Никулин рассказывал и еще о забавных случаях при съемках фильма «Двадцать дней без войны». Снимали его весной 1975 года. Долго искали вокзал, внешне похожий на ташкентский военного времени. Наконец выбрали одну из станций Калининградской области. Во время съемок вокзал преобразился: сменилась вывеска, по перрону ходили узбеки в халатах, к забору привязали верблюда.

Группа снимала, а вокзал продолжал работать.

Подошел поезд дальнего следования. В нем возвращался из краткосрочного отпуска молоденький солдатик… Накануне, после проводов, его впихнули в вагон, где он всю дорогу спал (ну чем тебе не ирония судьбы!).

Вышел из вагона солдатик, глянул на вокзал, увидел вывеску «Ташкент», бросил чемодан на землю и заплакал навзрыд:

– Все! Будут судить за неявку в срок!

Разъясняли ему минут десять, что приехал он туда, куда нужно. Счастью не было предела. Тем более, что Людмила Гурченко подарила ему фотографию с автографом.

Когда фильм «Двадцать дней без войны» в 1976 году вышел на экраны, руководящие чиновники сделали все возможное, чтобы его посмотрело как можно меньше зрителей. Уж очень непривычная военная действительность (не помпезная) была изображена в картине. Поэтому фильм прокатывали малым экраном. Но все равно критика о нем писала как об удаче, и роли в нем Юрия Никулина, Людмилы Гурченко и Алексея Петренко были названы лучшими.